Текст книги "Ранчо смерти"

Автор книги: Ричард Скотт Пратер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Я все еще держал в руках два этих камня. Я положил их на землю, выскользнул через расщелину и вытянул голову так, чтобы увидеть спины удалявшихся всадников. В этот момент я отдал бы один глаз за пистолет. Всадники были уже от нас в пятидесяти ярдах; еще пятьдесят ярдов, и они достигнут оконечности этого узкого ущелья и либо двинутся дальше, либо вернутся назад. В противоположном направлении, к озеру, тропа ярдов на тридцать была открыта, потом круто сворачивала вправо. Если девушки сумеют незамеченными пробежать эти тридцать ярдов, дальше их не будет видно. Я не знал, с какой скоростью могут бежать эти девушки, но если нам немного повезет, то скоро я это узнаю.

Грин обернулся в седле, и я быстро убрал свою голову. Сердце гулко билось в груди. Я обождал немного и снова высунулся. Оба всадника все еще двигались вперед. Ждать дальше было нечего. Я махнул девушкам рукой. Прохладная рука коснулась моего плеча. Не оборачиваясь, я произнес:

– Помните, все сразу и как можно быстрее. Не оглядывайтесь, девочки. Следить за ними буду я. Если не услышите криков или... ну, там шума... продолжайте бежать.

Пролезть через узкую щель можно было лишь по одному, а я загораживал выход. Поэтому я сделал глубокий вдох и выбрался на открытое место. Позади я услышал, как задвигались девушки.

– О, Боже, – произнес чей-то высокий хрипловатый голос, и я догадался, что это была Чу-Чу.

Я услышал мягкий и быстрый топот босых ног, но не оглянулся. Я глядел вслед Грину и Фармеру, моля Бога, чтобы они не повернулись.

Глава 12

Секунды, казалось, тянулись немыслимо долго, время будто совсем прекратило свой бег. Грин остановил свою лошадь, откинулся в седле и, опершись рукой на спину лошади, стал поворачиваться. Я отпрыгнул назад, чтобы он меня не заметил, непроизвольно зажмурился и сжал кулаки. Если последняя девушка, не знаю, кто это, не успела скрыться из виду...

Но я не услышал ни крика, ни звука выстрела, ни быстрого топота копыт. Я почувствовал, как глаза мне заливает пот и как соленые капельки стекают мне на верхнюю губу, а потом падают на голую грудь. Наконец я взглянул снова. Грин все так же сидел в седле, наблюдая за Фармером, который рысью подъезжал к тому месту, где заканчивалась тропа. Я спрыгнул с расщелины, и мои ноги коснулись мягкой земли. Я побежал и, следуя собственным инструкциям девушкам, ни разу не обернулся.

Бежал я, поверьте мне, очень быстро. У девушек была передо мной большая фора и тем не менее я обогнал двух последних, прежде чем они успели добраться до большого бутафорского валуна, сделанного из папье-маше. Именно к нему я их и направил. Эйприл и длинноногая Делиз уже стояли возле него, безуспешно стараясь отдышаться, а когда я, засунув руки в грязь под края валуна, высоко приподнял его, подоспели Зия и вконец запыхавшаяся Чу-Чу. Все они, не дожидаясь моей команды, быстро залезли под скалу, и я, оглянувшись, чтобы удостовериться, не заметили ли нас, тоже залез под эту штуку и опустил ее.

А потом я вдруг почувствовал, как силы вытекают из меня, как вода из ванны. Внутри этого муляжа для придания ему жесткости, устойчивости и облегчения переноски были установлены две крестовины и, встав на колени, я оперся на одну из них, но это мне устойчивости не придало. Да и вообще чувствовал я себя препогано. Самому противно было.

Кто-то из девушек возбужденно воскликнул:

– Получилось. У нас это получилось!

А Чу-Чу своим высоким голосом издавала какие-то малопонятные звуки.

– Да замолчите вы, Бога ради, – сказал я.

Опасность еще не миновала, но стала значительно меньше. Я был уверен, что нас не заметили, иначе давно уже поднялся бы шум. И если эти подонки не знали о голливудской бутафории, а у меня не было оснований подозревать такое, они вряд ли смогут найти нас. Нам нужно только сидеть тихо и ждать, пока они не отчалят, либо пока не прибудет помощь.

Эд Флинч быстренько отсюда смотался, и осуждать его за это не стоило, тем более, что я был уверен в его скором возвращении с помощью. Если только ему действительно удалось выбраться отсюда.

Мы стали ждать. Дыхание постепенно успокаивалось. Все молчали. Я отпустил крестовину и устроился поудобнее. Как оказалось, чересчур удобно.

– Ох, извините, – прошептал я.

– Ничего, ничего, – шепнули мне в ответ, – все очень хорошо... не нужно извиняться.

Шепот был еле слышный, и я не понял, кто это был. Тем не менее, сам настрой мне понравился.

Время шло. Мне уже стало здесь почти нравиться, как вдруг мы услышали стук копыт приближавшихся лошадей. А потом голоса. Где-то поблизости всхрапнула лошадь. А потом я услышал голос:

– Куда же они, черт возьми, подевались? Ведь они никуда не могли скрыться!

И другой голос, погрубее и пониже, голос Грина, произнес:

– Ну, попадись мне только этот сукин сын Скотт. У меня давно руки чесались отправить эту сволочь на тот свет.

– Мы не можем больше торчать здесь, – сказал Фармер.

– Да, этот гнус, который улепетнул отсюда на автомобиле, может привести целый отряд.

Значит, Флинчу все-таки удалось удрать. Молчание продолжалось с полминуты.

– Как ты думаешь, Тей, – спросил Фармер, – может, нам лучше слинять отсюда? Ведь босс нас предупреждал... Что же нам теперь, до самого Лос-Анджелеса на лошадях переть?

После некоторой паузы Грин сказал:

– Нет, я думаю, нам надо возвращаться на ранчо. Мы были далеко от них, и я думаю, они нас не разглядели. А кроме того, босс будет психовать, пока не узнает, что произошло.

– Представляю, как он будет психовать, когда узнает.

– Ладно, поезжай туда, где мы сейчас были, и еще раз все осмотри. А я посмотрю здесь. Но только быстро.

Одна из лошадей споро застучала копытами. Другая пошла шагом, и мы слышали стук ее копыт с минуту или две. Потом все смолкло, и до нас доносились лишь какие-то неясные шорохи. Еще через несколько минут мне показалось, что я слышу стук копыт галопом удалявшихся лошадей. Эти звуки становились все слабее и слабее. Но я не был вполне в этом уверен.

Одна из девушек тоже услышала эти звуки.

– Это они? – прошептала она. – Думаешь, они ускакали?

– Может быть, – тихо ответил я. – Но нам лучше подождать еще несколько минут. Это могло быть что-то другое или, не исключено, что они устроили нам западню.

Медленно тянулись минуты. Постепенно напряжение ослабевало. Девушки начали обмениваться замечаниями. Мало-помалу в разговор втянулись все, он становился связным, хотя говорили мы шепотом или очень тихо.

– Я думала, нам всем конец, – сказала одна, – прямо так и подумала.

Два или три голоса одновременно:

– Почему они хотели убить нас? Что мы сделали?..

– О, Боже, лишь бы они уехали. Лишь бы уехали...

– ... в самом деле стреляли в нас. Я думала, я умру от страха...

Водопад слов нарастал. Потом внезапно стих. На секунду воцарилась тишина. И вдруг Делиз, – теперь я уже умел различать их голоса, – произнесла:

– Шелл...

– Да?

– Вчера вечером в салоне ты был... ты был... Ты не представляешь себе, как мы тебе благодарны.

– Ну, вообще-то, э-э... я главным образом старался, чтобы они мне, э-э, голову не вышибли... то есть, я хочу сказать, мозги не вышибли.

Косноязычие мое было вызвано тем, что в темноте Делиз, а я понял, что это Делиз, ибо голос был вроде ее, положила мягкую теплую руку мне на плечо.

Взволнованно поглаживая мое плечо пальцами, мне показалось, что она была взволнована, Делиз продолжала:

– Все равно. Но сейчас, здесь... ты был просто великолепен. Ты так спешил сюда, чтобы спасти нас. И ты действительно спас нас... спрятал.

– Да... – сказал я, – но...

Прежде, чем я успел сообразить, что мне сказать еще, Эйприл произнесла:

– Это правда, Шелл. Делиз права.

Я догадался, что это голос Эйприл, ибо источник находился слева очень близко от меня, а я еще раньше с помощью дедуктивного метода вычислил, что это Эйприл. Тем более, что этот тихий благоуханный голос был так похож на шепот новобрачных во время медового месяца и мог принадлежать только Эйприл.

– Меня, во всяком случае, совершенно точно убили бы, если бы не ты, Шелл. А может быть, и всех нас...

– Ну... стреляли-то прежде всего в меня. Вообще-то я в этом деле слегка опростоволосился... И вы из-за меня попали... в эту...

Я услышал мягкий, с легким акцентом выговор Зии:

– Не нужно скромничать, Шелл. Я просто сказать тебе не могу...

Эйприл взяла мою левую руку в обе свои, и либо у Делиз было две пары рук, либо это была Зия, но кто-то из них нашел чертовски чувствительное место у меня посередине спины и нежно поглаживал его пальцами.

Мне повезло, что здесь было так темно. Я хочу сказать, что после всех тех слов, которые наговорили девушки, мне сделалось очень неловко, и я был рад, что они не видят моего лица, ибо оно, как мне кажется, покраснело. Впрочем, я в этом не уверен, так как вообще весь пылал. Возможно, это объяснялось тем, что мы сидели так близко друг к другу, и я чувствовал себя прямо как в финской сауне при двухстах градусах[3]3
  По Фаренгейту.


[Закрыть].

– Что это мы так... э-э... тесно сидим, – пролепетал я.

Кто-то из девушек тихонько хихикнул, а чей-то голос произнес:

– Зато так уютно, разве нет?

– Угу, – ответил я.

Ничего себе уютно... Эйприл повисла у меня на левой руке, чьи-то пальцы гладили мне плечи, по спине горячими волнами пробегала холодная дрожь. Да, через меня будто медленно ток пропускали. Хотя, признаться, было чертовски приятно.

Одна рука, однако, у меня была свободна, и я протянул ее к крестовине, однако, ухватил не ее, а Чу-Чу. По крайней мере, это должна была быть Чу-Чу, так как слева от меня находилась только она.

Да, это была Чу-Чу.

– Знаешь, – сказала она, – теперь, после того, как все закончилось благополучно и нас не убили, все это представляется даже забавным.

– В самом деле? – спросил я.

Делиз спросила негромко:

– Ты думаешь, они уехали, Шелл? То есть я хочу спросить, ты полагаешь, мы, наконец, в безопасности?

– Я... не уверен, – хриплым голосом ответил я. – Возможно, они где-нибудь здесь, поблизости. Лучше нам выждать еще час или около того. То есть, я хотел сказать несколько минут.

– Ой, Шелл, это уже слишком! – взвизгнула Чу-Чу.

Через меня пропускали ток в финской сауне. В голове у меня будто гудел трансформатор высокого напряжения, прыгали искры, время от времени раздавался какой-то щелчок. После того, как мне врезали по черепушке, моментами мне казалось, что у меня там сдвиг по фазе произошел – через определенные промежутки времени раздавался негромкий и приглушенный щелчок.

Да, – подумал я, несомненно, у меня там что-то сдвинулось. Я явно не в себе. И все это мне только мерещится. Не может этого быть на самом деле. Не могу я находиться под скалой с четырьмя обнаженными красотками.

И тем не менее, все это мне не мерещилось, а происходило наяву.

Глава 13

Я вылез первым, как следует огляделся вокруг и бросился к своему кадиллаку. Пистолета у меня в машине не было, зато там была винтовка Уэзерби калибра 300 и коробка с патронами в багажнике. С заряженной винтовкой в руках я вернулся назад, приподнял край валуна и выпустил четырех девушек.

– Все спокойно? – улыбаясь, спросила меня Эйприл.

– Пока да. По крайней мере, бандитов этих нет. Вопрос, однако, в том, как нам добраться до ранчо, – я помолчал. – Кстати, а где ваша одежда?

– В автомобиле, – жизнерадостно ответила Чу-Чу. – Укатила вместе с Эдом.

Вот так.

Молчание.

– Ну, слава Богу, у тебя есть теперь ружье, – сказала Зия. Она огляделась вокруг. В ее черных волосах играли серебристо-голубые блики. – Теперь можно и искупаться, смыть пыль.

Никакой пыли на ней я, откровенно говоря, не заметил. Тем не менее, она и Чу-Чу побежали к воде. Ненормальные были девчонки. Ведь нас вполне могли еще обстрелять.

Я попросил Эйприл и Делиз не отходить от меня.

– Я осмотрю машину, погляжу, что эти обезьяны с ней сделали. Если ничего серьезного, попытаюсь ее завести.

– Тогда я тоже сбегаю ополоснуться. Хочу немного остыть. – Делиз медленно выпрямилась, выгнув спину. Я прикрыл глаза, но только на мгновение. Мне и самому неплохо было бы немного остыть.

– Я с тобой, – сказала Эйприл. – Шелл, поскорей исправляй машину и присоединяйся ко мне, то есть к нам.

– Ладно, может я так и сделаю. Мне что-то тоже захотелось окунуться.

Они побежали к воде. Я посмотрел им вслед. Только несколько секунд. Потом повернулся и быстро направился к кадиллаку.

Никакого особого ущерба Тей Грин машине не причинил, он просто поднял капот и вырвал несколько проводков. Я исправил все минут за десять. Разумеется, когда Тей это сделал, он рассудил и вполне, кстати, логично, что в моем распоряжении этих десяти минут не будет.

Я включил двигатель, чтобы убедиться в том, что все в порядке, потом выключил его и направился назад к озеру, готовый к любым неожиданностям. Теперь, испытывая какое-то внутреннее умиротворение и спокойствие, я будто новыми глазами смотрел на окружающий пейзаж. Несмотря на то, что зелени кругом было мало, лишь вокруг маленького озерца, это место напоминало небольшой оазис в пустыне. И все это на фоне воды и неба, полыни и низкорослого кустарника, песчаной почвы и суровых скал походило на пейзаж из арабских сказок Шехерезады.

В немалой степени впечатление это было вызвано присутствием человеческих существ, оживлявших этот мрачноватый ландшафт. У самой кромки воды на животе лежала Делиз, повернув голову к сидевшей рядом с нею Эйприл. Мокрые светло-каштановые волосы Эйприл выглядели значительно темнее, чем обычно. Обе руки ее были подняты вверх. Она поправляла волосы, рассыпавшиеся по ее голым плечам. В воде, как пара малышей, прыгали и плескались Зия и Чу-Чу. По крайней мере, чем-то они напоминали малышей.

Просто сказка. Я ждал, что сейчас у меня в голове щелкнет. Но щелчка почему-то не последовало. Эйприл увидела меня и помахала рукой, приглашая присоединиться к ним. Таким приглашением не пренебрегают, и я направился к берегу.

Направился...

Я сделал несколько шагов и внезапно услышал какую-то слабую отдаленную дробь. Она становилась громче. О нет, подумал я, только не это.

Я повернулся, бегом вернулся к кадиллаку и, вглядевшись вдаль, увидел в пустыне облачко пыли. Пыль поднимало множество маленьких животных – снова лошади. И люди на них. По направлению к нам скакали двадцать или тридцать всадников.

Возможно, это шла помощь, тот самый отряд, о котором говорил Тей Грин. Но, разумеется, совершенно не исключено, что это была группа бандитов, которых поблизости, как я знал, было немало. Как бы там ни было, это был целый отряд, и мчался он прямо на нас... И тут я внезапно вспомнил о девушках – девушках без каких бы то ни было признаков одежды! И в моем обществе. Да и на мне самом надето было не так уж много. Разумеется, я мог бы это все объяснить, но ведь все равно слухи пойдут!

Я бросился бегом к озеру.

– Одевайтесь, – орал я. – Одева... то есть прячьтесь! Я вижу отряд!

– Что ты говоришь? – закричала Делиз.

А Чу-Чу заверещала своим высоким голосом:

– Что ты видишь?

– Отряд, отряд, – кричал я. – Вы знаете, что такое отряд?

Я уже почти подбежал к самому озеру, и Делиз довольно сухо ответила:

– Знаем.

– Их человек двадцать или тридцать, – орал я в возбуждении. – Несутся через пустыню прямо на нас.

Ну, что я могу сказать? Комментарии, которые я услышал от девушек, звучали так, будто я имею дело с ненормальными.

Я быстро продолжал:

– Возможно, они идут к нам на помощь. Разумеется, это хорошо, но если все эти типы с ранчо увидят вас с голыми си... то есть без одежды...

Девушки только посмотрели на меня. Признаю, я был несколько возбужден, но ведь досталось мне перед этим изрядно, и нервы у меня были на взводе. Дробь становилась все громче. Я произнес обессиленно:

– Ну, что ж. Если вы предпочитаете, чтобы было так...

– Это люди с ранчо! – взвизгнула Делиз.

Ну, наконец-то! Слава Богу, что во главе страны у нас стоят не женщины. Справедливости ради, однако, следует сказать, что, когда до них все дошло, тут уж они задвигались. Эйприл и Делиз будто ветром сдуло, и они бросились к озеру. Чу-Чу быстро закрыла лицо руками. Странная она была девушка, эта Чу-Чу. Зия забралась в воду и уселась на корточки, видимо позабыв, что глубина в этом месте не превышает шести дюймов.

Итак, как и следовало ожидать, всех их застали на самом виду. Стук копыт, облаком поднявшаяся пыль, фырканье лошадей. Но фыркали не только лошади, но и некоторые всадники. Мне почудилось, что я слышал даже женское фырканье. Как оказалось, среди толпы мужчин были и три амазонки, включая, к моему ужасу, и старушенцию, которая по моей вине упала в обморок.

Все стихло. Стала оседать пыль.

Тишина нарушалась лишь всплеском воды. Это мои четыре глупые телки галопом понеслись в воду. Если бы они послушались меня раньше... – подумал я. – Женщины. Да кому они вообще нужны? Особенно в такие минуты?

Казалось, прошла целая вечность. Но вот, наконец, красотки оказались по шею в воде. Я почувствовал сильное искушение добраться до них и утопить, а может, и самому утопиться. Но я все-таки сумел подавить искушение. Да, в щекотливом я очутился положении.

Итак, я повернулся к этому сборищу граждан, окатил их ледяным взглядом и сказал:

– Да, могли бы и пораньше подоспеть.

Старушенция, на ней были те же брюки для верховой езды персикового цвета, а на лице застыло то же выражение, что и в прошлый раз, взирала на меня с ужасом и омерзением, потом фыркнула. С таким-то носом это у нее фирменно получалось.

– Да, – фыркнула она, – мне бы никогда...

– Мэм, – вежливо начал я, – я бы тоже никогда...

Но тут поднялся такой гомон, что мои слова потонули в шуме. В основном, как мне кажется, это были вопросы. В толпе я заметил Расса и Эда Флинча и махнул Флинчу рукой. Когда возбуждение немного улеглось, я объяснил им, что произошло, упомянув про Фармера, Тея Грина и выстрелы. Флинч подтвердил мой рассказ.

Вскоре всем все стало ясно, кроме старушенции с длинным рубильником.

– Вы спрятались? – спросила она. – Где вы спрятались?

Я рассказал им, что мы все пятеро спрятались, но не сказал где. И будь я проклят, если собрался это сделать. Особенно теперь и этой бабке.

– Какая разница где? – воскликнул я, обращаясь к ней. – Мы спрятались. Разве этого недостаточно? Может, мы спрятались под водой и дышали через трубки, как в кинокартинах.

– Какие трубки? Я не вижу никаких трубок? Где эти трубки?

Да, достала меня эта бабка. Вынь ей да положь эти трубки.

– О'кей, – произнес я, разозлившись. – Значит, в воде мы не прятались. Джентльмены...

Она фыркнула.

– У него ружье. Я бы не удивилась, если...

– Джентльмены, я полагаю, момент наибольшей опасности миновал. То есть, если эти бандиты... то есть, если преступники бежали, скрылись с места преступления, а это вполне можно предположить... Так вот... – я продолжал нести эту ахинею как настоящий идиот, но все же сумел донести до отряда главную мысль о том, что я сам отвезу дам на ранчо, хотя конный эскорт, разумеется, будет весьма кстати, ведь не исключено неожиданное появление преступников.

Именно так мы и поступили, хотя сделать это было не так просто. Всем пришлось отъехать в пустыню, отвернуться и не смотреть в нашу сторону. Я подогнал кадиллак так близко к воде, как только мог, и девушки попрыгали на заднее сиденье и завернулись в одеяла, которые там оказались.

Потом мы в сопровождении всех наших отважных всадников отправились через пустыню домой.

* * *

После того, как я принес девушкам достаточно одежды, так что они смогли добраться до своих номеров, не заставляя пожилых обитателей ранчо падать в обморок, я осмотрел местность, проконсультировался с Рассом и пришел к заключению, что на ранчо не осталось никого из бандитов. Исчезли не только Грин и Фармер, что было вполне понятно, но «Солнце и полынь» покинули даже мелкие мошенники, такие, например, как картежные шулера. Исчезли они навсегда или только на время, я не знал, но этим вопросом я решил заняться позже, а сейчас у меня было другое дело. Поэтому я купил бутылку бурбона и пошел прямиком в свой номер.

Смешав виски с содовой, я уселся на краю своей постели, неторопливо отпивая из стакана. Постепенно я заставил себя не думать о последних событиях и начал размышлять о Жюле Гарбене. Я вновь вспомнил то внезапное озарение, которое на меня снизошло в душе.

В тот момент мне все было ясно. Но теперь я уже не был так уверен и убежден в своей правоте. Возможно, это объяснялось теми неожиданными и драматическими событиями, которые за этим последовали. Я допил свой виски, продолжая размышлять. Потом я лег на спину, подложив руки под голову, которая еще здорово болела, и все думал, думал.

Элементарная логика подсказывала: либо Саймон Эверетт не был Жюлем Гарбеном, либо Жюль Гарбен не был мертв. Мне было очень хорошо известно, что Жюль Гарбен был мертв, а следовательно выходило, что Эверетт был... ну да, возможно он был просто Саймоном Эвереттом, гробовщиком.

Но память на лица у меня феноменальная. Разумеется, иногда встречаются случаи потрясающего, удивительного сходства. Такое случается, но крайне редко.

Итак, возможно, Эверетт – близнец Гарбена. Но и тогда я отказываюсь верить в подобное сходство. Можно найти человека, который выглядит почти так, как другой человек, – сходные черты, тот же рост и сложение. Но совершенно точный портрет другого? Лицо, которое я видел вчера вечером, навеки выжжено в моей памяти. Только седые волосы и черные усики выпадали из этого портрета. Но их легко было наклеить и снять. Эверетт был вылитый Жюль Гарбен, даже голос у них был одинаковый. Это и был Жюль.

Но ведь я видел, как Гарбен покончил с собой. Мне не рассказывали об этом, и я не читал об этом в газетах, хотя в газетах было полно отчетов о происшедшем. Я сам присутствовал при этом.

Разумеется, возможно, я слишком часто получал по голове, а может быть, я вообще сумасшедший.

– Ладно, – сказал я себе, – пусть я сумасшедший, пусть. Но на одну минуту представим себе, что Гарбен жив и находится здесь, на ранчо. Это, безусловно, может объяснить множество вещей: убийство Джинни, попытки убить меня, даже приказ расправиться с Эйприл, которая как-то раз проводила время вместе с Хэлом и Жюлем. Эйприл, которая в Голливуде делила номер с Джинни и знала, что в ту субботнюю ночь Джинни ушла вместе с Хэлом...

Внезапно я вскочил – мысли, как сумасшедшие, теснились в моей голове. Если Жюль был жив, можно было объяснить не только загадки, которые меня мучали, но даже такие вещи, о которых у меня прежде не хватало ума задуматься до самого сегодняшнего дня. Все более возбуждаясь, я стал нетерпеливо мерить шагами пол своего номера. Внутри нарастало знакомое напряжение. Черт побери, вот было бы здорово, если бы Жюль в самом деле оказался жив. И это мысленно вновь вернуло меня к той минуте, когда я видел, как Жюль Гарбен выбрасывается из окна "Голливудской короны". Я налил себе еще виски и, продолжая расхаживать по номеру, вновь стал прокручивать в уме каждую секунду того вечера, с момента, как мы вышли из ворот тюрьмы и до того, как вошли в спальню Жюля в отеле. Я видел, как Жюль разбивает стекло, выбрасывает руки над головой и кричит... Я видел, как его тело стремительно несется вниз и ударяется о тротуар... а я бегу на Голливудский бульвар...

И опять я вспомнил Хэла, сидящего в вестибюле отеля и улыбающегося своей особой улыбкой.

Я перестал шагать по комнате и застыл. В ушах у меня звучала фраза Хэла: "...или резинка заставляет паяца дергаться?"

А потом вдруг из глубин памяти выплыла другая любопытная мысль. Где-то я читал, что в некоторых областях Африки, где туземцы никогда не видели ружья, увидев, как охотник целится и стреляет в какое-нибудь животное, а оно падает, уверены, что животное падает от звука выстрела – ведь о пулях они ничего не знают. Они считают, что дичь убивает гром выстрела.

Я повернулся и подошел к телефону, повторяя как заклинание: "Резинка заставляет паяца дергаться, а гром выстрела убивает дичь".

Я заказал телефонный разговор с Лос-Анджелесом, попросив соединить меня с полицейским управлением, отделом по расследованию убийств и продолжал бегать по номеру, волоча за собой длинный шнур. Когда мне дали управление, я попросил соединить меня с капитаном Филом Сэмсоном. Было воскресенье, но Фил оказался в своем офисе.

Я услышал в трубке его недовольный голос. Он, должно быть, пожевывал во рту черную сигару, и его массивная челюсть ходила вверх-вниз, как у аллигатора, размалывавшего кости своей жертве. Дело было не только в том, что в тот вечер Сэм тоже присутствовал в "Голливудской короне", он, кроме всего прочего, был моим самым близким другом в Лос-Анджелесе, чрезвычайно способным полицейским офицером и вообще настоящим мужиком. Я не стал сразу говорить ему о цели своего звонка, а постарался постепенно подвести его к этому разговору.

Поздоровавшись и сообщив ему о том, что я нахожусь на ранчо "Солнце и полынь" в Аризоне, я сказал:

– Сэм, я знаю, как ты занят...

– Еще бы, черт возьми. Какой-то псих ухандохал двух служащих на автозаправочной станции...

– Понимаю, Сэм. Я знаю, что работы у тебя выше крыши, платят тебе мало, а характер у тебя золотой. Но я хочу, чтобы ты меня выслушал. Хорошо? Это очень важно.

– Ну, ясное дело. Давай, выкладывай. – Он был явно заинтересован.

– Ты помнишь дело Жюля Гарбена?..

– Этого сукина сына? Конечно, продолжай.

– Так вот... – я замолчал. Как бы осторожно и деликатно я не изложил свою просьбу, Сэм все равно подумает, что у меня крыша окончательно поехала. Он уже и раньше много раз грозился, что отправит меня в психушку. Шутя, как я надеюсь. Но мне ведь все равно придется сказать ему то, что я подумал. Поэтому я решил не ходить вокруг да около. – Я видел... то есть мне показалось, что я видел... Жюля Гарбена вчера вечером здесь на ранчо.

Он не стал ехидничать, а лишь спокойно заметил:

– Ты что-то перепутал, Шелл. Эта тварь выбросилась из окна "Голливудской короны". Черт побери, ты же сам присутствовал при этом. Наверное, ты имеешь в виду кого-то другого...

– Нет, Сэм, – прервал я его. – Я говорю именно о Гарбене, том самом, который "сиганул" вниз. И тем не менее, я почти на все сто уверен, что видел его здесь вчера вечером. Я хочу сказать, что он жив и находится здесь.

Я остановился. Молчание.

– Итак, – продолжал я, – скажи мне, возможно ли вскрыть его могилу и идентифицировать труп. По отпечаткам пальцев, что ли... либо по костям, или по зубам...

И тут он мне выдал. Молчание было просто затишьем перед бурей. Примерно с минуту ни один из нас не мог сказать ничего членораздельного, наконец, я чуть ли не взвизгнул:

– Черт побери, Сэм! Да перестань ты, наконец, челюстями щелкать и выслушай меня. Это вовсе не розыгрыш. Я серьезен, как никогда.

– Быть того не может.

– Честное слово.

– Ты пьян?

– Выпил пару рюмок и все. Ничего...

– Может, тебя вчера камнями побили перед тем, как ты увидел это привидение?

– Никто меня не бил. И сейчас я в порядке. Прошу тебя, выслушай меня спокойно. Только минуту, ладно?

– Хорошо, – неохотно согласился он. За эту минуту мне удалось убедить его по крайней мере в том, что я его не разыгрываю. Он понял также, что еще немного – и я совсем шизанусь. По крайней мере, он дал мне договорить до конца.

– О'кей, Шелл. Я тебя понял. Ты, значит, считаешь, что мы похоронили не Гарбена.

– Да, но...

– А теперь дай сказать мне. Я же тебя выслушал.

Я покорился, и он продолжал:

– Позволь напомнить тебе несколько несущественных деталей. Во-первых, именно Гарбен выпрыгнул из окна. Это видели восемь свидетелей, в том числе я и ты. Во-вторых, на асфальт тоже упал Гарбен. По крайней мере, – в голосе его послышался сарказм, – у него было лицо Гарбена, его рост, сложение, ноги, его рубашка, запонки. А ты, значит, считаешь, что это был не Жюль Гарбен, а хорек Моу?

– Но, Сэм, вы же не сняли отпечатки пальцев с покойного?

– Нет, а зачем это было нужно? – я услышал, как Сэм вздохнул. – Так ты считаешь, что это не Гарбен выпрыгнул из окна?

– Нет, это был Жюль. Это должен был быть он. Тут и спорить не о чем.

– Не о чем?.. Так какого же дьявола... Ты что, думаешь, он не свалился вниз? Думаешь, он просто улетел восвояси?

– Сэм, не заводись...

– Кто за...

– Послушай меня, Сэм. Конечно же, он выпрыгнул. И, ясное дело, он мог либо упасть вниз, либо подняться вверх.

– Вниз... или... вверх... – голос его звучал так, будто он повторял бред сумасшедшего. – Вниз... или...

– Сэм, иногда нам кажется, будто мы видим то, чего на самом деле не видели. Вот в Африке, например, некоторые туземцы считают, что дичь убивает звук выстрела.

– Звук...

– Ну ладно, не будем об этом. Я тебе вот что хочу сказать: при тщательном планировании и подготовке, соответствующей подготовке, можно сделать практически все, разумеется, не нарушая законов природы...

– Таких, например, как закон тяготения?

– ... и для этого совсем не обязательно быть магом и волшебником. Ведь вещи, которые проделывает перед тобой фокусник, тоже кажутся тебе невероятными. Просто ты знаешь, что это чудо – всего только трюк. Верно?

– Да, но...

– Отсюда следует: если Жюль... если Жюль жив, значит все то, что заставляет нас поверить в его смерть – всего лишь трюк, уловка. Все это, конечно, намного сложнее, но в основе всего лежит какая-то уловка, обман. Однако, оставим эти теоретические рассуждения. Я убежден в том, что Жюль на самом деле выбросился из окна, а значит, должен был обязательно либо полететь вниз, либо каким-то образом подняться вверх или вбок. Но если мы считаем, что он полетел вниз, это вовсе не значит, что он долетел до самой земли. Разумеется, кто-то долетел, именно поэтому я и хочу, чтобы ты сделал проверку. Черт побери, да я не удивлюсь, если Жюль пролетел вниз лишь один этаж, а там его каким-то образом поймали...

– Это уже твои домыслы, Шелл.

– Конечно, домыслы. Но я вынужден домысливать, если видел живого Жюля. Черт побери, если он выпрыгнул из окна и оказался жив, должно же этому быть какое-то логическое объяснение. – Я помолчал. – Сэм, признаюсь тебе, я не уверен в этом на все сто, но мне кажется, что я видел именно Гарбена. Все остальное – догадки, дедукция, назови это, как хочешь. Но все это так здорово увязывается в единую цепь... Слушай, ты получаешь разрешение и открываешь могилу. Если Гарбен там, я клянусь, что носом проведу горошину через все помещения вашего Управления. При всех!

Он начал что-то говорить, потом замолчал. Долго молчал, потом вздохнул.

– Шелл, это самая дикая просьба, с которой ты когда-либо ко мне обращался. Я... – он замолчал, потом продолжил: – Ты ведь понимаешь, что если я получу разрешение, а в могиле обнаружат останки Гарбена, то можно будет меня самого забальзамировать и закопать по соседству.