Текст книги "Лучше мне умереть"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4

Мне не удалось остаться с клиентом Фрейера наедине. В десяти футах справа от меня на деревянном стуле вроде моего сидела женщина и пристально смотрела на мужчину по другую сторону решетки. Навострив уши, я мог услышать, что говорит мужчина, но не стал этого делать, справедливо рассудив, что у посетительницы не меньше прав на конфиденциальность, чем у меня. В десяти футах слева от меня мужчина на другом стуле, таком же как у меня, также смотрел сквозь отверстия в прутьях решетки на парня, которому было явно не столько лет, сколько Полу Херолду, запечатленному на том фото. Я прекрасно слышал, о чем они говорят, но парня, похоже, это не волновало. Вид у него был скучающий. Вокруг маячили три или четыре копа; тот, что провел меня внутрь, стоял, прислонившись к стене, и тоже явно скучал.

Пока Фрейер выполнял ряд формальностей, необходимых для того, чтобы меня пропустили внутрь, мне сообщили, что у меня есть только пятнадцать минут, и я уже было собрался сказать копу, что, надеюсь, отсчет времени начнется не раньше, чем приведут заключенного, но тут открылась дверь в стене по другую сторону решетки, и появился Питер Хейс с охранником за спиной. Охранник провел Хейса к стулу напротив меня и отошел на пять шагов к стене. Осужденный опустился на стул и удивленно заморгал сквозь прутья решетки.

– Я вас не знаю, – произнес он. – Вы кто такой?

С запавшими бледными щеками, потухшими глазами и тонкими, как ниточка, губами, он выглядел гораздо старше того парнишки в академической шапочке на фото, сделанном одиннадцать лет назад.

Я еще не решил, как начать, поскольку должен видеть лицо собеседника, чтобы выбрать нужный тон для беседы. И то, что разговаривать придется с заключенным, вряд ли облегчит мою задачу, если он замкнется в себе. Я попытался поймать его взгляд, но мешали тюремные решетки.

– Моя фамилия Гудвин, – сказал я. – Арчи Гудвин. Вам приходилось слышать о частном детективном агентстве Ниро Вулфа?

– Да, я о нем слышал. Что вам угодно? – Его голос был глухим и безжизненным, как и его взгляд.

– Я работаю на Ниро Вулфа. Позавчера к нему приходил ваш отец Джеймс Р. Херолд, обратившийся к мистеру Вулфу с просьбой вас отыскать. Ваш отец узнал, что это не вы украли деньги одиннадцать лет назад, и хотел бы наладить отношения. В данный момент это явно не имеет для вас особого значения, но такие вот дела.

Учитывая обстоятельства, он держался на редкость хорошо. На секунду у него отвисла челюсть, но он быстро поджал губы и недрогнувшим голосом произнес:

– Не понимаю, о чем вы. Меня зовут Питер Хейс.

– Конечно, я предвидел, что вы именно так и скажете. Простите, мистер Херолд, но со мной этот номер не пройдет. Проблема в том, что мистеру Вулфу нужны деньги, часть из которых идет на мою зарплату. Итак, мы собираемся сообщить вашему отцу, что нам удалось вас найти, и, конечно, он приедет с вами повидаться. Я здесь исключительно потому, что в силу природной порядочности счел нужным вас известить.

– У меня нет никакого отца. – Теперь его челюсть окаменела, что, естественно, сказалось на голосе. – Вы заблуждаетесь. Вы совершили ошибку. Если он приедет, я откажусь с ним встречаться!

– Давайте не будем горячиться! – Я покачал головой. – А как насчет шрама под коленом на вашей левой ноге? Так не пойдет, мистер Херолд. Вы можете отказаться от свидания с отцом – не знаю, имеет ли человек в вашем положении право голоса, – но он непременно приедет, когда мы поставим его в известность. Кстати, если у нас и были сомнения по поводу вашей идентификации, вы только что их устранили, отказавшись встречаться с мистером Джеймсом Херолдом, если тот приедет. Зачем так нервничать, если он не ваш отец? Если мы ошиблись, самый простой способ это доказать – разрешить ему все увидеть своими глазами. В нашу задачу не входит уговаривать вас повидаться с ним; наша работа – найти блудного сына, и мы ее выполнили, а если…

Я замолчал, потому что его вдруг затрясло. Я мог спокойно встать и уйти, поскольку выполнил свою миссию, но Фрейеру явно не понравится, если я доведу его клиента до коллапса и оставлю в таком состоянии. Ведь как-никак именно Фрейер устроил мне эту встречу. Поэтому я остался. По обе стороны решетки тянулся длинный прилавок, и осужденный, положив на него сжатые в кулаки руки, стал нервно их потирать.

– Держитесь, – сказал я. – Все, я пошел. Мы просто хотели поставить вас в известность.

– Погодите. – Он перестал дрожать. – Вы можете немного задержаться?

– Не вопрос, – ответил я.

Убрав кулаки с прилавка, заключенный всем телом подался вперед:

– Я вас плохо вижу. Выслушайте меня, ради всего святого! Ради бога, только не говорите ему! Вы не представляете, что это за человек.

– Ну, я уже имел удовольствие с ним встретиться.

– Моя мама и сестры все знают. Думаю, они верят, что я не крал этих денег и меня банально подставили. Да, они наверняка мне верили, а вот он нет. И вот теперь меня снова подставили. Ради всего святого, только не говорите ему! Сейчас уже все кончено, я скоро умру. Да и вообще, лучше мне умереть. Подвергать меня подобному испытанию крайне несправедливо. Я не хочу, чтобы они знали. Боже мой, разве вы не видите, как обстоит дело?!

– Да, я вижу, как обстоит дело. – Я уже стал жалеть, что сразу не ушел.

– Тогда обещайте мне, что ничего ему не скажете. Вы, кажется, порядочный человек. Если мне и суждено умереть за то, чего я не совершал, ничего не поделаешь, здесь я бессилен. Но встреча с отцом – это уже слишком. Я понимаю, что изъясняюсь довольно бессвязно и у меня путаются мысли, но если вы только…

Сперва я не понял, почему он остановился, поскольку, увлекшись разговором, не услышал, как ко мне со спины подошел коп:

– Время вышло.

Я встал с места.

– Обещайте мне! – умоляюще воскликнул Пол Херолд.

– Не могу. – Я повернулся и вышел из помещения.

Фрейер ждал меня в комнате для посетителей. Я не ношу с собой зеркальца и не знаю, каким было выражение моего лица, когда я присоединился к Фрейеру, но уже на улице адвокат спросил:

– Ну что, не сработало?

– Никогда не судите по выражению моего лица, – ответил я. – Можете спросить моих партнеров по покеру. С вашего позволения, я отвечу лично Ниро Вулфу, так как именно он платит мне жалованье. Ну что, вы со мной?

Конечно, Фрейер был со мной. Следует отдать ему должное, он все понимал с полуслова. И пока я разглядывал пейзаж за окном такси, он даже не сделал попытки завязать разговор. Правда, он явно переигрывал. Когда такси остановилось перед старым особняком из бурого песчаника, он наконец заговорил:

– Если вы хотите сперва переговорить с Вулфом, я подожду здесь.

– Нет, – рассмеялся я. – Пошли со мной, и я найду вам беруши.

Он поднялся вслед за мной на крыльцо, я нажал на кнопку звонка, Фриц впустил нас в дом, и мы, повесив на вешалку пальто и шляпы, прошли в кабинет. Вулф, который, сидя за письменным столом, наливал себе пиво, бросил на меня многозначительный взгляд, поздоровался с Фрейером и предложил ему пива. Отказавшись, адвокат занял без приглашения красное кожаное кресло.

Я остался стоять.

– Итак, я видел его и побеседовал с ним, – сказал я Вулфу. – Не буду говорить «да» или «нет». Лучше дам вам подробный отчет. Надеюсь, у вас нет возражений, чтобы мистер Фрейер присутствовал при нашем разговоре?

Вулф поднял с подноса стакан:

– По-твоему, у меня есть причины для возражений?

– Нет, сэр.

– Тогда начинай.

Я решил не переигрывать, но передал все слово в слово. Это не составило особого труда, поскольку единственная разница между мной и магнитофоном заключается в том, что магнитофон не умеет врать. Лично я вру Вулфу лишь тогда, когда речь идет о том, что его абсолютно не касается, а это его явно касалось. Как было сказано выше, я не стал переигрывать, но все же решил, что они должны получить ясную картину. Поэтому я подробно описал, в каком состоянии находился Пол Херолд: его окаменевшую челюсть, его дрожь, его попытку пробить кулаками прилавок и его взгляд, когда он сказал, что подвергать приговоренного к смерти подобному испытанию очень несправедливо. Должен признаться: я отчитывался о встрече с Полом Херолдом стоя, чтобы иметь возможность упираться кулаками в письменный стол Вулфа. Чтобы показать, таким образом, как выглядел Пол Херолд за тюремной решеткой. Закончив отчет, я выдвинул из-за своего стола кресло и рухнул в него.

– Если вы хотите знать мой вывод, – сказал я, – то это твердое «да».

Вулф поставил стакан, глубоко вдохнул и закрыл глаза.

Фрейер, стиснув зубы, покачал головой.

– У меня в жизни еще не было подобного дела. – Адвокат обращался скорее к себе, нежели к нам. – И надеюсь, больше не будет. – Он посмотрел на Вулфа. – Ну и что вы собираетесь делать? Вы ведь не можете просто закрыть на это глаза.

– Глаза мои, что хочу, то и делаю, – пробормотал Вулф, мгновенно открыв глаза. – Арчи, теперь я понимаю, зачем нужно было, чтобы Фрейер услышал твой отчет. Ты хотел еще больше все усложнить.

– Не стану спорить, – смиренно понурился я.

– Тогда отправь мистеру Херолду телеграмму. Напиши, что мы нашли его сына, живым и здоровым, здесь, в Нью-Йорке. Мы выполнили свою работу. Возможно, он приедет.

Фрейер издал непонятный звук и подался всем телом вперед. Я посмотрел на Вулфа и тяжело сглотнул:

– Вот сами и отправляйте. У меня палец болит. Просто наберите Вестерн Юнион два-семь-один-один-один.

Вулф расхохотался. Посторонний человек решил бы, что он только фыркнул, но мне-то лучше знать. Вулф расхохотался еще раз.

– Очень смешно, – сказал я. – А вы слышали анекдот про сороконожку в обувном магазине?

– Полагаю, нам следует все обсудить, – решительно заявил Фрейер.

– Согласен, – кивнул Вулф и посмотрел на меня. – Я только хотел заставить мистера Гудвина обозначить свою позицию. Так ты предпочитаешь телеграфировать мистеру Херолду, что я отказываюсь от этой работы?

– Если альтернативы нет, то да. Пол сказал: «Лучше мне умереть». Он уже практически труп, а я не намерен грабить трупы, чтобы прокормиться, да и вы тоже.

– Подобное сравнение неправомерно, – возразил Вулф. – У меня и в мыслях не было грабить трупы. И все же я бы хотел обсудить альтернативные варианты. Решение, естественно, за мной. Мистер Херолд поручил мне найти его сына, и теперь лишь мне решать, стоит ли сообщать ему о том, что я выполнил эту работу. – Он замолчал и глотнул пива.

– Как адвокат его сына, я тоже имею право голоса, – заявил Фрейер.

Вулф поставил стакан и облизал губы.

– Нет, сэр. Только не по данному вопросу. Но, несмотря на отсутствие права голоса, у вас действительно имеется свой интерес, который нельзя не учитывать. Давайте рассмотрим его. Есть два альтернативных варианта: сообщить моему клиенту, что мы нашли его сына, или отказаться от порученной мне работы. Назовем их А и B. В случае варианта А, по моим предположениям, ваша миссия будет завершена. Мой клиент приедет повидать сына, оценит сложившуюся ситуацию и примет решение, стоит ли оплачивать апелляцию. Если он решит, что не стоит, то на этом для вас все и закончится. Если он решит, что стоит, то после этого, скорее всего, обвинит вас в провале дела и наймет другого адвоката. Мои выводы сделаны на основании впечатления от нашей первой встречи с ним. Арчи?

– Совершенно верно, – решительно поддакнул я.

Вулф повернулся к Фрейеру:

– Ну а в случае варианта B все остается как есть. Сколько будет стоить апелляция?

– Это зависит от многого. Потребуется провести различные изыскания. А это как минимум двадцать тысяч долларов. А чтобы пройти до конца, учитывая все накладные расходы, нужно будет гораздо больше.

– Но ваш клиент не может все это оплатить, да?

– Да.

– А вы?

– Тоже не могу.

– В таком случае B для вас немногим лучше, чем А. Ну а теперь как со мной? Итак, А – самый простой и удовлетворительный вариант. Я выполнил свою работу и получил гонорар. Но я должен не только оплачивать счета, но и сохранять самоуважение. Этот человек, ваш клиент, уязвлен до глубины души, и сыпать соль на его раны из корыстных побуждений будет крайне нечистоплотно. Нет, я не могу себе этого позволить. Пусть тем самым я даже опровергну максиму Ларошфуко, что мы должны изображать сострадание, но всячески избегать его. – Вулф допил пиво и снова поставил стакан на стол. – Может быть, вы хотите пива или чего-нибудь еще?

– Нет, спасибо. Я никогда не пью раньше вечера.

– Тогда кофе? Молока? Воды?

– Нет, благодарю.

– Ну ладно. Так вот, что касается B, это для меня тоже не вариант. Я выполнил свою работу и намерен получить причитающийся мне гонорар. Более того, у меня имеется еще одна причина отказаться от варианта B. Это помешает мне заниматься данным делом, что меня совершенно не устраивает. Согласно вашему вчерашнему заявлению, вы уверены, что ваш клиент невиновен. Не стану утверждать, будто у меня имеется столь же твердая уверенность, но сильно подозреваю, что вы правы. И на то есть своя причина.

Вулф замолчал, потому что мы с адвокатом смотрели на него во все глаза, а Вулф любил быть в центре внимания.

– Причина? – переспросил адвокат. – Какая причина?

Довольный произведенным эффектом, Вулф продолжил:

– Когда вчера днем мистер Гудвин вышел из дому, собираясь взглянуть на вашего клиента, за ним пристроился какой-то человек. Зачем? Конечно, кто-то мог затаить на мистера Гудвина злобу из-за неких прошлых дел, хотя это крайне маловероятно. Такой человек вряд ли действовал столь непрофессионально. Следовательно, он как-то связан с нашей текущей деятельностью, а в данный момент мы выполняли поручение мистера Херолда. Неужели мистер Херолд решил нас проверить? Вздор! Скорее всего, дело в нашем объявлении. Очень многие – газетчики, полиция, да и вы, адвокат, – решили, что наше объявление адресовано Питеру Хейсу, а значит, все остальные тоже. Допустим некто – назовем его X – интересуется, почему я так уверенно заявил о невиновности Питера Хейса, но при всем при том не пришел к нам, не позвонил, не спросил у меня. Тем не менее он явно хочет быть в курсе наших действий. Неизвестно, что еще он может предпринять для удовлетворения своего любопытства. Он или явится сам, или кого-нибудь пошлет подежурить у моего дома. – Вулф всплеснул руками. – Ну и как расценивать это нездоровое любопытство? Если убийство, за которое судят Питера Хейса, является именно тем, чем кажется со стороны: банальным преступлением на почве страсти, – кто может проявлять к нему столь сильный, но тайный интерес? Выходит, это не было банальным убийством. Вчера вы говорили, что ваш клиент стал жертвой дьявольского заговора. Если вы правы, то нет ничего удивительного, что за нашим домом была установлена слежка, когда в последний день процесса я заявил в газете о невиновности подсудимого. В связи с чем у меня есть все основания полагать, что существует некто, кто почувствовал в моем заявлении угрозу для себя. Впрочем, это отнюдь не убеждает меня, что ваш клиент невиновен, однако ставит перед нами вопрос, требующий ответа.

Фрейер повернулся ко мне:

– А кто в тот день следовал за вами?

Я ответил, что не знаю, объяснил почему и описал внешность хвоста.

Фрейер сказал, что это описание ни о чем ему не говорит, и повернулся к Вулфу:

– Итак, вы исключаете А и B для нас обоих. Значит, имеется вариант C?

– Думаю, есть, – заявил Вулф. – Вы хотите подать апелляцию. Вы можете подготовить апелляцию за тридцать дней, не входя в значительные расходы?

– Да. Легко.

– Очень хорошо. Вы хотите подать апелляцию, а я хочу получить свой гонорар. Я предупредил своего клиента, что на поиски его сына может уйти много месяцев. Поэтому я просто сообщу ему, что работаю над решением его проблемы. Впрочем, так оно и есть. Вы предоставите мне всю имеющуюся у вас информацию – от и до, – и я проведу расследование. За тридцать дней – надеюсь, что раньше, – я буду знать, на каком мы свете. Если ничего не получится, придется вернуться к вариантам А или B, но пока с этим можно подождать. Ну а если результат будет положительным, мы продолжим наши усилия. Получив доказательства невиновности вашего клиента, мы поставим в известность нашего клиента, и он оплатит все счета. Вашему клиенту это может не понравиться, но ему придется смириться. В любом случае я сильно сомневаюсь, что он скорее умрет на электрическом стуле, чем снова встретится со своим отцом. Ведь на нем уже не будет груза вины ни за кражу, ни за убийство. Конечно, последний вариант далеко не идеальный, но не такой отвратительный, как первый и второй. Ну что скажете, сэр?

Адвокат недоверчиво прищурился:

– Вы говорите, что проведете расследование. Но кто за это заплатит?

– Я сам. Вот в чем суть дела. Однако я надеюсь эти деньги вернуть.

– А что, если нет?

– На нет и суда нет.

– Тогда мы должны заключить письменное соглашение.

– Никаких соглашений. Я рискую потерпеть фиаско, а вы – пострадать от моей непорядочности. – Вулф внезапно перешел на крик. – Проклятье! Это ведь вашего клиента осудили за убийство. Не моего!

Фрейер был потрясен. Впрочем, ничего удивительного. Что-что, а кричать Вулф умеет.

– Не обижайтесь, – тихо произнес адвокат. – У меня и в мыслях не было обвинить вас в непорядочности. Как вы сами сказали, вы ведь тоже рискуете. Я принимаю ваше предложение. Что дальше?

Бросив взгляд на настенные часы, Вулф откинулся на спинку кресла. До ланча оставался еще целый час.

– А теперь, – сказал Вулф, – мне нужны факты. Я читал отчеты в газетах, но хочу узнать все лично от вас.

Глава 5

Питера Хейса осудили за убийство мужа его любимой женщины, совершенное вечером третьего января выстрелом в висок, чуть выше левого уха, из револьвера «марли» 38-го калибра. Я мог бы по ходу дела давать пояснения, но не мог ничего сказать о револьвере «марли», потому что в 1947 году он был украден из частного дома в Покипси и с тех пор не всплывал. Сторона обвинения не сумела объяснить, где Питер Хейс взял револьвер, ну а я – тем более.

Жертва, Майкл М. Моллой, сорока трех лет, брокер по недвижимости, жил с женой, детей у них не было, в четырехкомнатной квартире на верхнем, пятом, этаже реконструированного многоквартирного дома на Восточной Пятьдесят второй улице. На этаже была только одна квартира. В 21:18 третьего января какой-то мужчина позвонил в полицию и сообщил, что только что слышал выстрел на последнем этаже соседнего дома. Мужчина дал точный адрес: Восточная Пятьдесят вторая улица, дом 171, после чего бросил трубку, так и не назвавшись. Звонившего найти не удалось, хотя копы обшарили все соседние дома. В 21:23 коп из патрульной машины вошел в здание. Когда он поднялся на верхний этаж, предварительно проверив третий и четвертый этажи, но ничего не обнаружив, то увидел распахнутую дверь и вошел внутрь. В квартире находились двое мужчин: один живой, другой – мертвый. Мертвый, Моллой, лежал на полу в гостиной. Живой, Питер Хейс, в шляпе и пальто, явно собирался уходить, а когда коп его остановил, попытался вырваться, в связи с чем пришлось применить к нему силу. Обыскав Питера Хейса, коп обнаружил в кармане его пальто револьвер «марли» 38-го калибра.

Все это было в газетах. А также еще кое-какая информация.

Питер Хейс был копирайтером. Работал в рекламном агентстве, довольно крупном, в течение восьми лет. Вот, собственно, и все его достижения. Хорошая репутация и чистый послужной список. В общем, ни взлетов, ни падений. Неженатый. Последние три года жил в квартире-студии, с ванной и небольшой кухонькой на Западной Шестьдесят третьей улице. Он играл в теннис, ходил на шоу и в кино, прекрасно ладил с людьми, держал в комнате канарейку, имел четыре комплекта одежды, четыре пары туфель, три шляпы, машины у него не было. Ключ от двери в подъезд дома номер 171 по Восточной Пятьдесят второй улице висел у него на связке вместе с остальными ключами. После реконструкции в доме не стало лифтера, так же как и швейцара.

Офис окружного прокурора, сотрудники убойного отдела, все газеты, миллионы граждан дружно осуждали Питера Хейса за то, что тот отказался соблюдать правила игры. Окружной прокурор и копы не могли проверить его версию случившегося, газеты не могли опубликовать результаты ее анализа экспертами, а граждане не могли поспорить на эту тему, поскольку Хейс не предложил никакой версии. С момента ареста до вынесения приговора он вообще отказывался давать какие-либо объяснения. Наконец под давлением своего адвоката он ответил на один-единственный вопрос окружного прокурора в личной беседе. Это он убил Моллоя? Нет. Когда и зачем он пришел в квартиру на Восточной Пятьдесят второй улице? Какие у него были отношения с Моллоем и его женой? Каким образом ключ от двери в подъезд дома Моллоя оказался на связке с ключами? Почему у него в кармане оказался револьвер «марли» 38-го калибра? Нет ответа. Так же как и на тысячу подобных вопросов.

Другие участники событий оказались куда более разговорчивыми, некоторые – на месте для свидетелей. Приходящая служанка Моллоев за последние шесть месяцев три раза видела миссис Моллой в объятиях подсудимого, но ничего не сказала мистеру Моллою, так как ей нравилась миссис Моллой, да и вообще некрасиво совать нос в чужие дела. Тем не менее кто-то что-то сказал мистеру Моллою или мистер Моллой сам что-то увидел или услышал. Служанка стала свидетелем, как он выговаривал жене и выкручивал ей руку, пока миссис Моллой не упала. По словам частного детектива, нанятого мистером Моллоем в конце ноября, миссис Моллой четыре раза встречалась с Питером Хейсом в ресторане за ланчем, но все в рамках приличий. Были и другие моменты, но эти оказались самыми примечательными.

Гвоздем программы стороны обвинения, хотя и не основным свидетелем, была вдова Сельма Моллой. Двадцать девять лет, на четырнадцать лет моложе супруга, очень фотогеничная, судя по снимкам в газетах. Ее появление на месте свидетеля вызвало горячие споры. Помощник окружного прокурора намеревался задать ей ряд вопросов как важному свидетелю, но судья не разрешил. Так, например, помощник окружного прокурора собирался спросить миссис Моллой: «Питер Хейс был вашим любовником?», однако пришлось удовлетвориться расплывчатым: «В каких отношениях вы находились с Питером Хейсом?»

Миссис Моллой ответила, что ей очень нравился Питер Хейс. Она всегда относилась к нему с симпатией, как к доброму другу, и надеялась, что он отвечает ей взаимностью. Их отношения ни в коем случае нельзя было назвать непристойными. Что касается отношений миссис Моллой с мужем, то буквально через год после заключения брака три года назад она поняла, что совершила ошибку. Впрочем, ей следовало это предвидеть, поскольку до замужества она в течение года работала у Моллоя секретарем и должна была понимать, что он за человек. Прокурор сразу же обрушился на нее:

– Считаете ли вы, что такой человек, как он, заслуживал смерти?

На что Фрейер заявил, что возражает. Судья поддержал возражение, и прокурору пришлось изменить формулировку:

– А что он был за человек?

Фрейер снова выразил протест, мотивируя это тем, что свидетель не должен высказывать своего мнения, и это вызвало очередные споры. В том числе выяснилось, что мистер Моллой голословно обвинял жену в измене, поднимал на нее руку, оскорблял ее в присутствии посторонних и отказывался дать ей развод.

Последний раз миссис Моллой встречалась с Питером Хейсом на вечеринке в канун Нового года за три дня до убийства, после чего увидела его уже в зале суда. Она разговаривала с ним по телефону первого января, а затем еще раз – второго января, однако деталей разговоров она не помнит. Наверное, болтали о каких-то пустяках. Вечером третьего января, примерно в половине восьмого, миссис Моллой позвонила приятельница, у которой оказался лишний билет на шоу, и предложила составить ей компанию. Миссис Моллой приняла приглашение. Когда она вернулась домой около полуночи, то застала в квартире полицейских, которые сообщили ей о трагическом происшествии.

Альберт Фрейер не стал подвергать ее перекрестному допросу. Ознакомившись с подробностями конфиденциальных бесед адвоката с клиентом, мы поняли почему. Фрейер обещал Питеру Хейсу этого не делать.

Вулф фыркнул, но на сей раз не насмешливо:

– А разве в обязанности советника не входит разработка линии защиты?

– Если это в его силах, то да. – Фрейер, который уже сорок пять минут рассказывал нам о допросе свидетеля и отвечал на наши вопросы, смочил горло стаканом воды. – Но только не с таким клиентом. Я же говорил, это тяжелый случай. Миссис Моллой была последней свидетельницей со стороны обвинения. Со стороны защиты было пять свидетелей, и все без толку. Вы хотите их обсудить?

– Нет. – Вулф посмотрел на настенные часы, до ланча оставалось двадцать минут. – Я читал отчеты в газетах. Но мне хотелось бы знать, почему вы убеждены в его невиновности?

– Ну… тут много разных факторов. Выражение его лица, интонации голоса, реакция на мои вопросы и предложения, вопросы, которые он задавал. Короче, много всего. Но была одна характерная вещь. Во время нашего первого разговора, на следующий день после его ареста, я подумал, что он отказывается отвечать на вопросы полиции из желания защитить миссис Моллой то ли от обвинений в убийстве, то ли от возможных сложностей, то ли от необоснованного преследования. Во время нашего второго разговора мне удалось немного продвинуться. Я сказал Хейсу, что подробности разговора адвоката с клиентом ни при каких условиях не могут разглашаться, и пригрозил отказаться от дела, если он продолжит утаивать от меня жизненно важную информацию. Он спросил меня, что будет, если я действительно откажусь от этого дела и он не станет приглашать другого защитника. Я ответил, что тогда суд назначит ему защитника, поскольку обвиняемым в преступлениях, караемых смертной казнью, положен защитник. На его вопрос, может ли что-то из рассказанного им выплыть на суде, я ответил, что без его согласия это категорически невозможно.

Стакан с водой был снова наполнен, и адвокат сделал глоток.

– Потом он мне кое-что рассказал, ну а чуть позже – еще больше. Он сказал, что вечером третьего января находился у себя в квартире, один, и только-только успел включить радио, чтобы послушать девятичасовой выпуск новостей, как зазвонил телефон. Он снял трубку и услышал мужской голос: «Питер Хейс? Это друг. Я только что вышел от Моллоев. Так вот, Майк начал бить жену. Вы меня слышите?» Мой клиент ответил «да» и собрался было задать вопрос, но мужчина повесил трубку. Тогда Хейс схватил шляпу и пальто, сел в такси возле парка, открыл своим ключом дверь в подъезд дома на Восточной Пятьдесят второй улице, поднялся на лифте на пятый этаж. Дверь в квартиру была распахнута, он вошел внутрь. Моллой лежал на полу. Мой клиент проверил квартиру, но никого не нашел. Тогда он вернулся к Моллою и понял, что тот мертв. Револьвер находился на стуле, стоявшем в пятнадцати футах от стены. Мой клиент поднял револьвер и положил в карман, после чего огляделся по сторонам в поисках других улик, но тут услышал в прихожей чьи-то шаги. Он хотел спрятаться, но затем передумал, а когда направился к входной двери, в квартиру уже входил полицейский. Вот и вся его история. Я первый, кто ее услышал. Можно было бы найти такси, на котором приехал Хейс, но зачем выкидывать деньги на ветер? Ведь все могло быть именно так, как рассказал Хейс, с одной только разницей, что, когда он приехал на Восточную Пятьдесят вторую улицу, Моллой был еще жив.

– Тогда я не понимаю, откуда у вас такая уверенность в его невиновности? – пробурчал Вулф.

– Конечно нет. Я еще остановлюсь на этом моменте. Чтобы все прояснить по ходу рассказа. Итак, пытавшись разговорить своего клиента, я спросил, откуда у него ключ от двери в подъезд. Он ответил, что, когда провожал миссис Моллой домой после вечеринки в канун Нового года, взял у нее ключ открыть подъезд и по рассеянности забыл его вернуть. Возможно, это не соответствует действительности.