355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рейн-Мари Пари » Камилла Клодель » Текст книги (страница 1)
Камилла Клодель
  • Текст добавлен: 2 апреля 2017, 14:00

Текст книги "Камилла Клодель"


Автор книги: Рейн-Мари Пари



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Рейн-Мари Пари
Камилла Клодель

Перевод с французского Натальи Шаховской

Предисловие

В 1884 году фотограф Сезар запечатлел в мастерском кадре горделивую Камиллу Клодель во всем блеске ее двадцати лет, у истоков творческого пути. Эта юная девушка замечательно красива, но красотой не безмятежной или подстрекающей к завоеванию. Перед нами портрет завоевательницы, чей взгляд предельно напряжен волей к жизни и творчеству.

Между тем женская судьба этой ослепительной девушки завершилась полным крахом. Щедро одаренная незаурядным талантом, умом, отвагой, она получила от жизни то, что, казалось бы, сулило успешную художественную карьеру – достаточно терпимых родителей, превосходных учителей, из которых один, несравненный, стал гораздо большим, чем учитель. Но Камилла рухнула во тьму и небытие, сбитая с ног недугом, о котором до сих пор не все известно.

Камилла Клодель, скончавшаяся, согласно актам гражданского состояния, в 1943 году в возрасте 79 лет, была мертва для общества и для искусства с 1910 года, которым прерывается ее краткая карьера, отмеченная знаком незавершенности и судорожного стремления к так и не достигнутой цели. Ее можно причислить к тем “проклятым художникам”, которые – как, например, Рембо или Ван Гог – стали мифическими героями новейших времен.

Однако ее имя и творчество мало о чем говорят большинству посетителей музеев и выставок. Для публики личность и искусство Камиллы Клодель едва ли отделимы от личности и искусства Огюста Родена; это рукав могучей реки, чуть отклонившийся от основного русла и иссякший в песках. С другой стороны, имя ее заглушается именем гениального и плодовитого брата – Поля Клоделя, слава которого перекрыла славу сестры, как извержение вулкана погребает селение. Даже ее крестное имя, бесполое “Камилль”, обрекало ее на неопределенность, способствующую забвению.

Удары судьбы, сокрушившие Камиллу Клодель, не были искуплены признанием потомков. От ее бедной и одинокой жизни остались разрозненные работы, прозябающие в малопосещаемых провинциальных музеях, в запасниках, в частных коллекциях, закрытых для исследователей и публики. Многие ее произведения пропали бесследно и могут обнаружиться разве что случайно – щемящий пробел в итогах и без того краткого творческого пути.

Если искать не виновника, как это делает Поль Клодель, преисполненный боли и негодования за сестру, но катализатор крушения, назвать следует Родена – Родена, который дал Камилле Клодель почти все и почти все у нее забрал. Трагедия этого незавершенного творческого пути и разбитой жизни есть трагедия их двойственной связи, взаимооплодотворяющей и взаиморазрушающей.

“Проклятый художник”, романтическая героиня – у Камиллы Клодель все данные, чтобы заинтересовать современную публику. Ее история должна привлечь большое внимание уже потому, что это история женщины, которая погибла из-за стремления порвать путы женского удела. Но раз она могла так страдать из-за мужчины, не доказывает ли это, что она была предельным воплощением своего пола? Запредельным – если вспомнить, что жила она в эпоху, когда женщине позволялось быть лишь супругой, матерью либо монахиней… Провинциалка без связей, без поддержки, она только и могла, что получить все от мэтра в обмен на полную самоотдачу. В этом обмене – тайна ее гения. Когда обмен прекратился, все рухнуло.

Тем не менее Камилла Клодель до сих пор с нами.

Даже не очень любя такое трудное для восприятия искусство, как скульптура, нельзя избежать сопоставления работ Камиллы с заслонившим их творчеством Родена, нельзя не натолкнуться на чудо: преображение “Мыслителя” в “Мысль” – светоносный земной знак того вольного духа, можно даже сказать – след того дикого зверя, каким явилась Камилла Клодель во французскую скульптуру XIX века. С этой молодой женщиной в искусство ваяния вторглось чувство – туманное, нежное и печальное, новый взгляд – ее взгляд, взгляд Мысли, не лишенный внутренней силы, ибо Камилла была натурой страстной. Стоит ли удивляться, что сочетание самоуглубленности и страстности одушевило чувственность, не пожелавшую маскироваться?<…>

В своем апогее искусство Камиллы Клодель проникнуто светом, дыханием, ощущением равновесия, которое лишь женщина гениальная могла вознести до такого уровня. Вообще же восстановление равновесия – не реакция ли бывших учеников Родена на одержимость учителя движением? Но у единственной среди этих учеников женщины есть нечто большее: то золото, которое, как хвалился Роден, он научил ее находить в себе и которое, как искусный ювелир, сумел использовать в собственных работах.

Это золото и пора извлечь на свет во всем его блеске. В самом деле, пора разобраться в противоречиях этой судьбы, воздать должное своеобразию творчества, с полным правом заслуживающего называться великим. И наше время, для которого так важно искупить несправедливость отцов, сохранить все, что могло быть утрачено, просто обязано восстановить Камиллу Клодель в списке великих французских скульпторов прошлого.

х х х

Подобно тому как разрознено и наполовину поглощено забвением творческое наследие Камиллы Клодель, остаются малоизвестными и подробности ее жизни. Мы располагаем сведениями о некоторых ярких моментах, можем обнаружить поэтическое осмысление каких-то эпизодов в написанном ее братом, но связующая их нить нередко ускользает. Значительная часть ее переписки утрачена, в том числе письма к отцу и к Родену, где она, как известно, позволяла себе быть совершенно откровенной.

Друзей у нее было мало, и она не особенно откровенничала с ними – признак замкнутости, которая развилась в нелюдимость и завершилась полным расстройством рассудка.

Душевная болезнь – катастрофа, разрушившая ее жизнь, – вплоть до настоящего времени оставалась тайной за семью печатями. Словом, восстановление биографии Камиллы Клодель взывает к детективному расследованию не менее, чем к терпению архивариуса.

Детство и отрочество

1864–1882

Видишь ли, она прекрасна, о, ты и

представить не можешь, как она прекрасна; <…>

Но что в ней всего прекрасней, так это ее волосы;

они рдеют, как золото.

Поль Клодель, “Спящая”

В центре треугольника, вершины которого – Суасон, Реймс и Шато-Тьерри, лежит ничем не примечательная деревушка, никакими архитектурными памятниками не привлекающая внимания целеустремленного туриста; называется она Вильнёв-сюр-Фер. Фер, отстоящий от нее на восемь километров, – довольно большой прозаический город, центр Тарденуа, края пологих долин, пересеченных полями и рощами. Это уже не Иль-де-Франс, а отроги Шампаньского плато, полосуемые дождями и ветрами. В этом-то городе французской глубинки и родилась 8 декабря 1864 года Камилла Розали Клодель – под знаком Стрельца. Если верить астрологам, это знак людей экзальтированных, гордых и мятежных, которых временами – а иногда и бесповоротно – одолевает упадок духа. Тревожный прогноз!

Итак, Камилла Клодель – уроженка Шампани, земли, удивительно богатой писателями, чьи имена звучат как фанфары: Лафонтен, Расин, Александр Дюма; богатой также безымянными ваятелями из Реймса и Труа, изукрасившими своей изящной и благородной скульптурой архитектурные памятники родной провинции. Камилла и Поль Клодель благодаря редкостному соединению традиции и таланта доносят эту эстафету до середины нынешнего столетия.

Отец Камиллы, Луи-Проспер Клодель, был родом из деревни Ла-Бресс, что неподалеку от Жерарме, куда любил приезжать на лето с семьей. Среди его предков числятся фабриканты бумаги и налоговые чиновники. Не будучи особенно богатыми, Клодели, однако, издавна, по-видимому с XVII века, принадлежат к зажиточной буржуазии. Луи-Проспер учился у иезуитов в Страсбуре, но поборника веры из него сделать так и не удалось. Мало того, поговаривали, что он франкмасон. По окончании учебы с отличием он получил место регистратора, потом занимал и другие должности, а в 1860 году был переведен в Фер-ан-Тарденуа. Там 2 февраля 1862 года он женился на Луизе Серво.

Луиза Серво была уроженкой Шампани. Это она унаследовала дом в Вильнёве, где обосновалась семья. Она укоренила Клоделей на этой земле, словно олицетворенной в ней. “Смиренная, незаметная женщина с виноватой крестьянской повадкой, чем-то похожая на Елизавету из “Благовещенья”, некоторыми чертами напоминающая Сидо у Колетт. Этот союз еще больше скрепил буржуазную династию. У Клоделей было трое детей, не считая рано умершего первенца Анри: в 1864-м родилась Камилла; в 1866-м – Луиза, которой была преуготована заурядная судьба супруги и матери; в 1968-м – Поль, чья судьба известна всем. В Вильнёве Клодели были знатью. Им принадлежали унаследованные матерью земли семьи Тьерри; через деда-врача Атаназа Серво семья соприкасалась с аристократизмом светской науки, а благодаря дяде Никола Серво, вильнёвскому кюре, к ним относились с особым почтением.

Один из исследователей, Анри Гийемен, замечает: “Быть Клоделями означало существовать в спокойном и неоспоримом сознании мистического, неприступного превосходства, неотделимого от уверенности в своей исключительности”. Так что дети Клоделей росли с тем кастовым инстинктом, который, согласно Ницше, в той же мере, что и кровь, является знаком принадлежности к высшей породе.

О раннем детстве Камиллы Клодель воспоминаний почти не сохранилось – ни в Вильнёве, где она провела первые годы жизни и куда ездила потом на каникулы, ни в Бар-ле-Дюк, где в 1870-м обосновалась семья. Безусловно, веселым ее детство не было. Не такова была общая, а особенно семейная атмосфера. Поль Клодель сравнивал жизнь в Вильнёве с той, что описана в “Грозовом перевале”: в доме бушевали бури, “все в семье ссорились”. На людях Луи-Проспер был любезен и вежлив, дома же давал волю своему скверному характеру. Вообще же это был человек не злой. Вполне добропорядочный буржуа, к деньгам питавший атавистическое почтение. Ничто не было ему так ненавистно, как расточительность, “следствие безалаберности и невоспитанности”, по его выражению, однако он не был скуп и не колеблясь продавал земельные участки, когда вставал вопрос об устройстве семьи в Париже или о помощи старшей дочери. Он слыл властным, но в главном никогда деспотизма не проявлял, напротив, даже не пытался противиться бунтарским наклонностям своих детей – черта замечательная в провинциальном чиновнике. Впоследствии он с удивительным пониманием писал сыну о его первых работах. И смирился с тем, что старшая дочь посвятила себя не искусству ведения домашнего хозяйства, но искусству ваяния, и даже помогал ей сделать первые шаги на художественном поприще. Зато Луиза Клодель так никогда и не поняла свою беспокойную дочь, к которой не питала нежных чувств. Судя по всему она была абсолютно невосприимчива к искусству. Любимицей же ее, несомненно, была вторая дочь, Луиза, всегда остававшаяся при ней. Кроме того, позднее она, видимо, не могла простить дочери-художнице ее рассеянного образа жизни. Однако не в ее власти было задушить в зародыше талант Камиллы или помешать его развитию.

Таким образом, дети Клоделей росли в суровой, порой драматической обстановке, и шрамы от детских ран остались с ними на всю жизнь. Приступы отцовской ярости не сглаживались лаской матери, которая замкнулась в покорности и никогда не нарушала своих строгих принципов.

Свидетельства, относящиеся к этому периоду, указывают на энергический, чтобы не сказать неистовый темперамент и редкостную красоту молодой девушки. Предисловие, написанное Полем Клоделем для каталога выставки его сестры в 1951 году, хорошо известно: “Я так и вижу ее, эту горделивую девушку, в триумфальном расцвете красоты и гения, вижу то влияние, часто жестокое, которое она оказывала на мои ранние годы”. Слово “горделивая” проходит лейтмотивом: Камилла действительно была горда, уже ребенком она ничуть не сомневалась в своей гениальности.

Личные отношения брата и сестры вызывали немалый интерес. Как утверждалось, искру гения зажгла в Поле Камилла, и уверенность в своем призвании выросла у обоих из соперничества. Их отношения могли бы послужить богатейшим материалом для психоаналитиков, но если те и помогли нам лучше понять поэта, то о художнице проделанные в наши дни скудные изыскания сказали мало определенного. Что Камилла глубоко любила брата, сомнению не подлежит. Она умерла со словами “Милый мой Поль”. Но что эта любовь была движущей силой ее творчества, никто не может утверждать всерьез. Ведь еще почти ребенком она начала лепить с недетской страстью, и нельзя указать на какое-то событие или влияние, которые дали бы толчок этому неудержимому порыву. Она вся отдается ваянию, вовлекает в дело и окружающих: отец, мать, брат, сестра – все по очереди обречены позировать. Она отважно берется за живую натуру, не имея за плечами ни единого урока, не получив ни единого совета.

Пейзаж также влечет и завораживает ее. Излюбленное место прогулок Камиллы и ее брата – расположенный недалеко от Вильнёва Ле-Гейн, угрюмые ланды, резкие очертания скал на фоне неба, подобных окаменелым гигантам. Кто рискнет отрицать, что эти каменные фигуры, изваянные богами, вдохновляли маленькую Камиллу? На маленького Поля они тоже повлияли очень сильно: много позже именно так изобразил он пустыню, где оказалась Виолена – двойник и антипод Камиллы, поскольку обе были раздавлены гнетом судьбы, отказавшей им в супружестве и материнстве.

В 1870 году семья Клодель обосновывается в Бар-ле-Дюк, где получил место Луи-Проспер. Камилла поступает в школу Сестер христианской доктрины. В 1876-м Луи-Проспера переводят в Ножан-сюр-Сен, расположенный в сотне километров от Парижа. Семья снова переезжает. Камилла, Луиза и Поль вверены заботам наставника, некоего господина Колена, которому Поль всю жизнь будет благодарен за накрепко вдолбленные основы латыни, орфографии и арифметики. Классическое образование Камиллы, похоже, дальше этого не пошло. Зато достоверно известно, что она много читала, особо увлекаясь античными авторами и – любопытная деталь – Оссианом. Сохранился каталог библиотеки Луи-Проспера Клоделя, которую Камилла храбро осваивала: там представлена почти вся античная литература. Она жадно и бессистемно глотает книги, как это бывает в отрочестве, особенно в одиноком отрочестве. Отсюда – редкий для того времени культурный уровень Камиллы.

Религиозное воспитание Камиллы было поверхностным. Она исполняла все положенные обряды – вплоть до первого причастия, хотя отец ее был человеком к религии равнодушным, даже, можно сказать, вольнодумцем. Мать, не имевшая собственного мнения, проявляла к делам церкви такое же безразличие; благочестивой ей предстояло стать лишь в старости – под влиянием Поля. Камилла совсем юной открыла для себя Ренана и всерьез склонилась к агностицизму. Нетрудно догадаться, что в семье Клоделей, как во всех семьях того времени, тема секса была запретной. Этого никак нельзя забывать, оценивая творческую дерзость Камиллы Клодель.

О творчестве Камиллы той поры уже можно говорить всерьез. Сохранилась до наших дней память о трех ее тогдашних произведениях: “Наполеон”, “Бисмарк” и “Давид и Голиаф”. Ныне эти работы утеряны, но они были достаточно значительны, чтобы привлечь внимание Матиаса Морхардта, который в последней работе особо отметил удивительное благородство позы Давида. Камилле было тогда пятнадцать лет. Скульптор Альфред Буше, живший в то время в Ножан-сюр-Сен, был поражен столь многообещающим юным дарованием. Эта встреча знаменует решительный поворот в судьбе Камиллы.

Как именно учил мэтр юную художницу, мы не знаем. Свидетельств нет. Даже Поль Клодель, на глазах у которого формировалась личность его сестры, не сообщает об этом почти ничего. Правда, поэт вообще редко упоминает о ножанском периоде. Позже мы вернемся к влиянию Буше – его трудно переоценить. Увы, там, где есть что сказать критику, биограф не располагает никакими материалами. Вполне вероятно, что Буше уже тогда представил Камиллу Полю Дюбуа.

После четырех лет службы в Васси-сюр-Блез, недалеко от Бар-ле-Дюк, Луи-Проспера перевели в Рамбуйе. Он расстался с семьей, которую в апреле 1881 года перевез в Париж, чтобы дети могли получить первоклассное образование, – это была его давняя мечта. С легкой руки Поля Клоделя бытует легенда, будто увлекла семью в Париж неукротимая Камилла; нам же отцовское повышение по службе представляется более правдоподобным объяснением.

В Париже Камилла посещает Академию Коларосси, ставшую впоследствии мастерской Гранд Шомьер. Кроме того, снимает мастерскую на улице Нотр-Дам-де-Шан вместе с тремя подругами-англичанками, вольнослушательницами Школы изящных искусств, с которыми познакомилась, по-видимому, в Академии Коларосси. Одна из них, Джесси Липском, осталась ее близкой подругой. У этой Джесси, в замужестве миссис Элборн, Камилла часто гостила, бывая в Лондоне. В дальнейшем молодой англичанке, которая и сама была ученицей и другом Родена, предстояло сыграть опасную роль наперсницы в бурных взаимоотношениях этой любовной пары. Она – одна из тех, кто не покинул Камиллу до конца. Джесси посетила Камиллу в приюте для душевнобольных по крайней мере один раз, в 1924 году, а возможно и в 1930-м. В 1886-м молодые художницы вместе выставлялись в Ноттингеме. В 1887-м Джесси дала на выставку терракотовый портрет Камиллы.

Альфред Буше порой заходит к ним в мастерскую и оделяет советами “девушек в цвету”. Он уверен в будущем успехе подопечной и снова приводит ее к своему учителю Полю Дюбуа, в ту пору – директору Школы изящных искусств. Трудно представить что-либо более чуждое художественным принципам маститого скульптора, гладкой фактуре и традиционным темам, нежели энергичной лепки импровизации молодой девушки на волнующие ее темы. Однако эти маленькие скульптурные группы поразили его своей неожиданной оригинальностью. Неожиданно звучит и его замечание, цитируемое Морхардтом: “Вы учились у господина Родена?” Надо сказать, что в его устах сопоставление со скульптором, тогда еще малоизвестным, вызывающим у собратьев скорее недоверие и насмешки, чем восхищение, мало походило на комплимент. Справедливости ради добавим, что Поль Дюбуа вслед за Альфредом Буше, поистине великим открывателем талантов, встал в ряды тех, кто защищал Родена, когда его обвинили в использовании слепков. Так или иначе, до этого Камилла Клодель никогда не слыхала имени Родена. Вопрос Поля Дюбуа неудивителен, но показателен, он подтверждает, что на самом деле человек усваивает в учении лишь те истины, которые уже носит в себе.

Иногда пишут, что Поль Дюбуа был одним из учителей Камиллы. У Морхардта мы таких сведений не находим – он упоминает просто встречу, и нам не удалось установить, посещала ли она этого скульптора регулярно. Очевидно одно: прямо или косвенно – через Альфреда Буше – определяющее влияние на творчество Камиллы Клодель оказала флорентийская школа; так были заложены основы, позволившие ей позднее сопротивляться чарам Родена. К этим годам становления относятся первые дошедшие до нас работы Камиллы Клодель: “Поль Клодель в 13 лет” (1881) и “Старуха Элен” (1882). Камилле было соответственно 17 и 18 лет. Это уже не робкие опыты начинающей, а вещи, достойные упоминания в ретроспективе ее творчества не только в качестве документального материала; более того, они свидетельствуют о мастерстве, удивительном для того времени, ведь гении давно уже не заявляли о себе небывало ранним расцветом, как в великие эпохи. В 1881 году Альфред Буше получает премию Салона – поездку в Италию. Он просит Родена в его отсутствие взять на себя руководство мастерской на улице Нотр-Дам-де-Шан и рекомендует обратить особое внимание на Камиллу. Так Камилла Клодель стала первой женщиной среди учеников Родена – сорокалетнего, вызывающего яростные споры Родена, которому еще только предстояло прославиться на весь мир.

С РОДЕНОМ

1883–1893

Судьба свела Родена с существом, казалось, специально избранным для него из тысяч. Как жаль, что лишь теперь он встретил ту, что словно создана была стать его подругой и ученицей. Она была молода и прелестна, в ней чувствовалась порода…

Джудит Кладель. Роден

Точно датировать встречу Камиллы Клодель и Родена – задача непростая. В зависимости от того, кому верить – близким ли, которых вряд ли можно считать надежными свидетелями, поскольку стыдливость, желание защитить семейную честь мешают им быть до конца искренними, или же историкам, – исходной датой считается то 1888 год (Морхардт), то 1883-й (Ж. Кассар). Морхардт, безусловно, заблуждается или пытается ввести в заблуждение нас: сопоставим поездку Буше в Италию и новый взгляд Родена на женское тело после 1881 года – года завершения “Евы”. Впрочем, вошло в обычай слегка преувеличивать долг Родена перед прекрасной Камиллой в том, что касается этого нового взгляда.

Сразу ли они стали любовниками? Или сначала она была только моделью? Этого никто никогда не узнает. Вспомним, что “Женщина, сидящая на корточках” или “Сладострастие”, работы 1882 года, сделаны с Адели, его тогдашней натурщицы, – целомудренными их никак не назовешь. С другой стороны, как раз в 1881 году Роден особенно тщательно скрывал от публики свою личную жизнь, а Роза Бере – как в облике “Миньоны”, так и “Беллоны” – изображена не слишком привлекательной. Иными словами, то, что зреет в душе, как это часто бывает, опережает внешние события или переплетается с ними. Роден в то время работал в мастерской на улице Юниверсите, и скоро Камилла, забросив Нотр-Дам-де-Шан, стала там бывать постоянно. Как раз тогда Родену ввиду обилия заказов пришлось набирать исполнителей и учеников. Но до Камиллы ни один из них не стал чем-то большим, чем чисто технический исполнитель, за исключением старого друга Родена Жюля Дебуа, который был всего на десять лет моложе мэтра и мог считаться скорее компаньоном, особенно если иметь в виду их общую работу для фарфоровой фабрики в Севре.

Итак, Камиллу можно назвать старшей – в творческом плане – среди учеников Родена, из школы которого вышли Шнегг, Помпон и Бурдель. Морхардт, неистощимый кладезь сведений об этом периоде, описывает “молчаливую и трудолюбивую девушку, которая неутомимо месит глину и лепит”. Очень скоро из ученицы она превращается в помощницу. Роден в ту пору полностью поглощен замыслом и исполнением “Врат Ада”. Камилла принимает в этой работе двойное участие: она и позирует, и компонует; не одной грешнице ссудила она свое тело и не к одной фигуре, скорее всего, приложила руку. По словам Морхардта, Роден доверял ей лепить ноги и руки в некоторых больших композициях. Зная, какое значение придавал Роден рукам, это можно счесть высокой оценкой.

До 1888 года Камилла живет у родителей, которые, по всей вероятности, ничего не ведают о личной жизни дочери, не слишком соответствующей правилам поведения барышни из приличной семьи. Роза Бере, постоянная подруга Родена, тоже не подозревает о своем несчастье. Роман не истощает творческие силы любовников – напротив, стимулирует их. В стиле Родена обнаруживаются лирические мотивы. Он начинает новый цикл, включающий “Вечного кумира”, “Данаиду” – прекрасное произведение, моделью для которого, по-видимому, служила Камилла, – “Сирен” и “Поцелуй” – он производит впечатление более поверхностного варианта “Шакунталы”. Лицо возлюбленной, как и ее тело, преследует его подобно наваждению; свидетельство тому – “Мысль”, “Аврора”, “Святой Георгий” и просто серия ее портретов.

В это время Камилла Клодель очень решительно вырабатывает и утверждает собственный стиль. Учитывая, что бюст шестнадцатилетнего Поля Клоделя создан в 1884 году, тогда же, когда она поступила в мастерскую Родена, можно утверждать, что к моменту встречи с тем, в ком хотят видеть ее единственного учителя, ученичество ее было уже завершено. Ей было двадцать лет. Упомянутый бюст – самостоятельное произведение, ныне представленное во многих музеях как один из лучших образцов скульптуры своего времени. Нельзя не поразиться на редкость раннему созреванию художницы, и как тут не вспомнить ее брата, который написал “Золотую голову” в двадцать лет. Среди дошедших до нас произведений – бюсты “Луиза” (портрет сестры,1885), “Фердинанд де Массари” (зять, 1888) и “Шакунтала” (1888). Из всех этих вещей, выставленных в Салоне французских художников, только “Шакунтала” удостоилась одобрения, которое теперь выглядит величайшей недооценкой, особенно если вспомнить, сколько медалей – пусть и не первой, так второй степени – присуждалось всяким Лавассерам, Эженам Кинтонам, Камилям Лефеврам, Эндерлинам и Гарде, ныне полностью забытым.

В конце 1888 года Роден приобретает еще одну мастерскую – Фоли Небур, бульвар Итали, 68, обветшалый роскошный особняк, окруженный запущенным садом, который некогда был любовным приютом Жорж Санд и Альфреда де Мюссе. Неизвестно, до или после того, как Камилла поселилась в доме 11З на том же бульваре, нашел он это замечательное обиталище. Она водворяется там в качестве его помощницы. И дом этот был бы пределом мечтаний, не находись он в столь плачевном состоянии. Тем не менее скульптор всю жизнь вспоминал Фоли Небур с нежностью, как место, где ему лучше всего работалось.

Трудно сказать, была ли Камилла Клодель уже тогда достаточно независимой, чтобы совсем уйти из семьи и обосноваться на бульваре Итали – наполовину в Фоли, наполовину у себя, – и на самом ли деле именно в то время началась ее самостоятельная жизнь. Ни писем, ни документов об этом нет. А ведь денежные проблемы, о чем не следует забывать, в переписке великих художников обычно представляют собой тему неисчерпаемую; не станет исключением и Камилла Клодель. Возможно, Роден, благосостояние которого возрастало, поддерживал ее, выплачивая вознаграждение – безусловно, заслуженное – за работу с ним. Камилла к тому времени стала мастером высочайшего класса. Она давно овладела всеми премудростями лепки, но и как форматор не знала себе равных, мрамор же тесала с энергией и точностью, каких никогда не достиг и сам мэтр. Не надо, однако, рисовать себе некую Камиллу-затворницу, живущую только ради своего наставника и покровителя, наподобие Эстер из “Блеска и нищеты куртизанок”, разве что занятую не одной любовью, но еще и искусством.

На это время приходится взлет популярности Родена. Почетные и ответственные заказы – памятник Клоду Лоррену в Нанси (1884), “Граждане Кале” (1887), престижные выставки, в том числе совместная с Моне в 1889 году, затем участие во Всемирной выставке 1889 года, вызвавшее бурю восторгов и брани. Формируются и крепнут его политические связи в кругах высокопоставленных республиканцев и либералов… Известность, орден Почетного легиона, приемы отныне становятся внешним выражением близкого к официальному статуса мэтра. Вместе с Роденом Камилла вращается в высших кругах общества, знакомится с выдающимися людьми той эпохи. Несомненно, Роден предпочитает появляться в свете со своей красивой, жизнерадостной и остроумной подругой, а не с Розой, которую держит в тени. Камилла Клодель бывает у Гонкуров, у Доде, у Октава Мирбо. Ею начинают интересоваться серьезные критики, особенно Матиас Морхардт, в ту пору редактор газеты “Тан”, который много сделает для нее впоследствии.

Мы не располагаем сведениями о ее знакомствах с живописцами и скульпторами, не считая Леона Лермитта: в 1889 году Камилла сделала портрет его сына, а в 1895-м – бюст самого художника. О ее связи с импрессионистами упоминают лишь Фриш и Шипли. Они описывают поездку с Роденом в Канн к Ренуару, в том числе эпизод, обладающий ароматом легенды: Камилла открывает вольеру, чтобы выпустить на волю птиц. Она не могла не встретиться с Моне на их совместной с Роденом выставке в галерее Жоржа Пти в 1889 году. И здесь мы подступаем к одной из жизненных драм Камиллы Клодель: необычайно рано достигнув творческой зрелости, она стала любовницей уже признанного художника много старше ее. И эта близость разлучала ее с теми, что могли бы быть ее истинными соратниками. Ибо, в сущности, Камилла совсем ненамного старше Матисса, Руо, Боннара, впитавших уроки Гогена и Ван Гога, тогда как она, вслед за Роденом, ограничилась поздним Каррье-Белезом, бледным солнцем Пюви де Шаванна, а то и светотенями от газовых рожков Эжена Каррьера. По всей вероятности, ей, поклоннице эстетской литературы конца века, гораздо ближе были Гюисманс и Ренан, чем Рембо и Малларме. В этом, надо сказать, брат Поль оказался куда более современным: в 1886 году он открыл для себя Рембо, а в 1887-м послал Малларме стихи, которые так поразили поэта, что он пригласил юношу в свою литературную группу. Зато Камилла проявила тонкий вкус, открыв для себя и высоко оценив японское искусство – на знаменитой выставке 1883 года в галерее Жоржа Пти. Позднее она принялась горячо пропагандировать его в Париже. Однако влияние этой изысканной простоты проявилось в ее творчестве годы спустя, когда она освободилась от Родена.

В 1886 году состоялась поездка на остров Уайт с братом. Он привез оттуда репортаж за подписью Пьер Серван, она – несколько не менее удачных рисунков, опубликованных в журнале “Ар” (1887). 1887 годом датируется первая поездка Родена и Камиллы в Турен. Затем это вошло в обычай. Камилла и ее покровитель обнаружили для себя замок Илетт в Азе-ле Ридо, который стал летним приютом их любви. Роден приезжал к Камилле в этот великолепный дом, владелица которого госпожа Курселль принимала платных постояльцев. С 1892 года предлогом для таких поездок ему служили поиски подходящей модели – человека, напоминающего лицом Бальзака.

К этому периоду относится единственное дошедшее до нас любовное письмо Камиллы к Родену:

Поскольку делать мне сейчас нечего, пишу вам опять. Вы не представляете, как хорошотеперь в Илетт.

Сегодня я ела в центральной зале (которая служит оранжереей и откуда с обеих сторон виден сад).

Г-жа Курселль предложила (без всяких намеков с моей стороны), чтобы вы, если вам будет приятно, у нее время от времени или даже всегда столовались (по-моему, ей этого ужасно хочется). А там до того красиво!

Я гуляла в парке, вокруг все уже убрано – сено, пшеница, овес, можно везде ходить, это чудесно. Если вы будете умником и сдержите слово, нас ждет рай.

Вы получите для работы ту комнату, которую захотите. Старушка, думаю, будет у ваших ног.

Она мне сказала, что я могу смело купаться в реке, там, где купаются ее дочь и служанка.

С вашего позволения я так и поступлю, это доставит мне большое удовольствие и избавит от необходимости ходить в бани в Азе. Как мило было бы с вашей стороны купить мне купальный костюмчик, темно-синий с белой отделкой, раздельный, кофточка и панталоны (размер средний) в Лувре, или в Бон Марше (саржевый), или в Туре.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю