Текст книги "Цветочек для двух альф (СИ)"
Автор книги: Реста Ребехар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Глава 3.5
Вячеслав
Я смотрел на трясущуюся от страха, стоящую передо мной Лину, на всё ещё разъяренного и скалящего зубы брата, который даже не подпускал меня к себе, чтобы обработать ему раны, и не знал, что делать. То ли вызывать врачей, то ли позвать парочку сильных бет из нашей стаи, чтобы помогли его скрутить, то ли психануть, еще раз обратиться и вырубить Мирослава окончательно, чтобы затащить его в дом. Но это были понятные, логичные сомнения, и с этой задачей я бы справился. Справился бы даже быстрее, если бы не чертова психотерапевт, которую принесло сюда в самый неподходящий момент.
А что делать с Линой, которая выглядела так, будто вот-вот хлопнется в обморок, я понятия не имел. Будь моя воля, если бы не Мирослав, я не выпускал бы её из постели до самого утра. И это несмотря на то, что брат, в общем, был прав.
Я понимал, что девчонка останется для меня шлюхой и подстилкой. Повторял это себе снова и снова. Но по части самообмана Мирослав всегда был впереди планеты всей.
Я не видел смысла врать себе. Я воспринимал её иначе, чем обычных шлюх. Больше удовольствия, больше подлинного наслаждения, которое затрагивало все самые укромные уголки души и отдавалось даже в волчьем обличье. К ней хотелось относиться бережнее, и чёрт его знает, что было тому причиной. Может, то, что у меня сто лет мне было девственниц, и я до сих пор вспоминал…
Несмотря на ситуацию, в которую Мирослав загнал нас уже через полчаса, я всё ещё вспоминал сладость её первых стонов наслаждения и то, как охуенно сносило крышу, когда таранил её девственную преграду.
Грёбаный Мирослав! Братец всегда, даже в самом глубоком детстве, умел испортить удовольствие. Я накинулся тогда на него не потому, что он влюбился, нет. И даже не потому, что он предал Лидию. Во мне говорила банальная ревность и злость на то, что он прятал голову в песок. Если тебя тянет к женщине, так имей смелость хотя бы признать это!
Но воззвать к его смелости я так и не смог. Вместо нее вылезла волчья сущность
Отодвинул подальше, в глубину сознания, все лишние мысли и встал. Загородил растерянную Цветалину от Мирослава в волчьем облике.
– Пошли домой, – сказал грубо. – Превращайся, хватит уже валять дурака.
Но брат не отвечал. Потом он оскалился, посмотрел на меня, и я понял, что дело плохо. В глазах не было ни проблеска разума. Хотя обычно даже в волчьем облике оборотень хоть как-то соображает, кто он и что делает. Вот херня! И как теперь быть? Как теперь быть?
Он действительно застрял. Он хотел превратиться, но не мог, и теперь волк постепенно, но с каждой минутой всё быстрее, отжирал его мозговые ресурсы. Ходили слухи, что, если остаться в таком виде на месяц и больше, то уже никогда не сможешь снова стать человеком.
Но в самом начале Мирослав должен был ещё превращаться хотя бы пару раз в сутки, хотя бы на полчаса в день. И нужно было дождаться этого момента.
– Я звонила дядюшке, – дрожащим голоском произнесла Лина. – То есть, я имею в виду, вашему дядюшке, Игорю Сергеевичу. Я спросила, что делать, если вы убежали в лес…
Я поморщился. Нашла у кого спрашивать – у дядюшки! Он никогда до конца не понимал, что движет волками, что у них на душе. Могу представить, что он ей наговорил. Теперь, если нам понадобятся специалисты, просить помощи будет еще сложнее. Но я только вздохнул и ничего не сказал.
– К чёрту дядюшку, – рыкнул чуть позже. – Вот что, Цветочек. Возвращайся-ка ты домой. Может, нам еще придется драться. Мы можем тебя поранить. Мне нужно добиться, чтобы Мирослав стал человеком, тогда я вырублю его и притащу, подожди.
– Может, я чем-то помогу, – снова завела она этим своим нежным голоском который поднимал со дна души самые пошлые воспоминания о криках, стонах и желание опять заставить её сладко стонать, желательно – немедленно. Забыв Мирослава и все его долбаные проблемы.
– Нам рассказывали, что с застрявшими оборотнями нужно спокойно разговаривать, – произнесла она уже чуть тверже, подходя ближе ко мне и осторожно выглядывая из-за моего плеча. Мирослав, как ни странно, не спешил на неё бросаться, только стоял и скалил зубы. – С ними нужно общаться, уговаривать их вернуться, просить… Я могла бы попробовать. Хотя… Ах да, конечно, я же для вас всего лишь…
Она не договорила и громко всхлипнула. Я подавил желание выругаться. Вот подфартило так подфартило – оказаться одному в лесу сразу с двумя несчастьями на мою голову. Истеричная девчонка, на которую почему-то не получается прикрикнуть и отправить её домой, с одной стороны, и съехавший с катушек братец – с другой.
Но стоило ей всхлипнуть, как Мирослав болезненно взвыл. Его тело выгнулось дугой, и он с криком превратился обратно в человека.
– Пошел ты… – буркнул он, прежде чем потерять сознание.
Не хотелось это признавать, но, кажется, ему действительно помог её голос.
Это должно было что-то значить. Моё отношение к ней и странное желание не причинять боли. Его привязанность и влечение. То, что он был готов забыть Лидию. Всё это должно было что-то значить, но сейчас, после бессонной ночи, драки и парочки явственно сломанных ребер, я не мог об этом думать.
– Спасибо, – только и сказал Лине, которая во все глаза смотрела на лежащего на земле Мирослава в разорванной грязной одежде, покрытого ранами. – Пошли. Иди следом за мной и не вздумай мне помогать. Поможешь, когда придет время обрабатывать ему раны. Да, не звони больше дядюшке, не вздумай.
Я взвалил братца на плечо, словно мешок с картошкой, и побрел в сторону дома.
Глава 3.6
Лина
Сказать, что я была напугана – ничего не сказать. Сердце уходило в пятки. Мне казалось, что я никогда не боялась так сильно. Мирослав… Чёрт, почему всё так? Это ведь несправедливо! Должен же быть выход!
Но эмоции я старалась не показывать – только шла рядом с Вячеславом и пыталась отводить взгляд. Хотя, думаю, если бы я была лучшей врушкой, он всё равно учуял бы адреналин в крови – всё-таки сильный волк и ложь распознает.
Так мы и шли до одной из гостевых комнат, где всего несколько дней назад убирала Никитична. Эх, будь она здесь, наверное, было бы гораздо проще. Во всяком случае, у меня был бы союзник. Но она до сих пор в больнице и беспокоить её нежелательно. Ибо, чувствую, если сказать ей, какой кошмар тут творится, примчится первым попавшимся такси. Ещё и водителя уговорит сюда приехать самым немыслимым способом.
С этими мыслями я наблюдала за тем, как Вячеслав уложил брата на диван. Делал он это так заботливо, что я даже сначала не поверила – всё-таки, недавно они поругались. Видимо, братская любовь их очень сильна. В общем-то как и всё, что связано с оборотнями.
– Чего стоишь? Вас в универе разве не должны были элементарной помощи учить? – Вячеслав явно был зол, а я не хотела вызывать у него очередной прилив этого чувства. Вдруг он снова обратится в волка, а потом… Потом не сможет снова стать человеком.
Поэтому я бросилась в ванную на первом этаже, где как-то видела аптечку и всё необходимое. Оборотень там или нет, а раны нужно обработать! И что бы там ни говорил Вячеслав, этим займусь я. В конце концов, все эти проблемы из-за меня.
Когда я вернулась с необходимыми вещами в руках, Вячеслав просто сделал шаг назад, давая мне простор для работы. Что же, он не против – уже хорошо.
Мирослав выглядел настолько печально, насколько это вообще возможно. Побитый, окровавленный, растрёпанный, смотрящий в пол… Я даже боялась к нему прикасаться. Казалось, одно движение – и я снова вызову гнев волка.
Но делать что-то нужно было. Я всё это начала – мне это и разгребать. Во всяком случае, некоторую часть. Стараясь не обращать внимания на Вячеслава, сделала все нужные манипуляции с бинтом и только хотела обработать край одной из ран, как больной резко выгнулся, будто в горячке.
– Лидия! – это имя Мирослав произнёс так громко, что, показалось, у меня лопнут барабанные перепонки. Стало страшно. Очень страшно. Но в конце концов он откинулся на диван, кажется, засыпая.
Пользуясь моментом, я принялась за дело. Аккуратно проводила по краям ран, в тайне побаиваясь, что он снова поднимется, но всё-таки продолжала. Чувство вины снова накатило тугим комом в горле, не давая и шанса расслабиться.
– Лидия, Лидия, – он шептал как в бреду и, похоже, так и было. Его кожа горела, от чего мне становилось ещё страшнее. Но останавливаться нельзя. Как минимум потому, что от бездействия мысли о вине сожрут меня окончательно.
Несколько раз во время обработки он вздрагивал и содрогался всем телом. Я даже боялась, что он превратится в волка, но он удерживался. Ещё я заметила, что, если тихонько бормочу что-то себе под нос, даже если ругаюсь на очередную рану, дрожь Мирослава становится меньше.
Наверное, если бы я могла хоть надеяться оказаться его истинной, это должно было что-то значить. Но это не значило ни черта. Он начинал бредить. Ему мерещилась только Лидия. Наверное, именно из-за этого он не набросился на меня и дал себя обработать.
Вячеслав где-то бродил. Я не заметила, когда он успел выйти, увидела только, когда вернулся. Дверь открылась, и оборотень появился на пороге с очередной бутылкой виски.
– Надо зашивать, – бросил он при виде самой большой раны. Я в ужасе воззрилась на него.
– Но я не умею…
Он смотрел то на рану, то на меня с сомнением.
– Черт. Я тоже. Ну ладно, если он станет волком, регенерация пойдёт быстрее, надо только помочь ему…
Услышав голос брата, Мирослав открыл глаза, увидел виски в его руке, и на губах появилась кривая усмешка.
– Пьёшь и не делишься?
– Поделюсь, если продержишься человеком хотя бы сутки, – серьёзно сказал Вячеслав.
Мирослав скривился. Едва я закончила обрабатывать последнюю рану, его выгнуло дугой. И вот уже на диване лежал крупный волк. Конечно, он не удержался на узком сиденье и соскользнул на пол. Отряхнулся, коротко заскулил от боли и посмотрел на меня.
– Назад, – тихо, без выражения, сказал Вячеслав, задвигая меня к себе за спину. – И не дергайся. Главное – не бояться.
Что? Что это значит? Неужели Мирослав может броситься на меня? Он ведь знает и меня, и его… Вячеслав не мог найти худшего времени, чтобы сказать «не бояться»! Теперь меня будет колотить… Я уже чувствовала, как по рукам бежит дрожь! И волк почувствует страх. Неужели Мирослав в волчьем обличье так плохо себя контролирует?
– Мирослав, – твердо сказал ему брат. – Если уж ты не можешь или не хочешь становиться человеком, то хотя бы веди себя, как приличный пес. Лежать!
Как ни странно, волк послушался, хоть и оскалил зубы. Он улегся, вытянул лапы и прикрыл свои невероятные желтые глаза.
– Когда это закончится? – спросила я, хотя ответ был мне известен. Тогда, когда у оборотня закончится кризис. Когда его сознание обработает действительность и поймёт, что человеком ему нравится быть больше…
Или меньше. И тогда он останется зверем. Это случалось реже, но от Мирослава можно было ожидать. Он оказался на грани, утратив истинную. Я должна была помочь ему. Подстраховать, удержать в том числе и от этого. Но опять не смогла…
– Твою мать… – протянул Вячеслав вполголоса, добавляя еще пару крепких словечек, и открыл бутылку с виски. – Я на это не подписывался. Я, черт возьми, не нянька этому придурку! Я не гребаный мозгоправ! С какой стати…
Он покосился на меня, замолчал и отхлебнул напиток из горла. А я еще больше съежилась, видя, как он кривится от этого.
Он почему-то не хотел бросать мне в лицо обвинение. Хотя я его заслужила. Полностью. Я должна была…
И плевать, что я не знала, как его удержать. Я должна была хотя бы не спать с его братом. Это стало последней каплей.
Глава 3.7
Мне нужно было всего лишь не поддаваться на его уговоры и зов тела. С другой стороны, как мне казалось, это невозможно. В тот момент, когда Вячеслав, я чувствовала, дело не в простой похоти или желании организма. Такое чувство, что к нему меня тянуло что-то особенное.
Но оставался только один вопрос – почему Мирославу это так важно? Такое превращение не случайность и совершенно точно не вписывается в рамки поведения оборотня, потерявшего истинную. Тем более, пусть и горько, но объективно, я для них просто человек – попользуйся и выкинь.
Похожа на их истинную? Ну, похожа и похожа, сколько таких же как я Цветалин бродит по миру. Я ничем не выделяюсь, кроме, разве что, имени, но это заслуга ни моя, ни природы. Тем более оборотни руководствуются внутренними чувствами, у них на первом месте гормоны и волчье чутьё, а уже потом внешность.
Но что-то же их привлекает?! На это я ответа нигде, совсем нигде не находила. В университете нам только твердили про истинных и то, что лучше в это дело не лезть, мол это единственный инстинкт, связанный с самками, это всего лишь инстинкт и не нужно углубляться – всё равно нет смысла. Так работает природа. Так функционирует мозг волка и ничего с этим не поделаешь. Тем более теме истинности мы уделяли очень мало времени. Опять же, необъяснимый инстинкт – чего углубляться-то…
И вот теперь два волка буквально за меня сражаются. При этом, я не являюсь их истинной – истинная умерла. И в данном случае нельзя говорить об ошибке, ибо волк всегда чувствует ту самую, а, когда та умирает (чего он старается не допускать)… В общем, случается то, что случилось с братьями. Истинная – одна.
Может, ошибки в поведении?
Я задумалась. Эта мысль пришла ко мне впервые. Может как раз суть и заключается в том, что человек видит перед собой истинную внешне, а волк пытается отторгать её, так как понимает: не та. Конфликт, в котором человеческая и волчья сущность не могут прийти к общему знаменателю. Люди ведь, по сути своей, привязываются не только на уровне физики, моральные переживания тоже имеют огромное значение. А, когда конфликт двух сущностей не разрешить, случаются самые неожиданные вещи – не знаешь, что делать, поэтому отвлекаешься на что-то другое. И лучше бы он выбрал что-то другое.
В любом случае, мне одной не справиться. Как бы я не хотела помочь, в такой ужасной ситуации нужен практический опыт, которого у меня, увы, нет. Поэтому придётся вызывать профи. Причём делать это так, чтобы дядя близнецов не узнал. А пока… Пока Мирославу нужно остаться наедине с собой.
– Давай оставим его. Ему нужно поразмышлять, – Вячеслав будто мысли мои читал, хотя, судя по всему, намекал немного на другое.
Вместо того, чтобы лечь на полу, волк резко спохватился и принялся рычать. Я стиснула зубы, медленно наблюдая за ним. Нет, он не угрожал нам обоим. Он угрожал только своему брату. И это пугало ещё сильнее, чем обычно. Если уж готов накинуться на близнеца даже когда тот в обличье человека, читай фактически беззащитен от когтей зверя, то я для него действительно… Дорога? Ну, можно и такой эвфемизм подобрать.
– Не волнуйся, – я попыталась смягчиться настолько, насколько это возможно. – Мне же нужно выполнять работу Никитичны. А то работы наделали, а кто за вами убирать будет? Ваша «бабушка» в больнице.
Вячеслав удовлетворённо хмыкнул, ибо, видимо, улыбаться в таких условиях не мог и не хотел, а волк кивнул совсем как человек, но всем своим видом показывал: «большой волк следит за тобой».
Когда мы оказались за дверью и прошли несколько метров, чтобы Мирослав нас точно не слышал, я тут же озвучила предложение, которое, судя по всему, промелькнуло у нас обоих.
– Нам нужно вызвать профессионала. Может, того, с кем вы уже работали?
Впервые Вячеслава я видела таким серьёзным. Обычно он казался мне этаким младшеньким, пьяненьким, глупеньким, но в нём, оказывается, были свои прелести. В любом случае, за это предложение он меня не упрекнул, ведь понимал, что дело серьёзное, да и… Чёрт, даже ему было понятно, что я не справлюсь, как в общем-то и любой другой начинающий «мозгоправ».
– Я не уверен, что кто-то из тех, кто раньше работал с нами, захочет возвращаться… – он стал чернее тучи. И что же такого они наделали с прошлыми психологами, что даже за огромные деньги никто не хочет возвращаться…
– В любом случае, так будет легче. Специалист, который работал с вами, уже знает ваши характеры. Ему не нужно разбираться и пытаться найти точки соприкосновения, – ладно, с этим я загнула, ибо тут же вспомнила, что «соприкасаться» с прочими психологами никто из братьев не хотел.
– Уверена в этом? – он снова хмыкнул, но на этот раз горько.
– Если хотите – я сама всех их обзвоню и попытаюсь убедить, – этот шаг мог бы стать не самым лучшим, но я понимала, что винить мне нужно себя, себя и только себя. Проблему решить глобально у меня не получится, поэтому помогу хотя бы так.
На несколько мгновений Вячеслав задумался. В конце концов дело не такое приятное, да и вряд ли сейчас у кого-то из психологов есть время. Они вращаются в высших кругах, графики расписаны на год… И всё же…
– Хорошо, – кивнул он, лукаво добавляя: – Я верю в тебя, кошечка.
Эти слова немного согрели меня, дали уже практически утраченную надежду и веру в то, что Мирославу ещё можно хоть как-то помочь. С этим же запалом я и принялась обзванивать экспертов на следующее же утро.
Глава 4.1
К обзвону психологов я подошла со всей серьёзностью, так как очень хотелось помочь Мирославу. Чувство вины немного отступило, на его месте появилось страстное желание превратить мужчину назад, в человека. И уж тут-то я сделала абсолютно всё, что от меня зависело. В первую очередь я настроилась на печаль, чтобы, если получится, давить на жалость. Само собой, криками и угрозами кое-где ничего не добьёшься, а вот женские слёзы порой творят чудеса. Хотя, безусловно, буду поступать по ситуации.
Результаты удивили, и я даже пересмотрела взгляды на некоторых специалистов. Само собой, у некоторых не позволял график, кто-то отказывался (голоса были такими испуганными, будто волки их покусали или откусили жизненноважные органы), а некоторые… Некоторые повергли меня в шок. Так, профессор Линёва, услышав о проблеме моих подопечных, громко посоветовала мне обратиться к психиатру для оборотней! А лучше – упечь его в больничку, пока чего доброго не загрыз пару граждан. На этом моменте я сама повесила трубку, потому что это невыносимо! Откуда у неё ступень профессора, если она говорит о таких зверских вещах?! Мирослав ещё никого кроме брата не тронул и не собирался – в этом я была уверена на все сто. Перед обзвоном он бродил по саду, явно не выискивая себе жертв.
Последней моей надеждой стала Морвелова Евгения Викторовна. Я боготворила этого профессионала, и, помнится, пару недель назад вообще была уверена, что если уж она не справилась – не справлюсь я.
К счастью, она ответила, что прибудет на следующий же день, ведь случай из ряда вон выходящий. После этого моё уважение к ней пробило все облака и космос в общем, ведь она – единственный человек, который вошёл в положение. Хотя, возможно, это произошло потому, что она сама на четверть волк и, скорее всего, понимает их лучше в таких ситуациях.
К этому визиту я приготовилась идеально. В первую очередь сказала об этом Вячеславу, который, кажется, не особо радовался происходящему. Видимо, с Морвеловой они не сошлись. Но я постаралась убедить его в том, что на кону сущность Мирослава, поэтому нужно отложить неприязнь до лучших времён.
После этого, я сразу же позвонила Антону и заказала мелисовый чай определённой марки, который очень любила пить психолог, обсуждая проблемы клиента с его родственниками. Об этом я знала из её интервью – распечатки до сих пор хранились под кроватью в родном доме.
Ровно в десять, к дому подъехала машина и из неё, всячески показывая свой статус выше среднего, вышла госпожа Морвелова. В этот момент у меня чуть не отвисла челюсть, ведь я никогда не думала, что увижу эту потрясающую женщину так близко. Ей было уже около пятидесяти, но выглядела она на десять, а то и пятнадцать лет младше – видимо, сказывались гены оборотней. Равно как и на ярко-зелёных глазах, с которыми взглядом не хотелось встречаться совершенно. Евгения Викторовна преподносила себя как королеву; как профессионала, знающего себе цену.
Но в то же время понимающего человека.
Поздоровавшись, она чинно поинтересовалась, где можно избавиться от запахов, и я указала ей на небольшой уголок в гостиной. Для профи эта процедура была обязательной в таких случаях, как случай Мирослава – работа с оборотнем в волчьем обличии. Плюс, перед сеансом за двадцать минут обычно выпивали специальные таблетки, чтобы притупить запах адреналина для волков. В состоянии агонии их может разозлить всё, что угодно.
Женщина быстро обрызгала себя специальным составом и направилась за мной, на второй этаж. В этот момент внутри зародилась какая-то совсем крохотная, но такая важная надежда, что всё будет как раньше и Мирослав очень быстро вернётся в свою человеческую ипостась.
В нескольких метрах от двери в комнату, где вот уже чуть больше часа находился Мирослав, женщину ждал его близнец. Никто из нас не хотел, чтобы Мирослав начал бушевать раньше времени, так что решили «дистанцировать» первую консультацию. Рассказ Вячеслава был важен в первую очередь потому, что он волк и близнец пациента – значит, выдаст намного больше полезной информации. Хотя, бесспорно, когда я звонила Марвеловой, всю профессиональную информацию она у меня выпытала. О том, какой я «плохой специалист, понавыдают дипломов» она ничего, к счастью, не сказала.
– Я… Пойду приготовлю чай, – улыбнулась им, после чего быстро спустилась вниз, на кухню.
На столике уже стояла упаковка чая, привезённая Антоном. Сам водитель напрочь отказался брать деньги за этот внеплановый выезд, ведь «и так в долгу перед хозяевами». Что бы это значило, я не знала, просто попыталась абстрагироваться.
Но плохие мысли не шли из головы. Я принялась готовить чай по всем правилам и это заняло некоторое время. Потом, с уже горячей чашкой для себя, я села на один из стульев и, рассуждая о ситуации, стала пить.
Так прошёл час. Затем полтора, потом и два… Я уже стала волноваться, ведь не представляла, что там происходит. Никаких посторонних звуков я не слышала, так что из теорий убийство одного или двух лиц было абсолютно исключено. Нехорошие гипотезы всё росли и росли, не давая мыслить здраво, не помогал даже успокаивающий чай. Но наверх подниматься я не хотела – вдруг, я отвлеку врача от чего-то важного.
Как раз когда я допила пятую чашку чая, раздумывая не добавить ли коньяку для полного успокоения, на кухне появились и доктор Морвелова, и Вячеслав. Сердце стало биться в бешеном темпе, я вскочила с места едва не роняя красивую чашку, но вовремя удержала её и поставила на стол.
– Что с ним?! – отчеканила эти слова так, что сама удивилась своей уверенности. – Какой диагноз?! С ним всё будет хорошо?! Он вернётся к нормальному виду?!
На мою браваду Евгения Викторовна только выдохнула, видимо, не радуясь собственному заключению. Значит ли это, что всё очень плохо и Мирослав больше никогда не станет человеком? Обстановка накалялась, сердце стало бешено биться о рёбра, а страх, казалось, сковал всё моё тело. Пусть она ещё не озвучила диагноз, но этот красноречивый выдох был как резкий выстрел в грудь, прямо в сердце и вот-вот начнутся предсмертные конвульсии.
– Будьте добры, чаю, – Морвелова снова вернулась к своему привычному амплуа, а я бросилась к плите, чтобы нагреть новую порцию. Всё это время оба тревожно молчали, даже Вячеслав, у которого, казалось бы, всегда найдётся, что сказать.
Выпив совсем немного и как следует посмаковав каждый глоток, она начала свой рассказ:
– К сожалению, Мирославу я помочь не смогла, как в общем-то и любой другой специалист. В этом состоянии, как правило, достаточно сложно что-то сделать. Единственное, что может помочь ему снова стать человеком – это маяк.
Я вопросительно приподняла бровь, потому что о таком понятии не слышала. Вернее, нам не рассказывали.
– Сейчас его человеческое подсознание спит и просыпается только изредка, находится под контролем волка. Он ещё пару раз может превратиться в человека, но это ненадолго. «Маяк», за который он зацепился при «человеческой» жизни, позволит разбудить человека и достичь гармонии.
Под «маяком» я подразумеваю любого человека в этом мире, к которому он привязался достаточно сильно. Других средств от этого, к сожалению, наука ещё не придумала.
На этих словах она допила чашку чая, откинулась на спинку стула и попросила ещё немного. Пока она молчала, мы с братом пациента переглядывались и не знали, с чего бы начать. Хотя кандидатура на роль маяка уже нашлась – её мы выбрали не сговариваясь.
Морвелова скоро уехала, а мы тем временем стали думать, как сделать так, чтобы и Мирослав вернулся к человеческому облику, и Никитична инфаркт не заработала…
