Текст книги "Неприкаянные"

Автор книги: Рэй Брэдбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Рэй Брэдбери
Неприкаянные

Лизабет прекратила кричать, потому что утомилась. Шутка ли – безвылазно в такой клетушке. К тому же вибрация была жуткая, будто внутри громогласного колокола. В карцере гуляли дорожные вздохи и шепоты. Ее засунули в космическую ракету. Вдруг ей вспомнилось: взрыв, рывок, потом в холодном пространстве поплыла Луна, а Земля скрылась из виду. Лизабет повернулась к иллюминатору, круглому и голубому, как горный колодец, до краев наполненный зловещей, быстротечной жизнью, движением и огромными космическими монстрами, которые, перебирая огненными лапами, спешили к нежданному краху. Мимо пронесся метеоритный дождь, подмигивая обезумевшей морзянкой. Она протянула руку ему вслед.

Потом до ее слуха донеслись голоса. С шепотками и вздохами.

Неслышно подобравшись к запертой на засов железной двери, она стала украдкой подглядывать в маленькое окошко.

– Лизабет умолкла, – произнес усталый женский голос. Это была Хелен.

– Слава богу, – выдохнул мужской голос. – Я и сам свихнусь, пока мы доберемся до Тридцать шестого астероида.

Другой женский голос раздраженно спросил:

– По-твоему, из этого выйдет что-нибудь путное? Разве для Лизабет это лучший выход?

– Уж всяко ей там будет лучше, чем на Земле, – огрызнулся мужчина.

– Неплохо было бы спросить ее согласия на такой путь, Джон.

Джон чертыхнулся:

– Что толку спрашивать согласия умалишенной?

– Умалишенной? Зачем ты так говоришь?

– Она действительно лишилась ума, – сказал Джон. – Если уж выражаться попросту, без затей. У нас и в мыслях не было спрашивать, чего она хочет. Пришлось на нее надавить, вот и все.

Слушая их разговор, Лизабет впивалась побелевшими, дрожащими пальцами в обшивку своей клетушки. Голоса звучали будто в далеком безмятежном сне или в телефонной трубке, причем на чужом языке.

– Чем скорее мы определим ее на Тридцать шестой астероид, тем раньше я смогу вернуться в Нью-Йорк, – говорил мужской голос из неведомого телефона, который она прослушивала. – Как ни крути, если женщина объявила себя Екатериной Великой…

– Это правда, это правда, это правда! – завопила у себя за окошком Лизабет. – Я и есть Екатерина!

Можно было подумать, ее слова угодили в них разрядом молнии. Все трое отпрянули в стороны. Теперь Лизабет орала, неистовствовала и как пьяная цеплялась за решетки своей камеры, криком утверждая веру в себя.

– Это правда, это правда! – рыдала она.

– Боже мой, – выдохнула Элис.

– Ох, Лизабет!

С озабоченно-беспокойным видом мужчина приблизился к окошку и заглянул внутрь, изобразив притворное сочувствие, словно при виде подстреленного кролика.

– Ты уж нас прости, Лизабет. Мы все осознали. Ты и есть Екатерина, Лизабет.

– Вот и зовите меня Екатериной! – бушевала заключенная.

– Конечно, Екатерина, – быстро согласился он. – Екатерина, ваше величество, ждем ваших приказаний.

От этих слов побледневшая узница стала еще пуще корчиться у двери.

– Вы не верите, вы мне не верите. Вижу по вашим рожам, по глазам, по ухмылкам. Не верите. Убить вас мало! – Ненависть полыхнула с такой силой, что мужчина даже отпрянул от двери. Вы лжете, но меня не проведешь. Я – Екатерина, но вам этого не понять во веки веков!

– Это точно. – Повернувшись спиной, мужчина отошел подальше, присел и закрыл лицо руками. – Нам не понять.

– Силы небесные, – выговорила Элис.

Лизабет сползла на красный плюшевый пол и скорбно легла ничком, содрогаясь от рыданий. Отсек двигался сквозь пространство, а голоса за дверью негромко переругивались еще добрых полчаса.

Через час ей в дверь просунули поднос с обедом. Поднос был незатейливым, равно как и еда – миска каши, молоко, теплые булочки. Лизабет не могла сдвинуться с места. В ее каморке было одно-единственное напоминание о самодержавном величии – этот красный бархат, на котором она возлежала в мятежной бессловесности. У нее созрело решение не прикасаться к мерзкой подачке, наверняка отравленной. Ей должны подавать яства на сервизе с вензелями, и салфетки тоже должны быть с вензелями, и поднос – с императорским вензелем Екатерины, самодержицы всея Руси! Иначе она не станет принимать пищу.

– Екатерина! Тебе надо поесть, Екатерина!

Лизабет не отвечала. Пусть уговаривают, сколько влезет. Сейчас ей хотелось только одного – умереть. Никто ее не понимает. Они готовят подлый заговор, чтобы низвергнуть ее с трона. Эти злые, темные людишки, эти заговорщики.

Голоса зазвучали вновь.

– У меня в Нью-Йорке важные дела, пойми, не менее важные, чем у тебя, Элис, – сказал мужчина. – Во-первых, парк аттракционов; горки необходимо установить уже на следующей неделе, а игровые автоматы закуплены в Рино, их доставят к субботе. Если меня не будет на месте, кто станет этим заниматься?

Шепотки, шепотки; подремать, послушать далекие голоса. Элис сказала:

– Сейчас осенний сезон в разгаре, завтра – главное дефиле, а я прохлаждаюсь в космосе и бог весть для чего мчусь на какую-то дурацкую планету. Не понимаю, зачем было лететь втроем, чтобы устроить на новом месте ее одну.

– Затем, что вы ей сестры, а я – брат, – отрезал мужчина.

– Если уж на то пошло, я вообще отказываюсь что-либо понимать. В том, что касается Лизабет и места назначения. Что такое астероид номер Тридцать шесть?

– Другая цивилизация.

– А я считала, это психиатрическая лечебница.

– Ничего подобного. – Он пыхнул зажженной сигаретой. – Столетие тому назад было установлено, что астероиды обитаемы, только изнутри. Они представляют собой конгломераты небольших планет, внутри которых можно двигаться и дышать.

– И Лизабет пройдет там курс лечения?

– Нет, никто не собирается ее лечить.

– Тогда зачем мы ее туда поволокли? – Хелен проворно смешала коктейль, позвякивая кубиками льда в шейкере, налила порцию в стакан и выпила. – С какой целью?

– Чтобы ей было хорошо, потому что там для нее самая подходящая обстановка.

– Она больше не вернется на Землю?

– Никогда.

– Значит, я сглупила. Мне думалось, ее подлечат и отправят домой.

Он смял сигарету, взял другую и закурил, жадно затягиваясь; под глазами обозначились морщины, руки дрожали.

– Не задавай лишних вопросов. У меня сеанс связи с Нью-Йорком.

Он походил по кабине и принялся настраивать аппарат. Внутри что-то зажужжало, а потом раздался звонок. Джон закричал:

– Алло, Нью-Йорк! Что за чертовщина! Дайте мне Сэма Нормана, с Восьмой авеню. Квартира С. – Пришлось подождать. Вот, наконец. – Здорово, Сэм. Связь – ни к черту. Послушай, Сэм, эти автоматы… Что значит «какие»? Игровые автоматы! У тебя крыша съехала?

– Пока есть связь с Землей… – встряла Хелен.

– Что? Сэм… что? – Повернув голову, он бросил негодующий взгляд на Хелен.

– Пока есть связь, – продолжала Хелен, теребя его за локоть, – дай-ка я позвоню своей визажистке, договорюсь на понедельник. У меня голова в непотребном виде.

– Я пытаюсь поговорить с Сэмом Норманом, – запротестовал Джон и продолжил в трубку: – Что ты сказал? – Потом снова по вернулся к Хелен: – Отстань.

– Но мне нужно позвонить…

– Подожди, пока я закончу! – После надрывного пятиминутного разговора с Сэмом он бросил трубку.

– Что ты наделал? – задохнулась Хелен.

– Извини, – устало произнес он. – Соединись с Землей заново, поговори с этой дурой-парикмахершей.

Предоставив ей накручивать диск и кричать в трубку, он зажег следующую сигарету. Потом его взгляд упал на Элис, допивающую четвертый коктейль.

– Знаешь, Элис, а ведь Лизабет не совсем безумна.

Хелен, которая пыталась дозвониться до Земли, зашикала, а потом с непонимающим видом повернулась к брату:

– Что значит «не совсем»?

– Все относительно. Она безумна лишь по нашим меркам. Ей хочется быть императрицей всея Руси, Екатериной. С нашей точки зрения, это лишено смысла. Но с ее точки зрения, вполне осмысленно. Мы переправим ее на такую планету, где в этом и будет состоять высший смысл.

Он встал со своего места и, приблизившись к двери, посмотрел на распростертую, царственно-бледную Екатерину Великую. Положив руку на решетку, он не смог сдержать нервную дрожь пальцев, держащих зажженную сигарету, и негромко продолжил:

– Бывают моменты, когда я ей завидую. И с каждым часом буду завидовать все сильнее. Она останется там и будет счастлива. А мы? Мы вернемся… вернемся в Нью-Йорк, где крутится рулетка и стучат игральные кости. – Он посмотрел на Хелен. – Где ждут парикмахерши и поклонники. – Он посмотрел на Элис. – Где ждут коктейли и неразбавленный джин.

– Попрошу без оскорблений, – вскипела Элис.

– А я никого не оскорбляю, – ответил он.

– Минутку! – воскликнула Хелен. – Нью-Йорк?

Джон устало опустился на стул:

– Вот я и говорю, все относительно. Эти астероиды – поразительные миры, вобравшие в себя множество культур. Да вы и сами знаете.

В своем карцере Лизабет прислонилась к двери, и створка слегка подалась наружу. Каморка оставалась незапертой. Лизабет посмотрела вниз, на засов, и ее зрачки расширились. Бежать. Эти безмозглые пустозвоны хотят ее убить. Можно прыжком выскочить из карцера, перебежать через их отсек, а оттуда в смежный, внутренний отсек, где находятся все бесовские приборы. Лишь бы туда проникнуть – у нее хватит сил голыми руками разрушить, разорвать все коробки и провода!

– Я даже толком не знаю, в чем заключается безумие, – проговорила вдалеке Элис.

– Это бунт. Против нравственности или моральных устоев общества. Вот что это такое, – сказал мужчина.

Лизабет, предельно собранная, медленно приоткрыла дверь.

Хелен все еще болтала с Землей, стоя спиной к остальным.

Лизабет с хохотом бросилась бежать. Трое других только вскрикнули, когда она пронеслась мимо. В одно мгновенье она с легкостью проникла в отсек автопилота. Ей на глаза попался молоток; она схватила его и с угрожающим криком обрушила на провода и механизмы. Прогремели взрывы, замигали лампочки, космический корабль, содрогнувшись, завертелся в свободном полете. Мужчина бросился в аппаратный отсек, где его сестра крушила и разбивала пульты управления, превращая их в груду оплавленного металла!

– Лизабет! – завопил женский голос.

– Лизабет! – Мужчина хотел ее ударить, но промахнулся; второй удар достиг цели.

Пальцы разжались и выронили молоток. Голова пошла кругом, и Лизабет осела на пол. Сквозь темноту и боль она чувствовала, что он ощупывает рычаги, пытаясь хоть что-то исправить.

У него вырывались истерические крики:

– Ох! Штурвал!

Элис и Хелен бились о переборки, сотрясающиеся в диком танце. Гравитация сошла с ума и катапультой подбросила их к потолку.

– Вниз! – закричал им брат. – Пристегнитесь. Дело плохо! У нас на пути планетоид!

К левому борту стремительно приближалась какая-то черная масса. Две сестры захлебнулись в истерике, умоляя брата что-нибудь придумать.

– Заткнитесь, вы! Дайте мне подумать! – кричал он в ответ.

Он повозился со штурвалом, и корабль выпрямился.

– Нам конец, нам конец, – выли сестры.

– Нет, нет, – твердил он и, не дожидаясь, пока планетоид окажется у самого борта, наваливался всем телом на единственный металлический рычаг, который никак не поддавался. Но потом раздался металлический скрежет, и Джон рухнул вперед.

Корабль погрузился в темноту, содрогнулся от какого-то удара и, вибрируя, завертелся, разбросав пассажиров в разные стороны. Лизабет почувствовала, как ее оторвало от пола, закружило и с чудовищной силой швырнуло вниз. Вот и все. Больше она ничего не помнила…

Чей-то голос стонал:

– Где мы, где мы, где?..

Лизабет с трудом разбирала этот стон. Она втянула носом незнакомый запах. Потом из полуразбитой акустической системы послышался ответ:

– Планетоид один-ноль-один. Планетоид один-ноль-один. Вызываем аварийный борт «Земля-2»! Сообщите свои координаты. Попытаемся выслать спасательное судно.

– Алло, алло! Планетоид один-ноль-один, как слышите?

Лизабет открыла глаза. Джон и сестры сгрудились у переговорного устройства, пытаясь управиться с ним в полутьме. В иллюминаторе виднелась пустая и холодная поверхность астероида.

– Постарайтесь оторваться от поверхности, – говорил радиоголос. – Вы находитесь в неблагоприятной зоне.

– Что это значит? – спросила Элис, нависая над братом.

– Территория убийства.

– Убийства?

– Да, здесь обретаются убийцы с Земли. Умалишенные. Их вывезли сюда. Чтобы они могли доживать свой век, убивая других. В этом их счастье.

– Это… это шутка.

– Да? Напрасно ты так думаешь.

Радиоголос продолжал:

– Постараемся ускорить прибытие. Ни в коем случае не выходите из корабля. Здесь есть атмосфера, но поблизости могут находиться обитатели.

Элис бросилась к иллюминатору.

– Джон! – Она указала вниз. – Смотри! Там собираются какие-то люди!

Хелен схватила его за руку:

– Помоги выбраться, помоги нам отсюда выбраться!

– Они не причинят нам вреда. Да отпусти же ты меня, бога ради! Им не попасть внутрь. – Джон мрачно глядел в иллюминатор.

Лизабет непринужденно раскинулась на полу, блаженствуя в преддверии смерти. Снаружи. Территория убийства. Головорезы. Разумеется, ее люди. Гвардейцы Екатерины Великой! Подоспели на выручку!

Она поднялась на ноги. Потихоньку, на цыпочках пересекла отсек. Мужчина и две женщины по-прежнему не могли оторваться от иллюминатора. Они ее не слышали. А что, интересно, будет, если выйти из корабля и распахнуть воздушный шлюз навстречу этим страшным убийцам? Что может быть чудесней? Впустить их – пусть убьют, уничтожат, сотрут в порошок ее тюремщиков! Как хорошо, и как просто.

Где же этот воздушный шлюз? Где-то внизу. Она беззвучно вышла из отсека. Проскользнула через площадку, мягко ступая по ворсистому синему покрытию. Добралась до винтового трапа и спустилась вниз, молча улыбаясь себе самой. Попала на нижнюю палубу. Здесь-то и поблескивал воздушный шлюз.

Она стала молотить кулаками по красным кнопкам, надеясь отыскать ту, которая распахнет заслонку.

Сверху донесся не на шутку обеспокоенный голос:

– Где Лизабет?

– Внизу! – Топот ног. – Лизабет!

– Быстрее! – скомандовала Лизабет своим рукам. – Быстрее!

Щелк! Шипение. Воздушный шлюз со стоном открылся.

Сзади, прямо с трапа, к ней бросился Джон.

– Лизабет!

А шлюз уже был открыт. И вбирал запах чужого мира.

Люди, толпившиеся снаружи, молча ринулись вперед. Они полезли в шлюз, человек десять-двенадцать! Бледные, худые, трясущиеся.

Лизабет улыбалась, отталкивая Джона и подзывая незнакомцев.

– Этот негодяй взял меня в плен! – объявила она. – Убить его!

Чужаки словно окаменели. Приросли к месту. Во все глаза разглядывали Лизабет и Джона.

– Нет, – произнес в конце концов один из них, когда Джон уже думал, что они вот-вот ворвутся в затихший отсек. – Нет, – без всякого выражения повторил чужак. – Мы не убиваем. Убивают нас. А мы умираем. Ищем смерти. Не хотим больше жить.

Повисло молчание.

– Выполняйте мой приказ! – закричала Лизабет.

– Нет, – повторили пришельцы.

Они раскачивались на месте, не произнося ни слова. Джон со вздохом прислонился к стене. Через несколько мгновений его разобрал смех, от которого содрогнулось обессилевшее тело.

– Ах-ха! Так-так!

Непрошеные гости в изумлении уставились на него. Лизабет сверкнула глазами. Ее движения выдавали беспомощность.

Джон пришел в себя. Он хлопнул в ладоши и выставил перед собой ладони, словно выталкивая свору собак.

– Пошли, пошли, – спокойно приговаривал он. – Вон отсюда. – Его рука указала пришельцам на выход. – Пошли прочь.

Чужаки вняли не сразу; потом, с неохотой и гортанными стонами, начали выходить из ракеты. Кое-кто напоследок оглядывался в немой мольбе.

– Нет, – холодно бросил Джон. – Убирайтесь. Мы вам не помощники.

Ему осталось только задраить за ними люк. Сжимая бледную руку Лизабет, Джон сказал:

– Не вышло. Шевели ногами. Отправляйся наверх, интриганка.

– Что там случилось? – Элис и Хелен поджидали на площадке.

– Они шли на смерть, – объяснил Джон с вымученной усмешкой. – Это не убийцы. Это – искатели смерти. Теперь мне все ясно. Он сухо рассмеялся. – Чтобы душевнобольной убийца был доволен жизнью, его надо поместить в такую среду, где население принимает и одобряет убийство. Здесь – именно такая среда. Эти люди жаждали получить пулю.

Хелен бросила на брата недоуменный взгляд. А потом повторила за ним одно-единственное слово:

– Жаждали?

– Вот именно. Я об этом читал. Так заведено на этом планетоиде. Они размножаются, достигнув совершеннолетия, а потом в них пробуждается инстинкт смерти, как бывает у многих видов насекомых и рыб. Для баланса мы переправляем сюда с Земли душевнобольных убийц. В здешней культуре убийца – рядовой член общества, всеми принятый, довольный жизнью. Безумие трансформируется в здравомыслие. – Хлопнув себя по колену, он подошел к узлу связи. – Алло, планетоид один-ноль-один, как слышите? Возникла нештатная ситуация. Сейчас положение в норме. К нам ворвались искатели смерти, а не убийцы. Можно сказать, повезло.

– Еще как, – ответили по связи. – Ваши координаты установлены. Корабль прибудет в течение часа. Держитесь.

Хелен припала к иллюминатору:

– Чокнутые. Здесь все – чокнутые.

– С нашей точки зрения – да, – отозвался Джон. – С их собственной точки зрения – нет. Их культура в своих пределах совершенно нормальна, так считают ее носители. А это самое главное.

– Не понимаю.

– Представь себе мужчину, который хочет иметь восемьдесят девять жен. На Земле его держат за сумасшедшего, потому что такое невозможно. Он впадает в отчаяние. Но доставь его сюда, на астероид, подыщи такую планету, где переизбыток женщин, а потому многоженство в порядке вещей, – и его сочтут нормальным, он будет доволен жизнью.

– Ох…

– На Земле мы пытаемся стричь всех неприкаянных под одну гребенку. И ничего не выходит. Зато на астероидах у каждого своя ниша, причем она может принимать любую форму. Если на Земле кто-то не умещается в отведенную нишу, его втискивают туда насильно, пока не задушат. Мы не можем изменять свою цивилизацию в угоду неприкаянным, это было бы глупо и нецелесообразно. Но мы можем переправлять их на астероиды. Здесь тоже есть свои тысячелетние цивилизации, они для кого-то предпочтительнее, целесообразнее. – Джон встал. – Надо выпить. Настроение – из рук вон.

Не прошло и часа, как из космоса прибыл спасательный корабль. Он точно приземлился на плато астероида.

– С прибытием вас, – сказал пилот.

– И вас также!

Они поднялись на борт – Элис, Джон, Хелен и… Лизабет. Их ракету предстояло отбуксировать в ремонтный док – они с ней расставались до возвращения на Землю.

– Мне нужно позвонить в Чикаго, – ни с того ни с сего заявила Хелен, оказавшись в доке.

Джон вздохнул:

– Мы были на волосок от гибели, а тебе лишь бы названивать в Чикаго. Опять этот Уильям?

– Тебе-то что? – огрызнулась она.

– Да ничего. Звони. Полагаю, тебе разрешат воспользоваться космической связью.

Он кивнул в сторону командира спасателей; тот сказал:

– Конечно. Сюда, пожалуйста.

Лизабет не двигалась. Они отвели ее в тесный отсек и снова посадили под замок. Чтобы не повторился прежний казус. Больше такому не бывать. Хватит неприятностей.

– Алло, Чикаго. Уильям, ты? Это Хелен! – Смех. Бульканье коктейля.

– Сейчас… – начала Элис. – Я… – Она подняла стакан. – Я собираюсь… – И закончила: – Напиться до чертиков.

Вошел командир корабля.

– Посадка на Тридцать шестом через десять минут. Не повезло вам.

– Теперь-то все позади. Я, признаться, уже сыт по горло. Джон кивнул в сторону Хелен, которая, воркуя, поглаживала аппарат космической связи, потом в сторону Элис, которая смешивала очередной коктейль, и наконец в сторону Лизабет, которая совсем побледнела и затихла в своей клетушке.

Командир скривился и понимающе кивнул. Закурив сигарету, Джон сделал шаг вперед.

– Командир, а если бы я возомнил себя Иисусом? Вы нашли бы для меня такой планетоид, где каждый мнит себя Спасителем?

– Боже упаси, – рассмеялся командир. – Тогда каждый захотел бы перебить остальных, сочтя их самозванцами. Нет, в подобном случае мы нашли бы такую цивилизацию, которая готова принять вас как единственного, истинного Спасителя.

– По-видимому, нелегко обеспечивать цивилизациями всех тех, кто воображает себя Спасителями?

– Этим ведает Распределительная комиссия. Среди землян есть девять тысяч не поддающихся лечению психиатрических больных, каждый из которых убежден, что он – Мессия. Таких ставят на очередь. Но на всем протяжении от этой планеты до Сатурна и в пределах досягаемости других планетных систем нам доступны только сорок семь тысяч цивилизаций на сорока семи тысячах планетоидах. Из этого числа лишь две тысячи цивилизаций настолько доверчивы, что готовы принять у себя лже-Мессию. Поэтому очередь движется медленно, ведь каждому соискателю приходится ждать смерти предшественника. Нельзя же внедрить второго самозваного Будду в одну и ту же культуру. Страшно даже подумать, какие начнутся распри! Но если у нас, к примеру, подоспел какой-нибудь Иоанн – допустим, Креститель, мы можем одновременно с ним разместить в той же культуре одного Цезаря, одного Понтия Пилата, одного Матфея, одного Марка, одного Луку и одного Иоанна. Понимаете?

– Кажется, понимаю.

– Когда одного Магомета сменяет другой, явившийся из квазидревних времен, история повторяется. На этих планетоидах воссоздаются драмы прошлого. Все довольны, помешательства как не бывало, драма играется дальше.

– В этом есть какое-то святотатство.

– Не думаю. Люди-то счастливы: в своей среде они нормальны. Видите ту планету? Там сейчас Жанна д'Арк слушает голоса святых. А теперь взгляните вот туда. Тамошняя Мекка ожидает появления Магомета, чтобы завершить подобающие обряды.

– Даже страшно слушать.

– Разве что самую малость.

Командир отошел в сторону. Лизабет проводила его глазами.

Астероид № 36 закачался и ушел вниз из-под корабля!

Другие планетоиды закружились в хороводе. Лизабет следила за ними из своего заточения: они устремлялись в бездонную океанскую черноту, бурлящую тайнами недоступных ей драм и трагедий.

– А вот планета Отелло! – воскликнул Джон. – Я о ней читал.

– Ух ты. – Элис без остановки накачивалась спиртным. – Ух ты. Ну и ну. Красотища, верно?

– Отелло, Дездемона и Яго! Воины, знамена, пение труб. Вот бы увидеть, что там сейчас происходит!

Другие планетоиды, за ними еще и еще. Лизабет вела им счет, шевеля порозовевшими, не знающими помады губами. Летят, летят. А вот еще. И там. И вот там!

– Где-то ниже обитает новый Шекспир!

– Везет же некоторым, – пробормотала Элис, лениво опуская стакан.

– Все чин по чину: Стратфорд-на-Эйвоне, бродячие менестрели. Остается только перебросить сюда какого-нибудь психа из Штатов, который вообразил себя Шекспиром, – для него уже созданы все исторические условия, и он действительно превратится в Шекспира! Представляешь, Элис… Элис, ты меня слушаешь? – У Джона участилось дыхание. – Они живут и умирают точно так же, как жили и умирали великие люди! Умирают в подражание, той же самой смертью. Женщина, объявившая себя Клеопатрой, прикладывает к телу ядовитую змею. Мнимый Сократ осушает чашу с цикутой. Они проживают чужую жизнь и умирают чужой смертью. Как прекрасно такое безумие!

– Ну, Уильям, скажешь тоже! – ворковала Хелен возле аппарата. – Я буду в Чикаго на следующей неделе, не сомневайся. Да, все в порядке. Скоро увидимся, котик.

– Тьфу! – не сдержалась Элис.

– Для Лизабет это лучший выход, – сказал Джон. – У нас совесть чиста.

– Так ведь сколько пришлось ждать! – Элис выронила стакан. – Мы поставили ее на очередь полгода назад.

– Она – не единственная Екатерина Великая, таких было не менее тысячи. Одна вчера скончалась. Теперь на трон взойдет Лизабет. Ее правление будет не слишком разумным и не слишком удачным, но принесет ей счастье.

У переговорного устройства Хелен чмокнула воздух и надула влажные, ярко-красные губки.

– Ты же знаешь. – Она закрыла глаза. – Люблю, люблю тебя, Уильям! – Ее приглушенные слова летели сквозь миллионы космических миль.

– Время! – прокричали по селектору. – Подготовиться к посадке!

Джон вскочил с кресла и напоследок нервно закурил; по его лицу пробежала судорога.

Императрица Екатерина обвела взглядом всех троих. Она увидела, что Элис тупо и безмолвно пьет, Джон давит подошвами окурки. А Хелен разлеглась на дерматиновой кушетке, что-то бормочет и оглаживает трубку.

Потом Джон приблизился к окошку ее камеры. Она не ответила на его приветствие. Ведь он ей не верил.

– Иногда я задумываюсь: как мы окончим свои дни? – попросту сказал он, глядя на Екатерину. – Меня, наверное, ждет такой планетоид, где я буду с утра до вечера сжигать игровые автоматы. Для начала порублю их топором, оболью керосином – и можно поджигать. А Элис? Не попадет ли она на планету, где волнуются океаны джина и текут реки хереса? А Хелен? Не иначе как ей уготовано место, где тысячами обитают молодые красавцы. И никто ее не осудит.

Прозвенел звонок.

– Астероид Тридцать шесть! Посадка! Посадка! Просьба не задерживаться!

Джон поспешил к Элис:

– Прекрати пить.

Потом обернулся к Хелен:

– Кончай болтать, мы идем на посадку! – Она не послушалась, и он вырвал у нее аппарат.

Императрица Екатерина как должное приняла почести, оказанные ей по прибытии. Улицы были запружены народом, золоченые кареты стояли наготове, в воздухе реяли стяги, где-то играл оркестр, палили пушки. На глаза навернулись слезы. В нее поверили! Здесь ее сторонники, кругом улыбчивые лица, народ облачен в подобающие случаю нарядные одежды. В конце перспективы стоит ее дворец.

– Государыня Екатерина!

– Ваше императорское величество! Добро пожаловать!

– Ах, ваше величество!

– Я долго отсутствовала, – воскликнула Екатерина, пряча в ладонях заплаканное лицо.

Вскоре она расправила плечи. И наконец-то заговорила царственным тоном:

– Долго, неимоверно долго. Теперь я вернулась. Славно, как славно возвратиться домой!

– Ваше величество, ваше величество!

Прежде чем усадить ее в карету, подданные целовали ей руки. Она, улыбаясь и смеясь, потребовала вина. Ей подали огромные кубки с чистыми, как слеза, напитками. Сделав пару глотков, она бросила хрустальный кубок прямо на мостовую! Играл оркестр, били барабаны, гремел салют! Лошади гарцевали, французский и английский посланники заняли свои места, и тогда Екатерина, не говоря ни слова, обернулась, чтобы окинуть прощальным взглядом корабль, доставивший ее в родные места. Краткая пауза принесла с собою безмолвие и легкую грусть. Из открытого иллюминатора неустанно махали трое – мужчина и две женщины.

– Что это за господа, ваше величество? – заинтересовался испанский посланник.

– Кто их разберет, – шепнула Екатерина.

– Откуда они родом?

– Из далеких чужих краев.

– Они вам знакомы, ваше величество?

– Знакомы? – Она уже вытянула руку, чтобы помахать в ответ, но передумала. – Нет. Вряд ли. Странные люди. Блаженные. Из глубокой древности, из зловещих мест. Определенно, все трое – умалишенные. Этот субъект возится с потешными машинами, одна его спутница без устали долдонит в трубку несусветные речи, а другая предается возлияниям, не зная меры. Буйнопомешанные, не иначе.

Ее взгляд потускнел. Но она быстро собралась с мыслями и махнула рукой свите.

– Сделайте им предупреждение!

– Простите, ваше величество?

– Предупредите: им дается ровно час, чтобы убраться из Санкт-Петербурга!

– Слушаюсь, ваше величество!

– Чужакам здесь не место, понятно?

– Так точно, ваше величество!

Карета двинулась вдоль перспективы. Лошади гарцевали, толпа ревела, оркестр играл марш, а серебристый корабль оставался позади.

Больше она не оборачивалась, хотя мужской голос из иллюминатора надрывался: «Прощай! Прощай!» Эти слова тонули в ликовании восторженной толпы, которая подступала со всех сторон и, обволакивая ее счастьем, кричала:

– Государыня Екатерина, государыня Екатерина, матушка императрица!