Текст книги "Легендарный Колчак. Адмирал и Верховный Правитель России"

Автор книги: Ричард Португальский

Соавторы: Валентин Рунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Приближаясь к параллели острова Белого, мы опять встретили туман и лед, довольно густой, но без особых затруднений обогнули его массу, держащуюся, по-видимому, ближе к берегам острова. На другой день я, стоя на вахте с 12 до 4 часов утра, сдал ее Н. Н. Коломейцеву почти свободной ото льда, мы легли на Ost к острову Кузькину, намереваясь пройти в порт Диксон, где хотели остановиться на несколько дней, перегрузить уголь, вычистить котел и дать отдых команде. К постоянной значительной течи мы стали уже привыкать и мириться как с неизбежным злом; неприятно было то, что после каждой работы во льду она заметно усиливалась, но потом опять немного уменьшалась. Во всяком случае, трюм держался все время сухой…»

Как известно, найти «Землю Санникова» тогда не удалось. В 1901 году барон Толль и лейтенант Колчак совершили экспедицию на полуостров Челюскина. За 41 сутки в сильную пургу они прошли более 500 верст. Во время зимовок «Зари» Александр Васильевич, находясь в санных поездках, выполнил маршрутную съемку побережья Таймырского залива, пересек остров Котельный, побывал на земле Бунге, островах Фадеевский и Бельковский, открыл остров Стрижева.

30 августа 1901 года «Заря» вырвалась из ледового плена и перешла к острову Котельный в море Лаптевых. Здесь началась вторая зимовка экспедиции. За время ее Колчак совершил две санные поездки, в которых определил несколько астропунктов, произвел съемку острова Бельковский (к западу от Котельного), выполнил ряд других работ.

А. В. Колчак в одежде полярника, 1900–1901 гг.

В экспедиции, к сожалению, не обошлось без жертв. Толль с тремя спутниками, отправившиеся в начале июня 1902 года на остров Беннетта для изучения его геологического строения, не вернулись к крайнему сроку возвращения на судно. «Заря», пытавшаяся позже пробиться к этому острову, чтобы снять группу Толля, из-за тяжелых льдов вынуждена была возвратиться обратно. Матисен, не рискуя оставлять судно с ограниченным запасом угля на третью зимовку и выполняя инструкцию начальника экспедиции, 7 октября 1902 года привел «Зарю» в бухту Тикси. Матисен и Колчак распорядились организовать летовку на острове Новая Сибирь, надеясь, что Толль со спутниками все же обнаружатся. К сожалению, этого не случилось, и в декабре того же года они возвратились в столицу.

Первая страница рукописи А.В. Колчака «Дневник перехода с Михайлова стана на остров Беннета и обратно».

Почти все отчеты лейтенанта Колчака были напечатаны в «Известиях» Русской академии наук. В них сообщалось о глубоководных исследованиях, о форме, состоянии, толщине льда, участии в сборе ископаемых останков млекопитающих. Были сделаны и некоторые практические выводы, высказаны рекомендации.

«Со времени Большой Северной экспедиции, – отмечал Александр Васильевич, – наиболее трудным местом для навигации представлялись берега Таймырского полуострова, самая северная оконечность которого – мыс Челюскин – является в то же время крайней северной точкой материков Старого Света и даже обоих полушарий. Высокие широты Таймыра, отсутствие значительных рек, вносящих массы сравнительно теплой воды в сибирские моря под другими меридианами, дают основание полагать, что лед, составляющий специфическое препятствие в практической навигации, получает у этих берегов наибольшее значение.

С другой стороны, нельзя не обратить внимание, что последние экспедиции без труда обогнули этот мыс на судах, хотя и имеющих несомненные преимущества перед ботами экспедиции Беринга, но тем не менее совершенно не приспособленных для активной борьбы даже с очень слабым льдом.

Таймырские шхеры, при условии их исследования, скорее благоприятствуют навигации, давая возможность легкого укрытия от ледяного напора, и отсутствию значительных масс мощного многолетнего льда, – делал выводы Александр Васильевич. – Годовалый лед шхер по своим свойствам и мощности в период возможной навигации не представляет непреодолимого препятствия для современных ледоколов».

Итак, был создан и получил признание первый научный труд молодого полярного исследователя. Его заслуги были высоко оценены. 16 декабря 1903 года ему, а также Ф. А. Матисену и Н. Н. Коломейцеву были пожалованы награды – ордена Св. Владимира 4-й степени за «…выдающийся и сопряженный с трудом и опасностью географический подвиг…». Колчак спустя год был представлен Русским географическим обществом к большой Константиновской золотой медали, которой ранее удостаивались Н. А. Норденшельд и Ф. Нансен. В феврале 1906 года Александр Васильевич был избран в действительные члены этого общества. Участие в Русской полярной экспедиции принесло Александру Васильевичу популярность. Среди моряков его стали называть Колчак-Полярный.

В архиве сохранился документ, дающий оценку деятельности А. В. Колчака в экспедиции.

Отношение вице-председателя Русского географического общества П. П. Семенова-Тян-Шанского А. А. Бирилеву.

С.-Петербург

№ 88 28 февраля 1906 г.

«Милостивый государь Алексей Алексеевич.

Совет Императорского Русского географического общества в заседании 30 января с. г. присудил действительному члену Общества лейтенанту Александру Васильевичу Колчаку за участие в экспедиции барона Э. В. Толля и за путешествие на о-в Беннета, составляющее важный географический подвиг, совершение которого было сопряжено с большими трудностями и опасностью для жизни, свою высшую награду – «Константиновскую медаль».

С особенным удовольствием считаю своим долгом довести до сведения Вашего высокопревосходительства об этом почетном награждении лейтенанта А. В. Колчака.

Пользуюсь случаем засвидетельствовать Вашему высокопревосходительству чувства моего глубокого уважения и совершенной преданности».

Высоко оценивал полярную деятельность А. В. Колчака и руководитель экспедиции. «Наш гидрограф Колчак – прекрасный специалист, преданный экспедиции, – писал он жене, – к тому же весьма начитанный человек». Эдуард Васильевич отмечал в дневнике высокую работоспособность Александра. «Он попеременно с командиром судна нес ходовую вахту, производил промер, брал пробы воды, делал магнитные наблюдения, вел подробное навигационное описание берегов и островов Северного Ледовитого океана, льда и других физико-географических и навигационных объектов в районах плавания. За время первой зимовки у западного берега Таймырского полуострова гидрограф сделал топосъемку вокруг стоянки судна и составил карту рейда «Зари», изучал состояние и развитие морского льда, продолжал вести научные наблюдения на берегу, совершил две санные поездки вдоль побережья Таймыра. Как в этих походах, сопряженных с немалыми трудностями и лишениями, так и в охотничьих экскурсиях (за зверем и птицей) и при производстве экспедиционных работ, требовавших в суровых условиях Арктики огромной затраты физических сил и энергии, Колчак показал себя выносливым и мужественным человеком. По признанию Толля, совершившего с Колчаком поход к мысу Челюскин, гидрограф возвращался на «Зарю» более бодрым и энергичным, чем он сам, тренированный полярник. А ведь пройден был путь в 500 верст, на что ушло более сорока суток.

Часть навигационной карты с островом Колчак в Таймырском заливе, составленная в 1901 году.

Геологическая комиссия Академии наук, встревоженная судьбой Э. В. Толля, решила снарядить на поиски пропавшей группы специальную экспедицию на остров Беннетта. Возглавить ее поручили лейтенанту Колчаку, организацию – академику Ф. Н. Чернышеву, в прошлом также морскому офицеру.

Эта весть и обрадовала, и озадачила Александра Васильевича – на середину февраля 1903 года намечалось его бракосочетание с Софьей Федоровной Омировой. Но личные интересы были без колебаний принесены в жертву морскому и научному долгу.

Софья Федоровна Колчак.

9 февраля Колчак со своими новыми спутниками-матросами выехал из Петербурга в Иркутск. Его спутником стал и лейтенант Матисен для передачи в бухте Тикси яхты «Заря» ее новым владельцам. В это же время боцман Н. А. Бегичев и несколько матросов по распоряжению Географического общества Российской академии наук переправили вельбот с яхты в селение Казачье, расположенное в устье реки Яна.

5 мая экспедиция в составе 17 человек на 12 нартах, запряженных 160 собаками (из них 30 тянули две нарты с вельботом), вышла из Казачьего по направлению на остров Котельный. Путь оказался трудным, маршрут проходил через торосы, команде приходилось помогать собакам тянуть нарты с грузом. Лишь спустя три недели экспедиция выбралась на южный берег острова. Немного отдохнув, продолжили путь уже по группам. Несколько человек Александр Васильевич отправил на материк, две группы отослал на противоположные концы острова. Сам же с шестью членами экспедиции остался на месте готовить вельбот к плаванию и к походу по льду, для чего к вельботу прикрепили полозья, изготовленные из плавника.

Во второй половине июня, когда лед отошел от берега, экспедиционная группа во главе с Колчаком вышла в море. Этот поход оказался невероятно трудным и опасным. Семеро «колчаковцев» пробивались к цели через битые льды, мелкую ледяную крошку, стопорившую движение лодки, через крутые волны, бушевавшие в широких разводьях между ледяными полями. Они прорубали топорами проходы в грядах ледяных торосов, вместе с обессилевшими собаками впрягались в лямки и перетаскивали 36-пудовую шлюпку сквозь хаос ледяных глыб и обломков. В Петербурге мало кто верил, что этот худенький, похожий на подростка лейтенант дойдет до цели, а он, задыхаясь от непомерных усилий, то и дело проваливаясь в мокрый снег, теряя сознание от усталости и болезней, шел, плыл, пробивался к своей великой и благородной цели – на помощь к Толлю.

Последний лист рукописи А. В. Колчака.

Тем временем начались обильные снегопады. Шли под парусами, но часто приходилось тащить вельбот на себе, снимая его с мелей. Люди не раз купались в ледяной воде. Не избежал этого и командир – при переходе по льду в одном из заливов он чуть не утонул, провалившись в трещину.

Обогнув с юга остров Котельный и Землю Бунге, мореходы прошли вдоль восточного берега острова Фадеевский и переправились через Благовещенский пролив на остров Новая Сибирь. На северном берегу острова моряки встретились с участником прошлогодней экспедиции М. И. Брусневым, летовавшим на острове по заданию Матисена. 2 августа после двухдневного отдыха путники вышли в море к острову Беннетта. Шли то под парусами, то на веслах, изредка отдыхая на плавающих льдинах.

Через двое суток, преодолев расстояние в 70 с лишним миль, достигли острова и вскоре натолкнулись на предметы, оставленные группой Толля. В районе мыса Преображения спасательная экспедиция обнаружила бутылку с записками Э. В. Толля и его товарищей, а несколько дальше – ящик с кратким отчетом, из которого следовало, что, обследовав остров и собрав богатую геологическую коллекцию, в ноябре 1902 года Толль покинул его и направился к Новосибирским островам. Добраться до них ему так и не удалось. Письмо заканчивалось словами: «Отправляемся сегодня на юг, провизии имеем на 14–20 дней. Все здоровы. 26.X – 8.XI.1902 г.».

Забрав документы и часть геологической коллекции Толля, поисковая группа отправилась с острова Беннетта в обратное плавание и без особых осложнений 9 августа добралась до Новой Сибири. Два дня отдыха – и снова в путь. Преодолев трудности, не меньшие, чем в первом походе, моряки достигли острова Котельный. Сюда вернулись и другие группы, обошедшие этот остров, а позже прибыл и Бруснев, обогнувший остров Новая Сибирь.

Последняя надежда найти пропавших без вести людей рухнула. Колчак пришел к убеждению, что Толль и его спутники погибли на переходе между островами Беннетта и Новая Сибирь, поскольку такой переход на шлюпке и байдарке в условиях полярной ночи, ноябрьских снежных штормов и кашеобразного состояния льда практически невозможен. 17 ноября весь экспедиционный состав покинул Котельный и 7 декабря благополучно прибыл в Казачье.

Так закончилась почти семимесячная поисковая экспедиция с беспримерным 90-дневным морским санно-шлюпочным походом семерки отважных моряков. Это был, по оценке вице-председателя Российского географического общества П. П. Семенова, «в полном смысле слова необыкновенный и важный географический подвиг, совершение которого сопряжено с трудом и опасностью».

Правда, непосредственные руководители более чем скромно оценили заслуги участников экспедиции. За это рискованное предприятие, исполненное на пределе человеческих возможностей, участники его были отмечены всего лишь медалями.

Более долгую память о себе оставил только один активный участник поисковой экспедиции, одинокий полярный скиталец Михаил Иванович Бруснев. Его имя получил остров за рейдом Лены, а в 1968 году на берегу бухты Тикси в честь М. И. Бруснева был установлен бетонный обелиск.

До 4 января 1904 года Колчак находился в Казачьем, занимаясь делами, связанными со сдачей имущества экспедиции. 26 января он с командой прибыл в Якутск, где узнал о начале войны между Россией и Японией. С телеграфного разрешения Морского министерства и с согласия Академии наук Александр Васильевич направился в Иркутск для дальнейшего следования в Порт-Артур. Все документы и материалы экспедиции он передал в Якутске для отправки их в адрес Академии заведующему местным музеем Н. С. Оленину.

6 марта в Иркутске состоялась радостная встреча: к Колчаку прибыли из Петербурга невеста Соня и отец. Не откладывая более, молодые люди обвенчались в одной из иркутских церквей.

Через несколько дней, распрощавшись с женой и отцом, передав им свои личные вещи и собственные материалы исследований, Колчак с Бегичевым выехал поездом в Порт-Артур с намерением вступить в действующую 1-ю Тихоокеанскую эскадру. Лишь спустя три года Александр Васильевич сумеет на материалах последней экспедиции в Географическом обществе сделать доклад: «О современном положении Русского Заполярья». Тогда же по итогам спасательной экспедиции он составил «Предварительный отчет начальника экспедиции на землю Беннетт для оказания помощи барону Толлю» и опубликовал статью «Последняя экспедиция на остров Беннетт, снаряженная Академией наук для поисков барона Толля». Кстати, и поныне один из островков, открытых А. В. Колчаком, в архипелаге Литке, а также южный мыс на полуострове Чернышева (острове Беннетта) носят имя Софьи Федоровны Омировой, «милой Сони», как называл чаще всего ее Александр Васильевич. Возможно, это был самый дорогой свадебный подарок Колчака будущей жене.

Небезынтересно и то, что один из островов в Таймырском заливе барон Толль окрестил в честь А. В. Колчака (в 1932 году переименован в остров Расторгуев в честь одного из матросов «Зари»).

Глава 3. Первая боевая награда

В Порт-Артур лейтенант Колчак прибыл 17 марта 1904 года и в тот же день представился командующему 1-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмиралу С. О. Макарову. Тот принял его как старого знакомого. О тщетности поисков группы барона Толля Степан Осипович знал еще в Петербурге. Тем не менее у него еще теплилась надежда, что его ученый-единомышленник объявится где-нибудь на островах Полярного бассейна. После же обстоятельного доклада Александра Васильевича о том, с какой тщательностью велись поиски пропавших, адмиралу оставалось одно – выразить глубокое сожаление о потере для Отечества страстного полярного исследователя, специалиста высшего класса и замечательного человека.

Спросил Степан Осипович и о дальнейших намерениях Колчака. Тот выразил горячее желание принять активное участие в боевой деятельности флота. Попросил миноносец. Но Макаров, подумав, отказал лейтенанту в его просьбе, отдав распоряжение о назначении Александра Васильевича вахтенным начальником на крейсер «Аскольд», где сам отдыхал и ночевал после полного забот дня на штабном «Петропавловске». Таким назначением он, видимо, преследовал две цели: предоставить Колчаку после трудной экспедиции на какое-то время службу поспокойнее, а также поближе познакомиться с честолюбивым молодым офицером. Бегичева же, прибывшего вместе с Александром Васильевичем, командующий эскадрой и флотом Тихого океана (такое назначение С. О. Макаров получил в тот же день) определил боцманом на миноносец «Бесшумный», на котором отважный моряк вскоре был награжден Георгиевским крестом «за отличия в аварийной обстановке».

В штабе флота Колчак встретил немало знакомых по учебе в Морском корпусе, службе на «Рюрике», «Крейсере», «Князе Пожарском», «Полтаве» и «Петропавловске». Они и поведали ему о прошедших событиях Русско-японской войны, особенно о действиях Тихоокеанского флота и буднях Порт-Артура. Утешительного в их рассказах было мало.

…Ночь с 26 на 27 января 1904 года в далеком от столицы Порт-Артуре почти ничем не отличалась от всех предшествовавших. Главные силы русской Тихоокеанской эскадры стояли на внешнем рейде. Дежурные и караулы несли свою службу, личный же состав кораблей, крепости и береговых батарей отдыхал после обычных трудовых будней. Приближалась полночь. В офицерском собрании заканчивалось чествование супруги коменданта Порт-Артура генерала А. М. Стесселя – ей исполнилось 40 лет. В 23 часа 30 минут отряд японских миноносцев атаковал русские корабли в Порт-Артуре. Почти одновременно другой японский отряд кораблей совершил нападение на корейский порт Чемульпо, где находились крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» (на которую мичман Колчак пытался перевестись весной 1898 года). С рассвета к Порт-Артуру подошли главные силы японской эскадры под командованием адмирала Х. Того. Меткий огонь русской артиллерии вынудил японского командующего отдать приказ прекратить огонь и вывести эскадру из-под обстрела крепостных орудий. В 5 часов утра 27 января царский наместник на Дальнем Востоке адмирал Е. И. Алексеев направил императору телеграмму. «Всеподданнейше доношу Вашему императорскому Величеству, – говорилось в ней, – что около полуночи с 26 на 27 января японские миноносцы произвели внезапную минную атаку на эскадру… Подробности представлю Вашему императорскому Величеству дополнительно»

Общий вид Порт-Артура в 1904 г.

«К пяти часам вечера 27 января, – вспоминал граф А. А. Игнатьев, в то время слушатель курсов офицерской кавалерийской школы, – все офицеры гвардии и Петербургского гарнизона были созваны в Зимний дворец. По окончании молебна в дворцовой церкви в зал вошел Николай II в скромном пехотном мундире и с обычным безразличным ко всему видом. Все заметили, что он был бледен и более возбужденно, чем всегда, трепал в руке белую перчатку. Повторив известное уже всем краткое сообщение о ночном нападении на нашу порт-артурскую эскадру, он закончил бесстрастным голосом:

– Мы объявляем войну Японии!

Тут раздалось «ура»…»

Вице-адмирал С. О. Макаров.

Так закончился первый день Русско-японской войны, которая продолжалась затем еще около девятнадцати месяцев и завершилась поражением России и гибелью лучшей части ее Военно-морского флота.

Что же представлял собой российский Тихоокеанский флот к началу 1904 года?

1-я Тихоокеанская эскадра составляла главные силы флота на Тихом океане. Она состояла из кораблей, переведенных с Балтики, и части кораблей Сибирской военной флотилии. В составе эскадры действовало 7 эскадренных броненосцев, 10 крейсеров, 7 канонерских лодок, 2 минных крейсера и 25 миноносцев, базируясь на Порт-Артур. Крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец» находились в корейском порту Чемульпо, две канонерские лодки – в китайских портах Инкоу и Шанхае. Владивостокский отряд имел 4 крейсера и 10 миноносцев.

Русский флот на Тихом океане уступал японскому по количеству броненосных крейсеров, крейсеров и миноносцев. И не только числом, но и качеством кораблей (в основном по дальнобойности, бронированию борта и скорости хода). Русские военно-морские базы на Тихом океане Порт-Артур и Владивосток были удалены одна от другой примерно на 1200 миль (1800 км). Порт-Артур имел узкий мелководный выход, доступный для прохода больших кораблей только в полную воду, доков для них не было. Владивосток, хотя и представлял собой лучше оборудованную базу, был настолько удален от главного театра военных действий, что не мог быть использован для базирования Тихоокеанской эскадры. Морские сообщения между этими двумя портами проходили через зону, которая контролировалась японским флотом.

Наиболее яркой личностью среди руководящего состава войск Дальнего Востока был, по оценке Колчака, вице-адмирал С. О. Макаров, помощник главнокомандующего по морским вопросам и одновременно (с 24 февраля 1904 года) командующий 1-й Тихоокеанской эскадрой.

Крейсер «Варяг».

Степан Осипович родился 27 декабря 1848 года в Николаеве. В 17 лет он окончил морское училище в Николаевске-на-Амуре, в 21 произведен был в мичманы. Последующие семь лет Макаров служил на кораблях тихоокеанской эскадры, затем на Черном море. К началу Русско-турецкой войны он получил уже известность как основоположник теории непотопляемости кораблей. Во время войны впервые в русском флоте была применена самодвижущаяся мина-торпеда. В 1881 году, командуя пароходом «Тамань», Степан Осипович исследовал пролив Босфор, открыв в нем глубинное течение, на основе чего написал труд, удостоенный премии Российской академии наук. С 1882 года Макаров служит на Балтийском флоте. В 1886–1889 годах, командуя корветом «Витязь», он совершил кругосветное плавание, во время которого вел систематические океанографические работы, особенно детальные в северной части Тихого океана. Проведенное исследование принесло Степану Осиповичу мировую славу. Он получил премию от Петербургской академии наук и золотую медаль Русского географического общества.

В 1890 году капитан 1 ранга Макаров назначается младшим флагманом Балтийского флота, в следующем году – главным инспектором морской артиллерии. Возглавив в конце 1894 года эскадру Средиземного моря, он совершил второе кругосветное путешествие. По возвращении в Россию контр-адмирал Макаров занимается разработкой капитального труда, посвященного основам ведения эскадренного боя кораблями броненосного флота. В свет он выходит в 1897 году под названием «Рассуждения по вопросам морской тактики». Став академическим учебником, он был переведен на ряд иностранных языков.

Несколько последующих лет деятельность Степана Осиповича связана с освоением Арктики. Он участвовал в постройке ледокола «Ермак», на котором в марте 1899 года перешел из Ньюкасла в Кронштадт, преодолев льды Финского залива, затем осуществил поход в Ревель. Спустя год он совершил на «Ермаке» арктические рейсы к Шпицбергену, Земле Франца-Иосифа и к северо-западному берегу Новой Земли. C 1899 года адмирал Макаров назначается главным командиром Кронштадтского порта, много работает над его устройством, пишет труд «Без парусов», посвященный обучению и воспитанию личного состава флота.

Бой «Варяга» с японской эскадрой.

Как известно было Колчаку, в планах японского командования на ведение войны с Россией военные действия на море занимали весьма важное место. На японский флот возлагалась задача уничтожить дальневосточный русский флот, тем самым обеспечить полное господство на тихоокеанских просторах, прежде всего в Японском, Желтом и Охотском морях, а в итоге беспрепятственную высадку японских сухопутных войск в Корее, на Квантунский полуостров, Сахалин и Владивосток. Особое внимание уделялось фактору внезапности, что, по мнению командующего японским флотом адмирала Х. Того, можно было достичь ночной атакой миноносцами русских кораблей в Порт-Артуре и Чемульпо с последующим уничтожением уцелевших из них огнем артиллерии и захватом главной военно-морской базы русской Тихоокеанской эскадры – Порт-Артура.

Командир крейсера «Варяг» капитан 1 ранга В. Ф. Руднев.

Лейтенант Н. Степин, однокашник по Морскому корпусу, поведал Колчаку, что зима 1903 года для личного состава 1-й Тихоокеанской эскадры, насчитывавшей в строю около 40 тысяч человек, выдалась тяжелой. Возникла масса трудноразрешимых проблем. Одна из них – финансовая. Военно-морское министерство в последнем квартале уходящего года выделило лишь 48 проц. средств, предусмотренных программой реорганизации русского флота на Дальнем Востоке. Прибывшие с Балтики эскадренные броненосцы «Севастополь», «Назаревич» и «Петропавловск», а также крейсер 1 ранга «Баян» требовали ремонта. Доков же в порту не было. Большой объем работы необходимо было затратить на переработку плана использования морских сил на Дальнем Востоке в связи с перебазированием в Порт-Артур части кораблей Сибирской флотилии (2 крейсера, 2 минных крейсера, 12 миноносцев, 5 канонерских лодок), в результате чего общая численность боевых кораблей в базе доводилась до 48 единиц. Эту задачу решал штаб эскадры под руководством вице-адмирала В. К. Витгефта. Тревожные вести поступали от командира отряда крейсеров во Владивостоке контр-адмирала К. П. Иессена – по его данным, японский флот приступил к проведению ряда мероприятий по приведению его в повышенную боевую готовность. Между тем и там из 14 боевых кораблей 6, в том числе крейсер «Россия», требовали текущего ремонта.

Командир «Корейца» капитан 2 ранга Г. П. Беляев.

В пятницу 23 января 1904 года командующий эскадрой вице-адмирал О. В. Старк, у которого на днях состоялась встреча с царским наместником адмиралом Е. И. Алексеевым, собрал совещание. На нем присутствовали начальники отделений штаба, командиры кораблей, комендант крепости Порт-Артур генерал А. М. Стессель, начальник крепостной артиллерии генерал В. Ф. Белый, другие должностные лица. Доклад об укомплектовании эскадры и основных положениях плана боеготовности сделал начальник штаба. Затем выступили командиры кораблей. Остро поставил вопросы связи с береговой артиллерией капитан эскадренного броненосца «Ретвизан» капитан 1 ранга Э. Н. Щенснович. Вопросы материально-технического обеспечения подняли командиры крейсеров «Аскольд» и «Диана», минного крейсера «Всадник». О задержке ремонтных работ информировал собравшихся командир минного заградителя «Амур» капитан 2 ранга Ф. Н. Иванов. В заключение выступил командующий. Он довел требования адмирала Алексеева, отдал указания начальнику штаба к 1 февраля разработать совместно с комендантом крепости план взаимодействия и оповещения, командирам кораблей – представить заявки на февраль по материальному обеспечению личного состава и проведению ремонтных работ.

Награждение Николаем II оставшихся в живых членов экипажей «Варяга» и «Корейца» на площади у Зимнего дворца 16 апреля 1904 г.

Планам, однако, не суждено было сбыться.

Еще 23 января вице-адмирал Того, собрав всех флагманов и командиров судов, объявил им свое решение: «Теперь же со всем флотом направиться в Желтое море и атаковать суда неприятеля, стоящие в Порт-Артуре и Чемульпо. Начальнику 4-го боевого отряда контр-адмиралу Урио со своим отрядом (пять легких крейсеров) и присоединенным крейсером «Асама», а также 9-му и 14-му отрядам миноносцев (восемь судов) немедленно выйти в Чемульпо, атаковать там неприятеля, после чего охранять высадку войск в этом районе». 1-й, 2-й и 3-й отряды по его решению вместе с отрядами истребителей выдвигались к Порт-Артуру, где отряды истребителей должны были атаковать ночью неприятельские суда, стоящие на рейде.

Канонерская лодка «Кореец».

Во исполнение принятого решения японский флот утром 24 января вышел из Сасебо, захватывая по пути русские торговые пароходы. Его главные силы приближались к Порт-Артуру. Разведка донесла, что русская эскадра располагалась на внешнем рейде по «диспозиции мирного времени», в четыре линии в шахматном порядке. Суда стояли на якоре без паров. Подходы со стороны моря освещались прожекторами дежурных судов – броненосца «Ретвизан» и крейсера «Паллада». На некоторых судах производилась погрузка угля с угольных барж, освещаемых электрическим светом с верхних палуб. Дозорную службу несли два миноносца с отличительными огнями. С наступлением темноты основные силы японского флота, отделившись от миноносцев, двинулись к островам Эллиот, своеобразной маневренной базе, чтобы, используя результаты ночной минной атаки, утром напасть на русские суда.

В 23 часа 30 минут 26 января десять миноносцев эскадры адмирала Х. Того вошли на внешний рейд Порт-Артура и атаковали русские корабли, выпустив 16 торпед. Три из них достигли цели, повредив эскадренные броненосцы «Ретвизан» и «Цесаревич» (командиры капитаны 1 ранга Э. Н. Щенснович и И. К. Григорович), а также крейсер 1 ранга «Паллада» (командир капитан 1 ранга В. С. Сарновский). Ввиду отсутствия связи кораблей с береговой артиллерией она была приведена в боевую готовность лишь через час после вражеской атаки. В итоге три боевых корабля русской эскадры сели на мель у входа в гавань. Потери русских составили 56 убитых и раненых, японцев – 58 человек, главным образом на миноносцах.

Ущерб, нанесенный русскому флоту, был весьма существен. Вместе с тем главная цель, которую ставило перед собой японское командование, идя на нарушение норм международного права – одним ударом уничтожить большую часть русского флота на Дальнем Востоке, – не была достигнута. Утром 27 января в завязавшемся бою с японской стороны участвовало шесть эскадренных броненосцев, десять крейсеров, ряд вспомогательных судов, с русской – пять броненосцев и пять крейсеров. Корабли русской эскадры вели бой под прикрытием огня десяти береговых батарей полуострова Тигровый хвост, имевших пушки калибра от 152 до 254 мм и 280-мм мортиры, всего 53 орудия. Противник вынужден был перенести огонь на береговые батареи и ослабить обстрел кораблей. Бой продолжался около 30 минут, в течение которых береговые батареи выпустили 151 снаряд.

Основную роль в бою с кораблями противника сыграли батареи № 2, 9, 15 и Артиллерийская. Даже японцы, всячески умалявшие успехи русского оружия и пытавшиеся скрыть свои потери, в официальном труде «Описание военных действий на море» были вынуждены признать: «Когда бой был в полном разгаре, выпущенный с батареи Мантоушан (№ 2) снаряд попал в передний мостик «Фуджи», причем были убиты старший артиллерийский офицер, ранены состоявший в его распоряжении гардемарин, сигнальный кондуктор и два нижних чина. Этот снаряд, пронизав переднюю часть дымового кожуха, пробил дымовую трубу и, взорвавшись, разбил стоявшую у левого борта шлюпку, в результате чего были ранены мичман и пять человек нижних чинов… Около 11 часов 25 минут часть неприятельских батарей, пользуясь нашим невыгодным положением во время поворота, с близкой дистанции осыпала нас снарядами разных калибров. Было много жертв».