Текст книги "Фата-Моргана 5 (Фантастические рассказы и повести)"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Айзек Азимов,Дин Рей Кунц,Роберт Альберт Блох,Брайан Уилсон Олдисс,Уильям Ходжсон,Сирил Майкл Корнблат,Стенли Вейнбаум,Томас Л. Шерред,Тэлмидж Пауэлл,Джералд Фрэнк Керш
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Когда она подошла к гаражу, доктор спросил ее:

– Что это с Тонксом?

– С Тонксом? – переспросила Анджела. – Да он уже давно домой ушел.

– Нет, не ушел. Я только что видел его у двери в гараж. Когда я заговорил с ним, он вдруг исчез за углом. Какой невоспитанный!

– Думаю, что это был не Тонкс, – отрезала Анджела.

Она отперла дверь гаража, зажгла свет, и они вошли вовнутрь.

– Симпатичный автомобильчик, – проговорил доктор. – Никогда раньше не приходилось видеть «Хайуэй». Да-а, хорош! Он поднял капот и с любопытством осмотрел двигатель.

– Теперь заглянем в салон.

Он открыл дверь, просунул внутрь голову и потянул носом воздух. Затем забрался на сиденье и откинулся на спинку кресла.

– Что такое! – вдруг воскликнул он. – Я к чему-то прилип!

Обернувшись, он увидел пятно.

– Ах вот к чему я прилип! Что это?

– Не знаю, – ответила Анджела, – это пятно было, когда мы покупали машину. Ну как, насмотрелись?

– Да, отличный автомобиль! Ладно, мне пора. Должен идти помогать принимать роды. В наше время рожать – антигуманно, но что поделаешь – человек должен жить. Позвони мне утром, скажешь, как мама. Пусть вовремя полоскает горло. Спокойной ночи, милочка.

Возвращаясь домой, он думал:

«В этой машине какой-то странный запах – прямо как в перевязочном пункте возле Буа Гренье. Наверное, именно поэтому машина вызвала во мне такое неприятие. Полагаю, что с Тонксом все в порядке. Я всегда думал, что он нормальный человек, однако сегодня он как-то странно испарился. Наверное, все-таки там был кто-то другой. А впрочем, это не мое дело».

…Субботнее утро выдалось промозглым и ветренным. Стрелка барометра падала, и чувствовалось, что надвигается дождь. Мистер Пэлхем, хвативший накануне за масонским обедом лишку портвейна и чувствовавший себя утром отвратительно, согласился с мистером Каннингом, что партию в гольф придется отложить. Утром после завтрака Каннинг вышел прогуляться по своим владениям и случайно заглянул в гараж. Тонкс мыл машину. Каннинг поздоровался с ним и справился о здоровье.

– Благодарю Вас, сэр, все в порядке, – ответил шофер.

Однако вид его и тон не соответствовали сказанному.

«Что-то тут не так», – подумал мистер Каннинг.

Тонкс, как, впрочем, и его хозяин, был по происхождению кокни, выходец из лондонских низов, – они, в общем-то, принадлежали к одному и тому же классу, поэтому в душе хорошо понимали друг друга. Между Каннингом и простым людом существовала пропасть непонимания, однако таких людей, как Тонкс, он знал как свои пять пальцев.

– Ну так в чем дело, Уильям? – спокойно, но твердо спросил он.

– Да ни в чем, сэр.

– Ты работаешь у меня семь лет и шесть месяцев, так?

– Так, сэр, – ответил тот, польщенный точностью хозяина.

– И как часто за это время ты мне лгал?

– Ни разу, сэр, честно!

– Ну так и не начинай этого делать сейчас, Уильям. В чем же проблема – деньги или женщина?

– Нет, сэр.

– Я так и думал. Тогда что же?

– Да как-то глупо все это, сэр.

– Оставь уж мне решать, глупо это или нет.

– Ну ладно, сэр, скажу – мне страшно.

– Страшно? Отчего? – спросил мистер Каннинг, удивляясь, что подсознательно ожидал подобного ответа.

– А вот отчего, я и не знаю, – доверие в голосе Тонкса говорило о том, что стена скованности разрушена, – поэтому все выглядит так глупо. Но мне кажется, страх пришел тогда, когда появился «хайуэй».

– Появился в гараже, ты имеешь в виду?

– Да, сэр.

– Ну и что же произошло?

– Сначала у меня возникло чувство, что кто-то за мной следит. Я все оглядывался, но никого не замечал. Мне казалось, что наблюдавших за мной трое. С тех пор так и продолжается, сэр. Все начинается, как только стемнеет. Такое ощущение, будто кто-то ходит по пятам и следит за мной.

– Это все? – помолчав, спросил мистер Каннинг.

– Вообще-то, нет. Как-то вечером я ставил машину в гараж. Открыл гаражную дверь и только собрался включить свет, как мне показалось, что около меня кто-то стоит, дотрагивается до меня и что-то шепчет. Ну, потом еще несколько раз происходило подобное. Знаете, у меня есть тетка, так вот, ей тоже разные вещи мерещились. А потом она сошла с ума. Я боюсь, как бы со мной такое не вышло. Мне казалось, что если так случится, мне больше не следует водить машину.

– Чепуха, – отрывисто проговорил Каннинг, – ты такой же нормальный, как и все.

– Я тоже так думаю, сэр, но тогда почему мне все это мерещится?

– Ну и что, ерунда какая-то. Со многими такое иногда случается.

– Правда, сэр?

– Разумеется. И забудь обо всем этом.

– Хорошо, сэр, я постараюсь.

В течение следующего часа мистер Каннинг прогуливался по саду. Какая-то отвратительная мысль все время крутилась у него в голове, мысль, над которой он всегда насмехался. В ушах у него стояло эхо того ужасного крика, на память приходило лицо Анджелы. Все это как-то нелепо! Глупые фантазии надо выкинуть их из головы. «Сегодня тяжелый день. К тому же на этой неделе я был так занят работой. А тут в голову лезет всякий вздор». Он засвистел какой-то веселый мотивчик и направился домой с намерением выпить бокал шерри.

В четверг Анджела взяла машину и поехала к соседям играть в теннис. Когда она вечером вернулась домой, Уоклер, дворецкий, открывавший ей дверь, заметил, что она выглядит очень уставшей и расстроенной. Залпом выпив брэнди, она немного успокоилась, краска прилила к лицу. Во время ужина она сидела, погруженная в себя, не произнося ни слова. Отец, заметив ее состояние, предположил, что она, возможно, подхватила от матери простуду. На это Анджела с раздражением ответила, что с ней все в порядке. Однако от взора мистера Каннинга не ускользнуло, что она пьет больше вина, чем обычно, и что у нее пошаливают нервы. После ужина она сразу ушла в свою комнату под предлогом, что хочет почитать.

В понедельник утром горло миссис Каннинг болело уже не так сильно, однако доктор Гейблз посоветовал ей не выходить из дома. Миссис Каннинг была женщиной деловой и энергичной, и всякий вынужденный отдых вызывал в ней бурю возмущения. А тот факт, что Анджела уехала за покупками, совсем выбил ее из колеи – она чувствовала себя брошенной и одинокой. Утром она занималась по хозяйству, затем немного поспала, сделала маникюр, попыталась сосредоточить внимание на каком-то романе; однако посчитала, что автору – двадцатилетней девушке, в сущности, нечему учить 49-летнюю жену и мать. Секс – думала она, зевая, в общем-то, всегда одно и то же, и все мысли о том, что сексуальная жизнь очень разнообразна – чепуха. Выпив чаю, она решила, что надо чем-нибудь заняться: Анджела не должна была оставлять ее одну. Похрапывание Джимбо действовало ей на нервы. Доктор Гейблз – просто старый перестраховщик! Внезапно ей в голову пришла идея, и она позвонила в колокольчик. На звонок пришла горничная Марта. Миссис Каннинг велела ей передать Тонксу, чтобы он немедленно подогнал машину. Потеплее одевшись, чтобы успокоить свою совесть, она спустилась вниз.

– Покатай меня часок по округе, – велела она шоферу, только не выезжай на главную дорогу.

Какое-то время она наслаждалась движением и думала, как все-таки прекрасен Суррей в лучах заходящего солнца. В машине было жарко. Мысли ее постепенно путались, она начала клевать носом. Несколько раз она, вздрагивая, просыпалась с ощущением, что до нее кто-то дотрагивается. Вскоре она заметила, что уже стемнело. Ей показалось, что машина движется слишком быстро. Что происходит? Она протерла глаза и осторожно попыталась пошевелить локтями. Нужно сохранять спокойствие и ясную голову. Итак, Тонкс повез ее покататься, и во время поездки она, должно быть, заснула. Почему, кстати, на Тонкое такая странная фуражка? И кто это сидит рядом с ним? И почему она не может даже пошевелить локтями? Было такое ощущение, будто кто-то сжимает ее руками. Что происходит? Или она просто сошла с ума? Вдруг она резко подалась вперед, и ей показалось, что ее тянет обратно и сжимает ей горло какая-то невидимая рука. Миссис Каннинг выворачивалась, корчилась от боли и пыталась закричать. Перед глазами возникали вспышки пламени, голову ее тянули назад, она чувствовала, как силы покидают ее…

…Она лежала на траве возле дороги. Тонкс наклонился над ней и пытался влить ей в рот из стакана какое-то лекарство. Мужчина, стоявший рядом, поддерживал ей голову.

– С ней часто случаются обмороки? – спросил он.

– Нет, сэр. Не думаю, что это был обморок. Кажется, ей уже лучше.

Миссис Каннинг открыла глаза и приложила руки к горлу.

– Где они? Кто это? – закричала она.

– Все в порядке, мадам, – мягко ответил Тонкс, – с вами просто случился обморок.

Она откинула голову и закрыла глаза.

– Лучше отнести ее ко мне в дом, – предложил мужчина.

– Это очень любезно с вашей стороны, – ответил Тонкс, но я лучше сразу отвезу ее домой.

– Как считаете нужным, – проговорил тот, и они отнесли миссис Каннинг в «хайуэй».

– Вы не поведете машину, сэр? – попросил Тонкс. – Думаю, что мне лучше побыть рядом с ней. Мили через две поверните, пожалуйста, налево у первого перекрестка.

– Ей уже лучше, – спустя два часа сказал доктор Гейблз, у нее был сильный шок. Кажется, ей привиделось, что кто-то напал на нее в машине. Она еще никак до конца не придет в себя. Я дал ей сильное снотворное. Сиделка знает, что делать. А утром я зайду.

– Отец, – обратилась Анджела к мистеру Каннингу, как только доктор ушел, – с нашей машиной связано что-то отвратительное и страшное!

Девушка была очень бледна и дрожала.

– Я знаю это! Знаю! Я не говорила об этом, но скажу сейчас: в четверг, когда я возвращалась на ней домой, было уже темно, и вдруг я почувствовала, что рядом со мной кто-то сидит! Это чувство длилось лишь мгновение – до тех пор, пока я не увидела свет в доме. Но в машине КТО-ТО БЫЛ рядом со мной!

Какое-то время мистер Каннинг сидел, уставившись в одну точку. Затем он проговорил:

– Больше мы не будем ей пользоваться.

На следующий день он принялся наводить справки сначала в автомагазине на Грейт-Портлэнд-стрит, затем в компании «Америкэн Экспресс». В результате поисков он выяснил необходимый ему адрес, по которому и отправил следующее письмо:

«Уважаемый сэр,

Насколько я знаю, Вы являетесь предыдущим владельцем автомобиля марки „хайуэй“. Эту машину недавно приобрел я. Не так просто объяснить, что произошло, но в конце концов и моя семья решила избавиться от нее. В то же время мне совсем не хочется, чтобы последующий владелец испытывал те же страдания, которые принес нам этот „хайуэй“. То, о чем я пишу, может быть Вам непонятно. В таком случае не утруждайте себя ответом на мое письмо. Если же Вы можете пролить свет на это загадочное дело, мне бы хотелось получить от Вас информацию, которая может оказаться очень полезной.

Искренне Ваш, А.Т.Каннинг».

Через три недели он получил следующий ответ:

«Мичиган Авеню, Чикаго, Иллинойс

Уважаемый мистер Каннинг!

С одной стороны, было очень приятно получить Ваше письмо; с другой – оно меня чрезвычайно расстроило. Когда я покупал „хайуэй“, я уже чувствовал, что мне не следует этого делать. Но разум не всегда внимает чувствам. Не понимаю, что не так с этой машиной, но знаю точно, что и за 1000 долларов не решусь проехаться в ней, когда стемнеет.

А с машиной произошла вот какая история. Жила в городе одна известная девица по имени Блондинка Крац, водившая компанию с крутыми ребятами-гангстерами, и был у нее очередной дружок по кличке Сордон-Кокаинист. Так вот, эта парочка решила надуть свою шайку при дележе награбленного. Ну, их вычислили и как-то ночью вывезли за город, где на утро их трупы были найдены в „хайуэе“. Блондинку закололи ножом и задушили – на всякий случай – а Кокаинисту перебили шею. Наш районный прокурор, мой близкий друг, забрал машину, и когда вся эта ужасная история стала выглядеть не такой ужасной, передал ее мне. Я как раз собирался в Европу и забрал автомобиль с собой. Проехавшись на ней несколько раз, я быстренько продал ее, надеюсь. Вы понимаете почему. Я хотел бы, мистер Каннинг, чтобы Вы сделали следующее. Прежде всего прошу простить меня за то, что причинил Вам так много страданий. Прошу также заполнить чек, прилагаемый к письму, на получение суммы, за которую Вы приобрели „хайуэй“. Затем я хочу, чтобы Вы столкнули автомобиль в океан или оставили ее на железнодорожном переезде. Во всяком случае, сделайте так, чтобы никому никогда не пришлось ездить в ней и бояться, как Вы или я. Да, забыл сказать, что птицы, подлетавшие к телам Блондинки и Кокаиниста, падали замертво, как от электрошока.

Если я опять попаду в Европу, то загляну к Вам. А теперь поскорее заполните чек, чтобы я знал и был уверен, что Вы простили меня.

Искренне Ваш, Джордж Кэмбшотт».

Мистер Каннинг с чистой совестью выполнил все указания.

(Перевод С.Годунова)

Уильям Джекобс
ОБЕЗЬЯНЬЯ ЛАПА

За окном стояла холодная сырая ночь, а в небольшой гостиной на вилле Лейкснэм шторы были задернуты и ярко горел огонь в камине. Отец и сын сидели за шахматами. Отец, поглощенный какими-то радикальными идеями относительно игры, так рискованно поставил короля, что даже пожилая седая дама, сидящая с вязанием у огня, не смогла удержаться от комментария.

– Только прислушайтесь, как взвывает ветер, – сказал мистер Уайт, слишком поздно заметивший роковую ошибку и пытающийся отвлечь внимание сына от своего неудачного хода.

– Я слышу, – не отрывая взгляда от доски и протянув руку, ответил тот. – Шах!

– Сомневаюсь, что он сегодня придет, – произнес отец, делая ход.

– Мат, – ответил сын.

– Нет ничего хуже, чем жить в такой глуши, – вдруг с неожиданным напором в голосе прокричал мистер Уайт, – вдали от всякой цивилизации, в этой непролазной ужасной дыре! Вместо дороги – болото какое-то. Не знаю, о чем там люди думают. Они, наверное, считают, что если у дороги осталось только два дома, то и дорога-то не нужна!

– Не переживай, дорогой, – пыталась успокоить его жена, может быть, в следующий раз выиграешь.

Мистер Уайт резко вскинул глаза и успел уловить, как жена и сын обмениваются понимающими взглядами. Слова застыли у него на губах, и он спрятал виноватую улыбку в жидкой седой бороде.

– А вот и он, – произнес Герберт, услышав стук хлопнувшей калитки и звук приближающихся тяжелых шагов.

Мистер Уайт поспешно поднялся и направился открывать дверь. Из прихожей послышалось, как он выражает пришедшему сочувствие по поводу тяжелой и длинной дороги, с чем тот полностью согласился. Гость оказался высоким и плотным господином с маленькими, словно бусинки, глазами и румяными щеками.

– Старшина Моррис, – объявил мистер Уайт.

Старшина пожал всем руки и, усевшись на предложенное ему кресло у камина, с удовольствием смотрел, как хозяин достает бокалы и бутылку виски и ставит на газ небольшой медный чайник.

После третьего бокала глаза гостя заблестели и, развалившись в кресле и расправив плечи, он принялся болтать. Все члены семьи собрались вокруг него и с интересом слушали, как он рассказывает о каких-то странных событиях и чьих-то доблестных поступках, о войнах и о каких-то необычных народах.

– Хотел бы я побывать в Индии, – проговорил Уайт-старший, – так просто, посмотреть страну.

– Лучше оставайтесь там, где живете, – качая головой, ответил Моррис. Он поставил пустой бокал, вздохнул и снова покачал головой.

– Мне все-таки хотелось бы посмотреть на старинные храмы, факиров и фокусников, – не унимался мистер Уайт. – Кстати, на днях вы начали рассказывать мне про какую-то обезьянью лапу, Моррис?

– Да так, ерунда, – быстро проговорил тот. – По крайней мере, ничего интересного.

– Про обезьянью лапу? – с любопытством спросила миссис Уайт.

– Ну, в общем, о том, что принято называть фокусами, как бы между делом ответил старшина.

Трое слушателей с нетерпением подались вперед. Гость рассеянно поднес пустой бокал к губам, затем поставил обратно на стол. Хозяин наполнил его виски.

– Если поглядеть с одной стороны, – сказал старшина, роясь в кармане, – это всего лишь обыкновенная маленькая засушенная лапка.

Он вынул что-то из кармана и протянул слушающим. Миссис Уайт с отвращением откинулась на спинку кресла, но ее сын взял лапу и принялся разглядывать ее.

– Ну и что в ней особенного? – поинтересовался мистер Уайт, после того как взял лапу у сына, рассмотрел ее и положил на стол.

– Ее заколдовал один старый факир, – ответил старшина, один святой человек. Он хотел показать, что судьба управляет жизнью людей и что те, кто пытаются вмешаться в нее, делают это себе во вред. Эта лапа заколдована им таким образом, что может выполнить по три желания трех человек.

– А почему бы вам не загадать желания, сэр? – поинтересовался Герберт.

Старшина взглянул на него так, как обычно глядят на самонадеянную молодежь люди, умудренные жизненным опытом.

– Я загадывал, – спокойно ответил он, но лицо его побледнело.

– И что, эти три желания исполнились? – спросила миссис Уайт.

– Да, – сказал Моррис. Бокал, который он держал у рта, постукивал о его крепкие зубы.

– А еще кто-нибудь загадывал желания? – не унималась она.

– Да, человек, который первый держал эту лапу в руках. Не знаю, каковы были его первые два желания, но в третьем он желал своей смерти. Вот так лапа и оказалась у меня.

Тон его был настолько серьезен, что в комнате воцарилось гробовое молчание.

– Если вы уже загадали три желания, то теперь лапа вам больше не нужна, Моррис, – наконец нарушил молчание мистер Уайт. – Зачем вы ее храните?

Старшина покачал головой.

– Так, из прихоти, – медленно проговорил он. – Я подумывал о том, чтобы продать ее, но в конце концов решил, что не сделаю этого. Она и так уже принесла достаточно горя. Кроме того, никто ее не купит. Некоторые считают, что это все басни, а те, кто и верят, хотят сначала опробовать ее, а затем уже покупать.

– Если бы у вас была возможность загадать еще три желания, вы бы воспользовались ею? – уставившись на Морриса, спросил мистер Уайт.

– Не знаю, – ответил тот, – даже и не знаю.

Он взял лапу и, крутя ее между пальцами, вдруг бросил в огонь. Уайт, вскрикнув, нагнулся к камину и вытащил ее.

– Лучше бы ей сгореть, – торжественно произнес старшина.

– Если она вам больше не нужна, Моррис, отдайте ее мне, попросил мистер Уайт.

– Нет, – наотрез отказался тот, – я бросил ее в огонь. Если вы сохраните ее, не обвиняйте меня в том, что может случиться. Будьте разумны, бросьте ее обратно в огонь.

Мистер Уайт отрицательно покачал головой и принялся внимательно рассматривать свое приобретение.

– Что нужно сделать, чтобы загадать желание? – спросил он.

– Зажать лапу в правой руке и вслух произнести желание. Но помните, я предупреждал вас о последствиях.

– Прямо как в «Тысяче и одной ночи», – заметила миссис Уайт, поднимаясь и направляясь на кухню готовить ужин. – Не пожелать ли тебе, чтобы у меня было четыре руки, чтобы я быстрее со всем управлялась?

Мистер Уайт вынул из кармана талисман, и все трое, видя, как встревоженный старшина хватает его за руку, от души рассмеялись, а Моррис сказал:

– Если вы уж решили что-то загадывать, то что-нибудь разумное!

Мистер Уайт засунул лапу обратно в карман и, расставляя кресла, пригласил гостя к столу. Во время ужина о лапе позабыли, а затем все расселись и снова принялись слушать рассказы Морриса про его приключения в Индии.

Как только гость ушел, Герберт заявил:

– Если рассказ Морриса про лапу такое же вранье, как то, о чем он трепался весь вечер, то у нас ничего, конечно, не выйдет.

– А ты ему что-нибудь дал взамен за лапу? – пристально глядя на мужа, спросила миссис Уайт.

– Да так, пустячок; хоть он и упирался, но я все же заставил его взять. А он опять принялся уговаривать меня выбросить лапу.

– Какой кошмар! – с напускным ужасом воскликнул Герберт. – Ну уж нет, мы попросим у лапы богатства и счастья, чтобы ты, папа, стал императором и не сидел больше под башмаком у мамы!

Произнеся это, он метнулся вокруг стола, спасаясь от матери, которая, вооружившись салфеткой, ринулась за ним.

Тем временем мистер Уайт достал из кармана лапу и с подозрением принялся снова рассматривать ее.

– Даже и не знаю, что пожелать, – медленно произнес он. Кажется, у меня есть все, что я хочу.

– Если бы ты еще сделал ремонт в доме, ты был бы абсолютно счастлив, папа, не так ли, – проговорил Герберт, кладя руку на плечо отца. – Слушай, пожелай для начала двести фунтов.

Мистер Уайт, робко улыбаясь своему, легковерию, протянул перед собой на руке талисман; в это время Герберт, подмигнув матери, с торжественным видом сел за пианино и величественно ударил по клавишам.

– Желаю получить двести фунтов, – отчетливо проговорил мистер Уайт.

Слова эти сопровождали удары по клавишам, но тут их прервал полный ужаса крик мистера Уайта. Сын и жена подбежали к нему.

– Она шевелилась, – с отвращением смотря на лапу, которую выронил из рук на пол, воскликнул он. – Когда я загадывал двести фунтов, она вдруг стала извиваться, словно змея!

– Я что-то не вижу денег, – сказал Герберт, поднимая лапу с пола и кладя ее на стол. – Пари держу, что и не увижу.

– Тебе это, наверное, почудилось, отец, – вставила миссис Уайт.

Тот покачал головой.

– Ну да ладно, ничего страшного, правда, меня это так напугало.

Все семейство опять уселось у огня, мужчины закурили трубки. За окном все сильнее завывал ветер, от звука хлопающей наверху двери мистер Уайт всякий раз вздрагивал. В комнате стояла необычная, угнетающая тишина. Наконец родители поднялись, чтобы идти спать.

– Полагаю, ты найдешь деньги наличными в большой сумке в своей кровати, – прощаясь, проговорил отцу Герберт, – а также что-нибудь ужасное, сидящее на шкафу и наблюдающее, как ты рассовываешь по карманам нечестные денежки!

На следующее утро Герберт завтракал за столом, на который падал свет холодного зимнего солнца, и посмеивался над страхом, охватившим его накануне. Теперь в комнате царила атмосфера спокойствия – не то что прошедшим вечером; грязная, сморщившаяся лапа была небрежно брошена на буфет – как бы в знак того, что в ее силу никто не верит.

– Полагаю, все старые солдаты одинаковы, – высказала мысль вслух миссис Уайт. – Боже, и мы еще слушали эту чепуху! Какие желания исполняются в наши дни?! Даже если бы и исполнилось твое желание о двухстах фунтах, как бы они могли причинить тебе боль?

– Наверное, свалились бы ему на голову прямо с небес? – развязно вставил Герберт.

– Моррис сказал, что все происходит так естественно, – сказал мистер Уайт, – что можно подумать, что то, чего ты пожелал и что получил, всего лишь просто совпадение.

– Ты тут не трогай деньги, пока я не вернусь, – сказал отцу Герберт, поднимаясь из-за стола, – а то я боюсь, ты станешь скупым и скаредным и нам придется отказаться от тебя.

Мать рассмеялась и пошла закрывать за сыном дверь. Проводив его взглядом, пока он не скрылся из виду, она вернулась к столу, радуясь, что муж получил по заслугам за свое легковерие. Услышав стук в дверь, миссис Уайт помчалась вниз открывать. Пришедшим оказался почтальон, принесший счет от портного.

– Герберт не упустит возможности отколоть какое-нибудь забавное замечание, когда придет домой, – сказала она мужу, когда они усаживались обедать.

– Осмелюсь сказать, – заметил мистер Уайт, наливая себе пива, – что эта штуковина все-таки двигалась у меня в руке. Клянусь!

– Тебе показалось, – спокойно ответила миссис Уайт.

– Да говорю же, что двигалась, – твердил он, – никаких сомнений нет. Я просто… Что случилось?

Жена ничего не ответила. Она следила за несмелыми движениями человека за окном, бросавшего нерешительные взгляды на дом, очевидно, собиравшегося с духом, чтобы войти внутрь.

Погруженная в размышления о двухстах фунтах, она все же заметила, что незнакомец хорошо одет, что на нем новая блестящая шелковая шляпа.

Три раза он останавливался, прежде чем войти. Наконец решившись, он распахнул калитку, держа шляпу в руке, и прошел по тропинке. Миссис Уайт поспешно развязала передник и засунула эту необходимую принадлежность своей одежды под подушечку стула.

Она провела незнакомца, явно чувствовавшего себя неловко, в комнату. Он пристально смотрел на нее и внимательно слушал, как она извиняется за неприбранную комнату и грязный плащ, который муж надевал для работы в саду. Затем она умолкла, превозмогая себя, в ожидании того, что скажет гость.

– Меня… просили зайти, – тут он замолк и извлек из кармана кусок хлопчатобумажной ткани. – Я от «Мо и Мэггинз».

Миссис Уайт вздрогнула.

– Что-то случилось? Что-нибудь с Гербертом? Что с ним? затаив дыхание, спросила она.

Тут вмешался мистер Уайт.

– Ну успокойся, успокойся, мать, – быстро проговорил он, – садись и не делай поспешных выводов. Я уверен, что вы не принесли дурных вестей, сэр, не так ли.

– Мне очень жаль, – начал было гость.

– Он ранен? – не унималась миссис Уайт.

Гость утвердительно покачал головой.

– Был тяжело ранен, – спокойно произнес он, – но сейчас ему уже не больно.

– О, слава Богу, – заламывая руки, проговорила миссис Уайт, – слава Богу, слава…

Но тут зловещее выражение отстранившегося лица гостя заставило ее замолчать. Она вдруг поняла, что ужасная тайная мысль, промелькнувшая у нее в голове, и есть правда. Переведя дыхание, она повернулась к отупевшему мужу и положила трясущиеся руки ему на колени. Наступило длительное молчание. Никто не хотел нарушать его.

– Его задавило станком, – низким голосом проговорил гость.

– Задавило станком, – ошеломленно повторил мистер Уайт.

Он сидел, тупо глядя в окно, и держал в руках руки жены, прямо как сорок лет назад, когда он ухаживал за нею.

– Он у нас был единственный, – поворачиваясь к гостю, сказал мистер Уайт. – Это очень тяжело.

Тот кашлянул, поднялся и медленно подошел к окну.

– Фирма поручила мне высказать вам искреннее соболезнование в связи с горем, постигшем вашу семью, – глядя в одну точку проговорил он. – Я хочу, чтобы вы поняли, что я всего лишь служащий этой фирмы и выполняю ее распоряжения.

Ответа не последовало. Лицо миссис Уайт побелело, дыхание как будто замерло, глаза остекленели; выражение лица мистера Уайта было такое, каким оно, наверное, было у его друга старшины во время первого боя.

– Мне поручено сказать, что фирма «Мо и Мэггинз» не несет ответственности за случившееся, – продолжал он, – она снимает с себя все обязательства, связанные с делом, но, принимая в расчет, как работал ваш сын, она решила в виде компенсации предоставить вам некоторую сумму.

Мистер Уайт выпустил руку жены и, поднимаясь, с ужасом посмотрел на гостя. С губ его сорвалось:

– Сколько?

– Двести фунтов, – прозвучал ответ.

Не слыша пронзительного крика жены, он слабо улыбнулся, протянул перед собой руки, словно слепой, и без чувств грохнулся на пол.

Милях в двух от дома, на большом новом кладбище старики похоронили своего единственного сына и вернулись в дом, погруженный в темноту и молчание.

Все произошло настолько быстро, что они не сразу осознали это и находились в состоянии ожидания, словно что-то еще должно было случиться, что-то еще, что могло бы облегчить им страдания.

Но дни шли, и ожидание сменила безнадежность, которую неверно называют апатией. Иногда они могли не проронить ни слова за день, поскольку им больше не о чем было говорить и время казалось таким томительным.

После того трагического дня прошла неделя. Среди ночи мистер Уайт неожиданно проснулся и, протянув руку, не нашел рядом с собой жены. В комнате было темно. За окном слышались приглушенные рыдания. Мистер Уайт поднялся и прислушался.

– Иди домой, – мягко сказал он, – ты замерзнешь.

– Сыну холоднее, – ответила миссис Уайт, опять принимаясь плакать.

Он возвратился домой. Звуки рыданий стали затихать. В постели было тепло, на него навалился сон. Он задремал, но вскоре проснулся от резкого крика жены.

– Обезьянья лапа! – дико кричала она. – Обезьянья лапа!

Он вскочил, встревоженный.

– Где? Где она? В чем дело?

Она, спотыкаясь, подбежала к нему.

– Мне нужна она, – спокойно сказала она. – Ты еще не уничтожил ее?

– Она в гостиной, возле бра, – ответил он, удивленный. А зачем она тебе?

Миссис Уайт рассмеялась, наклонилась и поцеловала его в щеку.

– Я просто о ней подумала, – истерично ответила она. Почему я не подумала об этом раньше?

– О чем?

– Об оставшихся двух желаниях, – быстро ответила она. Мы же загадали только одно.

– Разве его было недостаточно? – гневно спросил он.

– Нет! – торжественно выкрикнула жена. – Мы загадаем еще одно желание. Спустись в гостиную и принеси лапу. Только быстро. Мы загадаем, чтобы наш сын ожил!

Мистер Уайт выпрямился и трясущимися руками швырнул одеяло.

– Да ты с ума сошла! – с ужасом закричал он.

– Принеси ее, – тяжело дыша, приказала она. – Быстро, и загадывай! О-о, мальчик мой…

Мистер Уайт чиркнул спичкой и зажег свечу.

– Ложись лучше в постель, – неуверенно проговорил он. Ты сама не понимаешь, о чем говоришь.

– Наше первое желание исполнилось, – возбужденно продолжала миссис Уайт. – Почему бы не загадать второе?

– То было просто совпадение, – пробормотал он.

– Иди принеси лапу и загадывай! – закричала она и потащила его к двери.

Он спустился в темноте в гостиную и подошел к камину.

Талисман лежал на своем месте. Его охватил страх, что их искалеченный сын может ожить до того, как он успеет убежать из комнаты. У него перехватило дыхание, когда он обнаружил, что не может в темноте найти дверь из гостиной. По столу и стене он нащупал путь в коридор. В руке он зажимал принесшую горе лапу.

Войдя в комнату, он заметил, что лицо жены изменилось. Оно было полно ожидания и казалось бледным и необычным. Мистер Уайт даже испугался.

– Загадывай, – закричала она.

– Все это глупо и жестоко! – нерешительно промямлил он.

– Загадывай, – повторила она.

Он поднял руку.

– Хочу, чтобы мой сын ожил.

Талисман упал на пол. Мистер Уайт с ужасом уставился на него. Затем он, дрожа, рухнул на стул. Миссис Уайт с горящими глазами подошла к окну и отдернула штору.

Мистер Уайт сидел и смотрел на жену, стоящую у окна, пока не задрожал от холода. Огарок свечи бросал неровный свет на потолок и стены, пока наконец не погас.

Мистер Уайт с чувством облегчения от того, что попытка не удалась, забрался обратно в постель. Через несколько минут к нему присоединилась безмолвная жена.

Оба лежали молча, слушая, как тикают часы. Скрипнула лестница, мышь поскреблась в стене. Темнота действовала угнетающе. Пролежав в кровати некоторое время, собравшись с мужеством, мистер Уайт взял коробок спичек, зажег одну и спустился вниз.

У подножья лестницы спичка потухла, и он остановился, чтобы зажечь новую. В этот момент в парадную дверь тихо и робко постучали.

Спички выпали из рук мистера Уайта. Он замер, затаив дыхание. Стук повторился. Он повернулся и, быстро забежав в спальню, закрыл за собой дверь. Стук повторился опять.