Текст книги "Шторм назревает (ЛП)"

Автор книги: Ричард Касл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

В группу скорбящих затесался один из похитителей? Дарт Вейдер – где-то там?

Искажённый голос в трубке произнёс:

– Направляйтесь в Джорджтаун. Канал на 34-й стрит. Ступайте вдоль набережной к Висконсин-авеню. Первый контейнер справа. Оставьте сумку там.

Сторм выехал с кладбища, и едва вернувшись в округ Колумбия, проехав по мосту через Потомак, встал в пробке. Женщина, совмещавшая управление автомобилем с разговором по мобильному, попыталась подрезать фургон, едва не врезавшись в него.

– Тупая овца, – разозлилась Топперс. – Говорить по телефону за рулем, не пользуясь хэндс-фри – преступление. Таким место в клетке, она нас чуть не угробила!

Только аварии им сейчас и не хватало. Перекрытия движения. Небольшое столкновение – и весь план летит к чертям.

– Сенатор Уиндслоу говорил, что ты унаследовала целое состояние, – сказал Сторм, ненавязчиво прощупывая почву. – Это одна из причин, по которой он доверил тебе шесть миллионов.

– О деньгах говорить неприлично, – ответила Топперс. – Родители владели недвижимостью в Коннектикуте, Испании. И ещё в Палм-Бич. Мне там нравилось. Бывали в тех местах?

– Такое мне не по чину. Нет, я был там, конечно, но не в сезон.

– Жаль. Летом там просто отлично. Мы с подружкой отрывались по полной. Мы даже спорили, кто первой потеряет невинность! – Саманта достала из сумочки пачку жевательной резинки, предложив пластинку Деррику.

– Нет, спасибо, – ответил он, и та, отправив в рот сразу две штуки, принялась жевать.

Сезон. В Палм-Бич в это понятие вкладывают особый смысл. Это пять месяцев бесконечных вечеринок, балов и благотворительных мероприятий, которыми никто не посмеет пренебречь. Это обязательный ритуал для наиболее влиятельных кругов Америки, самое главное светское событие для представителей старой гвардии. Это традиция, которой следуют поколениями. И происходит это не летом, а в ту пору, когда перелетные птички слетаются к югу, спасаясь от зимней стужи.

Добравшись до 31-й стрит, Сторм бросил машину в переулке, оставив Топперс одну, а сам тем временем быстро зашагал к каналу Чесапик и Огайо. Это рукотворное русло было создано из-за того, что Потомак был признан недостаточно безопасным для перевозки грузов. Торговцам был необходим другой путь, по которому они смогли бы доставлять табак и другие товары. Однако к тому времени, как строительство канала длиной около 185 миль было закончено, необходимость в нём отпала, перевозку грузов взяла на себя железная дорога. Теперь по облагороженным берегам этого сооружения гуляют влюблённые пары, да гоняются бегуны с велосипедистами.

Сторм подождал, пока берег опустеет, после чего бросил сумку в мусорный бак, присыпав сверху использованными одноразовыми стаканчиками для кофе, жестяными банками, бутылками и мятыми газетами.

Как и в первый раз, песня Рианны встретила Сторма, едва он забрался на водительское сиденье.

В похищении участвовало четверо. Возможно ли, чтобы четыре разных похитителя следили каждый за своей точкой сброса денег? Как ещё они могли так точно знать о его местонахождении?

– Где ты пропадал? – поинтересовался Дарт Вейдер.

– Там были люди, – ответил Сторм. – Что, если кто-то посторонний случайно обнаружит сумку?

– Ваш парень умрёт.

Вейдер приказал доставить третью сумку в Хэйнс-Пойнт – на самый юг парка Восточный Потомак. Добрых двадцать минут пути в час пик.

Ограниченный рекой Потомак с одной стороны и Вашингтонским каналом – с другой, Хэйнс-Пойнт представлял собой южную оконечность рукотворного острова, намытого из грунта со дна обеих рек.

Добравшись туда, Сторм бросил сумку в контейнер для мусора, замаскировав её так же, как и две предыдущих.

Последней точкой стал Парк батареи Кембла, небольшая зелёная зона на северо-западе Вашингтона, окружённая домами богачей. Парк располагался на месте артиллерийской батареи времен Гражданской войны, возведённой на возвышении с тем, чтобы пресекать попытки вражеских войск форсировать Потомак и войти в город. Сейчас это было излюбленное место выгула собак. Значительную часть содержимого мусорного бака составляли пакеты с собачьими какашками. Ими Деррик и прикрыл спортивную сумку.

Телефон Саманты снова зазвонил как по сигналу.

– Мы выполнили свою часть, – сказал Сторм. – Где Мэттью?

– Езжайте на «Юнион-стэйшн» и ждите моего звонка.

– Мы играли по правилам. Если вы решили смухлевать, то сдохнете, не успев насладиться деньгами.

Связь прекратилась.

Сторм взглянул на Топперс. Та поправила юбку, и продолжала жевать резинку.

Она так и не поняла, что всю дорогу давала показания.

Глава 9.

Сторм и Топперс заняли места у стойки бара на первом этаже вокзала «Юнион-стэйшн». Чтобы не пропустить звонок, Саманта положила сотовый перед собой. Она нервничала.

Повсюду вокруг царило оживление. Пассажиры спешили на поезда. Туристы таращились на восстановленную ротонду, шатались из лавки в лавку в поисках сувениров и беспрестанно щёлкали фотоаппаратами. Бездомный выпрашивал четвертаки. Ни Сторм, ни Топперс не обращали внимания на всё это кружение. Их взгляды были прикованы к розовому телефону, покоящемуся на барной стойке. Они ждали голоса Рианны.

– Чего они тянут? – сказала Саманта недовольно.

Прошло около получаса. Вдруг что-то привлекло внимание Сторма. Это был выпуск новостей на плоском экране телевизора за стойкой. Деррик жестом попросил бармена сделать погромче.

– Полиция не считает, что к взрыву причастны террористы, – задыхаясь, проговорила невысокая блондинка-репортёр. Камера отъехала, дав общий план, и на экране появился особняк Роберта Э. Ли. В мраморе его колонн отражались красные и синие огни мигалок машин оперативных служб.

Репортёрша продолжала:

– Повторяю, это не похоже на террористический акт. Тем не менее, представитель Службы национальных парков заявил, что взрыв не являлся следствием естественных причин или возгорания мусора. По его словам, в мусорный бак было помещено взрывное устройство, представлявшее собой, скорее, мощную петарду, чем бомбу. На данный момент мы не можем сказать, кому понадобилось взрывать бак с мусором. Предположительно, это могло быть частью акции протеста против увековечивания памяти Роберта Э. Ли и Конфедерации. Однако дом Ли не пострадал. Мощности взрыва хватило на то, чтобы уничтожить бак и всё его содержимое, но её оказалось недостаточно для каких-либо серьёзных разрушений.

На экране появился ведущий новостного выпуска. Он явно собирался прокомментировать репортаж своей коллеги шуткой, но ту лицо его помрачнело.

– Мне только что сообщили, – сказал он. – Был ещё один взрыв мусорного контейнера. На этот раз в Джорджтауне, на канале Чесапик и Огайо. Пострадавших нет, но взрыв встревожил обитателей района. Сапёры пока ещё в пути, полиция оцепила место взрыва и просит людей держаться подальше. Собаки, натасканные на поиск взрывчатки, обыскивают все мусорные баки вдоль канала.

Диктор сделал паузу, затем продолжил:

– Произошёл третий взрыв. На этот раз взорван мусорный бак в Хэйнс-Пойнт. Повторяю, это третье подтверждённое сообщение о взрыве мусорного бака. По нашим сведениям, начальник полиции, представители Службы национальных парков и Министерства внутренней безопасности и мэр намерены провести экстренное совещание, однако нет причин считать произошедшее террористической атакой. Пострадавших в результате взрывов нет. По словам полиции, взрывные устройства представляли собой, скорее, большие петарды, чем бомбы. Цель взрывов, по словам представителя пожарной службы, произвести как можно больше шума, разрушить мусорные контейнеры и сжечь всё их содержимое, а не нанести травмы или повредить имущество. Один из наших источников предполагает, что всё это – неудачная хулиганская выходка человека, знакомого с основами химии, и решившего напугать целый город.

Так как Парк батареи Кембла располагался на некотором отдалении от трёх других мест, новость о тамошнем взрыве попала в новости лишь через несколько минут. Когда ведущий сообщил о нём. Топперс едва ли не крикнула:

– Они уничтожают деньги!

Бармен и некоторые посетители с любопытством уставились на неё.

– Пошли, – сказал Сторм и, аккуратно взяв Саманту под локоть, повел её, лавируя в толпе, собирающейся к телеэкрану.

К моменту, когда они добрались до выхода из вокзала, Саманта пришла в совершенный ужас:

– Это какая-то ошибка! – сказала она. – С Мэттью случится что-то страшное. Я это чувствую!

Глава 10.

От вокзала «Юнион-стэйшн» Сторм и Топперс направились прямиком к Уиндслоу в его офис. Агент Эйприл Шауэрс уже была там. А так же сам сенатор и его безутешная супруга, Глория, плакавшая на руках у мужа.

– Мы нашли Мэттью Дулла, – произнесла Шауэрс тихо.

– Он в порядке? Где он? – спросила Топперс. Но тут же поняв, почему мать Мэттью вся в слезах, охнула, и прошептав: «О, Господи!» – рухнула без чувств. Сторм перенес Саманту на диван, Глория поспешила утешить её. Обняв друг друга, женщины зарыдали.

– Его тело нашли в Анакостия-ривер, – продолжила Шауэрс.

– Убит? – задал вопрос Сторм.

Прежде, чем агент ответила, Глория повернулась к ним и закричала:

– Вы должны были вернуть моего сына живым! Я верила вам!

Сенатор Уиндслоу встал между разгневанной супругой и объектами её ярости.

– Будет лучше, если вы двое сейчас же оставите нас, – сказал он.

Сторм и Шауэрс направились к выходу, но сенатор попросил Деррика задержаться на секунду. Подойдя к нему, Уиндслоу наклонился к самому его уху, и шепнул так, что ни жена, ни Саманта не слышали его слов:

– Что, чёрт возьми, происходит? Я видел новости. Какого хрена ты дал этим ублюдкам взорвать мои деньги?

– Позже, сенатор, – ответил Сторм.

– Тебе легко говорить. Не твои же шесть миллионов превратились в конфетти.

Агент Шауэрс поджидала Сторма в коридоре перед офисом Уиндслоу.

– Ты действовал за моей спиной! – воскликнула она, её глаза сверкали. – Мы могли спасти этого парня, если бы работали сообща. Как только журналисты пронюхают, что Мэттью Дулл мёртв, дерьмо полетит во все стороны.

Продолжая тираду, Эйприл заявила:

– Тебе придётся рассказать мне, что произошло после того, как ты сбросил моих людей с хвоста на подземной парковке на Кей-стрит.

– Ты меня арестовываешь?

Он уже знал ответ. Джедидайя Джоунс не позволит арестовать Сторма. Или допросить. Выживают сильнейшие. Джоунс не пойдет на это, так как в противном случае может выплыть причастность к заварухе и его самого, и его управления.

– Пока нет, – отрезала она. – Но если ты сейчас же не отправишься со мной в штаб-квартиру и не расскажешь, что произошло, я буду вынуждена просить моё начальство арестовать тебя.

Она блефовала, и Сторм это понимал.

– Я не пойду с тобой, – сказал он тихо. – У меня есть дела поважнее.

Он хотел рассказать ей всё, но был ещё не готов. Ещё не все кусочки головоломки встали на своё место.

– Надеюсь, у тебя найдётся чертовски хороший адвокат, – заявила Шауэрс. – Потому что я собираюсь насадить твою задницу на кол.

Она начинала его раздражать.

– Раз уж ты заговорила о ней, то как тебе моя задница? А, Агент Шауэрс? – спросил Сторм. – Большинство дамочек без ума от неё.

Он ждал, что агент ударит его. Но вместо этого она развернулась и пошла прочь, вне себя от ярости. Её трехдюймовые каблуки стучали по мраморному полу, как по барабану.

До Шауэрс наконец-то дошло. Она поняла, что Сторм прав. Она осознала, что находясь в самом низу тотемного столба, является слабым звеном, наиболее подходящей кандидатурой на роль козла отпущения. Крайней сделают её. Это не честно, но так и будет.

Чего она не могла себе даже вообразить, так это того, что Сторм сейчас делает всё, чтобы её спасти.

Глава 11.

Здание им Дж. Эдгара Гувера на Пенсильвания-авеню было признано архитектурным уродцем сразу же после открытия, и разговоры о том, что неплохо бы его снести, переместив штаб-квартиру ФБР в пригород, велись с той поры постоянно. По слухам, Гувер лично настоял, чтобы архитекторы включили в проект строения, имеющего вид бетонной коробки, несколько необычных решений. В то время Вашингтон, как и другие крупные города США, сотрясали расовые волнения. Антивоенные активисты 60-х грозили истеблишменту уничтожением. Опасаясь, что штаб-квартира ФБР может оказаться в осаде, Гувер потребовал, чтобы низ здания не имел окон, там не должны были размещаться какие-либо офисы. Выполненный из бетона, усиленного обломками известняка, первый этаж получился похожим на крепостную стену. Она защищала открытый мезонин, откуда наверх вели всего несколько подъёмников. Второго этажа не было. Точнее, он представлял собой неприглядное пространство, занятое конструктивными элементами, укреплёнными шахтами лифтов и лестничными пролётами, соединявшими нижний уровень с третьим этажом. Поговаривают, Гувер распорядился опутать ветви деревьев, растущих возле здания, колючей проволокой, чтобы помешать нападающим вскарабкаться наверх.

С того времени, как тело Мэттью Дулла было найдено плавающим в реке, а город потрясла серия взрывов мусорных баков, прошло два дня. Сторм сидел в переговорной на шестом этаже штаб-квартиры ФБР, ожидая агента Шауэрс. Обстоятельства поменялись немыслимым где-либо ещё, кроме Вашингтона, образом. Сторм явился в штаб-квартиру не для дачи показаний. Он пришёл допросить Эйприл.

События развивались точно так, как ожидал Деррик. Спустя считанные минуты после обнаружения трупа Дулла, Джедидайя Джоунс принялся дергать за ниточки. Директор ФБР Джексон гарантировал Джоунсу, что Сторм останется вне поля зрения – по крайней мере, какое-то время. Сенатор Уиндслоу взял Саманту Топперс под свою опеку и занял круговую оборону.

Агент Шауэрс оказалась не у дел.

На пресс-конференции на следующее после обнаружения тела сенаторского пасынка утро, представитель ФБР заявил журналистам, что Мэттью Дулл был похищен ради выкупа, и затем убит, судя по всему, членами международной преступной группы. Сенатор Уиндслоу с самого оказывал всестороннее содействие правоохранительным органам. Специальный агент Эйприл Шауэрс, возглавлявшая расследование, отстранена от дела и направлена на работу «в поле».

На той пресс-конференции ни словом не были упомянуты ни четыре взрыва, напугавшие горожан, ни шесть миллионов долларов, уничтоженные взрывами и огнём. Всё, о чём объявили журналистам: бандиты, предположительно из Мексики или с Украины, убили Мэттью Дулла, несмотря на то, что сенатор согласился на переговоры с ними.

Агент Шауэрс вошла в комнату, где её ждал Сторм, с тощей папкой в руках и злобным выражением на лице. Она швырнула бумаги на стол, и они упали с глухим стуком.

– Присядешь? – спросил Деррик.

Шауэрс выдвинула стул из-за огромного стола, и уселась напротив.

– Они посылают меня в Талсу, – сказала она.

– Но пока ты всё еще здесь.

Сторм пролистал документы из её папки. Первым шёл итоговый отчёт о похищении и убийстве. В его секретной, предназначенной только для служебного пользования, части агент Шауэрс высказывала предположение, что Дулл был похищен из-за сомнительной сделки между сенатором Уиндслоу и Иваном Петровым. Она утверждала, что сенатор получил от Петрова «гонорар», предположительно, в шесть миллионов долларов, но позже передумал и разорвал сделку. Петров отреагировал как типичный русский – похитил пасынка сенатора, чтобы принудить Уиндслоу исполнить то, что обещал. Также Петров потребовал назад свои деньги в форме шестимиллионного выкупа.

Хотя агенту Шауэрс не позволили допросить Сторма или Топперс, она сообразила, что между требованием выкупа и взрывами мусорных контейнеров имеется связь. В своём отчете агент писала, что уничтожение денег полностью соответствует преступной манере Петрова. Он не только отомстил сенатору, убив его пасынка, но и уничтожил те самые шесть миллионов, что сам ему заплатил.

Изложенная в отчёте версия была стройна и непротиворечива, однако Шауэрс не смогла найти никаких прямых доказательств её истинности. Её информатор сообщил, что, согласно записям иммиграционной службы, в ночь убийства Дулла международным рейсом в Лондон вылетели четверо украинцев. Задержать их никто не пытался. Дальнейшее расследование показало, что все четверо были бывшими агентами КГБ.

Закончив читать аналитическую часть, Сторм спросил:

– Ты уверена, что за похищением стоит Петров? По-твоему, он всё провернул руками наёмников?

– Разве не именно это я и написала? – в голосе Шауэрс слышался сарказм. – Важно другое. Оказывается, никто не заинтересован в установлении истины.

Сторм достал из папки второй отчёт. Это были результаты вскрытия. В Дулла стреляли дважды. Один раз в затылок, второй – в сердце. Оба выстрела, судя по входным и выходным отверстиям, были сделаны сзади, с близкого расстояния. Пуля, пущенная в голову, прошла насквозь, и исследовать её не представлялось возможным. Однако причинённые ей повреждения говорили об экспансивном характере боеприпаса. Пуля высадила Дуллу мозг, и полностью уничтожила его некогда красивое лицо. Нисходящая траектория позволила предположить, что стрелок стоял позади Мэттью, который, судя по всему, сидел в кресле. Расположение ран свидетельствовало, что Дуллу сначала выстрелили в затылок, затем, когда заложник повалился ничком, преступник встал прямо над ним и сделал второй выстрел. Пуля вошла в спину, буквально взорвала сердце молодого человека, вышла из груди и была остановлена твёрдой поверхностью пола. По стечению обстоятельств, главным образом, из-за первоначальной деформации, срикошетив, пуля вновь вошла в тело, где и осталась. После её извлечения, эксперты ФБР обнаружили на ней микрочастицы кафеля и цемента с пола. Исследование лёгких подтвердило, что Дулл умер прежде, чем его тело попало в воду.

Эксперты ФБР по баллистике и огнестрельному оружию установили, что пули, которыми был убит Мэттью, имели калибр 9 мм и были изготовлены ОАО «Барнаульский станкостроительный завод» – ведущим российским производителем боеприпасов.

Сторм вернул результаты аутопсии на место, захлопнул папку и пустил её по столу, возвращая всё ещё продолжавшей сердиться Шауэрс.

– Есть что-нибудь по взрывам мусорных баков, произошедших в тот вечер? – спросил он.

– Что ты рассчитываешь узнать? – спросила Эйприл, не скрывая презрения.

– Не строй из себя дуру, – бросил в ответ Сторм. – Тебе не идёт.

– То есть, ты сам говоришь мне, что взрывы имели отношение к похищению? Ты признаёшь, что вместе с Топперс оставлял деньги в тех самых контейнерах?

– Скажем так, меня интересует всё необычное, что произошло в тот вечер. Я хочу быть скрупулёзным.

– Тогда тебе лучше связать с городской полицией, – сказала Шауэрс насмешливо. – Может, кто-нибудь украл слона из зоопарка, или бегал голым по Пенсильвания-авеню.

– Да, меня интересуют и украденные слоны, и голые люди, – съязвил Сторм. – Голые люди больше, чем украденные слоны, если только в похищении не были задействованы карлики и масло. На пока мне будет достаточно отчёта по взрывам.

В раздражении агент Шауэрс вышла из комнаты. Вскоре вернувшись, она ткнула в Сторма новой папкой так, будто это был нож.

– Мы с тобой знаем, – сказала она, – что похитители взорвали деньги, заставив вас с Топперс гоняться за дикими гусями. Иван Петров плюнул Уиндслоу в лицо, забрав назад свою взятку и убив его пасынка. Но ничего из этого я не могу доказать, потому как шишки на самом верху защищают тебя, Топперс и сенатора.

Сторм взял папку и спросил:

– Делом занималось ФБР, или другие агентства?

– Взрывы произошли на территории парков, поэтому расследование взяли на себя Служба национальных парков и полиция округа. Конкретно бомбами занималось Федеральное бюро по алкоголю, табаку, огнестрельному оружию и взрывчатым веществам, так как у тамошних специалистов больше опыта.

Деррик достал отчет экспертов бюро. Все четыре взрыва были произведены при помощи идентичных устройств, изготовленных в домашних условиях. В качестве взрывчатого вещества использовалось небольшое количество нитрата аммония, помещенного в пластиковую бутылку. Детонаторами служили сотовые телефоны. По конструкции бомбы напоминали самодельные взрывные устройства (СВУ), использовавшиеся против американских солдат в Ираке, только в этот раз их мощность была гораздо меньше. Сходство позволило экспертам предположить, что устройства изготовил человек, прошедший военную подготовку. В СВУ отсутствовали поражающие элементы, обычно используемые повстанцами для нанесения максимального ущерба. То есть, данные бомбы были сконструированы так, чтобы произвести шум и воспламенить содержимое контейнеров.

В отчёте был и список остатков содержимого баков с каждого места происшествия. Несмотря на вспыхнувший в результате взрывов огонь, удалось собрать значительное количество обрывков стодолларовых банкнот. Кроме того, были найдены фрагменты газет, а также прочего мусора, обычного для контейнеров: пластиковых бутылок, жестянок из-под газировки.

Хотя все четыре телефона, использовавшихся в качестве детонаторов, были разрушены взрывами, экспертам удалось остановить, что это были идентичные аппараты «Моторола».

Не выпуская отчёт из рук, Сторм спросил:

– Ты читала список уцелевшего при взрывах?

– Конечно, – услышал он в ответ. – Думаешь, только ты хочешь быть скрупулёзным?

– Заметила что-нибудь необычное?

– Полагаю, ты имеешь в виду большое количество обрывков газет.

– Судя по отчёту, на месте каждого взрыва их было найдено вчетверо больше, чем остатков стодолларовых купюр.

– Поначалу я не сочла это важным, – признала Шауэрс. – Но потом вспомнила, что газетную бумагу изготавливают из древесной пульпы.

– А деньги делают из хлопка и льна, – закончил Сторм её мысль.

– Это значит, что газеты должны сгорать быстрее купюр. Газет должно было уцелеть гораздо меньше. Но всё вышло наоборот.

Сторм закрыл папку и вернул её агенту. Та спросила:

– Ты хочешь сказать, с деньгами что-то нечисто?

– Я хочу сказать, что дело закрывать пока рано.

Он поднялся, собираясь уходить.

– Эй, ты куда собрался? – воскликнула Шауэрс. – Что это значит: дело закрывать пока рано? Тебе что-то известно?

– Я буду на связи. Спасибо за содействие.

– Ты не можешь просто так взять и уйти!

Но это было именно то, что он делал.

– Ах ты, сукин сын, как бы тебя на самом деле ни звали, – бросила Шауэрс вслед.

Льда в её голосе хватило бы на целых пять стаканов «Джека Дэниэлса».

Глава 12.

Прощание с Мэттью Дуллом, устроенное в престижном Вашингтонском кафедральном соборе, привлекло к себе то внимание, на которое может рассчитывать покойный, если он был жестоко убит и при жизни являлся членом семьи влиятельного американского сенатора. Президент находился в зарубежной поездке, и соболезнования от его имени пришёл выразить вице-президент. Первый ряд церковных скамей заняли, по меньшей мере, сорок членов Конгресса. С политиканами смешались представители джорджтаунской общественности, знакомые с Глорией и знавшие её сына. Освещали событие все ведущие журналисты Вашингтона. И хотя большинство присутствующих явились отдать дань уважения покойному и разделить скорбь с его близкими, Сторм знал, что есть среди них и те, кто пришёл просто потусоваться среди сливок столичного общества. Опоздав, сам он теперь стоял позади, у стены. Джедидайю Джоунса Деррик заметил сидящим во втором ряду.

Началу церемонии помешал переполох. Саманта Топперс лишилась чувств и растянулась на полу собора. Прощание остановили, охранники оказали пострадавшей первую помощь и вынесли её наружу, к машине «скорой», которая доставила девушку в привилегированный частный госпиталь на Капитолийском холме.

Телевизионщики, по окончании церковной службы вышедшие на улицу записать репортажи для новостей, сообщили зрителям, что Топперс упала в обморок из-за разбитого сердца.

Сторм не стал присоединяться к траурной процессии, направившейся на знаменитое джорджтаунское кладбище «Высокие дубы». Открытое в 1849 году, оно давно было переполнено, и его владельцам приходилось рыть новые могилы прямо на кладбищенских дорожках. Для Мэттью был приготовлен двухъярусный бетонный склеп, крыше которого, покрытой шиферной плиткой, предстояло стать частью новой тропинки. О том, кто покоится под их ногами, посетителям должна была сообщать изысканная табличка с именем, установленная рядом.

В вечернем выпуске новостей рассказали, что Саманта Топперс проведет ночь в госпитале Святых чудес Девы Марии. Тут не было ничего необычного. Она страдала от реактивной депрессии, и ей был необходим покой.

Часы посещения в больнице, рассчитанной всего на пятьдесят пациентов, заканчивались ровно в восемь вечера. Именно к этому времени Сторм вошел больничное здание. Регистратура в нём выглядела как рабочее место консьержа жилого дома. Всем посетителям приходилось отмечаться у приветливой пожилой дамы, сидевшей за массивным столом. Только после этого она нажимала потайную кнопку, открывавшую тяжёлую дубовую дверь, ведущую внутрь.

– Я бы хотел поговорить с дежурным охранником, – сказал Сторм седовласой матроне.

– А, вам нужен Тайлер Мартин! Хороший парень, но постоянно опаздывает. Он уже должен быть здесь, моя смена закончилась в восемь.

В ту же секунду в фойе ворвался грузный лысый субъект средних лет в тёмно-синих штанах и голубой рубашке с галстуком.

– Прости, Ширли, – произнёс он, пытаясь восстановить дыхание. – Ужасные пробки. Просто ужасные.

– Как всегда, офицер Мартин, – ответила дама. – Особенно с тех пор, как улицы вокруг больницы перекрыли из-за стройки. Вы думаете, водителей это останавливает? Меня вчера чуть не сбили на перекрёстке. Кого-нибудь там точно покалечат.

– Но тут есть и хорошая сторона: если кого-нибудь собьют – больница под боком! – съязвил Мартин.

Не улыбнувшись шутке, пожилая дама сообщила офицеру:

– С вами хотел поговорить этот человек.

Взяв свою сумочку и направившись к выходу, она бросила на ходу:

– Увидимся завтра, и, пожалуйста, больше не опаздывайте.

– Секундочку, – сказал Мартин Сторму. После чего пробрался за стол, сунул в большой ящик термос и бумажный пакет с едой, сделал глубокий вдох и, наконец, произнес:

– Итак, чем я могу помочь?

Сторм протянул ему фальшивое удостоверение частного сыщика.

– Меня прислал сенатор Уиндслоу, – объяснил он. – Старик хочет удостовериться, что мисс Топперс надёжно укрыта от СМИ. Он бы не хотел, чтобы в палату к ней пробрались папарацци и сфотографировали её в минуты душевного потрясения.

– Я слышал про неё по радио, пока добирался до работы, – сказал Мартин. – Но сенатору не о чем беспокоиться, у нас тут всё под строжайшим контролем, особенно по ночам. Все остальные входы заперты, а мимо меня и мышь не проскочит.

Забрав назад документы, Сторм крепко пожал руку охранника.

– Офицер Мартин, я не сомневался в вашей бдительности. Будет приятно поработать с таким профессионалом. Я просто сяду здесь в фойе, а если кто-нибудь станет спрашивать мисс Топперс – вы подадите мне сигнал.

Мартин колебался:

– Я должен спросить разрешения у начальства.

– Без проблем. Передайте боссу, что я здесь из-за фотографов. Если кому-то из этих пронырливых ублюдков удастся проскользнуть в больницу, гнев сенатора будет направлен на меня, а не на здешний персонал. Если же неприятность случится без меня, боюсь, уже не мой, а твой член окажется на плахе.

Готовность Сторма взять на себя всю ответственность избавила охранника от сомнений.

– Думаю, нет смысла беспокоить начальника. Ему не очень нравится, когда я звоню на ночь глядя.

Деррик улыбнулся.

– Я здесь устроюсь, ладно? – он показал на кожаное кресло у стены, идеальный наблюдательный пост. – Если явится кто-то незнакомый, будь это доктор, новый сотрудник или уборщик, – просто кивни мне.

– Нам нужно кодовое слово, – предложил Мартин с энтузиазмом. – Я скажу «Подождите секундочку, сейчас я вас впущу».

– Отличная мысль! Надеюсь, твой босс в курсе, как ему с тобой повезло?

– Думаю, вряд ли он это понимает. Но ты прав, стоит ему об этом намекнуть.

Всю свою жизнь Сторм имел дело с людьми вроде Мартина. Всё, что им нужно – немного уважения, капля понимания и чуток поощрения. Дашь им это – и они в благодарность будут готовы выложить даже государственную тайну.

Сыщик уселся, взяв с кофейного столика номер «Вашингтон Трибьюн». В течение двух часов мимо него прошли несколько врачей, явившихся проведать своих пациентов, но все они были знакомы Мартину.

Около одиннадцати часов вечера в больницу вошёл тощий как рельса молодой человек с огромным букетом свежесрезанных цветов. На нём были синие джинсы, кеды, футболка и светло-коричневая куртка. Не замечая Сторма, он направился прямо к столику регистратуры, и заговорил так тихо, что слышал его лишь офицер Мартин. Тот громко переспросил:

– ТАК, ГОВОРИТЕ, У ВАС ПОСЫЛКА ДЛЯ САМАНТЫ ТОППЕРС?

Вот тебе и кодовое слово. С чего бы цветочной лавке устраивать столь позднюю доставку?

Сторм вскочил с места. Недоумевая, с чего это охранник так орёт, посыльный обернулся, и увидел Деррика. Их глаза встретились, и Сторм понял, что незнакомец его узнал, хотя сам сыщик готов был поклясться, что видит того впервые. Визитёр схватил со стола вазу и швырнул её в Сторма. Тот пригнулся, инстинктивно выставив вперед руку. Посыльный, тем временем, протиснулся в дверь. Ваза, ударив Деррика по руке, упала и разбилась о пол.

Посыльный был быстр, но Сторм настиг его на перекрестке в двадцати ярдах от больничного крыльца, применив захват, который непременно удостоился бы замедленного повтора, будь это трансляция матча Национальной футбольной лиги. Двое мужчин повалились на асфальт. Стоило Деррику чуть ослабить хватку, как его противник, освободив руку, заехал сыщику в челюсть.

Слегка оглушенный, Сторм откатился, уворачиваясь от очередного сокрушительного удара, и попытался встать. Посыльный был уже на ногах. Деррик бросился вперед, но противник, оказавшийся проворней, отработанным движением выхватил из-за пояса пистолет.

Сторм был полностью открыт. Он знал, что с такого расстояния злодей вряд ли промажет. Опережая выстрел, Деррик молниеносно бросился влево. Пуля, скользнув по правому плечу, надсекла кожу, точно скальпель. Упав на асфальт, Сторм откатился, затем, пригнувшись, поднялся, уже держа в руке «глок». Теперь его защищал бетонный блок высотой в три фута, поставленный строителями у края проезжей части в качестве временного ограждения.

За спиной Сторм услышал отборную ругань офицера Мартина. Тот, тряся пузом, шёл на выручку. Звуки его голоса заставили посыльного отвести взгляд и направить пистолет на охранника. Раздался выстрел. Мартин, остолбенев, зашёлся в паническом вопле.

Сторм уже готов был выстрелить в ответ, но был ослеплён яркой вспышкой впереди, а затем и оглушён отчаянным визгом тормозов и грохотом металла о бетон. Плечо пронзила острая боль.