Текст книги "Летающие замки (ЛП)"

Автор книги: Рэй Олдридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Рэй Олдридж. Летающие замки

Ray Aldridge. Floating Castles,

The Magazine of Fantasy & Science Fiction, December 1988, p. 30-51

Перевод 07.2021

ОНИ ВЫШЛИ ВТРОЕМ из своей великолепной машины и, пошатываясь, двинулись к нам по неровному бетону Промышленной Площади. Я улыбнулся, глядя на их слабость. Рядом со мною стояли моя подруга Нефрете и дюжина моих людей, в ожидании встречи с чужаками, и они тоже не скрывали ухмылок.

Главной была маленькая древняя двуногая. Несколько редких прядей грязных седых волос спутались на ее хлипком черепе. Ее кожа была темной; не совсем черная, но и не мертвенно-белая, как у двух ее спутников, которые выглядели почти неразумными – две бледных червеличинки, вышагивующие подобия людей с пустыми взглядами.

– Я Кауа Моала, торговец и исследователь, – сказала она, подняв вверх пустую руку.

Я махнул ей в ответ своей церемониальной аркебузой, в знак приветствия.

– Я Таладин Бондави, зови меня Повелителем, – ответил я звучным голосом.

Торговка наклонила голову, показав тонкую, костлявую шею.

– Да, Повелитель. Приветствую вас от имени Сид-Корпа.

– Чего тебе здесь надо? – прервал я ее. Я не видел необходимости быть вежливым. В конце концов, она была ниже меня по положению, ниже всех. Гонор – это все. Я часто так говорил. Я все еще верю в это, несмотря ни на что.

Она сохраняла невозмутимость, а ее маленькие глазки оставались оскорбительно самоуверенными. Мой инстинкт повелевал мне убить ее, да и дело с концом, и я сжал руку на аркебузе.

– Торговать…, – произнесла она. Прозвучало это почти как вопрос. – Чтобы предложить вам воссоединение с пангалактическими мирами, которые когда-то засеяли вашу планету.

– Что за создания ходят по этим мирам?

– Люди, подобные нам. И другие создания.

– Люди, подобные нам? – Я скомкал кусок ее туники и рывком притянул ее к себе, к моим зубам. Она повисла на моей руке как кукла, с вежливой улыбкой. – Я-то человек, – сказал я. – А вот кто ты?

Наши глаза были в нескольких дюймах друг от друга, но она не выказывала никаких признаков страха. Я ощутил прилив невольного уважения. Я отпустил ее, и она спокойно отступила назад, расправляя тунику.

– Мы с вами одного племени, – ответила она. – Есть и другие расы, похожие на вашу. Их корабли-матки садились на неблагоприятные планеты, и эти расы становились такими же сильными. Однако вы необычны. Немногие из Трудных Миров смогли развить тяжелую промышленность, подобную вашей.

– И чем мы можем торговать?

– Вещями, уникальными для вашего народа. Вот к примеру. – Она указала на моего коня, припаркованного на краю Площади. – Люди в пангалактических мирах хорошо заплатили бы за копии вот этого. – Внезапно она рассмеялась. – Подумать только! Позолоченная паровая колесница. Прелестно.

Был насмешливый оттенок в ее словах, и я вновь ощутил позыв к убийству. И тем не менее, я продолжил переговоры.

– Ладно, ты берешь себе мою колесницу, а взамен что?

– О, мы не заберем ее. Просто одолжим ее для анализа; потом, вы получите ее обратно.

– А взамен что? – Ее наглость бесила меня, но я не мог прервать разговор, не узнав, что она может предложить. Сила законов в этом горном районе всегда была зыбкой. У меня были серьезные проблемы с агентами Молтреадо на наших северных плантациях кошачьих яблок. Немало хлопот доставляли профсоюзные лидеры и прочие саботажники. – Мы желали бы получить оружие в обмен на наши… уникальные вещи.

– Оружие не может экспортироваться в миры, где его еще не существует. Боюсь, это одно из самых строгих правил Сид-Корпа.

– Как насчет трубок, которые твои помощники носят на поясах? Это оружие?

– Да. – Она улыбнулась. – Но для вас оно бесполезно. Парализаторы стреляют только из руки их законного владельца.

Я был слишком зол, чтобы говорить. Она считала нас дикарями, на которых можно произвести впечатление разговорами о магии. Я подал знак своему бойцу.

Свинфермо был невысок и быстр, с обманчиво безмятежным лицом. Шагнув вперед, он поднял свою аркебузу и взвел курок. Торговка отпрянула назад, и ее пальцы судорожно сжались на поясе.

Одно из бледных существ-личинок не спеша нацеливало свое оружие, когда Свинфермо снес ему голову. Свинфермо начал перезаряжать, в то время как второе существо вскинуло свою маленькую стеклянную трубку. Основным достоинством Свинфермо была одна из разновидностей безрассудства – фаталистическая отвага. После вспышки неяркого света, он упал без единого звука.

Еще шестеро выстрелили мгновением позже, и второе существо, дергаясь, улеглось на бетоне. Медленно и осторожно торговка снова подняла свои пустые руки.

– Подождите, – произнесла она. – Над нами, на орбите находится мой корабль. Имплантат в моем черепе ведет передачу – у вас ведь опять есть радио, понимаете о чем я говорю? Он сообщает наверх о моем местоположении и состоянии здоровья. Если я умру, мой корабль жестоко отомстит.

– Ну разумеется, – с презрением ответил я, но потом посмотрел на ее изумительную машину и подумал: быть может, она и не блефует.

Она пожала плечами, и вновь появилась эта ее улыбка.

– Я не прошу вас верить мне прямо сейчас. Я договорилась о демонстрации мощи корабля. Это будет через час после наступления темноты.

– И я должен позволить тебе жить до тех пор?

– Именно. Если я не доживу до показа шоу, вас тоже не станет.

Я приказал отвести ее в арестантскую камеру. Понадобилось лишь несколько мгновений для того, чтобы убедиться, что ее информация о «парализаторах» была правдивой. Я поискал добровольцев, и их нашлось несколько, так как Свинфермо начал приходить в себя. Но какие бы не были у них опасения, они оказались излишними; сколько мы ни жали на кнопку, свет из трубки не появлялся.

Нефрете внимательно наблюдала всю встречу, темные глаза прищурены, широкий рот плотно сжат.

– Ты должен был убить ее, – сказала она. – Ко мне приходило видение. В нем ты, обнаженный, был привязан к столбу золотой цепью. Громадная стилетная лоза обвивала тебя со всех сторон и, как мне привиделось, она цвела большими белыми цветами, пахнущими давней смертью. Затем она сдавила тебя, шипы выкалывали струйки крови из твоего тела, как ты ни извивался, как ты ни сопротивлялся. Лоза цвела и колола, цвела и колола, пока не выпила тебя всего, и не осталось ничего, кроме сухой шелухи, застрявшей среди шипов. – Когда она закончила, ее глаза были широко раскрыты, а губы дрожали.

Я отпрянул от нее – не смог справиться с собой.

– Странное видение, – заметил я.

Затем я пошел смотреть экипаж. Ох, он был шикарен! Формой он походил на огромного металлического стрижа. Его тускло-черные крылья изящно закруглялись, кабина увенчивала самый верх экипажа, переднее лобовое стекло напоминало большой хрустальный глаз. Я послал человека вскрыть дверь воздушного шлюза, расположенного в огромном чешуйчатом боку. И хотя ему никто не мешал, он не смог открыть дверь даже с помощью большого пожарного топора.

Я ПРИКАЗАЛ привести торговку через час после наступления сумерек.

– Я ничего не вижу, – сказал я, глядя на бледную пустоту освещенной лунным светом Площади. Она указала вверх. Высоко в небе плыла меньшая из лун – крошечный, яйцеподобный комок. Некоторое время ничего не происходило; затем луна, в результате какого-то процесса, который мои глаза не уловили, превратилась в маленькое светящееся облачко. Торговка улыбнулась, и облако рассеялось.

Она поддерживала постоянную связь со своим кораблем. Ее демонстрация, столь точно рассчитанная по времени, доказала это. Я посмотрел на нее. Проблема требовала дальнейшего обдумывания, и я вернул ее в камеру.

Гибель луны опечалила меня. Это луна, в общем-то, была маленькой и некрасивой по сравнению с той, что осталась. Но она придавала ночным теням утонченно-нежный оттенок, которого мне с тех пор, по ночам, не хватает.

– У меня есть решение, – сказал я ей на следующий день. – Я не могу убить тебя и взять то, что я хочу. Значит я буду пытать тебя, пока ты не отдашь мне это сама.

– Чего же вы хотите? – Она была, как обычно, нечеловечески невозмутима.

Я не знал, чего. Из-за своей неосведомленности я мог бы клюнуть на их безделушки и мишуру и оставить в дураках себя и своих наследников. Я видел только одну пангалактическую вещь, которая была бесспорно ценной.

– Повозку.

– Неомех? Об этом не может быть и речи! Это слишком опасно. Поверьте мне, это последнее, что вам нужно, Таладин.

Я подумал о маленькой луне и крепкой хваткой сжал в кулак свои эмоции.

– Почему же нет? – поинтересовался я. – Разве это оружие?

– Нет, но опасно. Получится нечто вроде обезьяны с гранатой.

***

Я отправил ее на пытку, дав указание профессору пытать несильно, раскаленным докрасна железом. Она завопила, с в общем-то задорным энтузиазмом, когда металл прикоснулся к ее телу, но потом ее глаза вновь приняли безмятежное выражение.

Когда ее выносили, она обратилась ко мне.

– Это может сработать. Но помни, если ты сделаешь мою жизнь слишком мучительной, я все равно могу просто позвать корабль.

Я решил не пересекать эту грань. Я порекомендовал профессору работать с торговкой поаккуратней даже, чем с ребенком. Я указал, что торговка кажется настолько же слабой, насколько слабы младенцы нашей расы.

Профессором в тот год был высокий, худой человек из Жарких земель. Его нос и брови были покрыты толстым слоем голубого кератина[1]1
  Кератины – семейство фибриллярных белков, обладающих механической прочностью, которое среди материалов биологического происхождения уступает лишь хитину. В основном из кератинов состоят роговые производные эпидермиса кожи – такие структуры, как волосы, ногти, рога носорогов, перья и рамфотека клюва птиц и др.


[Закрыть], что придавало ему весьма свирепый вид. На следующий день он сказал мне:

– Я не уверен, Повелитель, но звездное существо может быть крепче, чем кажется. Конечно, при тех связках, какие у него есть, оно достаточно громко визжит. Но у меня создалось такое впечатление, что боли на самом деле оно почему-то не ощущает.

Я поприсутствовал на следующем сеансе и у меня тоже возникли сомнения. Но мы оказались неправы. В ту же ночь мне сообщили, что она капитулировала.

Следов от пыток не было заметно под ее одеждой, и на ее лице была все та же самая вежливая улыбка. Я со многими проводил дознание, после чего даже у самых сильных происходили некоторые неприятные изменения в выражении лиц. Но мне слишком не терпелось заполучить неомех, и поэтому я отбросил свои подозрения.

– Я не могу вам доверять, – констатировала она голосом, в котором не было и тени упрека. – Обмен будет на моих условиях. Вначале я кое о чем вас предупрежу.

– Ты мне угрожаешь? – Я был настолько удивлен, что даже не рассердился.

– Нет. Мои предупреждения будут о неомехе. Вспомните, я говорила, что он опасен. Он никогда не причинит вам вреда, если вы его законный владелец, но и некоторые затруднения имеются.

– Продолжай.

– Во-первых. Вам надлежит всегда быть доброжелательным владельцем. Эта машина не похожа на те простые машины, которые делаете вы. Неомех обладает голосом и разумом. Он не очень умен, но по своей природе дружелюбен и верен, если только не обращаться с ним плохо. Как я уже сказала, он никогда не причинит вам вреда, но может стать угрюмым и слишком замкнутым, чтобы быть полезным. Вы меня поняли?

– Да, – ответил я, хотя в тот момент мне подумалось, что она спятила.

– Во-вторых. Когда у неомеха появится потомство, вы должны кормить его ровно столько, сколько необходимо, и не больше. Мой неомех все равно будет крупнее любого другого, какого вы сможете вырастить, если будете предусмотрительны. Это жизненно важно! Если вы скормите ему более семи тысяч килограммов углерода во время фазы его роста, вы подвергнетесь серьезному риску.

Неужели правда, что эту великолепную машину можно разводить, как какое-нибудь тягловое животное? Перспективы теснились у меня в голове.

– Потомство?

– Именно. Неомех был разработан для использования в низко-технологичных культурах. А теперь перейдем к мерам предосторожности, которые я должна принять, если хочу пережить ваше гостеприимство. Вот мое предложение: сейчас я прикажу машине начать отращивать почку, при вашем содействии. Когда ваш неомех полностью вырастет, я закреплю его за вами, находясь при этом в одиночестве в своем шлюзе. Согласны?

– Да, – с готовностью ответил я. Будет время, чтобы спланировать, как обойти ее условия, и я про себя посмеялся над ее наивностью.

Она велела мне прислать человека, чтобы он очистил участок на брюхе неомеха в виде квадрата, сняв налет какого-то жесткого прозрачного вещества.

– Для почкования необходимы две вещи, – сказала она. – Необходимо снять ультрафиолетовый защитный слой с почко-порта, и владелец неомеха должен дать разрешение.

– Что вы должны сделать, для того, чтобы дать разрешение?

– Я уже сделала это. Поскольку у вас нет имплантата, вам придется дать указание напрямую своему неомеху, если вы когда-нибудь захотите вырастить еще одного неомеха.

Мне показалось, что в ее лице промелькнула тень лукавства. Она продолжила:

– Глядите. Детеныш уже начал формироваться.

На гладком брюхе неомеха появилось блестящее вздутие. На моих глазах оно раздулось в трепещущее яйцо и упало на землю. Дыра в родительской машине мгновенно затянулась, и я увидел, что это место вновь покрыто прозрачным защитным слоем.

– Несите его сюда, – приказала она. Потребовалось трое сильных мужчин, чтобы поднять его, но через мгновение он лежал перед нами.

– И что это за фокус? – спросил я. Это была просто блестящая черная глыба с небольшим отверстием в самой верхней части.

– Потерпите, Повелитель. Теперь вы должны накормить его углеродом, который он превратит в необходимые элементы для своего роста. Уголь подойдет, ведь у вас он есть, верно?

– Да. – Я послал человека принести полное ведро угля. – Взвесь его и запиши, прежде чем принести, – велел я.

Торговка посмотрела на меня оценивающим взглядом.

– Очень хорошо, Повелитель, – сказала она, но в ее голосе я вновь уловил насмешливый оттенок.

***

Через день эта штука стала такой большой, что я приказал соорудить над ней строительные леса, чтобы мои люди могли без проблем сыпать уголь в ее дыру. За несколько минут бункер опустевал.

Я послал за торговкой. Она мало изменилась. С ней достаточно хорошо обращались, ее кормили и поили. У меня нет склонности к ненужной жестокости, как у некоторых моих врагов.

Человек опрокинул последнее ведро в дыру этой штуковины.

– Ровно семь тысяч килограммов. Но… это по-прежнему всего лишь огромный булыжник, – заметил я.

– Одобряю вашу предусмотрительность. Не давайте ему пищу в течение нескольких дней, и отверстие затянется. А теперь приступим к делу.

Двое моих лучших бойцов замерли рядом. Она коснулась этой штуковины, и я услышал глубокий, нежный перезвон, плавно затихнувший. Торговка поманила меня поближе к себе.

– Положите свою руку рядом с моей, сюда, на зеленое, – сказала она. Квадрат зеленого света пульсировал на черной поверхности в ритме, напоминавшем сердцебиение великана. Я приложил руку к свету и ощутил пытливое прикосновение прощупывающей теплоты.

– Да, – проговорила торговка и отдернула руку. Но больше ничего не произошло, и мгновение спустя свет померк. – Когда я назову слово, он станет вашим. Но я сделаю это в шлюзе своей машины, а потом я улечу.

Я кивнул; мы пошли по бетону. Когда мы приблизились к ее неомеху, она заговорила.

– Ваши люди не должны подходить ближе. Я не хочу, чтобы они пострадали. Но вы можете сопровождать меня, Повелитель. – Она улыбнулась, той же своей ехидной улыбкой. – Должна сказать, что я удивлена. Я ждала, по меньшей мере еще одну попытку облапошить меня.

– У нас, у дикарей, есть свое собственное, своеобразное представление о чести, – ответил я.

Она весело рассмеялась.

– О, я почти простила вас, Повелитель.

Из шлюза выдвинулся пандус, и шлюз распахнулся, причем так быстро, что я не успел рассмотреть механизм.

Что-то шевельнулось в темном нутре неомеха, смутный человеческий силуэт. Я вытащил пистолет-пулемет, который был при мне сегодня, вместо церемониальной аркебузы.

– Кто это там?

– На борту никого нет, Повелитель.

– Я видел что-то!

– Не представляю себе, что.

Я совсем не горел безрассудным желанием быть заманенным внутрь, где я был бы на ее территории и, возможно, в ее власти.

– Ладно, говори слово.

Она улыбнулась в последний раз, и это была почти что грустная улыбка.

– Повелитель, это слово – «до-свидания».

На противоположней стороне Площади новый неомех преобразовался в черный куб. На ближайшей стороне сформировался входной шлюз.

Я обернулся – она стояла рядом со своим шлюзом. Она помахала рукой.

– Только по коленям, – крикнул я, и снайперы, которых я разместил высоко на фасаде дворца, открыли огонь.

Пули так и не задели ее, казалось, отрикошетив от пустоты воздуха, за метр до того, как попали бы в нее. Одна из пуль вырвала кусок шкуры у моего детеныша-неомеха, и я проревел, чтобы стрелки остановились.

Она оказалась внутри, и сразу же огромные крылья неомеха сложились для взлета. Я отступил, и неомех бесшумно вспорхнул в небо, словно весил не тяжелее пушинки чертополоха.

Когда он исчез из виду, я пошел к своему неомеху. Нефрете стояла у моей новой машины, надменно вздернув подбородок, но глаза у нее были широко распахнуты и выглядели встревоженными. Мне пришло в голову, что я должен попросить ее осмотреть машину вместе со мной. Если я не поступлю так, она наверняка почувствует себя оскорбленной. Но ее загадочное предсказание все еще смущало меня, а затем меня охватило жгучее любопытство, так что, даже не взглянув в ее сторону, я прошел мимо и шагнул в шлюз один.

Внутри шлюз оказался небольшим кубом со стороной в три метра, окрашенным тусклым, непримечательным белым цветом и освещенный неким скрытым способом. Я оказался в ином мире, все еще заполненном туманной, едкой дымкой. Затем пол дернулся, и я покачнулся. Снаружи раздался крик, и люк за моей спиной внезапно захлопнулся.

– Привет, Владелец «До-Свидания», – прозвучал ласковый женский голос. Так, в первый раз, я услышал незатейливую шутку торговки.

– Кто говорит? – меня охватила неуверенность, хоть я и редко испытываю это чувство.

– Это говорит ваш корабль, Владелец «До-Свидания». Какие будут ваши указания?

– Мое имя – Повелитель.

– «До-Свидания» – это имя, под которым я был инициализирован. С сожалением должен сообщить, что я не могу реагировать на приказы, отдаваемые кем-то от имени Повелитель. Это условие в числе моих важнейших драйверов. Если вам хочется, чтобы вас называли как-нибудь иначе, возможно, вам следовало подойти к выбору имени более тщательно. Мне очень жаль, Владелец «До-Свидания».

Странно, но в голосе не было дерзости. И тем не менее, я на мгновение ослеп от ярости. Я собрался с мыслями, напомнив себе, что это всего лишь машина. Машины исполняют только то, чему были научены; они не делают скидок на авторитет или личное присутствие.

– Ясно. Есть ли возможность пообщаться с тобой лицом к лицу? Каким-нибудь способом, о котором я сейчас не имею представления? Это невнятное бормотание перед стенами раздражает меня.

– Безусловно. Вижу проблему теперь, когда вы заострили на этом мое внимание. Я выращу коммуникационную аватару, которая позже будет заменена чем-то иным, более точно соответствующий вашим предпочтениям.

Стул с плавно очерченными контурами внезапно выпрыгнул из пола, рядом со мной. Я сел, наблюдая за тем, как по стене каскадом полились переливы мягких красок – успокаивающие оттенки прозрачной, холодной зелени и дымчатой морской волны. Свет, кажется, исходил откуда-то сверху, просачиваясь сквозь зелень. Я очутился в прохладном и сыром гроте из замшелого голубого камня, в месте, которого не может быть в нашем жарком, сухом мире.

Пол в шаге от меня вспучился, затем стремительно вознесся вверх, приняв вид человеческой фигуры. В одно мгновение она сформировалась, женщина в плотной одежде, очень красивая женщина, хотя и странного цвета. Ее кожа была белой, но сквозь нее проступал мягкий розовый оттенок, а текстура ее кожи была столь же нежной, как кожа под коленкой младенца. Ее густые гладкие желтые волосы были заплетены в две тяжелые косы.

– Владелец «До-Свидания», я использовал модель, жившую в тяжелом мире, поэтому я подумал, что, вероятно, ее вид должен быть привычным для вас.

– Тебя, что, навечно обязали использовать всю утомительную длину моего «имени»? Почему бы тебе не называть меня просто «Хозяин»? Или, если так нельзя – «До-Свидания»?

– Да, я могу так делать.

– А у тебя какое имя?

– У меня пока нет имени. Вы, вероятно, захотите хорошенько подумать, До-Свидания, прежде чем присвоить его мне, поскольку к нему применимы те же ограничения, о которых я упоминал ранее. Впредь вам всегда придется называть меня только так.

Я крепко сжал губы.

Через час я овладел достаточными навыками для того, чтобы придать неомеху форму гигантского пылевого медведя, шестиногого хищника пустынь. На моей личной печати нанесено изображение пронзенного копьем пылевого медведя, стоящего на задних лапах.

Я стоял в отсеке управления, рядом замерла аватара, как называла саму себя женская фигура. Я не смог удержаться от того, чтобы не глядеть на нее, как на женщину, хотя и знал, что она была выращена из тела неомеха.

Аватара взяла меня за руку и усадила в аналоговое, принимающее форму тела, кресло. Два усика неоматерии тактично прикоснулись к моим вискам слабыми холодными поцелуями. Я дернул головой, но усики остались на мне.

– Осторожней, До-Свидания – вы можете пораниться или отцепить сенсоры. – Голос был спокойным, ласковым.

Я откинулся на спинку стула.

– И что теперь?

– Ведите нас вперед – станьте медведем. Давайте пробежимся.

Я не смогу описать свое состояние, в которое я погрузился тогда. Я был по-прежнему самим собой, по-прежнему был Таладином Повелителем Бондави, но в то же время я был кем-то массивным и могучим, кем-то, кто помчался с Площади на шести ногах, заставляя разбегаться по сторонам всех, кто оказывался у меня на пути.

Я прыжками понесся на север, по длинной, прямой аллее Бульвара Достоинства, через обширные кварталы серых фабрик, затем через район, хаотично застроенный общежитиями для рабочих. Когда я пробегал мимо, тысячи отдыхающих после смены рабочих рядами выстроились на крышах, приветствуя меня. Я не мог видеть отдельных лиц, но знал, что на каждом лице горел огонь завистливого вожделения.

Я с радостью погрузился в ощущения, которыми пылало мое могучее псевдотело. Что из того, что торговка сбежала? У меня была ее машина!

Я проехал через окаймлявшие город зеленые фермы, и оказался на бесплодных землях. Я совершал невероятные прыжки: через расщелины, на отвесные скалы. Я засмеялся и замер, легко балансируя на груде камней охряного цвета, счастливый так, как я никогда не был.

– Бесподобно, – выдохнул я.

– Да. – Голос ее также был наполнен сильными эмоциями. Я вспомнил, что нахожусь внутри новорожденной машины, несмотря на встроенные в нее обширные знания. Впервые она мчалась по пустыне со скоростью ветра. – А сейчас полетаем?

Вопрос почему-то застал меня врасплох, несмотря на то, что я мечтал о неомехе торговки с того момента, как впервые увидел его, совершающего посадку. Как он тогда медленно планировал, трепеща кончиками крыльев, и нащупывая свой путь в колеблющемся воздухе, подогреваемого горячим бетоном Площади.

У нас мир со свирепыми ветрами; наши лучшие воздушные корабли всего лишь аэростаты на тросах, пузатые, неуклюжие штуковины, используемые лишь как наблюдательные посты.

Я поднимался в воздух только один раз, несколько лет назад. Та поездка открыла мое слабое место, правда лишь для меня, хотелось бы надеяться.

Мне понадобились все силы, какие у меня были, чтобы просто стоять неподвижно и внешне спокойно, пока привязная команда ослабляла трос, и мы поднимались в воздух. Мы остановились, как мне сказали, на безопасной высоте, и я с каменным лицом выслушал пояснения капитана. Я не помню ничего из того, что он тогда говорил. Высота показалась мне чудовищной, словно мы висели так далеко над безопасной поверхностью, что никогда уже не вернемся обратно.

Меня начало трясти только тогда, когда я оказался в одиночестве, в своей колеснице.

Я не сразу смог дать ответ своей новой машине.

– Нет, – наконец произнес я. – Я не буду спешить. Пока я не ознакомлюсь досконально с этой твоей способностью.

По лицу аватары скользнула тень недовольства. Я почти уверен, что это была обида.

Я поехал обратно в свой город, заставляя медведя гарцевать, пританцовывать и кувыркаться. Один раз я случайно наткнулся на овраг и со смехом скатился по песчаной насыпи.

Когда мы вновь оказались на Площади, я сдернул с головы усики и поднялся со стула. Уходить мне не хотелось. Я немного постоял у открытого шлюза, гадая, не подстроила ли торговка очередную каверзу. Когда я выйду, не захлопнется ли шлюз, чтобы никогда больше не открываться?

– Оставь шлюз открытым, – попросил я.

– Вы уже подобрали имя для меня? – Что-то в приятном голосе выдавало нетерпение.

В детстве у меня была привязанность к пестрому лироязыку, угрюмому чешуйчатому ящеру, походившим на лысую ласку, как размером, так и характером. Его название произошло не из-за издаваемых им звуков – скудного набора мрачных хрипов, – а от изящного раздвоенного языка, тяжелого от яда, который он носил во рту. У моего лироязыка ядовитый мешок был удален, что возможно и являлось причиной его вечно плохого настроения. Во всяком случае, его нельзя было назвать ласковым, и на самом деле он много раз кусал меня.

Люди у нас редко держат домашних животных. Если же они все-таки заводят их, то давно установившийся обычай определяет, как называть этих бесполезных в других отношениях существ. Домашнее животное традиционно называют в честь какой-то добродетели, которой, к сожалению, не хватает владельцу. Я называл своего лироязыка Терпеливым.

Это было в те годы, когда мои старшие братья истребляли друг друга.

– Терпеливый! Терпеливый, немедленно иди ко мне. Я знаю, что ты где-то здесь, – восклицал я, пытаясь найти его в малознакомых местах, в непонятно чьих владениях.

Однажды он сбежал, и я больше никогда его не видел.

Я вернул свои мысли из тех мрачных лет.

– Я буду звать тебя Терпеливой.

– Как пожелаете.

Не уловив никакого оскорбительного подтекста, я уверенно шагнул из шлюза и спустился по пандусу. Шлюз остался открытым.

Нефрете ждала меня возле пандуса со сверкающими глазами и окаменевшим ртом.

– Кто это был? – Она ткнула рукой в сторону пандуса.

Я был застигнут врасплох и не сделал приветственного касания.

– На борту неомеха никого нет. – Я хотел рассказать ей про аватару, но она не позволила мне говорить.

– Не ври! Я ясно видела призрака-женщину. Хотя бы раз прими от меня совет. Прикажи этой штуке улететь и никогда не возвращаться, и этот призрак пусть улетит вместе с ней.

Она сошла с ума? Я не смог придумать, что ей ответить, поэтому прошел мимо и направился в свои личные апартаменты, куда она не могла последовать. Сначала ее предсказание смерти, теперь это. Моя подруга, кажется, переживала цикл эксцентричных страстей.

Я провел последующие недели в приятных исследованиях. Я галопировал и носился сломя голову и карабкался по кручам и ползал по пустыне, испытав неомех в сотнях формах. Каждый день Терпеливая просила о полете, и каждый раз я ей отказывал.

Нефрете оставалась в своих апартаментах, поэтому я не мог принести ей извинения. По докладам от слуг, я знал, что она вынашивает обиду. Не могу сказать, что я с нетерпением ждал, когда же она разрешится от этого бремени.

Если она принимала у себя других гостей, то мне про это не рассказывали.

Я нарушил первое предостережение торговки в течении этих недель: я велел, чтобы бункер неомеха был всегда полон. Неомех с каждым днем потреблял все меньше и меньше угля, но продолжал расти, пока не стал размерами несколько больше, чем машина торговки. Затем бункер закрылся, подтвердив мою теорию о том, что какой-то встроенный механизм предотвращал опасное разрастание и что предупреждение торговки было сделано злонамеренно, дабы помешать мне воспользоваться всей ценностью моего приобретения.

Я спросил у Терпеливой, нет ли какой-либо опасности для меня из-за ее размера.

– Насколько я знаю – нет, До-Свидания.

– Ты ощущаешь изменения в себе? Между сегодняшним днем и тем днем, когда ты пробудилась?

– Я теперь гораздо умнее, но это для вашей же пользы, поскольку мой интеллект создан для вашего удовольствия и безопасности.

– Зачем тебе нужно так много ума? – задал я вопрос и узнал больше, чем смог понять про то, как работает моя новая машина. Она объяснила, что дергает материю своими полями, как куклу за нитки, заставляя ее танцевать по своему желанию. По ее утверждению, она состояла в основном из разума, и почти весь ее разум был необходим для манипулирования материей на чрезвычайно глубоком уровне. Но была экономия за счет масштаба, и при максимальном размере у нее был значительный резерв интеллекта. Из всего того, что она рассказала, это была самая странная идея: что я нахожусь внутри ее разума, что ее мысли пробегают даже сквозь кресло, в котором я сижу.

– Не хотели бы вы, чтобы я обсудила все это с вашими учеными? – спросила она.

– У нас нет ученых, только инженеры, – ответил я. Я никого до сих пор не впустил внутрь Терпеливой и не собирался этого делать. Терпеливая должна была стать моим личным оружием. Хотя я все еще не собрался с духом, чтобы полетать на ней.

Я сидел на балконе, с которого открывался вид на Площадь. Внизу меня поджидала Терпеливая в образе черной змеи-грабителя; приподняв огромную треугольную голову, она следила за мной, словно греясь в то ли в полуденном свете то ли в лучах моего любящего взгляда.

– Наслаждаешься своим трофеем? – спросила Нефрете. Мы не виделись уже несколько недель.

Махнув на все рукой, я дал ей свое согласие, когда она объявила, что отправится в Молтреадо, где правил ее клан. У меня не было никаких реальных средств остановить ее. Чтобы сделать это, мне пришлось бы убить всех ее личных охранников, а они были для нее как семья.

Наша совместная жизнь не раз бывала омрачена подобными расставаниями. Всегда она возвращалась ко мне, вновь веселая, помолодевшая и взбодренная интригами, которые ее родственники плели против меня.

К счастью, у тех охранников была с собой беспроводная связь, иначе я несколько дней не знал бы, о том, что на них напали бандиты. Охранники, которых с Нефрете разъеденило внезапное яростное нападение, видели, как бандиты увезли ее прочь на ее собственной колеснице.

Я незамедлительно поднялся на борт Терпеливой и уложил свое вооружение, под присмотром задумчивых глаз аватары.

– Что это такое, До-Свидания? Оружие?

– Да, это оружие, – ответил я. – Я, возможно, буду нуждаться в защите от злых людей.

Она взглянула на меня, удивляясь.

– Я вас защищу. Я не допущу смерть внутрь себя.