355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ричард Тукер » Гробница времени (Забытая палеонтологическая фантастика. Том XIV) » Текст книги (страница 2)
Гробница времени (Забытая палеонтологическая фантастика. Том XIV)
  • Текст добавлен: 20 февраля 2020, 10:30

Текст книги "Гробница времени (Забытая палеонтологическая фантастика. Том XIV)"


Автор книги: Ричард Тукер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА III

Мы сошлись на том, что крики, которые слышали охотников, могли исходить от кого-то, заблудившегося в пещере; и хотя мы не могли рассчитывать, что человек этот до сих пор жив, мы все-таки чувствовали себя обязанными обыскать все проходы, прежде чем сосредоточить свое внимание на Гамлет-холле.

К воскресенью воспаленная нога Роджера практически пришла в норму, и мы провели весь выходной, занимаясь снаряжением. Неприятно было думать, что где-то в непроглядно темных пустотах под горой мы можем обнаружить труп, но даже Уилла не выказывала брезгливости по этому поводу. Что касается Роджера, то он был совершенно уверен, что источником таинственных звуков никак не являлся какой-нибудь заблудившийся путник.

Тем не менее, за завтраком в холодное утро понедельника мы представляли собой довольно мрачную троицу искателей приключений. Роджер, вопреки обыкновению, редко отпускал шутки, а Уилла, как мне показалось, порой вздрагивала. Сам я был более или менее спокоен. Пока мы прилаживали и застегивали многочисленные ремни, мне удалось вытянуть из Роджера несколько острот, и к тому времени, как мы нырнули под каменную полку у главного входа в пещеру, все пришли в веселое и уверенное расположение духа.

Мы с Роджером несли два больших фонаря. Батареи располагались у нас на спине, а лампы были укреплены на лбу специальными ремешками. Кроме того, у нас были с собой кирка и лопата, несколько динамитных шашек с запалами и капсюлями, а также шагомер. В рюкзаке Уиллы поместилась фляга и провизия на два приема пищи; туда же мы положили моток тонкой, но прочной веревки и большой карманный фонарик. Если не считать альпенштоков, руки у нас оставались свободны. В преддверии опасного спуска мы заранее надели на носки и каблуки ботинок острые кошки. В особо угрожающих местах мы собирались идти в связке, сцепившись короткими тросами, которые пристегивались к кольцам на поясах. Для защиты от бродячих животных, которые могли встретиться в подземных переходах, мы прихватили крупнокалиберные пистолеты.

Пещера Команчей находится на территории, где преобладает команчская геологическая система, от которой она и получила свое название. Однако, благодаря сдвигам пород, сами полости в основном расположены в сером известняке – остатке нижнего карбона. Пройдя через западный вход и углубившись в этот лабиринт гротов и туннелей, путешественник погружается в стигийскую тьму. Далее путь ведет вниз по крутому склону, усыпанному валунами и веками накапливавшимися здесь останками диких животных. Кристаллические образования на стенах и потолке вспыхивают и мерцают в свете факела исследователя, в то время как кажущаяся бездонной пропасть впереди постоянно отступает назад. Запустение и глубина этого громадного провала подсказали мне название, помеченное на карте – Врата Ада.

Внизу, у подножия Врат Ада, тянется ровный слой азотистой почвы, весь покрытый старыми и новыми следами. Неосторожный исследователь, дивясь игре света на куполе над головой и обманутый нетронутым на вид участком почвы, легко может встретить свою смерть в прямоугольной яме глубиной более двухсот футов по прямой линии. Эта расселина обозначена на карте как Дыра Люцифера. Проходя мимо, мы с Роджером крепко держали Уиллу за руки, опасаясь, что она может подойти слишком близко и потерять равновесие на краю. Предосторожность оказалась не лишней, поскольку миг спустя Уилла произнесла:

– Я ощущала какое-то ужасное очарование этой дыры. Меня словно затягивало в нее.

– Конечно, – мрачно отозвался я. – Мы с Роджером чувствовали то же самое, когда впервые побывали здесь.

От зала с Дырой Люцифера ответвляются несколько коридоров. Мы задержались у каждого, но, не получив никакого ответа на свои крики, продолжали путь по главному туннелю, намереваясь сперва добраться до Гамлет-холла и уже затем приступить к утомительному исследованию боковых проходов. Мы были не более чем в двухстах ярдах от Дыры Люцифера, когда в луче лампы Роджера внезапно блеснули глаза какого-то дикого зверя, приближающегося к нам. Был ли это медведь, волк или дикая кошка, мы так и не узнали: зверь свернул, кинулся в боковой коридор и исчез, прежде чем мы успели выхватить пистолеты. Проходя мимо черного прохода, где скрылся зверь, мы услышали вдалеке топот его ног, невероятно усиленный акустическими свойствами пещеры.

– Будь этот бедолага так же испуган, как я, он не сумел бы убежать, – пошутил Роджер, когда мы поспешили к стене тьмы, все приближавшейся под лучами наших фонарей.

Постепенно спускаясь на несколько сотен ярдов, центральный коридор вдруг резко уходит вниз. В этом месте скопление белых как мел сталактитов и сталагмитов создает впечатление огромных челюстей и зубов в зияющей пасти, громадной, как у кита.

Прежде, чем спуститься по предательскому склону, мы привязались друг к другу тросами и, еще не достигнув дна, услышали низкий рокот Ревущей реки. Со всех сторон нас окружали сталактиты, наши гигантские изломанные тени танцевали позади, и мы чувствовали, что словно находимся в ином мире. Это ощущение усиливалось нарастающим ревом подземного потока.

За еще одним крутым поворотом коридора мы протиснулись через проход, заставленный массивными белыми колоннами, и вошли в Черное ущелье, по дну которого текла Ревущая река. Грохот несущейся воды стал таким громким, что мы могли только перекрикиваться. Свет фонарей потускнел, лучи их рассеивались пленкой влаги, осаждавшейся на стеклах. Держась на безопасном расстоянии от брызг, которые то и дело вылетали из пропасти, мы прошли по правому берегу ущелья к природной алебастровой арке, перекинутой через поток. Арка была округлой и скользкой, и даже с кошками на ботинках, крепко цепляясь руками, мы с трудом сохраняли равновесие. Само сознание опасности и вид этого угольно-черного, клубящегося пеной ущелья были достаточным испытанием для самой сильной воли.

Я вздохнул с облегчением, когда мы достигли огромного известкового выступа на другой стороне ручья, а Роджер провел рукой по лбу, покрытому капельками пота.

– Это единственное опасное место во всей пещере, которое все еще пугает меня, – признался он.

– Куда течет эта река? – вздрогнула Уилла, испуганно оглядываясь назад.

– Никто не знает, – ответил я. – Вода падает в пропасть в нескольких сотнях ярдов от арки. Поток, вероятно, впадает в каком-нибудь каньоне в один из притоков реки Колорадо.

Мы никак не могли прийти в себя, пока грохот Ревущей реки не сменился слабым журчанием далеко позади и в качающемся свете ламп не замерцали красоты цветных скал и геликтитов[5]5
  Причудливые кристаллические образования в карстовых пещерах в виде ветвящихся палочек, пластин и т. д. (Прим. перев.).


[Закрыть]
. По сторонам, над головой и под ногами снова начали открываться бесчисленные провалы и коридоры и, хотя я был убежден в безнадежности этих попыток, Роджер настойчиво кричал в каждую щель. Странные акустические фокусы, которые пещера проделывала с нашими голосами, иногда забавляли и часто поражали. Помню, Роджер склонился над одной глубокой расселиной; затем мы прошли еще некоторое расстояние, и вдруг его голос с ужасным уханьем загремел позади из темноты.

После Храмового свода, как мы назвали полость в самом центре пещеры, галерея сворачивала почти прямо назад, и мы долго шли, прежде чем добрались до Радужного проспекта, единственного известного прохода в Гамлет-холл. Путь был чрезвычайно труден, ведя через ряд террас, чередовавшихся с узкими расщелинами. Провалы и сталактиты постоянно преграждали дорогу, и часто мы были вынуждены прыгать на несколько футов вниз с террасы на террасу или перескакивать через глубокие трещины, иногда спускаясь с помощью веревок там, где перепад высоты не позволял спрыгнуть. Серые, шерстистые летучие мыши, несясь в своем сверхъестественно чувствительном полете, часто задевали наши лица, и мы дважды оказывались в кавернах, буквально кишевших светло-коричневыми сверчками. В одном месте Роджер упал, и его лампа погасла; мой фонарь погас почти одновременно, когда я попытался удержать его. На несколько секунд мы погрузились в чуть ли не осязаемую тьму – ощущение, которое невозможно в полной мере испытать, не оказавшись в полумиле под землей, в таком тесном и узком коридоре, что возникает безумное чувство, будто тебя похоронили заживо.

Наконец, едва не валясь с ног от усталости, мы достигли Радужного проспекта. Для видящего ее впервые эта прекрасная галерея безусловно оправдывает все тяготы пути. Громадные гипсовые балки и арки из переливающихся кристаллов поддерживают своды длинного прямого коридора, постепенно уходящего вниз. На протяжении тысячелетий природные кислоты вырезали в известковых отложениях необыкновенные фигуры, и повсюду виднеются сказочные павильоны, розетки, горгульи и прихотливые скульптуры из алебастра.

На полпути к Гамлет-холлу проход расширяется и превращается в овальную сводчатую полость дымчато-фиолетового цвета. Сюда просачиваются воды подземных источников, и в углублениях пола стоят удивительно прозрачные и неподвижные лужи. По зеркалам этим бассейнов, как причудливые камеи, разбросаны странно изъеденные розовые и ярко-желтые островки, напоминающие коралловые рифы в глубинах океана.

Мы немного промокли, прежде чем пересекли Зачарованный грот, как назвал это место Роджер. Если не считать испуганного крика Уиллы, подцепившей носком ботинка слепого рака, мы преодолели последний участок Радужного проспекта без происшествий, и через полчаса углубились в темную сеть коридоров в южной оконечности Гамлет-холла. Никакие известковые образования не нарушали здесь гнетущую монотонность темноты. Блестящие поверхности вулканических пород со всех сторон и под разными углами отражали свет наших фонарей, и мы вздрагивали и уворачивались, как будто на нас под облачным ночным небом летел поток автомобилей.

Из-за искаженных отражений света и многочисленных галерей вход в Гамлет-холл представляет собой настоящий лабиринт. Мы очень медленно и осторожно продвигались по ответвлениям коридоров, опасаясь неожиданно потерять дорогу. Компас был бы в пещере бесполезен по причине магнитного воздействия минеральных отложений.

Только когда мы добрались до южной части длинного мрачного склепа, я понял, что проголодался. Взглянув на часы, я обнаружил, что была уже половина первого. Мы пробыли под землей почти пять часов, и наши остановки у боковых коридоров и крики в темноту заняли больше времени, чем я предполагал, поскольку обычно мы добирались до Гамлет-холла за два часа.

Покричав еще и лишь наполнив зал беспорядочными звуками, мы съели холодный ленч, запили его водой и двинулись к северному краю Гамлет-холла. Это была самая глубокая часть пещеры, известная нам с Роджером. Она находилась почти в двух милях от входа и более чем на шестьсот футов ниже поверхности земли. Здесь мы были ближе к уровню моря, чем в любой доступной точке в этой части Скалистых гор. Однако циркуляция воздуха по Радужному проспекту поддерживала в зале приятную прохладу, и мы, не испытывая никаких неудобств, начали осматривать пол в поисках следа, о которым сообщили охотники.

– Возможно, нам придется разделить Гамлет-холл на участки и обыскать пол дюйм за дюймом, – сказал я наконец, устав от безуспешных поисков. Но уже в следующую минуту удивленный крик Роджера заставил нас броситься к западной стене зала. Сведя вместе лучи наших фонарей, мы с безмолвным изумлением смотрели на замечательный отпечаток в толще камня – несомненно, след, который так взволновал Стратерса и Ван Мара.

Отпечаток, запечатленный в слое затвердевшего ила, должно быть, принесенном много веков назад потопом, воды которого позже отступили, отличался необычайным совершенством в деталях. Пятка, безусловно, была похожа на человеческую, но пальцы были заострены, как когти, и соединены чем-то напоминавшим широкие перепонки, чьи внешние края, хоть и с трудом, можно было различить при ближайшем рассмотрении. Я никогда не видел ничего, даже отдаленно схожего с таким следом, и не мог припомнить ни одного современного или доисторического животного, которое могло бы его оставить.

– Вы и теперь скажете, что Стратерс суеверен, как индеец? – торжествующе воскликнул Роджер.

– Я такого не ожидал, – признался я.

– Мне кажется, это след гигантской лягушки, – сказала Уилла. – Похоже, она ушла прямо в эту скальную стену.

Я направил луч лампы влево и обнаружил, что Уилла была права. Стена зала располагалась менее чем в ярде от следа, и пальцы на отпечатке были направлены в ее сторону.

– Завтра мы захватим фотокамеру, – сказал я, стараясь подавить волнение. – И немного гипса для отливки: это стоит того, чтобы сделать слепок. Судя по форме пятки в сочетании с перепончатыми пальцами и когтями, след мог оставить предок человека, находившийся на рептильной стадии эволюции.

– Амфибия, значит? – фыркнул Роджер, который не мог скрыть своего ликования по поводу нашей находки. – Ну-ка, скажите теперь, чем объясняется шум? Как видите, охотники не солгали насчет отпечатка ноги и, следовательно, были не так далеко от источника голоса.

– Могу заверить вас в одном, – с профессиональным достоинством ответил я. – Существо, оставившее этот след, уже миллион лет не издает ни звука. Оно умерло еще в мезозойскую эру.

– В мезозое! – воскликнула Уилла. – Да ведь это был век рептилий.

– Верно, – подтвердил я. – Величайшая эпоха рептилий И из всех ее периодов самые крупные формы жизни мы обнаруживаем среди окаменелостей команчской системы. Мы действительно наткнулись на странный ключ к прошлому.

Роджер встал, направив фонарь на стену зала.

– Боб, следы не проходят мимо, – объявил он. – Это существо куда-то ступило, и следующий отпечаток должен находиться по другую сторону этой стены.

С этими словами он ударил по стеклянистому, испещренному прожилками камню, и мы вздрогнули от глухого эха.

– Это ничего не значит, – поспешил сказать я. – Залы пещеры изменились с тех пор, как были оставлены следы. Нет даже одного шанса из миллиона, что мы когда-нибудь найдем парный отпечаток. Чудо, что этот сохранился.

Поразительное свидетельство в виде следа неведомого существа потрясло меня больше, чем я готов был признать. Я едва осмеливался задуматься о том, к какому пересмотру научных теорий могло привести такое открытие. Несколько раз я начинал подозревать, что зрение мне изменяет, но удивительный контраст между пальцами рептилии и почти совершенной антропоидной стопой и пяткой был налицо. Не успел я закончить измерение следа – он оказался немногим длиннее обычной человеческой ступни, хотя и гораздо шире в пальцах – как Роджер и Уилла начали колотить по стенам зала, прислушиваясь к глухим отзвукам.

– По ту сторону этой стены есть еще что-то, кроме твердого камня, – без обиняков сказал Роджер.

Не отвечая, я ударил альпенштоком по полу в том месте, где глазурованная порода была свободна от слоя затвердевшего ила. Я был удивлен, услышав тот же глухой звук, который исходил при ударе от некоторых участков стены. Простукивая пол в разных местах, я обнаружил несколько мест, где каменная прослойка, видимо, была чрезвычайно тонкой.

– Вы правы, – сказал я. – Гамлет-холл, должно быть, похож на ячейку в пчелиных сотах. Но я думаю, что нам следует вести себя осторожнее. Наши удары могут вызвать обвал.

Мое предостережение произвело должное впечатление на Роджера и Уиллу. Они перестали стучать по камням и молча стояли, пока я помощью кирки сгребал в кучу каменные осколки, отмечая место, где был найден след.

Через несколько минут мы вернулись на Радужный проспект и двинулись к поверхности. Мы твердо решили вернуться на следующее же утро и запечатлеть наше открытие посредством камеры и гипсовой отливки. Важность находки несколько уменьшило наш интерес к поискам гипотетического заблудившегося путешественника; тем не менее, мы сочли себя обязанными исследовать как можно больше боковых проходов. Наконец стрелки часов сообщили нам о приближении ночи.

Окольный путь через юго-восточную часть пещеры оказался неимоверно удачным для науки, так как нам суждено было сделать еще одно ценное, если не чудесное открытие. Мы находились тогда, судя по шагомеру, на расстоянии 1320 футов от главного коридора, в широком и низком зале с причудливыми папоротниковидными образованиями, которые напомнили нам в свое время о тропическом болоте Эверглейдс во Флориде. Уилла направила луч фонарика на маленькую нишу справа, и ее испуганное восклицание заставило нас с Роджером броситься к ней.

– Тело! – только и произнесла она, когда мы осветили внутренность ниши.

Человеческий скелет лежал лицом вверх на полу, ногами к нам, сверкая белизной под мощным светом. На первый взгляд, все кости были на месте. Скелет наполовину ушел в известняковые наслоения; череп, как я увидел, принадлежал к аборигенному типу.

Оценив глубину конкреции, в которую были вмурованы кости[6]6
  Ученые подсчитали, что некоторые пещерные образования растут со скоростью.0254 см в год, благодаря чему иногда можно определить возраст подземных доисторических останков.


[Закрыть]
, я обернулся к Роджеру и Уилле.

– Лет пятьсот назад это решило бы загадку плачущего голоса, – сказал я. – Останки, несомненно, принадлежат индейцу. Если бы мы раскопали здесь пол, то скорее всего нашли бы очень хорошие кремни шошонов.

Пока Уилла и Роджер зачарованно наблюдали за происходящим, я осторожно извлек череп и прикрепил его к поясу обрезком шнура. У ниши я оставил еще одну пирамидку из каменных осколков, чтобы отметить это место для будущей фотосъемки.

На закате мы выбрались из Врат Ада и погасили фонари. Лучи заходящего солнца успокаивали взгляд после многочасового напряжения глаз под землей, но мы не сознавали всю степень нашей усталости, пока не увидели лагерь. До нас донесся запах горячего кофе.

– О, Ява! Ароматы Явы! – в восторге воскликнул Роджер, ускоряя шаг.

Аромат кофе вскоре нашел объяснение: из сарая вышел Пит, явно обрадованный тем, что мы остались в живых. Он сказал, что принес груз провизии, включая четверть медвежьей туши. Он продолжал рассказывать, как тревожился за нас, а я тем временем развязал шнур и поднес череп к его лицу.

– Что скажешь об этом трупе, Пит? – спросил я.

Он в ужасе всплеснул руками.

– Боже всемогущий! Откуда вы взяли этот череп?

Я драматически указал вниз.

– Он лежал как раз у тебя под ногами или самую малость в стороне, – безжалостно заявил я. – Этот индеец был уже мертв, когда Колумб открыл Америку.

Моя приятная шутка возымела неожиданные последствия. Пит, как оказалось, был очень оскорблен моими представлениями о смешном. Я рассыпался в смиренных извинениях, но он отказался и слушать, не стал дожидаться ужина и сразу направился обратно к Буш-Крик. Последним, что я от него услышал, было невнятное замечание, что-то вроде:

– У этих ученых нет души.

Итак, мы в одиночестве приготовили и съели сытный ужин, состоявший из медвежьих бифштексов и поджаренного хлеба – жаль только, некому было оценить наши соображения относительно Пещеры команчей и чудесных находок. Наконец мы завернулись в одеяла, не переставая раздумывать о пещере. В моем случае, по крайней мере, это было именно так: даже любовь к Уилле Энсон и волнующие мечты когда-нибудь открыться ей на время уступили место размышлениям о том, куда вели странные следы и чем мог объясняться таинственный голос в подземном мире.


ГЛАВА IV

На следующее утро мы и думать забыли о чувствительности и суевериях Пита. Едва ночная роса начала таять под лучами солнца, как мы уже стали спускаться в бездну Врат Ада, добавив к своему снаряжению камеру.

По пути к Эверглейдс мы прошли через большую часть коридоров, на осмотр которых у нас не хватило времени накануне. Но у нас не осталось ни малейшей надежды найти останки заблудившегося путника. Если у голоса, услышанного охотниками, и существовало объяснение, искать его следовало в Гамлет-холле.

Нога Роджера снова давала о себе знать, однако продвигались мы на сей раз гораздо быстрее. К десяти часам мы сфотографировали скелет в Эверглейдс и углубились в проходы, ведущие к Радужному проспекту. Мы отдохнули и пообедали в Зачарованном гроте и вошли во внешние галереи Гамлет-холла вскоре после полудня.

– Сделаем несколько хороших снимков отпечатка, исследуем оставшуюся часть пола и посмотрим, не сможем ли мы найти парный след, – вслух планировал я.

– К черту парный след, – нетерпеливо сказал Роджер. – Я хочу увидеть, что скрывается за стеной. А след пробыл там миллион лет и никуда от нас не денется.

– Верно, – согласился я. – Но, когда мы начнем долбить стены, камни могут обрушиться и похоронить под собой пол пещеры. Необходимо хорошенько запечатлеть отпечаток, прежде чем мы рискнем уничтожить Гамлет-холл. Я думаю, понадобится динамит, чтобы пробить стену.

Немного погодя мы добрались до Гамлет-холла. При мысли о его странной тайне мы погрузились в благоговейное молчание. Я долго возился с фокусировкой камеры и стойкой для вспышки – пришлось очистить целый участок пола, чтобы установить ее ровно. Удары моей кирки звенели и отдавались в зале потусторонним эхо. Затем я перенес камеру на новое место, чтобы сделать снимок с другого ракурса; это вновь потребовало расчистки пола. Мы все уверены, что именно удары кирки послужили непосредственной причиной случившегося. Я вставлял в камеру новую пластинку, когда раздался звук, заставивший нас троих окаменеть.

Казалось, он доносился слева, из полости, примыкающей к Гамлет-холлу и расположенной чуть ниже. Сперва это был просто лепет, как будто ребенок что-то напевал себе под нос, но потом он быстро перешел в вой, похожий на завывания койота, а вскоре в странный шлепающий звук.

– Боб! – воскликнула Уилла, схватив меня за руку.

– Тише! – предостерег я, едва сознавая, что говорю. Звук раздался снова, теперь немного ближе, как будто что-то подошло к стене. Снова пронзительная трель, затем демонический смех. Завывания зазвучали диким тремоло, внезапно понизились до глухого басовитого ворчания, последовал тот же шлепающий звук – предвестник полной тишины.

Я приблизился к стене, за которой завывал пленник, и постучал кулаком по камню, скрывавшему за собой, как мне показалось, пустое пространство.

– Эй! – крикнул я. – Эй! Кто вы?

Я прислушался, затаив дыхание и прижав ухо к резонирующей каменной поверхности, но не расслышал за стеной никаких признаков движения. После голос зазвучал снова, словно удаляясь и уходя вниз. На сей раз мы услышали только воющий смех или отголоски вокального припадка, напоминавшие хохот. Мы слушали, пока звук не затих где-то под нами.

Я вновь забарабанил по стене, продолжая кричать, но ответа не было.

Я обернулся к Роджеру и Уилле и увидел, что они в оцепенении уставились на черную стену. Их налобные фонари освещали участок, за которым звучал голос.

– Должно быть, какой-то акустический феномен, – пробормотал я, едва ли веря собственным словам.

– Феномен моей бабушки! – воскликнул Роджер, внезапно оживая. – Вот что слышал Стратерс. Вот что оставило этот след. Давайте пробьем стену.

Он двинулся вперед с киркой наперевес, но я преградил ему путь.

– Еще рано, – сказал я. – Нужно во всем разобраться. Мы можем оказаться на пороге чего-то невообразимого. Если мы станем действовать опрометчиво и совершим ошибку, то всю жизнь будем сожалеть об этом.

Уилла уже подошла к стене и внимательно осматривала ее с помощью налобного фонаря, очевидно, выискивая признаки отверстия. Камера и след были тут же забыты, и мы последовали примеру Уиллы. Но, хотя голос звучал так отчетливо, словно доносился из щели, мы не нашли в этой части зала никаких трещин. Мы вернулись к фотоаппарату и устроили серьезное совещание. Все мы еще не вполне оправились от ужаса, в который повергли нас необъяснимые звуки.

– Это не могло быть вызвано акустическими трюками пещеры, – запротестовала Уилла, будто отрицая то, во что поневоле приходится верить. – Наши голоса не могли так исказиться, чтобы произвести подобный шум.

– Думаю, вы правы, – согласился я, точно так же не желая верить. – Что бы ни издавало эти звуки, оно было живым и даже очень живым.

– Вы имеете в виду, что за стеной находится живое существо, – уточнил Роджер. – Только не говорите мне в этой своей высокомерной профессиональной манере, что оно жило миллион лет назад.

– Если оно не мертво, то ему полагается быть мертвым, – в отчаянии возразил я. – Говорю вам, я предпочел бы иное объяснение. Предположение о живом существе сводит меня с ума. Но, чем бы оно ни являлось, мы должны помнить, что можем оказаться в опасности, если выпустим его. Вокруг нет проходов, и эти стены могут стать для нас смертельной ловушкой.

– Нельзя ли их взорвать? – предложила Уилла.

– Я уже думал об этом, – сказал я. – Хорошо было бы найти какое-нибудь безопасное место, чтобы переждать там и оценить последствия взрыва. Предположим, Гамлет-холл не будет полностью разрушен, но мы должны быть готовы к тому, что существо, которое издавало эти звуки, вырвется на свободу. Судя по завываниям, его вряд ли можно назвать совершенно безобидным.

– Собственно говоря, у нас нет никаких доказательств, что за стеной только одно существо, – вставил Роджер, начавший уже понимать, что необходимо проявлять осторожность. – Существо вышло из глубин пещеры и вернулось обратно в глубины. Возможно, Стратерс и Ван Мар слышали голос совсем другого создания.

– И откуда нам знать, что виновником сегодняшнего шума было лишь одно существо? – подхватила Уилла. – Лично мне кажется, что там завывал целый хор сумасшедших, пытавшихся превзойти друг друга.

– Все может быть, – сдался я, совершенно не зная, что и думать, поскольку это открытие бросало вызов научным воззрениям, служившим мне мерилом почти всего на свете. – Во всяком случае, нам лучше запастись парой винтовок, прежде чем мы взорвем стену, и мы сможем изготовить что-то вроде бомб, приладив к динамитных шашкам короткими запалами. Пока что я предлагаю оставить все как есть. Нам лучше обсудить это при свете дня. Поверьте, у меня нервы натянуты до предела.

– Я чувствую то же самое, – поддержала меня Уилла. – Не стоит действовать необдуманно.

Один только Роджер стоял на том, что нужно немедленно пробить стену и встретить любую опасность пистолетными выстрелами и динамитом. Но мы с Уиллой были в большинстве, и в конце концов мы оставили камеру и значительную часть снаряжения в боковом коридоре, пометили его и поспешили обратно к Вратам Ада и благословенному свету дня. Вне пещеры мы вновь обрели хладнокровие, представили себе тысячи самых немыслимых возможностей и окончательно отказались от каких-либо непосредственных и решительных шагов. Остаток дня и вечер мы провели за подготовкой к походу. Нас ждало либо долгое путешествие под землей в том случае, если мы откроем залегающую под Гамлет-холлом сеть галерей – либо кровопролитное сражение, если мы вдруг обнаружим себя в логове опасного животного.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю