Текст книги "Повод для убийства"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 7

У нас в доме есть две свободные комнаты – одна на втором этаже, рядом со спальней Вульфа, выходящая окнами на юг, другая на третьем, рядом с моей, окнами на улицу. Вот в эту комнату – достаточно просторную, обставленную лучше остальных, с двумя односпальными кроватями и ванной – мы и поместили миссис Уиттен и Фиби. Я объяснил им, как найти меня в случае пожара…

Когда меня разбудил какой-то шум, я не сразу понял, приснился он мне или дело происходит наяву. Не желая ломать над этим голову, я решил предоставить событиям идти своим чередом, но шум послышался снова.

– Мистер Гудвин!

Открыв глаза, я увидел интересную молодую женщину с каштановыми волосами, в легком голубом халате. Было уже достаточно светло, и я мог хорошо ее рассмотреть.

– Извините, я не постучала. Мне не хотелось никого беспокоить, – заговорила Фиби.

– Вы побеспокоили меня. – Я свесил ноги и уселся на край кровати. – А ради чего?

– Я голодна.

– Боже! – воскликнул я и взглянул на часы. – До завтрака осталось три часа. Фриц сам принесет его в вашу комнату. Но вообще-то вы совсем не похожи на оголодавшую.

– Я не могу спать и хочу есть!

– Ну и ешьте! Кухня на том же… – начал было я, но спохватился. К этому времени я уже окончательно проснулся и сообразил, что, во-первых, она же гостья, а во-вторых, я как-никак детектив. Сунув ноги в туфли и буркнув: «Пошли», – я направился к двери. Уже на лестнице мне пришло в голову, что не мешало бы накинуть халат, но возвращаться не хотелось, да к тому же и без халата было жарко.

– Что вам дать? – спросил я, распахивая дверцу холодильника.

– Я просто хочу есть. Что угодно.

Мы достали ветчину, салями, сыр, паштет, огурцы, молоко, хлеб. Она вызвалась нарезать ветчину и, надо сказать, справилась с этим неплохо. Я не видел необходимости предоставлять ей монополию и сел вместе с ней за стол. Еще раньше я обратил внимание на ее чудесные зубы, а теперь, глядя, как она управляется с мясом, убедился, насколько надежно они ей служат. Не в обиду ей будет сказано, челюстями она работала на совесть.

За едой мы вели неторопливую беседу.

– Когда вы меня окликнули, я сразу подумал, что произошло одно из двух: либо вас потянуло ко мне в комнату, как мотылька на пламя, либо вам надо что-то сообщить мне. Признаться, я был несколько разочарован, когда вы заявили, что просто хотите есть. Тем не менее… – я сделал широкий жест, не забыв прихватить ломтик салями.

– Положим, я совсем не мотылек, – заметила она. – Да и вы в своей мятой пижаме и со всклокоченной шевелюрой вовсе не похожи на пылающий огонь. И все же вы правы: я действительно хочу сообщить вам кое-что. А проголодалась я весьма кстати – это хороший предлог для разговора.

– Пижама… К середине недели она не может быть не помятой, как ни старайся… Так что вы хотели мне сообщить?

Она не торопясь разжевала ломтик сыра, запила молоком и лишь после этого взглянула на меня:

– Пожалуй, будет лучше, если сначала вы объясните мне кое-что. Ну, например, почему вы думаете, что Пампа не убивал Флойда Уиттена?

С меня мигом слетели остатки сна, и я стал лихорадочно размышлять. Мне-то казалось, что я веду непринужденную, увлекательную и даже, пожалуй, игривую беседу с хорошенькой особой, и вдруг она сразу все испортила. Я в глаза не видел Х. Р. Лэнди и не мог сказать, похожа ли на отца моя собеседница, но ее манеры, тон, взгляд красивых глаз подтверждали, что она достойное дитя человека, нажившего десять миллионов долларов.

– Так-то вы отблагодарили меня за то, что я, пожертвовав сном, спас вас от голодной смерти! – ухмыльнулся я. – Если у нас и есть какие-нибудь доказательства, они находятся у мистера Вульфа, и вам надо обратиться к нему. Если никаких доказательств не существует, мои рассуждения покажутся вам пустой болтовней.

– Как знать. Попробуйте.

– Докучать вам? Никогда! Еще молока?

– Что ж, тогда попробую я. Вирджила Пампу я изучила лучше, чем многие другие. Последние два года работала с ним – вы, наверное, знаете это. Иногда он бывает настоящим тираном, да и упрямства ему не занимать, и все равно я его люблю. Я не верю, что он мог убить Флойда Уиттена, нанести ему удар ножом в спину.

– Это что еще за новость? – нахмурился я. – Ничего не понимаю! Полицейским вы рассказали об этом?

– Конечно, нет. Кстати, я и вам ничего не рассказала, если они поинтересуются, хорошо? Я просто высказываю свое мнение. Если Уиттена убил не Пампа, значит, кто-то из нас, а я-то знаю, что это не так. Если даже встать на вашу точку зрения и считать, что все мы лжем, доказать это все равно невозможно, а раз так, виновным снова оказывается Пампа, ему, выходит, и придется пострадать. Но я уже высказала свое мнение о нем… Интересно, сообщил ли он полицейским все детали, и если да, то поверили ли они ему? Мне так хочется помочь Пампе! Он говорил вам, что дверь была открыта?

– Какая дверь? В вашем доме?

Она кивнула.

– Я несколько раз выходила из столовой, чтобы убедиться, что мама и Вирджил еще в гостиной, и все это время парадная дверь оставалась приоткрытой. Наверное, когда Пампа собирался уходить, мама окликнула его с порога и увела в гостиную, а дверь они забыли закрыть. Да, да, так оно и было! И я, и Ева, и Джером – все мы помним, что до появления Вирджила и мамы парадная дверь была закрыта.

– Интересно! – Мне стоило больших усилий выглядеть невозмутимым. – Очень интересно. Вы говорили об этом в полиции?

– Нет… До сегодняшней беседы с мистером Вульфом мне и в голову не приходило, что это важно. Но если дверь была открыта в течение получаса, кто-нибудь мог войти в дом, подняться по лестнице, убить Флойда и уйти. Догадался ли Пампа рассказать об этом? Ведь он же сам открыл дверь, а потом забыл ее закрыть. Полицейские, скорее всего, не поверили ему, но мне-то они поверят, если я скажу, что тоже видела дверь открытой, как вы думаете?

 – Возможно, – кивнул я. – И тогда истина восторжествует. Пампа и все остальные окажутся вне всяких подозрений. Двое свидетелей куда лучше одного, а трое – это просто замечательно. Ваша мама, полагаю, тоже может припомнить, что дверь осталась открытой?

Она отвела взгляд и, пытаясь скрыть смущение, протянула руку за бутылкой молока и налила себе немного в стакан. Я не сердился на нее, она была слишком молода и не подготовлена ко всякого рода неожиданным вопросам.

– А знаете, я и вправду сильно проголодалась, – заговорила она. – Насчет мамы я ничего сказать не могу, я ни о чем ее не расспрашивала – очень уж она опечалена смертью Флойда. Но, пожалуй, если я расскажу ей, что видела дверь открытой, она тоже вспомнит об этом. Мама очень наблюдательна, и память у нее прекрасная. Думаю, она вспомнит. Тогда все станет ясно, да?

– Ну, тучи немного рассеются, – согласился я. – Было бы еще лучше, если бы, взглянув дважды, вы заметили, что дверь приоткрыта, а когда выглянули в третий раз, она уже оказалась закрытой. Вот было бы потрясающе! У вас, вероятно, тоже хорошая память – почему бы вам не сказать так?

Однако она сделала вид, что не поняла шутки. Нет-нет, она отчетливо помнит, что дверь оставалась все время открытой. Больше того, она даже помнит, что подходила к ней совсем близко, когда мать, брат и Дэниел Барр поднялись наверх к Флойду Уиттену. Я решил, что было бы нетактично оказывать на нее давление, и, пока мы мыли посуду и убирали продукты в холодильник, я заверил ее, что она поступила благоразумно, посвятив меня в такие подробности, что Пампе, это может помочь, и что я передам Вульфу хорошие новости, как только он встанет.

Мы вместе поднялись наверх, она крепко пожала мне руку и мило улыбнулась. Потом я забрался в постель.

Мне показалось, что я только на мгновение закрыл глаза. Я даже рассердился на себя за то, что так и не заснул, но часы уже показывали четверть десятого. Я соскочил с кровати, бросился в ванную, привел себя в порядок и помчался на кухню узнать у Фрица, встал ли Вульф. Да, он позавтракал, как обычно, в восемь пятнадцать и уединился в оранжерее. Из своей комнаты по внутреннему телефону только что звонили наши гостьи, и Фриц уже готовился нести туда завтрак. Мне после ранней трапезы есть не хотелось; выпив апельсинового сока и чашку кофе с сухариками, я отправился в оранжерею, прыгая сразу через три ступеньки.

Вульфа я застал за изучением только что полученных новых орхидей. Как и следовало ожидать, он взглянул на меня с кислой миной, поскольку терпеть не мог, когда его беспокоили в оранжерее.

– Извините, я проспал, – небрежным тоном бросил я. – Во всем виновата Фиби. Ну и нервы у нее! Она пришла ко мне и критиковала мою помятую пижаму.

– Бестактно, если это соответствовало действительности, и глупо, если пижама была в порядке – заметил Вульф.

– Пустое! Она пришла потому, что проголодалась, я повел ее на кухню и накормил. На самом-то деле она хотела убедить меня в одной лжи. Хотите выслушать правдоподобную ложь? Здорово придумано!

– Валяй.

– Она предлагает выход для Пампы в обмен на выход для своей банды. В течение того решающего получаса, когда Фиби время от времени отлучалась на разведку в вестибюль, она заметила, что парадная дверь была приоткрыта. Ее мать может это подтвердить. Однако Пампе придется сказать, что, собираясь уходить, он успел дойти до двери и отпереть ее, но тут мамочка вернула его, и, возвращаясь в гостиную, он не закрыл дверь… Что это: хамство или глупость?

Вульф, наконец, налюбовался своими орхидеями, повернулся и уставился на меня. Ему, очевидно, показалось, что у меня плохо завязан галстук, и я не могу этого исключить, поскольку одевался наспех.

 – Как это ты догадался использовать фамилию мисс Олвинг, чтобы добиться встречи с миссис Уиттен? – внезапно спросил он.

– Черт возьми, надо же было что-то придумать! Я представил себе, что могут испытывать женщины, когда речь заходит о бывших любовницах их мужей, и решил, что фамилия любовницы не только не хуже всех других, но, возможно, чем-то даже лучше.

– И это все?

– Ага. Я брякнул что-нибудь лишнее?

– Напротив. Тебе известно, где можно найти мисс Олвинг?

Я кивнул:

– Продает игрушки в магазине «Медоуз»… Но мы отвлеклись. Как быть с той первоклассной ложью? Мы согласны заплатить за нее названную цену? После завтрака Фиби обязательно начнет приставать ко мне.

– Посмотрим. Не к спеху. Откуда ты знаешь, что это ложь? Присаживайся. Надо тебя проинструктировать.

Глава 8

Отдел игрушек в огромном универсальном магазине «Медоуз», где мне пришлось побывать в четверг утром, находился на четвертом этаже – вероятно, для того, чтобы дети имели возможность покататься на эскалаторах.

Важная, невозмутимая продавщица сообщила, что мисс Олвинг занята и мне придется подождать. Я нашел свободный стул недалеко от самокатов и присел. Ждать пришлось недолго. Спустя некоторое время около меня остановилась какая-то женщина.

– Мисс Олвинг? – спросил я, поднимаясь.

– Да, я мисс Олвинг.

Бывшей возлюбленной Флойда Уиттена, брошенной им перед женитьбой на своей хозяйке, было лет сорок, чего она и не пыталась скрывать. Никто бы не рискнул назвать ее красавицей, но все в ней – глаза, губы, то, как она ходила и как стояла, сулило ее избраннику немало приятных сюрпризов. Она показалась мне настолько симпатичной, что я, сам того не желая, улыбнулся ей.

– Мисс Олвинг, я Арчи Гудвин, помощник детектива Ниро Вульфа. Слышали о таком?

– Да, конечно. – Голос у нее оказался несколько высоким для ее комплекции.

– Мистеру Вульфу хотелось бы встретиться с вами. Он будет очень признателен, если вы сочтете возможным отлучиться на часок и вместе со мной заехать к нему в контору. Ему нужно сообщить вам кое-что от имени миссис Флойд Уиттен.

Сказав это, я даже испугался – на мгновение мне показалось, что она грохнется на пол, словно я нанес ей сильнейший апперкот. Я уже протянул руку, чтобы помочь ей, но она быстро справилась с волнением.

– Миссис… миссис Уиттен? – запинаясь, переспросила она.

– Да. Вы знали ее мужа. Вам лучше бы присесть.

Она не обратила внимания на мой совет.

– Что ей нужно?

– Не могу сказать. Это знает только мистер Вульф. Она побывала у него вчера вечером, и он поручил мне передать вам, что это очень важно и срочно и что он должен обязательно повидать вас сегодня утром.

– Но… но я же на работе.

– Понимаю. Я предупреждал его, что, возможно, вы не сумеете освободиться до закрытия магазина, но он ответил, что не может ждать.

– О чем они разговаривали с миссис Уиттен?

Я покачал головой:

– Об этом вам лучше справиться у него.

Мисс Олвинг закусила губу. Поколебавшись, она бросила мне: «Подождите здесь, пожалуйста», – и ушла. Я присел. Прошло минут двадцать, если не больше, я уже начал подумывать, что мисс Олвинг обманула меня, когда она появилась снова.

– Я готова, – промолвила она, подходя ко мне. – Где находится контора мистера Вульфа?

На мое предложение поехать вместе она ответила, что может покинуть магазин только через служебный выход, и тогда я предложил ей встретиться на улице. Мне поручили привезти ее, а я всегда неукоснительно придерживаюсь полученных инструкций. Я не знал, зачем она понадобилась Вульфу, и мог лишь строить догадки на сей счет, но коль скоро ей отводилась какая-то важная роль, я хотел как можно скорее доставить ее к шефу. Вот почему я почувствовал удовлетворение, когда мисс Олвинг пришла на условленное место лишь минутой позже меня.

Пока мы ехали в такси, она ни о чем не расспрашивала, сидела молча, крепко сжимая в руках сумочку. Это вполне меня устраивало, так как я не имел ни малейшего представления, зачем везу эту женщину к нам.

Вульф запретил мне рассказывать ей, что миссис Уиттен и Фиби находятся у нас, и я вовсе не удивился бы, если, появившись в кабинете Вульфа вместе с Джули Олвинг, встретил бы их там. Однако Вульф оказался один – он сидел в своем кресле за письменным столом и просматривал газету. Увидев нас, он встал и поклонился – неслыханная любезность по отношению к гостье, а может все было, в той роли, которую ей предстояло сыграть. В прошлом мне не раз приходилось наблюдать, как встречает Вульф женщин в своем кабинете – хмурый взгляд и ничего больше. Я поспешно пододвинул мисс Олвинг красное кожаное кресло.

Мисс Олвинг сидела, по-прежнему крепко сжимая сумочку, и не сводила глаз с Вульфа. Он велел мне достать блокнот, что я тут же и сделал. Вид человека, достающего блокнот и ручку, производит должное впечатление.

– Полагаю, – начал Вульф, взглянув на посетительницу, – мистер Гудвин сообщил вам, что мне необходимо переговорить с вами о миссис Уиттен.

– Да, говорил… Хотя нет, он сказал, что вы хотите побеседовать со мной от имени миссис Уиттен.

Вульф небрежно махнул рукой:

– Мистер Гудвин мог употребить такое выражение. А теперь я перейду непосредственно к сути дела. Если вы поможете мне, я полагаю, мог бы устроить так, что миссис Уиттен не станет возбуждать уголовное дело.

– Уголовное дело? – Мисс Олвинг сделала вид, что удивлена, но, признаться, это получилось у нее не слишком убедительно. – Против кого?

– Против вас, разумеется. Уж не хотите ли вы сказать, мисс Олвинг, что не имеете представления о том, в чем вас может обвинить миссис Уиттен?

– Именно это я и хочу сказать. У нее нет никаких оснований.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Я вообще никогда не видела ее. То есть, вообще никогда не встречалась с ней.

– Когда, повторяю, вы видели ее в последний раз?

– Не знаю… Давно… Несколько месяцев назад. Я видела ее раза два-три, но никогда не разговаривала.

– Итак, несколько месяцев назад?

– Да.

– Вы должны ей что-нибудь?

– Нет.

– А она вам?

– Нет.

– У вас были с ней какие-нибудь дела… Любые дела?

– Нет.

– У вас есть основания ждать от нее чего-нибудь хорошего или плохого, опасаться ее?

– Нет.

– В таком случае объясните, пожалуйста, почему после слов мистера Гудвина о том, что я хочу переговорить с вами от имени миссис Уиттен, вы сразу бросили работу и приехали сюда?

Джули посмотрела на Вульфа, потом на меня, словно на этот вопрос должен ответить я. Убедившись, однако, что я готов к ответу не больше, чем она сама, мисс Олвинг снова перевела взгляд на Вульфа.

– А почему бы мне и не приехать? – с вызовом спросила она. – После того, что случилось… Разве мне не хочется знать, что ей от меня нужно?

Вульф одобрительно кивнул.

– Недурно сказано, но не наилучшим образом, – заметил он. – Боюсь, мисс Олвинг, что если вы будете придерживаться такой линии, мне придется отказаться от расследования, и тогда вами займутся другие. Советую подумать. Не надейтесь, что в полиции поверят вам, а не миссис Уиттен, когда она расскажет, как вы набросились на нее с ножом, пытаясь убить ее.

– Вздор! – воскликнула Джули, и снова в ее голосе прозвучали фальшивые нотки.

– Не убедительно. Да, да, вы пытались ее убить. Я понимаю, как вам не хочется признаваться в этом, тем более что вы, очевидно, считаете, что миссис Уиттен вот-вот умрет. Должен вас разочаровать. Нож лишь скользнул по ребрам, ей наложили швы, и она смогла приехать сюда. Миссис Уиттен почти здорова, если не считать небольшой потери крови. Она даже не заявила в полицию о покушении на ее жизнь. Не заявила потому, что не хочет давать газетам повод для сенсационной шумихи – ведь ее пыталась убить бывшая возлюбленная ее покойного мужа. Тем не менее вам может быть предъявлено обвинение в попытке совершить убийство.

Вульф снова сделал небрежный жест, словно отмахиваясь от возможных возражений, и продолжал:

– Но если вы будете откровенны со мной и согласитесь ответить на несколько вопросов, я гарантирую, что миссис Уиттен не прибегнет к уголовному преследованию. Если бы вы добились своего, и миссис Уиттен была сейчас мертва, я бы не рассчитывал на вашу искренность.

Мисс Олвинг отчаянно пыталась выглядеть спокойной. Однако беда заключалась в том, что ей предстояло тут же, немедленно, решить, какую линию поведения выбрать, – под пристальным взглядом Ниро Вульфа дилетанту такое не по силам.

И все же она не сдавалась.

– Когда это… когда и где было совершено нападение на миссис Уиттен? – спросила она.

– Я помогу вам вспомнить, – терпеливо ответил Вульф, – если вам изменяет память. Вчера вечером, без четверти десять, перед ее домом, когда она выходила из машины.

– Газеты ничего не писали об этом. О таких вещах всегда сообщают в газетах.

– Несомненно. Если только газетчики что-нибудь пронюхают. Но они не пронюхали. Вы, несомненно, просмотрели газеты от корки до корки. Но ведь я объяснил вам, почему миссис Уиттен не обратилась в полицию.

Мисс Олвинг все еще не могла принять определенного решения.

– Мне кажется, вы ждете от меня слишком многого. Даже если бы я призналась в том, чего не совершала… одним словом, даже если бы я действительно пыталась убить миссис Уиттен, у меня нет оснований последовать вашему совету, пока я не узнаю, мертва она или, как вы утверждаете, лишь потеряла немного крови. Не так ли?

Она была права, и Вульф это понимал. Он долго смотрел на женщину, потом повернулся ко мне и сказал:

– Арчи, приведи сюда свидетельницу. Одну. Если другая начнет бунтовать, напомни ей то, о чем я уже говорил: наш разговор с мисс Олвинг должен проходить в очень узком кругу.

Фиби не стала бунтовать. Когда я вошел в комнату на третьем этаже, она разговаривала по телефону, а ее мать сидела у окна с газетой на коленях. Как только я сообщил, что Вульф готов к беседе наедине, она сейчас же, без всякой помощи, встала с кресла. Фиби, закончив разговор по телефону, не замедлила спросить, с какими новостями я пожаловал к ним. Я ответил, что новости она скоро услышит – вероятнее всего, от самого Вульфа, после чего проводил миссис Уиттен к лифту и доставил ее в кабинет шефа.

Ни за что не согласился бы пропустить момент, когда миссис Уиттен предстанет перед Джули Олвинг! На лице мисс Олвинг появилось самое обычное удивление, быстро сменившееся откровенной ненавистью. Я стоял рядом с миссис Уиттен и мог видеть только ее профиль; она буквально застыла на месте, как стальная балка.

– Вот и моя свидетельница, мисс Олвинг, – объявил Вульф. – Полагаю, вы не знакомы. В таком случае, миссис Уиттен – мисс Олвинг.

Миссис Уиттен пошевелилась, и у меня мелькнула мысль, что она собирается уйти, но, оказалось, ей лишь потребовалось опереться на меня. Я взял ее под руку и усадил в кресло, обитое желтой кожей и не такое удобное, как то, в котором сидела Джули. Сам я уселся за свой письменный стол и раскрыл блокнот.

– Вы уж извините за эту, скажем так, своеобразную обстановку, возникшую из-за того, что я вынужден был пригласить вас сюда обеих, – заговорил Вульф. – Однако мисс Олвинг не оставила мне иного выбора. – Он перевел взгляд на миссис Уиттен. – У меня тут небольшое затруднение. Я просил мисс Олвинг рассказать некоторые подробности ее вчерашнего покушения на вас, но она уклонилась (в чем я вовсе ее не обвиняю), поскольку не знала, серьезно ли вы пострадали. Единственное, что мне оставалось – дать ей возможность убедиться в этом самой.

– Как вы узнали, что это была она? – холодно осведомилась мисс Уиттен.

– Очень просто, и скоро я вам это объясню. Но сначала давайте договоримся вот о чем. Я понимаю ваше желание избежать сплетен, но здесь, в узком кругу, я ожидаю от вас полной откровенности и искренности. Вы действительно уверены, что узнали мисс Олвинг?

– Безусловно.

– У вас нет никаких сомнений?

– Не было и нет. В момент удара я обернулась и увидела ее лицо, а в следующее мгновение она отскочила и бросилась бежать. Она что-то крикнула мне.

– Что именно?

– Точно не помню, но что-то вроде: «Я и тебя убью!» Так мне показалось вначале, однако позже я решила, что ослышалась. Я ведь считала, что мужа убил Пампа, а про эту особу не думала. Сейчас, после того как моя дочь вспомнила о незапертой двери – а я тоже о ней вспомнила, – я вполне допускаю, что правильно расслышала слова. Именно это она и сказала: «Я и тебя убью!»

– Ложь! – крикнула мисс Олвинг, обращаясь не к миссис Уиттен, а к Вульфу. – Не говорила я так! Я сказала: «Ты убила его, а я убью тебя!» Сожалею, что не сделала этого… О, как я сожалею!

– Вы едва не достигли своей цели, – проворчал Вульф. – Ну вот, обе и разговорились. А теперь, пожалуйста, забудьте на время друг о друге, насколько это возможно, и послушайте меня. Если уж нам предстоит всем вместе разобраться в этом деле, попытаюсь объяснить, как я пришел к своим выводам.