Текст книги "Каникулы юной ведьмы"

Автор книги: Ренат Янышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава VII
Встреча с лешим

Собраться в путь было делом двух минут. Нам помогал дед Кузя, буквально на глазах помолодевший * от соприкосновения с тайной и волшебством. Он ходил в магазин, приносил еду, и вообще иногда казалось, что это он главный герой разыгравшейся драмы, а не мы с папой.

На этот раз решено было лететь днем. Это ни у кого не вызывало сомнений. Для нашей метлы дед Кузя притащил откуда-то огромный мешок, так что при встрече никто бы не догадался, что у нас в руках. Он же предложил отойти от деревни километра на два в укромную лощину на опушке леса и уже оттуда стартовать. С околицы нас не должны были заметить, потому что ни у одной избы на эту сторону не было окон. Кроме того, еще накануне по собственной инициативе дед Кузя самолично распространил по деревне слух, что Тимофеичу, то есть папе, якобы срочно пришлось уехать в город и бросить на его, деда Кузи то есть, попечение дочку, то есть меня. За что и был нещадно отруган. Папа бегал с утра по горнице и кричал:

– Ну кто тебя просил? А Михайловы сегодня же узнают, что меня нет в деревне, ты этого добивался? Они же уедут, и что? Кто их вернет? А мне обязательно надо договориться с ними…

Тут он смотрел на меня и слегка сбавлял обороты, а потом все начиналось сызнова. Папа в отчаянии пытался попробовать заговорить басом, чтобы хотя бы по телефону пообщаться с теми людьми, ради которых он приехал в деревню. Но все его попытки мы отметали с ходу. Его «бас» неизменно вызывал у нас с крестным приступы хохота.

Последний год он все носился с каким-то деловым проектом, связанным с его родиной. И вот когда наконец в городе все утряслось – такая незадача!

– Черт побери! Я не могу начинать деловые контакты с серьезными людьми в таком идиотском виде.

Но лично для меня самым трудным было другое. Нам предстояло пройти по деревне, прежде чем мы смогли бы укрыться в лощине. Кому-нибудь да обязательно попадемся на глаза. А для репутации нашей семьи, подчеркнул папа, подобные метаморфозы убийственны. Значит – нужно придумать, за кого выдавать папу.

Когда я это произнесла, взрослые надолго задумались. Потом они ожесточенно заспорили, предлагая друг другу имена разных детишек из окрестных сел, а также просто детей своих знакомых. Но не пришли ни к чему определенному. В конце концов дед Кузя выдвинул необычное решение: я понесу мешок с метлой, а папа спрячется в другом мешке, который понесет дед Кузя.

– Не боись! Уж как-нибудь я тебя да донесу. Чего уж там – бараний вес, а то и меньше.

С этими словами он подхватил папу, хотя тот и стал брыкаться, потряс его, как грушу, и, поставив обратно, удовлетворенно сказал:

– Не, точно донесу! А не донесу, так доволоку!

И, довольный своей шуткой, громко захохотал. Только вот папе эта шутка не понравилась. Он подошел и изо всей силы пнул крестного. Дед Кузя засмеялся еще громче, а папа запрыгал на одной ноге, обхватив руками другую и поскуливая: «Ой-ой-ой, ой-ой-ой!»

Крестный ушел за вторым мешком, а папа, обиженно надувшись, уселся у окна. Положил голову на скрещенные руки и уставился в окно. Но я быстро согнала его с этого места, чтобы никто не увидел.

На дворе раздалось хлопанье – это крестный выбивал мешок для папы. Мы прильнули к окну. И увидели столб пыли – в нем потонул и дед Кузя, и мешок, и столб, с помощью которого он выколачивал мешковину.

– Я туда не полезу, – сказал папа.

Я промолчала. Вскоре к нам присоединился крестный. Он пристроил мешок рядом с папой, уселся за стол и стал большими ножницами вырезать дыры, чтобы обеспечить папе приток свежего воздуха. Папа сначала стоял молча, лишь бросая скептические взгляды на портного, но не выдержал и вскоре уже активно встрял в процесс усовершенствования мешка.

– Вот здесь делай дырку! Да делай же, кому говорю, – командовал он.

– Не учи меня, мелкий еще. Ты делал такие мешки? Нет! А я делал, когда поросей на рынок возил. Посадишь их в ящик, а сверху мешковиной обтянешь. И в аккурат такие дыры сделаешь, чтобы им там жилось хорошо.

Наконец сборы были закончены. Папа ступил в мешок, мы подняли края, дед Кузя ухватился за горловину, подкрутил ее и в рывке закинул за спину.

Из мешка донеслось сдавленное ойканье:

– Послушай, Кузьма, еще раз так сделаешь, и я буду щипаться.

– А вот и не сможешь через мешковину-то! Ручонки-то слабенькие! Молчи уж, Геракл!

Препираясь таким образом, они оказались на улице, и крестный направился к лесу. Я шла позади, постоянно оглядываясь. К моему удивлению, мы никого не встретили. На околице я не преминула поделиться этим наблюдением с крестным.

– А как же! Сегодня ж начало первого сенокоса. Все ушли на луга. В деревне один я остался, из-за вас.

– Что-о? – закричал из мешка папа. – Ах ты, старый!.. Немедленно поставь меня на землю.

Освободившись, папа стал прыгать вокруг крестного, беспомощно размахивая кулачками. Он все больше краснел, упирался и не на шутку разозлился. Вообще я заметила, что папа, превратившись в малыша, стал драчливым до ужаса. Чуть что, сразу лезет к деду Кузе, а тот тоже хорош, нет чтобы успокоить маленького… Тьфу! Я уже сама заговорилась.

Тогда я решительно ухватила папу за руку и потащила к лощине, на ходу договориваясь с крестным, когда нас ждать. Папа еще немного поупирался, тормозя ногами, но когда деревня скрылась за поворотом, успокоился. Я решила серьезно поговорить с папой о его поведении:

– Папа, ну что ты как ребенок! Крестный подшучивает над тобой, а ты все всерьез принимаешь.

– Да если бы просто подшучивал. А то ведь издевается! В мешок меня засунул! Сильный, да? Ничего, вот я вырасту, врежу ему хорошенько.

Я не стала продолжать этот разговор, все равно без толку, да и вскоре мы уже подошли к выбранному укромному месту. Я вытащила метлу, а мешок спрятала под обнажившимися корнями сосны, стоявшей на самом краю лощины. Папа уселся на свое место, я обхватила его руками, и мы взлетели в небо.

Днем, однако, лететь оказалось не менее интересно, чем ночью. Правда, пришлось подняться повыше, чтобы в случае чего нас не смогли опознать.

Едва мы набрали высоту, как папа опять стал вертеться:

– Ой, а вон на ту запруду мы ходили с мальчишками купаться… Ой, глянь туда, а вон на той излучине такой пляж, там купаться так здорово… Ой, а вон посмотри – коровы пасутся, это из нашей деревни коровы…

И так всю дорогу. Утомил вконец. Но я мужественно вытерпела все. Я тоже ведь когда-то была маленькой.

Солнце уже стояло как раз над нашими головами, когда показалась гряда холмов – первый ориентир, указанный Хранительницей. Вскоре отыскался и дуб, огромный, раскинувший свои ветви, больше похожие на средних размеров деревца, чем на обычные ветки, над вершиной оседланного им холма. Остальные дубы толклись поодаль от гиганта и казались игрушечными в сравнении с ним.

Здесь-то мы и приземлились. Папа уселся на большой валун, покрытый мхом, и подогнул под себя ноги. Я же, как учила Хранительница, подошла к дубу с той стороны, где из земли торчал корень, похожий на поднявшую голову змею, и попробовала вызвать лешего.

Затем я отошла к папе и присела рядом. Сначала ничего не происходило, а потом вдруг складки дубовой коры стали раздвигаться, и из них вылез леший. Хоть мне и казалось, что я была готова его увидеть, но действительность, как говорят, превзошла все ожидания. Сущая страхолюдина! Здоровый, как горилла, такой же черный, да и на лицо не лучше. Плюс ко всему этому еще и мощные, как у буйвола, рога, толстый длинный хвост, нервно колотивший по коре дуба, и копыта, оставившие глубокие следы на земле, когда леший весь вылез из дуба. Не открывая глаз, он тут же улегся на бок на траву, подперев голову рукой.

Я незаметно взглянула на папу. Он сидел, рассеянно уткнувшись взглядом в муравья, ползавшего по его ноге. Папа явно не заметил появления лешего. Странно, конечно, а потом я вспомнила, что говорил домовой Кузя. Большинство людей не может видеть волшебных созданий.

– Ох, у всех беды великие! А как глянешь – так или заблудились час назад, или гребешок потеряли. Ну, что случилось? – Он соизволил бросить на меня сонный взгляд и тут же оживился. – О-о! Ко мне в гости пришла маленькая ведьмочка! Ты решила выбрать место – где поселиться? Или тебе надо поймать самого большого филина? Это мы мигом. Ведьмам я всегда рад помогать. Только это случается так редко. Если бы ты поселилась здесь, это было бы так здорово. Сразу бы началась жизнь. Настоящая! А не это сонное царство. Мы бы тут же стали вредить лесорубам. Ух, а с грибниками бы что творили! Я тут частенько раздумывал, если бы кто из ведьм поселился в нашем лесу, я бы с удовольствием ей помогал. Днем и ночью, днем и ночью всю эту нечисть вымел бы подчистую из лесу.

Он сокрушенно помотал головой, видимо, представив себе, как он все это делает.

Я в свою очередь подумала: «Интересно, это кто же нечисть?» Но переспрашивать не стала, только отрицательно помотала головой:

– Нет. Мне нужна помощь, чтобы мой папа стал опять взрослым. А то вон он какой сейчас.

И я погладила папу по голове. Он вскинул на меня свои глазищи и опять уткнулся в изучение муравья. Но потом резко дернул меня за рукав:

– Эй, ты с кем это разговариваешь?

– Да с лешим. Не мешай, потом расскажу.

– Ты чего, Ника? – обалдело спросил папа. – Где ты видишь лешего?

– Папа, ну пожалуйста, не мешай. Ты его не видишь. – Я вновь повернулась к хозяину леса. – Так вы поможете папе?

– Да? А зачем? – искренне удивился леший. – Насколько мне известно, все люди только о том и думают, как бы помолодеть или, по крайней мере, не стареть. Среди них нет ни одного нормального. Вот ты встречала среди людей хоть одного нормального? А?

Я ошалела от такого вопроса. Открыла было рот, чтобы ответить, но задумалась, как лучше сказать. Зато леший, не дав мне подумать, ответил сам:

– Вот видишь! – он довольно подмигнул мне. – Ни ты, ни я не видели ни одного нормального человека. Значит, их нет. Так почему мы должны помогать ненормальным? Ну назови мне хоть одну причину, по которой я должен помочь какому-нибудь человеку?

Он всерьез ждал от меня ответа и, устроившись поудобнее на земле, приготовился слушать с умильной улыбкой на своей зверской роже. Как назло, я растерялась, словно стояла у доски в классе, и ничего путного придумать не могла:

– Но ведь это мой папа! Я должна вернуть ему нормальный вйд.

– Да он должен в ножки тебе поклониться. Он же получил новую жизнь. Нет, нет и нет. Я с удовольствием помогу тебе, но не твоему папе.

– Но ведь, помогая моему папе, вы очень поможете мне.

– Да? – изумился леший. – Это я должен обдумать. Приходи ко мне завтра, и я дам окончательный ответ.

С этими словами он поднялся, повернулся лицом к дереву и, легко раздвинув лапищами кору, словно занавеску, залез внутрь.

Я молча сидела, думая, как же быть. Мне показалось, что леший просто издевался надо мной, что он просто не мог ничем помочь папе, вот и выдумывал причины отказа.

А ничего не понимающий папа дергал меня за рукав:

– Эй, Никочка, что случилось? У тебя такое грустное лицо. Этот лешак, с которым ты разговаривала, не сможет нам помочь?

Я пожала плечами.

– А он не сказал, кто может помочь? – не отставал папа.

– Нет. Он сказал, чтобы мы пришли завтра.

– Ну вот, – обрадовался папа. – Видишь, все нормально. Нормальная лесная бюрократия. Ладно, доча, тогда полетели домой, а то что-то спать хочется. Хотя вроде и рано еще?

Делать нечего, пришлось несолоно хлебавши возвращаться домой.

Я летела, почти не глядя по сторонам. И очнулась от своих мыслей, только когда папа крикнул мне:

– Да снижайся же скорее!

Я стряхнула задумчивость и только тут услышала гул двигателя. Слева от нас завис, метрах в пятидесяти, огромный вертолет тусклого болотного цвета. Хотя расстояние и было большим, я буквально кожей ощущала обалделые взгляды летчиков.

– Да снижайся же, скорее в лес, – заорал на меня папа. – Черт побери, уходим!

Как назло, высота была приличной, и я побоялась вместе с папой слишком резко снижаться. Ручки у него маленькие, мог бы и не удержаться. Вертолет не отставал. Наоборот, он все приближался. А когда я снова бросила на него взгляд, кто-то из экипажа начал лихорадочно снимать нас (чем-то похожим на видеокамеру). Наконец мы скрылись между ветвей в густом лесу и опустились на землю. Вертолет еще немного покружил над нами и вроде бы улетел, но ветер время от времени доносил до нас гул двигателя.

– Черт! – продолжал ругаться папа. – Ну только военных нам и не хватало. Что же делать-то? Он ведь караулит нас. Это, Никочка, военный вертолет. Им стало интересно, кто это без двигателя может летать?.. Ч-черт! Они наверняка вызвали уже подкрепление. Как же! Неопознанный летающий объект! Ты понимаешь? Это мы с тобой – НЛО! – продолжал кричать папа.

Откровенно, я пока не очень понимала, что тут страшного.

– Пап, ну давай пойдем пешком по лесу, – предложила я.

– Да как ты не понимаешь? Они видели, где мы приземлились. Они просто прочертят вокруг этой точки окружность – километров на десять. Все оцепят в течение ближайшего часа и не успокоятся, пока не нахтдут нас! А в воздух поднимемся – там нас будут ждать вертолеты.

Я попыталась представить, а что плохого в том, что нас поймают военные. Мы же дети, а не шпионы.

– Да? – совсем взбесился папа. – Ты умеешь летать! ЛЕТАТЬ! И все! Тебя упрячут в лабораторию и, пока не поймут, в чем дело, тебя не выпустят. И, может быть, тебя никогда не выпустят! А я? Кто я? У меня нет официальных родителей. Меня, даже если я прикинусь твоим случайным знакомым, упрячут в детский приемник-распределитель, до тех пор пока не установят моих «настоящих» предков. А этого не произойдет, и я буду расти круглым сиротой при живых жене и дочке! О черт! Ну почему все это – со мной?

Тут мне подумалось, что, может быть, можно лететь среди деревьев. Потихоньку, но это лучше, чем стоять здесь и ждать, пока нас схватят.

Папа ухватился за эту идею, но мы не смогли пролететь и нескольких десятков метров. Ветки так и норовили попасть в глаза или зацепиться за одежду. В таком густом лесу летать было совершенно невозможно.

И тут папа вспомнил о ручье, который мы видели чуть в стороне. Мы бегом рванули в ту сторону. Конечно, папа долго бежать не смог, и мне пришлось подхватить его на руки. Но и это оказался не выход – я быстро устала. Так что дальше до ручья мы то шли быстрым шагом, то плелись. Папа продолжал всю дорогу чертыхаться, что мы не взяли его часы, что он не купил в свое время карту района, хотя ему предлагали, и все в таком же духе.

Наконец показался ручей. Мы вскочили в седла и полетели над поверхностью воды. Выше, ниже, быстрее, медленнее из-за бесчисленных поворотов вправо, влево. Вот это была гонка! Куда там всем компьютерным игрушкам! Сначала все было тихо. Но потом нам несколько раз пришлось прятаться из-за внезапно появлявшихся вертолетов. Папа оказался прав – нас решили поймать.

И все же мы чуть не попались. Ручей делал очередной изгиб, и мы прямо налетели на двух солдат. Те спокойно набирали воды в котелки, когда мы на высоте метров полутора от поверхности воды пронеслись мимо них. Конечно, скорость у нас была небольшая, как у велосипедиста, но и это казалось мне очень приличной скоростью, чтобы лавировать среди ветвей.

– Пронесло, – подал голос папа, – хоть стрелять не стали.

Мы пролетели еще с километр, когда впереди показался сосновый бор.

– Ну-ка, сверни, – скомандовал папа.

Здесь лететь оказалось удобнее – можно было не бояться веток. Я лавировала между стволов, а папа выбирал общее направление. Незаметно стали сгущаться сумерки. Погоня шла уже несколько часов. Я очень хотела есть, да и папа наверняка тоже. Но хорошо хоть пока молчал.

Я уже давно перестала соображать, в какую сторону мы летим. Папа, наверное, тоже. Поэтому, когда мы заметили группу людей, я, уже вконец обессилев, приземлилась.

– Ты что делаешь? – забеспокоился папа.

– Не знаю, я хочу отдохнуть, я не могу больше, – равнодушно ответила я. Даже если они нас сейчас схватят, ну и пусть. Я больше не могу убегать (или улетать?). И с этими словами я растянулась прямо на хвое. Папа сразу же спрятался в кустах, следя за солдатами, а потом со светящимися от радости глазами подполз ко мне:

– Ура! Наши победили! Мы подлетели к ним с внешней стороны кольца! Они караулят нас совсем с другой стороны. Ну, повезло так повезло. Точно говорят, дуракам везет. Неужели те не сообщили? Поэтому давай сматываться, пока они не догадались позвать спецов с детекторами идентификации массы и тепла.

– А что это такое? – лениво спросила я, сделав вид, что мне интересны папины слова.

– Детекторы – это такая штука, что они нас и ночью найдут еще проще, чем днем. Странно только, что они сразу не поступили так. Но гадать не будем. Видимо, нам повезло. А теперь полетели. Ну, Никочка, я понимаю, что тяжело…

Но я выпросила еще несколько минут.

– Хорошо, – внезапно согласился папа и повернулся на бок, чтобы посмотреть мне в глаза. – Давай, кстати, обсудим одну вещь. Если вдруг нас все же поймают, или мы разлучимся случайно и нам надо будет найти друг друга, расспрашивая взрослых, или еще что… Я говорю — если! Так вот, я твой младший брат – Володя. Черт! Владимир Владимирович? Нет, нехорошо, – папа уставился в небо, словно там мог найти ответ на взволновавшую его проблему.

После некоторого раздумья он сказал:

– А почему бы и нет? Владимир Владимирович – звучит! Хорошо, останусь Володей. Поняла? Ничего не выдумывай. Так, а сколько мне лет, кстати, по виду?

– Лет пять-шесть, – промолвила я, поднимаясь на ноги. – Ладно, полетели!

Мы мгновенно прятались, лишь только в воздухе слышалось приближение вертолетов. Но это происходило все реже и реже. А когда окончательно стемнело, я осторожно поднялась в небо и полетела над верхушками деревьев. Вдали, там, откуда мы вырвались, видны были мигающие огни вертолетов. А вскоре пропали и они. Я поднялась еще выше, чтобы сориентироваться, и чуть погодя мы уже летели домой.

Белозеро показалось где-то за полночь. Папа давно спал, уронив головенку на руль. Я тихо радовалась, так как, спящий, он совсем не мешал лететь.

Дед Кузя ждал на крыльце. Завидя нас, он сильно обрадовался. Бережно подхватил на руки так и не проснувшегося папу и понес в дом.

Я же бессильно опустилась на ступени, положив тяжелые руки на колени. Дед Кузя вышел и присел рядом:

– Что, не помог лешак-то?

– Нет, дедушка, не помог, – я немного помолчала и добавила: – А за нами вертолеты гонялись.

– Ух ты, а я-то думаю, чего это вы так припозднились, – начал было крестный.

Но последнее, что я помнила, как стала вдруг падать, а крестный подхватил меня и понес в дом, как перед этим папу…

Глава VIII
Захват

Сквозь сон показалось, что рядом бубнит дед Кузя. Открыв глаза, я убедилась, что это явь, – он сидел на краю кровати и поглаживал меня поверх одеяла:

– Пора вставать, крестница. А то тут такие дела. Давай-ка буди своего отца. Ишь, дрыхнет без задних ног.

Я, позевывая, подошла к папе. Он спал, разметавшись во сне, поперек кровати в совершенно немыслимой позе. Ощутив тряску, он было захныкал, но все же открыл недовольно глаза:

– Который час?

Потом вдруг папины зрачки расширились, и он застонал:

– О, дьявол! Это не сон!

Однако крестный не дал нам разлеживаться:

– Ну-ка, подъем! Я, что ли, вас спасать буду?

Лишь только услышав это, папа мгновенно подскочил на кровати.

– От кого?

– От властей. От кого еще? С утречка я пошел корове – то открывать калитку, да и столкнулся нос к носу с участковым. Так он все интересовался умеющими летать девочками, – крестный помолчал, загадочно закатив глаза. – А еще он фотку одну мне под нос совал… цветную… Так вы там оба сняты… на фоне неба… И видно так хорошо… А ты, Тимофеич, совсем славно получился… Только сопли из-за ветра забыл, видать, утереть.

Папа кинулся с кулаками на крестного, но поскольку в это время он только что впрыгнул в штанины брюк, не успев их подтянуть, то оказался на полу и стал молотить кулачками по полу: щшшштшт

– Ну когда это закончится? Когда?.. А-а-а…

Я укоризненно покачала головой крестному и пошла утешать папу. Но он откинул мою руку и стал сам неуклюже подниматься.

– Да ладно, ладно. Я спокоен! Надо собраться и покинуть деревню. Вот позавтракаем и улетим к лешему.

Однако чай еще не был допит, как на улице послышался странный гул. Мы подбежали к окну и увидели словно кадры из фильмов про войну.

Напротив наших ворот остановились два зеленых грузовика. И из их кузовов вовсю выпрыгивали, как чертики из табакерки, солдаты. Те, что уже выпрыгнули, забегали к нам во двор и окружали дом. Все они держали в руках автоматы. Ух, как я испугалась!

– Все! Улетели! – обреченно сполз на лавку папа.

– Кто? – на всякий случай уточнил дед Кузя.

– Кто, кто! Мы не улетели, а эти прилетели!.. Да какая разница? Смысла нет теперь в воздух подниматься. Эти не отстанут. Часом раньше, часом позже – все равно выловят. Как бабочек – сачком.

Меня аж передернуло от представившейся картины. Мы летим на метле, а нас ловят гигантским сачком. И тут он спохватился:

– Ника, прикинемся дурачками. Знать ничего не знаю, ведать не ведаю. Метлу нашли в лесу. Сели, а она возьми и полети. Я – твой младший брат.

Потом подумал и добавил:

– Двоюродный.

А больше он ничего сказать не успел. Дверь резко распахнулась, и в горницу ввалились сразу несколько военных.

Одного из них я сразу узнала – это был тот вертолетчик, что гонялся за нами. Его глаза сразу же радостно загорелись:

– Это они! Точно, это они!

– Ну, вот как хорошо! Здравствуйте! Значит, вас-то нам и надо, – затараторил один из вошедших, сильно похожий на Кощея Бессмертного, только в военной форме. – Есть люди, которые очень хотят поговорить с вами. Поэтому мы здесь. Нам очень приятно видеть вас.

И тут неожиданно подал голос дед Кузя:

– А вот нам – нет. Чего ж вы, добрые люди, без приглашения вваливаетесь в дом к деткам малым? Дверь без стука ломаете? Или все можно вам вдруг стало?

– Да ты, дед, не суетись, – устало проронил один из сидящих за столом и уставился на папу, забившегося в угол кровати и смотревшего оттуда выпученными глазищами. – Мы только свозим кое-куда детишек. Поспрошаем кое о чем. И все. К вечеру они будут дома. Ведь так, малыш? А я тебе там подарю игрушечный пистолет, совсем как настоящий. Ни у кого не будет, а у тебя будет. Ну что, поехали?

– Не-а. Не хочу. Плохой дядя. А-а-а, – затряс головой папа. Если бы я не знала, кто передо мной на самом деле, я бы поверила, что это маленький мальчик. Поверили и военные. Они о чем-то зашептались, а потом тот, что пообещал папе пистолет, засюсюкал:

– Такой хороший мальчик! Тебе нужен пистолет, чтобы играть в войну!

– На фига он мне сдался? И вообще, майор!.. Ты бы еще мне бронетранспортер предложил – покататься, – неожиданно заявил папа. Вообще-то он перестарался. Насколько мне известно по собственному опыту, так со взрослыми разговаривать нельзя.

И, действительно, военный разозлился:

– Ты что это, мелюзга, позволяешь себе разговаривать со взрослым на «ты»? И откуда ты про базуку знаешь? В детсаде услышал?

– А ты мне, майор, тоже не тыкай! – разозлился папа. – Кто ты такой, чтобы со мной на «ты» переходить? Если я маленький, так все можно? Ты проявляешь оголтелый возрастной расизм.

Все так и онемели. Майор лицом стал походить на перезревший помидор. Я даже испугалась, что он лопнет. Но вроде пронесло. Он только подышал шумно через ноздри и скомандовал:

– Так, Колычев, у тебя ведь сын в первый класс пойдет? Вот ты и забирай мальчишку, опыт имеешь. Ты, – он кивнул Кощею Бессмертному, – побеспокойся о девочке. Ну а ты, дед, я думаю, тоже что-то знаешь, так что поедешь с нами.

Здоровенный Колычев, чем-то неуловимо похожий на медведя, легко подхватил на руки брыкающегося папу и пошел к выходу. Я побежала следом.

Папа орал что-то пронзительное, пинался и извивался в руках у Колычева. И в конце концов сумел вцепиться зубами тому в руку. Колычев мгновенно стряхнул с себя папу и теперь, стоя посреди двора, дул на укушенное место.

– Ну, дрянной мальчишка, был бы я твоим папой, надавал бы тебе ремнем от души по заднему месту.

– Что-о? – вдруг взвился папа. – Своего сына лупи, герой. Два взвода автоматчиков пригнали за детьми. Совсем обалдели. Вам только с коровами воевать.

Настал черед изумляться Колычеву:

– Что-о? Ты это у кого научился? От горшка два вершка, а туда же – армию критиковать. И вообще – не сметь так разговаривать со старшими!

Вокруг нас стояли солдаты с автоматами в руках, а на крыльце застыли военные, что заходили в дом.

Папа все это оценил, враз вспомнил, что он маленький, и не стал продолжать дискуссию. Он упал на землю и забил ногами:

– А-а-а! Я хочу к маме! А-а-а! Где мама? Ника, не отдавай меня противным, злым, гадким дядям! А-а-а!

Надо признаться, ныл папа мастерски. Не прошло и двух секунд, как у меня заболела голова. Колычев же, стремясь выполнить приказ, смело подошел к папе и, взяв под мышки, стал поднимать. Однако папа, отчаянно брыкаясь, неожиданно сумел вывести своего противника из строя.

И теперь уже Колычев катался по земле, обхватив колени руками и тихонечко подвывая.

На поимку папы, по знаку с крыльца, бросилось сразу двое солдат. Но он удивительно проворно стал уворачиваться от них, бегать по двору и кричать:

– Послушай, майор, ты нарушаешь Женевскую конвенцию о защите прав детей почти по всем пунктам. Нас нельзя арестовывать и допрашивать без соблюдения ее требований. Где адвокат? Где детский психолог? И вообще производить арест гражданских лиц военные не имеют права.

Последние папины слова внесли некоторую растерянность в ряды захватчиков. Но майор кивнул, и погоня возобновилась с прежней силой.

Я все это время стояла и бессильно смотрела на папины выкрутасы, не понимая, чего он добивается. Тут автоматчики поймали папу и понесли за ворота, но папа продолжал орать:

– Солдаты, вы совершаете преступные действия! Похищая ребенка, вы совершаете уголовное преступление, за которое будете отвечать по закону!

Кто-то крепко ухватил меня за руку и повел к машине. Сзади донеслись голоса:

– Да! Смышленый мальчуган!..

– Ох и наплачется с ним полковник!..

На улице папа опять уперся и ни в какую не желал влезать в «уазик»:

– Я никуда не поеду без любимых игрушек! Ника! Я хочу игрушки!

Военные опять зашептались, и чуть погодя Кощей Бессмертный повел меня обратно в дом. Шагая рядом с ним, мне поневоле пришлось призадуматься. Все дело в том, что у папы нет и не было игрушек. Что же он хотел мне этим сказать?

Так ничего и не надумав, я собрала на всякий случай, раз уж предоставилась возможность, кое-какие вещи и уже хотела сунуть их в свой рюкзачок, как наткнулась на дне на чертика, о котором совсем забыла. Я заботливо уложила его поверх вещичек и затянула горловину.

Папу уже запихали в машину, и теперь из-за стекла виднелась только вихрастая макушка. Меня посадили в эту же машину. А деда Кузю и метлу поместили среди солдат в кузове. Так мы и выехали из Бел озера в неизвестность.