Текст книги "Искатель. 1986. Выпуск №1"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Александр Казанцев,Леонид Словин,Михаил Шаламов,Валентин Аккуратов,Элайджа Эллис,Григорий Темкин,Джеймс Дауэр
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– С радостью! Он сам сказал: «С легким сердцем, с большими ожиданиями…»

– Хорошо. – Денисов посмотрел на часы.

– А меня куда? – В последнюю минуту Гаранг заколебался. – На Лошадиный рынок? – На бывшем Ат-Базаре – Лошадином рынке, Денисов знал, находился следственный изолятор.

– Пойдешь к отцу, – своим тонким тихим голосом сказал молчавший все это время Туйчиев, – хотя я не уверен, что ты снова что-нибудь не выкинешь…

– Никогда! – У Гаранга перехватило горло, он, перешел на шепот: – Я свободен?

У опорного пункта на улице Туйчиев оставил машину. Дальше шли пешком. С темнотой вид Старого города изменился. Исчезли неряшливые провода; улицы выглядели Уже, дома – выше. Установилось голубоватое равенство тонов.

– Это здесь.

Экскурсовод оказался моложавым, с серебряным из-за седины отливом волос. Поздоровавшись, Ходжиакбар пропустил. их вперед, пошел сзади. Через минуту, оставив в передней обувь, они входили в гостиную.

Пока Туйчиев на узбекском коротко объяснял цель визита, Денисов оглядел помещение. Он сразу понял, что ничего подобного не видел, не представлял.

Стены гостиной были покрыты разноцветной росписью. Она окаймляла неглубокие декоративные ниши, в которых стояла причудливых форм посуда – кувшины, чайники, пиалы. Ширину пола закрывали ковры.

«Вот и ответ на мой вопрос, – подумал он – Вместо того чтобы расспрашивать людей на улицах про дворики, погибший администратор нашел экскурсовода – человека, который лучше других знает старую Бухару!»

– Красиво, – сказал Денисов.

Хозяин дома скромно кивнул.

Экскурсовод не знал о гибели своего знакомого, Денисов догадался об этом по вырвавшемуся у него короткому стону, после одной из фраз, сказанных Туйчиевым, по вскинутым на мгновение, словно отстраняясь от беды, рукам. В остальном Ходжиакбар вел себя просто, со сдержанным участием.

– Погибший был в этом доме… – Туйчиев одной фразой подвел итог разговору с хозяином.

– Здесь он спал перед отъездом. – Ходжиакбар кивнул на кушетку в углу. Он сносно говорил по-русски. – «Хочу, – сказал, – узнать, какие сны в бухарском доме».

– Предполагалось, что тут будут съемки? – спросил Туйчиев.

– Да. Здесь будто бы живет мальчик и его родители. Садитесь, – Ходжиакбар показал на стулья. – Сейчас сделаем чай…

– Мы спешим, – сказал Туйчиев. – Извините нас. Работа!

– Что делать… – Ходжиакбар кивнул. – Однажды мальчик оставил калитку открытой, задремал и увидел слона, когда тот входил во дворик.

– Через калитку?

– Вход думали расширить.

Денисова интересовал погибший.

– Вы виделись с ним утром десятого, перед отъездом в аэропорт?

– Я вез его в своей машине.

– И видели все время, вплоть до регистрации?

– И потом, когда шла посадка.

«Вот оно!» – понял Денисов.

– Он шел не один?

– Один. Мне было его хорошо видно.

– Сколько у него было сумок с собой? Помните? Из гостиницы он ушел с двумя. И в Старый город тоже пришел с двумя.

– Вторую сумку он оставил здесь, – просто сказал экскурсовод. – Наверное, я должен был сразу сказать.

– Вы сохранили ее?

– Она на втором этаже, в балхане. Я ждал каждый день, что кто-то зайдет со студии…

Комната на втором этаже оказалась такой же необычной, с нишами, со старинной посудой, но меньшей площади. В ней был еще цветной телевизор и высокая, во всю длину стены, полированная секция.

В присутствии понятых Ходжиакбар открыл нижний ящик, показал на красную спортивную сумку из кожзаменителя. Она в точности соответствовала описанию.

Денисов переставил сумку на стол; замочек оказался закрытым, но Денисов легко открыл его с помощью обычной иглы.

Вверху лежал легкий небольшой сверток. Доставая его, Денисов подумал:

«Исчезнувшее из гостиницы платье…»

Возможность такой находки он не исключал с самого начала.

«Махсар – владелица цепочки – самовольно взяла платье, чтобы понудить ту, что сломала цепочку, к уплате. А когда та неожиданно вернулась, испугалась, не придумала лучшего, чем вбежать в ближайший номер и сунуть сверток в чужие вещи… – Спор, кому платить за сломанную цепочку, получил неожиданное продолжение. – А теперь молчит, боится, что посчитают за воровку…»

– Там деньги! – Один из понятых заглянул в сумку. – Много денег!

Во внутреннем отделении сумки лежали пачки пятидесятирублевых купюр. Денисов извлек их одну за другой. Гора денег на столе росла. Еще в сумке оказалось десятка полтора неоформленных расписок, ведомостей. Погибший администратор картины предпочитал не путать личное со служебным, для каждого держал отдельную сумку.

– Да тут на дом хватит! – заволновался понятой, первым увидевший деньги. – Целое состояние!

Туйчиев принялся за протокол.

– Где вы с ним познакомились? – спросил Денисов у хозяина.

– На главпочтамте. И сразу поняли, что друг на друга похожи… – Экскурсовод невесело улыбнулся. – Бутерброд у нас у обоих падает маслом вниз. А если голодны и ищем булочную, то сначала обычно нам попадается прачечная или химчистка…

Молодые горничные не расходились. Денисов ничего не стал объяснять – положил на журнальный столик перед потерпевшей сверток с платьем.

– Напишите короткое заявление с просьбой о возвращении платья и расписку в получении. Оставьте на столике дежурной по этажу.

Он поспешил в номер. Звонкое одновременное «ой!» нескольких голосов догнало его в коридоре.

«Видимо, догадываются, как все произошло!» Он знал, что упростил порядок возвращения платья, но по сути был прав: к расследуемому преступлению истории с платьем и цепочкой отношения не имели.

В номере Денисов сбросил куртку, подсел к письменному столу, один за другим принялся выдвигать и тщательно осматривать ящики

«Погибший не знал, что навсегда покидает гостиницу! Рассчитывал быстро вернуться…»

В столе в изобилии хранились старые газеты, салфетки, крошки засохших лепешек. В одном из ящиков он обнаружил стопку бумаги, несколько незаполненных бланков со штампом киностудии, стержни, шариковые ручки – все было в идеальном порядке.

Денисова интересовало другое. Покончив с письменным столом, он так же внимательно принялся за остальную мебель. Туйчиев ждал внизу, но Денисов решил, что не будет спешить, проверит все места, кажущиеся укромными.

В платяном шкафу попала на глаза металлическая ложка для обуви; верхние ящики и шифоньер были пусты вовсе. Подумав, он перешел к кровати в углу, аккуратно скатал постель.

Чутье не обмануло.

Под нижним матрацем, на фанере, лежал конверт. Денисов открыл его, вернулся к столу.

В конверте оказалось несколько фотографий одной и той же молодой женщины. Снимки были любительские, разных лет. Денисов обратил внимание на один, сделанный позже, чем другие, – женщина была сфотографирована в шубке, без головного убора, у перил крыльца или балкона, почему-то с открытым зонтиком.

Лицо показалось Денисову сначала незнакомым, но уже через минуту он вспомнил:

«Она и ее муж были в компании, с которой погибший провел последний свой вечер…»

На обороте фотографии округлым почерком было написано: «Любимому…»

Туйчиева Денисов нашел внизу, в баре-«экспрессе». Столик по соседству занимали датчане. Туристы были навеселе – дурачились, играли в «считалочку», «кому платить?».

– Йин! Ту! Трэ! – Туйчиев принимал их за американцев.

– Не жена убитого? – спросил он, рассматривая фотографии.

– Нет.

– Точно?

– Совершенно точно. Я знаю.

– Ну, вот! Теперь, когда подотчетные суммы нашлись и мотив убийства из-за денег отпал…

– И Бахти Истамов оказался ни при чем!

– «Шерше ля фам!» – «Ищите женщину!» Месть, ревность… – Туйчиев сложил фотографии в конверт. – Очень возможно, что она замужем. Так?

Денисов не ответил.

Без необходимости не следовало раскрывать тайну чужих отношений.

– Мне надо на минуту наверх. За бумагами. – Денисов поднялся.

– Не задерживайся.

– Я сейчас.

В холле на девятом этаже никого не было., кроме нескольких командированных. На столике дежурной лежали написанные наспех заявление и расписка. Денисов положил их в карман, вернулся в лифт.

«Есть ли ночной автобус Навои—Ташкент? Завтра к вечеру я мог бы быть в Москве…» Новые обстоятельства требовали их срочной проверки.

Хотя он нажал на нижнюю кнопку, кабина сначала подняла наверх, на обзорную площадку, автоматически открыла дверь.

Наверху было ветрено. За низким карнизом он снова увидел напоминавшие груды перевернутых пиал купола старых бань, квадратный водоем, разбросанные между плоских крыш порталы медресе Сверху они были похожи на обложки выставленных для обозрения гигантских книг. Многим было пятьсот и более лет. С ними рядом толпились люди со всего света, приехавшие, чтобы воочию все увидеть – Арк, Мири-Араб, город-музей – благословенную Бухару.

Денисов вздохнул.

Постояв положенные секунды, лифт закрыл дверь, бесшумно начал скольжение.

Элайджа ЭЛЛИС
ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Рассказ

Художник Геннадий НОВОЖИЛОВ

Шериф Эд Карсон и я завершали чуть теплым кофе не слишком изысканный ленч, когда я заметил Дорса Пендера в открытой галерее, соединявшей столовую «Гранд-отеля» с вестибюлем. Позже я понял, что Пендер просто всплескивал руками в сильном возбуждении, но издалека могло показаться, что он пытается на ходу скрутить из них некое подобие веревки. Когда Пендер увидел нас, он продрался к нашему столику через толпу, заполняющую в полдень столовую «Гранд-отеля», с живостью, неожиданной для его отнюдь не хрупкой комплекции.

– Наверх, – выпалил он, задыхаясь и тыча в потолок трясущимся пальцем. – Скорее наверх, прошу вас.

Эд Карсон откинулся в своем кресле и удивленно нахмурил брови.

– Что с вами, Дорс?

Толстяк, управляющий «Гранд-отелем», затряс головой.

– Пойдемте наверх. Прошу вас.

Мне не удалось избежать его страдальческого взгляда.

– Вас тоже, мистер Гейтс.

Не дожидаясь ответа, управляющий рванулся через толпу обратно в направлении вестибюля. Карсон и я едва поспевали за ним.

– А может, это к лучшему, – пробормотал Карсон.

– Во всяком случае, он вытащил нас из этой вонючей забегаловки, – отозвался я.

Пендер ждал нас в вестибюле возле допотопного лифта. Он втолкнул нас в кабину и нервно нажал кнопку. Старенький механизм громко заскрипел, поднимая нас наверх.

– Что у вас там стряслось, Дорс? – спросил я.

– Мертвец в номере, – ответил Дорс. При этом его лицо перекосилось, как от зубной боли. – Я обнаружил его две минуты назад и чуть не потерял сознание.

– Как это произошло?

– Не знаю. Все, что мне известно, – это то, что он лежит у себя в номере поперек кровати и в груди у него нож.

Он облизнул пересохшие губы и добавил:

– Он приехал вчера поздно вечером и записался в книге регистрации под именем Джеймса Томаса.

Лифт с глухим скрежетом остановился на площадке третьего этажа. По темному, пахнущему плесенью проходу мы прошли до приоткрытой двери в дальнем конце коридора.

– Здесь, – сказал Пендер.

Мы вошли в номер. На мятой постели в неловкой позе лежал мужчина. Его рот был открыт, а в глазах, казалось, не успел погаснуть интерес к затянутому паутиной потолку. В груди мужчины торчала рукоятка большого охотничьего ножа.

– Никогда не встречал его раньше.

Шериф подошел к кровати и склонился над лежащим человеком. Я тоже подошел на расстояние фута к кровати и смотрел, как Карсон проверял содержимое его карманов. Потом я повернулся к Пендеру, который стоял в дверном проеме, переминаясь с ноги на ногу.

– Ну, Дорс, мы слушаем вас, – сказал я. – Кто он?

– Не знаю, мистер Гейтс. Я уже говорил, что он приехал вчера поздно вечером. Записался в книге как Джеймс Томас, коммивояжер из Нэшвилла. Кому-то позвонил, потом ушел к себе в номер.

– В карманах ничего интересного, одни медяки. Даже бумажника нет, – разочарованно протянул Карсон. Он выпрямился и посмотрел на Пендера. – Продолжайте, Дорс. Как вы обнаружили труп?

Управляющий снова облизнул губы.

– Около часа назад он спустился в столовую завтракать. Потом подошел к моему столику в вестибюле. Мы перекинулись с ним несколькими словами. Он сказал, что в полдень у него деловое свидание, и попросил меня принести в номер бутылку шотландского виски. Я согласился, и он дал мне десять долларов. Потом он поднялся на лифте, и я его больше не видел. До того самого момента, как принес в номер бутылку.

Пока Пендер рассказывал, я осмотрел комнату. Кровать, туалетный столик с зеркальцем, покосившийся стул. Небольшой чемоданчик лежал на стуле. Я заглянул в него. Чистая сорочка, смена белья, носки, бритвенный набор. Как видно, Джеймс Томас предпочитал путешествовать налегке.

Шериф Карсон сказал:

– Продолжайте, Пендер.

Пендер сидел, сжав голову руками.

– Он поднялся на лифте к себе в номер около двенадцати часов. Минут через пятнадцать я вышел на улицу за виски. Вернулся назад с бутылкой, поднялся на лифте на третий этаж и постучал в дверь Ответа не последовало, я открыл дверь – она была не заперта – и увидел его.

– Что вы делали потом? – спросил я.

– Вылетел из номера как пробка. Побежал вниз искать вас и шерифа. Я знал, что вы сегодня в столовой.

Я посмотрел на часы.

– Сейчас двенадцать тридцать Получается, что вы обнаружили Томаса мертвым около двенадцати двадцати?

– Я думаю, так примерно и было.

– Остается около двадцати минут, – сказал шериф. – Я не уверен, что дело обстояло именно так. Слишком мало времени… Пойду вниз и позвоню в контору доктору.

Он взглянул на меня.

– Лу, можно попросить вас…

Я кивнул.

– Хорошо, Эд. Я останусь здесь.

Карсон, тяжело ступая, вышел из комнаты.

Пендер задержался в номере. Он насухо вытер руки и одарил меня тем, что сам, наверное, принимал за лучезарную улыбку.

– За всеми этими неприятностями я чуть не забыл сказать вам, что в следующий вторник буду голосовать за вас, мистер Гейтс. Вы самый лучший прокурор, который когда-либо был в округе Покочоби. Вез всякого преувеличения.

– Я очень тронут, Дорс, – сказал я, а когда он, видимо посчитав свою миссию выполненной, повернулся к выходу, добавил: – Тем не менее я очень скоро прикрою вашу лавочку, если вы снова будете заманивать к себе хорошеньких девушек.

Он ответил мне взглядом, полным оскорбленного достоинства, но комментировать мое последнее высказывание не стал и предпочел ретироваться.

Пока я дожидался возвращения Карсона, я успел обшарить вдоль и поперек всю комнату и подумать о Дорсе Пендере. Потом подошел к кровати и внимательно осмотрел убитого. Он был со вкусом одет и, даже будучи мертвым, производил впечатление человека аккуратного и неравнодушного к своей внешности. Слишком аккуратного для такой грязной дыры, как «Гранд-отель».

Сколько денег могло быть в его кошельке? Если достаточно приличная сумма и о ней первым узнал Дорс Пендер, это меняло многое. Пендер пользовался в округе сомнительной репутацией, но хватит ли у него мужества всадить нож в человека, обчистить его карманы и после этого хладнокровно пойти к шерифу и окружному прокурору, добровольно взвалив на себя бремя первого свидетеля? Я затруднялся однозначно ответить на этот вопрос.

Мое внимание привлекло золотое кольцо на левой руке убитого. Я наклонился, чтобы получше разглядеть его. Это было обыкновенное кольцо, которое прямо свидетельствовало о том, что его обладатель в 1950 году закончил государственный университет, а косвенно – о том, что ему уже за тридцать и что его внешность на этот счет не обманывает.

Тут я услышал в коридоре приближающиеся шаги. Через несколько секунд в дверном проеме показалось лицо Карсона с характерным, крупно очерченным подбородком.

– Доктор прибудет, как только освободится, – сказал шериф. Он снял шляпу и вытер пот с лица – Жарко. – Потом подошел к окну и вдохнул свежего воздуха.

– Что вы думаете обо всей этой истории? – спросил я.

Карсон повернулся ко мне.

– Что можно узнать за это время? Я позвонил в контору и попросил своего помощника связаться с Нэшвиллом и выяснить у ребят из местной полиции, что за фрукт этот Томас. Но я все же предпочел бы увидеть человека, которому Томас назначил сегодня встречу в полдень. У вас есть какие-нибудь предположения?

Я поделился с ним своими сомнениями о Дорсе Пендере.

Карсон немного пожевал свою длинную нижнюю губу.

– Вряд ли это Дорс. А впрочем, все может быть.

Я согласился.

– Что мы имеем? Показания Дорса о том, что Томас вчера поздно ночью звонил кому-то в городе? Потом это таинственное свидание в полдень, прямо в номере.

– Да, – с сомнением протянул Карсон. – Но…

Тут мы услышали голоса в коридоре, и три человека вошли в номер. Первым был доктор Джонсон, судебно-медицинский эксперт округа Покочоби. Он кивнул нам и направился сразу к кровати. Не обращая больше внимания на нас, Джонсон начал осмотр трупа.

Я издал сдавленный стон, когда увидел, кто были два других посетителя – последние два человека, которых я хотел бы видеть в этом городе – сейчас и в будущем: Джеремия Уолтон, редактор единственной городской газеты, и Эдгар Фаррис, мой главный противник на предстоящих выборах окружного прокурора.

– Как делишки? – пророкотал Джеремия Уолтон.

Его маленькие глазки рыскали по комнате. Он напоминал мне в эту секунду стервятника, парящего над прерией в поисках добычи.

– Еще одно убийство, а? Я боюсь подумать, что будет с нашим округом через несколько лет.

В последние два года в округе не произошло ни одного убийства, но сейчас был слишком неподходящий момент, чтобы напоминать ему об этом.

Карсон холодно спросил:

– Как вы оказались здесь, Уолтон?

– Разумеется, не по вашему приглашению, – отпарировал редактор. – Чтобы вы не забывали, что вам не удастся скрыть от всех это гнусное преступление Пока судебную власть в округе олицетворяют такие– некомпетентные люди…

– Приберегите эту тираду для передовицы в своем бульварном листке, – сказал я устало.

– М-да, – подал голос из своего угла доктор Джонсон. – Ему уже ничем не помочь. Удар прямо в сердце.

Он осторожно держал в руках охотничий нож, семидюймовое лезвие которого было все перепачкано кровью.

– Я не нашел на теле признаков борьбы. Ни других ножевых ран, ни ссадин, ни кровоподтеков – ничего. Очень похоже, что смерть наступила не больше часа назад.

Карсон кивнул.

– Ваш вывод совпадает с нашими данными.

– Немного же вы успели, – вставил Джеремия Уолтон. – Что вы сделали, чтобы найти убийцу? Расскажите нам.

В этот момент мне показалось, что Карсон готов проверить своим прямым прочность скул Уолтона. Однако, к моему удивлению, Карсон не только терпеливо снес развязный тон редактора, на и сам начал рассказывать.

Пока он излагал подробности, я изучал Эдгара Фарриса, который внимательно слушал его рассказ. Он был примерно моего возраста – лет тридцати шести, худой и высокий мужчина с седыми висками и крупным, резко выдающимся вперед квадратным подбородком.

Фаррис считался в округе лучшим знатоком криминалистики и законоведом. Несколько раз нам доводилось соперничать с ним в суде и мы поделили поровну наши победы.

Он был одним из наиболее вероятных претендентов на место окружного прокурора на предстоящих на будущей неделе выборах. Если мы не распутаем в самые короткие сроки это убийство, наша неудача наверняка склонит чашу весов в пользу Эдгара Фарриса.

Шериф закончил свой рассказ.

– Эго все, что мы знаем. Я надеюсь, что нэшвиллская полиция поможет нам определить, с какими целями и к кому приехал в Монро Джеймс Томас. Мы опросим служащих отеля. Один из моих помощников сейчас занимается этим. И…

– И тем не менее вы с Гейтсом скорее похожи на каменных статуй в парке, в то время как маньяк убийца преспокойно разгуливает по городу. – Редактора словно прорвало.

– Полегче, Джерри, – сказал Эдгар Фаррис.

Он произнес эти слова очень тихо, но Уолтон послушно заткнулся.

Установившееся молчание нарушил доктор Джонсон.

– Я пойду вниз и вызову машину.

– Нам тоже пора, – сказал Фаррис Уолтону.

– Пожалуй, – согласился редактор. – Не будем мешать храбрым защитникам закона и общественного порядка.

– Идите к черту, – огрызнулся Карсон.

Фаррис проигнорировал это предложение. Он сказал неожиданно дружелюбным тоном:

– До встречи, Лу, Эд.

Они вышли из номера.

Мы с Карсоном обменялись взглядами.

– Ну и ну, – пробормотал он.

– Теперь мне остается уповать, что я смогу прокормиться частной практикой, – подыграл я.

– Выборы еще не закончились, – возразил Карсон, задумчиво дергая себя за ус. – Однако пора бы моим помощникам дать знать о себе.

Я посмотрел на часы. Было начало второго. Меньше часа назад мы еще сидели внизу, жестоко наказывая наши желудки изделиями поваров «Гранд-отеля».

Словно вняв словам шерифа, Бак Мауллинз, один из двух помощников Карсона, широким шагом вошел в комнату. В правой руке он бережно нес кожаный бумажник.

– Найден в конце коридора в уборной, – сказал он. – Был спрятан за унитазом.

Карсон открыл бумажник.

– Шагреневая кожа, – сказал он. – Бесполезно пытаться снять отпечатки пальцев.

Я заглянул через плечо Карсона и увидел, что он держит в руках визитные карточки. Он прочитал одну из них:

– Джеймс Аарон Томас из Нэшвилла, штат Теннесси. Водительское удостоверение, чековая книжка… А это что такое? Коммерческий представитель цементной компании «Ло-Мак»? Гм. И ни цента наличными. Странно, очень странно.

– Послушайте, Эд, – сказал Бак Мауллинз. – Том пытается хоть что-нибудь вытрясти из этих олухов в гостинице. Никто ничего не видел и ничего не знает. Или не хочет ничего говорить.

Карсон вздохнул.

– Я не ждал ничего другого. Это было бы слишком легко и просто. Но вы хорошо поработали, Бак.

Помощник Карсона засиял от удовольствия. Потом он заметил охотничий нож, который лежал на свернутом вчетверо полотенце на туалетном столике – там, куда его положил доктор Джонсон.

– Это орудие убийства?

– Да.

– Отпечатки пальцев?

Шерифу пришлось терпеливо объяснять, что со своей резной костяной ручкой нож полезен для следствия еще меньше, чем шагренированная поверхность бумажника убитого.

– Вы оставайтесь здесь, Бак, и не пускайте никого, кроме ребят из похоронного бюро, когда они придут за телом. Всех остальных отсылайте ко мне в контору офиса. Я скоро буду там.

Карсон и я вышли. В коридоре второй помощник Карсона допрашивал двух мужчин. Карсон кивком головы подозвал его к себе.

– Ничего нового?

– К сожалению, ничего. Все глухи и слепы, как бревна. Мне продолжать работу?

– Да, еще немного. Я буду в конторе.

Мы вышли на улицу.

– Цементная компания? – задумчиво сказал Карсон. – В округе нет крупного строительства. Большим компаниям не резон проявлять к нам любопытство.

– И тем не менее Томас, по словам Дорса Пендера, имел в полдень деловое свидание. Впрочем, под деловым свиданием он вполне мог подразумевать встречу с женщиной.

Карсон иронично фыркнул.

– Стоило ехать сюда из Теннесси, чтобы просто затащить в номер женщину.

– Эд, вы плохо представляете работу коммивояжера.

– Не спорю. Поэтому я не верю в версию с женщиной.

Мы вошли в старое здание суда, которое встретило нас после яркого полдневного света улиц внезапной и сумрачной темнотой. Ведомство Карсона размещалось на первом этаже. Когда мы открыли дверь в его кабинет, за одним из столов у окна увидели молодую женщину. Я признал в ней одну из сотрудниц контрольной комиссии округа, помещение которой соседствовало с кабинетом Эда.

При нашем появлении она встала.

– Бак Мауллинз попросил меня посидеть у телефона.

– Да, я в курсе, – сказал Карсон. – Очень признателен вам. Никаких звонков?

– Ни одного.

Она была явно разочарована. Карсон держал дверь открытой перед ней, и ей пришлось вый га, что она и сделала с видимой неохотой.

Карсон вошел в кабинет, впустил меня и закрыл дверь. Я опустился в одно из кресел и спросил:

– Ну, что теперь?

– Будем ждать звонка из Нэшвилла. Это все, что мы можем сделать для Джеймса Томаса.

– Если придется ждать долго, в такой жаре горло совсем пересохнет, – сказал я.

Карсон понял намек. Он выдвинул из своего стола нижний ящик и достал из него бутылку кока-колы и два бумажных стаканчика, наполнил их почти до краев и протянул один мне.

Мы поудобнее устроились в наших креслах, потягивая кока-колу. Мой стаканчик был почти пуст, когда телефон зазвонил. Карсон снял трубку:

– Алло.

Он несколько секунд слушал, потом кивнул мне. Звонок из Нэшвилла. Разговор продолжался несколько минут. Когда Карсон повесил трубку, он снова сел в кресло и взял в руки свой стаканчик.

– Убей бог, если я что-нибудь понимаю.

– Что случилось, Эд? – нетерпеливо спросил я.

– А? Ах, да. Джеймс Томас. Парни из Нэшвилла охарактеризовали его как темную лошадку. Одна из самых заметных фигур в цементной компании. Специализируется на общественном строительстве. Может пойти на все: шантаж, подкуп, угрозы. Ему часто удавалось добыть для компании крупные заказы.

Я пожал плечами. Никакой видимой связи между цементной компанией Томаса и округом Покочоби не прослеживалось. До сих пор в округе не планировалось начинать крупное общественное строительство. Если бы было наоборот, я бы знал об этом. Как один из ответственных функционеров округа, я имел далеко не последний голос при заключении контрактов на строительные работы с оплатой из казны округа.

Очевидно, мысли Карсона двигались в том же направлении. Он сказал:

– Я пока не вижу, чем это может помочь нам. Ребята из Нэшвилла обещали копнуть поглубже связи Томаса и позвонить нам еще раз.

Я допил кока-колу, скомкал стаканчик и бросил его в корзину за столом.

– Выходит, рано отбрасывать ограбление как основной мотив убийства?

– Пожалуй, рано. Хотя, по-моему, более вероятно, что его убили из-за каких-то личных связей в прошлом. Может быть, он попытался шантажировать кого-нибудь из администрации округа.

– Я все-таки склоняюсь в сторону Дорса Пендера, – сказал я. – По нему давно веревка плачет.

Карсон пожал плечами.

– Благодарите бога, что вас не слышат ваши выборщики.

Я сказал ему, куда могли отправиться мои выборщики.

Прошло время. Я курил одну сигарету за другой. Сведения, которые приносили помощники Карсона, не стоили выеденного яйца.

Машина Томаса, на которой он приехал из Нэшвилла, была обнаружена на автомобильной стоянке перед отелем, но ничего, что бы заслуживало внимания, в ней найдено не было. Томас приехал в отель немногим позже полуночи. Телефонная компания сообщила, что вчера примерно в пятнадцать минут первого ночи зарегистрировала местный телефонный звонок из аппарата в вестибюле «Гранд-отеля». Но выяснить, кто и кому звонил, нам не удалось.

Все это укрепляло наше внимание к фигуре Дорса Пендера.

Мы сидели в кабинете Карсона, разглядывая перепачканные краской стены. Потом выпили еще по стаканчику. Снова позвонил Нэшвилл. И то, что они сообщили в этот раз, озадачило нас еще больше.

За день до отъезда, в пятницу, Томас разоткровенничался с одним из служащих цементной компании. Согласно показаниям последнего Томас утверждал, что в этот раз сумеет организовать крупный заказ без обычных интриг и взяток.

Правда, Томас не называл ни имен, ни городов.

Он уехал из Нэшвилла вчера около полудня.

– Отсюда до Теннесси часов восемь—девять быстрой езды, – сказал шериф. Он помолчал. – В разговоре он обронил еще одну фразу, которую собеседник запомнил, потому что не понял ее.

– Что за фраза? – спросил я.

– Прежде чем попрощаться с этим парнем из компании, он сказал: «Нет ничего лучше университетского образования». И захохотал, как сумасшедший.

– Лучше университетского образования? – Я медленно разглаживал у себя на голове то, что осталось от моих волос. – Черт возьми, Томас носил на руке университетское кольцо за тысяча девятьсот пятидесятый год. А что, если?..

Карсон уставился на меня. Я продолжал массировать рукой свой скальп. Я видел, что Эд удивлен.

– Эд, – сказал я. Я резко встал и пошел к двери. – Эд, а не прогуляться ли нам в общественную библиотеку, а?

За то короткое время, что мы ехали от здания суда до библиотеки, я поделился с Эдом своей неожиданно возникшей версией. Он выслушал меня молча и высказал сомнения.

Мы пробыли в библиотеке минут двадцать. Покинув ее, снова поехали в центр. Карсон не говорил ни слова. Молчал и я.

Здание, в котором размещалась «Монро Хорлд Газетт», примыкало к площади с южной стороны. Карсон отыскал брешь между машинами и поставил туда свою.

– Приехали, – сказал он.

– Я хотел бы надеяться, что мы ошиблись.

Мы пересекли тротуар и вошли в здание «Хорлд Газетт».

Стол, за которым сидел Джеремия Уолтон, располагался в углублении, отгороженном от остальной комнаты деревянными перилами. Эдгар Фаррис примостился на краю стола. Оба задушевно беседовали. Со стороны внутреннего двора в комнату проникал приглушенный грохот типографских станков. Наконец Уолтон увидел нас, и его маленькие, поросячьи глазки расширились от удовольствия.

Карсон и я открыли калитку, прошли за деревянные перила и уселись в кресла прямо напротив редакторского стола. Эдгар Фаррис наблюдал за нами, неуверенно улыбаясь.

– Мы установили личность убитого. Его зовут Джеймс Томас. Кстати, Уолтон, вы никогда не встречали его раньше?

Наш вопрос явно озадачил Уолтона.

– Томас? Я ничего не слышал об этом человеке. А что, собственно, произошло?

– А вы, Эдгар? – как бы невзначай спросил я. Но мое сердце колотилось в груди так громко, что оно, казалось, заглушало шум, производимый большой типографией. – Вы встречали когда-нибудь раньше Джеймса Томаса?

Фаррис повернулся ко мне и нахмурился.

– Разумеется, нет. Если бы дело обстояло иначе, я непременно сказал бы об этом в отеле.

Я облегченно вздохнул. Это было все. Или почти все.

– Шериф и я можем рассказать вам, что мы узнали от коллег из Нэшвилла. Томас был очень темной личностью и занимался политическими махинациями. Он приехал сюда, чтобы встретиться с кем-то. По делу. По его, Томаса, делу.

Джеремия Уолтон спросил:

– Ну и что дальше?

– Ничего, – сказал я. – Просто делимся с вами своими новостями. Кстати, Томас в тысяча девятьсот пятидесятом году закончил государственный университет. Нам с шерифом почему-то взбрело в голову забежать ненадолго в библиотеку. У них все полки забиты университетскими ежегодниками. Том за тысяча девятьсот пятидесятый год содержал очень много интересного и неожиданного.

Эдгар Фаррис напрягся. Его лицо побледнело. Он медленно приподнялся со стула. Я закурил сигарету.

– Очень странно, Эдгар, что вы не помните Томаса. Это тем более непонятно, если учесть, что вы учились с ним в одной группе и жили в одной комнате.

Уолтон издал сдавленный возглас. Он хотел что-то сказать, но Фаррис сделал ему знак помолчать и сказал:

– Видите ли, людям свойственно забывать.

– Вы правы, – сказал Карсон. – Это самое обыкновенное совпадение. Джеймс Томас ехал сюда, чтобы устроить какое-то очередное дельце. Его бывший однокашник и сосед по комнате вот-вот займет место прокурора округа. Если на следующей неделе его выберут прокурором, он окажется в состоянии повернуть дело таким образом, чтобы не обделить компанию, в которой работает Томас. Да, без сомнения, это простое совпадение.