Текст книги "От любви не спрячешься"

Автор книги: Рэйчел Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Глава 13

Нет, Себастьяну, конечно, не надоело. Напротив, последние события заинтересовали, заинтриговали и возбудили его. Впрочем, винить себя в происходящем он не хотел. Во всем виновата Клер. Он прочитал ее вторую книгу «Пленница пирата». Проглотил с начала до конца, не в силах оторваться. Настоящий приключенческий роман, щедро приправленный эротикой. Женщина, способная сочинять и описывать такие смелые горячие сцены, непременно должна отличаться буйной фантазией и пылким темпераментом.

Клер. Клер Уингейт. Девочка в больших очках, которая постоянно ходила за ним по пятам и тем вызывала немалое раздражение. Теперь она выросла и оказалась не только красивой, но к тому же и захватывающе интересной женщиной.

И кто бы мог подумать?

Приняв холодный душ, Себастьян отправился ее искать, чтобы предложить убежать с вечеринки и поужинать где-нибудь в городе. В уютном, но людном месте, чтобы не возникало искушения объятий и поцелуев. Но Клер заговорила о мужчинах, пожирающих женщин, как овсяные хлопья, а ему пришло в голову, что сама она, должно быть, восхитительно, магически вкусна. И вот результат. Они вдвоем в тесной буфетной.

– И зачем же ты ко мне пристаешь? – спросила она.

Он провел ладонями по рукавам пушистого красного свитера. Высокие каблуки подняли Клер настолько, что губы оказались лишь немного ниже его губ.

– А помнишь, как мы однажды здесь спрятались и уcтроили пир из герлскаутского печенья? По-моему, я тогда сожрал целую пачку мятных крекеров.

Клер с трудом перевела дух, взглянула на него и подозрительно прищурилась.

– Ты закрыл дверь, чтобы обсудить, как мы в детстве ели печенье?

Ладони скользнули по плечам и замерли на теплой шее. Под большими пальцами ощущался учащенный пульс.

– Нет. – Себастьян слегка приподнял ее лицо, так что оно оказалось совсем близко. – На самом деле я хочу обсудить, можно ли вместо печенья съесть тебя. – Не отводя взгляда от голубых глаз, он добавил: – И поговорить о том, чем я мог бы тебя порадовать. А потом перейти к следующему вопросу: чем ты можешь порадовать меня.

Оказывается, он уже успел многое обдумать.

Клер подняла руки к груди, и на мгновение Себастьяну показалось, что сейчас его оттолкнут. Но вместо этого он услышал тихие слова:

– Этого нельзя делать. Сюда могут войти.

Себастьян улыбнулся. Понимает ли Клер, что единственным ее возражением оказалось то обстоятельство, что их могут застать на месте преступления? Красная помада сводила его с ума, и он бережно прикоснулся к ней губами.

– Придется вести себя очень тихо. – Он быстро поцеловал ее. – Ведь не захочешь же ты, чтобы нас застукала Джойс. Если она увидит, что ее дочь целует сына садовника, то придет в ужас.

– Но ведь я тебя не целую.

Себастьян усмехнулся:

– Пока еще не целуешь.

Клер вдохнула и задержала воздух.

– Нас может обнаружить твой отец.

Продолжая дразнить ее губы, Себастьян провел пальцем по нежной щеке.

– Он прилег вздремнуть на пятнадцать минут. Значит, проспит не меньше часа и ничего не узнает.

– И почему только я позволяю тебе все это вытворять? – вздохнула Клер.

– Потому что все, что я вытворяю, очень и очень тебе приятно.

Она сглотнула, и Себастьян остро ощутил и ее томление, и ее волнение.

– Есть и другие приятные вещи.

– Но не настолько.

Она провела пальцами по свитеру.

– Признайся же, Клер! Тебе это нравится не меньше чем мне!

– Это потому, что… уже давно.

– Что давно?

– Я давно не переживала приятных моментов.

То же самое Себастьян мог бы сказать о себе. Он давно не думал о женщине так много как о Клер. А ведь они даже не были близки. Он слегка приподнял милое личико, чуть прикоснулся губами к восхитительным губам и замер в ожидании. В ожидании последнего момента сомнения. Того самого, после которого она проиграет битву с собой и сдастся. И мгновенно перестанет быть безукоризненной, совершенной, внешне невозмутимой Клер. Перестанет прятаться за ничего не выражающими улыбками и строгим самоконтролем. Уступив, сразу превратится в нежное и страстное сокровище.

И вот, наконец, ее дыхание едва заметно участилось. Пальцы еще раз прошлись по свитеру. А уже в следующее мгновение руки скользнули вверх, к его шее, оставив на груди и плечах огненный след. Губы раздвинулись с едва слышным вздохом. Все, отныне она принадлежала ему. Уступка возбудила не меньше, чем ощущение ее цепких пальцев в волосах. Тело тут же отозвалось, ответив жаром и нетерпением.

Целуя Клер, Себастьян не торопился. Ему хотелось насладиться мятным привкусом дыхания и ощутить нежное тепло рта. Он позволил Клер самой двинуться вперед и вскоре получил щедрое вознаграждение: горячий влажный поцелуй, столь же захватывающий, сколь и сладкий. Себастьян чувствовал, как в раскрывшемся цветке растет и зреет страсть. Горячее стремление торопило прикосновения и рождало тихие стоны.

Внезапно Клер отстранилась, взглянула удивленно и в то же время отрешенно. Снова крепко вцепилась в его плечи и сквозь прерывистое дыхание спросила:

– Почему я снова позволяю этому случиться?

Вожделение уже жадно овладело Себастьяном. Он дышал так же торопливо, так же неровно и сбивчиво, как и Клер.

– Мы уже выяснили причину.

– Знаю. Но почему с тобой? – Она облизнула влажные губы. – В мире много других мужчин.

Он прижал ее к себе с такой силой, словно хотел слиться с ней в одно целое.

– Наверное, со мной приятнее, чем с другими.

Время разговоров истекло, и он вновь накрыл ее губы своими. На сей раз Клер не колебалась, а смело отдалась страсти – пылкой, стремительной, требовательной.

Себастьян положил ладонь на ее круглую попку и, чуть приподняв, посадил Клер к себе на колено. В тот же миг она оказалась такой близкой, такой доступной, что вожделение перехлестнуло все мыслимые границы, почти отказываясь подчиняться. Клер ответила искренне, открыто, и он дал ей все, о чем она молча молила.

Она ошиблась. Себастьян вовсе не стремился подчинить женщину себе. Хотя абсолютно не возражал, чтобы его радовали в постели. Или не в постели, а, например, в буфетной. Как сейчас. Его рука скользнула с попы Клер на талию и нарушила границу свитера. Кожа оказалась восхитительно мягкой, и он принялся большим пальцем рисовать круги на ее животе. Клер беспокойно заерзала, пытаясь прильнуть как можно ближе к нему. Себастьян с трудом подавил желание сдернуть с Клер брюки и трусики и любить ее прямо здесь, среди полок с продуктами, на полу. Любить, не опасаясь, что того и гляди кто-нибудь откроет дверь. В эти секунды смысл жизни заключался в мягких податливых бедрах. Лишь они могли успокоить резкое, жгучее вожделение, зло скрутившее все его существо и разбавившее удовольствие немалой дозой боли.

Себастьян поднял руку к верхней жемчужной пуговке свитера и расстегнул ее. Не прерывая безумного поцелуя, он подверг той же участи следующую пуговку. Только бы Клер не остановила его! Остановиться, конечно, придется, но потом, позже. А сейчас так хотелось продолжения, развития захватывающего сюжета! Еще пять пуговок, и вот джемпер распахнулся, а его рука с торжеством овладела грудью. Сквозь тонкое кружево невесомого бюстгальтера в ладонь доверчиво уткнулся твердый сосок.

Клер отстранилась и испуганно посмотрела на руку:

– Ты расстегнул мой джемпер!

Себастьян провел большим пальцем по соску. Она закрыла глаза и на мгновение затихла, перестав дышать.

– Хочу тебя, – шепнул он.

Клер снова посмотрела на него. В голубых глазах отражалась борьба: желание сражалось с привычкой к сдержанности и самообладанию.

– Нельзя.

– Знаю. – Прозрачный узор кружева мучительно обещал восхитительное, почти волшебное сокровище. – Мы остановимся.

Она покачала головой, но не отодвинулась и не убрала руку со своей груди.

– Давно пора остановиться. Дверь не заперта. Кто-нибудь войдет.

Такова реальность. В обычной жизни обстоятельства непременно заставили бы его одуматься. Но только не сегодня. А потому Себастьян еще больше распахнул свитер и принялся любоваться открывшимся ему видом.

– С той бестолковой ночи в отеле я мечтал вот об этом мгновении, – прошептал он. – Мечтал раздеть тебя и коснуться. – Взгляд восхищенно исследовал каждый сантиметр груди и остановился на прижатых красным кружевом сосках. – Мечтал снова посмотреть на маленькую Клер.

– Я уже давно не маленькая, – тоже шепотом возмутилась Клер.

– Знаю. – Себастьян засунул три пальца под бретельку. – Удивительно красиво. Всегда носи красное. – Скользнул по атласу и кружеву к шелковому бантику в глубокой расщелине. Склонился и поцеловал в шею, а в это же время потянул спрятанную под бантиком застежку. Бюстгальтер расстегнулся и тут же оказался внизу, на руках – вместе со свитером. – А сейчас еще красивее.

Полные белые груди безупречно округлой формы венчали маленькие темно-розовые вершинки. Чувственные, словно предлагающие себя на десерт. Себастьян наклонился и приник губами к ямке в основании шеи, к узкой долине меж двух холмов, к крутому склону. Заглянул Клер в лицо, а потом прикоснулся языком к твердой, словно камешек, вершинке. Пощекотал, подразнил. Клер сжала ладонями его щеки и выгнула спину. Ноздри затрепетали, а прикрытые ресницами голубые глаза затуманились влагой нетерпения.

Себастьян завел ладони ей за спину и приподнял, позволив языку, смело играть с грудью. Захватив губами сосок, он принялся ласкать его почти с отчаянием – острое вожделение тянуло, скручивало и терзало.

– Хватит! – неожиданно прошептала Клер. Уперлась двумя руками ему в плечи и с силой оттолкнула.

Себастьян взглянул растерянно, не понимая, почему вдруг злая судьба прервала наслаждение. Вкус нежной кожи опьянял и вдохновлял. Почему хватит? С какой стати? Он же только начал!

За закрытой дверью послышался шум воды. Кто-то открыл кран.

– Наверное, Леонард, – прошептала Клер.

Себастьян услышал приглушенное бормотание отца, но лишь крепче прижал к груди свое сокровище. Меньше всего на свете он хотел и мог остановиться прямо сейчас. Но чтобы отец застал их с Клер? О нет, только не это!

– Пойдем ко мне, – шепнул он ей едва слышно, в самое ухо.

Клер покачала головой и высвободилась из объятий. Шум воды прекратился, послышались удаляющиеся шаги. Отец ушел в столовую.

Пытаясь взять себя в руки, Себастьян провел пятерней по волосам. Разочарование ощущалось слишком остро.

– У вас такой большой дом. Наверняка найдется тихая комната, где можно продолжить.

Клер снова покачала головой, торопясь привести в порядок бюстгальтер. Собранные в «конский хвост» темные волосы скользнули по плечам.

– Мне следовало догадаться, что дело зайдет слишком далеко.

Желание молотом стучало в мозгу и бушевало в крови. Себастьян сейчас думал лишь об одном: закончить то, что так хорошо началось. В доме отца. В доме Джойс. На заднем сиденье машины. Где угодно – в конце концов, какая разница?

– Всего лишь минуту назад ты и не думала сожалеть.

Клер подняла глаза, потом снова посмотрела вниз и застегнула красный бантик.

– На сожаление не хватило времени. События развивались слишком стремительно.

Сейчас она вызывала у Себастьяна раздражение. Точно так же, как тем утром в номере отеля.

– Но ведь ты вполне одобряла и разделяла все, что происходило. Если бы не вошел отец, то и сейчас ты держала бы меня за уши и стонала. А еще через несколько минут позволила бы окончательно себя раздеть.

– И ничего я не стонала. – Клер принялась застегивать свитер. – И знаешь, не обольщайся. Больше тебе ничего не удалось бы с меня снять.

– Не обманывай себя. Ты позволила бы мне сделать все, что угодно. – Себастьян с трудом подавил искушение схватить упрямицу в охапку и целовать ее до тех пор, пока она сама не станет молить о продолжении. – В следующий раз, когда позволишь себя раздеть, непременно дойду до конца.

– Следующего раза не будет. – Дрожащие пальцы едва справлялись с жемчужными пуговками, – Процесс вышел из-под контроля прежде, чем мне удалось его остановить.

– Верно. Но ты не относишься к тем девочка, которые лишь смутно представляют, чем могут закончиться подобные эксперименты. Так что в следующий раз я поступлю по-своему и завершу дело, которое оказалось не пол силу твоему жениху.

Клер вздохнула и подняла глаза. Пристальный взгляд, полное самообладание, невозмутимое спокойствие. Совсем иная, закрытая и холодная Клер.

– Жестокие слова.

Да, ему хотелось сказать ей жестокие слова.

– Тебе ничего не известно о моей жизни с Лонни.

И это тоже, правда. Действительно, ему ничего не известно. Но вполне можно догадаться. В кухне снова послышались шаги. Себастьян склонился и прошептал ей в ухо:

– Предупреждаю вполне серьезно. Если когда-нибудь мне удастся снова уткнуться носом в твою грудь, обязательно дам тебе все, в чем ты так отчаянно нуждаешься.

– Ты и понятия не имеешь, в чем я нуждаюсь. Так что соблюдай дистанцию!

Клер вылетела из буфетной и захлопнула за собой дверь.

Себастьяну хотелось бежать следом, однако показаться на людях мешала крупная проблема. Та самая, которая едва помещалась в брюках и до боли распирала молнию.

Из-за двери донесся голос отца:

– Ты, случайно, не видела Себастьяна?

Себастьян ждал, что Клер сейчас его выдаст. Так же, как выдавала в детстве, когда обижалась и сердилась. Он огляделся в поисках какого-нибудь предмета, способного прикрыть бесстыдную эрекцию.

– Нет, – спокойно ответила Клер. – Не видела. А в доме ты его искал?

– Искал. Его там нет.

– Ну, значит, где-нибудь здесь. Найдется.

Глава 14

«Фиона Уинтерс считала, что не заслуживает внимания такого человека, как Вэсбион Эллиот, герцог Ратстоун. Она служила гувернанткой его дочери. То есть фактически была никем. Сиротой с несколькими фартингами в кармане. Фиона тешила себя надеждой, что успешно учит и воспитывает Анабеллу, но вот хорошенькой никак не могла себя назвать. Во всяком случае, она нисколько не походила на тех оперных примадонн и балерин, которыми увлекался герцог.

– Прошу прощения, ваша светлость?

Лорд Эллиот отступил на шаг и слегка склонил голову набок. Внимательный взгляд скользнул по задумчивому лицу.

– По-моему, свежий воздух итальянских садов придал живости вашему личику.

Он поднял руку и поймал непокорный локон. Завиток улетел из прически и теперь танцевал на ветру, мешая смотреть. Герцог слегка прикоснулся пальцами к щеке Фионы и заправил волосы за ухо.

– За последние три месяца вы заметно похорошели.

Едва дыша, Фиона с усилием пробормотала:

– Спасибо.

Она не сомневалась, что здоровым видом обязана не столько итальянскому воздуху, сколько хорошему питанию. Не сомневалась она и в том, что комплимент герцога Ратстоуна ровным счетом ничего не значил.

– Прошу прощения, ваша светлость, – произнесла она, – но мне пора идти к Анабелле: следует подготовиться к визиту графа и графини Диберто».

Клер открыла книгу пэров. Предстояло ввести в роман два новых персонажа, а для этого требовались точные титулы итальянской аристократии. Однако не успела она найти нужную страницу, как на весь дом зазвенел звонок. Странно. Этим субботним утром она никого не ждала.

Клер встала из-за стола и подошла к одному из мансардных окон – тому самому, которое выходило на парадную дорожку. Внизу стоял знакомый «линкольн», но у нее почему-то мелькнула мысль, что за рулем вовсе не Леонард, а кто-то другой. Клер открыла окно. Холодный декабрьский воздух ударил ей в лицо и мгновенно пробрался сквозь плотную черную водолазку.

– Лео?

– Нет.

Из-под козырька крыльца вышел Себастьян и, задрав голову, посмотрел в окно. Вон-младший был в уже знакомой Клер черной куртке. Глаза прятались за стеклами солнечных очков в темной оправе.

Они не виделись со вчерашнего дня. С той самой минуты, когда сбитая с толку, растрепанная Клер выбежала из буфетной. Несмотря на холод, щеки ее запылали. А она-то надеялась, что удастся хоть какое-то время не встречаться с Себастьяном! Ну, например, год.

– Зачем ты сюда приехал?

– Здесь живешь ты.

От созерцания картины, открывающейся сейчас из окна второго этажа, в животе Клер образовалась ноющая пустота. Опыт подсказывал, что ощущение это не имело ни малейшего отношениях глубокому чувству, но зато прямо и непосредственно указывало на желание. Его испытала бы любая женщина при взгляде на мужчину, чья внешность в сочетании с улыбкой представляла собой оружие избыточной мощности.

– Ну и что?

– Открой дверь, тогда узнаешь.

Открыть? Впустить в дом бесцеремонного налетчика? Он что, с ума сошел? Ведь еще вчера сам предупреждал, что при первом же удобном случае совершит то, в чем, по его мнению, она так нуждалась. Конечно, при условии, что она вновь окажется рядом с ним не полностью одетой. Но разве можно утверждать, что…

– Ну же, Клер! Открой дверь.

…что этого не случится? И хотя очень хотелось бы свалить всю вину за недавние события на Вона, следовало признать его правоту. Пора бы знать, к чему может привести расстегнутая кофточка.

– Я здесь задницу отморожу, – бесцеремонно, во всеуслышание пригрозил Себастьян, прерывая и без того не слишком последовательные рассуждения Клер. Она высунулась еще больше и огляделась по сторонам. Слава Богу, кажется, неприличного заявления никто не слышал.

– Перестань орать.

– Если боишься, что я снова начну к тебе приставать, то успокойся, – еще громче закричал он. – Очередного отказа, да еще сразу после вчерашнего, я просто не перенесу. И так битых полчаса пришлось проторчать в этой чертовой буфетной.

– Тише!

Клер резко, со стуком захлопнула окно и выбежала из кабинета. Если бы она не опасалась дурацких громогласных выходок, то ни за что на свете не впустила бы хулигана. Скорее всего Вон прекрасно это понимал. Она молнией слетела по ступенькам деревянной лестницы и через кухню побежала в прихожую.

– Ну и что тебе нужно? – поинтересовалась любезная хозяйка, слегка приоткрыв дверь.

Себастьян засунул руки в карманы и широко улыбнулся:

– Значит, вот так ты встречаешь своих гостей? Тогда понятно, почему люди считают тебя такой милой и приветливой девушкой.

– Ты не гость.

Он рассмеялся, а Клер вздохнула, сдаваясь.

– Ладно, так и быть, проходи.

Она распахнула дверь.

Себастьян вошел.

– Только на пять минут.

– Почему? – Он остановился и сдвинул очки на макушку. – У тебя что, снова молитвенное собрание?

– Нет. – Клер закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. – Просто я работаю.

– И не можешь на часок прерваться?

Сделать перерыв, конечно, она могла в любую минуту. Но вот только не хотелось проводить свободное время с Себастьяном. От опасного посетителя соблазнительно пахло холодным хрустящим воздухом и каким-то дорогим мужским мылом. Что-то вроде «Айриш спринг» или «Кельвин Кляйн». Вел он себя более миролюбиво, чем обычно, и не так самоуверенно. Но Клер все равно не верила в его благие намерения. Теперь настала ее очередь задать вопрос:

– А зачем?

– Чтобы поехать со мной и помочь выбрать рождественский подарок отцу.

Клер опасалась, что Вон все же попытается совершите какой-нибудь неблаговидный поступок. А она ему позволит.

– Не проще ли купить подарок в Сиэтле?

– Отец не поедет на Рождество в Сиэтл. А я наконец-то нашел покупателя на мамин дом. Неизвестно, закончится ли процедура до праздника, и успею ли я приехать вовремя. Потому и хочу купить подарок заранее. Ты ведь мне поможешь, правда?

– Даже не надейся.

Себастьян качнулся на каблуках и пристально взглянул на Клер:

– Я помог тебе с гирляндами, а ты обещала помочь мне с подарком Лео.

Насколько помнила Клер, все происходило иначе.

– А нельзя отложить на завтра?

Завтра. Преимущество в целых двадцать четыре часа. Можно попытаться забыть о том, что он творил в буфетной. О том, что не поддавалось словесному описанию, но было просто восхитительным.

– Завтра утром я уезжаю. – Словно прочитав ее мысли, Себастьян поднял руки и пообещал: – Я тебя не трону. Не бойся. Не слишком-то приятно провести еще один день с распухшими яйцами.

Клер не верила собственным ушам. Неужели у него хватило наглости произнести грязные слова? Впрочем, это же Вон. Так что придется поверить.

Он, должно быть, приняв ее изумление за смущение. Слегка откинул голову и театрально поднял бровь:

– Тебе приходилось слышать о распухших яйцах?

– Да, Себастьян. Я слышала о… – Клер недоговорила и беспомощно махнула рукой, – об этом.

Рассуждать на скользкую тему Клер совершенно не хотелось. Подробности слишком… личные. И обсуждать столь интимные детали ему следовало со своей девушкой.

Себастьян расстегнул куртку.

– Только не говори, что не в силах произнести словосочетание «распухшие яйца».

– Вполне в силах. Однако предпочла бы обойтись без экстремальных выражений. – О Господи! Она же совсем не хотела говорить так, как говорит мама!

Под курткой Себастьяна оказалась заправленная в джинсы клетчатая рубашка.

– И это заявляет женщина, которая как только меня не обзывала! По-моему, раньше проблем со словами у тебя не возникало.

– Меня провоцировали.

– И меня тоже.

Возможно. Но все равно он виноват больше. Ложь насчет ночи в отеле куда серьезнее обвинений в неумеренных домогательствах.

– Надевай пальто. И поверь: вчерашний урок пошел мне на пользу. Я больше не собираюсь прикасаться к тебе, если ты сама не попросишь.

В том-то и заключалась главная проблема. Клер вовсе не была уверена, что не хочет его прикосновений – равно как и своих в ответ. И в то же время она не сомневалась, что идея эта в корне ошибочна. Клер нахмурилась и посмотрела на свой домашний костюм. Водолазка не доставала до черного ремня на джинсах.

– Я же не одета для похода по магазинам.

– Почему? По-моему, ты как раз выглядишь очень раскованно. Неофициально. Мне нравится.

Клер заглянула в зеленые глаза. Похоже, он не шутит. До прихода Себастьяна она работала. Сидела за столом с распущенными волосами, из макияжа – только тушь на ресницах. Подруги неизменно посмеивались над ее привычкой каждый день непременно подкрашиваться – даже тогда, когда Клер не предполагала выходить из дома. Ни Мэдди, ни Люси, ни Адель не волновало, что своим видом они могут напугать почтальона или монтера. А вот Клер это волновало.

– Говоришь, процедура займет не больше часа?

– Да.

– Знаю, что потом буду жалеть. – Клер подошла к шкафу и достала пальто.

– Не будешь. – Себастьян улыбнулся одной из своих неотразимых улыбок – той самой, от которой в уголках зеленых глаз появлялись чудесные морщинки.

– Я буду паинькой, даже если ты начнешь умолять меня, чтобы я тебя опрокинул и залез сверху. – Он взял из рук Клер черное пальто и помог одеться. – А впрочем, если будешь умолять, возможно, и соглашусь. – Привычным движением Клер вытащила волосы из-под шерстяного воротника, даже не заметив, что Себастьян не торопился убирать руки с ее плеч. Она обернулась и посмотрела ему в лицо:

– Не надейся. Умолять не буду.

Он перевел взгляд на ее губы.

– Мне уже приходилось это слышать.

– Только не от меня. Уж я-то знаю, что говорю.

Себастьян снова посмотрел ей в глаза.

– Знаешь, женщины почему-то произносят много такого, чего вовсе не думают. А ты особенно. – Он отступил на шаг и засунул руки в карманы куртки. – Сумку будешь брать?

Клер сняла с вешалки сумку из крокодиловой кожи, повесила ее на плечо и первой вышла на крыльцо. Себастьян закрыл дверь, а она заперла ее на ключ.

– В центре, по-моему, есть салон гравюр и эстампов. – Вон подошел к «линкольну» с пассажирской стороны и открыл дверцу. – Думаю, с него и стоит начать.

Салон гравюр и эстампов представлял собой художественную галерею в сочетании с небольшим магазинчиком. Как-то Клер купила там несколько работ. А сегодня, медленно шагая вдоль стендов рядом с Себастьяном, она с интересом наблюдала, как тот рассматривал картины. Останавливался, склонял голову набок и зачем-то непременно поднимал одно плечо. Причем чаще всего останавливался возле изображений обнаженных моделей.

– Вряд ли Леонард повесит это у себя в доме, – заметила Клер, когда он надолго замер возле красавицы, лежащей на животе среди скомканных белых простыней в лучах яркого солнца.

– Да, пожалуй, – согласился Себастьян. – А тебе что-нибудь понравилось?

Клер показала на изображение женщины в простом белом платье. Она спокойно стояла на берегу моря и держала на руках ребенка.

– Смотри, какое у нее выражение лица. Полное блаженство.

– Хм. – Себастьян на мгновение задумался. – По-моему, это скорее умиротворение. – Он подошел к пастели, на которой обнаженные мужчина и женщина сомкнулись в страстном объятии. – Я бы сказал, что вот у этой действительно счастливое лицо.

Если бы Клер считала возможным произносить на людях подобные слова, то возразила бы, сказав, что образ передает не счастье, а оргазм.

В конце концов, Себастьян выбрал подписанную автором, литографию: мужчина и мальчик стоят с удочками на берегу реки. Теперь предстояло купить подходящую рамку. На сей раз, Себастьян спросил мнение Клер и последовал ее совету. Однако с доставкой к Рождеству возникли проблемы: времени оставалось совсем мало. Клер сама не могла понять, почему вдруг она вызвалась забрать подарок накануне праздника.

Себастьян искоса взглянул на нее и слегка нахмурился:

– Спасибо, не стоит.

Клер улыбнулась:

– Обещаю на этот раз не украшать подарок розовыми ленточками.

Себастьян вытащил бумажник и задумался.

– Ну, если ты уверена, что найдешь время…

Двадцать четвертого декабря Клер как раз предстояло подписывать книги, так что ей все равно пришлось бы приезжать в центр.

– Обязательно найду.

– Спасибо. Честно говоря, гора с плеч: – Себастьян протянул платиновую карточку «Виза» и, как только продавец отошел, добавил: – Если бы я имел право на поцелуй, то непременно поцеловал бы тебя.

Клер повернулась и королевским жестом протянула ему руку. Но вместо того чтобы скромно притронуться губами к пальцам, Себастьян перевернул ее руку ладонью вверх, слегка приподнял рукав пальто и поцеловал внутреннюю часть запястья.

– Благодарю, о милостивая Клер!

Вверх по руке, до самого плеча, побежали мурашки, и она отдернула руку.

– Не стоит благодарности.

Обещанный час растянулся на целых три из-за остановки в старинном районе, в популярном здесь китайском ресторанчике. Народу в зале собралось немало, так что вновь прибывшим достался столик в дальнем конце, возле окна. Клер, конечно, заметила, что все женские взгляды мгновенно сосредоточились на ее спутнике. Впрочем, неизменный всеобщий интерес сопровождал Вона и в галерее, и на улице – как скрытый, так и вполне очевидный. Интересно, замечает ли он сам, какое впечатление производит на окружающих дам? Со стороны казалось, что Себастьян к этому абсолютно равнодушен. Но может быть, он просто успел привыкнуть, потому и относился к повышенному вниманию с таким невозмутимым спокойствием?

Застолье началось с салата. Если бы Клер пришла сюда с подругами, то попросила бы какое-нибудь одно горячее блюдо и сочла трапезу ленчем. Однако сегодня все выглядело иначе. Себастьян заказал курицу в апельсинах, рис в свином соусе, спаржу по-сычуаньски и что-то еще.

– Мы с кем-то встречаемся? – поинтересовалась Клер, когда официант принес уставленный яствами поднос.

– Я так проголодался, что готов съесть лошадь. – Себастьян покачал головой и положил на тарелку солидный кусок курицы. – Нет, беру свои слова обратно. Лошадь, пожалуй, слишком жесткая.

Клер зачерпнула из мисочки ложку риса, и постепенно все блюда перекочевали с одной стороны стола на другую.

– Говоришь так уверенно, потому что пробовал конину?

– Пробовал? – Себастьян на секунду поднял взгляд от тарелки. – Правильнее было бы сказать, пытался жевать.

Клер невольно сморщилась.

– Где?

Себастьян положил себе солидную порцию аспарагуса.

– В Маньчжурии.

Клер подняла руку, отказываясь ему верить.

– Серьезно?

– Вполне. В северном Китае на базарах продают даже собачье и обезьянье мясо.

Клер с тоской взглянула на курицу в своей тарелке.

– Не может быть. Придумываешь.

– Ничуть. Я был там, в девяносто шестом году и видел собственными глазами. Так что говорю истинную правду. – Он взял вилку и подцепил аспарагус. – На свете есть несколько стран, в которых собачье мясо считается деликатесом. Стараюсь не судить.

Клер тоже не хотела судить, но почему-то в голову настойчиво лезли мысли о бедной беззащитной Синди. Она подняла глаза и взглянула на ямку в основании загорелой шеи своего спутника: углубление было хорошо заметно в расстегнутом вороте рубашки.

– Так, значит, ты ел собак?

Себастьян на мгновение перестал жевать.

– Нет. Но зато вместе с ребятами ел обезьян.

– Ел обезьян? – Клер поспешила сделать несколько глотков каберне.

Себастьян засмеялся:

– Да. По вкусу – самая настоящая курица. Поверь, после конджи и обезьяна, покажется вполне аппетитной.

Клер понятия не имела, что такое конджи, но боялась, что если спросит, то получит излишне исчерпывающий ответ. Она посмотрела, как стремительно Себастьян опустошал тарелку, и поставила бокал на стол.

– Когда у тебя следующее задание? – Вопрос был задан с тайным умыслом увести разговор в сторону от лошадей, собак и приматов.

Не отрываясь от еды, Себастьян пожал плечами:

– Сам не знаю. Я решил не заключать нового контракта с «Ньюсуик». И с другими изданиями тоже. Думаю, мне не помешает немного отдохнуть.

– И чем же ты намерен заняться?

– Еще не придумал.

Клер прекрасно понимала, что если бы она вдруг на какое-то время оказалась без контракта, то просто сошла бы с ума от неуверенности, страха и беспокойства.

– А тебя не пугает состояние свободного полета?

Себастьян посмотрел через стол прямо в голубые глаза:

– Не до такой степени, как пугало всего лишь несколько месяцев назад. Чтобы достичь нынешнего уровня в профессии, мне пришлось долго и упорно вкалывать, И поначалу действительно было страшно потерять скорость и напор. Но со временем я стал понимать, что постоянные скитания уже не приносят мне прежней радости. Потому я и решил немного отступить, чтобы не перегореть. Не сомневаюсь: журналистская работа от меня никуда не убежит. Но хочется новых впечатлений и новых задач. Другими словами, деятельности иного рода.

Клер подозревала, что точно так же этот человек относится и к женщинам. Покорив одну, сразу начинает скучать и мечтать о новых впечатлениях и новых задачах. Но выяснять, так ли оно на самом деле, не имело смысла. Ведь ей никогда не придется вступать в серьезные отношения с непредсказуемым героем. Во-первых, она закрыта для мужчин до тех пор, пока не разберется с собственной жизнью, а во-вторых, Вон сам признал существование проблемы в личной сфере. А ее эти проблемы никак не касаются.

– А как обстоят дела у тебя? – Себастьян поднял бокал.

– Никак. В моей жизни мужчин не существует.

Он удивленно поднял брови:

– Разве мы говорим не о работе? Я, во всяком случае, имел в виду именно профессию.