Текст книги "Гробница времени (Забытая палеонтологическая фантастика. Том XIV)"

Автор книги: Ричард Тукер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА IX

Если бы амфибии показали зубы, а не пятки, наше исследование затерянного мира, вероятно, закончилось бы прямо там, на берегу. Теперь же мы были уверены, что посеяли ужас среди этих полузверей и что отныне они будут либо вести себя с почтительным дружелюбием, либо так старательно нас избегать, что мы их больше не увидим, по крайней мере в опасной близости.

Десятки странных вытянутых голов покачивались на волнах к северу от берега, когда мы приблизились к убитому человеку-лягушке. Мы не могли точно сказать, насколько хорошо существа могли разглядеть берег на таком расстоянии, но надеялись, что они ничего не узнают. Смерть своего товарища они видеть не могли, так как он был убит во время их панического бегства в море.

– Если что-то и может сделать их опасными врагами, то только это, – с тревогой сказала Уилла, когда мы склонились над телом.

– Мы можем закопать его в песок, – ответил я. – Если они еще не знают, что произошло, то, возможно, никогда не узнают.

Осмотр тела выявил не так много нового. Кожа была липкой и эластичной, как у всех амфибий, проводящих много времени в воде. Раздвинув челюсти, мы с огромным облегчением увидели плоские, тупые зубы вегетарианца. Во всяком случае, мы могли не слишком опасаться, что их привлечет наша плоть; однако, как заметил Роджер, многие травоядные не прочь полакомиться самым нежным мясом. В других обстоятельствах я произвел бы вскрытие, хотя бы для того, чтобы определить размер и сложность мозга. Но я не забывал, что амфибии значительно превосходили нас численностью, и ничто не заставило бы меня подступиться с ножом к телу, в особенности на виду у наблюдателей с моря.

Роджер уже отстегнул от рюкзака лопату и начал рыть песок.

– Они следят за нами, – остановил я его. – Погодите, я посмотрю, не смогу ли отпугнуть их еще одним выстрелом.

– Я думал об этом, – ответил Роджер, – но и так растратил чересчур много патронов.

Пистолетных зарядов оставалось еще достаточно, и я поднял пистолет и, взяв низкий прицел, выстрелил в направлении голов. Пуля прыгала с волны на волну, эхо выстрела раскатывалось в утесах – и почти все головы скрылись. Но несколько наиболее смелых существ отказались нырять даже после второго выстрела, а больше тратить заряды я не хотел. Пришлось копать могилу у них на глазах; правда, мы были почти уверены, что предосторожности ни к чему и амфибии не осмелятся напасть на нас, как бы мы их ни провоцировали.

Нам потребовалось всего лишь несколько минут, чтобы скатить тело в неглубокую траншею, которую мы выкопали, и засыпать его ровным слоем песка и гравия. Если бы амфибии из любопытства вернулись на берег, им было бы нелегко обнаружить могилу.

– Это будет хорошей проверкой их интеллекта, – сказал Роджер, когда мы закончили маскировать могилу, для верности разбросав сверху несколько ракушек. – Вернемся попозже и посмотрим, найдут ли они тело.

– А если найдут? – не отставала Уилла. – Это будет что-либо означать?

Роджер принужденно рассмеялся.

– Может быть, и нет. Надеюсь, что нет.

Он бросил на меня странный взгляд, и я пожал плечами. Думаю, мы все с неприятным чувством осознали, что, несмотря на всю обширность подземного мира, мы все еще оставались пленниками – пленниками в сердце охотничьих угодий полуобезьян, полурептилий-дикарей, чья истинная природа и возможности были нам неизвестны.

Несколько амфибий все еще покачивались на длинных гладких волнах к югу от утесов, когда мы покинули пляж, но к тому времени, когда мы поравнялись с первой из огромных скал, высившихся над береговой линией, все они исчезли. Осмотр местности с плато не выявил никаких признаков жизни в пределах видимости, не считая темного пятна на горизонте, которое мы приняли за отдыхающего после охоты в глубинах плезиозавра. Теперь Роджер вновь осмотрел окрестности в бинокль и затем заявил, что видел, как несколько амфибий выбрались на берег лесистого острова примерно в полумиле от берега. Он не исключал, что мог принять за амфибий склоняющиеся к воде пальмовые листья, но сама мысль о том, что существа могли жить на островах, была довольно любопытна, и лишь после долгого обсуждения мы решили оставить загадки амфибий на будущее, поскольку и без того неблагоразумно вмешались в их жизнь.

Рев прибоя тем временем стал таким громким, что нам приходилось перекрикиваться, карабкаясь по скользким камням сквозь туман брызг. Гранитные скалы слева так далеко отступили от берега, что мы и не заметили бы, если бы в них открылось устье каньона. Высокие пышные пальмы и хвойные деревья первобытных джунглей почти совершенно скрывали подножие утесов. Не верилось, что затянутое облаками небо было каменным, а бескрайние на вид просторы моря ограничены колоссальными нагромождениями гранита в нескольких милях друг от друга. Воздух оставался чистым, хотя ветер изменил направление и вместо освещающего морского аромата приносил теперь запахи испарений далеких илистых болот. Светящиеся массы изливали на стены и купол ровный немигающий свет. Мы были убеждены, что в этой стране неизменного прошлого никогда не наступала темнота; стоит ли говорить, как мы этому радовались!

Неподалеку от скопления скал мы наткнулись на громадное логово существ, похожих на летучих мышей. Они вылетали из расщелин и трещин бесчисленными стаями и на миг так плотно окружили нас, что мы стали буквально задыхаться, и нам пришлось отмахиваться от них, прежде чем мы смогли продолжить путь. Эти создания были так любопытны и глупы, что садились нам на плечи и головы, как волопасы на спины коров. Я без труда поймал одно из них. Зубастый клюв и колючий хвост обнаруживали явное сходство с рептилией – еще одно доказательство древности этого первобытного затерянного мира.

Потребовался целый час и немалые усилия, чтобы преодолеть остававшийся участок каменистой полосы. Наконец грохот прибоя остался позади, и мы, выйдя на ровный берег, присели отдохнуть на краю высокой плиты, откуда открывался вид на джунгли и пляж. Слева огромные леса доисторической растительности восходили естественными террасами к туманным гранитным утесам; не будь справа от нас водного пространства, могло бы показаться, что мы очутились посреди океана тропической зелени.

Мы некоторое время осматривали эту дикую местность, прежде чем я заметил в лесу движение, которое не мог приписать ветру. То, что сперва показалось мне искривленным стволом пальмы, извивалось и клонилось в разные стороны вне всякой связи с шевелением листьев и ветвей кругом. Порой загадочный ствол замирал в полной неподвижности, в то время как соседние листья и ветви продолжали раскачиваться и кивать.

– Вот загадка для ваших окуляров! – крикнул я Роджеру. – Видите тот странный ствол у края террасы, как раз по эту сторону большой лиственницы с голой веткой?

Он немедленно навел бинокль на указанное место, а я ненадолго отвернулся, чтобы дать отдых глазам.

– Очень забавный ствол, – сообщил через минуту Роджер. – Если это дерево, то его ветви скрыты за листвой гигантского папоротника, что едва ли возможно. Возьмите бинокль, Боб. У меня уже все расплывается перед глазами.

Пока я наводил бинокль на фокус, Уилла тоже заинтересовалась нашим открытием и стала пристально вглядываться в джунгли. Не понадобилось и секунды, чтобы понять, что передо мной вовсе не ствол дерева – предмет со змеиной гибкостью изогнулся у вершины и начал сворачиваться, как огромный удав. И все же я не был готов увидеть на верхнем конце движущегося ствола колоссальную голову. Она смотрела прямо на меня поверх ветвей папоротника и выглядела в окулярах такой близкой, что я, казалось, мог дотянуться рукой до громадных треугольных челюстей, из которых свисала груда листьев.

Я невольно вскрикнул, отведя от глаз бинокль. Уилла и Роджер и без слов поняли, что нам встретился еще один страшный обитатель пещерного мира. Теперь, когда его голова возвышалась над листьями, обмануться было нельзя.

– Динозавр! – воскликнула Уилла.

– Он похож на гигантского безволосого жирафа! – вскричал Роджер. – Клянусь небесами, зверь, кажется, нас заметил!

Я так и не успел что-либо сказать – в то время, как мы рассматривали голову и длинную шею животного, из-за деревьев под нами послышался громкий треск, и чьи-то тяжелые ноги принялись топтать и размалывать в порошок лианы и папоротники. Верхушки деревьев внезапно пришли в движение, и из зарослей высунулась огромная рогатая голова. Она висела так высоко над землей, что казалась подвешенной на невидимых канатах. За головой потянулась длинная шея; поводя ею вверх и вниз и из стороны в сторону, чудовище осматривало окрестности. Когда оно добралось до более низкого подлеска, стали видны короткие и четырехпалые передние лапы, как у кенгуру; но полностью тело так и не показалось, таким оно было длинным и массивным. Лишь благодаря тому, что мы находились на высокой скальной площадке, приходившейся немного выше глаз рептилии, мы нашли в себе мужество остаться на месте и удовлетворить свое любопытство.

– Этого парня можно остановить только динамитом, – выдавил Роджер.

В сравнении с чудовищным зверем наши винтовки действительно казались игрушечными пневматическими ружьями. Я нагнулся за бомбой. На сей раз я решил держать ее наготове и не мешкать, как во время столкновения с убегавшими амфибиями.

Но никакой срочной необходимости в обороне, похоже, не было, и я не собирался открывать военные действия против этого колосса. Чудовище, чуть присев на громадных задних лапах, неловко выпрыгнуло из густого подлеска в поросшее кустарником болотце прямо под нами, волоча за собой огромный, сужающийся к концу хвост. Теперь уже не оставалось сомнений, что мы столкнулись с гигантским динозавром, повелителем мезозойских лесов. Мы, однако, и не подумали о бегстве: глупость и неуклюжесть этого существа были очевидны с первого взгляда.

Чудовище, казалось, смутно ощущало присутствие чужаков поблизости – вероятно, оно учуяло наш запах. Но зрение динозавра было настолько несовершенным, что он не мог отличить нас от замшелых валунов, на фоне которых мы стояли. Он продолжал мотать длинной шеей из стороны в сторону и порой наклонял голову к земле, на что ему требовалось немало времени из-за огромного роста, составлявшего, насколько можно было судить, более сорока футов. Зверь издал несколько хриплых гортанных звуков, чем-то напоминавших многократно усиленное хрюканье свиньи. Затем он внезапно выпрямился на мощных задних лапах, используя хвост как опору, причем его голова оказалась даже выше нашей площадки. Уилла отшатнулась.

– Не бойтесь! – воскликнул я. – Он не сможет добраться до нас, если только не начнет карабкаться на камни. А в этом случае я угощу его бомбой.

– Да посмотри на него хорошенько, – поддержал меня Роджер. – Он туп, как овца. Боб всегда успеет снести ему голову динамитом, если он вздумает причинять неприятности.

Уилла едва успела успокоиться и снова занять свое место между нами, как динозавр повернул голову в нашу сторону и раскрыл пасть. Должно быть, он наконец нас заметил, так как немедленно повернулся к джунглям, и его невыразительная морда отразила даже некоторое возбуждение. Сделав глубокий вдох и раздувая чешуйчатые бока, динозавр издал протяжный гнусавый рев, тот самый звук, который я слышал вдалеке несколько часов назад и уподобил трубному призыву слона.

Мы посмотрели в сторону леса, где увидели первого динозавра. Теперь он был в движении и приближался к нам, словно по зову своего собрата или брачного партнера. Вскоре первый динозавр издал ответный рев, и шум, порождаемый его неуклюжим бегом, начал быстро нарастать. Вдруг прозвучал резкий крик Роджера. Он размахивал руками, предупреждая нас, что рев динозавров вызвал неожиданный и более опасный отклик. Мы увидели, как на востоке вынырнули из облаков два птеродактиля, видимо, поднявшиеся со своего гнезда на одном из дальних островов. На мгновение парализованные этим зрелищем, мы отступили от края плиты.

– Заберемся в расселину! – воскликнул Роджер, когда мы стали искать укрытие. – Бежать уже поздно, они могут нас заметить.

Неподалеку от нас лежали близко друг к другу два огромных валуна. Мы бешено рванулись к камням и втиснулись в щель между ними, порядком ободрав руки и ноги. Расщелина была такой узкой и глубокой, что птеродактили не смогли бы добраться до нас и в то же время оказались бы во власти наших винтовок и динамита. Кроме того, из расселины мы могли видеть все происходящее.

Пока мы спасались бегством, первый динозавр выскочил из-за деревьев и присоединился к своему товарищу в зарослях кустарника. Оба они, должно быть, обнаружили птеродактилей слишком поздно, чтобы избежать столкновения, либо же были готовы сражаться с ними. Во всяком случае, к нашему великому облегчению, птеродактили увидели динозавров и ринулись к ним, пикируя вниз, как два фантастических моноплана.

Последовавшая за этим внезапная вспышка визга и рева показалась нам почти такой же ужасающей, как если бы добычей стали мы сами. Громоподобный плеск крыльев и топот ног сливались с воплями чудовищ в ужасающей какофонии. Птицеящеры пикировали, атакуя динозавров. Огромные зубы сверкали и скрежетали, раздирая ороговевшую плоть, жуткие когти царапали спины и бока. Две расы чудовищ, вероятно, были смертельными врагами – так яростно они нападали друг на друга. В течение нескольких секунд бьющиеся крылья птеродактилей заслоняли от нас поле боя, но вскоре стало очевидно, что динозавры потерпели поражение, несмотря на преимущество в весе и твердую опору под ногами.

Первый птеродактиль вцепился когтями в спину одного из динозавров по обе стороны позвоночника, пытаясь помешать врагу бежать в джунгли и молотя по воздуху своими мощными крыльями. Другой динозавр сумел скрыться под сень высоких деревьев, где его противник оказался в затруднительном положении и задевал крыльями за ветви. Кончилось тем, что оба птеродактиля решили сосредоточиться на динозавре, все еще остававшемся на открытом месте. Казалось, ужасная дуэль завершится трагедией. Но динозавр, отбиваясь изо всех сил и разрывая когтистыми лапами кустарник и дерн, медленно отступил в лес, увлекая за собой противников.

Птеродактили еще долго не отставали от динозавра, пытаясь подцепить его когтями и поднять в воздух. Но после того, как один из них запутался в деревьях и оставил в зубах динозавра большой кусок крыла, птицеящеры были вынуждены отступить. Они взмыли над джунглями, издавая леденящие кровь вопли; с их когтей капала кровь, а зловоние разъяренных рептилий вызывало тошноту.

– Кстати, о битвах, – сказал Роджер, когда мы выбрались из расщелины и оглядели истоптанный, окровавленный подлесок. – Думали ли вы, что когда-нибудь увидите такое? Рядом с ними бешеные львы покажутся игривыми котятами!

– Слушайте! – внезапно воскликнула Уилла.

Мы замолчали, наблюдая за джунглями. Деревья раскачивались и потрескивали, отмечая путь раненого динозавра. Звуки, что привлекли внимание Уиллы, несомненно исходили от пострадавшего гиганта. Его крики странно напоминали стоны раненых людей на поле боя; учитывая размеры и свирепость рептилии, эти стенания звучали необычайно жалобно и печально.

– Он зовет своего спутника, – предположила Уилла.

Она была не единственной, кто сочувствовал динозаврам – с самой первой встречи мы стали ненавидеть и бояться дьявольских птеродактилей.

Убедившись, что все чудовища скрылись и не могли нам навредить, мы сейчас же спустились вниз, обогнули изгибающуюся кромку джунглей и вышли на пляж. Но далеко мы не ушли: усталость снова взяла свое, и мы разбили лагерь посреди широкого участка ровного песка, где никакой враг не смог бы подобраться к нам незаметно.

Огромное количество плавника, большая часть которого была сухой, как трут, позволило нам развести костер – первый за много часов. Хотя мы не нуждались ни в свете, ни в тепле, огонь был самым бодрящим зрелищем с тех пор, как несчастный случай с бомбой заключил нас в подземную тюрьму. Потрескивающий костер казался утешительным подтверждением того, что где-то наверху, над жуткими атавизмами доисторического века, все еще существует цивилизованный мир. Хотя вечер был очень теплым, Уилла даже вздрогнула и протянула руки к пламени. Сидя на корточках по-индейски вокруг нашего костра, мы словно отгораживались от глубокого ужаса, охватившего нас при виде битвы динозавров.

К счастью, не пробыв в лагере и получаса, мы услышали шум на краю джунглей и, осторожно подобравшись к деревьям, обнаружили несколько рептилий размером не более оленя, которых мы отнесли к небольшим травоядным динозаврам. Думаю, их привлек запах дыма от нашего костра. Мы подстрелили одну из безобидных рептилий, решив проверить съедобность мяса на месте и установить, есть ли у нас шансы выжить в подземном мире после того, как закончатся запасы провизии.

Несколько минут спустя мы жарили бифштексы из мяса динозавра на раскаленных углях, слегка вспотев, но наслаждаясь пикантным ароматом свежего жаркого и надеясь, что оно будет таким же вкусным, как и запах.

Мясо оказалось вполне приемлемым, а любителю морских продуктов оно даже показалось бы деликатесом. По вкусу динозавр напоминал морскую черепаху. Роджер с Уиллой сравнили его мясо со стейком из игуаны, который они отведали в тропиках во время одной из своих охотничьих поездок. Впервые со дня катастрофы мы поужинали так сытно.

– Если эти карликовые динозавры водятся здесь в изобилии, нам не придется беспокоиться о мясе, – радостно заявил после ужина Роджер. – Мы сможем прожить здесь всю оставшуюся жизнь, если понадобится.

Мы с Уиллой, услышав это невинное замечание, обменялись многозначительными взглядами, и мое сердце екнуло: я понял, что беда очень сблизила нас. Здесь, за пределами цивилизации и всего с ней связанного, богатство Энсона казалось препятствием смутным и несущественным. Сколько бы я ни утверждал, что несчастье – не лучшее подспорье для влюбленного, я знал, что не смогу удержать при себе свои чувства, если только мы вскоре не выберемся из этой гробницы затерянных веков.

ГЛАВА X

Странна была наша первая ночь в затерянном мире, но мы едва это заметили. Нервное напряжение в конце концов уступило потребности во сне, и в девять вечера по времени вечно сумеречного пещерного мира мы с Уиллой разошлись по нашим песчаным постелям, оставив Роджера в одиночестве расхаживать по берегу: Уилла настояла на том, что обычный порядок дежурств должен сохраняться без всяких поблажек для нее самой.

Опасаясь привлечь гостей поопасней, чем карликовые динозавры, мы потушили костер, радуясь, что были хотя бы избавлены от темноты, которая усложнила бы наше положение. Берег казался нам всем самым безопасным местом. Здесь мы могли с наибольшей выгодой использовать наши глаза, ноги и оружие; и пока один из нас стоит на страже, нам нечего страшиться неожиданного нападения с суши, моря или воздуха.

Вскоре после полуночи, в начале вахты Уиллы, выстрел ее ружья пробудил меня от глубокого сна. Роджер так и не проснулся – после утомительного дежурства он свалился, как мертвый. Вскочив на ноги и схватив динамитную бомбу, я увидел, что из джунглей к западу от лагеря вышел гигантский ящер и теперь изучал нас, медленно покачивая головой. Перед динозавром решительно, как Ариэль перед Калибаном[9]9
  Персонажи пьесы Шекспира «Буря» (ок. 1610–1611), соответственно воздушный дух и чудовище или получеловек-получудовище. Сравнение объясняется также тем, что роль Ариэля до XX в. обычно исполняли женщины (Прим. перев.).


[Закрыть], стояла Уилла со своей винтовкой.

Я не стал тратить время на попытки разбудить Роджера, а кинулся прямо к Уилле, поджег фитиль и бросил бомбу в голову чудовища. Взрыв окутал зверя огромным облаком песка, но, похоже, не произвел серьезного эффекта. Я уже готов был в отчаянии бросить еще одну бомбу, когда гора плоти вдруг развернулась и заковыляла прочь по берегу, пережив взрыв, который и слона сбил бы с ног. Длина чудовища, по моей оценке, доходила до ста футов, включая огромный хвост. Оно оставило на песке большие и глубокие, бочкообразной формы следы. Видимо, это был бронтозавр, один из самых крупных динозавров. Он передвигался на четырех слоновьих ногах, голова же у него была широкая и круглоносая, как у тритона.

Пока мы с Уиллой, не в силах поверить в нашу удачу, смотрели вслед существу, примчался разбуженный взрывом и тяжело дышащий Роджер. Он как раз успел увидеть, как бронтозавр неуклюже свернул в джунгли.

– Не хотелось бы мне повстречаться с этим ящером, когда он голоден, – заметил я.

В ушах у меня по-прежнему звенело от взрыва, а Уилла все еще оставалась бледна. Было ясно, что, несмотря на всю ее необычайную храбрость, пережитые испытания начинали на ней сказываться.

– Пусть лучше Боб подежурит вместо тебя, – предложил Роджер.

Но Уилла была твердо намерена играть роль мужчины и храбреца.

– Ложитесь спать, цветы рыцарства, – царственно приказала она нам. – Любой из вас испугался бы на моем месте. Я пустилась в эту авантюру ради приключений, не так ли? Что ж, приключений у нас достаточно, и мне это нравится.

Роджер быстро покинул поле боя, оставив Уиллу хозяйкой положения, а я вскоре сдался. Втайне я восхищался ее стойкостью, но знал, что льстить ей не стоит. Притворившись, что собираюсь еще поспать, я без сна лежал на песке, прислушиваясь к нервным шагам Уиллы Энсон и раздумывая, какие еще опасности уготовила судьба той, кто была для меня дороже жизни. Мне и в голову не приходило, что мы можем не пережить наши беды и никогда вновь не увидеть внешний мир. Моя любовь к Уилле отвергала всякое уныние. Я решил, что больше не буду спать в эту ночь: пусть Уилла думает, что стоит на часах одна. Кажется, я начал размышлять, не стоит ли мне встать и поговорить с ней, сославшись на бессонницу – но тут я крепко заснул и проснулся лишь в три, когда вахта Уиллы закончилась и она принялась меня тормошить.

– Все в порядке, – торжествующе сообщила она. – И кого же нам за это благодарить?

Пока я глядел на Уиллу, протирая глаза, мне очень хотелось сказать, что я готов всю жизнь оказывать ей подобные услуги. Но вместо этого я лишь глупо изрек:

– Надеюсь и впредь быть полезным.

Уилла дернула за козырек моей кепки, надвинув ее мне на глаза, пробормотала что-то вроде «надо же, какой степенный» и быстро устроилась в углублении, которое я вырыл в песке. Засыпая, она помахала мне тонкой загорелой рукой. Даже столь ничтожное выражение растущей близости бальзамом пролилось на мои изголодавшиеся чувства и, расхаживая по берегу, я пошатывался, как пьяный. У меня возникло дикое, необъяснимое желание забарабанить кулаками в грудь и вызвать всех гигантов подземного мира на смертельную схватку; но, к счастью, мой экстаз быстро сменился холодными размышлениями о путях и способах бегства из отравленной страны чудес, где любовь обещала расцвести вдалеке от священников и обетов.

Так прошел почти час, и вдруг, повернувшись лицом к джунглям, услышал легкий всплеск у берега. Я быстро обернулся и вздрогнул, увидев трех амфибий, которые плыли по волнам в сотне ярдов от берега. Стоя очень тихо, я заметил, что они медленно загребали задними ногами, стараясь держаться на месте. Не приходилось и думать, что они попали сюда случайно, и в их появлении бесспорно было нечто зловещее. Для пробы я вскинул винтовку и прицелился в них. К моему удивлению, рептилии тут же ушли под воду и вынырнули несколько дальше от берега и на большем расстоянии друг от друга. Я опять вскинул винтовку, и они вновь мгновенно и с какой-то пугающей предусмотрительностью погрузились в воду. Без сомнения, они уже поняли, как действует огнестрельное оружие. Мысль о том, что они в течение последних часов наблюдали за нами издалека, с моря или с одного из островов, приводила меня в еще большее замешательство, но я отбросил дурные предчувствия и, когда амфибии вынырнули в третий раз, не стал пугать их оружием.

Вскоре после шести проснулся Роджер – он всегда был ранней пташкой. Я указал ему на шпионов-амфибий: они пристально смотрели на нас круглыми, выпученными глазами, пошевеливая в воде задними ногами.

– Ага, сюжет усложняется! – воскликнул Роджер, когда я рассказал ему, как восприняли амфибии винтовку. – Сегодня мы первым делом вернемся к могиле. Если они откопали тело, ждите неприятностей. Их страх перед ружьем может ничего не значить: возможно, они просто запомнили пугающий грохот и давку на берегу. Но если они хоронят своих мертвецов, берегитесь. Единственное млекопитающее, которое так поступает – это человек.

Значило ли это, что амфибии были промежуточным видом антропоидов, эволюционировавшим на протяжении миллиона лет в затерянном в бездне пещерном мире? Заключение, мягко говоря, тревожное – но все свидетельства, казалось, его подтверждали. Тем не менее, мы старательно не обращали внимания на шпионов, решив, что лучше будет не проявлять перед ними наше беспокойство.

Мы развели новый костер подальше от спящей Уиллы и принялись жарить основательную часть туши динозавра с целью пополнить нашу переносную кладовую. Пока мы трудились у огня, переворачивая мясо, Роджер завел разговор о наших дальнейших действиях, обрисовав план, который вынашивал уже некоторое время. Нужно, сказал он, построить плот из легкого и прочного дерева, вынесенного волнами на берег; из курток и рюкзаков мы соорудим парус, а в отсутствие ветра будем грести самодельными веслами.

– Морским путем мы покроем гораздо больший отрезок побережья и сделаем это в два раза быстрее, чем по суше, – доказывал он. – И если мы собираемся выбраться отсюда в ближайшее время, придется немного пошевелиться. Мне кажется, шансы на то, что спасательный отряд доберется до нас хотя бы через несколько месяцев, крайне малы. Обнаружив обвал в Гамлет-холле, спасатели скорее всего решат, что мы погибли. А кроме того, держу пари, что Пит до сих пор спокойно ждет нашего появления из пещеры. Он сделает несколько ходок через хребет и только тогда заподозрит неладное. А после этого пройдут недели, прежде чем нас попытаются откопать – если вообще попытаются.

– Короче говоря, посмотрим фактам в лицо: от нас зависит, выберемся ли мы отсюда живыми, – подытожил я. – Одно можно сказать наверняка: прорыть шахту от Гамлет-холла до той системы коридоров, по которой мы сюда добрались, будет огромным инженерным подвигом. Гамлет-холл, вероятно, обрушился по всей своей длине, и понадобится дюжина пробных шахт, чтобы найти последнюю из наших пирамидок, если только мы не найдем способ связаться со спасателями.

– Ну, на Эда Стратерса мы можем рассчитывать в любом случае, – подбодрил меня Роджер. – Он поймет, что произошло, как только узнает, что мы пропали. В Ван Маре я также не сомневаюсь. Ни один из них не успокоится, пока нас не найдут живыми или мертвыми. О боги, если бы они только знали, куда завел нас этот проклятый след!

Мы тут же решили построить корабль и выйти в море.

Уилла все еще спала, когда мы сняли ботинки и носки, закатали штанины и принялись за работу, перетаскивая бревна на мелководье и связывая их вместе на толстых поперечинах с помощью запасного троса. Стук походного топора разбудил Уиллу, которая пришла в большой восторг, когда узнала, чем мы занимаемся.

Искусные руки Уиллы оказались не лишними, и вскоре мы завершили постройку палубы и киля нашего неуклюжего судна. Я несколько лет прослужил на флоте и немного разбирался в парусных судах, в то время как Роджер был опытным яхтсменом. Тем не менее, мы зашли в тупик, когда дело дошло до мачты – возможности у нас были довольно ограниченные, не говоря об инструментах. Затем Уилле пришла в голову счастливая мысль закрепить под плотом бревно в качестве опоры для мачты, которую мы пропустили сквозь отверстие в палубе. Роль мачты играл грубо обтесанный шест, укрепленный между короткими бревнами на деревянных колышках; последние мы вбили в отверстия, проделанные в палубе буром.

Мачта, привязанная ко всем четырем углам плота остатками троса, стояла нерушимо, и мы убедились, что ничто, кроме урагана, не могло затопить наш корабль.

Три амфибии по-прежнему наблюдали за нами, когда мы устроили перерыв для позднего ленча. За все утро они почти не изменили своего положения. Но успех нашего морского предприятия интересовал нас куда больше, чем странные существа из подземного мира и, отдохнув, мы занялись парусом.

Гиком послужил длинный и твердый обломок дерева, очищенный от коры. Между ним и мачтой мы натянули лоскутное полотнище. Плот с провисшим парусом напоминал бедное рыбацкое суденышко, и мореходные качества этого сооружения пока оставались сомнительными. Но вот мы сдвинули гик, морской ветер наполнил парус и под радостные крики наше судно скользнуло в море, вскоре став носом к ветру; тогда мы привязали его к врытой в песок колоде. Пловучесть плота объяснялась легкостью бревен, которые напоминали пробку и сидели в воде очень высоко. Нам не терпелось испытать корабль в настоящем плавании, и мы поспешно погрузили на борт наши припасы и выплыли на мелководье. Здесь Уилла разбила о нос наполненную водой морскую раковину и, заручившись единодушным согласием команды, окрестила наше судно «Бродягой».

– Йо-хо-хо! – пропел Роджер, когда ветер наполнил наш импровизированный парус и тяжеловесное судно начало двигаться без помощи весел.

Я повернул гик и услышал, как Уилла пробормотала:

– И никаких сундуков мертвецов и Дэви Джонса![10]10
  Дэви Джонс – морской дьявол, злой дух моря в фольклоре британских моряков (Прим. перев.).


[Закрыть]

Роджер был за рулевого, используя вместо румпеля весло, Уилла же играла на палубе роль марсового. Мы вышли в море довольно споро, хотя плот часто отваливался от ветра из-за отсутствия подходящего киля, что вполне оправдывало имя «Бродяги». Сомневаюсь, что амфибии когда-либо видели такое чудовищное морское существо, как наш плот: когда мы проплыли мимо них, они нырнули, долго оставались под водой и вынырнули уже вдалеке.

В полумиле от берега, ободренные неожиданной маневренностью и устойчивостью плота, мы повернули к тому месту, где накануне похоронили человека-лягушку – с попутным ветром за кормой и большими надеждами в груди.