Текст книги "Нигилий"

Автор книги: Рейнгольд Эйхакер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

IX

– Рубины! Рубины! Купите мои красные рубины! Самые красивые во всем мире! Хризобериллы, топазы, счастливый камень, сверкающий и ясный, как солнце! Александрит, миссис, мадам, – большой, как голова змеи. Сапфиры, камни красоты, синие, как глаза прекрасной Мадонны. Купите! До смешного дешево! Шлифованные в Ратнапуре, счастливые, роскошные камни!.. Вот здесь, прекрасная синьора!

Фрау Мабель, улыбаясь, прошла мимо стола магометанина. В дорогих чашках сверкали великолепно отшлифованные драгоценные камни.

– Берилл для синьора! – кричал танцевавший на месте торговец. С тысячью ужимок вертелся он возле дона Эбро.

С непобедимым высокомерием смотрел испанец на все эти богатства. Он принимал, как дань почтения, всю эту сутолоку базара, крики продавцов, торг покупателей. Каждый здесь должен был знать его, дона Эбро. Гордо, точно повелитель всех этих индусских рабов, нес он в руках маленькие пакетики, высоко подняв голову, с бесстрастным лицом, с танцующей поступью. Яркие ковры лежали на земле, спускались со столов и стен. Продавцы фруктов сидели на корточках перед корзинами, полными бананов, фиников и фиг. Одна к другой теснились лавки, а между ними примостились столы торговцев божками тысячи видов, тысячи культов.

С нескрываемым восхищением впитывала в себя Мабель всю эту яркую картину. Суета базара развлекала ее в долгие часы одиночества. Муж проводил все дни в городе Верндта. Вслед прекрасной женщине смотрели глаза иностранцев; крики торговцев: «Сеннора… сеннора!» – раздавались со всех сторон. В ее спутнике узнавали испанца. Дон Эбро никого не удостаивал взглядом. Ему казалось, что он разворачивает под ногами своей госпожи ковер из своего звучного имени, полученного им от бесконечной линии предков. Линия эта была так длинна, что он сам даже не находил ее конца.

Мабель отослала дон Эбро вперед и медленно пошла домой. Среди всей этой дневной суеты она была задумчива, и мысли ее были далеко. Она завернула в улицу, ведшую к кварталу Вальтера Верндта. Проход был затруднен кучкой людей. Посреди дороги сидел один из бесчисленных фокусников и старался привлечь публику. С поразительной быстротой выкрикивал он свои заговоры для людей и змей, точно торговец, зазывающий европейцев на базаре, бессмысленно мешая слова и цифры на всех языках.

– One… two… three… four… five[13]

[Закрыть] – резко выкрикивал он. В то же мгновение он бросил перед собою палку и поднял ее с земли в виде шипящей змеи. Страшно вращая глазами, втыкал он себе в руки и ноги кинжалы и вытаскивал далеко из орбит глаза. Заметив красивую женщину, он сел поперек дороги и поднял над тюрбаном зернышко мангового дерева.

– Манго… зерно… мангового дерева!.. вырастет дерево!.. un, deux, trois… хейс, миа хен… – кричал он, подпрыгивая. Он разгреб землю ногтями, похожими на когти, и положил в ямку зерно мангового дерева.

– Волшебство, волшебство, чудо, сенсация! – Вырастет дерево… одна секунда… One… two… three…

Он высоко подбросил худыми, грязными руками платок, потом аккуратно разложил его над ямкой.

– Брама, Вишну, Кришна, – бормотал он, точно заклинание. Потом поднял платок… На земле стояло очаровательное манговое деревцо.

– Вот дорога!.. Вот дорога!.. – с усердием крикнул он, освобождая для Мабель проход. Она торопливо прошла мимо. Любопытство людей было ей неприятно. Она торопливо вошла в сад, окружавший виллу. У входа в дом стояла фигура. При ее появлении фигура быстро пошла ей навстречу. Это был индус из класса слуг. Он поднял руку ко лбу и молча, по обычаю, ждал, чтобы Мабель задала ему вопрос.

– Вы ищете меня?

– Миссис Нагель?

– Это я.

– Саиб… город волшебника… там несчастие…

Она вся задрожала.

– Мой муж?.. Говорите же… что случилось?

– Саиб… взрыв… он ранен… скорее… ехать!..

К сердцу Мабель горячей волной прилила кровь. Мысли ее закружились в вихре.

– Где?.. где?.. – застонала она.

– Я свезу… автомобиль ждет… миссис следует за мной! – произнес индус.

С заискивающим жестом указал он на выход в задней части сада. Из-за кустов показался силуэт изящного автомобиля.

– Скорей… скорей! Саиб ждет!

Едва переводя дыхание, бросилась она к автомобилю. Индус торопливо захлопнул за Мабель дверцу и вскочил на свое сидение. С бешеной быстротой помчался автомобиль по улицам. Мабель так была погружена в свои мысли и так охвачена беспокойством, что не обращала внимания на места, которые они проезжали. В состоянии ужаса, в котором она находилась, минуты казались ей бесконечными. Совершенно незнакомые дома и сады мчались мимо окон. Была ли это дорога в город Вальтера Верндта? Знал ли шоффер дорогу? Он, наверно, ошибался…

Она хотела спросить и нажала звонок. Но в эту минуту автомобиль обогнул большой круг и остановился перед открытыми воротами какого-то дома.

– Саибу доктора… там… в доме… в комнате… – сказал индус, пока еще Мабель не успела выйти из автомобиля.

Вся потрясенная, сошла она на землю и последовала за слугой в дом. Индус толкнул дверь. Точно видение, оказалась перед ней роскошная комната.

– Саиб… саиб… сейчас… – бормотал слуга. Потом за ним быстро закрылась дверь.

Мабель удивленно огляделась. Комната была небольшая, но богато убранная. Драгоценные ковры покрывали пол и шелковые шали украшали стены. В глубине комнаты, на широких диванах были разбросаны пышные подушки. Ей казалось, что она слышит приближающиеся шаги и голоса. Но это было обманом слуха. Она взглянула на часы, но цифры расплывались перед ее глазами. Нервно подошла она к окну, от окна к двери, опять к окну. Они были закрыты решетками и до половины затянуты материей.

Почему ее заставляют ждать? Где ее муж? Что привело его в этот чужой дом? Жив ли он еще? – Бесконечные минуты превращались в душившую ее цепь.

– Господи боже мой! – застонала она. Ужасный удар слишком неожиданно свалился на нее. Неизвестность терзала ее мозг. Где же был этот слуга? Почему ее не провели к умирающему мужу?

Дикие фигуры индусских божеств наступали на нее с насмешливыми, страшными гримасами. Почему эта поспешность сначала, а теперь бесконечное ожидание? Кто был этот слуга? Кто послал его за ней? Где она теперь? Только бы получить ответ на эти вопросы, только бы кончилась эта неизвестность!..

Она невольно нажала ручку двери и отскочила, точно от удара. Дверь была заперта… Застыв от ужаса, неподвижно стояла Мабель, охваченная вихрем мыслей. Дверь заперта?.. Взгляд ее упал на окна. На железные решетки. В плену? У кого? Где? Для чего? Что хотели от нее?

Предупреждения о торговцах женщинами… похищение ради выкупа… тысячи мыслей мчались в ее мозгу. Ее обманули… без сомнения придумали повод. Так значит все было ложью? Она почувствовала невыразимую радость, но сомнения сразу подавили ее. Что хотели с ней сделать? Что случится?

У нее так дрожали от волнения ноги, что она должна была сесть. Мабель напрягла все силы, чтобы собрать мысли. Час протекал в безотрадном ожидании. Ведь должна же была открыться эта дверь! Ведь должен же кто-нибудь войти, наконец…. будь это хоть враг…

Тихое жужжание заставило ее прислушаться. Отсвет от окна падал на висевший посреди потолка фонарь. Только теперь заметила она его оригинальный вид. Он был составлен из бесчисленных зеркал и имел форму призмы. Она удивленно разглядывала его. Не было сомнения, что жужжание исходило от него. Лучи света плясали на поверхности зеркал – фонарь медленно повернулся, потом стал все быстрее вертеться кругом… Смотря на него, у Мабель слегка закружилась голова… Глаза мигали от его блеска, а он мчался теперь в круговом движении точно вентилятор. Очертания зеркал исчезли… растаяли в этом блеске… фонарь превратился в какую-то ленту из звезд…

Она хотела отвести взгляд, но сверкающий круг удерживал ее глаза, точно на привязи. Они все снова и снова должны были проделывать этот круг вместе с фонарем, вверх и вниз, вверх и вниз, все снова и снова, без остановки, неудержимо. Свинцовая тяжесть стала сковывать ее веки. Верчение наверху не прекращалось ни на секунду. Веки становились все тяжелее… невыносимо… напрасно старалась она бороться… ведь, она должна ждать, не должна засыпать… но она так устала… устала… у…ста…ла…

С мучительным вздохом упала она на шелковые подушки… Уста…ла… спать… только спать… спать…

В замке бесшумно повернулся ключ. Дверь комнаты осторожно отворилась.

– Она уже спит, госпожа! – послышался заглушенный голос.

Быстрыми шагами прошел в комнату мужчина. Его худая фигура была закутана в зеленый бурнус. Шея его была неестественно длинна и отвратительно обросла волосами, выражение лица было пугающе-дикое. Горбатый нос и колючие глаза делали его похожим на коршуна. Длинными костлявыми пальцами провел он по лбу спящей. От затылка, по голове, к вискам…

– Ты будешь спрашивать, госпожа? – оглянулся он назад.

Повелительница индусов медленно приблизилась. Ее прекрасное лицо странно изменилось. Скрестив ноги, она села на диван против спящей.

– Мабель! – произнесла она тихо. И еще раз: – Мабель!

– Да? – послышалось вопросительно.

– Тебя зовут Мабель. Ты слышишь мой голос…

– Я слышу…

– Я твоя госпожа. Ты должна меня слушать…

– Ты моя госпожа…

– Ты должна мне отвечать на вопросы!

– Отвечать…. – произнес сонный голос.

Индуска бросила торжествующий взгляд на человека, похожего на коршуна, и продолжала угрожающе:

– Ты умрешь, если солжешь…

– Умрешь… солжешь…

– Ты будешь говорить только правду…

– Да…

Индуска перевела дыхание.

– Ты знаешь тайну метеора?

Мабель молчала.

– Отвечай! – крикнула индуска. Глаза коршуна успокаивающе посмотрели на нее.

– Она ответит. Позволь мне спросить, госпожа. Ты знаешь тайну метеора?

– Нет, – последовал нерешительный ответ.

Индус смутился.

– Ты знаешь, какие открытия сделал до сих пор Вальтер Верндт?

– Да. – Ответ звучал совершенно твердо.

На лице человека, похожего на коршуна, появилось неприятное выражение торжества.

– Ты все твердо запомнила?

– Совершенно твердо.

– Ты могла бы продиктовать все совершенно точно?

– Слово в слово!

– Диктуй! Я – Вальтер Верндт. Я проверю тебя.

Улыбка гордости появилась на лице Мабель. Легко и уверенно потекла ее речь. Первый опыт совершенно ясно вставал перед ней: неподвижный обломок метеора, его таяние, выпарение, мрак, повышение температуры, взрыв. Все, что Верндт ей показывал, все его открытия постепенно разворачивались в ее передаче, точно красочная сказка. Мабель передавала все с улыбкой, легко и в то же время серьезно…

Голова коршуна впилась глазами в ее лоб, точно випера. Болтавшая Мабель давно замолкла. Повелительница индусов с нескрываемым волнением шагала по комнате.

– Плод созрел! – сказала она глубоким, почти ликующим голосом. Голова коршуна задвигала волосатой шеей.

– Женщина сказала все, что знает. Она может теперь исчезнуть?…

Индуска повернулась к нему резким движением.

– Нет еще! Ее смерть была бы предупреждением для Вальтера Верндта. Цель – он, а не эта женщина.

Он согнулся.

– Ты права, госпожа. Он не должен знать. Я отвезу ее в ее сад и заставлю ее там проснуться…

Она постояла некоторое время в нерешительности.

– Пусть будет так! – решила она, наконец. – Но позаботься о том, чтобы она не знала ничего, что произошло.

– Я отниму у нее всякое воспоминание. Она проснется в парке, и будет думать, что неожиданно заснула там после обеда.

– Торопись!

Жадный взгляд упал на красоту беззащитной жертвы. Он с подобострастной покорностью отступил к дверям.

– А потом… когда моя задача будет выполнена?… Когда ты будешь победительницей и этот Верндт?…

Он сделал жест, точно душил кого-то. Его глаза коршуна точно нацелились на жертву.

– Тогда эта женщина?…

Она нетерпеливо топнула ногой.

– Сначала Вальтер Верндт. Потом делай, что хочешь… я дарю ее тебе. Убирайся! Исполняй свои обязанности!

X

Настал великий день последнего опыта. Вальтер Верндт стоял еще в своем белом лабораторном халате перед столом для опытов и внимательно рассматривал, надев особенного устройства предохранительные очки, маленькое реактивное стеклышко, которое он держал в правой руке.

Нагель слушал его с благоговением.

– Нельзя себе представить, что эта маленькая зеленая штучка величиной с горошинку в этой маленькой трубке может производить такое неслыханное действие!

Верндт глубоко погрузился в мысли.

– Нам удалось добиться одного крошечного испытания этого страшного вещества. Но мы почти достигли разгадки. Через полчаса мы оба сделаем решительный шаг: расщепление большего, главного осколка метеора. Он должен дать нам, по человеческим расчетам, количество вещества в чистом виде, которое сделает нас способными к великим вещам. К великим делам, которые не снятся еще человеческому мозгу. Но об этом после!…

Он вложил стекляную трубочку в платиновый чехол и опустил ее во внутренний карман кожаной куртки.

– Вы приготовили все элементы, как и при первом опыте?

– Все наше достояние: 56 грамм радия, тория и других радиоактивных элементов.

– А осколок метеора?

– Лежит в целости на подъемной площадке.

– Отлично.

Нагель, хорошо узнавший учителя за бесчисленные часы совместной работы, понял его горделивое волнение по необычному блеску его лучистых глаз. Ничто больше не выдавало волнения Верндта. Черты его бронзового лица были спокойны. Действительно ли этот человек стоял теперь лицом к лицу со своей судьбой? Десятитысячная часть секунды должна была решить вечные вопросы…

Зажужжал радиофон. Верндт приблизил к уху маленький аппарат.

– Строительный отдел сообщает, что все уже готово. Мы, следовательно, можем закрывать вентилятор в куполе и при наивысшем давлении.

Нагель был поражен.

– Закрывать вентилятор при наивысшем давлении? Но, ведь, тогда может быть та же опасность, что и в первый раз?

Инженер покачал головой.

– Нет, теперь дело обстоит немного иначе, чем тогда. Я лучше покажу вам это на маленькой модели, которую сделал. Чтобы достигнуть результатов, нам придется действовать на этот раз в обратном порядке. Пожалуйста, зайдите со мною в маленькую комнатку – модель. Лучше, чтобы вы знали все подробности прежде, чем мы начнем.

Он прошел наискось зал и открыл небольшую дверь. В то же мгновение перед ним отскочила и бросилась к окну темная фигура. Но было слишком поздно. Нагель сделал прыжок, как тигр, и так крепко схватил незнакомца за руку, что тот тихо вскрикнул.

– Стой, голубчик! – разразился Нагель. – Прежде, чем вылететь отсюда, дай себя рассмотреть при лунном свете!

На него смотрело испуганное, бледное лицо. Седая борода человека тряслась.

– Профессор Кахин! – воскликнул пораженный Верндт. Он с удивлением узнал в ворвавшемся к нему человеке брюссельского коллегу, с которым он был уже много лет знаком по конгрессам. – Пожалуйста, отпустите его, Нагель! Могу я попросить у вас объяснения, господин профессор, как вы попали в это помещение, в которое не допускается никто? Странные обстоятельства, в которых мы очутились, принуждают меня…

Он удивленно перервал свою речь. Бельгиец стоял, злобно глядя на землю. Теперь глаза его широко раскрылись от испуга. Он указывал рукой, весь дрожа, туда, где стоял Нагель.

– Не надо! Не надо! – закричал он вдруг.

Глухой звук заставил Верндта вздрогнуть. Ему показалось, что он услышал стон Нагеля. Он вопросительно оглянулся. В то же мгновение он почувствовал острую боль в глазах. Точно молотки застучали в них… Он взмахнул руками… в колышащемся мраке – и провалился в бесконечное ничто…

XI

Глазам было больно от огненного круга. Круг сверкающих точек вертелся, как огненное колесо, – медленно, потом скорее, скорее… потом движение замедлялось и ускорялось снова с болезненным колотьем в глазах… В непрерывающейся, бесконечной последовательности. Точки вырастали и превращались в шары, раскаленные изнутри огненным жаром. Точно цепь, все снова возобновлявшаяся… Они вырастали и сверкали огненными цифрами и буквами. Больно было читать пляшущие слова. Мо-ле-ку-ла… молекула – гласили буквы. Слово раздувалось, точно блестящий пузырь. Потом оно лопнуло и распалось на бесчисленные точки. Они снова стали разрастаться в кровавые капли. Снова появились буквы, причинявшие такую боль… А-т-о-м… Снова раздулось и лопнуло слово атом… Ослепительно сверкали ионы и корпускулы и в секунду превращались в шары. И снова атомы и красные молекулы вертелись… вертелись… Огненная точка вдруг превращалась в шар, в палящее солнце, в море пламени…

– Ах! – тихо застонал он.

Вальтер Верндт открыл глаза. С трудом, с болью, медленно приходя в себя. Взгляд его упал на грязную плоскость над головой, на обломки серых камней. Он, очевидно, лежал на полу низкого подвала.

Он принужден был надолго закрыть глаза, так больно ему было от света. Но он все же заставил себя поднять свинцовые веки. Ему казалось, что его сетчатую оболочку режут раскаленными осколками стекла… Он медленно собирался с мыслями. Прежде всего, он стал соображать, где он может находиться. Но это утомляло его. Он снова погрузился в дремоту…

Он, должно быть, уже давно смотрел на потолок над головой!… Кружение огненных точек и горение глаз прекратилось. Но мысли его все еще были под каким-то гнетом. Где он? Как попал он сюда? Он хотел встать, но руки его оказались крепко связанными за спиной. Ему не удавалось освободить их, несмотря на все усилия. Вдруг он понял: он связан. Он теперь ясно ощущал боль от веревок. Связан? Как это произошло? Воспоминание все еще не хотело приходить на помощь. Тотчас же снова начала болезненно ныть голова. Кого спросить? Неужели он один? Ему, наконец, удалось медленно, медленно повернуться на бок. Ему стало дурно, но он овладел собой.

– Эй! – пробормотал он заплетающимся языком. И еще раз: – Эй!

Звук его слов больно ударил ему в виски. С другого конца помещения послышалось радостное восклицание:

– Учитель!

Мгновение все было тихо. Что это такое?… Голос ему казался знакомым.

– Учитель! – раздалось громче, настойчиво и встревоженно.

– Да! – ответил он. – Кто говорит со мной?

– Вы живы! Вы живы! – в голосе было ликование. – Это я, Вернер Нагель, – как вы себя чувствуете, милый, дорогой учитель?

Волна радости залила мозг Верндта. На мгновение мысли его замерли. Потом он испытал чувство, будто перед ним разрывались туманные завесы.

– Мне понемногу становится лучше, – ответил Верндт. Он болезненно напряг всю силу воли, чтобы проснуться. – Где мы? Как мы попали в эту комнату?

Нагель перекатился к нему, точно круглый тюк.

– Мы были в нашей лаборатории и поймали человека, которого вы, повидимому, знали…

– Постойте! – произнес Верндт. – Теперь я припоминаю. Я думал, что это был сон, от которого я только что проснулся. Это был профессор Кахин, не правда ли?

– Вы его так назвали.

– Но дальше я ничего не помню…

– Нас сшибли с ног. Очевидно, сначала меня, потом вас. Или обоих одновременно. Иначе я бы. увидел, а я ничего не знаю.

– Я припоминаю. Кахин стоял, как окаменелый, черты его лица исказились… Потом я почувствовал удар. Очевидно, был еще один человек, которого мы не заметили…

– Да, настоящий великан. Черноволосый, атлетического сложения. Я видел его только в течение одного мгновения. Потом комната уж заплясала вокруг меня…

– Значит враги, преступники!.. – Мы находимся сейчас в городе Верндта?

– Нет. Нас куда-то увезли. Меня ударили, должно быть, не так сильно, как вас. Я очнулся от толчка и услышал голоса. К моему счастью, я мог только слегка приоткрыть глаза. Меня выносили из аэроплана. Я притворился мертвым и только старался замечать все из под опущенных век. Аэроплан, привезший нас, стоял на холме, над городом, который я, в своем положении, мог разглядеть только отчасти. Я увидел виллы среди кокосовых пальм и манговых деревьев. Дальше стояла мечеть и вокруг нее жалкие деревянные хижины индусов, а когда меня подняли, я увидел море. Нас несли через роскошный парк. Я заметил дерево, гигантские ветви которого свисали почти до земли. Под ним стояла каменная скамейка, на которой были вырезаны солнце, луна и корова…

– Знаки парсов. Солнце, луна, вода, огонь и священная корова. Эти знаки и море говорят, что мы в Бомбее. Что же было дальше?

– Нас понесли по ровному месту. Мне пришлось на время закрыть глаза. Мне казалось, что за мной наблюдают. Когда я снова осторожно приоткрыл веки, мы оказались на каменном мосту. Перед нами поднимались не особенно высокие, но закругленные, как бы в гигантском цирке, белоснежные стены. Я не заметил ни одного окна. Нас пронесли в низкую дверь. Потом мне, к сожалению, накинули на голову платок. Я почувствовал отвратительную вонь, но ничего не мог видеть. Когда же с меня сняли платок, мы оба уже лежали в этом подвале.

Верндт подумал мгновение.

– Вы не узнали строения, в которое нас внесли?

– Мне казалось, что я уже где-то должен был его видеть. В действительности или на картинке.

– Да, это жуткое место, куда нас привезли…

– Как? Вы знаете, где мы находимся?

– Я, по крайней мере, думаю, что знаю. Ваше описание указывает на сооружение парсов, в котором погребают их мертвецов.

Он вдруг замолчал. За дверью послышался шум. Со скрипом повернулся тяжелый ключ. Дверь подалась. На пороге стояла стройная фигура женщины редкой красоты. За ней следовал мужчина ужасающей наружности. На длинной волосатой шее сидела тощая голова с диким лицом. Горбатый нос выступал, как клюв. Лохматые брови торчали над колючими, горящими глазами. Это было лицо коршуна, нацелившегося на добычу.

Женщина остановилась на мгновение. Потом быстро подошла к лежащим. Она встретилась взглядом с инженером.

– Ах! – удивленно вырвалось у нее. Жестокая усмешка скользнула по ее лицу. Она посмотрела на Верндта с жадностью и с любопытством, точно желая запомнить его черты. Ее спутник осмотрел веревки, связывавшие жертв. Она равнодушно следила за ним. Потом вдруг вся вспыхнула.

– Я просила однажды великого исследователя и могучего ученого отдать мне свое могущество, чтобы делить со мной мое. Он был слишком горд, этот саиб, и предпочел лечь у моих ног, как пленник.

Она ждала ответа, но Верндт гордо молчал. Ее лицо слегка покраснело от возмущения.

– Он мог бы жить, как бог. Теперь же, не успев достигнуть цели, он сойдет в вечное молчание. И другие докончат его дело и будут всем обладать.

Она снова подождала ответа, но на губах Верндта была насмешливая улыбка.

– Говори! – топнула она ногой.

Глаза Верндта вдруг стали жестки, как сталь.

– Если ты хочешь, чтобы я говорил, развяжи сначала наши веревки. Или ты побоишься тогда разговаривать с нами?

Она думала недолго.

– Оссун! – резко приказала она своему желтолицому спутнику. В каждой руке у нее блеснул револьвер.

– Слуга коршунов развяжет ваши веревки. Но не мечтайте ни о каком бегстве. При малейшем подозрительном движении в вас попадет пуля.

– Ах, я вижу, что ты женщина! Ты не жалеешь слов.

– Молчи! – крикнула она.

Человек с головой коршуна развязал ученым руки и ноги. Вальтер Верндт встал и потер себе тело. Кровообращение медленно восстановлялось. Индуска смотрела на профессора с молчаливым интересом. Ее удивительные, сверкающие глаза скользили по бронзовому лицу и атлетической фигуре врага. Инженер так старательно занимался массажем, точно загадочной повелительницы Индии здесь и не было вовсе.

– Саиб, почему ты противишься своему счастью? – послышалось почти сердечным, просительным тоном.

Он взглянул на нее. С удивлением и вопросом.

– Почему ты не хочешь поделиться со мной своими познаниями и приобрести власть над людьми? – спросила она еще раз.

Он выпрямился и стал выше ее на голову.

– Наши взгляды разделяет пропасть, – медленно сказал он. – Для тебя знание только средство к власти, к порабощению тебе подобных. Я – изучаю науку, чтобы дарить людям новые открытия. Я иду к цели, как друг человечества, ты же – как враг. Я служу науке жизнью и моими исследованиями. Ты же хочешь, чтобы наука служила тебе. Разве мы можем понять друг друга?

Она жестко рассмеялась.

– Служить человечеству? Я должна служить человечеству? Что такое это человечество? Стадо баранов, дураков и негодяев. Их жизнь не имела бы оправдания, если бы эти отбросы не были бы нам рабами, не служили бы нам и не умирали бы для нас. Человечество!

– А ты разве не человек?

Она гордо выпрямилась.

– Есть избранные, вновь рожденные, которым Брама назначил носить человеческое тело, как одежду. Я – избранная, ты – тоже! Я изучала твою карму, вопрошала много ночей. Твоя судьба скрещивается с моей. У тебя могущественная звезда. Я должна буду служить тебе, если ты не захочешь служить мне. Я должна тебя уничтожить, иначе ты уничтожишь меня. Ты должен меня любить, или я должна молиться на тебя. Такова наша судьба. Освобождение возможно для нас только в союзе. Наши звезды рассыпятся в прах, если мы расстанемся.

На ее прекрасном лице было мягкое, почти нежное выражение.

– Ты великий йог, Вальтер Верндт, ты избранник Брамы. Повелительница Индии никогда еще ни о чем не просила. Сегодня она просит тебя. Служи мне, чтобы я тебе служила. Раздели со мной мое могущество, чтобы я разделила с тобой твое. Взгляни, я сложила оружие и протягиваю тебе руки молящей женщины.

– Госпожа! – в ужасе остановил ее коршун. Но она не слушала его. Она почти умоляюще схватила руки Верндта и ее прекрасное лицо осветилось каким-то внутренним огнем. Инженер сочувственно посмотрел на нее.

– Ты блуждаешь на ложном пути, женщина! Я служу и тебе, служа человечеству. Через несколько недель, быть может, – дней, ты вместе со всем человечеством узнаешь разгадку тайны.

Она оттолкнула его руки сильным движением и смотрела на него, точно не понимая его слов.

– Ты никому не откроешь тайны! Повелительница Индии просила тебя… предлагала тебе свою любовь… и ты дерзаешь преступить приказание Брамы и враждебно расстаться со мной?

– Преступлением было бы исполнить твое желание. Метеор принадлежит всему миру, а не мне или тебе.

– Так он будет принадлежать только мне!

– Я через несколько недель сообщу человечеству разгадку…

– Через несколько часов твои кости будут белеть на песке!

Она снова схватила револьверы.

– Оссун, – коротко приказала она. Ее лицо исказилось от ненависти. – Стражу!

Он подошел к двери и сделал знак. Шесть индусов гигантского роста вбежали и бросились на землю перед своей госпожой.

– Связать руки! – приказала она. Трое индусов бросились на Нагеля и Верндта и связали им руки. Те не сопротивлялись.

– Наверх! – указала женщина.

Их повели бесконечным коридором, постепенно поднимавшимся кверху. Наконец они дошли до двери, выходившей на веранду, заделанную решетками. Отсюда открывался вид на широкую арену. Три большие террасы из белоснежного камня, сверкавшего на солнце, спускались кругами, как в цирке. Каждый из внутренних кругов был меньше предыдущего. Во многих местах каждой из трех арен видны были продолговатые углубления – и больше ничего. На голом камне сидели, нахохлившись, фантастические птицы… гигантские птицы, с отвратительными, длинными шеями.

По знаку стража удалилась.

Нагель с интересом смотрел на эту безнадежную, наводящую ужас, картину. Точно город мертвых, где исчезла всякая жизнь.

– Ты знаешь, где вы находитесь? – спросила индуска Верндта.

Он спокойно смотрел на нее.

– Да, Малабар Хиль. В Башнях Молчания.

– Ах! – удивленно вырвалось у нее.

Нагель щелкнул языком, точно отгадал, наконец, загадку.

– Так вот, что это было! А я никак не мог вспомнить, где это я видел этот старый каменный ящик. Я, ведь, должен был видеть его в альбоме Бомбея.

Повелительница индусов злобно спросила его.

– Так ты, значит, знаешь, что вас ждет?

Нагель приветливо улыбнулся ей.

– Конечно, прекрасная женщина. Ты, прежде всего, снимешь с нас эти грязные веревки, потом хорошенько накормишь нас, потому что я страшно хочу есть. А потом ты привезешь нас обратно в Бенарес на аэроплане…

Лицо ее изменилось, точно от удара хлыста, рука сжала револьвер. Но она тотчас же овладела собой.

– Ты хочешь меня раздразнить, чтобы скорее умереть. Ты знаешь, где ты сейчас, но ты никогда не видел внутренности этого здания. Оно называется Башнями Молчания. Парсы приносят сюда своих мертвецов и отдают их голодным коршунам, чтобы трупы не оскверняли священные стихии – землю, воду, огонь и воздух…

– Славные птицы! – спокойно кивнул Нагель в сторону арены. Человек с головой коршуна злобно посмотрел на него.

Индуска проговорила:

– Они ждут вас!

У стены, под ними, заскрипел песок. Железная дверь с шумом захлопнулась. Два смуглых человека несли длинные носилки. Их сопровождали еще два индуса в перчатках и с длинными баграми в руках. По знаку, носильщики опустили ношу на песок. Одним движением откинули они с носилок холст, закрывавший их. На носилках лежало белое, безжизненное тело мужчины. Верндт невольно вздрогнул. Он узнал покойника.

– Думаску! – удивленно воскликнул Нагель, – Думаску умер?

Индуска злобно кивнула головой.

– Да, Думаску! Какая-то неизвестная сила освободила его от моей власти. Сумасшедший явился в Бенарес, чтобы убить меня. Пусть несет наказание за это!

– Он не умер?

– Нет. Только одурманен…

Нагель стал серьезен.

– И ты хочешь..?

Она молча отвернулась. Лицо ее точно окаменело. Носильщики снова подняли носилки и несли их по песку к противоположной стене. Они остановились перед одним из углублений. Сопровождавшие их подняли багры, неприятно блеснувшие на солнце. Быстрым движением опустились они на Думаску. Его белое тело поднялось на воздух, потом неподвижно легло в продолговатой открытой могиле. Люди торопливо ушли, не оглядываясь.

– Сатана! – заскрипел зубами Верндт. – Ты не сделаешь этого!

Она не отвечала… С тамариндовых деревьев медленно поднялись, шурша крыльями, птицы. Тяжело хлопали крылья, отбрасывая широкие тени, длинные шеи были вытянуты вперед, отвратительные головы склонялись к земле…

– Славные птицы! – насмешливо повторила индуска, взглянув на коршунов.

В Нагеле закипела кровь. Он, как сумасшедший, стал разрывать свои веревки. Они только разрезали его тело до крови. Человек с головой коршуна, как в тисках, сжимал руки Верндта.

Страшные птицы описывали круги по цирку, с каждой спиралью приближаясь к жертве. Медленно, медленно опускались они на белеющее тело. 15 метров… 10… 5… 3… 2… 1… И вдруг с резкими криками по отвесной линии упали они на свою добычу.

В черном клубке отвратительных птиц долгие минуты продолжалась борьба. Взмахивали крылья, высоко поднимались тучи пыли…

Взгляды всех впились в открытую могилу на арене… и вдруг Верндт закрыл глаза… Душу раздирающий крик резко прозвучал в воздухе… Предсмертный крик человека… жуткий, ужасный крик, потрясающий нервы… Потом последовал ответ на него: пронзительное каркание, звуки чего-то разрывающегося, ломающегося, захлебывающееся чавканье…

Нагель в ужасе закрыл глаза. Верндт стоял бледный и неподвижный, узкое лицо его было точно отлито из бронзы. Человек с головой коршуна крепко держал сзади его руки. Коршуны все еще боролись на песке… все еще, без конца… Жуть становилась почти невыносимой. Минуты казались пленникам вечностью.