Текст книги "Открытие Гурской области"

Автор книги: Ричард Аллен Лупофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Близнецы, названные Гомати Тог и Ток, вращались на своих переплетённых орбитах с противоположной стороны, и «Хонсу» промчался мимо самого ближнего к планете из четырёх спутников, ещё одной несомненной копии хорошо знакомой модели Ганимед – Каллисто – Титан – Тритон, а затем опустился на экваториальную орбиту вокруг смутно светящегося, сплющенного Юггота.

Ньёрд, Гомати и Шотн Бинаякя умолкли. Единственными звуками были шум автоматических систем «Хонсу», низкое шипение рециркулирующего воздуха, случайный гул или щелчок какого-нибудь вспомогательного механизма да замедленное дыхание Ньёрда Фрейра и Шри Гомати. (Лёгкие Шотн Бинаякя – кибермеханизированные, в металлическом торсе – издавали едва слышный монотонный звук.)

Ещё раз конечность щёлкнула по нажимной пластине, на этот раз движимая одним лишь чувством. Корабль, полностью видимый для любого гипотетического зрителя вне его корпуса, из практических соображений стал для экипажа совершенно прозрачным. Цепь тут же ожила. Датчики радиации обрабатывали электрическое поле планеты, преобразовывали его в аудиоряд и передавали по внутренностям «Хонсу»: вой, стон. С каждой вспышкой красноватого освещения планеты раздавался звук, напоминающий непристойную пародию на какой-то безнадёжный вздох.

– Если бы Хольст[16]16
  Густав Хольст (1874–1934) – английский композитор, автор знаменитой оркестровой сюиты «Планеты» (1916).


[Закрыть] только знал! – прошептало Шотн синтезированным голосом. – Если бы он только знал.

Под кораблём неслась поверхность Юггота, из-за ужасающей скорости вращения черты ускользали, а на наблюдателей мчались уже другие – они вспыхивали и тоже таяли, исчезая за расползшимся горизонтом в межзвёздной черноте. На сотни километров величественно катились и разрушались гигантские вязкие пласты угрюмо рдеющих, полутвёрдых скал. Меж ними зло светилась раскалённая магма, огромные языки жидкого камня лизали подножия раскалывающихся твёрдых плит, жар и блеск магмы росли и спадали в медленном, ровном ритме, который кибербиоты и аудио-сканнеры «Хонсу» преобразовывали в «пум-пум-пум-пум» контрабаса.

– Там нет жизни, – объявил Ньёрд Фрейр. – В такой среде ничто не выживет. И ничто никогда не жило.

После некоторого молчания Шри Гомати возразила ему:

– Сама планета, Ньёрд Фрейр. Не может ли она быть единым организмом? Звуки, движение, энергия. – Она поднесла органическую руку ко лбу и пробежала множеством извивающихся пальцев от дуги бровей над сверкающими серебристыми глазами по блестящему обнажённому черепу до основания шеи.

– Это может быть зарождающимся солнцем, – прошептало Шотн Бинаякя. – Будь Юпитер больше и обладай он большей энергией… Вы ведь знаете о теории, что Юпитер – неудавшаяся попытка формирования партнёра Солнца, и что наша солнечная система – безуспешное предприятие по образованию двойной звезды.

– А Юггот? – Гомати опустила руку с щупальцами на колени. В голосе Ньёрда Фрейра прозвучал лишь налёт сарказма:

– Послан каким-нибудь далёким божком исправить неудачу Юпитера, а? Откуда мы знаем, что он был здесь всегда? До настоящего момента мы знали, что он существует, лишь благодаря любезности пертурбаций Нептуна и Плутона. Откуда мы знаем, что этот Юггот – не вновь прибывший в систему? О существовании Нептуна и Плутона известно всего лишь несколько веков!

– А возможно, – промурлыкало Шотн, – возможно, наша система – неудавшаяся тройная звезда. Ах, представьте себе картину, если бы наши миры освещали три солнца вместо одного!

И снова Шотн Бинаякя щёлкнуло по пластине. «Хонсу» вновь развернулся, его тряхнуло. После равномерного ускорения корабль соскользнул с орбиты вокруг рдеющей, пульсирующей планеты и направился от Юггота к вращающимся миркам, занимавшим срединную орбиту.

– Они должны быть, – мягко прогудела Гомати, – они должны быть. Тог и Ток, Тог и Ток. Как он узнал, века назад? Нашёл бы какой-нибудь Карвен его соли, да заговорил бы он!

– Ты снова несёшь чушь! – Ньёрд почти кричал. – Я полагал, мы были выбраны для этой миссии за устойчивость! Как же ты прошла отбор?

Сбитая с толку, Шри Гомати медленно оторвала зачарованный взгляд от вращающихся лун, обратив свои серебристые глаза на Ньёрда Фрейра.

– Он как-то узнал, – пробормотала она. Её губы медленно растянулись в улыбке, обнажив блестящие стальные зубы. – А мы как-то найдём Гурскую область, где цветут грибки!

Словно в трансе она медленно отвернулась, склонилась, металлически сверкая глазами, склонилась и простёрла руки – киборгизированную и генетически обычную, – словно хотела коснуться двух красно-серых мирков.

– Он писал рассказы ужасов, – произнесла Гомати совершено ровным голосом, словно загипнотизированная. – Он писал о неизвестной внешней планете, которую назвал Юггот, и о других – Найтоне, Замане, Тоге и Токе – и об ужасных, пыхтящих тварях, названных шогготами, которые непристойно плещутся в водоёмах Гурской области.

Он умер ровно за четыре столетия до сегодняшнего дня – он, Говард. Но сначала он написал о неком Карвене, который мог возрождать мертвецов, если обладал их основными солями. Что он подразумевал под основными солями… – Она умолкла и захихикала. – Может, он предвидел клонирование!

15 марта, 2037 г. – ВИДЕОПЛЁНКА

Начинается логотипом, распознаваемым как представляющий мировую политику.

Предыдущее столетие закончилось чётко выраженной сменой мирового могущества. Продолжилось двухтысячелетнее движение на запад. Месопотамия, Эллада, Италия, Франко-Германия, Англия, Америка. Теперь американская мощь изменила своё направление с атлантического на тихоокеанское.

Новыми державами, с которыми приходилось бороться, были Япония, Китай и Советская Азия.

Западная Европа и восток Соединённых Штатов пребывали в окончательном упадке как кульминационном этапе цивилизации. Европа от Дуная до Урала прошла от блеска Габсбургов и Романовых, краткой вспышки демократии к гнетущему сумраку Советской Европы, а затем к славянской ночи. Как и её предшественница пятнадцативековой давности, Советская Империя раскололась пополам; как и западная часть предшественницы, Западная Советская Империя подверглась вторжению варваров. Но она пала не под их натиском. Не совсем. Она пала из-за собственного внутреннего разложения. И, как и восточная часть предшественницы, Восточная Советская Империя процветала.

К сотой годовщине той смерти в Мемориальной больнице Джейн Браун[17]17
  Имеется в виду смерть Г. Ф. Лавкрафта.


[Закрыть] суша к востоку от Урала и до Скалистых гор находилась в составе объединённого государства. В него вошли десятки полузабытых стран. Тибет. Афганистан. Индия. Лаос. Австралия. Тонга. Филиппины. Манчжурия. Монголия. Калифорния. Нижняя Калифорния.

Государство было названо Азиатско-Тихоокеанская Сфера Со-процветания.

Европа от Урала до Ла-Манша превратилась в полуостров лесов и ферм. Та незначительная мощь, что сохранилась, была сконцентрирована в районе от Дуная до Урала. Славянское влияние, огороженное с востока великим распространяющимся возрождением Азии, двинулось на север и запад. После некоторой задержки на границах района от Скандинавского полуострова до Пиренейского, Славянская Империя внезапно начала морское вторжение. Её флот пересёк Ла-Манш. Сопротивление было незначительным. Немногочисленные защитники британской независимости под руководством некоего Харальда были разгромлены у местечка Раннимид.[18]18
  Т. е. там, где в 1215 г. английским королем Иоанном Безземельным была подписана Великая хартия вольностей, в последующем ставшая одним из основных конституционных актов Великобритании.


[Закрыть]

Следующий бросок на запад был нацелен на Америку. У славян ушло какое-то время на подготовку к нему. Но когда они всё-таки выступили, их встречали с цветами и флагами. Им даже не пришлось завоёвывать – только оккупировать и управлять.

В это время к югу от Славянской территории сформировалась третья мировая держава. Арабские лидеры, перенасыщенные нефтедолларами, закупили оружия и наняли солдат. Правительства не смогли достигнуть единства, но это удалось некой призрачной группе, известной под загадочным именем "опек".[19]19
  ОПЕК – Организация стран-экспортёров нефти.


[Закрыть] Правительства как таковые лишились всякой власти. Призрачная «опек» проявляла могущество всё больше и больше. И она делала это всё более открыто.

Влияние «опек» медленно распространилось на запад и юг, пока прежние Ближний Восток и Африка не оказались под её властью.

Затем был провозглашён Новый Магриб.

Переход к логотипу, представляющему героическое руководство.

Самым могущественным человеком в мире был Председатель Азиатско-Тихоокеанской Сферы Со-процветания, Во Тран Куок.

Лидером второй державы, Славянской Империи, был объявлен Сварожец Перун. Имя означает "Удар Молнии Бога".

Главой «опек» и фактическим правителем Нового Магриба был назван Шахар Шалим. Это имя означает "Рассвет Мира".[20]20
  Шахар и Шалим – в западносемитской мифологии боги соответственно утренней и вечерней зари, что их имена и означают.


[Закрыть]

Переход к логотипу, представляющему секс.

Превалирующим видом секса того времени был гермафродитизм, конкуренцию которому составлял – впрочем, отставая – культ пан-сексуальности. Гермафродитизм подразумевает признание полного сексуального потенциала каждой личности. Прежние различия остались в прошлом. Связь мужчины с мужчиной или женщины с женщиной больше не расценивалась как непристойная, равным образом в любовных отношениях уже не требовалось наличие двух партнёров. Практики, начиная от онанизма и заканчивая групповым сексом, стали допустимыми.

Пан-сексуалисты считали, что гермафродитизм излишне ограничен. Если кто-то может состоять в связи с любым мужчиной или женщиной – то почему бы и не с жирафом? Или с кондором? Или с капустой? С тарелкой песка? С машиной?

С океаном?

С небом?

С космосом?

С Богом?

Переход к логотипу, представляющему музыку.

По иронии судьбы, самым популярным музыкальным сочинением на 15 марта 2037 года была мелодия столетней давности – включая и текст. Поиски почти забытых записей выявили имена композитора и автора слов. Старинная пластинка – 78 оборотов в минуту – с песней была найдена в водонепроницаемом подвале затопленного города. Звук переписали и вновь явили всему миру.

Оригинальный текст был написан неким Джейкобом Джейкобсом. Но на пластинке была её вторая версия – английская. Слова были написаны Сэмми Каном и Саулом Чаплином. Музыку написал Шолом Секунда. Её исполняли Патти, Максин и Лаверн Эндрюс. Песня называлась "Bei Mir bist du Schön".[21]21
  «Бай мир бисту шейн» – «Для меня ты прекрасна», изначально песня написана на идише.


[Закрыть]

Переход к логотипу, представляющему геодинамику.

Последние годы двадцатого столетия и первые десятилетия двадцать первого характеризовались изменениями в погоде и геодинамике. Привыкший к бессменным циклам зимы и лета, дождливых и сухих сезонов, токам рек, течений, приливов и отливов океанов, человек рассматривал Землю как стабильный и надёжный дом.

Он ошибался.

Планетой воспринимались и вполне обычные изменения в структуре атмосферы, и незначительные сотрясения её мантии, и мельчайшие увеличения или снижения солнечной активности – и могучие творения человека гибли, словно песочные замки в прибое.

Например. Землетрясения были более или менее вероятны в центральных районах: на Тихоокеанском побережье Северной Америки, в Японии, на востоке Китая и в евразийском поясе, протянувшемся от Югославии через Грецию и Турцию в Иран. Трагедии прикрывались героизмом, страх скрывался за маской юмора. "Когда Калифорния сгинет в океане, эта часть Аризонской пустыни станет лучшей береговой земельной собственностью." Никто не ожидал, что погибнут Новая Англия и приморская Канада, но когда произошло крупное землетрясение, именно так и случилось. От реки Святого Лаврентия до Гудзона. Оно началось с толчков и гула, выросло до невероятного шума и грохота и закончилось бульканьем, а затем мягким и спокойным плеском вод Атлантики.

Среди участков недвижимости, что оказались на океанском дне – весьма небольшой участок – был и район старых Плантаций Провиденса, известный как кладбище Свон-Пойнт. Теперь глубоководные и вправду плавали над единственным надгробием на семейном участке Лавкрафтов. На нём были написаны имена Уинфилда, Сьюзен и Говарда.[22]22
  До 1977 года, когда рассказ Лупоффа был впервые опубликован, на фамильном участке Лавкрафтов на кладбище Свон-Пойнт действительно было только одно общее надгробие – Г. Ф. Лавкрафта и его родителей; в 1977 году на средства поклонников творчества писателя на его могиле было установлено отдельное надгробие.


[Закрыть] Течения могли нестись повсюду от Рифа Дьявола и Иннсмутской гавани до далёкого Понапе в Тихом океане, и глубоководные бывали на Свон-Пойнт.

В области религии оживились культы древних морских божеств – особенно Дагона.

15 МАРТА 2337 Г.

Курс «Хонсу» вновь подвергся коррекции, и корабль вышел на сложную орбиту, траектория которой огибала одну луну, переходила к другой, огибала её и возвращалась, снова и снова описывая традиционный знак бесконечности.

Шотн ударило по пластине, и в «Хонсу» снова засветился большой обзорный экран, словно стоя без опоры на фоне двух лун и далёкого мрака, усеянного звёздами. Время от времени продвижение двух вращающихся лун и корабля по орбите вокруг и меж ними являло Юггот, словно раскачивающийся перед тремя членами экипажа, так что один или сразу оба мирка и корабельный экран данных непроницаемо мчались по тёмной, пульсирующей сплющенности.

Шотн отдало команду, и кибербиоты увеличили на экране черты поверхностей лун. Появились вездесущие кратеры, и затем, когда увеличение возросло, стало очевидно, что они обладали не острыми кромками, типичными для безвоздушных спутников, а срезанными и скруглёнными изгибами, образующимися в результате выветривания. Шотн одним движением сфокусировало изображение поверхности ближайшего тела. Над горизонтом растворялись и мерцали далёкие звёзды.

– Атмосфера! – объявило Шотн. Ньёрд и Гомати согласились:

– Атмосфера. Атмосфера.

Шотн Бинаякя опустило «Хонсу» пониже, на орбиту вокруг уже одной из двух лун, которую Гомати своевольно назвала Тогом. Увеличение экрана возросло снова. В центре одного кратера появились некие очертания – судя по структуре, сооружённые целенаправленным интеллектом многие эпохи назад.

Поражённый Ньёрд Фрейр спросил:

– Может ли здесь быть жизнь?

Шотн повернуло к нему металлическое лицо и медленно покачало своей непонятной головой:

– Не сейчас. Ни малейшего движения, ни радиации, ни энергии. Но когда-то… – Оно умолкло. Дыхание, гул, тихие щелчки и рокот «Хонсу». – Но когда-то… – повторило Шотн Бинаякя равнодушным синтезированным голосом. Шри Говати указала рукой:

– Вот здесь мы должны приземлиться. После всех этих исследований планет и их спутников и даже бесполезных поисков среди мусора пояса астероидов великой Аструд де Муискос – и наконец найти признаки жизни! Мы должны приземлиться здесь!

Шотн Бинаякя согласно кивнуло, даже не дожидаясь одобрения Ньёрда Фрейра. Тряхнуло конечностью, щёлкнуло. «Хонсу» дёрнулся и начал спускаться кругами к сетчатым узорам на поверхности Тога.

Толчок и дрожь дали знать, что корабль приземлился на поверхность луны, в выветренных стенах кратера, не далее чем в километре от структурированных выпуклостей. Шотн перевело кибербиоты на уровень одного лишь обеспечения «Хонсу», оставив включёнными только приёмники и телеметры, и велело экипажу готовиться к выходу.

Ньёрд Фрейр и Шри Гомати надели на головы и плечи дыхательные аппараты. Шотн же отрегулировало множество внутренних фильтрационных модификаций ре-циркуляционной системы жизнеобеспечения. Они сняли показания с внешних датчиков «Хонсу», открыли задние люки, вышли из корабля и встали, обратившись к тому, что – теперь это было очевидным – было реликтами немыслимой древности.

Бок о бок трое направились к руинам: Ньёрд на моторизованном, гиростабилизированном, киборгизированном колёсном агрегате, Шотн Бинаякя громыхало на гусеничном механизме – устойчивом и действенном, а Шри Гомати просто шагала – левой ногой – правой ногой – органическими ногами, облачёнными в скафандр с буфами на сочленениях, подобно анахроничной карикатуре на космонавта Двуполярной Техноконкурентной Эры.

Они остановились в нескольких метрах от первого ряда сооружений. Как и края кратера, стены, колонны и арки были сточены ветром, обрушены и размягчены. Из ступицы одного из киборгизированных колёс Ньёрда выскочило металлическое телескопическое щупальце. Раскрошенный куб из некоего, теперь уже мягкого, камнеподобного материала рассыпался в прах и пыль.

Ньёрд повернул безрадостный взгляд серебристых глаз к другим:

– Возможно, когда-то…

– Пошли дальше, – подстегнула Гомати, – давайте исследуем эти руины! – Её голос окрасило возбуждение. – Даже представить нельзя, какое свидетельство о своих строителях они могут хранить. Мы должны узнать, происходят ли эти миры и их жители из нашей системы, или же они пришли… откуда-нибудь ещё.

При последних словах она обратила лицо к небу, и остальные последовали её примеру. На мирке Тога стоял полдень, или же его эквивалент. Солнце было так далеко – в шестнадцати миллиардах километров, в два раза дальше, чем от Плутона в его афелии, и в сто двадцать раз дальше, чем от Земли, – что для троих стоявших на поверхности Тога оно почти затерялось в усеянном звёздами мраке.

Но прямо над их головами висел Юггот, отталкивающе раздутый и сплюснутый, его вид заполнял всё небо – словно он вот-вот ужасающе рухнет на «Хонсу» и трёх исследователей, и он непрерывно пульсировал, пульсировал, пульсировал и бился, бился, подобно какому-то ужасающему сердцу. Но вот по неспокойному лику Юггота пронёсся двойник Тога, названный женским членом экипажа Током – пронёсся мрачным силуэтом, чёрным кругом с зазубринами кратеров, отбрасывавшими густые тени на бледные, пульсирующие розовым скалы Тога.

Сначала тьма накрыла «Хонсу», затем, пронесясь по Тогу, охватила и трёх исследователей, затмив пульсирующую красноту Юггота и погрузив их в полнейшую тьму.

Зачарованность Гомати была нарушена мурлыкающим синтетическим голосом Шотн Бинаякя:

– Интересное покрытие,[23]23
  Астрономический термин, вообще означающий покрытие какого-либо источника излучения Луной.


[Закрыть] – заметило оно, – но пойдёмте же, мы должны выполнить свою миссию. «Хонсу» отсылает автоматические измерения и телеметрическую информацию на Нептун. А отсюда, – её серебристые глаза казались мерцающими одновременно со светом далёких звёзд, пока кибернетическая конечность прилаживала приборы к автоматизированному панцирю, – мои записывающие и телеметрические устройства отошлют сведения на корабль.

15 марта 1937 г. – ФОТОСНИМОК

Доктор Дастин стоял у постели. Пациент находился в полубессознательном состоянии. Его губы шевелились, но слова было разобрать невозможно. Рядом с кроватью сидели две старые леди. Одна из них была его тётушка Энни, другая – её близкая подруга Эдна, помогавшая скорее убивавшейся тёте, нежели её умирающему племяннику.

Доктор Дастин наклонился над постелью больного и проверил его состояние. Он постоял немного, пытаясь разобрать его слова, но не смог. Время от времени пациент немощно шевелил руками – он как будто пытался хлопнуть по чему-то.

У леди по имени Энни всё лицо было заплакано. Она достала из потёртой чёрной сумочки платок и вытерла, насколько ей это удавалось, слезы. Она схватила руку доктора Дастина и, держа её обеими ладонями, спросила:

– Есть ли какая-нибудь надежда? Хоть какая-нибудь?

Доктор покачал головой:

– Мне очень жаль, миссис Гэмвелл, – и второй женщине, – мисс Льюис.

– Мне очень жаль, – повторил он.

Старая леди отпустила его руку. Другая, Эдна, подошла к ней. Они сели лицом друг к другу и неловко обнялись – как это получается у людей, когда они сидят напротив друг друга. Каждая старалась утешить другую.

Доктор вздохнул, отошёл к окну и выглянул наружу. Было раннее утро. Солнце уже взошло, но оно угадывалось лишь в бледном сиянии на востоке. Небо было затянуто серыми облаками. То здесь, то там землю покрывали снег, лёд, слякоть. Снег продолжал падать.

Доктор задумался, почему ему кажется, что он теряет пациентов только зимой, или в ливень, или ночью. И никогда ярким весенним или летним днём. Он знал, что это было совсем не так. Больные умирали, когда умирали. Когда их смертельная болезнь – чем бы она ни являлась – завершала своё течение. Однако ему всё равно казалось, что это всегда происходит во тьме ночи или во тьме года.

Он услышал чей-то свист.

Он обернулся и увидел двух молодых стажёров, входящих в палату. Один из них насвистывал популярную песенку, которую доктор слышал по радио. Он не мог вспомнить, в какой программе он её услышал. Наверное, "Шоу Кейт Смит, или Ваш Хит-парад". Мелодия была очень притягательной, хотя её текст и был на каком-то языке, ускользавшим от уха доктора Дастина. Песня называлась "Bei Mir bist du Schön".

За три тысячи миль отсюда испанцы были ввергнуты в странную гражданскую войну. За несколько лет до этого старый король отрёкся от престола, и была провозглашена республика. Но после того, как стал ясен курс нового правительства, изменить ход вещей вернулся некий полковник,[24]24
  Франсиско Франко Баамонде (1892–1975).


[Закрыть] служивший в испанских колониальных войсках в Африке, – вернулся со своими войсками, в основном берберами и рифами.

Он уничтожил бы республику. Он положил бы конец вздору демократии, атеизма и похоти, что дозволяла республика. Он восстановил бы порядок, набожность, стыдливость. Он восстановил бы монархию.

В какой-то момент казалось, что войска республики одерживают победу. Ими как раз были отбиты Трижаку и Гвадалахара. Взяли в плен мятежников – в том числе и испанских монархистов, а также солдат из африканских войск. Странно, но некоторые из пленных знали только итальянский язык. Они говорили, что они – добровольцы. Они говорили, что им было приказано стать добровольцами. А они всегда подчинялись приказам.

В Китае у Японской Императорской Армии была лёгкая прогулка. Сопротивление было слабым – ибо китайцы разделились.

У них тоже была гражданская война – но не такая, как в Испании. Она продолжалась много дольше, начавшись со смертью президента Сунь Ят-Сена в 1924 году. И японцы не были единственной иностранной силой, вторгшейся в Китай.

У Германии в Китае были торговые концессии, пока Версальский договор не положил им конец. Теперь же Германия расцветала и желала восстановить утраченные привилегии.

То, что гражданская война в Китае угрожает их интересам, почувствовали и другие страны. Англия направила туда свои войска. Пустила в ход своё влияние Франция, обеспокоившись возможной потерей своих ценных колоний в Индокитае. Россия также пыталась повлиять на внутреннюю китайскую политику. Возникла серьёзная угроза войны между ею и Китаем, особенно когда китайцы разграбили русское посольство в Пекине и обезглавили шестерых его сотрудников.

Вмешались и Соединённые Штаты. Американские канонерские лодки курсировали в китайских водах. Одна из них, «Панай», была потоплена авиацией – она была на реке Янцзы, когда это произошло. Янцзы – китайская река, но «Панай» была уничтожена японцами. Это порадовало Китай, Япония же принесла свои извинения и выплатила компенсацию.

Джо Луис и Джо Димаджио,[25]25
  Знаменитые американские спортсмены: Джо Луис (наст. Джозеф Луис Бэрроу, 1914–1981) – профессиональный боксер; Джозеф Пол Димаджио-младший (1914–1999) – бейсболист, в 1954–1955 гг. был женат на Мэрилин Монро.


[Закрыть] два молодых спортсмена, тогда тренировались. Для них обоих это было замечательное время.

Состоятельный и безрассудный лётчик Хауард Хьюз[26]26
  Хауард Робард Хьюз (1905–1976) – американский промышленник, авиатор, кинопродюсер.


[Закрыть] пролетел всю территорию Соединённых Штатов за семь часов и двадцать восемь минут. Это породило новую волну воодушевления и авиационного бума. В Санта-Монике, Калифорния, «Дуглас Эркрафт Компани» завершала работы над своим новым авиалайнером, который смог бы перевозить сорок пассажиров. У него было четыре двигателя, что позволяло ему развивать скорость до 237 миль в час.

Консерваторы полагали, что дирижабли никогда не уступят самолётам. Гигантский дирижабль «Гинденбург» совершал трансатлантические перелёты. Он был огромен и прекрасен. В его коктейльном зале был даже рояль. Дирижабль курсировал между аэропортом Темпелхоф в Германии и Лейкхерстом, Нью-Джерси.[27]27
  6 мая 1937 г. во время посадки в Лейкхерсте «Гинденбург» загорелся, погибло 36 человек. Это была крупнейшая воздушная катастрофа тех лет, с ней закончилась короткая эра использования дирижаблей для трансатлантических перевозок.


[Закрыть]

Утром 15 марта раввин Луис И. Ньюмен обнаружил одиннадцать огромных оранжевых свастик, нарисованных на стенах Храма Родефа Шолома в районе 7 Уэст-сайд на 83-й улице в Нью-Йорке. Это был уже третий инцидент подобного рода. Рабби Ньюмен полагал, что свастики были нарисованы в качестве мести за протесты государственного секретаря Халла против оскорбительных выпадов в германской прессе.

Из Тёрн-Холла, что на перекрёстке Лексингтон-авеню и 85-й улицы, от главы нью-йоркских "Серебряных рубашек"[28]28
  «Серебряные рубашки» (полное название – «Американский легион Серебряных рубашек») – профашистская организация, созданная в Миннеаполисе, штат Миннесота, в 1933 г.


[Закрыть] Джорджа Л. Рафорта последовал ответ. Свастики, по его словам, были нарисованы еврейскими провокаторами. Он считал так, потому что все одиннадцать свастик были левосторонними. «Это ошибка, которую не сделал бы ни один нацист,» – утверждал он.

В Провиденсе, Род-Айленд, продолжал падать снег. Дороги на городских холмах были скользкими. В больницы поступали жертвы несчастных случаев.

В Мемориальной больнице Джейн Браун на Колледж-Хилл Говард Лавкрафт открыл глаза. Что он увидел, никто не знал. Во всяком, не доктор Дастин. Говард хлопнул по одеялу своей кровати.

Его губы зашевелились. Послышался его голос. Возможно, он сказал: "Папа".

Возможно, он сказал: "Папа, ты выглядишь прямо как юноша!"[29]29
  По воспоминаниям Лавкрафта (письмо Г. Ф. Лавкрафта Дж. В. Ши, 4 февраля 1934 г.), в младенческом возрасте «он частенько подходил к нему [своему отцу], когда тот сидел, само великолепие в чёрном пиджаке и жилете, полосатых брюках, стоячем воротнике и аскотском галстуке. Он хлопал Уинфилда [Лавкрафта] по коленке и кричал: „Папа, ты выглядишь прямо как юноша!“» (L. Sprague de Camp «Lovecraft: A Biography», Great Britain: New English Library, 1976, p. 15.)


[Закрыть]

15 МАРТА 2337 Г.

Они проехали, пролязгали и прошли вперёд ещё несколько метров, вновь остановившись у самого края древних руин. Шотн Бинаякя выпустило из отсека механических инструментов два пробоотборника, чтобы взять образцы почвы и материала самих руин. Киборгизированные компоненты Шотн автоматически произведут их датирование по радиоуглеводу.

Шри Гомати вглядывалась в руины. В тусклом свете далёких звёзд они походили на лестницы и террасы, обнесённые мраморными балюстрадами. Гомати включила свои оптические датчики на максимальное усиление изображения, чтобы получить чёткий образ во тьме покрытия Югготом.

А затем – весьма маловероятно, что открытие было бы сделано в ходе этой единственной краткой экспедиции, работавшей при красноватом пульсирующем свете Юггота: несомненно, за находку стоило поблагодарить покрытие планеты Током – Гомати повернулась к Ньёрду Фрейру, издавшему сдавленный звук. Она проследила за его указывавшей на что-то рукой в перчатке скафандра.

Из разверзавшейся бездны, прикрытой камнем, перед ними исходил тусклый, но мрачный свет, отталкивающе пульсирующий. Но, в отличие от тёмно-красных пульсаций Юггота над головами исследователей, этот свет под ногами был каким-то ужасающим зелёным.

Без единого звука все трое ринулись вперёд, выбирая дорогу среди рушащихся и крошащихся останков древнего города, некогда вздымавшего в чёрное небо мирка перекошенные башни и рифлёные колонны. Они достигли источника света как раз вовремя, так как чёрная тень, брошенная Током от Юггота, и которая покрыла место посадки «Хонсу» и руины, где экипаж проводил исследования, ушла с бледно-серой поверхности Тога, снова оставив исследователей в красном пульсирующем сиянии планеты-гиганта.

В это непристойном сумеречном свете омерзительный, металлический бронзово-зелёный свет просто перекрывался и терялся во всеобщей пульсирующей красноте. Но к этому времени Шотн Бинаякя уже запустило телескопический пробник в дыру, откуда исходил свет, и с помощью механических рычагов приподняло плиту, похожую на мраморную, из-под треснувшего и сколотого угла которой и исходило сияние.

Механизмы взревели, и каменная плита отскочила в сторону. Внутрь, в недра мирка Тога, вели ступени. В чернеющей мрачной расселине боролись меж собой, болезненно сменяя друг друга, красный пульсирующий свет Юггота и зловещий металлический зелёный.

– Гурская область, – прошептала самой себе Шри Гомати, – Гурская область.

Они двинулись вниз по ступеням, оставляя позади зловещие пульсации Тога, метр за метром спускаясь в освещённые бронзово-зелёным светом глубины Тога. Гусеничный кибермеханизм Шотн Бинаякя справлялся с лестницей чуждых пропорций с каким-то грубым изяществом. Ньёрд Фрейр, чьи шасси на поверхности Тога были превосходным средством передвижения, теперь отчаянно хватался за рифлёный панцирь Шотн.

Шри Гомати шла легко, внимательно рассматривая подземный мир Тога. Под входом, судя по всему, на глубине многих километров, распростёрся лабиринт сводов и башен – она потрясла головой, отстраивая металлическую оптику. Было в недрах крошечного Тога и, похоже, подземное море – море, чьи тёмные и маслянистые воды омерзительно плескались и булькали у чёрного песчаного берега.

У самого края этого моря, чьи размеры по земным стандартам, должно быть, ненамного превышали обычное озеро, на чёрном песчаном берегу отвратительно ворочались и подпрыгивали огромные ужасные твари.

– Шогготы! – Шри Гомати устремилась вперёд остальных, едва не слетев с лестницы без перил. – Шогготы! Как он и говорил, плещутся у омерзительного озера! Шогготы! – Она в восторге добежала до конца лестницы, промчалась через возвышающиеся колонны, мимо стен с растянувшимися барельефами, на которых омерзительные божества уничтожали вторгшихся в их храмы, в то время как ужасающие служители крались к загадочным транспортным аппаратам в поисках закуски, дабы умиротворить своих непристойных богов.

До Гомати донеслись грохот и лязг следовавшей за ней по пятам Шотн Бинаякя, размеренный шум колёс Ньёрда Фрейра. Она повернулась и посмотрела на них.

– Сейчас 2337 год, – прокричала она, – четырёхсотлетняя годовщина его смерти! Откуда он узнал? Как он вообще мог узнать?

И она побежала по коридорам под сводчатыми крышами, мимо других резных и нарисованных изображений странных складчатых конусообразных существ и ужасных, щупальцелицых непристойностей, пугающе нависших над съёжившимися жертвами. Затем Гомати оказалась в другом коридоре, освещавшемся чёрными конусами, ужасающе вспыхивавшими и угасавшими.

Воздух в помещении был совершенно неподвижен, тени от желобчатых колонн мрачно выделялись на стенах, покрытых вырезанными надписями, непристойный смысл которых был забыт ещё до того, как оформились земные расы. А в центре зала, с метровыми конусами адской черноты, отмечавшими четыре его края, стоял катафалк, в катафалке же – с белой, словно могильные черви, кожей, закрытыми глазами, заострёнными чертами лица с выражением мрачного покоя – лежала убранная чёрными тканями фигура человека.

Шри Гомати подбежала к подножию катафалка, постояла, вглядываясь в мерцающую темноту зала, а затем подошла к изголовью. Её серебристые глаза сверкнули, и она начала смеяться, как-то отталкивающе хихикать – и одновременно рыдать, ибо задолго до этого кибер-хирург счёл необходимым сохранить соответствующие железы и протоки нетронутыми.

И Шри Гомати так и стояла, хихикая и всхлипывая, пока Ньёрд Фрейр не подкатил к ней на своих киборгизированных мотоколёсах, пока загадочное Шотн Бинаякя с грохотом и лязгом не подъехало к ней на своих гусеницах, и пока они не взяли её, чтобы увести назад на "Хонсу".

Но самое странное из этого было в следующем. Лестница, по которой они стремились вернуться на поверхность мирка Тога, в безопасность своего корабля «Хонсу», рассыпалась под тяжестью бесчисленных эпох и кибермеханизмов исследовательской группы, и когда они попытались взобраться по этим крошащимся ступенькам, то обнаружили, что угодили в ловушку Гурской области, в километрах от поверхности мирка Тога.

И там, рядом с маслянистым, плещущимся морем, омерзительным озером, где бултыхаются пыхтящие шогготы, они и остались – втроём – навсегда.