Текст книги "Ускоренный мир. Том 6. Жрица очистительного огня"

Автор книги: Рэки Кавахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Не особо даже стараясь, он представил себе, как их покрывает роскошно сверкающая двухслойная серебряная броня. Сильвер Кроу – его второе «я», в которое он мог перевоплотиться когда угодно. Потерять возможность этого перевоплощения, перестать быть Бёрст-линкером – Харуюки это казалось чем-то нереальным.

Нет, может, это чувство у меня потому, что здесь реальный мир? А для меня настоящий уже только тот мир?.. Если так, то, потеряв «Брэйн Бёрст», куда я вообще смогу деться?..

Едва Харуюки об этом подумал, как по спине пробежала холодная дрожь. В ушах прозвучал высокий, чистый голос девочки:

«Давай пообещаем. Если найдем в адресной книге нейролинкера незнакомое имя, прежде чем стирать, пошлем туда всего один мэйл…»

Те слова Нико произнесла в «режиме ангелочка», и Харуюки не мог понять, насколько она была серьезна. После этого она заставила Харуюки сцепиться с ней правыми мизинцами[13]13
  У детей в Японии этот жест означает обещание, которое нельзя нарушать.


[Закрыть] и быстро убежала домой.

Невозможно забыть. Пусть даже воспоминания об Ускоренном мире сотрутся, но связи между людьми в мире реальном забыть никак невозможно. Харуюки твердо сказал себе это, и тут в груди у него распространилось тревожное ощущение. Что если он связи реального мира тоже потеряет… отбросит воспоминания с табличкой «реальность» и незаметно для себя станет совсем пустым?..

От внезапно накатившего на него ужаса он сжал руки в кулаки и опустил было голову еще сильней, но за миг до этого перед его глазами появилась маленькая ладошка и обхватила левый кулак Харуюки.

– Все будет хорошо, Хару.

Подняв лицо на этот голос, Харуюки увидел Тиюри с ее обычной мягкой улыбкой.

– Вот именно. Я уверен, скоро все так или иначе образуется, – решительно добавил и стоящий рядом Такуму, протянув мозолистую от синая руку и похлопав Харуюки по правому кулаку.

– И еще, Хару. Мы посоветовались и решили. Если через неделю за тебя назначат награду, мы с Так-куном будем передавать тебе очки, чтобы ты мог расти в одном темпе с нами. Так что, Хару, ни о чем не волнуйся.

Харуюки пристально уставился в глаза Тиюри. Потом, приподнявшись со стула, отчаянно замотал головой.

Понизив тон насколько возможно, Харуюки шепотом прокричал:

– Не… нельзя! Если вы так сделаете, за вас тоже назначат награду! Эти гады только и ждут, чтобы мы им повод дали!

– Эй, эй, Хару, я все-таки более-менее твой семпай. Есть уйма способов передавать очки так, чтобы никто не узнал, – с усмешкой произнес Такуму и поправил дужку очков на переносице, после чего кинул взгляд вправо-вниз и, словно пресекая возможные возражения Харуюки, выпрямился. – Так, скоро пора расходиться по кружкам и секциям. Хару, если не будешь успевать со своим комитетом живого уголка, скажи, и я попробую помочь. В любом случае, на этой неделе первый приоритет у нас – «план очищения», который набросала командир.

– …Аа, прости, Таку.

Проглотив самые разнообразные другие слова, Харуюки опустил голову.

План очищения от Доспеха бедствия. Так Черноснежка назвала нацеленную на искоренение Кром Дизастера операцию, которую в гневе объявила после того, как на совещании семи королей было принято решение насчет Сильвер Кроу. План этот, похоже, состоял из трех стадий, но в деталях его ни Харуюки, ни его друзья пока не знали. Харуюки поднял голову и, обращаясь наполовину к самому себе, произнес:

– Я его толком не знаю, но… сейчас в любом случае остается только стараться изо всех сил…

– Вот именно, и мы тоже будем помогать, чем сможем. Ладно, пока, увидимся.

Еще рез легонько хлопнув Харуюки по левому локтю, Такуму развернулся и почти бегом отправился в додзё для занятий кендо. Проводив его взглядом, Тиюри тоже напоследок быстро прошептала:

– Я тоже побежала на секцию, но, если что-нибудь случится, не стесняйся, скажи мне. Мы… эээ… товарищи, как бы это сказать… единомышленники – не, не то… эммм…

Семья. Так правильнее.

Это произнес внутренний голос Харуюки, но Тиюри как будто услышала его – замолчала и широко улыбнулась. Сжала правую руку в кулачок и выбежала из класса.

Оставшийся в одиночестве Харуюки закинул сумку на плечо и мысленно произнес:

Реальность или виртуальность – по сути вообще неважно. Мы с Таку, мы с Тию, мы с семпаем и с Рейкер-сан, а еще с Нико, с Пард-сан и с многими другими всегда «здесь» – в сердце.

И я хочу это защитить. Не хочу потерять. И как Харуюки Арита… и как Сильвер Кроу.

Кинув взгляд на часы, Харуюки обнаружил, что до указанного в файле времени собрания комитета осталось всего пять минут. Уже направляясь к выходу из корпуса, он заново принял решение.

Эта неделя отсрочки – драгоценное время, которое Черноснежка и Нико вырвали у Желтого и Фиолетового королей, требовавших немедленной казни. Ни за что нельзя, чтобы эта отсрочка пропала впустую. Из-за того, что он по-идиотски вызвался добровольцем, ему придется заниматься комитетскими делами, но даже в этих делах, может, ему удастся найти какую-нибудь подсказку. В общем, сейчас ему остается лишь вкладываться по полной во все, чем он занимается.

– Так! – негромко воскликнул он и вышел наружу. Оказывается, дождь уже кончился.

Глава 4

Частная средняя школа Умесато располагалась в Токио, на востоке района Сугинами, недалеко от перекрестка улиц Оме и Ицкаити.

Она была довольно маленькая по численности – всего три параллели у каждого года обучения, – но занимала приличную площадь. К северу от спортплощадки с трехсотметровой беговой дорожкой находился идущий с запада на восток трехэтажный главный корпус, от его середины на север шел спортивный корпус. По другую сторону спорткорпуса снова с запада на восток шло второе школьное здание. В целом это все выглядело как буква Н.

Кабинеты всех классов и столовая располагались в новом здании – первом корпусе. Что касается старого, второго корпуса, то на первом этаже там были учительская и кабинет директора, а второй и третий занимали всякие хранилища и почти не используемые сейчас спецкабинеты. Вот почему ученики туда практически не ходили. Именно поэтому Харуюки, когда учился в первом классе, использовал мужской туалет на третьем этаже второго корпуса как «убежище».

Однако было место, куда ученики заглядывали еще реже, точнее, о существовании которого знали еще меньше. Узкий и длинный закуток между бетонной стеной и высоким забором.

Харуюки, новоиспеченный член комитета живого уголка, пробрался в эту сырую щель и очутился в самом северо-западном уголке средней школы Умесато.

– …Надо же, в нашей школе вообще есть такое место … – глядя на это строение, пробормотал Харуюки.

Так называемое «строение» было совсем крохотным. Пол – максимум четыре метра в длину и ширину, до потолка – два с половиной. Боковые и задняя стены из натуральных досок (это в наши-то дни); крыша, скорей всего, шиферная.

А передняя часть была вся затянута металлической сеткой с трехсантиметровыми ячейками. Иными словами, это была клетка. Конечно, не для того, чтобы запирать проштрафившихся учеников. Просто маленький вольер для содержания животных.

Однако, придвинувшись ближе к сетке и вглядевшись, Харуюки обнаружил, что никаких животных в вольере нет. Зато была куча палой листвы, проникшей внутрь сквозь ячейки сетки. Под ней наверняка обитала уймища микробов, но не может же быть, чтобы ухаживать пришлось именно за ними.

– Комитет живого уголка есть, вольер для живого уголка тоже, не хватает одной важной детали – самих зверей… – склонив голову набок, снова сказал себе под нос Харуюки. Даже если их должны будут доставить позже, все равно он не понимал, почему встречу назначили именно на сейчас.

В это время сзади раздался звук шагов нескольких человек. Резко обернувшись, Харуюки увидел двоих, приближающихся со стороны переднего двора. Парень и девушка. Их галстук и бант были синими, как галстук Харуюки, но лиц он не припоминал, значит, они не из его параллели. Стало быть, это свеженазначенные члены комитета живого уголка, коллеги Харуюки.

Собираясь для начала поздороваться, Харуюки шагнул наружу, но, прежде чем он успел сказать хоть слово, парень воскликнул:

– Уэээ, ну и грязюка здесь! Сколько листьев, ужас!

Следом и девушка эмоционально заявила:

– Дааа уж. Тут и чистить бесполезно. Серьезно…

Судя по их интонациям, эти двое не вызвались добровольцами, а были выбраны жребием. Впрочем, Харуюки был в том же положении. Сам-то он вскочил по недоразумению.

Как бы там ни было, а с этими двумя подневольными ему придется вместе заниматься комитетской деятельностью. Сделав глубокий вдох, Харуюки на редкость слабым голосом произнес:

– Это… Нам сперва надо бы председателя выбрать…

Согласно документу, который новым членам комитета разослали после назначения, сегодня следовало провести два мероприятия. Во-первых, выбрать председателя комитета; во-вторых, вычистить этот вольер. Пока и то, и другое не будет сделано и все члены комитета не отправят журналы своей деятельности на школьный сервер, домой уйти они не смогут.

Одного взгляда на вольер было достаточно, чтобы понять, что чистка его будет делом очень непростым, но хотя бы распределение ролей можно было бы закончить побыстрей. Несколько секунд Харуюки ждал, слабо надеясь, что кто-нибудь из этих двоих скажет «я буду». Комитетская деятельность учитывается в послужном списке ученика, этот пункт помогает при поступлении в старшую школу, так что многие ученики стараются заполучить напротив своей фамилии пометку «председатель такого-то комитета».

…Только вот ни один из этой пары не вызвался добровольцем, поэтому ясно было, что они перед собой такую цель не ставят. Прождав пять секунд и убедившись, что никто раскрывать рот не собирается, Харуюки с вялой улыбкой сказал:

– …Ладно, если никто не против, то председателем могу быть я.

Он ждал их реакции, презирая себя – он ведь даже не смог решительно сказать «я возьмусь», – однако загорелый парень (явно из тех, кто ни в какие кружки не ходит) и девушка с загнутыми внутрь от перманента кончиками волос одновременно кивнули с выражением облегчения на лицах.

– Лаадно.

– Идет…

У всех троих одновременно пальцы забегали по виртуальным рабочим столам; они открыли вкладку «Новое мероприятие комитета», в поле «Председатель» ввели имя Харуюки и нажали кнопку «Принять». Теперь в локальной сети школы Харуюки будет официально значиться председателем комитета живого уголка.

Заодно Харуюки узнал имена своих коллег. Парня звали Хамадзима, девушку Идзеки. Поскольку в комитете было всего три человека, прочие должности, начиная с вице-председателя, распределять не требовалось.

Знал бы заранее, в начале триместра вызвался бы в библиотечный комитет, искренне подумал Харуюки и жестом правой руки убрал окно. Так или иначе, первое задание выполнено. Проблема, однако, была во втором задании – чистке вольера.

Снова заглянув внутрь, Харуюки решил, что, конечно, деревянные стены грязные, но главная трудность будет с листьями на полу. Они лежали слоем толщиной сантиметров пять, и без какого-либо инструмента их не убрать никак. В том документе было сказано, что члены комитета имеют право пользоваться уборочными принадлежностями, хранящимися в сарайчике на школьном дворе.

– Ладно, для начала… я принесу метлы и совки, вы пока подождите, – пробормотал Харуюки и потрусил во двор, находящийся по ту сторону второго корпуса. На бегу он думал, что сейчас все-таки лучше, чем в прошлом году, когда он был первоклассником, его заставляли бежать покупать булки и орали вслед «жми давай!».

Как только они начали, стало ясно, что чистка вольера – дело еще более тяжелое, чем казалось раньше.

Если бы скопившиеся листья были сухими, возможно, их удалось бы быстро вымести метлой; но ведь сейчас был сезон дождей. Более того, они, похоже, накапливались тут понемногу в течение долгого времени, и нижняя часть слоя успела сгнить и надежно въесться в пол. Старомодные бамбуковые метлы – конечно, не из натурального бамбука, а имитация из пластикового волокна такой же жесткости – лишь скребли по поверхности, не в силах справиться с тем, что к ней прилипло.

Тем не менее минут двадцать они сражались; потом Идзеки наконец сдалась.

– Бллииин, у меня уже руки отваливаются и спина!

– Хе-хе, прям как старая бабка, – отреагировал Хамадзима, за что тут же удостоился испепеляющего взгляда. Если б на его месте был Харуюки, он бы от такого взгляда, наверно, закаменел.

– Как же бесит. Эй, ты, по-моему, ты последнее время в одном и том же месте машешь? – раздраженным тоном Идзеки спросила у Хамадзимы; тот огрызнулся:

– Пф, заткнись. Сама-то просто шебуршишь листьями, которые мы уже вымели наружу, а? Хорошо устроилась.

– Чего? Я что-то не поняла. Как ты это сказал, это же просто невозможно?

Перепалка товарищей по комитету становилась все злее с каждой фразой; слушая ее и лихорадочно работая метлой, Харуюки покрывался холодным потом. Прежде чем она перерастет в настоящую ссору, надо бы их прервать, успокоить; однако он не то что рта раскрыть – головы поднять не мог.

Нет. Как бы там ни было, а я сам вызвался добровольцем в комитет живого уголка, а потом еще и навязался в председатели. Сейчас я просто должен им сказать что-то крутое, это моя обязанность.

– П-послушайте! – набравшись смелости, подал голос Харуюки. Готовые вот-вот взорваться Идзеки и Хамадзима разом повернулись к нему.

– …Это…

Он набрал полную грудь воздуха, напряг живот и наконец выдал:

– …Мы тут в любом случае до закрытия школы не закончим… Так что вы оба можете отметиться в журнале и идти… Я для виду еще тут побуду…

…Минуту спустя.

Его коллеги, с чистыми улыбками поблагодарив Харуюки, на полной скорости унеслись прочь. Оставшийся один в узком дворике Харуюки глубоко вздохнул.

Если признаться честно…

Нельзя сказать, что он ни на миллиграмм не надеялся, что другие члены комитета окажутся добрыми, обожающими животных девушками и что работать с ними будет приятно. Однако если подумать – таких учениц существовать не могло, иначе комитет бы собрался гораздо раньше; отсюда и получилось то положение дел, которое получилось. Нет, на самом деле вполне могло быть и хуже: двое других членов комитета могли оказаться отморозками вроде тех, которые гнобили Харуюки в первом классе. Так что ему еще стоило бы поблагодарить судьбу.

Так себя утешая, Харуюки снова принялся разглядывать вольер.

Скопившейся на полу листвы они и половины не убрали. На часах в правом нижнем углу поля зрения было 4:15. Из школы полагалось уйти не позже шести часов, так что время еще было, но, похоже, бороться с черным слоем, почти превратившимся в землю, одной лишь бамбуковой метлой просто бесполезно. Если, конечно, всерьез стремиться вычистить этот вольер.

– …Ну, все равно за один день тут не управиться. Опять же, и зверей тут нет… – пробормотал Харуюки и бросил метлу на землю. Можно убить время до закрытия школы какой-нибудь игрой, сделав вид, что усердно трудился, но не закончил, а завтра уже продолжить с новыми силами. С этой мыслью он приготовился сесть на выступ у основания школьного забора – как вдруг.

Она тоже.

Едва эта мысль мелькнула у него в голове, Харуюки застыл на месте.

Она, Черноснежка, тоже наверняка еще не ушла домой. Наверняка она сейчас сидит в далеком кабинете студсовета и усердно работает над подготовкой к школьному фестивалю, который будет в конце месяца. И Тиюри, и Такуму тоже. Одна на беговой дороже, другой в додзё – оба упорно тренируются.

– …Все каждый день после уроков заняты делом…

Харуюки вздохнул и уставился на свои грязные руки. Даже если он здесь и сейчас будет стараться изо всех сил, никто его не похвалит, никто ничего не даст. Если так, для чего вообще нужны послеурочные занятия?

Черноснежка когда-то говорила, что вошла в студсовет, чтобы взять в свои руки школьную локальную сеть – ей это было нужно как Бёрст-линкеру; но Харуюки чувствовал, что это не единственная причина. И Черноснежка, и Такуму, и Тиюри – все трудились, чтобы доказать что-то самим себе. А он, Харуюки, меньше часа назад приняв решение вкладываться по полной во все, чем занимается, уже готов бросить свое дело.

– …Блин, какой же я…

Глубоко вздохнув, Харуюки нагнулся и подобрал метлу.

Поработав пять минут и выметя из вольера те листья, которые смог, Харуюки остановился и задумался.

Если что-нибудь придумать, чтобы повысить эффективность, это же не будет считаться халтурой. Чтобы успеть разобраться со слоем сгнившей листвы до того, как Харуюки придется покинуть школу, нужны подходящие инструменты и способы. Первое, что ему пришло в голову, – смыть все большим количеством воды; однако ближайшим источником воды – прямо рядом с вольером – был всего лишь маленький краник; эта вода предназначалась для того, чтобы поить животных.

На всякий случай Харуюки его открыл, но вода потекла тонкой струйкой; чтобы наполнить хотя бы ведро, уйдет бог знает сколько времени. Изо всех сил ломая голову, Харуюки наконец вспомнил, что председателям комитетов положен больший, чем обычным ученикам, доступ в школьную сеть.

Вызвав с виртуального рабочего стола карты школьной территории, Харуюки для начала убрал всю информацию об инфраструктуре, кроме водоснабжения. К вольеру шла лишь тоненькая голубая линия, но совсем недалеко, судя по всему, проходила большая труба, и там был кран. Кликнув по этому месту, Харуюки принялся вертеть головой и возле стены школьного здания в трех метрах от себя обнаружил стрелку вниз с индикатором ДР[14]14
  То есть «дополненная реальность».


[Закрыть].

– Водопровод… там… – пробормотал Харуюки и обновил карту, выведя на этот раз список школьных принадлежностей и выбрав все шланги длиной не меньше пяти метров. Один обнаружился в шкафчике в мужском туалете на первом этаже второго школьного корпуса. Кликнув на светящейся точке, Харуюки во всплывшем окне запросил разрешение на использование. Обычным ученикам к оборудованию, не предназначенному для общего пользования, даже притрагиваться запрещалось, однако сейчас всего через секунду Харуюки получил от системы утвердительный ответ, и у него вырвалось:

– Оо… классно быть председателем. Так, теперь…

Он снова пролистал список принадлежностей. На этот раз он выбрал большую лопату; она хранилась в сарае на центральном школьном дворе, и ей можно было пользоваться без вопросов. Наконец он стал искать какую-нибудь щетку для чистки поверхностей. Подходящая нашлась в хранилище уборочных принадлежностей на переднем дворе, и Харуюки получил разрешение ее взять.

– Теперь всё. Так, ну, приступим еще разок!

Если бы кое-кто кое-где это услышал, то непременно сердитым голосом сказал бы: «Не смей меня копировать!» С этой мыслью Харуюки побежал на передний двор.

Атаковать палые листья тугой струей воды из шланга, подсоединенного к крану, оказалось на удивление весело; Харуюки думал: «Это ощущение, наверно, совсем как у красных с их дальнобойным оружием», – и прочие подобные вещи.

Однако, естественно, безлимитного доступа к воде строгая система ему не дала; столбик в поле зрения Харуюки, отображающий разрешенное ему для использования количество, быстро укорачивался. Харуюки сосредоточенно освобождал от налипшего слоя участочек за участочком. Понимая, что очистить пол щеткой без воды не получится, он закрыл кран, когда ее осталось процентов двадцать.

Харуюки показалось, что сейчас, когда от большого количества воды грязь развезло по всему полу, положение стало хуже, чем до того, как он взялся за дело. На миг его охватило сожаление, но тут же он решительно сменил шланг на лопату и вошел в вольер.

Хорошо, что из-за сезона дождей на нем были высокие водонепроницаемые кроссовки – вода внутрь не попадала. Конечно, дома их придется как следует отмыть, но – что будет позже, о том и думать можно позже.

– Ии… рраз!

С этим возгласом он вонзил лопату в грязь, и она прошла до самого пола почти без сопротивления. Скребя по поверхности, Харуюки набрал полную лопату черной жижи. Хоть его и пошатывало от ее веса, он все же сумел вышвырнуть содержимое лопаты из вольера наружу.

Харуюки молча смотрел на наконец показавшийся кусочек пола размером всего-то двадцать на сорок сантиметров.

Его охватило какое-то странное чувство. Не такое, как когда он разделывался с утомительной домашкой или убивал наконец неподъемного босса в игре, – чувство мощной отдачи. На глазах едва не выступили слезы, и Харуюки поспешно замотал головой. Гордиться своими достижениями было еще рановато.

Крепче сжав лопату, он выбросил еще одну порцию грязи. И еще одну. Шаг вперед – и еще одну.

От одного этого заболели плечи и поясница, однако Харуюки, чувствуя какую-то странную стимуляцию, продолжил трудиться. С каждой очередной выброшенной горкой грязи усталость чувствовалась все сильней, но в то же время Харуюки лучше понимал, как надо двигать лопатой и собственным телом, и потому эффективность его работы постепенно росла.

Размеренно повторяя одни и те же движения, Харуюки вдруг почувствовал, как какое-то воспоминание заскреблось в уголке сознания. Вроде бы он уже где-то когда-то делал нечто подобное? Но ведь он с раннего детства к реальной земле практически не притрагивался, а в квартире раз в неделю убирались люди из агентства по домашнему хозяйству, с которыми мать заключила договор.

Забыв про боль в спине, Харуюки принялся усердно рыться в памяти – и минут через пять наконец понял.

Это воспоминание было не из реального мира. Из Ускоренного мира – точнее, из «Безграничного нейтрального поля».

Два месяца назад, сразу после того, как он познакомился со Скай Рейкер, она вдруг скинула его со старой Токийской телебашни. Харуюки должен был влезть обратно на эту трехсотметровую башню, используя лишь собственное тело; чтобы сделать это, ему пришлось упорно тренироваться. Представив себе, что его руки – это мечи, он бог знает сколько тысяч или десятков тысяч раз вонзал их в твердую, как сталь, стену. Именно тогда он сделал первый шаг в мир «системы инкарнации» – засекреченной мощнейшей силы «Brain Burst»…

– ?..

Внезапно…

Харуюки вдруг почувствовал, в собственных воспоминаниях на миг приблизился к чему-то очень важному, и нахмурился.

Продолжая двигать лопатой, он пытался ухватить за хвост это что-то.

Система инкарнации. Система, позволяющая сильным воображением прогибать законы Ускоренного мира и перезаписывать происходящие события.

Если описывать эту силу одним словом, подходящим будет – «ужасающая». Мастерски примененная инкарнация позволяет выйти за пределы правил игры, разорвать землю и небо. Естественно, в реальном мире такого аномального явления существовать не должно.

…Но.

Но это действительно корень всего. Причина ведет к следствию; что если этот простой принцип…

Внезапно раздался стук – это кончик лопаты врезался в стену. Рука Харуюки от сотрясения онемела.

– Ай!..

Он принялся поспешно дуть на ладонь и, когда боль ушла, поднял голову.

Незаметно для него самого старых листьев в вольере практически не осталось. Зато по другую сторону проволочной сетки образовалась неслабая такая горка; Харуюки было трудно поверить, что это он с одной лопатой ее сделал.

– …Надо же, оказывается, я могу! – воскликнул Харуюки и сладко потянулся; предыдущая мысль куда-то упорхнула. Занемевшая спина протестующе заскрипела, однако эта боль показалась ему даже какой-то сладкой. Сейчас здорово было бы лечь и полежать, но для этого нужно сперва нанести последний штрих. На полу еще оставались листья и грязь, которые он не отскреб.

Выйдя из вольера, Харуюки сменил оружие в правой руке с лопаты на щетку. А в левую снова взял шланг. Если, тратя воду понемногу, тереть пол щеткой, он должен стать по-настоящему чистым. Сейчас было около пяти, но близ летнего солнцестояния света в это время было еще полно. До шести, когда ему придется покинуть школу, Харуюки вполне успеет закончить работу.

В бодром расположении духа Харуюки вернулся в вольер – и лишь тут кое-что осознал.

Чтобы включать-выключать воду, ему нужно поворачивать вентиль на кране, куда прикреплен шланг. Значит, придется каждый раз бегать к крану, а это чертовски неэффективно. А если он оставит воду течь постоянно, отведенное ему системой количество исчерпается вмиг.

– …Хмм…

Переводя взгляд с вольера на кран и обратно, Харуюки отчаянно думал. Однако на этот раз никакого умного решения в голову не приходило. Если уж следите за расходом воды, то сделали бы открывание-закрывание крана дистанционным! К сожалению, об этом он подумал слишком поздно.

Раз так, значит, остается только бегать взад-вперед между вольером и краном… Смирившись с этим, Харуюки потрусил к выходу из вольера.

Сделал несколько шагов вокруг горки грязи – как вдруг.

Посреди поля зрения замигала желтая иконка с изображением радиоволны. Следом внизу появилась надпись: «Запрос соединения ad hoc».

Соединение ad hoc – это когда несколько нейролинкеров связываются друг с другом по беспроводному протоколу без участия промежуточного сервера. Однако в школе этот тип соединения почти не применяется. Он уступает прямому проводному соединению и по скорости, и по конфиденциальности; а главное – когда все ученики подключены к школьной сети, эта функция просто бесполезна.

Кто вообще мог прислать такой запрос? С этой мыслью Харуюки лихорадочно завертел головой по сторонам; наконец он посмотрел назад.

Он не сразу осознал, чтО видит.

Ребенок, одна штука. Тут вопросов не возникало. Девочка. Здесь тоже ничего невозможного.

Однако это лицо он видел впервые, и девочка явно была не из его школы, более того – вообще не из средней школы, более того – одета в белоснежный спортивный костюм. Неудивительно, что Харуюки решил, что его подводят либо глаза, либо мозг.

Он изо всех сил заморгал и затряс головой, однако девочка у него перед глазами и не думала исчезать; поэтому Харуюки в конце концов с неохотой поднял правую руку с зажатой в ней щеткой и нажал иконку соединения ad hoc.

Тут же надпись и иконка с радиоволной исчезли, сменившись довольно крупным окном с мигающим курсором. Это был не голосовой чат, а текстовый.

Девочка – младше Нико, на глаз лет десяти – убедившись, что связь с нейролинкером Харуюки установлена, приподняла руки. Десять невероятно тонких пальцев расслабленно повисли в воздухе. Харуюки понял, что они заняли исходное положение на голографической клавиатуре; а в следующий же миг –

Все пальцы разом замелькали с такой быстротой, что невозможно уследить глазом, и сразу перед Харуки в строке чата возникла розово сияющая строка.

«UI> Здравствуйте. Вы член комитета живого уголка средней школы Умесато? Я из четвертого класса начального отделения школы Мацуноги, Утай Синомия. Благодарю за то, что приняли мою неожиданную просьбу. Приношу извинения за причиненное неудобство. Уже поздно, но тем не менее позвольте мне присоединиться к уборке».

– ?!.

Харуюки стоял столбом в полном шоке. И дело было не в содержании текста.

Вот это скорость!!!

Потрясающий класс набора текста. Столько букв эта девочка ввела всего за четыре секунды. Если бы он своими глазами не видел, как она печатает, наверно, решил бы, что она просто скопировала и вставила заранее заготовленный текст.

Харуюки втайне гордился тем, что по быстроте печати он во всей школе Умесато первый… нет, второй, самую малость позади Черноснежки. По крайней мере, когда его класс на уроке информатики сдавал предварительный экзамен по набору текста, Харуюки был первым с огромным отрывом. Не то чтобы это достоинство принесло ему какое-то уважение в классе.

Однако вот эта маленькая девочка печатала явно как минимум раза в два быстрее, чем у Харуюки. Как же, блин, нужно тренироваться, чтобы такой техникой овладеть, подумал он, не сводя глаз со своей собеседницы.

Девочка по фамилии Синомия, как ни посмотри, вовсе не выглядела мастером по работе с нейролинкером.

Для четвертого класса начальной школы она тоже была мелковата. Руки-ноги, торчащие из коротких рукавов футболки и из шорт спортивного костюма, – беспомощно-тоненькие. Лицо – чисто японское, с характерной формой век и носа; рот – будто ясная линия, которую одним движением провел мастер резьбы по дереву. Ровная угольно-черная челка чуть ниже бровей; высоко на затылке волосы стянуты в хвост. За спиной у девочки был детский ранец из бежевой кожи, в левой руке – великоватая спортивная сумка.

От одного взгляда на девочку Харуюки позабыл про жару и влажность сезона дождей, такое ощущение прохлады от нее исходило. Какое-то время он просто смотрел, пока наконец не заметил ее вопросительный взгляд. Кстати говоря, он ведь до сих пор так и не ответил на ее приветствие.

Для начала надо бы просто сказать «здравствуй»; однако Харуюки подумал, что должен тоже ответить через чат. Поспешно вызвал голографическую клавиатуру и начал было набивать ответ, но тут обнаружил, что до сих пор держит в руках щетку и шланг, и сконфуженно положил их на землю. Снова поднял руки – и в этот самый момент в окне чата появилась еще одна строка.

«UI> Вы можете говорить вслух».

– А… х-хорошо… – идиотским голосом промямлил он, продолжая держать руки приподнятыми.

Харуюки не очень понимал, что происходит. Почему эта девочка предпочитает общаться через чат? Что означает ее предыдущая, как она сказала, «внезапная просьба»? И, в первую очередь, зачем ученице другой школы – более того, начальной школы – понадобилось прийти сюда? Он только догадался, что «UI>» перед каждой фразой в окне чата – это, скорей всего, ник, сокращение от имени Утай.

Бесцельно повисшей в воздухе правой рукой Харуюки поскреб в затылке и, вложив беспорядочные мысли в голос, проговорил:

– Аа, эээ… п-приятно познакомиться. Я Харуюки Арита… второй класс средней школы Умесато, и… в каком-то смысле председатель комитета живого уголка… Правда, только с сегодня…

И тут же, сразу –

«UI> Да, я знаю, что ваш комитет живого уголка был образован сегодня».

Такая фраза с огромной скоростью появилась перед Харуюки.

– Эээ, п-правда? А откуда ты знаешь? И потом… почему ты из другой школы пришла сюда помогать?..

«UI> Дело в том, что ваш комитет живого уголка был образован по запросу о сотрудничестве со стороны начального отделения школы Мацуноги».

– Эээ, ч-что?!

Предельно спокойная, в отличие от потрясенного Харуюки, девочка из начальной школы, все более отточенно обращаясь с клавиатурой, объяснила ситуацию.

Частная средняя школа Умесато, расположенная в токийском Сугинами, – заведение, более-менее ориентированное на подготовку к старшей школе. Однако ее администрация – не непосредственно дирекция школы, а образовательная фирма с главным офисом в Синдзюку. Она, помимо Умесато, владеет в Сугинами еще женской школой трех ступеней. Это и есть школа Мацуноги, где учится Утай Синомия.

Школа Умесато тоже обладает без малого тридцатилетней историей, но Мацуноги куда старше – ей в этом году исполняется девяносто пять. В общем, если охарактеризовать ее вкратце, то это «школа для девочек из богатых семей». Однако из-за финансовых проблем, вызванных спадом рождаемости, десять лет назад школу продали ее нынешним владельцам. С тех пор предпринимались самые разные меры экономии, и наконец этим летом было принято решение слить начальное и среднее отделения и перевести их в общее здание, которое построят за счет прибыли от продажи части территории школы.