Текст книги "Ледяная девушка (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Я очень медленно пошла внутрь.

– Откуда вы знаете мое имя?

– Мадам Лаида знает все, – сказала она. – Так написано на моей вывеске. Не беспокойся. Они не смогут войти сюда.

Я опустилась в кресло напротив нее, моргая. В комнате воняло плесенью, а ладан на вкус ощущался прогорклым во рту.

– Серьезно, откуда вы меня знаете?

– У нас свои секреты, Кайли Рейнольдс. Черт, может быть я просто посмотрела в Facebook. Если ты беспокоишься насчет Джейми, он сюда не придет. На полпути его друзья упустили тебя. Ему есть чем себя занять. – Казалось, она находила в этом что-то милое. – Я хочу поговорить с тобой раньше нее.

Она не могла знать мое имя, или Джейми. У меня закружилась голова, и я плохо себя чувствовала из-за запаха, жара и горькой черной напряженности в ее взгляде. Она вытащила из-под мантии пачку сигарет, прикурила от дешевой зажигалки, сделала большую затяжку и выдохнула дым на хрустальный шар.

Сигаретный дым как будто попал в стеклянную ловушку, потому что внезапно кристалл заволокло, дым закружился, и начали вырисовываться фигуры.

Я замерла, уставившись. Все происходило в оттенках серого, но я видела, как девушка боролась в руках Джейми, видела ее удушье и смерть, видела, как он изнасиловал ее снова и снова. Когда все было кончено и дым снова превратился в случайные завитки, я поняла, что сгорбилась, руки на животе, как будто она меня сильно ударила.

– Как... Как вы это сделали? – Мой голос звучал дрожащим и тонким.

Мадам Лаида не смотрела шоу в ее шаре; она все смотрела на меня, хотя я не могла это с уверенностью утверждать, так как мое внимание было полностью приковано к тому, что она показывала мне. Она еще раз затянулась, выпустила клубы дыма к крыше палатки и сказала:

– Так, Кайли, не буду темнить – ты умрешь. Обычно я не вижу детали, но она близко и показывает мне все в цвете и звуке. Это несчастье по крайней мере.

– Я... я у... – Я не могла смириться с этим, так что переключилась на другую тему. – Что значит "она"? О ком вы говорите?

– Она, – сказала Мадам Лаида и пожала плечами. – Ледяная девушка. Как оказалось, она любит карнавалы. Босс думал, что приобретает замечательного и выгодного фрика, но она не такая. Она вцепилась в нас в дни Пыльной чаши (прим. пер. серия катастрофических пыльных бурь, происходивших в прериях США и Канады между 1930 и 1936 годами), и с тех пор она с нами. Однако, она нечасто выступает. И я думаю, что у нее особый интерес к тебе.

– Что... вы сказали, я... у-у-у...

Брови Лаиды приподнялись.

– Тебе действительно нужны детали? Милая, поверь, лучше не знать. Ты не можешь этого избежать, так что нет смысла расстраиваться по этому поводу. Извини, что я так прямолинейна, но у нас мало времени; приспешники твоего бойфренда не позволят тебе испариться. Подойди. Дай мне свою руку. Может, я смогу тебе чем-то помочь.

Вместо того чтобы делать, как она сказала, я прижала руку к груди и встала так быстро, что опрокинула стул, стоявший на изношенных старых коврах. Мадам Лаида не выглядела удивленной. По-моему, ее ничто не может удивить. Она пожала плечами и затянулась, превратив половину сигареты в тлеющие угольки и пепел, и за дымом я увидела, как ее глаза вспыхнули красным.

– Ладно, – сказала она, – что ты будешь с этим делать, твое дело. Я просто хотела тебя немного утешить, но если ты этого не хочешь, я думаю, мы закончили. Извини, малыш. Иногда жизнь отстой, и моя работа это не изменит.

– Но... – я не могла заставить свою голову нормально работать, не могла отдышаться. – Что мне делать?

– Бежать, – сказала она и стряхнула пепел со своей сигареты на серебряный поднос, которого, я была уверена, до этого на столе не было. – Вперед, девочка. Беги ради своей жизни. Ледяная девушка ждет тебя. Она найдет тебя.

– Помогите мне!

– Не могу. – На этот раз она докурила сигарету и погасила ее о поднос. Она снова послала дым в хрустальный шар, и внутри серый туман закружился тошнотворными узорами. – И даже если бы могла, то не стала бы, милая. Люди типа меня не должны вмешиваться, если хотят жить; это дело бессмертных. Вот как все работает. А теперь тебе пора идти.

Она слабо махнула рукой, и я почувствовала толчок, как будто сильный ветер толкал меня... но не было никакого ветра. Мои волосы даже не развивались.

Я боролась, но не могла удержать себя, что-то выталкивало меня из палатки, и когда я схватилась за ткань, чтобы остановить скольжение, она стала скользкой под моими пальцами.

И когда я оказалась снаружи, я не могла проникнуть внутрь.

– Эй! – закричала я и схватилась за ткань, пытаясь найти путь обратно. – Эй, подождите, вы не можете... Мадам Лаида! Помогите мне!

– Эй, Кайли, – сказал голос позади меня, заставивший меня похолодеть. Замереть. – Помочь тебе с чем?

– Ни с чем, – прошептала я. На мои глаза вдруг навернулись слезы, меня всю трясло. – Извини.

– Извини? Что ж, правильно делаешь. Ты не должна была совать свой нос в мои дела, сучка. Тебе понравилось то, что ты увидела?

Вдруг рука Джейми оказалась на моем горле, выводя меня из равновесия, душа меня. Я хватала ртом воздух и поднялась на цыпочки, когда он потянул назад. С ним по-прежнему были его друзья – только трое, считая Алана. Я не знала, куда делись остальные. Возможно, он недостаточно им доверял. Я задыхалась и надеялась, что хотя бы один из его приятелей сделает хоть что-нибудь... но они просто стояли, даже не смотря на меня.

Я почувствовала горячее дыхание Джейми около своего уха, когда он сказал:

– Я сломаю тебе шею, если попытаешься убежать, – и я прекратила сопротивляться. Он был серьезен.

– Мы сейчас пойдем, – продолжил он. – Мы спокойно пойдем к моей машине, верно, малыш?

Джейми приставил что-то острое к моему боку.

– Это нож. Прямо около почки. Ты знаешь, что произойдет, если я перережу твою почечную артерию, Кайли? Ты действительно хочешь узнать, как быстро ты истечешь кровью?

Я была в ужасе, но продолжала идти. Может быть, на самом деле это был не нож, но это был Джейми, которого я не знала. Все остались позади нас, и мы двинулись через тьму за палатками. Шум, блеск и сияние мишуры карнавала остались позади. На парковке не было света.

Или человека.

– Кайли?

Я остановилась. Он немного надавил на лезвие, и я перестала дышать.

– Верни мне мой телефон, сучка.

Я не знаю, почему сделала это – может, из-за слов Мадам Лаиды, что я умру. Или сейчас уже просто ничто не имело значения.

Или я наконец стала сильнее.

– Ты монстр, – сказала я. – Ты хочешь свой телефон? Ты хочешь показать всем, что ты сделал? Похвастаться? Да пошел ты, Джейми! Вот теперь иди и ищи!

Я вытащила его телефон из кармана и со всех сил бросила его во мрак. Я надеялась, что достаточно далеко. По крайней мере на какое-то время это отвлечет их. Если мне очень, очень повезет, может быть он затеряется в темноте и копы найдут его позже. Игра окончена, Джейми.

Алан достал свой мобильник и попытался позвонить Джейми, но похоже, он реально сломался; ничего не отозвалось из темноты.

– Ищите! – рявкнул Джейми на своих друзей, и Алан и двое других вприпрыжку отправились искать. – Даже не возвращайтесь без него!

Он ударил меня по голове, когда я начала смеяться, да так сильно, что мир покачнулся и стал черно-красным, а затем он ударил меня еще раз, и все в конец потемнело.

* * *

Я очнулась в канаве, и я знала, что умираю. Было темно и холодно, и я чувствовала липкую теплую струйку крови, бегущую по моей щеке.

Я не могла двигаться. Я лежала лицом в песке, покрытая мусором и сорняками, и что бы он со мной не делал, я ничего не чувствовала ниже пояса; мои ноги были бесполезной грудой. Я слишком слаба, чтобы можно было двигать руками, и когда я попробовала, боль была раскаленной добела, кипела внутри меня будто лава. Я закричала, слабо, но ночь и ветер поглотили мои крики.

Было так одиноко, но я могла слышать отдаленный хаос звуков карнавала. Он даже не удосужился оттащить меня подальше, прежде чем сделал это.

Я догадалась, что он думал, что мое убийство можно спихнуть на работников карнавала. И он был, вероятно, прав, хотя тренер Ламар сказал бы людям, что видел меня с Джейми. Тем не менее, никто не поверит, что Джейми способен на подобное. Нет, это были приезжие, а я просто еще одна случайная печальная жертва.

Так я и лежала, и в конечном итоге музыка сошла на нет. Стало темнее – выключили огни карнавала. В какой-то момент я потеряла сознание.

Когда я проснулась, было светло. Палило солнце. Я могла слышать грохот и рев машин и проходящих мимо грузовиков на дороге. Я была недалеко от людей, от помощи, но все казалось таким далеким, как луна.

Когда я повернула голову, я увидела наклонные стены канавы из песка. Они были бесконечными. Я не могла этого сделать. Я не могла вытащить себя. Когда я попыталась, песок прошел сквозь пальцы, а боль, о Боже, боль была такой, будто я тонула в кислоте.

Я спала, или теряла сознание, много раз. Кровь перестала идти из пореза на моей голове, но я все еще теряла кровь где-то еще.

Я чувствовала себя такой уставшей.

Ледяная девушка пришла на вторую ночь. Она принесла с собой звук свистящего стука, словно мокрый снег ударялся в окна. Она была симпатичной, но не настоящей, словно манекен, и ее кожа была белой и холодной, как снег в лунном свете, когда она стояла в канаве и смотрела на меня со странной, прекрасной и в то же время пугающей улыбкой.

Потом она изящно опустилась на колени. Я никогда не видела никого красивее, чем она, или более величественного; и когда она наклонилась, чтобы посмотреть в мои широко раскрытые глаза, я почувствовала, как холод прошел сквозь меня, будто кровь покинула мое тело и застыла твердыми кусками.

Ее глаза были черными. Не как ночное небо над головой; оно было темно-синим. Нет, они черные, истинно черные, без света и цвета. В них ничего не было.

А потом медленно они заблестели огненно-красным.

– Я ощутила твой страх за мили, – прошептала она. Ее бледные белые волосы касались моего лица словно снежинки, и ее голос звучал как эхо криков. – За несколько городов. Ты была отмечена для этого. Это значит, что ты моя.

Я не могла говорить. Мой рот был сухой, как песок. Лучшее, что я могла сделать, это каркнуть что-то, не совсем похожее на "Кто ты?", но так или иначе она улыбнулась и убрала с моего лица жесткие от высохшей крови волосы. Я думала, что ее улыбка была холодной, но ее пальцы... как будто к тебе прикоснулся жидкий азот. Я почувствовала, как моя кожа замерзала и кристаллизовалась под ее нежным прикосновением.

– В твоем народе у меня много имен, – сказала она мне тысячей голосов, и они все кричали, кричали. – Но я думаю, ты поймешь именно слово вампир. Я могу спасти тебя, если хочешь выжить. Хочешь?

Можно подумать, я бы сказала да. Что-то во мне все еще боролось и пищало, как животное, пойманное в ловушку, но эта часть уже была мертва. Она этого еще просто не поняла.

– Нет, – прошептала я. По крайней мере я могла четко говорить. – Я больше не хочу чувствовать боль.

– Какой смышленый ребенок. – Она продолжала гладить меня по лицу, и холодная боль, которая сейчас ощущалась приятной – теперь стала жесткой, резкой и правильной. – Шшшш. Это вторая ночь, как ты умираешь. Никто тебя не увидит, пока ты ускользнешь. Я могу и силой заставить тебя, если захочу. Я не всегда спрашиваю, знай это.

Холод, Господи, теперь он во мне, на мне, придавливая меня к земле со льдом и камнями, и я почувствовала, как все во мне зашевелилось. Ни крови. Ни боли, только холодный шепот ее прикосновения, яркий блеск звезд, шум мокрого снега.

– Позволь мне показать тебе, – сказала она, – какой может быть твоя жизнь со мной. Встань.

Я не могла, но как-то сделала это. Я стояла к ней лицом. Я была лунным светом и холодной белой плотью, и я знала, что в моих глазах красный цвет, как и в ее. Я чувствовала себя... непривычно. Я была другой. Я выглядела как Кайли Рейнольдс, ее знания, но вся человечность... ушла, оставшись в маленькой избитой плоти, лежащей в канаве у моих ног.

– Ты должна выпить, пока не взойдет солнце, – сказала она мне. Я снова услышала сухой гремящий звук мокрого снега, чувствовала его на своей коже. Я слышала внутри себя крики и музыку, и что-то еще. Что-то мощное. – Сейчас ты как призрак, тень. Если выпьешь, ты вернешься в свое тело и присоединишься ко мне. Но только если ты выпьешь. В противном случае, когда взойдет солнце, ты умрешь. Выпей, и ты станешь как я.

Я не была как она. Никто не был как Ледяная девушка, поняла я невольно и сразу. Она была духом, а я эхом... эхом ее крика на мир, дерзкий и полный ярости.

Но я не знаю, чего она хочет. Чего ждет. Это поднялось внутри меня, словно дымчато-серое повторение жестокости Джейми в хрустальном шаре Мадам Лаиды.

Я посмотрела вниз, в канаву. Она была неглубокой, всего по колено на самом деле. Мое тело лежало там, половина покрыта грязью и мусором, который принес ветер. Змея скользнула на мои ноги и заснула, хотя я не могла быть теплой для нее. Мои глаза были открыты, мрачны и слепы, но я все еще дышала, совсем чуть-чуть.

Все еще умирающая, капля за каплей, медленно и мучительно. Но больше не чувствуя боли.

Шепот льда исчез, и когда я подняла взгляд, то увидела лишь пустую равнину, звезды и поняла, что Ледяная девушка ушла.

Взошла луна, полная и белая, она указывала мне дорогу. Карнавал был в самом разгаре, гремела музыка, горели огни. Люди двигались, словно призраки, но я направлялась не туда. Пока нет.

Это было недалеко, спокойным и равномерным скольжением я направлялась к границам нашего городка. Я прошла мимо молчаливых домов с их темными окнами, отражающими все словно зеркала. Я миновала раздетые зимой деревья, из-за меня их ветки трещали, а на кончиках образовались сосульки.

Я проходила парк рядом со средней школой, когда поняла, что была не единственным странником в ночи. Кто-то сидел на детской качели, раскачиваясь медленно небольшими унылыми дугами. Я не могла видеть ясно, но похоже, что это парень.

Я не хотела идти в его сторону, но вокруг него было ощущение потери, что-то темное вибрировало в воздухе вокруг него. Чем ближе я подходила, тем толще оно становилось, как живой покров тьмы... и пахло сладко и вкусно.

На нем была черная толстовка, и я не видела лица. Его джинсы были разорваны, кроссовки грязные и потрепанные. Он посмотрел на меня и сделал удивленный глубокий вздох, но ничего не сказал. Он остановил качели и замер, крепко держась руками за цепи. Я молчала. Он колебался, затем опустил правую руку и убрал капюшон.

– Кайли? – сказал он. – Кайли Рейнольдс?

Я не ответила. Я больше не была Кайли. Я была чем-то другим... но имя напомнило мне о той, что поверженная и истекающая кровью лежала в канаве. Все еще умирающая.

– Я Мэтт, – сказал он. – Мэтт Саретти. Мы вместе ходим на английский. Я видел тебя на карнавале.

Один из фоновых людей, как я, он ел, спал, существовал, и всем было все равно. Я никогда не замечала его. Он казался... милым.

– Тебя все ищут, – сказал он. – Твоя мама... твоя мама вся извелась. Они расклеили листовки по всему городу. Где ты была?

Где-то на другой стороне парка спал Джейми. Я могла чувствовать его, его странный вкус, горький диссонанс его кошмаров.

У меня еще было время.

Я села на соседние качели и слабо оттолкнулась, чтобы закачаться вперед и назад, как маятник, мои голые белые ноги оставляли полосы на грязи. Сделать себя реальной было немного сложнее, чем влиять на деревья и металл, но, сконцентрировавшись, мне удалось. Простое белое платье, что было на мне, развивалось от ветра.

Вокруг парка залаяли собаки, кому-то снились кошмары, невинные люди вздрогнули, испугавшись, и продолжили спать.

– Я была занята – умирала, – сказала я Мэтту. Было сложно говорить. Сложно подбирать слова, когда все внутри меня было заморожено, заперто. Вся боль, страх и отчаяние. – И я все еще умираю.

Он с трудом сглотнул.

– Ты... ты призрак?

Я так предполагала, потому что не была уверена.

– Думаю да, – сказала я. – Потому что по большей части я уже мертва.

– Но не полностью.

Я пожала плечами.

Мэтт позволил молчанию повиснуть на несколько секунд, и потом он сказал:

– Хочешь, чтобы я нашел тебя? Спас тебя?

Я посмотрела на него и улыбнулась. Он издал тонкий, сдавленный стон, и я думаю, он бы убежал, если бы мог.

– Мне не нужна помощь, – сказала я, и каждое слово было ясным, отчетливым и резким, как лед. – Я пример того, что происходит, когда нет никакой помощи.

Он облизнул губы и спросил:

– Ты пришла убить меня?

Впервые я поняла, что теплый, сладкий, дразнящий аромат, который привлек меня к нему – его жизнь. Его кровь, текущая по его венам. Я могла видеть, как она бежит под его кожей красным потоком, сладкая, такая сладкая, и я чувствовала себя настолько голодной и опустошенной.

Но что-то меня остановило. Что-то странное в его голосе.

– Почему ты хочешь умереть? – спросила я его.

Он вздрогнул, как будто я его ударила.

– А ты?

– Я не просила этого, – сказала я. – Он убил меня. Вот в чем разница.

– Но ты сказала, что еще жива. Ты можешь быть спасена. Но если ты не хочешь, чтобы тебя спасали, значит, ты хочешь умереть, верно?

Я ждала, что ответ придет ко мне, но его не было. У меня не было веских причин. Наконец, я сказала:

– Я устала от боли.

Мэтт смотрел на меня, не моргнув.

– Да, – сказал он. – Я тоже.

И на мгновение, всего лишь на мгновение, я почувствовала, как лед внутри меня сдвинулся.

Почувствовала, как что-то расплавилось, совсем чуть-чуть.

Как раз достаточно, чтобы заставить меня сопротивляться горячему, ясному шепоту его крови.

– Извини, Мэтт. Я здесь не из-за тебя. Я не могу быть здесь из-за тебя.

– Почему нет?

– Потому что ты невиновен.

Он вздрогнул, лицо напряжено.

– Нет, – сказал он. – Я виновен.

Я медленно покачала головой.

– Я бы знала, если бы у тебя был серьезный грех, – сказала я. – Я могу чувствовать ее, вину. На вкус она как кровь. Но твоя... твоя не настоящая. Это в твоей голове.

– Но...

– Ты хочешь, чтобы я доказала это?

Я указала на один из домов там, в темноте.

– Там живет вор, – сказала я. – Он врывается в дома и крадет вещи, а потом закладывает, ради наркотиков. Он изнасиловал женщину четыре года назад, когда она застала его в своем доме. – Через секунду в доме зажегся свет, и в окне появилась тень. Внутри дома человека трясло, он продрог до костей и не знал, почему.

Я указала на следующий дом.

– Та бьет детей. Один из них умер, но муж сказал полицейским, что мальчик упал с лестницы.

Я услышала женский отчаянный крик, ее преследовали ее же кошмары. Свет зажегся в следующем доме.

Я указала на окно еще одного дома, а потом другого.

– Этот отравил свою жену двадцать лет назад. А вот этот вместе с другом избил бездомного человека, просто ради забавы.

Все кошмары, крики, было приятно вызывать их.

Чтобы наказать.

Я снова посмотрела на Мэтта и сказала:

– Видишь? Дело не в тебе.

Он смотрел, как я встала, и наконец сказал:

– Куда ты идешь?

– Есть неоконченное дело, – сказала я. – А завтра меня уже не станет.

Я начала уходить, идя по траве. Там, где мои ноги соприкасались с ней, она превращалась в серебро, замерзая.

– Подожди! – позвал Мэтт. Я оглянулась на него. – Скажи, где тебя найти! Позволь мне помочь тебе!

– Я не заслуживаю спасения, – сказала я. – Я должна была что-нибудь сделать, когда у меня был шанс.

– Ты важна для меня, – сказал он и встал. – Кайли. Ты нужна мне.

– Это очень мило, – сказала я. – Но ты не можешь меня спасти. Прощай, Мэтт.

– Кайли! – Я продолжала идти. – Кайли, я найду тебя! По крайней мере скажи, где искать!

– Спроси Мадам Лаиду, – сказала я. – Она знает все.

Я ушла и не оглядывалась.

Дом Джейми был тихим в стиле ранчо местом с цветочными занавесками и аккуратной живой изгородью, и по мере того, как я приближалась, я оставляла позади себя следы из гладкого белого льда. Живая изгородь покрылась кружевом серебра и стекла и разбилась от одного касания моих тонких белых пальцев. Окна покрылись инеем, а за моей спиной ветки деревьев с грохотом корчились.

Я шепотом сломала его окно и залезла внутрь. Все стало синим и белым, покрытым корочкой льда от моего гнева, моего отчаяния, а дыхание лежащего на кровати Джейми выходило белым паром, он вздрогнул и укутался в одеяло. Это не помогло. Одеяло обратилось в жесткий слой льда и удерживало его, когда его глаза с ужасом открылись, а я склонилась над ним.

– Привет, милый. Ты скучал по мне?

Он закричал, но вышел лишь тонкий скрипящий звук, я дышала им и добавила к крикам, которые уже были внутри меня, эхом отдающиеся в моем голосе.

Я наклонилась вперед и коснулась его губ своими. Его стали морозно-синими, и когда он попытался заговорить, они потрескались и закровоточили.

Я слизнула сладкий малиновый вкус, мой язык оставил полоску льда.

У него был такой приятный вкус. Очень приятный. Такой теплый.

Я заморозила кожу на его запястье и легким ударом разбила его так, что кровь полилась фонтаном, теплая и безнадежно утекающая. Кровь превратилась в темные сосульки, где капала с его руки, я сломала их и ела как замороженное лакомство.

Джейми с ужасом находился в ловушке в его кровати, и я не могла себе представить, как считала его любым, но только не жалким. Без чудовищных угроз он был похож на испуганного маленького мальчика. Его собственное зло съедало его изнутри, как рак, разрушая все хорошее, что когда-либо в нем было.

Ему было семнадцать лет, и он был потерян. Что-то сломалось в нем, и это уже никогда не восстановить.

– Кайли, – прошептал он. Кровь капала с его холодных губ. – Пожалуйста, Кайли, не делай мне больно.

Я слизнула красные капли с его кожи. Где мой язык касался его, плоть становилась хрупкой и мертвой. Он попытался закричать, но я легко положила руку на его горло и тоже заморозила.

– Думаю, я говорила это тебе, когда ты убивал меня. Я думаю, та девушка тоже пыталась, когда ты душил ее.

Его замерзшие губы прошептали что-то похожее на пожалуйста.

Я прижала ладонь к его груди.

– Ты разбил мне сердце, – сказала я. – Теперь я разобью твое.

Тогда я погрузила острые как иглы зубы в горло и пила его горячую, соленую, горькую жизнь, и когда я пила, она стала прохладной в моем рту, холодной в его жилах, его сердце превратилось в лед и разбилось.

Джейми умер с инеем на губах. Это был момент завершенности, момент холодного и тихого мира... но он был прерван чем-то странным.

Я почувствовала удар тепла.

Я таяла.

Я посмотрела на свои пальцы. Они были тонкими, полупрозрачными, как сосульки. Увядающие. Все во мне увядало.

– Нет, – сказала я. – Нет, не сейчас.

Я вернулась к окну и выпрыгнула из него, приземлившись на траву. Я облокотилась о дерево и почувствовала тепло, идущее с неба, взрыв интенсивного тепла, которое принесло только боль. Ветки деревьев бились друг о друга на ветру, дождь из сосулек разбивался об асфальт, как бой последних курантов.

Всходило солнце.

Нет, я же сделала это, я выпила...

Я побежала, быстро как зимний ветер, размытая, мимо деревьев, травы, мимо пустых качелей, где до этого сидел Мэтт. Я бежала по пустым улицам и асфальту. Невероятно, огни карнавала все еще горели, его музыка все еще ревела, а впереди, впереди была канава, горизонт был розовым, розовым и мягким, готовый к утру...

Ледяная девушка поднялась из канавы и одарила меня смертельно-сладкой улыбкой.

– Стало лучше? – спросила она. Сейчас я могла слышать свой собственный глухой крик, отчетливый как звон колокола.

– Ты сказала... – я изо всех сил пыталась дышать, я чувствовала себя больной и слабой со вспомнившейся болью. – Ты сказала, что если я выпью, то останусь с тобой!

Она собирала падающие с неба сосульки. В ее руке они стали белой розой, что разлетелась на миллион кусочков, слишком хрупкая, чтобы выжить. Как я.

– Ты должна быть холоднее.

– Но я итак холодная! – сказала я. – Во мне холод, и я хочу быть холодной! Пожалуйста!

– Тогда почему ты отказалась от мальчика, который сам предложил тебе себя? Ты сжалилась. Ты переживаешь за него.

Боль вернулась, ноющая и острая, настоящая и ужасная. Я хотела сбежать от нее. Я хотела быть зимой, запертой в лед. В безопасности.

Вдруг карнавал стал тихим, огни погасли, и я увидела Мадам Лаиду, стоящую сейчас рядом с Ледяной девушкой и курящей сигарету. Она горько улыбнулась мне.

– Пошли, дитя. Ты хочешь быть одной из нас? – спросила она меня. – Дешевая кровать в палатке, карнавал, который никогда не заканчивается, следить только за верными жертвами? Потому что это то, чем ты являешься, милая. Жертва. Ты будешь смотреть, как один монстр сменяется другим, и ты никогда не сможешь избавиться от этого.

Ледяная девушка посмотрела на нее, и Мадам Лаида пожала плечами и пошла прочь, назад, к тихому карнавалу.

– Тебе выбирать, – сказала она мне вслед. – Но когда ты это сделаешь, обратного пути уже не будет. Она дает тебе выбор. Решай.

Я изо всех сил пыталась думать. Боль вернулась, настолько сильная, как будто меня сжигали живьем, и солнце поднималось из-за горизонта, и у меня больше не было времени....

– Я просто хочу остановить боль, – плакала я. – Пожалуйста, избавь меня от боли.

– Ох, – вздохнула Ледяная девушка. – Тогда ты не можешь быть моей. Потому что мы можем быть холодными, мы можем быть бессмертными, но мы никогда не перестаем чувствовать боль. Это наше проклятие.

Она наклонилась и прикоснулась своими губами к моим, поцелуй ледяного мира, а потом она шагнула в туман из взорвавшихся кристаллов.

Я открыла глаза, лежа на земле, и сделала свой последний сознательный вдох. Тьма овладела мной, когда солнце окрасило все вокруг моей головы в грязно-розовый цвет.

Оказывается, тьма была лишь тенью, падающей на меня, а потом раздался крик, сирены и так много шума, что это вымотало меня.

Когда я очнулась в больнице, я ничего не чувствовала, кроме удивления. Как я выжила?

Благодаря Мэтту, мальчику с класса английского. Они сказали мне, что он искал всю ночь, а на рассвете он перебудил весь карнавал и требовал встречи с Мадам Лаидой. Что бы она не сказала ему, Мэтт направился к дороге.

Он нашел меня в кювете на рассвете и привез меня обратно в город, закутав в его черную толстовку, защищая от холода. Он не хотел покидать меня в госпитале, пока они не заставили его. Пару раз я переставала дышать, сказали они, и он возвращал меня к жизни с помощью СЛР (прим. пер. Сердечно-легочное реанимирование)

Мадам Лаида сказала мне правду: я умерла, это верно. Но я была спасена.

Неделю я спала и видела сны о холоде, и Мэтт никогда не покидал меня. Когда я проснулась, он был первым, кого я увидела – бледный, обычный, ничего общего с показушностью, красотой и жестокостью Джейми. Мэтт держал мою руку в своей, и его улыбка – его улыбка была хрупкой, грустной и теплой.

Такой теплой.

– Привет, Кайли, – сказал он. – Я обещал, что найду тебя. Помнишь?

Думаю, я помнила тепло его рук, держащих меня той ночью. Он вернул меня, к боли, к жизни.

– У Джейми случился сердечный приступ, – сказал он мне очень тихо. – Но... Я думаю, ты знаешь?

Казалось, он немного боялся говорить об этом, но мне понравилось, что он не отвел взгляд.

Я слабо кивнула.

– Полиция сказала, он убил кого-то еще. Если он тот, кто сделал это с тобой, я рад, что он мертв.

Сейчас я чувствовала внутри себя тепло. И я точно знала, как уверенный медленный ритм моего сердца, что я больше никогда не увижу Ледяную девушку.

И я в ней больше не нуждалась.

– Мэтт? – мой голос был слабым, но он услышал его, и его улыбка была как восход солнца. – Останься со мной.

Он поднес мои пальцы к своему рту, прикосновение его губ заставило меня задрожать, но не от холода.

Никогда больше.

Я заснула и видела сон о карнавале, с операторами аттракционов и продавцами билетов, циркачами и гадалками. Они все заключили сделку с Ледяной девушкой на протяжении многих лет – каждый из них жертва, принимающая бессмертие в обмен на месть. Теперь они никогда не перестанут двигаться, никогда не прекратят охоту на их следующих новобранцев. Их следующих клиентов, помеченных смертью.

Но это буду не я.

Я слышала шепот музыки, видела боковым зрением блеск огней, и я вздрогнула, когда сон поглотил меня.

На сей раз это буду не я.