Текст книги "Утерянные сутры Иисуса: Как была открыта древняя мудрость сианьских монахов"

Автор книги: Рэй Ригерт

Соавторы: Томас Мур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

На девятый год правления Чжэнь Юаня (635 г.) Алебен прибыл в Чанъань (Сиань). Император послал своего министра Сюань–линя вместе с дворцовыми стражами к западным окраинам страны, чтобы они сопроводили Алебена к императорскому дворцу.

Переводчики работали в императорской библиотеке; император занимался изучением перевода в своих личных покоях. Ознакомившись с Истинным Учением, он издал следующий указ с повелением распространить его по всей стране.

Осенью двенадцатого года правления Чжэнь Юаня в седьмой месяц лунного календаря император объявил народу указ, который гласил:

«Нет одного имени для Пути.

Мудрость не приходит только в одном виде.

Это Учение относится ко всем и может быть принято везде.

Мудрец великих добродетелей Алебен принес это Учение из далекого царства Кин и предложил его нашему вниманию здесь, в столице империи.

Мы изучили эти писания и нашли их принадлежащими иному миру, глубокими и полными тайны.

Мы нашли их слова ясными и правдивыми.

Мы размышляли над тем, как возникла и развивалась традиция, давшая начало этому Учению.

Это Учение спасет все живые создания и принесет пользу людям, и будет правильно и разумно, если оно распространится везде в мире».

После указа императора в столице был построен большой монастырь, в котором разрешено было жить двадцати одному монаху Светоносной веры.

Колесница императора Тай–цзуна продвинулась на запад, династия Тан процветала, а Светоносная вера распространилась далее на восток.

Придворным художникам было велено написать портрет императора на стене монастыря. Присутствие богоподобного правителя ярко сияло всеми красками ревнителям Светоносной веры. Этот добрый символ только усиливал ее блеск и даровал благорасположение императора.

Как говорится в иллюстрированных письменных документах Западных областей и в исторических табличках династий Хань и Вэй: «Коралловое море течет из южной части царства Кин; Горы Сокровищ лежат на севере. На западе находится страна бессмертных с долиной цветов, а на востоке она соприкасается с царством сильных ветров и пересохших рек. В этой стране изготовляют яркие, как огонь, ткани для одежд, благовония, врачующие душу, жемчуг, сияющий, как полная луна, и нефритовые кольца, сверкающие в ночи. Здесь нет воров, и каждый наслаждается благоденствием и покоем. Здесь только одна Светоносная религия, и правят страной только добродетельные правители. Страна велика, культура богата, и народ процветает».

Император Гао–цзун (650–683 гг.), уважая традицию своего предшественника, строил храмы Светоносной религии в каждой провинции и распространял ее влияние. Он оказал почести Алебену, объявив его «великим Владыкой Дхармы». Светоносная вера распространилась по всем десяти провинциям, империя процветала, и везде воцарился мир. В ста городах были построены храмы, и несчетное число людей исполнилось благодати новой веры.

Дальнейший отчет об исторических событиях, записанный на «Сутре–памятнике», становится неясным и запутанным. Там говорится, что в последующие годы Светоносная религия подверглась «пересудам» и «злостной хуле». Современные историки согласны с тем, что к 695 г., всего через шестьдесят лет после прибытия сианьских монахов, в Китае начались гонения на христиан. При консервативном даосизме и господстве конфуцианских чиновников нападкам подверглись также и буддисты. В 845 г. правители Китая приказали разрушить тысячи буддийских храмов и повелели «трем тысячам монахов Светоносной религии вернуться к мирской жизни, дабы они не портили обычаев Китая». По свидетельству очевидца, к началу следующего столетия христианство в Китае «исчезло». Мусульмане подчинили своему влиянию большие участки Великого шелкового пути, а в 1006 г. захватили Хотан, буддийский город–государство, который был союзником Дуньхуана. Историки предполагают, что из–за существовавшей тогда угрозы границам Китая и упадка религиозной веротерпимости приблизительно в это время буддийские монахи (а возможно, и более поздние последователи Алебена) тайно укрыли свитки и другие священные тексты в одном из новых помещений пещерного Города тысячи будд.

АРХЕОЛОГИ И МОНАХ

В нашем рассказе появляется сэр Аурел Стейн. На протяжении всего XIX в. Центральная Азия была ареной так называемой «Большой Игры» – борьбы за влияние и контроль между Британией и Россией на громадной территории от сибирских равнин до горных перевалов в Гималаях. К началу XX в. военное противостояние и интриги изменили свой характер и переросли в некое интеллектуальное соревнование, своеобразную международную гонку за «исторический приз» – кто первый заново откроет древние города, стоявшие на Великом шелковом пути. Археологи из Франции, Германии, России и других мировых держав вели широкие раскопки на территории всего региона в поисках остатков древней материальной культуры и искусства, которые затем отправлялись в европейские музеи. Самую большую известность среди этих ученых приобрел британский археолог Аурел Стейн.

Стейн родился в 1862 г. в Будапеште. Его родители были венгерскими евреями, однако Аурел получил христианское воспитание и впоследствии стал гражданином Британии. Он был небольшого роста, чуть более пяти футов, с крепким подбородком, широкими скулами и проницательным взглядом и, несмотря на хрупкое телосложение, обладал сильным характером; к тому же он был убежденным холостяком. В Британии и Германии он изучал санскрит и персидский язык. В возрасте двадцати одного года он получил степень доктора философии, а позднее стал работать в английской администрации в Индии. За свои открытия он был удостоен почетных степеней Оксфордского и Кембриджского университетов, а также посвящен в рыцари. Для людей своего поколения на Западе он воплотил в своей личности «удивительное сочетание ученого, путешественника, археолога и географа». В Китае же он имел репутацию одного из самых гнусных «иноземных дьяволов».

В конце XIX в. Китай уже не являлся великой империей и был разделен на сферы влияния между европейскими державами и Японией. Соединенные Штаты объявили политику открытых дверей и потребовали равных возможностей для всех стран в торговле с Китаем. В 1911 г. Китай захлестнула революция, через год император отрекся от престола, а немощная, ослабленная страна превратилась в республику, которую раздирали внутренние противоречия.

На фоне таких событий сначала в 1900‑м, а затем в 1907 г. Стейн отправился с экспедициями в Китайский Туркестан, намереваясь осуществить «систематические исследования и съемку местности вдоль Великого шелкового пути». Он знал, что охотники за сокровищами слепо натыкаются на древности, не зная им цены, и надеялся, что тщательный поиск даст богатый улов для Британского музея. Вместе со своей собакой терьером Дэшем, которого он взял в экспедицию 1907 г., честолюбивый Стейн обнаружил в куче мусора военно–исторические свидетельства и документы III в. н. э. Позднее ему удалось вывезти из страны эти редкие документы, и это вызвало большую ярость китайского правительства. К марту он, прослышав о чудесах пещерных храмов, был готов заняться Дунь–хуаном.

Преодолев снежный буран и прибыв на место, Стейн узнал от торговца из Урумчи удивительную историю о том, как Ван обнаружил целую гору древних рукописей. Монах оказался для британца крепким орешком. Поначалу он даже отказывался признать, что нашел документы, а затем решил не показывать их Стейну.

Сэр Лурел Стейн со своим терьером Дэшем в экспедиции 1907 г., увенчавшей его карьеру археолога

Китайские власти уже знали о найденных рукописях, и Ван боялся, что вскоре это станет секретом полишинеля. Стейн решил завоевать симпатии даосского монаха. Он стал нахваливать работы по восстановлению пещерного города, которыми руководил Ван, и дал понять, что в недалеком будущем могут быть получены средства для дальнейших работ. Козырной картой в колоде британца стало имя Сюань–цзана, знаменитого буддийского монаха VII в., который в поисках просветления совершил паломничество в Индию. Он оказался святым покровителем Вана. Как только Стейн упомянул имя святого, в глазах даоса, который до того был пугливым и нерешительным, засветился живой интерес.

Вскоре Ван организовал для своего западного гостя большую экскурсию по всему пещерному городу. Получив доступ к пещере–библиотеке, Стейн снова пошел с козырной карты, напомнив монаху, что Сюань–цзан, совершая паломничество в Индию, взял с собой сотни китайских рукописей. Узнав позже, что некоторые дунь–хуанские рукописи были переведены самим Сюань–цза–ном, Стейн еще активнее стал добиваться расположения Вана. Он намекнул на то, что древний монах вернулся с того света, желая открыть рукописи Стейну, чтобы тот «отвез коллекцию в храм учености в Да–ин–го (в Англии)». Англо–венгерский путешественник считал, что «совершает благодеяние, спасая для западной науки реликвии древней буддийской литературы и искусства, которые по невежеству будут лежать здесь в забвении, если не будут утрачены навсегда».

И монах не устоял. Поддавшись уговорам и льстивым речам, а также частым взываниям к имени Сюань–цзана, он решил, что этому чужестранцу можно верить, и согласился продать ему семь тысяч полных текстов и шесть тысяч фрагментов рукописей, а также произведения древней живописи и предметы материальной культуры. И вскоре повозки, доверху заполненные драгоценными документами и предметами, уже перегружались на судно, отплывающее в Лондон. Стейн хвалился, что вся покупка обошлась английскому налогоплательщику в шестьсот пятьдесят долларов. По словам знаменитого археолога Леонарда Вулли, «это был самый дерзкий и авантюрный набег на Древний мир, когда–либо совершенный археологами».

Главным действующим лицом следующего акта этой драмы стал блестящий французский ученый Поль Пел–лио, который в 1908 г., подобно метеору, появился в Дуньхуане. Франция поздно вступила в интеллектуальную «Большую Игру», и темпераментный француз обещал стать ее главным игроком. Его карьера была головокружительной. В двадцать два года он получил звание полного профессора китайского языка, свободно говорил на тринадцати языках, обладал фотографической памятью и был награжден орденом Почетного Легиона за участие в боксерском восстании 1900 г. Еще ранее, участвуя в экспедиции и вынужденно остановившись в Ташкенте, в ожидании багажа он выучил уйгурский язык.

В отличие от Стейна, который не знал китайского языка и отправил в Лондон более тысячи экземпляров одного и того же буддийского текста, Пеллио язык знал. Завоевав доверие китайского монаха и стремясь использовать это для бизнеса в Европе, он принялся за работу в пещерной библиотеке (по иронии судьбы он даже не знал, что сидит на месте, которое ранее занимали рукописи, вывезенные Стейном). Он корпел над каждым свитком, осторожно разворачивал его и читал при тусклом свете свечи. «Я просматривал до тысячи свитков ежедневно», – вспоминал он. Три недели подряд, сидя в тесной пещере, он перебирал пыльные рукописи. Как вспоминали его сотрудники, каждый вечер, когда он возвращался к себе в комнату, карманы его пальто были набиты новыми интересными находками, а лицо светилось радостью. Знание китайского языка позволило Пеллио отобрать самые редкие рукописи и превзойти Стейна. К тому времени, когда француз собрался в Пекин, несколько тысяч драгоценных документов уже были отправлены в Национальную библиотеку Франции и Музей Гимэ в Париже. Все затраты составили четыреста пятьдесят долларов.

Поль Пеллио, французский синолог, провел много недель в пещере, разбирая старинные свитки

На следующий год китайское правительство приказало реквизировать библиотеку Вана и отправить ее в Пекин. Монах неохотно выполнил приказ, спрятав многие рукописи. Остальные документы таинственным образом исчезли по пути из Дуньхуана в столицу. К этой странной истории остается добавить, что в 1911 г. Ван продал шестьсот документов японской экспедиции, которая, как говорили позже, состояла из шпионов, а еще через три года несколько сотен рукописей уступил русским. Вскоре местные бандиты, европейцы–авантюристы и дельцы торговали рукописями, пустившись во все тяжкие. Они мешками поставляли редкие документы своим заказчикам даже с других континентов.

Сутры Иисуса, которые были лишь небольшой частью библиотеки, были рассеяны по разным странам, как и остальные буддийские тексты. И только в 30‑е годы XX в. они были переведены на английский. Сами свитки, записанные на пергаментной бумаге, были проданы Стей–ну, Пеллио и частным коллекционерам. Немногие из них сохранились во всей полноте, другие обветшали, порвались и буквально распадались в руках. В течение девяти веков они пролежали в целости и сохранности за расписанной фресками стеной, а после экспедиции Аурела Стейна за несколько лет их разбросало по всему миру от Парижа до Токио.

ЧЕТВЕРО УЧЕНЫХ, АНГЛИЧАНИН И ПАГОДА

Древняя история – это весьма шаткая система, воздвигнутая на непрочном основании. Используя и теоретические посылки, и установленные факты, она занимает не совсем удобное и неопределенное положение где–то между наукой и умозрительными догадками и предположениями. История Сутр Иисуса начинается с вырезанного на каменной стеле краткого жизнеописания нескольких монахов, ряда императорских указов и оставшихся после монахов священных текстов. Следы священных сутр, как мы уже говорили, идут из Персии в Китай вдоль Великого шелкового пути, а затем исчезают более чем на тысячу лет. Даже после того как в 1900 г. в тайной пещере они были вновь обнаружены, о них вскоре забыли.

Новые свидетельства появляются только в 1933 г., когда четверо китайских ученых занялись поисками монастыря, построенного императором Тай–цзуном для сианьских монахов. К югу от Сианя они обнаружили белую башню и так писали об этом в отчете: «Возле башни обнаружены следы разрушенного монастыря, и мы с удовлетворением узнали, что это и есть тот монастырь, который мы ищем. Нам сопутствовала удача!» Как и сами древние свитки, развалины были быстро забыты в стране, опустошенной сначала Второй мировой войной, а затем приходом к власти коммунистов. И только в 1998 г., почти сто лет спустя после того, как монах Ван очистил пещеру от песка, история белой башни получает продолжение.

Англичанин, который заново обнаружил этот ключ к эпической истории Алебена, впервые приехал в Китай в 1972 г. «Мне было восемнадцать лет, – вспоминает Мартин Палмер, – когда я и мои родители посчитали за благо, если я на год уеду подальше, в Китай»¹. Так началась его любовь к Китаю, которую Палмер сохранил на всю жизнь. Без особого интереса, по–любительски занимаясь изучением своей религии – христианства, а также верованиями Востока, он узнал о «Сутре–памятнике», и его «целиком захватила мысль достать копию текста на этом камне». А затем он принялся и за поиски Сутр Иисуса. Он полагал, что они могут быть своеобразным сплавом даосизма и христианства, возникшим в результате духовных поисков монахов.

Еще когда Мартин был студентом–первокурсником в Кембридже, его родители удочерили китайскую девочку, и Азия стала ему намного ближе. В 1993 г. он вместе с даосскими монахами занимался в Китае экологическими проектами по спасению Святых Гор – священных мест паломничества, которым угрожало загрязнение среды в связи с развитием промышленности. Через пять лет по пути в Сиань он наконец увидел «Сутру–памятник». Палмер стоял «в этом странном помещении, построенном для защиты памятника от непогоды, вокруг толпились и шумели туристы и местные жители… пыльный луч света проникал сквозь грязные, покрытые копотью стекла окон». Он внимательно рассматривал тонко вырезанный крест, поднимавшийся из цветка лотоса в верхней части стелы, и «вновь почувствовал удивительную силу духа и зов давно ушедших времен».

¹ Эта и остальные цитаты в этой главе взяты из книги: Martin Palmer. The Jesus Sutras. New York, Ballantine Wellspring, 2001. – Прим. редакторов–составителей.

В Кембридже Палмер усердно занимался богословскими науками и синологией и стал ведущим переводчиком древнекитайских текстов. Одновременно он работал на Би – Би-Си и телевидении. Все это оказалось очень кстати, когда в 1990‑е гг. он совершил восемь поездок в Китай, чтобы прояснить до конца историю Сутр Иисуса. Во время поездки летом 1998 г. он с группой исследователей отправился путешествовать по сельским дорогам Центрального Китая. Согласно «Сутре–памятнику» и императорскому эдикту 638 г., Тай–цзун построил для Алебена несколько монастырей, где монахи переводили Сутры Иисуса. Палмер и его разношерстная группа, состоявшая из китаиста–классика, голландского антрополога и специалиста по фэн–шуй, отправились на поиски одного из них.

По пути они встречали запряженные лошадьми повозки и крестьян, расчищавших русло реки от камней, принесенных зимними ливнями. Пыльная дорога привела их по жаре к подножию огромной скальной стены горного массива Кин–лин, которая показалась корреспонденту Би – Би-Си «громадным занавесом, отделяющим нас от всего остального мира». Здесь находился легендарный Западный Проход, через который много столетий назад можно было покинуть императорский Китай. Усилия Палмера найти древний монастырь казались его спутникам донкихотской затеей. Ведь вряд ли монастырь мог уцелеть после войн, землетрясений, династических переворотов, которые веками сотрясали Китай, не говоря уже о культурной революции 60‑х гг. XX в., когда большая часть мест религиозного паломничества была разграблена.

Положение осложнялось еще и тем, что в поисках сокровищ он опирался на книгу японского профессора Са–еки, написанную в 1937 г. В ней рассказывалось, как китайские ученые нашли этот монастырь. К тексту прилагалась сомнительной точности карта, которую могли составить японские «шпионы», где указывалось расположение монастыря. Однако писания Саеки оказались весьма путаными. Собственно говоря, японец никогда не был в тех местах, о которых писал, и пользовался только слухами, излагая отчеты китайских ученых. Разобраться в нарисованной от руки карте было совершенно невозможно: она не показывала расположения монастыря относительно каких–либо населенных пунктов, и прочитать ее можно было с большим трудом. Однако незадолго до экспедиции, как сообщает Палмер, он «достал громадную лупу, положил карту под яркую лампу и снова попытался разобрать иероглифы с названиями храмов возле монастыря. На этот раз название Лю Гуань Тай бросилось мне в глаза».

В VII в., когда Алебен прибыл в Китай, Лю Гуань Тай был одним из крупнейших центров даосизма. Как говорят, именно здесь Лао–цзы написал один из шедевров религиозной литературы. Согласно легенде, этот глубоко почитаемый всеми мудрец испытывал презрение к продажному императорскому двору. Он попытался покинуть Китай, но был остановлен у Западного прохода. Пограничный страж, которого боги предупредили, чтобы он был начеку, согласился пропустить мудреца только при условии, что тот изложит свое учение письменно. Лао–цзы за одну ночь написал полный текст «Дао дэ цзин», а утром покинул страну. Больше его никто не видел. Если верить весьма приблизительной карте японского профессора, потерявшийся монастырь находился недалеко от этого священного места.

Поиски Палмера еще больше стали походить на художественный вымысел, когда по горной дороге, где сам черт ногу сломит, он со спутниками направился к местам, связанным с Лао–цзы. Там в даосском храме он увидел древнюю старуху, которая продавала дешевые поделки, амулеты и талисманы. Она рассказала ему, что расположенная поблизости буддийская пагода была на самом деле построена «монахами, которые пришли с Запада и верили в единого бога». Пагода (которая в переводе китайских ученых стала «белой башней») высотой в двадцать пять метров имела семь ярусов и была наклонена, как знаменитая Пизанская башня. Все еще сомневаясь в том, что это могло быть древним христианским храмом, Палмер поднялся на вершину горы, возвышавшейся над этим ненадежным сооружением, и сквозь пелену дождя оглядел окрестности. Его взору предстали стога сена, надворные постройки, огражденные каменными стенами сады, дым крестьянских очагов, как бы нехотя поднимающийся вверх. Это был классический китайский пейзаж. И только одно было странным: по китайскому обычаю (а на деле это один из основных принципов фэн–шуй) храмы должны быть ориентированы с севера на юг, а развалины, окружавшие пагоду, свидетельствовали об ориентации храма с востока на запад – подобно всем средневековым христианским церквям от Англии до Иордании.

Палмер быстро спустился вниз и громко возвестил о своем открытии. Его радость сменилась разочарованием, когда внизу еще более древняя старуха–монахиня подтвердила, что когда–то здесь действительно был христианский монастырь. Она терпеливо объяснила ему, что во времена династии Тан это был самый известный центр христианства во всем Китае. Как оказалось, «открытие» Мартина Палмера, замкнувшее круг тайн и загадок вокруг Сутр Иисуса, было давным–давно известно местным жителям

Этот забытый монастырь находился в пятидесяти милях к северо–западу от Сианя, в котором Алебен был впервые принят своим императором–покровителем. Сае–ки считает, что император избрал это место не только потому, что оно было связано с Лао–цзы, но и потому, что оно было для Тай–цзуна своеобразным рубиконом – именно здесь он сосредоточил свои войска, перед тем как захватить власть в Китае. Китайское правительство вскоре подтвердило полученные Палмером сведения и начало осуществлять программу реставрации древнего монастыря. Приехав на следующий год, он увидел пагоду в строительных лесах и новые дороги, проложенные к монастырю, где кипела работа. Он узнал также, что буддийская монахиня, которая разговаривала с ним в тот дождливый день, умерла месяц назад. Ей было сто шестнадцать лет.

Эпилог

1909 г. Поль Пеллио вернулся во Францию, и его встретили как героя. Один из залов Лувра был назван залом Пеллио и отведен под экспонаты из Дуньхуана, в том числе произведения живописи, скульптуры, ткани. Врагов у нашего героя тоже хватало. Вскоре после возвращения домой Пеллио столкнулся со «злобной кампанией» по дискредитации его работы, организованной его коллегами–учеными.

Он был молод, самонадеян и фантастически удачлив. В этот раз он подвергся нападкам за спешку и торопливость, с какой он просматривал свитки во мраке пещеры–библиотеки (еще ранее, как бы подливая масла в огонь, он заявил, что читает свитки со скоростью гоночного автомобиля). Его коллеги особенно возмутились, когда Пеллио запер рукописи в одной из комнат Национальной библиотеки, а единственный ключ оставил у себя. Недруги утверждали, что все эти хваленые рукописи являются подделками. Они замолчали только в 1912 г., когда Стейн опубликовал отчет о сделанных в Дуньхуане открытиях, в котором высоко отозвался о работе Пеллио.

Не обращая внимания на мелкие придирки критиков, Пеллио успешно продолжал блестящую карьеру ученого–китаеведа. Во время Первой мировой войны он вернулся в Пекин в качестве французского военного атташе. Пеллио рассказал одному из археологов, что у него есть еще несколько новых проектов, но нет денег на их осуществление. В конце войны, когда деньги наконец появились, ситуация уже изменилась: китайское правительство, уязвленное потерей рукописей в Дуньхуане, захлопнуло дверь перед западными учеными. Пеллио никогда более не пришлось работать в Центральной Азии. В 1945 г. он умер от рака, и один из его коллег писал тогда: «Китаеведение без него осиротело».

Аурел Стейн продолжал работать в Дуньхуане, занимаясь раскопками храмового комплекса. Ему удалось поработать также в пустыне Такламакан. Не давая себе передышки и постоянно подстегивая себя, он отправился позже в высокогорный район Куньлуня на границе с Тибетом, чтобы составить карту ледников. Там он отморозил ноги. Не зная, останется ли в живых, он спускался вниз на яках и верблюдах, а затем на носилках, привязанных к лошадям. Наконец Стейн добрался до сторожевого поста, где врач–миссионер ампутировал ему пальцы правой ноги.

Это не остановило неукротимого англичанина и лишь усилило героический ореол, который окружал его по возвращении в Лондон. Этот искатель приключений был награжден престижной золотой медалью Королевского географического общества и, как упоминалось ранее, получил почетные степени Оксфордского и Кембриджского университетов и был посвящен в рыцари. Сэр Аурел Стейн написал несколько книг о своих экспедициях в Центральную Азию. Умер он в 1943 г. в Афганистане и был похоронен на обнесенном глинобитной стеной кладбище в Кабуле. Пятьдесят лет потребовалось на то, чтобы составить каталог всех рукописей, привезенных им из Дуньхуана.

Ван Юань–люй оставался в Дуньхуане и по–прежнему продавал рукописи и предметы материальной культуры американцам, русским и японцам из своего казавшегося неистощимым запаса. В последние годы жизни ему пришлось тяжело. После революции в России в пещерах было интернировано около четырехсот солдат Белой армии. Огонь костров, который они разводили, закоптил и покрыл сажей стены пещер, множество скульптур было разбито, а на стенных росписях остались сделанные солдатами надписи. Как писал очевидец, «на прекрасных ликах героев фресок были нацарапаны номера полков, а из уст Будды изливались непристойные ругательства». Деньги, которое китайское правительство выплатило Вану за оставшиеся рукописи, пропали на пути из Пекина, и он остался без всяких средств на продолжение реставрационных работ. Монах умер в 1931 г. и был похоронен рядом с пещерами, которым посвятил свою жизнь.

Часть коллекции из 7000 манускриптов, которую

сэр Лурел Стейн приобрел в Дуньхуане и передал

в Британский музей в Лондоне

В последующие годы китайское правительство само занялось реставрацией пещер Дуньхуана, укрепляя разрушающиеся скалы, восстанавливая стенные росписи и принимая меры к сохранению всего пещерного комплекса. В 1961 г. он был объявлен национальным памятником. Сегодня пещеры привлекают множество туристов, в них находится одна из крупнейших в мире коллекций буддийского искусства. Стеклянные экраны защищают стенные росписи и картины. Из выставочного зала посетителей водят небольшими группами по пещерам, которые освещаются только карманными фонариками. Пещерный комплекс изучают в самых крупных университетах Китая. Дуньхуанская академия, основанная в 1944 г., и американский Институт Поля Гетти занимаются координацией большей части исторических исследований и работ по сохранению пещерного города. В 1994 г. при Британской библиотеке в Лондоне был организован международный проект, цель которого – собрать все рукописи снова в одном месте и представить их в цифровом формате.

В настоящее время Сутры Иисуса, как и многие другие свитки Дуньхуана, находятся в музеях Англии и Франции, а также в частных коллекциях. В большей своей части они остаются недоступными для широкой публики. После нового открытия сианьского монастыря китайское правительство и несколько международных организаций приступили к осуществлению программ археологических работ и созданию музея рядом с монастырем. Согласно последним сообщениям, которые могли бы вызвать улыбку монаха Вана, археологи обнаружили под самой пагодой ряд еще не распечатанных пещер.

ЧАСТЬ II СУТРЫ ИИСУСА

Избранные места из утерянных свитков

Основную часть найденных в Дуньхуане свитков составляют буддийские рукописи. И лишь восемь из них являются христианскими текстами, которые известны как. Удивительно самобытные и поэтические, они объединяют христианское учение с буддизмом и даосизмом.

Нижеследующие страницы представляют собой избранные места из этих христианских сутр. Они подобраны по темам, и каждый тематический раздел предварен краткими вступительными комментариями. Сутры даются в новом переводе.

ДЕСЯТЬ ПУТЕЙ ПОМЫШЛЕНИЯ О МИРЕ

Было бы заманчиво прочитать эти десять правил как обычные нравоучения. Те, кто гонится за материальным достатком и плотскими удовольствиями, не знают истины и попусту растрачивают свою жизнь. Однако если Сутры Иисуса – всего лишь еще один образчик религии, которая требует ухода от мира и бегства от условий человеческого существования, то зачем они? Мы уже слышали такого рода поучения и проповеди. Наверное, было бы полезнее поразмышлять о тех положениях и обстоятельствах, которые описаны в этих правилах. Нам всем нравится материальный достаток. Мы все стараемся удовлетворить требования плоти. Как правило, мы не делимся знаниями, которые получили сами. Можно ли исправить такое положение? Возможны ли идеальная жизнь и безупречное следование этим Сутрам?

Нечего и говорить, что в мире существует большой соблазн превратить деньги или плотские удовольствия в единственную цель устремлений. Большинство людей только этим и занято. Но может быть, по–своему они стремятся еще к чему–то другому. Иногда не очень легко понять, что же заставляет человека добросовестно трудиться или учиться – только деньги или же менее очевидные причины.

Если рассмотреть Сутры в целом, то обнаружится не так уж много нравоучений. Вновь и вновь читаем мы, что Единого Духа человек должен найти в себе самом и в окружающем мире. Сутры не предлагают ухода от жизни в этом мире ради более совершенной и неземной жизни. Может быть, эти десять правил просто должны научить нас быть более требовательными и внимательными по отношению к собственным поступкам. Эти десять уроков помогут понять, как действовать в тех или иных ситуациях, чтобы не увязнуть в мирской суете.

Тем, кто полагает жизнь игрой (а современный человек принимает жизнь не очень–то серьезно), Сутры говорят, что такое отношение к жизни опустошает душу и истощает дух. Тем, кто более всего озабочен состоянием своего счета в банке, они напоминают, что на тот свет его не возьмешь. И даже тем, кто занят поисками просветления, эти правила предлагают подумать об относительности найденных «истин».

Правила эти подобны экзамену нашей совести. Они описывают нашу жизнь, условия нашего существования, ситуации, в которых мы оказываемся, и побуждают нас жить более глубоко и осмысленно.

Есть у нас десять путей помышления о мире сем, которые ведут к блаженству и полноте бытия.

Первый путь – уразуметь человеку, что, родившись, начнет он ветшать днями и неизбежно умрет. Мир сей подобен постоялому двору, где нашел ты временное пристанище. Ложе твое и утварь твоя не принадлежат тебе. Воистину все мы скоро уйдем, ибо никто на постоялом дворе не останется надолго.