Текст книги "Шторм назревает (ЛП)"

Автор книги: Ричард Касл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Я всё ждал, когда же ты выйдешь на Петрова. Что ты о нём выяснил?

Сторм будто снова вернулся во времена учёбы, почувствовав себя брошенным в ледяной пустыне в чём мать родила на экзамене по выживанию.

– Иван Петров, – начал он, – был одним из лучших друзей российского президента Олега Барковского. Барковский помог ему стать мультимиллиардером, позволив приватизировать крупнейший государственный банк. Петров стал одним из первых русских олигархов. Частные самолёты, яхты в Средиземном море – у него были все игрушки. Он даже купил себе принадлежавший герцогу Мэдисонскому замок неподалёку от Лондона. Но два года назад Петров внезапно принялся кусать руку дающую. Мне продолжать?

– Давай, – кивнул Джоунс.

– Петров стал критиковать Барковского публично. У него вдруг прорезались собственные политические амбиции. Барковский решил осадить зарвавшегося приятеля. В банк Петрова пришли из ФСБ и заблокировали все счета. Петров был обвинён в хищениях и преступлениях против государства. Лишь чудом он избежал ареста и ускользнул из Москвы.

Сторм помолчал, затем добавил:

– Не удивлюсь, если к его побегу приложил руку ты.

Джоунс едва заметно улыбнулся.

– Больше похоже на работу ребят из МИ-6. Британцев. Они уже проделывали такое раньше, помнишь? Но не отвлекайся, продолжай.

– Петров объявился в Лондоне, окружил себя армией телохранителей и начал крестовый поход против Барковского. Российский президент не спустил ему это с рук. Произошло громкое убийство. Отравлен ближайший соратник Петрова. Похоже на изотоп полония-210. Мерзкая штука. Потом взорвали машину олигарха. Петров перебрался сюда. Здесь, видимо, почувствовал себя в относительной безопасности. Тогда-то он и появился в поле твоего зрения, так?

Джоунс откинулся на спинку, кресло под ним скрипнуло. Он опустил руки на стол, и молча ждал продолжения.

– Петров наделал много шума в Вашингтоне. Он приобрёл особняк на Эмбасси-Роу, принялся устраивать вечеринки для политической элиты. При этом не прекращал нападок на Барковского, подрывая авторитет российского президента, и, в конце концов, нашёл единомышленников в Капитолии.

– Деньги и власть, – сказал Джоунс. – Их так и тянет друг к другу.

– У Петрова есть деньги. Миллиарды, – заметил Сторм. – У Уиндслоу – власть. Прекрасная пара.

Вновь подавшись вперёд, Джоунс принялся барабанить по столу указательным пальцем.

– Это всё? – спросил он в нетерпении.

– А есть что-то ещё?

– Я думал, ты мне скажешь

Кошки-мышки. Кто кого?

Сторм покачал головой, дав понять, что закончил.

– Основное ты ухватил верно, – начал Джоунс. Настала его очередь рассказывать. – Все занервничали, когда Петров с Уиндслоу вдруг стали не разлей вода. Официально у Белого Дома прекрасные отношения с Барковским, и нашему президенту, естественно, не понравилась дружба председателя сенатского комитета по разведке с олигархом, целью жизни которого стало уничтожение действующего главы Российской Федерации.

– Не сомневаюсь, что Белый Дом занервничал из-за миллиардов Петрова – попавших в руки ловчилы Уиндслоу.

Джоунс одобрительно улыбнулся.

– Значит, ты рассказал не всё. Полагаю, тебе уже известно о расследовании агента Шауэрс, в ходе которого она решила, что сенатор Уиндслоу получил взятку в шесть миллионов долларов?

– Шауэрс сказала, шесть миллионов пришли из Лондона через Каймановы острова. Британцы предоставили Петрову политическое убежище после бегства из Москвы. Остаётся только сложить два и два.

– Но это в лучшем случае косвенное доказательство. Прямых улик, указывающих на то, что Петров дал взятку, а Уиндслоу её получил – нет.

Секунду Сторм колебался, рассказать Джоунсу про шесть миллионов наличными, которые Уиндслоу прячет в банковской ячейке, или нет. Решил, что пока не стоит. Пусть Джедидайя сначала выговорится.

– Что Петров мог рассчитывать получить за шесть миллионов? – спросил он.

– Мы не знаем. По крайней мере, не уверены.

– Может, речь о тайной операции, из-за которой у вас вышел спор с Уиндслоу?

– Так ты и об этом знаешь? Способный ученик, – похвалил Сторма Джоунс.

– За это ты меня и любишь, верно? Так что это за тайная операция?

– Эта информация доступна для ограниченного круга лиц, и ты – вне зоны доступа.

– Это как-то связано с похищением?

Джоунс придал лицу непроницаемое выражение:

– Вне зоны доступа.

– Думаешь, Петров организовал похищение?

– Это ты мне скажи.

Непросто переиграть того, кто обладает опытом Джедидайи Джоунса. Он знал секреты секретов о секретах, и хранил их до тех пор, пока не возникала необходимость сделать тайное явным. Очевидно, сведениями о тайной операции и мнением относительно участия Петрова он делиться не станет. По крайней мере, сейчас.

– Петров хотя бы в США? – спросил Сторм.

– Он в Лондоне, а может, на своей яхте. Это не важно. Миллиардер легко может нанять кого-нибудь для грязной работы.

– Почему за агентом Шауэрс следует автомобиль российского посольства?

– А вот это хороший вопрос. Задай его ей.

– Задам, – Сторм решил сменить тему. – Сенатор Уиндслоу заявил утром, что моё прибытие – уловка. Он считает, что тебя заботит не поиск похитителей, а выяснение подноготной его отношений с Петровым. Он также не исключает, что всё произошедшее – я о похищении – срежиссированная тобой часть запутанного заговора.

Во взгляде Джоунса отразилось недовольство:

– Брось, ты же не думаешь всерьёз, что я подвергну управление риску, средь бела дня в центре Вашингтона похищая сенаторского пасынка, а затем выдёргивая ему зубы? Мои руки чисты. Но он прав насчёт того, что я хочу, чтобы ты разузнал как можно больше о его делах с Петровым. И Белый Дом хочет того же.

– И расследование Шауэрс легло под сукно потому, что Белый Дом не хочет, чтобы общественность знала, за что Петров платил сенатору?

– Скажем так, не стоит пороть горячку, пока мы на сто процентов не уверены, что Петров подкупил Уиндслоу. А если это, всё-таки, так – пока не узнаем, что рассчитывал Петров получить за свои деньги. Белый Дом хочет получить ответы до того, как они станут достоянием общественности. Иначе возможны серьёзные международные последствия.

– А тайная операция – о которой ты не хочешь говорить – не её ли Уиндслоу требовал от тебя провернуть для Петрова? Твои руки действительно чисты?

Джоунс поднял ладони вверх, показывая, во-первых, как чисто вымыты его руки, а во-вторых, давая понять, что разговор на эту тему закрыт.

– Сконцентрируемся на похищении, – сказал он.

– И познаете истину, и истина сделает вас свободными, – усмехнулся Сторм.

– Иногда истинная правда дурно влияет на международные отношения, – ответил Джоунс. – Выясни, кто стоит за похищением. И сделай это, не трогая Белый Дом или это управление.

– Последний вопрос, – Деррик встал. – Куда ты спрятал жучок? В машину или телефон?

– Ты же сыщик, – откликнулся Джоунс. – Вот и ищи.

Глава 7.

Сторм услышал приглушённый звук телевизора, доносившийся из-за закрытой двери его гостиничного номера. Внутри кто-то был. Почувствовав знакомый запах духов, Деррик сунул ключ-карту в щель электронного замка и вошёл, ожидая увидеть Клару Страйк.

Но в номере была не она. В номере была агент Шауэрс.

Похоже, по какому-то странному совпадению обе женщины предпочитали один и тот же аромат. Или дело было в самом Сторме? Сколько раз он встречался с Кларой в гостиничных номерах? Сколько раз они занимались любовью – утром, после тяжёлого пробуждения, днём и, конечно же, ночью? Не выработался ли у него, как у собаки Павлова, условный рефлекс на гостиницы? Не подменила ли агент Шауэрс Клару Страйк в его мечтах?

– Мы должны были встретиться в восемь, – начала Шауэрс раздражённо. – Я планировала отвезти тебя в оперативный штаб ФБР.

Она сидела на диване перед плоским экраном телевизора, смотрела выпуск новостей CNN и потягивала «Диет-колу» из недавно пополненных запасов мини-бара.

– Немного рановато для «Диет-колы», не считаешь? – спросил он, подойдя к мини-бару и взяв банку импортного пива.

– Немного рановато для пива, не считаешь? – передразнила его Эйприл.

Деррик уселся в кресло рядом с диваном.

– Наконец-то мне удалось затащить тебя в свой номер, – сказал он, бросив взгляд на кровать.

– Оставь надежды, – бросила она в ответ.

– Я надеялся, что останешься ты.

Проигнорировав намёк, Шауэрс продолжила:

– Где ты пропадал всё это время?

– Любовался достопримечательностями.

– Не хочешь рассказать мне об утренней встрече с сенатором Уиндслоу? О визите к Джедидайе Джоунсу? Мы же одна команда, ты помнишь об этом?

Значит, ФБР тоже отслеживает его перемещения.

Сторм, отхлебнув пива, парировал:

– А ты не хочешь рассказать мне про Ивана Петрова?

Шауэрс не ожидала такого поворота:

– Уиндслоу назвал тебе это имя? Или это был Джоунс?

– Ни тот, ни другой. Ты, может быть, забыла, но я – сыщик.

– Джоунс считает, что за похищением стоит Петров?

– Тебе следует спросить это у него, – ответил Сторм. – А по-твоему это Петров похитил пасынка сенатора?

– Думаю, да. Потому-то похитители и не явились за миллионом. Петров – миллиардер, ему не нужны деньги. Он похитил Мэттью Дулла, чтобы принудить сенатора сделать что-то. Что-то, о чём твой приятель Джедидайя Джоунс прекрасно осведомлён. Думаю, это связано с тайной операцией, из-за которой у них вышел спор. Но как только я начинаю копать в этом направлении, слышу: «Это вне вашей компетенции». Всякий раз одно и то же дерьмо.

– Странно.

– Что, считаешь, я ошибаюсь?

– Нет, думаю, ты, вероятнее всего, права. Петров – больше всего подходит на роль подозреваемого. И я тоже полагаю, что у сенатора не всё гладко с Джоунсом. Странным же мне показалось, что ты использовала слово «дерьмо».

Шауэрс бросила на него недоумённый взгляд.

– Это весьма грубое словечко, – продолжил Сторм. – Для того, кто получил степень бакалавра в Университете Мэримаунт. Это не тот католический анклав в пригороде Вашингтона, основанный сёстрами Ордена Святого Сердца Девы Марии? Сомневаюсь, что праведные монашки поощряли сквернословие.

– Ты хочешь продемонстрировать, что собирал обо мне сведения?

– Редактор «Джорджтаунского юридического вестника», лучшая на курсе Академии ФБР в Квантико. Сначала Бюро направило тебя в Сиэттл, но затем решило, что ты слишком хороша для оперативной работы «в поле». Начальство перевело тебя в штаб-квартиру. Лучшая из лучших. Специалист по громким делам. Сообразительная. Умная. Чувствующая этот город. Трудоголик, не оставляющий времени ни на хобби, ни на развлечения, ни на какие-либо отношения и уж тем более – брак. Твоей мамочке это не нравится. Она хочет внуков.

– В моем досье нет ничего про мамины желания.

– Там это ни к чему. Огненно-рыжие волосы. Изумрудные глаза. У тебя на лбу написано: ирландка. А я не встречал ни одной ирландской мамаши, к тому же – доброй католички, которая бы не желала дочке выйти замуж и родить детей. Ты, должно быть, страшно её разочаровала.

– Не твоё дело.

– Ты же расспрашивала меня о моём прошлом.

– И ты мне ни черта не рассказал.

– Опять сквернословишь. Монашки не лупили тебя за это линейкой по пальцам? А добрачные отношения они одобряли?

Шауэрс с трудом взяла себя в руки:

– Давай прекратим это дерь… эти экскременты.

Он нервировал её. Раздражал. Доставал. И получал от этого удовольствие.

– Похитители снова вышли на контакт с Уиндслоу? – спросила она. – За этим он вызывал тебя сегодня утром?

У неё хорошее чутьё. Она сообразила, что что-то произошло.

Сторм сделал ещё глоток, обнаружив, что бутылка почти пуста.

– Сенатор просил меня сохранить нашу утреннюю встречу в тайне. Если ты не заметила, он утратил веру в ФБР.

Шауэрс со злостью вдавила большим пальцем кнопку в пульт, выключая телевизор.

– О чём ты говорил с Джоунсом в ЦРУ?

– Почему ты не замужем? А, агент Шауэрс?

– А ты женат? – парировала Эйприл. – Где живёт твоя бывшая? На Гавайях? А подружка, наверное, в Покателло? Или, может быть, ты предпочитаешь мальчиков?

Она разгорячилась. Сторм видел огонь в её глазах, и ему это нравилось.

Шауэрс продолжила:

– Так ты расскажешь мне про встречи с Уиндслоу и Джоунсом, или продолжим обмениваться колкостями?

– Колкостями? Я думал мы перейдём к предварительным ласкам, – ответил Деррик. – Расскажи мне о себе что-нибудь возбуждающее. Что-нибудь грязное.

Ей это определённо не понравилось. Ему – наоборот.

– Считаешь себя умником, так ведь? – спросила она. – Явился в Вашингтон этаким грёбанным героем, который ко всеобщему восторгу исправит положение, утерев нос мне и Бюро.

– Так и есть. Но твой нос я собираюсь утереть нежно-нежно.

Шауэрс поднялась и сказала:

– Спустись на землю, дружок. Никто не выше закона. Ни сенатор Уиндслоу, ни Джедидайя Джоунс, и уж совершенно точно не ты. Не хочешь сотрудничать – я не стану прикрывать твою задницу. Тебе следует поразмыслить об этом. И подумай вот ещё о чём: если я выясню, что ты намеренно скрывал улики, или делал для сенатора что-то незаконное – даже на волосок выходящее за рамки закона – я обрушу на тебя всю мощь Департамента Юстиции.

Изобразив невинность, Сторм поинтересовался:

– Какое определение понятию «на волосок незаконное» дают на юрфаке Джорджтаунского университета? Я не силён в этой терминологии.

Шауэрс направилась к выходу. Лицо её было пунцовым от гнева.

– Агент Шауэрс, – бросил он ей вслед. Она остановилась, оглянулась. Сторм продолжил. – Мне уже дважды угрожали за сегодня, а ведь ещё даже не полдень.

– Может, стоит перестать быть шилом в заднице, и начать сотрудничать? – услышал он в ответ. – Напрасно ты пытаешься справиться со всем в одиночку.

Шауэрс коснулась дверной ручки, и повернула её:

– Я скажу в штабе, что ты не расположен к совместной работе.

– Пока не ушла, ответь мне на один вопрос. Почему вчера вечером от отеля тебя сопровождал автомобиль российского посольства?

Она развернулась, не убирая ладони от двери.

– Любопытно, как ты ухитряешься видеть хвост за кем-либо, и не замечать ниток, за которые тебя дёргают твои кукловоды. Тебе в голову не приходило, что Джоунс привлек тебя к расследованию только за тем, чтобы сделать крайним?

– С чего ты взяла, что я окажусь крайним?

– Quid pro quo, – ответила Шауэрс.

– То есть, покажи, что у тебя в трусах, и я покажу тебе, что в моих? Я не стану в это играть. Впрочем, если ты действительно хочешь посмотреть…

Как и до этого, она проигнорировала его заигрывания.

– Если Мэттью Дулл умрёт, понадобится козёл отпущения. Это Вашингтон, здесь обязательно нужен тот, на кого посыплются шишки.

– Ты кое-чему научилась на юридическом.

– Нам ещё на первом занятии объяснили, что крайним становится тот, чья позиция наиболее уязвима. А в нашем деле это ты.

Сторм отставил пустую бутылку, и взглянул Шауэрс прямо в глаза. Он испытывал к ней влечение. Страсть. Отец говорил ему держаться подальше от огненно-рыжих женщин: «Они безумны!». Размышляя над её словами, он думал, так ли шатко его положение? Ему не раз приходилось оказываться в ситуациях, сулящих заведомый проигрыш. Вся его подготовка была направлена на то, чтобы выходить из них победителем, оборачивая в свою пользу любые обстоятельства. Если его положение шатко, он сможет его укрепить. Сумеет ли Шауэрс? Сторму было очевидно, что она играет в шашки, в то время как все остальные разыгрывает партию в шахматы. Понимает ли это она?

– Ты закончила обучение magna cum laude[7]7
  magna cum laude (лат.) – с большим почетом


[Закрыть], – ответил Сторм. – И потому не можешь не сознавать, что всё, что сейчас сказала – используя твою же терминологию – экскременты собачьи.

Он дразнил её, продолжая следить за реакцией.

Сторм продолжил:

– Ты права, крайним всегда становится слабое звено. Но в нашем деле это не я. Это не сенатор Уиндслоу и определённо не Джедидайя Джоунс. Это ты, агент Шауэрс.

Эйприл вышла, громко хлопнув дверью.

Подождав десять минут, Сторм спустился к стойке регистрации и подошёл к консьержу.

– Я бы хотел взять напрокат микроавтобус. Могу я получить его до обеда?

– Разумеется. Как долго вы планируете им пользоваться?

– Верну завтра утром. Мне нужно что-нибудь с сильно затонированными окнами в салоне. А лучше – вообще без них.

– Я немедленно распоряжусь.

Когда Сторм поднялся к себе, в номере всё ещё ощущался аромат духов.

Глава 8.

Вскоре после полудня Сторм покинул отель на микроавтобусе-фургоне – консьерж раздобыл для него белый «форд» Е-серии. В машине стояли всего два сиденья – в кабине, для водителя и пассажира. Салон, предназначенный для грузов, был пуст. Окна, помимо ветрового стекла, имелись лишь в передних дверях. Покатавшись с полчаса по вирджинским пригородам и убедившись в отсутствии слежки, Сторм заехал в магазин спорттоваров и купил четыре большие сумки, после чего отправился обратно в округ Колумбия. Он добрался до Мемориала Томаса Джефферсона на южном конце Национальной аллеи, примыкающем к Приливному бассейну в парке Западный Потомак. Там Деррик оставил микроавтобус, прихватил с собой купленные сумки и взял такси до отеля.

В номере он быстро принял душ, надел штаны цвета хаки, голубую рубашку и тёмно-синий пиджак, нацепил на ноги мокасины. Затем сунул «глок» сорокового калибра в специальную кобуру на поясе сзади и убедился, что запасной магазин на месте. Собравшись, он спустился вниз и протянул парковщику свой талон. Через несколько минут Сторм уже вёл предоставленный Джоунсом «таурус» в сторону Капитолия. Встреча с сенатором Уиндслоу и Самантой Топперс в здании имени Дирксена была назначена на четыре часа.

Когда он прибыл на место, Топперс, нервничая, меряла шагами кабинет сенатора. Сам Уиндслоу сидел за столом.

– Я позвонил президенту банка «Риггс», – сказал он. – И распорядился, чтобы Саманту допустили к депозитной ячейке. Ты достал спортивные сумки?

– Они в машине, – ответил Сторм.

Сенатор вдруг прикрикнул на Топперс:

– Хватит мельтешить мне тут! Лучше проверь, на месте ли твой чёртов мобильник.

– Мне надо в уборную, – пробормотала Саманта и юркнула в дверь туалетной комнаты, примыкавшей к кабинету.

– Ты ведь не выболтал всё ФБР, верно? – прорычал Уиндслоу.

– Нет. Я же обещал сохранить это в тайне.

– Джедидайя знает?

– Нет.

– Хорошо.

Топперс вернулась. На вид она была всё ещё слишком взволнована.

– Боюсь, я не смогу этого вынести. Как вы думаете, что нас ждёт?

– Они погоняют нас по городу, – ответил Сторм. – Заставят прокатиться по улице с односторонним движением, а затем резко изменить маршрут. Так они убедятся, что за нами никто не следует. Они будут выбирать дороги с невысокой интенсивностью движения, где хвост, если он есть, будет сразу заметен. Убедившись, что всё чисто, они скажут, куда доставить выкуп.

Сторм заметил, как у Саманты задрожали руки.

– Что, если нас возьмут в заложники? – спросила она.

– Не беспокойся, дорогая, – ответил Уиндслоу. – Он защитит тебя. И мои шесть миллионов.

– Я прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось, – добавил Сторм. – Давай, поехали.

Здание национального банка «Риггс» расположилось в квартале от Белого Дома. Его можно увидеть на обратной стороне десятидолларовой банкноты, позади Казначейства США. Наоми Чаттс, руководитель банка, встретила Сторма и Топперс у входа и проводила в депозитарий в подвале строения. Деррик остался снаружи хранилища, которое представляло собой, по сути, гигантский сейф, защищённый тяжёлой стальной дверью толщиной три с половиной фута – классической моделью фирмы «Диболд» с замком, управляемым часовым механизмом. За столом рядом с входом, ведущим к ячейкам, расположился внушительного вида охранник. Сторм перекинулся с ним парой слов.

Мисс Чаттс сопроводила Саманту внутрь, а затем вернулась, присоединившись к мужчинам. Примерно через десять минут в дверном проёме появилась Топперс, нагруженная четырьмя плотно набитыми сумками – по две в каждой руке. Сторм принял у неё груз, мисс Чаттс в это время заглянула в хранилище, проверить не оставила ли девушка чего-нибудь внутри – по рассеянности.

– Вы не дадите нам парочку охранников – проводить до машины? – обратился Деррик к Чаттс. Нести четыре сумки и одновременно обеспечивать безопасность он один точно не смог бы.

– Конечно, – ответила мисс Чаттс. Она попросила сидящего за столом охранника сделать звонок наверх, и к тому моменту, как Сторм и Топперс поднялись по лестнице, их уже ждали два вооружённых сотрудника службы безопасности банка.

– Передайте мои наилучшие пожелания сенатору Уиндслоу! – сказала мисс Наоми Чаттс на прощанье. «Таурус» был припаркован прямо у входа в банк. Сторм забросил все четыре сумки на заднее сидение. Топперс заняла место впереди, рядом с креслом водителя.

Пока всё шло хорошо. Но начиналось самое интересное. Нужно было оставаться начеку, чтобы не пропустить ни малейшего намёка на личность похитителей, не упустить даже тончайшей ниточки, способной к ним привести.

Проехав какое-то время, в зеркале заднего вида Сторм заметил подозрительный «форд» – седан без опознавательных знаков. Деррик свернул на Кей-стрит, неофициально считающуюся главной улицей города – из-за средоточия там юридических контор и офисов профессиональных лоббистов. «Форд» сделал тот же манёвр. Поток машин на Кей-стрит подхватил «таурус» Сторма и медленно – всё-таки, час пик – понёс на запад.

Внезапно Деррик резко крутанул руль, свернув с проезжей части на подземную парковку. Совершая этот дикий манёвр, он едва не сбил шагавшую по тротуару женщину. Отскочив, она ещё успела показать средний палец вслед съезжающей по пандусу машине.

Доехав до кабинки парковщика, Сторм сунул работнику стоянки ключи от машины, сгрёб сумки с заднего сидения, и крикнул Топперс:

– Пшли!

– Что происходит! – взвизгнула та.

– За мной! Быстро!

Деррик рванул к выходу. Два бетонных лестничных пролёта вывели их с Самантой в переулок за офисным зданием. Осмотревшись, Сторм поспешил в сторону 19-й стрит – ведущей к югу улицы с односторонним движением. Там парочка остановила такси. Скучающий водитель не стал выходить из машины, открыв багажник нажатием кнопки в салоне. Пристроив сумки, Деррик уселся на заднее сиденье рядом с пытавшейся восстановить дыхание Топперс.

– Куда едем? – спросил водитель.

– В Государственный департамент. Мы спешим.

– Как и все, – заметил таксист. – Вот в чём беда этой страны…

Водитель, судя по лицензии на приборной панели, приехавший из Ганы, немедленно принялся бичевать пороки американского общества. Сторм пропускал его болтовню мимо ушей. Он смотрел на дорогу, пытаясь обнаружить слежку. Всё было чисто.

Внезапно таксист замолчал. Взглянув в зеркало в салоне, Деррик понял причину – водитель не сводил глаз с тяжело вздымавшейся груди Саманты – та всё ещё не могла отдышаться после пробежки.

– Может, попробуешь смотреть на дорогу? – предложил Сторм.

Он ещё раз осмотрелся в поисках подозрительного «форда». Его не было. Деррик подозревал, что парни из той машины застряли на подземной парковке, и сейчас отчаянно пытаются объясниться с агентом ФБР Шауэрс. Та, конечно же, поняла, что готовится передача выкупа, как только Сторм отправился из офиса сенатора в банк. С чего ещё ему туда ездить? Она решила, что будет достаточно повесить к нему на хвост двух специальных агентов. Это было серьёзной ошибкой. Шауэрс пала жертвой ложного чувства защищённости, которое давал ей маячок в «таурусе». Из-за этого она решила, что сможет обойтись без привлечения большого количества людей и наблюдения с воздуха. Сторм бросил на парковке не только автомобиль. Там же остался и телефон, полученный от Джедидайи Джоунса. Тот, наверняка, сейчас трезвонил, не переставая.

Примерно за квартал от здания Госдепа, Деррик сказал таксисту, что передумал:

– Отвези нас к Мемориалу Джефферсона.

Машина продолжила двигаться на юг, к Национальной аллее. Сторм снова проверил, нет ли «хвоста». Его не было. Они оторвались.

– Вы, ребята, женаты? – спросил таксист, притормозив на красный свет.

– Нет. Коллеги по работе, – ответил Деррик.

Водитель бросил взгляд на соблазнительную ложбину. На Саманте были черные кожаные туфли на танкетке, обтягивающая джинсовая юбка и ярко-розовая атласная курточка поверх кремовой блузки, сквозь шёлк которой просвечивало сексуальное чёрное бельё.

– Повезло тебе, мужик, – сказал таксист, трогаясь на зелёный. – Работать с такой красоткой – одно удовольствие!

Услышав это, Саманта улыбнулась и произнесла:

– Спасибо!

Через десять минут они добрались до стоянки у Мемориала Джефферсона. Сторм, доставая из багажника сумки, едва не уронил челюсть, когда таксист оторвал свой зад от кресла, чтобы галантно распахнуть дверцу перед Самантой Топперс – очевидно, желая получше разглядеть и запечатлеть в своей памяти «архитектурную диковину».

Уверенный в отсутствии слежки, Деррик привёл спутницу к оставленному заранее фургону.

– Поедем на этом, – сказал он. – Залезай.

Едва спортивные сумки заняли место в грузовом отсеке, из крохотной сумочки от Лили Пулитцер в руках у Саманты зазвучал голос певицы Рианны.

– Твой телефон? – спросил Сторм.

– Ага.

Часы показывали шесть вечера. Похитители оказались пунктуальными людьми.

Топперс от волнения выронила телефон, едва достав из сумочки, и ей пришлось нагнуться, чтобы поднять его с пола.

– Дай сюда, – приказал Деррик. На звонок ответил он.

В трубке послышался низкий, похожий на принадлежащий Дарту Вейдеру, голос:

– Деньги при вас? – похититель, похоже, пользовался искажающей голос программой.

– Так точно. Куда нам ехать?

– Арлингтонское кладбище. Особняк Роберта Э. Ли. Бросьте первую сумку в мусорный контейнер, расположенный в пятидесяти футах от парадного входа, рядом с табличкой Службы национальных парков.

Связь прекратилась.

Мусорный контейнер в общественном месте. Странный выбор для получения выкупа. Или нет?

Машина покинула стоянку, и направилась на запад, через Потомак, в Северную Вирджинию. Сторм бросил взгляд на Топперс. Лицо её было мертвенно-бледным, казалось, её вот-вот стошнит, или она рухнет в обморок. Опустив глаза, Деррик заметил, что из-под юбки, задравшейся, пока Саманта шарила по полу в поисках телефона, виднеются красные в горошек трусики. Поправлять юбку девушка не спешила, то ли просто не замечая, то ли не видя в этом необходимости.

Она его отвлекала в то время, когда нужно быть особенно сосредоточенным. Сторм решил сделать то, что делал всегда, когда его вниманием завладевали женщины. Он поговорит с ней. Успокоит её. И тогда сможет думать о том, что действительно важно, а не о её дразнящем теле, гладких ножках и накачанных бёдрах.

– Всё хорошо, – сказал он. – Отвлекись, думай о чём-нибудь приятном. Расскажи мне о Мэттью. Как вы познакомились?

– На первом курсе мы оказались с ним в одной группе. Он пригласил попить с ним кофе. Он всегда смотрел мне прямо в глаза. Мало кто из парней способен на такое.

Её откровенность удивила Сторма. Почему? Неужели он думал, что она настолько наивна, что не понимает, как вид её фигуры действует на мужчин? Не знает, как пользоваться этим в своих интересах?

– Что ты изучаешь?

– Никто не верит, когда я говорю. Все думают, что девушка с моими внешними данными должна быть дурочкой. А я изучаю инженерную механику, – засмеялась она.

Отлично. Напряжение снято. Она расслабилась. Инженерная механика. Занятно.

– Я знаю, – продолжала Саманта. – Что сенатор Уиндслоу считает меня глупой. Он говорил Мэттью, что я – пустышка. На самом деле я прекрасно разбираюсь в математике и черчении. Я спец по рисованию и чтению схем.

– Рад за тебя, – ответил Сторм. – А сенатор – осёл.

– Где похитители велели заныкать деньги?

Её вопрос насторожил Деррика. Он притворился, что не расслышал. Он должен был убедиться, что она сказала именно то, что сказала.

– Что, прости?

– Где они велели заныкать бабки?

Так и есть. Никакой ошибки.

– В уличном контейнере для мусора. Как давно вы с Мэттью обручены? Я хочу узнать о тебе побольше.

– Он сделал мне предложение три месяца назад. Это было так неожиданно! Он хочет устроить пышную свадьбу на ранчо в Техасе.

– Почему не в твоём родном городе?

– У меня там никого не осталось. Родители погибли, когда я была подростком. Несчастный случай.

– Несчастный случай?

– Да, ужасная авария. Мы отдыхали в Испании, у нас там был дом. Мама, папа и моя подруга, отдыхавшая с нами, погибли из-за пьяного водителя, выскочившего на встречную полосу. Это было ужасно.

– Ты не пострадала?

– Меня не было в машине. Все говорят – повезло, – на глаза девушки навернулись слёзы. – Я простудилась, и осталась в доме, когда они поехали ужинать. Не хочу больше об этом говорить.

Фургон выехал на перекрёсток с круговым движением. Сторм, следуя указателям, выбрал съезд, ведущий к Арлингтонскому кладбищу.

– Там мы должны оставить деньги? – спросила Саманта, глядя на возвышающийся прямо перед ними дом на холме.

– Да, – ответил Деррик. – Это особняк Ли.

У въезда на кладбище их остановил охранник.

– Прошу прощения, но экскурсии по особняку на сегодня закончены. Последняя была в полпятого.

– У меня тут друзья похоронены. Ирак, – сказал Сторм. – Мы обязательно посетим особняк в другой раз.

– Вот, возьмите, – охранник протянул буклет и пропустил на территорию.

Дом Роберта Э. Ли был построен в начале XIX века в неогреческом стиле. Спроектированное одним из архитекторов, возводивших Капитолий, каменное здание украшено массивным портиком с шестью колоннами. С началом Гражданской войны, юнионисты принялись хоронить своих солдат рядом с особняком, так как президент Линкольн хотел, чтобы семья мятежного генерала Ли, включая его супругу, всё это время остававшуюся в доме, видела могилы из своих окон.

Сторм миновал огромное поле, усеянное белыми табличками, направляясь на холм, к особняку.

– Вот это место, – сказал он, указывая на зелёный бак, доверху набитый мусором.

Подъехав к нему, Деррик осмотрелся. Ничего подозрительного. Он взял сумку, расстегнул молнию. Топперс уложила пачки стодолларовых купюр ровными аккуратными рядами. Закрыв сумку, Сторм, не глуша мотор, вышел из машины и затолкал деньги поглубже в мусор, прикрыв сверху старыми газетами.

Как только он вернулся на водительское кресло, телефон Саманты зазвонил опять. Это снова был Дарт Вейдер.

– Время следующей порции.

Сторм шестым чувством, не раз выручавшим его в бою, ощутил на себе пристальный взгляд. У особняка было пусто, но в нескольких сотнях ярдов на слоне холма собралась большая группа людей. Деррику не раз приходилось бывать на похоронах, и он отметил, что покойному отдают полный набор воинских почестей. Гроб, накрытый звёздно-полосатым флагом, был доставлен к месту погребения на запряжённом лошадьми лафете. Его сопровождала знаменная группа. Военный оркестр сыграл прощальный марш, затем последовал троекратный ружейный салют. Время было слишком позднее для панихиды. Чтобы провести её в неурочный час, кому-то пришлось задействовать связи. Солнце садилось, но с места церемонии белый фургон на вершине холма был прекрасно виден.