Текст книги "Мальчик - садовая тачка"

Автор книги: Ричард Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Ричард Паркер
Мальчик – садовая тачка

Даже если вы маг и волшебник, не стоит забывать о старых добрых традициях.

– А теперь слушай меня, Томис, – сказал я. – Ты мне надоел… Если ты сейчас же не сядешь и не примешься за работу через пару минут, я превращу тебя в садовую тачку. Два раза повторять не буду.

Конечно, Томис был не единственным – весь класс стоял на ушах; просто на сей раз он оказался козлом отпущения. День был ветреным, а ветер всегда угнетает детей и делает их трудноуправляемыми. К тому же я случайно узнал, что папаша Томиса сорвал большой куш на бирже, так что разболтанность мальчишки была вполне объяснима. Однако оправдывать плохое поведение чем бы то ни было – порочная практика.

Приблизительно через три минуты я спросил:

– Ну, Томис, сколько примеров ты уже сделал?

– Я еще дату пишу, – угрюмо буркнул он.

– Хорошо, – сказал я. – Ты не можешь пожаловаться, что я тебя не предупредил. – И в ту же минуту я превратил его в садовую тачку – ярко-красную металлическую садовую тачку с пневматическими шинами.

Весь класс моментально затих – как всегда при строгом обращении – ив течение получаса сделал всю работу. Когда прозвенел звонок на перерыв, я всех выпроводил, чтобы остаться одному.

– Ну ладно, Томис, – сказал я. Можешь превращаться назад.

Ничего не случилось.

Сначала я думал, что он дуется на меня, но прошло время, и я стал подозревать серьезные неполадки.

Я пошел в кабинет директора.

– Слушай, – сказал я, – только что я превратил Томиса в садовую тачку и не могу вернуть его обратно.

– Уф, – сказал директор и уставился на бумаги, разбросанные по всему столу. – Ты что, очень с этим спешишь?

– Нет, – сказал я. – И все-таки немного неприятно.

– А что это за Томис?

– Такой надутый нечесаный шалопай, вечно сопит и жует жвачку.

– Рыжий?

– Нет, это Сандерсон. А у этого волосы черные и как воронье гнездо.

– А, знаю его. Ну ладно. – Он посмотрел на часы. – Может, притащить сюда этого дружочка через полчасика?

– Хорошо, – сказал я.

Я слегка призадумался, пока поднимался по лестнице в учительскую. Танглоу заваривал чай; я посмотрел на него и вспомнил, что он занимает какой-то пост в Союзе.

– Послушай, – сказал я ему, – а что, если я заплачу взносы?

Танглоу осторожно опустил чайник:

– Что ты натворил? – спросил он. – Вышвырнул ребенка из окна второго этажа?

Я прикинулся обиженным:

– Просто я подумал, что уже пора платить, – сказал я. – Не годится собирать задолженности.

В итоге он взял у меня деньги и дал мне расписку. Когда я затолкал ее в свой бумажник, я почувствовал себя немного спокойнее.

А в классной комнате все еще стоял Томис, прислоненный к стулу, красный и неуклюжий, – как упрек в мой адрес. Я был не в состоянии заниматься серьезной работой и поэтому через десять минут, дав классу какое-то задание, взял Томиса и покатил его прямиком к директору.

– Ну вот, отлично, – сказал он. – Наконец-то садовый инвентарь начинает поступать.

– Нет, – сказал я, опрокидывая тачку на середину ковра. – Это Томис. Я тебе говорил…

– Извини, – сказал он. – Совершенно забыл… оставь его здесь, я сейчас, я сейчас же за него примусь. Как только он будет презентабелен, я его к тебе отправлю.

Я вернулся в класс и на целых два урока зарядил сочинение, но Томис не объявлялся. Я подумал, что старик снова запамятовал, так что после звонка в двенадцать часов я снова заглянул к нему напомнить. Он стоял на коленях, без жакета и галстука, пот градом катился по его лицу и падал на ковер. С трудом он поднялся, когда увидел меня.

– Я все испробовал, – сказал он, – и никак не могу его расшевелить. Ты сделал что-то неортодоксальное?

– Нет, – сказал я. – Всего-навсего обычное наказание.

– Думаю, что тебе стоило бы позвонить в Союз, – сказал он. – Запроси законодательную службу, юриста Макштайна, выясни свое положение.

– Ты хочешь сказать, мы вляпались с этим делом? – спросил я.

– Ты вляпался, – ответил директор. – И звонил бы ты сейчас, пока они не разошлись на обед.

Через десять минут я дозвонился в Союз; Макштайн, к счастью, был еще там. Слушая мою историю, он то и дело ворчал.

– Вы член Союза, я надеюсь?

– О да, – сказал я.

– Взносы уплачены?

– Конечно.

– Хорошо, – сказал он. – Надо подумать. Я перезвоню вам через час-полтора. В моей практике таких случаев не было, поэтому мне надо подумать.

– Вы не могли бы хоть приблизительно оценить мою ситуацию, – спросил я.

– Разумеется, мы полностью на вашей стороне, – сказал Макштайн. – Законодательная служба и все остальное, но…

– Что? – сказал я. – Что – но?

– Я не представляю себе ваши шансы, – ответил он и положил трубку.

День тянулся, а звонка от Макштайна все не было и не было. Директор, по горло сытый Томисом, откатил его в галерею. В перерыве я снова позвонил в Союз.

– Извините за молчание, – сказал Макштайн, узнав мой голос. – Я был очень занят.

– Что я должен делать? – спросил я.

– Все это дело, – сказал Макштайн, – зависит от того, как отнесутся к нему родители. Если они начнут процесс, мне придется встретиться с вами и отработать тактику защиты.

– А тем временем, – сказал я, – Томис все еще не Томис, а садовая тачка.

– Совершенно верно. И вот что я вам хочу предложить: сегодня вечером прикатите его домой, собственноручно. Поговорите с его предками и попытайтесь понять их отношение. Кто знает, вдруг они будут вам признательны.

– Признательны? – сказал я.

– Да, в Глазгоу был случай – ребенка превратили в мясорубку. Его мать была очень довольна и не хотела, чтобы его превращали обратно. Так что, идите, поговорите и утром дайте мне знать.

– Хорошо, – сказал я.

Я подождал до четырех часов и, когда школа опустела, выкатил Томиса на улицу.

По дороге я привлекал пристальное внимание прохожих, из чего заключил, что слухи меня опередили. Множество людей, с которыми я не был знаком, кивали мне и говорили «добрый вечер», а трое или четверо выбежали из магазина поглазеть.

Наконец я подошел к дому, и мистер Томис открыл дверь.

В доме было людно и шумно – праздновали выигрыш на бирже. Какую-то минуту он смотрел на меня остолбенело, а затем предпринял отчаянную попытку сосредоточиться.

– Это учитель Тедди! – взревел он, обернувшись к гостям. – Вы как раз вовремя, заходите, пропустите рюмочку.

– Нет, ну что вы, – сказал я. – Я насчет Тедди…

– Это может подождать, – сказал мистер Томис. – Давайте, заходите.

– Нет, это очень серьезно, – возразил я. – Видите ли, я сегодня утром превратил Тедди в садовую тачку, а теперь…

– А теперь зайдите и выпейте, – настоятельно произнес он.

И я зашел и выпил за здоровье мистера и миссис Томис.

– Сколько вы выиграли? – спросил я из вежливости.

– Одиннадцать тысяч фунтов, – сказал мистер Томис. – Неплохая шуточка, а?

– Да, но теперь, – твердо сказал я, – насчет Тедди.

– Этот фокус с тачкой, что ли? – сказал мистер Томис. – Сейчас с ним мы разберемся.

Он вытащил меня во двор и подошел к тачке:

– Это он? – спросил мистер Томис. Я кивнул.

– Так, Тедди, слушай меня, – угрожающе сказал он. – Или ты сию же минуту приходишь в себя, или я сам вышибаю из тебя эту дурь.

Говоря это, мистер Томис расстегивал массивный пояс, который вместе с подтяжками придавал ему некое архитектурное единство.

Садовая тачка превратилась в Тедди Томиса, рванула через сад и прошмыгнула через дыру в ограде.

– Вот, пожалуйста, – сказал мистер Томис. – Вся ваша беда в том, что вы слишком с ним церемонитесь. Пойдемте, пропустим еще по рюмочке.