Текст книги "Рождество Одной Принцессы (СИ)"

Автор книги: Рэй Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== В домике в лесу ==========

Развернув лист бумаги, Аоко замерла и не смогла выдавить ни слова. Проблем с выражением своих чувств у неё не было (как они могут быть после нескольких лет обучения?), но тёплый, скромно обставленный домик у речки на природе совсем не вдохновлял, как и будущие лица подруг, когда они прочтут это. Она понимала, что девочки всё равно сделают всё, чтобы помочь ей, ведь они настоящие друзья, но…

Девушка немного завидовала другим принцессам, своим лучшим подружкам, неродным сёстрам. Они влюбились в прекрасных принцев, а она сидит в домике у речки на другом конце королевства и переживает, что скажет отец, ожидающий письма в тронном зале.

С чего ей начать?

Может, с самого–самого начала?

Принцесса Аоко родилась в не самой любящей, но и не в ужасной семье. Может король–отец был не многословен и не умел говорить слова любви, но, в глубине души, дорожил дочерью. А добрая и наивная весёлая принцесса обожала папу за них двоих.

Аоко закрыла глаза и представила лицо отца: его странную причёску на самой верхушке головы, похожую на скошенную лужайку, неровные усы, которые сильно тёрлись о кожу, стоило ему по–отечески поцеловать дочь в лоб и глуповатую, но вечно серьёзную походку. Даже сейчас она помнит всё, а ведь домик у речки на другом конце королевства. Что же он ей скажет?

Мать Аоко отошла в мир иной, когда принцессе исполнилось три года. Отец любил дочь, но хотел наследника, мальчика, которого они потеряли вместе с матерью во время родов. Король слишком любил королеву, потому, скинув траур через полгода, полностью посвятил себя заботе о королевстве.

Свою мать Аоко не помнила. Она припоминала каштановые и непослушные волосы как у неё, и тоненький, соловьиный голос, но не лицо или пышное платье. И сильно жалела о так и не рождённом брате, который мог бы стать её первым другом.

Ох, да, её первый друг. Точнее, жених.

Принц Сагуру. Их познакомили в возрасте четырёх лет, но заведомо напомнили подружиться. Естественно, юные, но всё же королевские особы знали, как это бывает, потому понимали цель родителей. Впрочем, Аоко начиталась кучи добрых книжек о принцах и принцессах. Может, милый и умный мальчик–блондин – её судьба?

Сагуру с детства был вежлив и обходителен, а вырос в настоящего джентльмена, к тому же был из очень дальнего и благородного королевства. Но это лишь добавляло ему приторности, вместе с его смазливым лицом: глаза бегали, губы по этикету целовали руки и раздражающий вечно официальный тон, да наряд. Это выглядело так отвратительно, что иногда принцесса напрочь отказывалась принимать жениха в гости и по часу жаловалась на его визит давним подругам.

Аоко познакомилась со своими вечными подругами в пять лет и так же официально, как и с женихом. Принцессы соседних королевств – важные персоны, с которыми нужно сохранять контакты. Да и самой Аоко девочки показались более приятными, чем Сагуру.

Она обожает каждую. Идеальная и женственная принцесса Ран, которая может стать и доброй королевой, и превосходной женой, и боевой подругой – простая и милая. Честная принцесса Соноко, которая любит шутить, хвастаться своим богатством и туалетом, но горой стоит за друзей – на её поддержку всегда можно положиться. И весёлая принцесса Казуха, которую ничем нельзя расстроить и та, что тоже может помочь мужу в бою, ровно как и позаботиться о доме – немного мечтательная, но всегда придёт на помощь. Все они – замечательные по–своему, и каждая из них – дорогой сердцу друг, которого никто не заменит. Любое их общее воспоминание вызывало радостный трепет в сердце.

«Девочки, помните»

Двадцать пятое декабря. Рождество. Десять лет назад.

Она могла пройти мимо, могла просто пройти мимо, отпраздновать Рождество с отцом, вырасти, выйти замуж за принца и попасть в обычную сказку обычной принцессы! Но, нет, она подошла, поинтересовалась и повернула свою историю в совсем другое русло. Таких книжек она никогда не читала.

Пора начинать настоящий рассказ, да простит её отец.

Ей было всего восемь лет, но Аоко хорошо помнит эту снежную бурю и пустой рынок. Она возвращалась из замка принцессы Казухи после небольшой секретной вечеринки. На улице никого не было, несмотря на ещё вечернее время, все разошлись по домам. А девочка не боялась, ведь была любопытной, смелой, уверенной и училась драться вместе с двумя подружками. Такой рынок её даже привлекал, а снег в лицо добавлял сказочности этому месту. И не забыты тёплые варежки, которые не дали бы рукам замёрзнуть, как запасные в кармане, на всякий случай.

Когда Аоко почти выходила с рынка, её взгляд скользнул по большому вороху коробок, состроенному в некий круг. Последний раз она помнила, что коробки стояли в ряд между прилавками, но вокруг чего–то? Или кого–то?

За одной низкой слабо различалась неопрятная каштановая шевелюра. Почти не видно, будто там сидит маленький ребёнок её роста. Один? На рынке? В каких–то коробках, а не дома? Аоко не могла этого допустить, сегодня же двадцать пятое декабря, Рождество! Все должны сидеть дома и получать подарки от Санты! И добрая девочка подбежала к коробкам, залезла на самую крепкую и заглянула вниз.

Внутри спрятался маленький мальчик её роста и, примерно, её возраста. На нём старое, изъеденное молью пальто и грязные зимние ботинки с двумя большими дырками, из–под которых выглядывали ещё более дырявые шерстяные носки. Перчаток у него тоже не было, как и чего–то, что могло согреть его, он просто сидел в коробках и пытался не замёрзнуть: дул на руки и просто на тело, но никакого результата. Это заставило сердце Аоко сжаться, потому она попыталась наклониться чуть ближе.

И тут мальчик поднял на неё свои красивые голубые глаза. Взгляд был безразличным и, кажется, бездомный пацан узнал известную гостью. Тогда его взгляд стал неприятным и то ли завистливым, то ли полным ненависти. А потом снова наклонился вниз, игнорируя девочку.

Аоко должна была оскорбиться ужасным отношением, но как ещё бездомный ребёнок мог относиться к богатой принцессе, родившейся на всём готовеньком? Доброй девочке искренне хотелось достать второе пальто, ещё одни ботинки, носки, сводить его в замок, попросить у отца еды и свободную комнату, которых у них полно, но король молчалив, а слуги слишком консервативны и «зажрались». Многие из них были такими же, пока королева не прикрыла их. Где же она сейчас?

Но ведь сегодня – Рождество, и у Аоко было кое–что – её запасные перчатки. Фиолетовые, не очень женственные (удачно), но очень тёплые. «Да, верно!» – подумала она и потянулась к карману. Он зашуршал, привлекая внимание мальчика.

– Счастливого Рождества! – состроив самую широкую улыбку, девочка вытянула руку с шерстяными изделиями. И, даже после кучи книг о добрых принцессах, помогающих бедным, она никогда не забудет это лицо.

Его брови поднялись ужасно высоко, голубые глаза долго смотрели на руку с перчатками, а потом поднялись к глазам девочки. Рот раскрылся на немного, но потом всё шире и шире, пока под глазами не сформировались небольшие слёзы, похожие на льдинки, в то время как на щеках проявился далеко не морозный румянец.

Мальчик поднял обе ладошки и взялся за протянутую ему руку. Он не решался взять подарок, потому Аоко постаралась улыбнуться шире, будто произнося «ну же, это тебе». И незнакомец неловко принял варежки и медленно надел на руки. Сразу тепло не становится, но потом руки обязательно согреваются.

Вдруг мальчик снял одну варежку и засунул руку в один карман, а потом эту же руку в другой. Его глаза расширились, когда он что–то там нащупал и вытащил, а потом он с грустно–разочарованной улыбкой протянул Аоко пуговицу.

– Счастливого… Рождества!

Аоко обожала пуговицы. Она коллекционировала их и прекрасно помнит, как обрадовалась. Такой красивой у неё ещё не было, она всегда перешивала её на новые зимние пальто. Даже сейчас её голова повернулась к её новому, любимому, синему, где эта самая пуговица бережно пришита на самую верхнюю застёжку. Эта была большая белоснежная снежинка вычурной формы с кружком посередине, отливающая на сияющем солнце. Сколько же отцу стоило достать ещё четыре таких же для неё? Сменилось три мастера, но лишь лучший из них смог воспроизвести рисунок в точности, как дорогой принцессе оригинал.

– Какая красивая, спасибо! – Аоко просияла и, не колеблясь, взяла подарок. Мальчик удивился ещё больше, но, вдруг, искренне улыбнулся и медленно кивнул, надевая ранее снятую перчатку на руку. Потом он очень весёлым голосом «вечного озорника» спросил:

– А ты тут часто ходишь?

– Да, Аоко по этой дороге возвращается в замок! А ты тут… живёшь?

– Нет, но я прихожу на Рождество! – его яркая и лучезарная улыбка ослепляла не меньше, чем у принцев из книг. А самое главное она вовсе не была приторной и искусственной, как у принца Сагуру. Это было выражение искренней радости, – Принцесса, а ты будешь тут на следующее Рождество? Приходи, я найду что–нибудь лучше пуговицы!

– Спасибо, но Аоко нравится и пуговица! – девочка сложила подарок в карман, – Вечером здесь?

– В следующий раз приду днём!

– А как тебя зовут? – мальчик неожиданно смутился. Он посмотрел в пол, а потом улыбнулся… искусственно, как Аоко не любила, к тому же вымучено.

– Папа запрещает мне называть своё имя. Называй меня… Кид, – принцесса удивилась, но мальчик ей понравился.

– Хорошо, Кид, а кто твой папа? – безразличный взгляд, что вовсе не красит детское лицо, не изменился.

– Папа запрещает мне говорить о себе. Но он хороший, правда!

– Верю! Ладно, э, только на следующее Рождество здесь будешь? Меня папа ждёт! – Кид слабо кивнул.

– Да, я приеду на Рождество, увидимся! Спасибо тебе!

Аоко в последний раз улыбнулась и одним прыжком назад слезла с коробки, а потом побежала к воротам рынка. И всё это время чувствовала внимательный, но подобревший взгляд в спину.

Это было очень милое воспоминание для девочки, но, честно, она сомневалась, что встретит этого мальчика снова. Как не грустно, многие бедные дети просто не выживали в возрасте от младенчества до десяти лет, что уж говорить о бездомных. Но бездомный ли он, вроде есть отец? А мать? Она же не спросила! Но куда уже, разговор закончен, а раз уж всё, то поскорее в замок. Нянечка будет зла, очень зла!

Аоко пыталась вспомнить тучную женщину с кучей украшений на всех возможных местах, но мысли возвращались к неопрятной каштановой причёске и внимательным голубым глазам. Любое воспоминание рисовало его лицо в её голове в точности и долго отказывалось размывать хотя бы сантиметр «живой картины».

Но нужно было писать дальше и рассказать всё, а, чтобы не сбиться, Аоко решила вспоминать свою жизнь, как она есть.

Отец промолчал о её опоздании, зато слуги долго кричали о потерянных варежках. Аоко не решалась рассказать о новом друге никому, потому терпеливо выслушала одинаковые нотации и села за рождественский стол, перекинувшись с отцом парой фраз. А на Рождество она загадала вновь встретиться с загадочным мальчиком. И в следующий раз решилась подарить ему зимний наряд, чтобы не замёрз! И надо бы бутербродов принести, он вообще ест?!

А новый, девятый год стал одним из самых приятных в её жизни. Она побывала с отцом на трёх ярмарках (по его делам), на одну из которых приехали её подруги. Омрачала всё только ссора её папы с папой Ран, но вкусные сладости, быструю карусель и звонкий смех девочка запомнит надолго.

А ещё они все побывали в книжном магазине, где читали разные сказки и делились историями о принцах и принцессах. Аоко старалась участвовать, но отчего–то тема улетала от неё всё дальше и дальше. Но одно она точно запомнила – в следующем году прибудут три принца из других королевств посмотреть на невест. Девочки понимали, что это потенциальные женихи и искренне надеялись, что кто–то из них встретит свою судьбу, поддерживая друг друга. А для той, кому не достанется симпатичного мальчика, сговорились приготовить её любимый торт.

Аоко облизнула губы. Одно слово «торт» вызывает слюнки.

Но главное событие в году – двадцать пятое декабря. Ещё одно незабываемое Рождество, но, к сожалению, уже в грустном смысле.

Аоко помнит, как пришла на вновь пустынный рынок, рано убежав из гостей. Даже днём там ни души. Девочка улыбнулась и побежала к знакомым коробкам, но их на месте не оказалось, зато за широким деревом в другом конце рынка можно было различить фигуру мальчика, что сидел на снегу, прижав к лицу коленки. С ним ничего не было, кроме того же самого дырявого пальто, ботинок и подаренных ему варежек, всё ещё чистых, как и год назад. «Будто он их не носит совсем!» – разозлилась принцесса: «Зря, что ли, подарила?!»

– Эй, ты, – мальчик поднял взгляд и встал сам, а претензии девочки застряли в горле.

Кид плакал. И вовсе не маленькими льдинками, а водопадами, как вдруг снова сел на снег, прижав к лицу колени, и слабо захныкал.

Тогда Аоко не поняла, но позже до неё дошло – он не хотел плакать в подаренные ей варежки, не хотел портить их. Но тогда ей было не до этого.

Девочка положила руку на его плечо и немного приобняла мальчика, уложив большую сумку с подарками рядом с собой. Сейчас ему нужно было тепло и комфорт вовсе не в физическом смысле. Пусть он сначала успокоится, а подарки уже потом.

– Папа, – вдруг шепнул её друг, – Папа ушёл… навсегда.

Аоко замерла и вспомнила: через месяц после смерти матери её отец тяжело заболел и долго, не двигаясь, лежал в кровати. Все пророчили смерть, наблюдая, как его лицо принимает белый оттенок. Он бледнел и чах прямо перед ней, а когда он кашлял, Аоко, как и мальчик, прятала лицо в колени. Этот глубокий и раздражающе громкий кашель вырвался из горла и выходил на платок, который быстро становился мокрым и заменялся. Каждый раз Аоко боялась, что потом он закашляет кровью, как в одной ужасной сказке.

Но через два месяца её отец поборол болезнь. Девочка сходила с ума от счастья и хвасталась всем подданным, какой её папа молодец. Это было первое чудо, заставившее её поверить в настоящую магию!

Но… у Кида всё было не так. Его отец не смог побороть смерть; Аоко не знала что сказать. Она крепче обняла мальчика, а потом на рефлексах взяла сумку и показала ему содержимое.

– Это ничего не исправит, но… Счастливого Рождества! Будешь кушать? – она постаралась улыбнуться, но сама чувствовала, что у неё ничего не вышло. А мальчик обнял подарок и заплакал ещё громче, получив из рук подруги пару бутербродов. Он откусил кусочек и посмотрел на принцессу.

– Я… ничего не смог взять. Мама хочет переехать, – тут принцесса испугалась. Навсегда? Она не увидит нового друга на следующее Рождество? – на другую улицу. Оттуда сюда очень страшный путь, полный бешеных собак. А другой путь через речку, а в речке – рыбы!

– Рыбы? – Кид кивнул, задрожав, – Рыбы вкусные.

– Рыбы страшные! – Аоко скромно хохотнула.

– Боишься рыб?

– Да, они отвратительны! – стараясь не засмеяться, девочка прикрыла рот руками, но мальчик, доев бутерброд, сам смог слабо улыбнуться и обернулся куда–то за дерево, взявшись за что–то в снегу. Он долго рвал что–то руками, потом изменился в лице на неловкое удивление хулигана, когда план побега не удался, и снова что–то оторвал. А потом резко повернулся, – Счастливого Рождества!

В его руках был белый цветок на толстом, буром стебле. Аоко помнила, что он назывался «Морозником» и мог вырасти зимой прямо на улице. И девочка обожала цветы, не меньше пуговиц. Приняв вырванный, она подошла туда, откуда мальчик взял подарок, и так же сильно вырвала ещё один, только уже не отдирала корень, а закинула всё во вторую сумку.

– Может, попросишь маму проводить тебя? Я бы с ней встретилась.

– Не думаю, что она поверит в то, что я видел принцессу, – принцесса засмеялась и присела рядом.

– Расскажи о маме. У меня вот нет мамы, мне интересно.

Кид смутился, но кашлянул и взял себя в руки. Он заговорил:

– Она весёлая, любит шутить, но она строгая. Очень строгая, – мальчик улыбнулся ещё шире, а в его голосе появился тот самый озорной тон, – Знаешь, ты мне нравишься. Ты девочка, но с тобой можно по–дружески разговаривать. Все другие девочки обожают формальности, а ты классная!

– Правда? Я ненавижу формальности. И мои подруги тоже их не любят. Ну, может Соноко, – но таинственный друг про подруг не слушал. Он вновь громко сказал:

– Вот видишь? Ты классная! – его весёлая улыбка заставляла щёки алеть лучше любого сильного мороза. Принцесса всё равно готова была просидеть здесь час, но мальчик встал и отбежал метр вперёд от дерева, – Принцесса, я рад был бы остаться, но мама просит меня вернуться рано. Огромное тебе спасибо. Я обязательно приду к тебе в следующем году, обещаю!

А дальше лишь спина пальто, полного заплаток, и знакомая ей чёрная сумка удалялись куда–то вдаль, пока девочка сжимала в руке подаренный ей морозник.

«Такой странный ребёнок, от печали до улыбки!» – тогда подумала Аоко, разворачиваясь к замку. Ей хотелось рассказать всем о друге, но дома слуги обсуждали договор с соседним королевством, да и вряд ли бы кто–то послушал. Даже подругам говорить не решалась, раздумывала.

И на Рождество, как всегда пожелала новой, более долгой встречи, посадив оторванный с корнем цветок в садик внутри замка.

Десятый год Аоко помнит очень хорошо. Очередная ярмарка с подругами, красивое колье с сапфиром на день рождения и обещанный визит принцев в её замке. Все подруги сразу выстроились в ряд, обсуждая всё, что знали о десятилетних мальчиках, что вот–вот появятся в тронном зале, а потом потеряли дар речи, заметив троих действительно прекрасных юных принцев.

Больше всего в память принцессы врезался принц Шиничи. Она чуть не признала в нём её друга с рынка, они были как две капли воды похожи, но рядом с мальчиком стоял его живой отец, да и такое точно бывает только в книжках. Но этот принц взаправду приглянулся ей больше всех: в его глазах она увидела искренность, настоящую вежливость, непритворную доброту, внимательность, но при этом спокойствие и собранность – в одном лишь взгляде! Однако главной причиной стало то, что его официально называли умнейшим принцем на всей планете. А Аоко ценила ум до крайней степени фанатизма. Неужто перед ней стоит настоящий идеал?!

Но так же быстро, благодаря своей смышлености, проследила за его взглядом – он остановился на принцессе Ран. Конечно, принц, который показался ей идеальным, заслуживал идеальной принцессы. И Аоко была не против: её смущённая новым знакомством подруга тоже заслуживала лишь идеального супруга. Пара сложилась моментально, а крики повздоривших родителей остались на заднем фоне.

Вторым она запомнила смуглого принца, которого назвали смелейшим на всей планете – принца Хейджи. Он тоже был умным, но немного уступал давнему другу Шиничи, зато отличался активным и неудержимым характером. Такое тоже во вкусе Аоко, и она вежливо представилась немного безучастному мальчику, что явно не был рад аудиенции.

Но, когда Аоко хотела подойти ближе, её опередила принцесса Казуха и закричала на мальчика за криво надетый кепи, как и вообще за то, что он надел головной убор на важную встречу. Принц возмутился, девочка в ответку, потом снова он – опять увели из–под носа.

Третьим был принц…

Имя вспоминалось долго, ведь его часто никто не видел. Он любил драться, потому ходил в военные и прочие походы, часто пропадал… Ах, да!

Третьим был принц Макото. Смуглая, как и у Хейджи кожа, статус «сильнейшего принца на всей планете» и немного неловкий, но честный и добрый характер. Сразу видно, что особо весёлым или умным он не был, потому Аоко самолично уступила последней подруге – принцессе Соноко. Та и так была влюбчивой, а смуглые и сильные – по её части. Да и парень выглядел влюблённым, разглядывая светлые волосы и приятное лицо её высочества.

Да, было очень жалко, что не досталось жениха, зато достанется вкусный шоколадный торт с пломбиром!

Аоко снова облизнулась. «Любимый торт» звучит вдвойне вкусно, чем просто «торт». Но нужно ждать: мороженное и пласты бисквита будут готовы с минуты на минуту, но сколько потом готовить саму вкусность? Аоко очень хотелось спуститься и посмотреть, как там дела на кухне, но тишина подтверждала ожидание продуктов, и лучше поторопиться с письмом для подруг и отца.

Где она остановилась… ах, да, десятое Рождество.

Тогда она пришла на рынок в три часа со стороны замка, потому что в этот раз не гостила у подруг. Не было и снега, зима вообще выдалась тёплой, будто поздняя осень; Рождество казалось далёким и недостижимым. Было непривычно не хрустеть ботинками по глубокому снегу, но таким выдался тот день, так выглядел тот рынок.

В тот раз Аоко обыскала и дерево, и вернувшиеся коробки и каждый прилавок, и даже пробралась внутрь магазинчиков через окна, но мальчика нигде не было. Девочка в ужасе опустилась на грязный пол, готовая расплакаться: «А если его загрызли те самые собаки?». Страшно, больно, грустно, но нужно было знать наверняка. Смелая принцесса взяла себя в руки и поднялась. Она не знала, где точно живёт друг, но знала, где ошивается орава псов рядом с бедным районом.

Деревянные дома и куча ужасно одетых, где девочка в лёгком, но богатом пальто привлекала кучу внимания, как уличной шпаны, так и взрослых мужчин и женщин. Кажется, уличные собаки спрятались, что затрудняло поиски, но, вдруг, вдалеке показалась знакомая спина рядом с двумя женщинами. Обе из них имели странно алые волосы и были похожи, скорее, как клоны, чем сёстры–близнецы. Их разделяли лишь причёски: у одной – длинная до пояса, а у другой – короткая вокруг головы.

– Мама, я в порядке, – одетый в подаренный принцессой наряд, несмотря на тёплую погоду, Кид обратился ко второй девушке, храбро улыбаясь и удивительно спокойно двигая перебинтованной рукой. Самое страшное, что рукав пальто не был задран после получения раны, а до неё. Мальчик не хотел повредить ни части подаренного ему наряда, даже в ущерб себе.

– ИДИОТА КУСОК, А НУ ИДИ СЮДА!!! – женщины удивлённо обернулись, как и мальчик. Девочка едва не налетела на него, но вовремя притормозила и схватила друза за здоровую руку, – Пальто толстое, оно бы тебя защитило!

– Я, – мальчик замер, посмотрев на маму, её подругу и невольных прохожих, – Я хотел победить их сам…

– Тебе десять лет! Тренируйся дома и не переоценивай силы! Я куплю тебе новый костюм! Деньги мне не важны! – Аоко старалась улыбаться, но она чувствовала, как её лицо меняется от волнения.

Вдруг длинноволосая незнакомка схватила девочку за правое запястье и сжала в руке. Её лицо внимательно изучало девочку, как шпион следит за поставленным ему лицом, только вот руки у таких людей никогда не жгут запястья. А так и было: её запястье засияло, ощутимо загорелось, но ожогов девочка не получила, ровно как и не увидела огня. И женщина–мучительница быстро встрепенулась и отпустила руку принцессы, прежде чем… упасть на колени.

Она склонилась, как слуга, что пришла с прошением. А за ней упала и мать Кида, успев пролить несколько слёз. Прохожие остались на месте, но в упор уставились на девочку, а мальчик отвернулся и прикрылся шарфом.

Конечно, тогда Аоко ничего не поняла, ровно, как и не понимает сейчас. Что она такого…

– ААА! – неожиданно, на бумагу обрушилась небольшая кривая клякса чуть поодаль от слов, а Аоко слетела со стула. Откинувшись назад, она зажмурилась от громкого грохота снизу, но зато поняла, что торт уже в процессе. Правда, немного переживала, сколько посуды останется на кухне от такой оригинальной готовки.

Нет, это потом. Нужно ещё раз вернуться в прошлое.

Она помнит, как мать Кида встала и сняла с шеи длинное ожерелье. Для Аоко – велико, но украшение всё равно повесили ей на шею. Вдруг, ниточка сама собой уменьшилась, и подошла по размеру. А на ней висел красивый синий камень.

Принцесса помнит, как в тот же момент мальчик впервые сам обнял её и широко–широко улыбнулся ей, проговорив знакомое:

– Спасибо тебе! – на это девочка улыбнулась, но тут же возмутилась.

– Не будь таким грустным, веселись! Я не люблю выпендрёжников, я люблю весёлых и умных! – и принцесса вложила в руку мальчика его подарок, новейшее изобретение – карманные часы, – Счастливого Рождества!

Тот посмотрел на неё и снова зашарился по карманам, как и две женщины рядом, но Аоко замотала головой.

– Вы уже подарили мне прекрасный камень. Мне кажется, он так красив, что обязан считаться бесценным. Так что прошу, не надо мне подарков – я вряд ли верну вам долг за эту красоту!

Вдруг раздался давно знакомый девочке «курлык». Трое голубей, один из которых нёс небольшую записку, а другие летели за ним, изучая маршрут, зависли около лица принцессы. Она взяла письмо и быстро пробежалась по тексту.

– О, нет, меня срочно вызывает папа! Я так хотела остаться подольше! – девочка улыбнулась, – Можно я приду сюда в следующий раз? Хочу поговорить с вами! До встречи!

И убежала, пару раз обернувшись назад. Мать и волшебница махали ей в след, как и Кид, сиявший счастливой улыбкой. И Аоко очень хотела увидеть это снова, что и загадала в зимний праздник, наблюдая, как подаренный ей камень отливает красным в лунном свете.

Та улыбка врезалась ей в память: добрая, честная и радостная. Та, которую не забыть никогда. Она стал любимым воспоминанием, которое…

Где–то снизу, на кухне, судя по звуку, трагически погибла тарелка, и раздалось протяжное:

– Прости!

– Аккуратней! – злостно выкрикнула девушка и вернулась к бумаге. Она напряжённо попыталась вспомнить одиннадцатый год. А, точно!

Это был год, когда она ни разу не видела подруг. Первые полгода они гостили в королевстве принца Сагуру, вторые – посещали женихов. Но девочки списывались голубиной почтой, к тому же время Аоко потратила с пользой: подучилась готовить и съездила в новое для неё место – цирк.

Весёлые клоуны, добрые жонглёры, гибкие акробаты – все в цирке очаровашки, от мима до укротителя животных. Но больше всего в память врезался фокусник. Этот мужчина в белом мог сделать всё, будто настоящий маг, при этом им не являясь. Он превращал свечу в цветок, мог исчезнуть и появиться на потолке, угадать, какую карту достал случайный зритель из зала – всё это поразило принцессу до глубины души. По приезду домой, она тут же потребовала в следующем году личного фокусника, готового обучить этому ремеслу, а пока взялась за пряжу и спицы.

Первым делом она нарисовала портрет, где представила Кида взрослым и примерила на него белый наряд циркового артиста. И, может, вышло не идеально, но достаточно, чтобы связать короткий мужской шарф. Правда, вышло так, что она перепутала стороны, и рисунок оказался на тыльной стороне.

– Хотя, может так и лучше, – тихо шепнула девушка, взяв тот самый шарф в руки. Рисунок вышел ровнее бумажного, но как бы это смотрелось спереди? – Одиннадцатое Рождество…

Тогда она, на всякий случай, прошлась по рынку и нашла Кида там. Он был удивительно счастливым, типичным озорным мальчишкой с улицы и носил немного старое, но целое пальто. Когда девочка подбежала, он предложил ей забраться внутрь одного из магазинов, чтобы избежать высоких сугробов. Так и сделали, забравшись внутрь и громко рассмеявшись. Такой друг ей нравился ещё сильнее!

Вдруг мальчик поднял руку и повертел кистью прямо перед подругой, как вдруг в руке появилась белая роза, прямо из воздуха. Сначала принцесса широко раскрыла рот, подозревая, что это магия, но вдруг вспомнила.

– Это был фокус?

– Папа учил, – сейчас воспоминания перестали быть болезненными, что радовало. А фокус и правда милый, как и прекрасный цветок, – Счастливого Рождества!

– Спасибо! – раскрыв сумку, Аоко вытащила свой подарок, шарф и протянула другу, – Там рисунок на тыльной стороне, я всё перепутала… Видела в цирке одного фокусника, потому нарисовала тебя в его костюме. Счастливого Рождества!

Кид восхищённо посмотрел на творение девочки и надолго замер. Пришлось долгое время шатать его, прежде чем мальчик вспомнил о разговоре.

Беседа зашла о фокусниках и, когда принцесса упомянула, что просила отца привести ей фокусника в замок, её друг рассказал о старом, но умелом фокуснике по имени Джи. Он добавил его адрес и то, что знал его. И девочка кивнула, обещая найти именно этого человека, а потом спросила:

– Хочешь встретиться с ним? – и получила ту самую искреннюю улыбку в ответ.

– Конечно!Потом они просидели час в тепле, болтая ни о чём и обо всём. Аоко угадывала, какие блюда любит Кид, а тот пытался угадать, сколько в её замке слуг. Они обсудили её отца, своих матерей, её подруг, женихов её подруг – что можно было, выдали и обсмеяли.

– Спасибо тебе. Ты классный! – принцесса не удержалась. Она не могла этого не сказать, ведь это чистейшая правда, и, тем более, это стоило того – красные щёчки у мальчика появились точно не от мороза.– Да, спасибо. Это же я!

– Ооо, когда это зажатый мальчик стал таким самовлюблённым?

– Я никогда не был зажатым!

– Был!

– Нет!

Обычный детский спор в стиле «это он виноват», «нет, она», «нет, он» – нужно признать, часто бывает и у взрослых, не говоря о детях. Такое нужно вспоминать с улыбкой и смеяться не над собой или спорщиком, а над темой и глупостью спора. Так к этому относилась и Аоко.

И в далёком детстве, в одиннадцать лет загадала, чтобы им всегда было так же весело!

Двенадцатый год запомнился визитами в королевства знакомых принцев. И впечатлительной принцессе запомнилось каждое. Например, королевство Сагуру выполнено в самом классическом стиле книжных королевств, но это придавало ему очарования, которого не было у наследного принца. Но лично Аоко не сильно прониклась королевством, а вот Шиничи был готов остаться тут надолго.

Королевство Макото было полно военной техники, всё же воинственная страна. Тут дети услышали много пугающих, но правдивых и интересных историй, а так же поняли принцип работы многих новый военных разработок. Мальчикам даже предложили примерить мини военную форму, которую дарят сыновьям полковников и генералов, и им она пошла! Правда, было бы ещё интересней, если бы Аоко увидела и Кида в форме. Но его здесь нет.

Королевство Хейджи больше всего нравилось Казухе и самому Хейджи, остальным хватило одной прогулки по городу. Зато наблюдать, как смешливая пара без конца нахваливала каждое здание, местное блюдо и памятник заменяло остаток веселья. И приключение по необычному восточному замку тоже вышло приятным и познавательным от начала и до конца.

А королевство Шиничи вышло максимально европейски–оригинальным; каждая улочка становилась открытием. Умный и эрудированный принц рассказывал о домиках, памятниках и достопримечательностях, а девочки с отрытыми ртами удивлялись и задавали вопрос за вопросом, пытаясь заразиться таким же гениальным умом. Но Соноко это быстро надоело, а Казуху отвлекал смелый принц, который бесконечно и максимально глупо пытался доказать, что он умнее своего лучшего друга. Да и невеста наследного принца этого королевства тоже слабо слушала, что говорит её жених, а, скорее, внимала тому, как он говорит. И лишь Аоко хотела быть такой же умной, и такого же мужа в придачу.