Текст книги "Вождение вслепую"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]

Driving Blind, 1997 / Вождение вслепую

Ночной поезд на Вавилон

Night Train to Babylon, 1997 год

Переводчик: Е. Петрова

Скорый поезд, раскачиваясь и подрагивая, как пьяный, уносил Джеймса Крузо из Чикаго; проводник заглянул в бар, подмигнул ему и, шатаясь из стороны в сторону, побрел дальше. Джеймс Крузо прислушивался.

Шум, гам, крики.

Как бараны, подумал он, их стригут, а они блеют. Или как парашютисты, что сигают в пропасть без парашюта.

Он прищурился.

У стойки бара, взволнованные слепым предвкушением удачи, сгрудились пассажиры, так и напрашивающиеся, чтобы их обчистили, готовые по доброй воле лишиться хоть денег, хоть головы.

Попросту говоря, любители азартной игры.

Вот именно – любители, подумал Крузо и, встав из-за стола, нетвердым шагом двинулся вдоль стойки, чтобы заглянуть через плечо каждому из бизнесменов, которые вели себя как школяры, высыпавшие на большую перемену.

Смотрите в оба! Открываем даму. Закрываем. Раз-два-три! Показывайте, где дама?

– Вот она! – раздался одинокий голос.

– Тьфу ты! – вскричал сдающий. – Последнюю сорочку проиграл! А ну, еще разок! Открыли, закрыли! Которая здесь дама?

Он даст им возможность, подумал Крузо, выиграть ровно два раза. А потом захлопнет ловушку.

– Вот она! – закричали все хором.

– Ну что ты скажешь! – воскликнул все тот же невидимый игрок. – Совсем меня раздели!

Крузо не мог удержаться, чтобы не посмотреть на этого разбитного шута.

Привстав на цыпочки, он развел в стороны чьи-то вздрагивающие плечи, ожидая неизвестно чего.

У человека, сидевшего за стойкой, не было ни кустистых бровей, ни напомаженных усов. Из ноздрей и ушей не торчали пучки черных волос. Кости черепа не бугрились под кожей. Неброский светло-серый костюм; завязанный аккуратным узлом темно-серый галстук. Ногти – пусть не ухоженные, но чистые. Подумать только! Скромный обыватель, невозмутимый, словно проигрывает не в карты, а в детское лото.

Все ясно, думал Крузо, пока шулер не торопясь тасовал колоду. Эта тщательность выдавала в нем беса, нацепившего маску ангела. Под костюмом-тройкой прятался бледный призрак торговца мануфактурой.

– Остерегитесь, уважаемые! – Карты порхали унего в ладонях. – Не профукайте денежки!

Зрители, раззадорившись, приготовились бросать деньги в адский костер.

– Осади назад! Два четвертака – ставка высока!

Карты так и летали, словно сами по себе, а он обводил взглядом собравшихся, не обращая никакого внимания на колоду.

– Палец большой, где брат твой старшой? Что ж он невесел, головку-то повесил?

Все захохотали. Ну и шутник!

– Запутались, приятели? Растерялись? Неужели я и на этот раз пролечу?

– Да, да! – загалдела толпа.

– Черт! – Он заломил руки. – Черт! Где же красная дама? Давайте сначала!

– Нет, ни за что! Вот она, посредине! Открывай!

Карта перевернулась.

– Вот так штука! – вырвалось у кого-то.

– Боюсь смотреть. – Шулер сидел зажмурившись. – Сколько я просадил?

– Нисколько, – донесся шепот.

– Нисколько? – вытаращился картежник. Все взоры были устремлены на черную карту.

– Слава богу, – пробубнил игрок. – Я-то думал, вы меня обобрали до нитки!

Его пальцы поползли вправо и открыли еще одну черную карту, потом двинулись влево. Дама!

– Дьявольщина! – выдохнул он. – Как она здесь оказалась? Слушайте, ребята, заберите свои деньги!

– Нет! Нет! – Каждый из проигравших отрицательно мотал головой. – С какой стати? Так уж вышло. Это просто…

– Ну ладно, раз вы настаиваете! Только больше не рискуйте!

Крузо закрыл глаза. Вот и все, подумал он. С этого момента остальные будут только проигрывать, делать ставки и снова проигрывать. Они вошли в раж.

– Вы уж простите, господа. Удачи вам! Ну-ка!

Крузо непроизвольно сжал кулаки. Сейчас ему было двенадцать лет, над верхней губой топорщились приклеенные усы, кругом толпились собравшиеся на его день рождения одноклассники, а он раскидывал «три листика». Смотрите, объявлял он, сейчас красная дама исчезнет! Мальчишки смеялись и галдели, а его руки так и мелькали, сгребая выигранные конфеты и тут же раздавая их обратно – по дружбе.

– Раз-два-три, не зевай, смотри!

Губы молча шептали забытую прибаутку, но голос был не его, голос принадлежал мошеннику, который облегчал чужие бумажники и пересчитывал деньги под ночной стук колес.

– Опять продули? Ребята, завязывайте, а то жены вас убьют! Ну, так и быть. Туз пик, трефовый король, красная дама. Больше вы ее не увидите!

– Как бы не так! Вот же она!

Крузо отвернулся, заклиная себя: не прислушивайся! Сядь за стол! Выпей! Забудь тот день рождения, забудь своих одноклассников. Да побыстрее!

Он успел сделать только один шаг.

– Вы, ребята, и так три раза кряду продули. Пора мне сматывать удочки, да и…

– Нет уж! Мы хотим отыграться, черт побери. Сдавай!

Крузо резко развернулся, как от удара, и оказался среди общего безумия.

– Дама всегда лежит слева, – не удержался он. Все головы повернулись в его сторону.

– Она все время была на одном и том же месте. – Крузо повысил голос.

– А вы кто такой, сэр? – Не глядя в его сторону, шулер сгребал карты.

– Лучший фокусник в классе.

– Это серьезно: лучший фокусник в классе! – Игрок перехлестывал карты.

Зрители расступились.

– Я умею раскидывать «три листика», – вырвалось у Крузо.

– Поздравляю.

– Не стану вам мешать. Я только хотел, чтобы ни о чем не подозревающие люди…

Ни о чем не подозревающие люди начали тихо роптать.

– …поняли, что в «три листика» можно обыграть кого угодно.

По-прежнему глядя куда-то вбок, шулер подбросил колоду на ладони.

– Ах, так? Ну, что ж, умник, сдавай! Господа, делайте ставки. В игру вступает юниор. Следите за его руками.

Крузо похолодел. Карты лежали на стойке.

– Не робей, сынок. Бери колоду!

– У меня не всегда выходит, но я знаю, как это делается.

– Ха! – победно огляделся шулер. – Все слышали? Знаю, говорит, только не умею! Так, что ли?

У Крузо в горле застрял комок.

– Да, так. Но…

– Никаких «но»! Смотрите все! Сейчас безногий побежит кросс! Безрукий станет биться врукопашную! Милостивые господа, не желаете ли сменить лошадей… – он посмотрел в окно: за стеклом мелькали огни, – …на полпути в Цинциннати?

Милостивые господа, уничтожая Крузо взглядами, бурчали что-то невразумительное.

– Сдавай! Покажи, как умеешь обирать бедных.

Крузо отдернул руки от колоды, как от раскаленного бруска.

– Стесняешься при мне разводить лохов на деньги? – спросил шулер.

Не в бровь, а в глаз! Заслышав эти нелестны для себя слова, лохи дружно загудели.

– Неужели вы не понимаете, к чему идет дело? – сказал Крузо.

– Мы-то все понимаем! – раздался гомон толпы. – Раз на раз не приходится. Тут выиграл, там проиграл. Иди-ка ты, откуда пришел.

Крузо видел, как тьма уносится в прошлое, города растворяются в ночи.

– В чем вы меня обвиняете, сэр, да еще при свидетелях? – вопрошал Добропорядочный Игрок. – Может, я насильник? Или похабник?

– Нет, – ответил Крузо, перекрывая общий ропот. – Вы всего-навсего мошенник! – И шепотом добавил: – Передергиваете карты.

Картежник весь подался вперед под негодующи выкрики, град оскорблений и всплески ярости.

– Уж не хотите ли вы сказать, любезный, что колода крапленая? Меченая? Клейменая?

– На картах нет ни крапа, ни меток, ни клейм, – сказал Крузо. – Все, что требуется, – это ловкость рук, престидижитация.

Силы небесные! Можно было подумать, он сказал «проституция»!

Джеймса Крузо сверлили шесть пар глаз. Он неловко взял в руки колоду:

– Карты не крапленые. Но вашими пальцам управляют не запястья, не локти; и вообще, всем управляет…

– Договаривай, любезный.

– Сердце, – в отчаянии закончил Крузо.

Шулер ухмыльнулся:

– Ну, это ты хватил! Тут тебе не любовное свидание над Ниагарским водопадом.

– Вот именно! – закричали со всех сторон. Чужие лица окружили его стеной.

– Извините, – сказал Крузо, – я сегодня очень устал.

Помимо своей воли он развернулся и, раскачиваясь, как пьяный, вместе с поездом – слева направо, слева направо, – выбрался в коридор. При его появлении проводник начал сосредоточенно компостировать какой-то старый билет, роняя на пол снежинки конфетти.

– Сэр, можно вас на минуту? – позвал Крузо. Проводник заинтересовался ночным видом из окна.

– Сэр, – повторил Крузо. – Взгляните вот туда.

С большой неохотой проводник устремил взор в сторону горстки пассажиров, которые по-прежнему галдели, окружив шулера, а тот внушал им надежду – и тут же исподтишка бил наотмашь.

– Развлекаются люди, – изрек проводник.

– Да нет же, сэр! Этих людей бессовестно обманывают, стригут, обирают…

– Беспокойства от них никакого, – не дослушал проводник. – Может, они день рождения справляют.

Крузо метнул быстрый взгляд в ту же сторону. Там сбилось стадо буйволов, которые роптали на судьбу и жаждали попасть под ножницы стригаля.

– Чего изволите? – спросил проводник.

– Этого жулика надо вышвырнуть с поезда! Разве вы не видите, чем он занимается? Да ведь его дешевые трюки описаны даже в детских книжках!

Проводник наклонился к Джеймсу Крузо, чтобы проверить, не пахнет ли от него спиртным.

– Вы с ним знакомы, сэр? А его компания – ваши друзья-приятели?

– Нет, я просто… – выдохнул Крузо и тут же осекся. – Ах, вот в чем дело! Как же до меня раньше не дошло! – Он вгляделся в непроницаемую физиономию проводника. – Эх, вы! – начал он, но продолжать не стал.

Вы с ним в сговоре, подумал он. На конечной станции разделите барыши!

– Погодите-ка, – сказал проводник.

Он вытащил из кармана маленькую черную книжечку и, послюнив палец, начал ее листать.

– Так-так, – сказал он. – Названия-то какие, сплошь библейско-египетские. Мемфис, штат Теннесси. Каир, штат Иллинойс. О! Следующая остановка и того чище будет. Вавилон!

– Там вы собираетесь высадить этого картежника?

– Нет. Кое-кого другого.

– Вы не посмеете.

– Это почему же? – удивился проводник.

Крузо отвернулся и побрел прочь.

– Болван, идиот, – шептал он. – Когда ты научишься держать язык за зубами, кретин!

– Эй, господа, глядите сюда! – раззадорился шулер. – А мы ее вот так! Прыг-скок-кувырок! Вот это да! Ну и беда!

– Черт, проклятье, зараза, – раздалось вокруг.

– Что вы из себя строите? – вырвалось у Крузо.

– Хороший вопрос! – Картежник выпрямился, предоставив волчьей стае пялиться в карты. – Угадай, где я буду завтра?

– В Южной Америке, – ответил Крузо. – Субсидировать какого-нибудь марионеточного диктатора.

– Неплохо, – кивнул шулер. – Следующая попытка.

– Или в карликовом европейском государстве, где маньяк-правитель держит при себе такого вот шамана, который перекачивает для него деньги в швейцарский банк.

– Да ты, юноша, поэт! У меня при себе есть письмо от Кастро. – Рука шулера легла на сердце. – И от Ботлесы, и еще от Манделы из Южной Африки. Выбирай – не хочу. Итак. – Он посмотрел в окно, за которым бушевала гроза. – Укажи любой карман, по своему выбору: правый, левый, наружный, внутренний. – Картежник провел рукой по пиджаку.

– Правый, – сказал Крузо.

Игрок опустил руку в правый карман пиджака, извлек запечатанную колоду карт и подбросил ее на ладони.

– Вскрывай. Отлично. Можно потасовать, проверить. Что-то не так?

– Ну…

– Дай сюда. – Он забрал колоду. – Следующий кон сыграем другой колодой, по твоему выбору.

Крузо покачал головой:

– Фокус не в этом. Все зависит от того, как сдатьи как открыть. Колода не играет роли.

– На твой выбор.

Крузо выбрал две десятки и красную даму.

– Порядок! – Карты легли одна поверх другой. – Где дама?

– В середине.

Шулер перевернул карту и расплылся в улыбке:

– А ты шустрый!

– Вы шустрее. В том-то вся и штука, – сказал Крузо.

– Гляди: здесь целый ворох десяток, так? Это ставки, которые только что сделали присутствующие здесь господа. Ты нам мешаешь. Хочешь сыграть – милости просим, не хочешь – тогда не встревай.

– Я не буду встревать.

– Ну, так и быть. Поехали! Вот она, голубушка. Дама тут, дама там, дама нам, дама вам. Заблудилась! Где она? Решили идти ва-банк, ребята? Кто будет тянуть? Все согласны?

Яростный шепот.

– Все, – откликнулся кто-то один.

– Нет, не все! – произнес Крузо. Воздух содрогнулся от десятка проклятий.

– Эй, умник, – сказал шулер с ледяным спокойствием. – Не создавай помехи, а то люди могут потерять все, что у них есть!

– Мои помехи тут ни при чем, – сказал Крузо. – Карты-то в ваших руках.

Издевки. Брань.

– Давай дальше! Не тяни, черт побери!

– Как скажете. – Все еще придерживая три карты своими чистыми пальцами, шулер провожал глазами грозу. – Ты все испортил. Сбил их с толку. Ты, и никто другой, нарушил равновесие, ауру, оболочку игры. Не обессудь, если мои друзья вышвырнут тебя из поезда, когда я открою карту.

– Они этого не сделают, – сказал Крузо. Карта открылась.

Поезд с ревом тянулся сквозь потоки дождя и вспышки молний. Перед тем как захлопнуть дверь вагона, картежник подбросил сложенные веером карты в грозовой воздух. Листки вспорхнули, словно раненые голуби, и тут же облепили грудь и лицо Джеймса Крузо.

Вагон бизнес-класса, грохоча колесами, поплыл мимо; к окнам прижалось с десяток разъяренных лиц, кулаки молотили по стеклу.

Чемодан несколько раз перекувырнулся и замер.

Огни поезда скрылись из виду.

Крузо долго выжидал, а потом медленно наклонился, чтобы собрать карты. Пятьдесят две. Одну за другой.

Червонная дама. Еще одна. Снова червонная дама. И еще.

Опять дама…

Дама.

Сверкнула молния. Попади она прямо в него – он бы не почувствовал.

Шкура неубитого льва

If MGM is Killed, Who Gets the Lion? 1997 год

Переводчик: Е. Петрова

– Ни фига себе! Ексель-моксель, матерь божья! – воскликнул Джерри Вулд.

– Вот этого не надо! – Его секретарша прекратила стучать по клавишам, чтобы подчистить опечатку в тексте сценария. – Я, между прочим, выросла в христианской семье.

– А я вырос на улицах Нью-Йорка, в Бронксе, – сказал Вулд, глядя из окна. – Да ты разуй глаза – смотри, что делается!

Секретарша подняла голову и увидела за окном то, что видел он.

– Перекрашивают студию в другой цвет. Это вроде бы первый павильон?

– Точно. Первый павильон, где мы в тридцать четвертом построили «Баунти» и дворец Марии Антуанетты, а в тридцать девятом – интерьеры Тары. [1]1
  Первый павильон, где мы в тридцать четвертом построили «Баунти» и дворец Марии Антуанетты, а в тридцать девятом – интерьеры Тары. – Имеются в виду историческая драма «Мятеж на „Баунти“» (1935) Ф.Ллойда по роману Ч.Нордхоффа и снимавшийся несколько лет блокбастер «Мария Антуанетта» (1938) У.С.Вандейка с Нормой Ширер в главной роли, Тара – поместье, где родилась Скарлетт О'Хара, героиня романа М.Митчелл «Унесенные ветром», экранизированного в 1939 г.


[Закрыть]Подумать только, что они вытворяют!

– Вроде даже номер хотят поменять.

– Если бы поменять! Они его просто закрашивают, черт их раздери! Первого номера больше нет. Ты глянь, в переулке топчутся работяги с пластиковыми трафаретами – прикидывают, не маловата ли будет надпись.

Выйдя из-за письменного стола, секретарша сняла очки, чтобы лучше видеть вдаль:

– Как странно – «ХЫ». Что еще за «ХЫ»?

– Погоди, они не закончили. Видишь? Из палочки делают «Ю», так, что ли?

– Верно, получается «Ю». Спорим, я могу назвать все слово. «ХЬЮЗ»! [2]2
  Хьюз, Говард (1905–1976) – крупный американский промышленник, авиатор и кинопродюсер. Был известен своими экстравагантными выходками, любовными похождениями и пренебрежением к светскому этикету. С 1926 г. жил в Голливуде. В 1948 г. приобрел контрольный пакет акций киностудии «РКО», а в 1954–1955 гг. был ее владельцем. С 1950 г. вел затворнический образ жизни в номере «люкс» одного из отелей Лас-Вегаса.


[Закрыть]Смотри-ка, что у них лежит на земле: длинный трафарет с буквами помельче. «Авиатехника»?

– Авиационный завод Хьюза, мать честная!

– С каких это пор мы выпускаем самолеты? Конечно, время сейчас военное, но все же…

– Какие, к дьяволу, самолеты? – вскричал, отвернувшись от окна, Джерри Вулд.

– Ага, значит, снимаем эпизоды воздушных боев?

– Какие, к чертям собачьим, воздушные бои?

– Ничего не понимаю…

– А ты нацепи очки да погляди. Думай головой! С чего бы эти прохвосты стали замазывать номер и выводить новое название, а? С какой радости? Мы не снимаем кино про авианосцы, не занимаемся сборкой истребителей «пэ-тридцать восемь», не выпускаем… Проклятье! Нет, ты глянь!

В полуденном калифорнийском небе, прямо над крышей павильона, маячила какая-то тень. Секретарша приложила ладонь козырьком.

– Ой, кажется, я с ума схожу, – вырвалось у нее.

– Не ты одна. Что теперь скажешь? Она снова прищурилась.

– Воздушный шар? Аэростат заграждения?

– Вот именно! Наконец-то дошло!

Закрыв рот, секретарша внимательно рассмотрела серое воздушное чудовище и опустилась на стул.

– По какому адресу отсылать письмо? – спросила она.

Джерри Вулд обернулся к ней со зверским выражением лица.

– Да пропади оно пропадом, это письмо – тут весь мир летит в тартарары! Ты что, не понимаешь, чем тут пахнет? Не понимаешь, что все это значит? Спрашиваю тебя: с чего бы «МГМ» [3]3
  «МГМ» – киностудия «Метро-Голдвин-Майер», расцвет которой пришелся на 1930–1940 гг.


[Закрыть]стала прятаться за аэростатом? А вот, кстати, и второй прилетел! Парочкой ходят!

– Действительно, с чего бы это? Военных объектов здесь нет, бомбить с воздуха нечего. – Отпечатав еще несколько писем, она вдруг замерла и рассмеялась. – Что-то я сегодня туго соображаю! Мы сами и есть военный объект!

Она опять встала из-за стола и подошла к окну: трафарет был закреплен на стене первого павильона, и рабочие уже начали распылять краску из баллонов.

– Так и есть, – негромко сказала она. – Концерн «Хьюз». Авиатехника. Когда, интересно, новый владелец собирается сюда переезжать?

– Кто? Самодур Говард? Чудила Гоуи? Долбаный миллиардер Хьюз?

– Ну, можно и так сказать.

– Никуда он не собирается переезжать – прилип задницей к своему креслу и затихарился в трех милях отсюда. Сама посуди. Пораскинь мозгами. «МГМ» стоит в двух милях от тихоокеанского побережья, в двух кварталах от того места, где Лорел и Гарди [4]4
  Лорел, Стэн, и Гарди, Оливер (Олли) – псевдонимы популярнейших американских актеров-комиков Артура-Стенли Джефферсона (1890–1965) и Норвелла Гарди (1892–1957). (См. также «Не узнали?»).


[Закрыть]в двадцать восьмом лавировали среди трамваев на своей колымаге. А в трех милях к северу от нас, но тоже в двух милях от океанского побережья, СТОИТ…

Он умолк, предоставив ей догадаться.

– Авиационный завод Хьюза?

Закрыв глаза, он прижался горячим лбом к прохладному оконному стеклу.

– Умница, скушай конфетку.

– Ох, умру сейчас, – выдохнула она с облегчением.

– Не ты одна.

– Тот, кто перекрашивает здание и замазывает номер павильона, просто решил подстраховаться на случай воздушного налета или атаки подводных лодок со стороны Калвер-Сити: [5]5
  Калвер-Сити – город, примыкающий к Голливуду.


[Закрыть]пусть, мол, япошки думают, будто Кларк Гейбл [6]6
  Кларк Гейбл (1901–1960) – знаменитый американский актер, эталон мужественности и романтизма. Наиболее известные роли – Ретт Батлер в «Унесенных ветром» и лейтенант Флетчер Кристиан в «Мятеже на „Баунти“».


[Закрыть]и Спенсер Трейси [7]7
  Спенсер Трейси (1900–1967) – знаменитый американский актер, поначалу играл преимущественно гангстеров – до главной роли в первом американском фильме Фрица Ланга «Ярость» (1936). Дважды лауреат «Оскара» за роли в фильмах «Отважные капитаны» (1937) и «Город мальчиков» (1938).


[Закрыть]прыгают перед камерой в трех милях к северу, там, где на самом деле стоит авиационный завод Хьюза, а в это время у нас, на «МГМ», круглые сутки в поте лица собирают истребители!

Джерри Вулд, открыв глаза, стал разглядывать неопровержимые доказательства этой версии.

– Надо сказать, павильон действительно похож на ангар. Или ангар похож на павильон. Развешивай вывески на свой вкус – и добро пожаловать, японский друг. Банзай!

– Потрясающе! – воскликнула секретарша.

– Ты уволена, – сказал он.

– Что?

– Печатай письмо, я продиктую.

– Опять письмо?

– Мистеру Сиду Голдфарбу.

– Да ведь он сидит выше этажом.

– Ты не рассуждай, а печатай. Голдфарбу, Сиднею. Уважаемый Сид. Нет, зачеркни. Просто «Сид». У меня нет слов. Что, черт возьми, происходит? В восемь утра прихожу к себе в кабинет, который до сих пор находился в стенах студии «МГМ». Около двенадцати спускаюсь в столовую – а там Хьюз тискает официанток. Кто додумался пустить его к нам?

– Вот именно, хотелось бы знать, – поддакнула секретарша.

– Ты уволена, – бросил Джерри Вулд.

– Диктуй дальше, – сказала секретарша.

– Уважаемый Сид. На чем я остановился? Ага, вот. Сид, почему нас не поставили в известность, когда планировался этот камуфляж? Помните старый розыгрыш? Нас всех отправили в дозор, объяснив, что по бульвару Калвер вот-вот поплывут айсберги, велели приходить с семьями, с братьями-сестрами – с родными и двоюродными. Сегодня этот гнусный айсберг уже здесь. На нем теннисные туфли и авиаторская кожанка; под усами прячется похотливая усмешка. Сидней, я отдал студии двенадцать лет и отказываюсь понимать… э-э-э… черт, закончи там как-нибудь. «С уважением». Нет, «с уважением» не надо. «С возмущением». Именно так: «с возмущением». Давай сюда, я подпишу.

Выхватив письмо из машинки, он занес авторучку.

– Отнеси наверх и швырни ему через порог.

– За такое письмо убить могут.

– Лучше быть убитым, чем уволенным.

Она не двигалась с места.

– Ну, в чем дело?

– Жду, пока ты остынешь. Скорее всего, через полчаса тебе захочется порвать это письмо на мелкие клочки.

– Я не остыну и не захочу порвать письмо. Ступай.

Но секретарша сидела в той же позе и в упор смотрела на Джерри Вулда, пока к нему не вернулся обычный цвет лица, а в углах рта не разгладились, жесткие складки. После этого она спокойно сложила письмо и разорвала его раз, другой, третий, четвертый. Обрывки полетели в корзину для бумаг.

– Сколько раз за сегодняшний день я тебя уволил?

– Всего ничего – трижды.

– Еще один раз – и можешь подыскивать себе место. Соедини-ка меня с заводом Хьюза.

– Я все думаю: когда же до тебя…

– Ты не думай, а звони.

Она полистала телефонный справочник, подчеркнула нужный номер и подняла глаза:

– Кто конкретно тебе нужен?

– Господин миллиардер в теннисных туфлях и авиаторской кожанке.

– Неужели ты полагаешь, что он сам отвечает на звонки?

– А ты расстарайся.

Секретарша расстаралась: пока он стоял у окна и грыз ноготь, наблюдая за ходом работ, она вела какие-то переговоры.

– Убиться можно, – недоуменно сказала она через пару минут, прикрыв трубку ладонью. – Он у аппарата! Собственной персоной!

– Нашла время шутить! – огрызнулся Джерри Вулд.

Пожав плечами, она подвинула к нему телефон. Он схватил трубку.

– Алло, кто говорит? Как вы сказали? О, добрый день, Говард, то есть мистер Хьюз. Конечно. Вас беспокоит студия «МГМ». Кто я такой? Вулд. Джерри Вулд. Что-что? Вы и так расслышали? Вы смотрели «Возвращение на Бродвей»? И «Годы славы». Ах да, ведь вы стояли во главе студий «РКО», верно? Конечно, конечно. Видите ли, мистер Хьюз, у нас возникла небольшая проблема. Постараюсь изложить коротко и ясно.

Он умолк и подмигнул секретарше. Та подмигнула ему в ответ. Голос на другом конце провода звучал ровно и вежливо.

– Неужели? – переспросил Джерри Вулд. – У вас тоже происходят перемены? Тогда вы догадываетесь о причине моего звонка, сэр. На стене первого павильона нашей студии появилась надпись «Хьюз», а теперь рабочие заканчивают слово «авиатехника». Вас это радует? Да, смотрится великолепно. Я хотел спросить, Говард… мистер Хьюз: не могли бы вы сделать мне маленькое одолжение?

– Говорите какое, невозмутимо произнес далекий голос.

– Мне вот что пришло в голову: на страже наших границ теперь не стоит Пол Ревир, [8]8
  …на страже наших границ теперь не стоит Пол Ревир… – Пол Ревир (1735–1818) – легендарный герой американской войны за независимость, увидел выдвижение английских войск и вовремя об этом предупредил американцев, проскакав из Чарлстауна в Лексингтон. Ему посвящено стихотворение Г. Лонгфелло «Скачка Пола Ревира».


[Закрыть]и если сюда по воздуху или по морю нагрянут японцы, они увидят эти огромные буквы, что появились прямо у меня под окном, и забросают нашу студию бомбами, приняв ее за военный завод – собственность концерна «Хьюз». Блестящий ход, сэр, просто блестящий. Что-что? Всем ли на студии пришлась по нраву эта затея? Не могу сказать, чтобы сотрудники пустились в пляс от радости, но все оценили ваш потрясающий замысел. Итак, позвольте изложить суть вопроса. У меня сейчас дел – невпроворот. Шесть картин в производстве, две – уже в монтажной, еще три вот-вот будут запущены. Мне позарез нужны нормальные условия для работы, вы согласны? Вот именно. Да. Совершенно верно. Понимаю, понимаю, в одном из ваших ангаров есть тихий уголок, где можно… Вы буквально читаете мои мысли. Как вы сказали? Да-да, сразу после обеда моя секретарша отнесет туда несколько папок. У вас есть пишущая машинка? Значит, свою можно не брать. Ей-богу, Го… мистер Хьюз, вы просто чудо. Тогда услуга за услугу: не желаете ли переехать в мойкабинет? Шучу, шучу. О'кей. Спасибо. Благодарю вас. Хорошо. Она уже идет к вам.

С этими словами он повесил трубку.

Секретарша испытующе смотрела на него, но не двигалась с места. Он отвернулся, чтобы избежать ее взгляда. Его лицо медленно заливалось краской.

–  Тыуволен, – сказала она.

– Не гони волну, – сказал он.

Поднявшись со стула, секретарша собрала кое-какие бумаги, выудила из сумки косметичку и тщательно подкрасила губы. В дверях она остановилась.

– Вызови Ральфа и Джоуи, пусть захватят все материалы с верхней полки, – сказала она. – В первую очередь. Ну, ты готов?

– Одну минуту, – сказал он, не отходя от окна и все так же избегая встречаться с ней взглядом.

– А вдруг япошки обо всем догадаются и начнут бомбить настоящий завод Хьюза вместо камуфляжного?

– Иногда, – со вздохом выговорил Джерри Вулд, – не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

– Может, оставить записку Голдфарбу – вдруг он будет нас искать?

– Никаких записок. Позвонишь по телефону. Чтобы не оставлять улик.

Снаружи замаячила тень.

– Ага, – тихо сказал он. – Еще один. Уже третий аэростат.

– Как удивительно, – сказала секретарша. – Он похож на одного продюсера, у которого я когда-то работала.

– Ты уво…

Но она уже ушла. Дверь захлопнулась.