Текст книги "Император всего"

Автор книги: Рэй Олдридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Нет. Она покачала головой в яростном отрицании. Он не мог до такой степени оказаться глуп, так что скоро ее собственность вернется к ней.

А потом она найдет Руиза Ава.

11

Теперь Руиз был очень близок к центру лабиринта Публия. Он уже сто раз свернул, прошел несколько километров. Он не видел никаких больше чудовищ, и теперь он больше и не ждал встречи с каким-нибудь из них. Изготовитель чудовищ использовал свои неудачные экземпляры для того, чтобы патрулировать внешние проходы лабиринта, таким образом прогоняя нежелательных посетителей. Однако он запрещал этим существам возвращаться в лаборатории, где они родились, чтобы тем самым не отвращать хорошо платящих клиентов. Они часто приходили посмотреть на его чудеса.

Свет стал лучше, теперь мох время от времени перемежался полосками биолюма над головой, а полы стали чище и суше. Руиз стал беспокоиться о том, как примет его Публий. Согласится ли он вообще увидеться с Руизом, не вышвырнет ли он его прочь, приказав убить? Он настолько погрузился в эти невеселые мысли, что не сразу заметил шорох приближающихся навстречу шагов, и чуть не столкнулся с группой торговцев, которые, очевидно, только что вышли из внутреннего святилища со своими покупками.

Он скользнул в боковой коридор, как раз за миг до того, как первый охранник вышел из-за поворота. Он отступил к стене и замер.

Они его не увидели, но его не впечатлила охрана торговцев: он мог бы безболезненно убить с полдюжины охранников и забрать их товары, которые как раз выносили в двух больших, покрытых тканью, клетках, которые несли по восемь потных маленьких носильщиков. Трое торговцев были грасицианцы, в роскошных костюмах-колоколах, на них были модные инкрустированные драгоценностями маски, а от коридорной вони они прижимали к носам ароматические шарики.

Руиз подумал про себя, что интересно было бы узнать, какие кошмары они приобрели у Публия.

Когда они прошли, он пошел дальше и вскоре дошел до высокой ротонды в центре лабиринта.

Свет здесь был немилосердно яркий, а трое рабов-Дирмов, охранников, караулили шлюз безопасности Публия. Это было строение из монобетона и брони над эскалатором, который должен был доставить Руиза в царство Публия, вниз.

Охранники немедленно направили тяжелые энергометы в грудь Руизу. Он остановился, поднял руки, показав, что они пусты, потом закинул руки за голову.

– Я здесь, чтобы встретиться с Публием, – сказал он и стал ждать.

– Имя? – потребовал Дирм.

– Руиз Ав.

– Цель визита?

– По делу.

При упоминании о деле Дирмы немного расслабились. Тот, кто говорил с Руизом, что-то прошептал в рацию, приколотую у него на обшлаге.

Чуть погодя и прослушав то, что ему сказали, он поднял свое оружие и жестом показал Руизу подойти, но второй так и не опускал своего оружия, продолжая целиться в Руиза.

Первый охранник закинул свой энергомет за спину, когда Руиз подошел к нему, и опытным жестом похлопал его сверху вниз, ища скрытое оружие. Потом он использовал детектор запаха и оружия, чтобы отнять у него остальное, что не обнаружилось при ручном обыске.

Когда охранник удовлетворил свои подозрения в отношении опасности Руиза для его хозяина, он отошел назад и сказал:

– Вашу собственность вы сможете забрать обратно, когда пойдете назад.

Руиз искренне и яростно надеялся, что он действительно пойдет назад и что вернется он в том самом облике, в котором входил сейчас. Но все, что он сказал, были вежливые слова:

– Благодарю вас.

Охранник кивнул и нажал на переключатель на своей манжете, где располагались панели управления многочисленными охранными устройствами. Армированная дверь отошла в сторону, потом – декоративная решетка лифта-эскалатора. Руиз шагнул внутрь кабины и увидел, как решетка захлопнулась. Сияющая палладиевая филигрань немедленно превратилась в картину воющих морд и человеческих лиц, которые были искажены ужасом до невероятности.

Руиз вздрогнул и подумал, умно ли с его стороны было разыскивать Публия.

Но было уже слишком поздно, и он сосредоточился на том, чтобы отточить детали своего рассказа, пока он быстро пролетал мимо различных уровней до самого основания башни, таящегося глубоко в земле.

Казалось, он падал целую вечность, и в душу его закралось подозрение, что Публий решил сбросить его в нежилые уровни ниже своей лаборатории, чтобы таким образом избавиться от него.

Лифт настолько резко замедлил ход, что колени Руиза слегка подогнулись. Видимо, маленькая шуточка Публия. У этого существа было беспощадное и весьма эксцентричное чувство юмора.

Дверь скользнула в сторону, чтобы показать Публия, который стоял в холле, широко раскинув руки для приветствия. Или, может быть, ему показалось, что это Публий, потому что тело, которое было у человека, было незнакомо Руизу. Это было высокое худощавое тело с презрительным аристократическим лицом. Наверняка это был Публий, потому что у кого еще можно было бы заметить это безумное свечение в глазах, как не у него?

– Руиз, – радостно сказал Публий, – неужели? Мой старый друг, неужели ты наконец выбрался меня навестить?

Руиз осторожно вышел из лифта.

– Публий?

– А кто же?

Руиз позволил Публию закинуть руки ему на шею, и сам смог изобразить ответное объятие. Публий, вероятно, не заметил отсутствия энтузиазма в объятиях Руиза. Он схватил Руиза за плечи и осмотрел с головы до ног, а брови у него прыгали вверх-вниз от любопытства.

– Все еще очень красив, как вижу, – сказал он Руизу одобрительным тоном, – ты просто пропадаешь на этой костоломной должности для Лиги. Я всегда тебе говорил, я знаю, что ты от меня это слышал сто раз, но повторю опять: стань печально знаменитым, а потом продай свой клон. Со временем ты станешь богатым источником телесного материала, не успеешь и глазом моргнуть. Я тебя сам куплю, превращу тебя в этакую ручную змейку и продам какой-нибудь богатой вдовушке вместо комнатной собачки.

Руиз сглотнул и подавил омерзение.

– Я больше не работаю на Лигу, Публий.

Публий рассмеялся низким журчащим звуком, который странно напоминал звук стекающей из ванны воды.

– Ну да, конечно. Не беспокойся. Я никогда никому не скажу, что ты из Лиги, хотя я не могу обвинять тебя в чрезмерной осторожности, в конце концов, это же Моревейник.

– Нет, честное слово, – сказал Руиз. – Я на них больше не работаю.

– Неужели? Вот это мне странно – такой адреналиновый наркоман, как ты, вдруг отрекся от убийства, грабежа и высокой оплаты? Что же такое случилось? Может, ты умираешь? Может, влюбился?

– Не говори глупостей, – сказал Руиз, пытаясь проговорить свои слова убедительно.

– Ты прав, ты прав. О чем я думал? – Публий снова рассмеялся. – Ты же знаменитый Руиз Ав, образец и идеал безрассудного куража, самодостаточности, которого никогда не соблазняют нежные предметы, который безоговорочно предан своему собственному бесконечно гибкому кодексу чести.

Теперь в голосе Публия сквозили кислые нотки, и Руиз боялся, что он вспоминал их совместные подвиги на Линии, когда Руиз покинул ряды освободителей-волонтеров, которыми командовал Публий.

– Э-э-э… – сказал Руиз, пытаясь найти другую тему для разговора, – как твои дела?

– Ты правильно сделал, что спрашиваешь, – прокричал Публий громовым голосом. – Когда же в последний раз ты приходил сюда, ко мне, чтобы шантажом вынудить меня оказать тебе еще одну услугу? Тридцать лет назад? Сорок? Много времени прошло, мое искусство расцвело, мое состояние приумножилось, мое влияние существенно усилилось, хотя не вполне достаточно, достаточно никогда не бывает.

Публий сбросил маску хорошего настроения и благодушия и его отвратительная внутренняя сущность стала просвечивать сквозь его новую плоть.

– Ну, а тебе какое дело до всего этого, Руиз Ав? Что тебе на сей раз от меня надо? Старый друг…

– Ничего такого особенного, Публий, – сказал Руиз.

Он пытался не выказывать ни страха, ни досады, хотя был охвачен ужасом.

– Нет? Ничего особенного? Я поражен. Так что это твое «неособенное» означает? И что ты за это заплатишь?

– Руиз глубоко вздохнул.

– Мне нужен транспорт до платформ Шардов, для меня и для трех рабов. Я могу заплатить приличную сумму.

Публий сделал небрежный жест-отмашку.

– И ничего более? Такая простая вещь, поистине! – лицо его исказилось, маской изумления и недоверия. – Ты что, спятил? Что тебя заставило думать, что я могу такое устроить, даже для тебя? Пиратские владыки в последнее время находятся просто в какой-то истерике от мании преследования. Разве ты этого не знал? Мои клиенты кипят в отелях, они не могут покинуть город, а их товары гниют в складах, пока купившие их торговцы не возвращают их обратно в Моревейник, туда, где купили. Мне пришлось убить чертову дюжину жалобщиков за последние два месяца – не могу же я позволить им порочить мою репутацию.

– Я этого не знал, – сказал мрачно Руиз.

– Ты только что попал в город, да? Ну ладно, ты мне польстил тем, что так высоко обо мне думал. Ладно, ладно… Мы пройдемся по лабораториям и поговорим.

Публий приклеил на физиономии чрезвычайно хитрую, почти гротескную улыбочку и подмигнул, видимо, окончив свою вступительную речь.

– Дела никогда не бывают столь плохи, как они могут еще быть, правда?

Он положил руку Руизу на плечи и потащил его из холла, в мир белого кафеля, нержавеющей стали и ужаса.

Лаборатории Публия были чрезвычайно обширны, занимали они тысячи квадратных метров, и всегда в них кипела деятельность. Творческая страсть изготовителя чудовищ равнялась только его алчности. Эти два мощнейших стимула вместе смогли заставить лаборатории выдавать продукцию на полную мощность. Руиза всегда удивляло, что пангалактическая страсть к чудовищам могла идти нога в ногу с манией творчества Публия. Это было еще одним примером непознаваемого разнообразия вселенной и ненасытного аппетита существ, которые ее населяли.

Публий провел его мимо отгороженной ямы-арены, в глубине которой десятки приземистых и крепких медведеподобных воинов рубили и кололи друг друга длинными ножами – они скалились, рычали, их белые клыки блестели. В их движениях было нечеловеческое проворство и ловкость.

– Это отборочные состязания, – сказал Публий, поясняя. – Мы начали примерно с двухсот экспериментальных экземпляров. Еще день-два – и покажутся самые лучшие, хотя мы проведем отборочные состязания еще раза два, чтобы исключить возможность случая. Но они будут просто находкой для какого-нибудь фашиста-маньяка на планетке из жестокого Мира, правда?

Он просиял отеческой улыбкой, которая не могла казаться ничем, кроме пародии на творческую гордость.

– Им придется, конечно, надевать ошейники, но нет ничего совершенного… А то и намордники пригодятся… А с другой стороны… Руиз, ты вроде как неплохо владеешь кинжалом? Так вот, ты против двоих таких и двух минут не продержишься.

Возле одной из опорных колонн был стеллаж высоких и узких инкубаторных резервуаров, чье содержимое было закрыто ширмой. Публий остановился возле них и отодвинул ширму в сторону, показав троих взрослых человеческих особей, мужчин и одну женщину. У них была та пухлая бесформенность, которая отличает выращенные в резервуарах клоны, прежде чем их выливают в форму и придают им человеческие личности. Но Руиз уже сейчас видел, что они будут очень привлекательны. Все они по цвету глаз и волос походили на Публия, и Руиз вдруг понял, кто они такие.

– Да, – сказал Публий, – они – это я. Страховка. Если я когда-нибудь умру, их выльют в форму и натравят друг на друга. Самый сильный получит мою личность.

Руиз пришел в ужас. А что, если клоны решат скооперироваться? Выдержит ли вселенная трех Публиев?

Мимо сновали лаборанты, техники, сгорбив плечи и опустив глаза, словно они боялись своего работодателя точно так же, как Руиз.

Они прошли мимо ряда ячеек с окошками, в каждой ячейке сидели различные образцы человеческих игрушек. Кое-кто из них был чем-то большим, нежели просто мужчиной или женщиной, их соматипы были преобразованы на основе какого-нибудь животного стандарта. Среди них была стройная девушка-ящерица, томная и спокойная, которая все время облизывала языком глазные чешуйки. Язык у нее был длинный и раздвоенный. В следующей ячейке сидел мальчик с лицом мастифа. Тело его было мускулистым и кривоногим.

Они прошли мимо женщины без рук, с лысой бесформенной головой, ее гладкая кожа блестела от слизи. Андрогинное существо гладило свои пушистые перистые усики-антенны. У него было насекомообразное туловище, а на груди свернулось щупальце.

Но остальные были еще более странными. Казалось, они частично были составлены из существ, для которых не было аналогов на Старой Земле, хотя Руиз знал, что свой генетический материал Публий в основном берет из человеческого ДНК. Публий в этом отношении был пуристом. Руиз отворачивался от решетчатых щупалец, силикоидных каменистых панцирей, пульсирующей массы желтой хрящеватой клетчатки. Вот еще какое-то весьма шишковатое существо, покрытое сенсорными пучками, как у генча, которое пыхтело через трехстворчатые ротовые отверстия. Симметрия дополнялась тремя пухлыми грудями, тремя влагалищами.

Генчеобразное существо заставило его передернуться, и его охватила волна смятения. Он почувствовал, как его смертная сеть начала стягиваться, потом стабилизировалась. Он избегал думать про генчей, с тех самых пор, как появился в Моревейнике, видимо, это происходило по какой-то причине. Он подумал, что не худо бы знать, сколько еще таких неудачных попыток смертной сети он мог бы вынести, прежде чем или сеть распадется, не вынеся напряжения, или он потеряет вкус к жизни.

– Это образчики. Есть тут что-нибудь такое, что тебе хотелось бы попробовать? – Публий хлопнул его по спине, рассмеялся своим странным булькающим смехом. – Нет-нет, я просто посмеялся над тобой. Я знаю, ты у нас скромник.

Они прошли операционные, в которых лаборанты и техники в белых халатах оперировали клонированные существа, разрезая их и сшивая в новые формы. В других комнатах стояли клавиатуры ДНК, где работники Публия создавали новые расы чудовищ для клиентов, которые готовы были заплатить побольше за то, чтобы их игрушки могли размножаться. Банки полусозревших клонов плавали в прозрачном питательном растворе, автокувезы катались туда и обратно, некоторые из них везли гротескные трупы, прочие везли анестезированных чудовищ в различной стадии законченности.

И над всем этим, достаточно сильный, чтобы Руиз стал давиться, витал особый тошнотворный запах, который Руиз всегда ассоциировал с Публием и его работой. Это были миазмы органической вони, химикалий, запах буйной примитивной жизни и случайной небрежной смерти, запах создания и ужаса.

Наконец они дошли до помещений, которые Публий использовал для жилья, когда ему приходилось оставаться в лабораториях подолгу. После бешеной активности они оказались в тихой изоляции.

Публий захлопнул замок и повернулся к Руизу, на его лице явно отразилось усталое презрение.

– Ну что, будешь шантажировать меня снова? Снова угрожать? Неужели тебе никогда не надоест держать над моей головой погибель, которая может разрушить все то, чему я отдавался долгие годы? Ты же не можешь жить вечно, неужели у тебя нет никакой пощады?

Руиз принял униженную манеру.

– Ты сам не оставил мне никакого выбора, Публий. Если бы я не принял предосторожности, ты бы меня немедленно погубил. Я столь же сильно, как и ты, жалею о том, что ты доверил мне тайну своего происхождения. Если бы этого не произошло, ты бы не ненавидел меня столь свирепо, а я не был бы вынужден прибегать к шантажу.

Давным-давно, у костра на привале, на Линии, тяжело раненный и бредящий Публий открыл Руизу свою величайшую тайну: что он родился в Ковчеге рабов Дильвермуна, а не был незаконным отпрыском благородного рода с мира Ях, как он это утверждал. Руиз не понимал силы, с какой Публий защищал свое вранье, пока многие годы спустя изготовитель чудовищ не попытался убить его, и тогда Руиз понял, что означало для Публия это притворство и игра в благородную кровь. Чтобы защитить себя, он оставил в надежном месте меморандум, который должен быть передан по всем каналам оповещения и средствам массовой информации, если только Руиз внезапно пропадет или погибнет.

В более поздние годы, Руиз стал беспокоиться, что Публий жил с угрозой разоблачения так долго, что эта угроза перестала его пугать.

– Честное слово, я хотел бы, чтобы ты убедил меня, что мои предосторожности были напрасны.

Публий крякнул. Он прошел по ковру, что покрывал пол его гостиной, и достал из бара графин и стаканы. Он налил и предложил Руизу рюмку бледно-сиреневой жидкости.

– Ладно, по крайней мере, ты можешь пить со мной без страха, что я тебя отравлю. Очень немногие могут сказать то же самое.

Руиз кивнул и отпил.

– Я очень плохой мальчик, – сказал Публий, садясь на заваленный подушками диван и показывая Руизу на ближайшее кресло. – Теперь: как тебе убежать. Где твоя маленькая дорогая космическая лодочка? «Вигия», правильно? Память у меня замечательная.

– Спрятана на очень далекой планете. Я прибыл на Суук зайцем.

– Почему-то мне это кажется очень подходящим тебе способом, – сказал Публий. Глаза его перестали излучать свой сумасшедший блеск. На миг он показался просто обыкновенным человеком. – А что у тебя было за задание, если не секрет?

Руиз пожал плечами.

– Да нет, больше не секрет. Меня наняли, чтобы выловить браконьера на одной из планет Жестокого мира.

– И как, преуспел ты в этом? Нет, дурак я, что спрашиваю. Ты же не знаешь неудач, правильно?

– Я знаю, кто браконьер, – сказал Руиз.

– Ну вот видишь, я был прав, – Публий глотнул жидкость из рюмки и пополоскал ею рот, прежде чем проглотить. – Так вот, давай предположим, что ты добрался до платформ Шардов, – ты хочешь оттуда добираться коммерческим транспортом?

– Да.

– А-а. Ну хорошо, как я уже сказал, пиратские властители в данный момент впали в истерику. Видимо, они напали на какой-то грандиозный секретный план или открыли великую тайну… Они не знают, что с этим делать. Кое-кто кричит, что надо это уничтожить, кое-кто стоит за то, что надо открытие использовать. Тебя удивит, если я тебе скажу, что я тоже знаю эту тайну?

Руиз покачал головой.

Публий рассмеялся своим странным смехом.

– Во мне тебя ничто не удивляет, а? Может быть, именно поэтому я и не топчу тебя, как ничтожного жучка, каким ты, по сути, и являешься. Ты помогаешь мне надеяться на что-то, на то, что я могу превзойти самого себя. Разумеется, я собираюсь использовать эту тайну, если, конечно, смогу наложить на нее лапу. Скажи мне, как звучит: Публий, Император Всего?

Руиз едва мог придумать, что сказать.

– А что это за тайна? – наконец спросил он.

Публий хихикнул.

– Да ведь это же тайна, разве ты не слышал, что я сказал?

– А-а-а…

Публий принял деловой вид.

– Опять же, я не говорю, что Моревейник невозможно покинуть, но это стало необыкновенно трудно. Дорого. И опасно. Я мог бы помочь тебе – но сперва ты должен оказать мне услугу. Нет, не пытайся грозить мне тем, что ты меня разоблачишь. Я больше не боюсь этого. Я вырос из тайны своего происхождения настолько, что мне уже совершенно неважно, каким оно было. – Публий усмехнулся злорадной улыбкой. – Какой добрый знак, что после всех этих лет ты появляешься как раз тогда, когда мне больше всего нужен именно такой человек, как ты.

Руиз вдруг от напряжения почувствовал страшную слабость.

– Что ты хочешь, – прокаркал он, – чтобы я сделал?

– Очень простую вещь, для такого наемного убийцы, как ты, – сказал Публий. – Я хочу, чтобы ты убил человека.

Наутро Кореана взяла Ленша и Мармо на главный невольничий рынок Моревейника – прокторы отказались впустить на аукцион Мокрассара, поэтому ей пришлось оставить его возле главного шлюза безопасности.

Фломеля держали в одном из отдельных бараков, которые напрямую примыкали к помосту, поэтому она вошла туда первая, ответила на все запросы идентификационного процессора, чтобы он смог установить, что именно она является новой владелицей Фломеля, и открыла дверь в камеру, где тот находился.

Фокусник сидел на своей узкой койке, сгорбив плечи в отчаянии, когда дверь отползла в сторону. Он взглянул и увидел Кореану.

По его лицу пробежала волна чувств, которых Кореана совершенно не ожидала. Она полагала, что увидит ужас, желание вымолить прощение, а вместо этого он показался ей сперва изумленным, а потом восторженным.

– Благородная Дама! – сказал он радостным тоном. – Я знал, что ты придешь!

Кореана была несколько сбита с толку. Либо Фломель был куда умнее, чем она полагала, или он совершено не понимал своего положения. В любом случае она вполне охотно подыграет ему.

– Значит, ты так и надеялся?

– О да! Я знал, что ты меня не бросишь. Остальные были совращены этим безродным продавцом змеиного масла, но только не я! Я знаю, что на самом деле Руиз Ав безродный убийца, вор, возмутитель душ! Я знал, что моя вера будет вознаграждена… и вот ты пришла!

Кореана улыбнулась. Она с удовольствием хотела принять его помощь, хотя она собиралась наказать Фломеля, – если не за то, что он участвовал в захвате ее воздушной лодки, то хотя бы просто за то, что он присутствовал, когда это событие произошло. Она, однако, была человеком гибким и могла отложить это наказание. Она уселась возле Фломеля и похлопала его по колену.

– Расскажи мне все, что знаешь, – предложила она.

Кореане потребовалось все ее невеликое терпение, чтобы выслушать рассказ Фломеля. Воспоминания фокусника постоянно включали в себя воспоминания о том, какие безобразные поступки были допущены по отношению к его достоинству и персоне. Много раз Кореане приходилось прерывать рассказ, прежде чем Фломель окончательно терял нить рассказа. Казалось, он был не в состоянии понять, что ей совершенно не интересны были его личные чувства, она же собрала воедино все силы, которые у нее были, чтобы вытерпеть его излияния и продолжала улыбаться и сочувственно кивать головой в нужных местах.

Когда Фломель сказал относительно того, как их оценивали и судили в Глубоком Сердце, ее интерес усилился.

– Он стал размахивать руками, его схватили судороги, и он стал пускать пену изо рта самым вульгарным образом, – сказал Фломель. – Вот так обнаружилось его низкое происхождение. Может быть, он умер. Он, по крайней мере, лежал на носилках почти неподвижно, когда его вынесли. Лицо у него совершенно посинело.

– Погоди, – сказала она, – попробуй вспомнить, – они вынесли его спокойно или же торопились при этом что есть мочи?

Фломель нахмурился.

– А какая разница?

Она исчерпала запасы своего терпения. Она резко протянула руку и схватила Фломеля за глотку, сдавив ее усиленными специальными волокнами мышцами. Он попытался говорить, но мог только сипеть. Он наполовину поднял руки, словно хотел оторвать ее хватку, и она стиснула его сильнее, так что глаза его вышли из орбит.

– Ты, – сказала она, – моя собственность. Ты не смеешь спрашивать у меня объяснений. Понял?

Он кивнул, лицо его исказилось от боли. Она отпустила его глотку, но не окончательно.

– Ну, говори, – сказала она.

– Быстро вынесли, – прохрипел он, – они его вытащили быстро.

Она отпустила его и встала.

– Тогда он, вероятно, все еще жив, как я думаю. Мне кажется, я почувствую, если он вдруг умрет – мы каким-то образом связаны. Может быть, это моя потребность удовлетворить свою месть… Что еще, Фломель?

Он потер глотку и прокашлялся.

– Не так уж много я могу сказать, Леди. Они отвели меня в мою комнату, а утром привели меня вот в это место. Я остальных не видел, и ты – первый человек, которого я вообще увидел здесь.

Она отвернулась от него и задумчиво обратилась к Мармо.

– Интересно… Он все еще в Глубоком Сердце? Что ты о них знаешь, Мармо?

– Я провел всю прошлую ночь, подключившись к банкам данных, но очень трудно найти полезные сведения. Это саморазвивающаяся корпорация, которая зарегистрирована на Дильвермуне, но совершенно ограниченная в своих владениях здесь. Они именно здесь и обосновались и большего не хотят. Они исповедуют культ сексуального разнообразия…

– Мне не интересна их философия, Мармо. Я вот что хочу знать: как хорошо охраняется их цитадель? Насколько трудно туда проникнуть?

Мармо минуту помолчал.

– Вспомни, что я сказал относительно полезных сведений. Но я могу высказать предположение: они достаточно хорошо защищены. Почти за две тысячи лет с тех пор, как были построены их теперешние владения, архивные записи показывают, что успешной попытки вторжения в цитадель Глубокого Сердца не было. Это в какой-то степени удивительно, поскольку они, по слухам, очень богатая корпорация. Они наверняка должны были бы привлечь внимание пиратских властителей.

– Не ободряет… – сказала задумчиво Кореана. Она отказывалась принять факт, что Руиз Ав мог найти себе убежище там, где она могла его не достать. – Но мы должны попробовать сделать все, что мы можем, а, Мармо? Пошли, проведаем друга.

Она повернулась к Леншу.

– Надень ошейник на фокусника и забери его в подходящие рабские казармы. Хорошая репутация у Алмазной Фасолинки. Потом встреть нас в гостинице.

Руиз откинулся назад, осторожно поставив в сторону свой бокал.

– Я не наемный убийца, – сказал он.

– Что ты говоришь? – удивился Публий. – С каких пор?

– Я никогда и не был наемным убийцей.

– Нет, разумеется, нет. Но ты всегда был готов убить любое существо, которое могло помешать выполнению твоего задания, кем бы оно ни было. Скажи мне, сколько трупов ты оставил за собой во время выполнения этого последнего задания?

У Руиза ответа не было.

Публий рассмеялся своим неприятным смехом с искренним весельем.

– Вот видишь? Ну какая тебе разница – одним трупом больше, одним меньше? А? А я тебя могу заверить, что это очень скверный человек, почти такой же скверный, как я сам – он заслуживает, чтобы его убили, почти так же сильно, как я этого заслуживаю. Помоги мне в своем лучшем стиле решить мою проблему, и я отправлю тебя с планеты, независимо от того, чего это будет стоить в деньгах, во времени или в крови. Но если ты не выполнишь мое маленькое поручение, то я порежу тебя на кусочки и наделаю игрушек из твоего сырого мяса. Я устал беспокоиться насчет твоего дурацкого маленького шантажа. Человек, вроде тебя, в конце концов обязательно погибает, кто раньше, кто позже, поэтому почему бы не управиться с этим, да и с плеч долой? Через сто лет кому какое будет дело? Только не мне.

Руиз напряг мускулы и приготовился прыгнуть на Публия. Создатель чудовищ когда-то был ужасающим противником, но, может быть, с течением времени его навыки устарели, может быть, Руизу удалось бы подавить его, взять заложником, пока ему не удалось бы удрать из его лаборатории?

Руиз поднял руку странным жестом, и дула парализаторов выдвинулись из стены позади него, нацелившись на Руиза.

– Не делай глупостей, старый друг – и пожалуйста, не заставляй меня задумываться, уж не считаешь ли ты меня настолько глупым, чтобы сидеть и болтать с тобой, незащищенным ничем, кроме твоей замечательной доброй воли. Должен тебе сказать, что я был бы страшно оскорблен, если бы мог вообразить, что ты про меня мог такое подумать. А ты знаешь, какой у меня вспыльчивый характер.

Руиз обмяк в кресле. Чувство бесполезности всего накатило на него. Что еще он мог ожидать? Что он войдет и Публий поможет ему из несуществующей доброты своего характера? Этакое-то чудовище? Глупо, очень глупо.

– Кто этот человек? – спросил Руиз.

Публий встал и грациозным жестом поманил его.

– Пошли. Я тебе его покажу.

Руиз стоял вместе с Публием, глядя в окошечко в камере. Он увидел человека среднего роста и сложения, одетого в относительно модный комбинезон. Лицо его было ничем не примечательное, с ровными чертами, он не был ни толст, ни тощ. Волосы его тоже были неопределенного цвета: ни каштановые, ни белокурые, подстриженные в консервативном стиле. Он сидел в удобном кресле, лицо его лишено было всякого выражения, если не считать легкой настороженности. Руиз подумал, уж не шпион ли это какого-то государства или организации – человек идеально подходил для этой роли по своей внешности.

– Кто это? – спросил Руиз.

– Его зовут Алонсо Юбере.

Руиз был удивлен.

– Почему тебе нужна моя помощь? Вот он сидит. Почему бы тебе не убить его самому?

Публий рассмеялся, и по лицу его расплылось злорадное удовлетворение.

– О, это не тот Алонсо Юбере, которого тебе предстоит убить. Нет-нет. Это другой Алонсо Юбере, тот, в руках которого тайна. Ты знаешь, та самая тайна, которая так распалила пиратов.

Руиз напустил на себя вид холодного равнодушия.

– Видишь ли, этот Юбере на самом деле – мой старый слуга, которого я разобрал на части и перестроил в эту непримечательную личность. Увы, бедный Хедрин – он хорошо мне служил, но мне его тело нужно было больше, чем ему. Кстати, очень давно я генчировал Хедрина. Всем нужен, по крайней мере, хоть один приспешник, которому можно было бы доверять. Поэтому его верность, как и его внешность, абсолютна.

– А-а-а, – сказал Руиз спокойно.

– Ты начинаешь понимать? Это старая как мир идея – заменить ключевую личность дубликатом, который принадлежит тебе. Ты знаешь, насколько невыносимы и длинны в наши дни идентификационные процедуры, поэтому такие попытки больше не предпринимаются, и они не так часто увенчиваются успехом. А Юбере – самый осторожный из людей, кого я знаю. Его идентификационные данные очень трудно заполучить. Но, – продолжал Публий, протянув руки вперед и шевеля пальцами, – мои виртуозные способности обращаться с плотью и духом стали просто фантастическими, они более чем соответствовали этому заданию, и Хедрин стал Юбере во всех отношениях, кроме своей основной верности.

– Понятно. Однако почему бы просто не нанять убийцу на рынке?

Публий ударил его по плечу.

– Так это и был мой план, пока ты не появился у меня на пороге, точно по волшебству. А кто я такой, чтобы издеваться над подарками судьбы и смотреть дареному коню в зубы?

Кроме того, я очень верю в твои навыки и умение. Если вообще возможно добраться до Юбере, ты тот человек, который сможет это сделать.