355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Рэймонд Чандлер » Женщина в озере » Текст книги (страница 4)
Женщина в озере
  • Текст добавлен: 13 мая 2017, 15:00

Текст книги "Женщина в озере"


Автор книги: Рэймонд Чандлер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 7

В окно барака был виден конец длинного стола, заваленного пыльными папками с бумагами. Верхняя половина двери была застеклена, на стекле надпись черной краской: "Начальник полиции. Командир пожарной дружины.

Городской старшина. Торговая палата". В нижних углах были размещены маленькое изображение государственного флага и значок Красного Креста.

Я вошел. Позади длинного стола стояли в одном углу толстопузая печь, в другом – письменный стол. На стене висела большая карта района, рядом с ней – вешалка. С крючка свешивалось изношенное и заштопанное армейское одеяло.

На столе стояли чернильный прибор и пресс-папье с ободранной промокашкой.

Чернильница была вся залита чернилами. Стена рядом со столом была сплошь испещрена телефонными номерами. Они были так глубоко выцарапаны в бревенчатой стене, что им предстояло сохраниться столько же, сколько простоит дом.

За столом в деревянном кресле сидел крупный человек, обхватив ступнями ножки этого кресла. У его правой ноги стояла плевательница такой величины, что в ней можно было бы свободно хранить пожарный рукав.

Его потемневшая от пота шляпа была сдвинута на затылок, большие руки уютно сложены на животе, над поясом брюк цвета хаки, которые давно отслужили свой срок. Рубаха подходила к брюкам, только выглядела она еще более затрапезной. Ворот был наглухо застегнут, галстука не было. У него были светлые волосы, имевшие на висках цвет пожухшего снега. Сидел он немного боком, больше на левой стороне, потому что ему мешала кобура, из которой выглядывала рукоять револьвера 45-го калибра. На груди приколота шерифская звезда с вмятиной посредине.

У человека были большие уши и дружелюбные глаза, подбородок медленно двигался. Он выглядел не опаснее, чем белка, только не был таким подвижным.

Я прислонился к столу и посмотрел на шерифа. Он тоже посмотрел на меня и кивнул. Потом, не глядя, выплюнул струю табачной жижи и попал точно в плевательницу. Звук был неаппетитный, как будто что-то тяжелое упало в воду.

Я зажег сигарету и оглянулся в поисках пепельницы.

– Можете стряхивать на пол, мой мальчик, – дружески сказал великан.

– Вы – шериф Паттон?

– Комендант и выборный шериф Паттон, – все начальство здесь – это я.

Впрочем, скоро перевыборы. На этот раз против меня выступают несколько парней. Да, вероятнее всего я доживаю на этом посту последние дни. А жаль.

Платят восемьдесят монет в месяц, дом, дрова и электричество бесплатно.

Здесь, в горах, это немало.

– Вы не последние дни доживаете, – сказал я. – Наоборот, у вас есть шанс прославиться.

– Да что вы! – сказал он равнодушно и снова стрельнул слюной в плевательницу.

– Озеро Маленького фавна – в вашем районе?

– Дом Кингсли? А как же! Там что-то случилось, мой мальчик?

– Да. Мертвая женщина в озере.

Это вывело его из неподвижности. Он расцепил руки и почесал пальцем за ухом. Взявшись за ручки кресла, он поднялся и оттолкнул его. Сейчас, когда он поднялся, стало видно, какой он большой и крепкий. Жир был лишь маскировкой.

– Кто-нибудь, кого я знаю? – спросил он с сомнением.

– Мюриэль Чесс. Вы ее знаете. Жена Билла Чесса.

– Да, Билла я знаю. – Голос его опять звучал твердо.

– Похоже на самоубийство. Она оставила записку, которая звучит так, будто она собирается уехать. Но это послание можно понять и как угрозу покончить с собой. Труп выглядит довольно неаппетитно... Долго пролежал в воде, около месяца, если судить по обстоятельствам. Он почесал за другим ухом.

– А что за обстоятельства? – поинтересовался шериф. Теперь его глаза изучали мое лицо, медленно и спокойно, но пристально. Похоже, он не торопился поднимать тревогу.

– Они поссорились месяц назад. Билл отправился на озеро Пума и отсутствовал довольно долго. Когда он вернулся, ее уже не было. Он больше ее не видел.

– Понимаю. А вы кто такой, мой друг?

– Моя фамилия Марлоу. Я приехал из Лос-Анджелеса, чтобы осмотреть дом Кингсли. У меня было с собой письмо от владельца на имя Билла Чесса. Он повел меня вокруг озера, и мы постояли на маленькой пристани, которую построили когда-то киношники. Стояли, смотрели на озеро и вдруг увидели в воде что-то похожее на качающуюся руку – внизу, под досками старых затопленных мостков. Билл Чесс бросил на доски камень, и труп всплыл на поверхность.

Паттон смотрел на меня, не дрогнув мускулом.

– Шериф, может быть стоит быстро туда съездить? Этот человек чуть с ума не сошел от ужаса, и он там совсем один.

– А сколько у него виски?

– Когда я уезжал, оставалось очень мало. У меня была с собой бутылка, но мы ее за разговором почти всю выпили.

Шериф подошел к письменному столу, отпер его и вынул три или четыре бутылки. Он посмотрел их на свет.

– Ну вот, здесь есть полбутылки, – сказал Паттон и похлопал по ней. – «Маунт Вернон». Хватит, чтобы его поддержать. Правительство не выделяет шерифам денег на покупку напитков, так что приходится время от времени что-нибудь реквизировать. Не для себя. Я никогда не мог понять, что люди в этом находят!

Он сунул бутылку в задний карман и прикрепил записку к внутренней стороне застекленной двери. Когда мы выходили, я прочел записку. Там было написано: «Вернусь через двадцать минут, а может и нет».

– Съезжу, поищу доктора Холлиса, – сказал он. – Скоро вернусь за вами.

– Это ваша машина?

– Да.

– Тогда лучше поезжайте за мной.

Он сел в машину, оснащенную сиреной, двумя красными прожекторами, двумя противотуманными фарами, красно-белой пожарной сиреной, сигналом воздушного нападения, совсем новым. Три топора, два тяжелых мотка троса и огнетушитель лежали на заднем сиденьи. Сбоку машины были укреплены канистры с бензином, маслом и водой, сзади прикручен запасной баллон. Обивка сидений была рваной.

Снаружи машина на полдюйма была покрыта пылью.

В правом нижнем углу ветрового стекла была укреплена белая карточка, на которой печатными буквами было написано: «Избиратели, внимание! Оставьте Джима Паттона в должности шерифа! Для другой работы он слишком стар!»

Он развернул машину, подняв облако пыли.

Глава 8

Паттон остановился перед белым домом на противоположной стороне улицы, вошел в дверь и сразу же вышел с человеком, который уселся на заднее сиденье между топорами и мотками тросса. Я последовал за его машиной. Мы ехали по шоссе, среди пляжных костюмов, шортов, морских фуражек, ярких платочков, голых ног и накрашенных губ. За поселком мы поднялись по холму и остановились перед бревенчатым домом. Паттон слегка нажал клаксон. В дверях появился человек в полинявшем комбинезоне.

– Садись, Энди. Есть дело.

Человек в голубом комбинезоне угрюмо кивнул и скрылся в доме. Вскоре он вернулся с серой охотничьей шляпой на голове. Паттон подвинулся, Энди сел за руль. Он был темноволосый, гибкий, лет тридцати. Как у всех индейцев, вид у него был немного истощенный и неухоженный.

Поднимаясь к озеру Маленького фавна, я держался вплотную за машиной Паттона, хотя при этом мне пришлось проглотить столько пыли, что хватило бы испечь добрый пирог. У бревенчатого шлагбаума Паттон вылез из машины, открыл его и молча пропустил нас. Мы начали спускаться к озеру. Оставив машину на берегу, Паттон подошел к краю воды и стал смотреть через озеро в сторону маленькой пристани. Билл Чесс голый сидел на досках, обхватив голову руками.

Рядом с ним что-то лежало.

– Мы можем подъехать поближе, – сказал Паттон.

Доехав до конца озера, мы вышли и подошли к пристани. Доктор остановился, покашлял в платок и внимательно его осмотрел. Это был уголоватый человек с маленькими темными глазами и грустным больным лицом.

То, что некогда было женщиной, лежало вниз лицом на досках, у трупа под мышками была протянута веревка. В стороне валялась кучкой одежда Билла. Он сидел, вытянув раненую ногу со шрамом на колене и подогнув другую под себя.

Лбом он прижимался к колену здоровой ноги. При нашем приближении он не шевельнулся.

Паттон вынул из заднего кармана бутылку и откупорил ее.

– Сделай-ка хороший глоток, Билл.

В воздухе висел ужасный, одуряющий запах. Билл, казалось его не замечал, шериф и врач – тоже. Энди достал из машины старое коричневое одеяло и набросил его на труп. Потом он молча отошел к дереву, и его стошнило.

Не поднимаясь, Чесс сделал большой глоток и поставил бутылку рядом с собой. Потом начал говорить медленным, деревянным голосом, при этом он ни на кого не смотрел и ни к кому не обращался; рассказал о ссоре с женой и о том, что потом произошло. О причине ссоры он умолчал. Он лишь бегло упомянул имя миссис Кингсли. Потом продолжил свое повествование: после моего отъезда он достал веревку, разделся, влез в воду и вытащил труп. Он подтянул его к берегу, взвалил себе на спину и втащил на пристань. Билл сам не знал, почему. Потом он еще раз вошел в воду. Незачем было объяснять – для чего.

Паттон сунул в рот кусок жевательного табака. В его спокойном взгляде ничего нельзя было прочесть. Потом он крепко стиснул зубы, снял одеяло с трупа и осторожно перевернул его. Вечернее солнце засверкало в ожерелье из зеленых камней. Оно было заперто на замочек, украшенный мелкими бриллиантами с тонкой предохранительной цепочкой. Паттон выпрямился и закрыл нос коричневым носовым платком.

– Что скажете, доктор?

– О чем? – картавя, спросил тот.

– Причина и время смерти.

– Не задавайте глупых вопросов, Паттон.

– Что, не можете определить, а?

– Да что вы, сами не видите?

Паттон вздохнул.

– Конечно, на первый взгляд, она утонула, – сказал он. – Но кто знает?

Бывали случаи, когда человек умирал от удара ножом или от яда. А потом жертву бросали в воду, чтобы скрыть следы.

– У вас здесь, как видно, много таких случаев? – спросил врач сердито.

– Могу поклясться, до сих пор в моем районе было только одно убийство,сказал Паттон, искоса глядя на Чесса, – это когда погиб старый папаша Мохэм там, на северном берегу. У него была хижина в Шедди Каньоне, и летом он намывал в ручье немножко золота. Однажды начался сильный снегопад, и крыша у его домика с одной стороны обвалилась. Ну, мы поехали, чтобы ее подпереть.

Мы думали, что папаша Мохэм на зиму перебрался в долину, никому ничего не сказав. Такие одинокие золотоискатели всегда немного чудаки. И что же?

Клянусь богом, никуда он не перебирался. Лежал в собственной кровати, а в голову ему был всажен топор. Так мы и не узнали, кто это сделал. Некоторые говорили, что у него был за лето намыт целый мешочек золотого песка.

Он задумчиво посмотрел на Энди.

– Ерунда, – откликнулся тот. – Ясно, кто это сделал. Гюи Поп, вот кто.

Только, когда мы нашли папашу Мохэма, он уже девять дней как помер от воспаления легких.

– Одиннадцать дней, – поправил Паттон.

– Девять, – сказал Энди.

– Послушай, Энди, ведь прошло уже шесть лет. Может, ты и прав. А почему ты решил, что это Гюи Поп?

– Потому что в хижине Гюи оказалось три унции самородков. А на его участке никогда кроме песка ничего не было. Зато папаша Мохэм то и дело находил маленькие самородки, с пенни величиной.

– Да, такова жизнь, – сказал Паттон и улыбнулся мне какой-то странной улыбкой. – Какими бы преступники ни были ловкими и осторожными, они всегда что-нибудь упускают из виду, а?

– Все это полицейская болтовня, – сказал Билли Чесс презрительно. Он натянул брюки и рубашку и снова сел, чтобы надеть носки. Затем встал и потянулся за бутылкой. Сделав внушительный глоток, он осторожно поставил бутылку на доски. Потом поднял свои волосатые руки и потряс ими под носом у Паттона.

– Вот оно! Все, что вам нужно! Надеть на кого-нибудь наручники, – и дело для вас исчерпано!

Паттон не обратил никакого внимания на эту вспышку, он подошел к перилам и посмотрел вниз.

– Странное место для трупа, – сказа он. – Течения здесь никакого нет.

Чесс опустил руки и сказал спокойно:

– Дурни вы, она же сама это сделала. Мюриэль была отличная пловчиха.

Она нырнула, сама заплыла под доски и тогда глотнула воды. Иначе и быть не может. Никак. Только так это можно было сделать.

– Ну, я не стал бы этого утверджать, – сказал Паттон мягко. Его глаза были ясными, как свежевымытые блюдца.

Энди покачал головой. Паттон посмотрел на него с хитрецой:

– Так что же, Энди, вспомнил?

– Девять дней, поверьте! Я сейчас посчитал.

Врач поднял руку к лицу и отошел в сторону. Он долго кашлял в носовой платок и опять принялся внимательно его разглядывать.

Паттон сплюнул через перила.

– Давай-ка, Энди, займемся лучше делом, – сказал он.

– Вы когда-нибудь пробовали затащить труп на шесть футов под воду?

– Нет, Энди, этого я утверждать не стану! А может это сделано с помощью веревки?

Энди пожал плечами.

– Если бы так, то на трупе остались бы следы. И потом, если оставлять такие явные улики, то зачем тогда прятать труп в воду?

– Это вопрос времени, – сказал Паттон. – Со временем вообще никаких следов не осталось бы.

Билл Чесс посмотрел на них иронически и снова взялся за бутылку. Я смотрел на их серьезные лица и не мог угадать, о чем они в действительности думают. Паттон заметил с отсутствующим видом:

– Мне кажется, кто-то говорил про записку?

Чесс порылся в бумажнике и вытащил свернутый линованный листок. Паттон бережно взял его в руки и внимательно прочел.

– Даты нет, – сказал он. Билл мрачно покачал головой.

– Нет. Мюриэль исчезла ровно месяц назад. Двенадцатого июня.

– Она и раньше от тебя уходила, а?

– Ммм... – Чесс смотрел прямо на него. – Я раз напился и остался у одной шлюхи. В декабре, перед первым снегом. Жена рассердилась и уехала, но через неделю вернулась. Еще красивее, чем раньше. Сказала, что ей просто захотелось немного побыть вдали отсюда. Она ездила к подруге, с которой когда-то вместе работала в Лос-Анджелесе.

– А ты знаешь имя этой подруги?

– Она мне не говорила, а я и не спрашивал. Все, что делала Мюриэль,всегда было для меня правильно.

– Понятно. А тогда она не оставляла записки? – спросил Паттон безразличным тоном.

– Нет.

– Видишь ли, эта записка выглядит довольно-таки старой, – сказал Паттон и поднял листок.

– Я целый месяц ношу ее при себе, – пробормотал Билл Чесс. – А кто вам сказал, что она уже раньше уезжала?

– Я уже не помню. Ты ведь знаешь, как у нас. Тут ничего не останется незамеченным. Разве что летом, когда наезжает много чужих.

Некоторое время царило молчание, наконец, Паттон произнес с отсутствующим видом:

– Так ты говоришь, она уехала 12 июня? Или, по крайней мере, ты думал, что она уехала. Ты, вроде, сказал, что тогда здесь были хозяева из того дома?

Чесс посмотрел на меня, и лицо его помрачнело.

– Спросите-ка лучше эту ищейку! Я вижу, он и так уже все выболтал!

Паттон не смотрел в мою сторону. Его взгляд покоился на далекой линии горных вершин. Потом он сказал:

– Мистер Марлоу вообще ничего мне не сказал, кроме того, что в озере найдено тело – и чье. И что Мюриэль оставила записку, которую ты ему показывал. Что ж тут такого?

Снова молчание. Чесс посмотрел на накрытое одеялом тело. Он крепко сжал кулаки, и по его щекам скатились две крупные слезы.

– Здесь была миссис Кингсли, – сказал он. – Она уехала в тот же день. В остальных домах никого не было. Хозяева в этом году еще не приезжали.

Паттон молча кивнул. В воздухе висела тяжелая пустота, будто какое-то слово не было сказано, слово, которое все знали, но произнести не решались.

Неожиданно Билл Чесс закричал:

– Что же вы меня не арестуете, проклятые сыновья шлюхи? Конечно, я сам это сделал! Утопил ее своими собственными руками! Это была моя девушка, и я ее любил! Да, я – свинья, всегда был свиньей, но я ее все-таки любил! Вам этого не понять! Ну, что же вы стоите! Арестуйте меня, чтобы вы были прокляты!

Никто не произнес ни слова.

Билл смотрел на свои руки. Вдруг он размахнулся и изо всей силы ударил себя кулаком по лицу.

– Ах, я собака, проклятая собака, – простонал он.

У него потекла кровь из носа. Он стоял неподвижно. Кровь текла по его лицу. Капля ее упала на рубашку. Паттон спокойно сказал:

– Конечно, мне придется взять тебя с собой. На допрос. Ты ведь сам понимаешь... Мы тебя не обвиняем, никто из нас. Но тебе придется ответить на вопросы судьи.

Билл тяжело выговорил:

– Могу я переодеться?

– Конечно. Пойди с ним вместе в дом, Энди, и поищи, может найдешь во что ее завернуть.

Мы двинулись вдоль берега. Доктор откашлялся, посмотрел на воду и вздохнул.

– Может, отвезем труп в моей санитарной машине, Джим?

Паттон покачал головой.

Глава 9

Отель «Индиан хэд» находился в высоком коричневом доме. Я поставил машину около танцевального зала напротив отеля и направился в туалет, чтобы вымыть руки, лицо и убрать из волос еловые иглы. Затем вошел в зал ресторана, примыкавший к холлу. Народу там было полным-полно: мужчины в вечерних костюмах, попивавшие виски, визгливо смеявшиеся женщины с ногтями цвета бычьей крови и грязными коленками. За стойкой стоял бармен, невысокий жилистый человек без пиджака, с изжеванной сигарой в углу рта и бдительным взглядом. У кассы какой-то светловолосый мужчина пытался извлечь последние известия из маленького радиоприемника, но тот издавал один лишь треск. В нише сидел оркестр из пяти человек в плохо сшитых белых пиджаках и красных рубашках. Заученно улыбаясь, музыканты судорожно старались перекрыть шум и пьяные выкрики. Лето, любимое время года, было в Пума-Пойнт в полном разгаре.

Я проглотил то, что именовалось в меню ужином; чтобы сделать пищу мало-мальски удобоваримой, выпил рюмку бренди и вышел на улицу. Было еще светло, но несколько световых реклам уже горело, вечерний воздух дрожал от пронзительных сигналов автомашин, детского визга, стука шаров в кегельбане, веселой трескотни мелкокалиберных винтовок в тирах и оголтелого шума, издаваемого музыкальными автоматами. Со стороны озера доносился жесткий лай гоночных катеров, бессмысленно носившихся по воде с таким видом, словно они мчатся наперегонки со смертью.

В моем «крайслере» сидела стройная шатенка серьезного вида в темных джинсах и болтала с юношей, одетым в подобие ковбойского костюма, сидевшим тут же на подножке машины. Я подошел и сел в машину. Ковбой подтянул брюки и отбыл. Девушка не двинулась с места.

– Меня зовут Вирджи Кеппель, – сказала она дружелюбно. – Днем я работаю в парикмахерской, а по вечерам – в «Знамени Пума-Пойнт», здешней газете.

Извините, что забралась к вам в машину.

– Ничего, – сказал я. – Хотите здесь посидеть или подвезти вас куда-нибудь?

– Пожалуй, давайте отъедем немного дальше по этой улице, там потише!

Если вы вообще согласны со мной поговорить.

– Я вижу, у вас здесь информация налажена неплохо, – усмехнулся я и нажал на стартер.

Мы проехали мимо почтамта до угла, где висела бело-голубая стрелка с надписью «Телефон», указывавшая на узкую улицу, спускавшуюся к морю. Я свернул в нее, оставил позади телефонную станцию, миновал еще одно деревянное строение и наконец остановился под большим дубом, ветви которого накрывали всю улицу и простирались еще на добрых пятьдесят футов.

– Здесь годится, мисс Кеппель?

– Ах, меня все зовут просто Вирджи, и вы можете так... Здесь хорошо.

Рада с вами познакомиться, мистер Марлоу. Я вижу вы – из Голливуда, этого гнезда порока!

Она протянула мне твердую загорелую руку, и я пожал ее.

– Видите ли, я говорила с доктором Холлисом о бедной Мюриэль Чесс. Я надеялась, что вы не откажетесь рассказать еще некоторые подробности... Насколько я слышала, это вы обнаружили труп?

– Точнее, его нашел Билл Чесс. Я просто присутствовал при этом. Вы не говорили с Джимом Паттоном?

– Еще нет. Он куда-то уехал по делам. Я вообще-то не рассчитываю, что он мне много расскажет.

– Как знать, – сказал я. – Он же выставил свою кандидатуру на новый срок.

А вы как-никак представляете прессу!

– Джим – никудышный политик, мистер Марлоу. А про меня нельзя сказать, что я «представитель прессы». Мы здесь издаем маленький листок – чисто дилетантское предприятие.

– Ну, и что же вы хотели бы знать? – Я предложил ей сигарету и зажег спичку.

– Может, вы мне просто расскажете всю историю?

– Я приехал с письмом от Дерриса Кингсли, чтобы ознакомиться с его владением. Билл Чесс сопровождал меня и попутно рассказал, что его оставила жена. Показал ее прощальную записку. У меня была с собой бутылка, и мы с ним не спеша выпили. У него развязался язык, он чувствовал себя одиноким и жаждал выговориться. Так и вышло. А раньше я его и не знал совсем. На обратном пути мы стояли с ним на пристани, и Билл вдруг заметил руку, выглядывавшую из-под старого дощатого настила на дне озера. Выяснилось, что эта рука принадлежит тому, что некогда было Мюриэль Чесс... Пожалуй, это все.

– Насколько я поняла доктора Холлиса, она пролежала в воде довольно долго. Труп сильно разложился... и...

– Да. Вероятно, целый месяц, с тех пор, как она исчезла из дому. Нет никаких оснований предполагать что-либо другое. Маленькое письмо, которое она оставила, было прощальным письмом самоубийцы.

– Кто-нибудь в этом сомневается, мистер Марлоу?

Я посмотрел на нее краем глаза. Из-под копны волос на меня смотрели задумчивые темные глаза. Медленно опускались сумерки.

– Я думаю, полиция всегда сомневается, – сказал я.

– А вы?

– У меня нет никакой особенной точки зрения.

– А меня интересует и не особенная.

– Сегодня я увидел Билла Чесса впервые. Он показался мне очень импульсивным человеком, да и, по собственным словам, он – не святой. Но, похоже, он очень любил свою жену. Не могу себе представить, чтобы он жил там спокойно целый месяц, зная, что скрывается в воде под пристанью.

Представляете, вот он выходит из своего домика, смотрит на голубую гладь озера и мысленным взором видит, что происходит под этой гладью... И что он сам ее туда спрятал... Нет, не могу себе этого представить.

– Я тоже не могу, – мягко сказала Вирджи Кеппель. – И ни один человек не мог бы. И все же мы знаем, что такие вещи случались и что они будут случаться и впредь. Вы – торговец земельными участками, мистер Марлоу?

– Нет.

– Можно мне спросить, кто вы по профессии?

– На этот вопрос я не хотел бы отвечать.

– Это то же самое, как если бы вы на него ответили! – заметила она. – Кроме того, доктор Холлис слышал, как вы назвали Джиму Паттону свое полное имя. А у нас в редации есть телефонная книга Лос-Анджелеса. Впрочем, я ни с кем об этом не говорила.

– Очень любезно с вашей стороны.

– Я могу быть еще любезнее: если вы не хотите, то я и дальше не скажу никому об этом.

– И во что мне это обойдется? Ведь задаром у нас только смерть.

– Ни во что. Я не стану утверждать, что я – хороший репортер. Но мы никогда не стали бы печатать такого, что могло бы пойти во вред Джимму Паттону. Джим – это соль нашей земли. Но ведь вы сумеете добраться до истины, верно?

– Не делайте ошибочных умозаключений, – сказал я. – Меня совершенно не интересует Билл Чесс.

– А Мюриэль Чесс?

– А почему я должен ею интересоваться?

Она тщательно погасила сигарету.

– Это ваше дело, – сказала она. – Но есть одна маленькая деталь, над которой вы, возможно, захотите поразмыслить. Если вам еще об этом неизвестно. Месяца полтора назад сюда приезжал один полицейский из Лос-Анджелеса по фамилии Де Сото. Здоровый парень со скверными манерами. Нам он не понравился, и мы ему ничего не сказали. Я имею в виду нашу редакцию.

Он показал нам фотографию и сказал, что он разыскивает некую Милдред Хэвиленд. Фото было чертовски похоже на Мюриэль Чесс. Прическа была изменена и форма бровей. Вы знаете, это может сильно изменить внешность женщины. И все же, я думаю, на фотографии была жена Билла.

Я побарабанил пальцами по приборному щитку и немного погодя спросил:

– И что вы ему сказали?

– Ничего мы ему не сказали. Во-первых, мы и сами не были уверены, во-вторых, нам не понравились его манеры и, в-третьих, даже если бы он со своими манерами нам и понравился бы, мы все равно не стали бы ее выдавать. Мы что, обязаны? Каждый человек в своей жизни совершает поступки, о которых потом сожалеет. Вот, посмотрите на меня. Я, например, была замужем за профессором древних языков из Редландского университета. – Она тихо засмеялась.

– Из этого вы могли бы сделать неплохую статью.

– Конечно. Но мы здесь стараемся быть не только репортерами, но и людьми.

– Скажите, этот полицейский – Де Сото, кажется? – встречался с Паттоном?

– Конечно! Джим ему тоже ничего не сказал.

– Он вам показывал свои документы?

Она попыталась вспомнить, потом тряхнула головой.

– Что-то я не помню, чтобы показывал. Мы ему поверили, когда с ним поговорили. Он вел себя как настоящий толстокожий полицейский из большого города.

– Может быть, именно поэтому он и не был им. А кто-нибудь рассказал Мюриэль про него?

Она помолчала, спокойно и неподвижно глядя через ветровое стекло. Потом повернула ко мне голову и кивнула.

– Да, я сама и рассказала. Считала, что это мой долг. Вы не согласны?

– И что она ответила?

– Ничего. Она как-то странно и смущенно засмеялась, словно ей рассказали скверный анекдот. Потом ушла. Но мне показалось, что в ее глазах был испуг. Ну? Вас по-прежнему не интересует Мюриэль Чесс, мистер Марлоу?

– А почему она должна меня интересовать? До сегодняшнего дня я о ней вовсе не слыхал. Честное слово. И имя Милдред Хэвиленд мне тоже ничего не говорит. Отвезти вас обратно в центр?

– Нет, спасибо. Я пройдусь пешком, здесь совсем недалеко. Большое вам спасибо. Я все-таки надеюсь, что у Билла не будет неприятностей. И так ему несладко.

Она вышла из машины. Потом вдруг обернулась ко мне и засмеялась.

– Говорят, что я – первоклассный парикмахер. Надеюсь, это правда.

Потому что репортер из меня никудышный. Доброй ночи!

Я пожелал ей доброй ночи, и она ушла. Я сидел и смотрел ей вслед, пока Вирджи Кеппель не дошла до главной улицы и не скрылась за углом. Тогда я вылез из машины и пошел к телефонной станции.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю