Текст книги "Семитысячелетняя молитва (ЛП)"

Автор книги: Рэки Кавахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4

От бёрст линкеров требовались самые разные умения, но самым главным из них была молниеносная реакция на происходящее.

Даже в битвах с хорошо знакомыми аватарами могли возникать совершенно неожиданные ситуации. Даже когда всё идет по плану, нельзя просто расслабиться и с лёгким сердцем предвкушать победу. Постоянный сбор информации и принятие решений. От того, как быстро бёрст линкер мог (или не мог) совершать эти действия, зависела его жизнь.

Сильвер Кроу именно потому полагался на свою скорость, что у Харуюки была прекрасная реакция. То, что в дуэлях не должно быть никаких передышек, он решил не вчера и не сегодня.

Но…

Сейчас мысленный процессор Харуюки словно работал на частоте в один герц. Его хватило лишь на то, чтобы изумлённо распахнуть глаза.

«Аш… Роллер?.. Кто… это такой?» – медленно задал он сам себе вопрос, и так же медленно ответил, – «Ах да… это же Аш. Тот тип на древнем американском мотоцикле. У него ещё маска в виде черепа. Он громогласно хохочет и говорит, что ему мега-прёт.

…Э? Им что, была она? Такая тихая девочка?»

На то, чтобы разжевать информацию до такого уровня, у Харуюки ушло целых десять секунд. Но затем его мысли вновь замерли. На время он забыл и о своём положении, и вообще обо всём на свете, словно по его сознанию проехался тот самый мотоцикл.

Девушка вновь потянула за руку замеревшего посередине оживлённого супермаркета Харуюки и тихо сказала:

– Пошли… в другое ме-сто.

Она отвела ничего не соображающего Харуюки на второй подземный уровень, где находилась огромная подземная парковка. Они проходили вдоль аккуратных рядов электромобилей, и вдруг вдали показались знакомые очертания. Ярко-жёлтый пятидверный итальянский хэтчбек – любимая машина Курасаки Фуко (вернее, её матери).

У девушки оказался временный электронный ключ, поэтому, как только они подошли, машина приветливо моргнула поворотниками, открывая замки. Девушка открыла левую заднюю дверь, затолкнула Харуюки внутрь, а затем забралась внутрь сама.

Одно то, что у неё был ключ от этой машины, означало, что эта девушка как минимум знакома с Фуко. Но Харуюки всё ещё не мог поверить, что сидящая возле него школьница с непослушными волосами и есть тот самый Аш Роллер. Для сравнения: в то, что появившаяся у него дома в один прекрасный день девочка, представившаяся дальней родственницей Сайто Томоко, оказалась на самом деле Красной Королевой Скарлет Рейн, Харуюки поверил гораздо быстрее.

И всё же…

Харуюки не мог находиться здесь вечно. С того момента, как он выбежал из дома в футболке и шортах, прошло уже семь минут. Ещё через восемь дверь его квартиры откроется, и Черноснежка вместе с остальными кинутся искать его.

С одной стороны, найти в таком огромном здании человека с отключённым нейролинкером крайне затруднительно, а с другой – с ними Такуму и Тиюри, не раз игравшие здесь в прятки и салки, в которых они были неизменно сильнее Харуюки. Особенно чутким нюхом отличалась Тиюри, а уж если пообещать ей мороженого, то она разыщет Харуюки за несколько минут. Короче говоря, если он собирался в одиночестве расправиться с возникшей ситуацией, ему нужно в течение десяти минут покинуть территорию комплекса.

Эти мысли помогли Харуюки в какой-то степени перезапустить своё сознание. Он повернулся к шмыгающей носом девушке, сидевшей возле него, и, для начала, спросил:

– Э-э… эм-м… выходит, ты… друг Аш Роллера? Знакомая? Посланник?..

Первым делом он хотел полностью исключить вариант, что её фраза «я – Аш Роллер» ему просто послышалась.

Девушка сжала в руках неизвестно как оказавшийся там платок и отчётливо покачала головой. Отчего-то покраснев, она склонила голову и смущённым голосом сказала:

– …Я – это он.

– …

Мысли Харуюки едва не застопорились повторно. Но слова её звучали всё так же невероятно.

Конечно, в Ускоренном Мире есть множество аватаров, непохожих на своих владельцев из реального мира. Примером мог послужить сам Харуюки. По стройной фигуре Сильвер Кроу ни за что нельзя догадаться, что за ним в реальном мире стоит толстячок из второго класса средней школы.

Но вся эта разница сводилась лишь к внешности. Интонация, поведение, другими словами, «ощущения» от человека и аватара не могли так разительно отличаться. Среди бёрст линкеров, которых Харуюки знал в реальности – Черноснежки, прочих легионеров Нега Небьюласа, Нико, Пард, и даже пройдохи Даск Тейкера – исключений не было.

Да что там, сидящая рядом с ним девушка не походила на Аш Роллера ровным счётом ничем. Ни речью, ни поведением, ни характером, ни, самое главное, полом. Кстати, да, разве этот байкер не аватар мужского пола? Разве девушкам в Брейн Бёрсте не достаются аватары женского пола?..

– А… – обронил Харуюки, вдруг вспомнив кое-что, а затем внимательно вгляделся в лицо готовой расплакаться девушки.

Хоть она и выглядела вяло, но повернула к нему взгляд. Её лицо казалось мягким, свежим… однозначно женским, но в то же время её вид немного напоминал мальчика-ботаника.

И этим её лицо было похоже на «настоящее» лицо Аш Роллера, скрывавшееся под его скелетным шлемом.

– Так ты… и правда… но как?.. – задал Харуюки бессвязный вопрос.

Заплаканная девушка ответила не словами.

Вместо этого она положила свою сумку на колени, открыла её, убрала платок и достала кое-что ещё. Это был сложенный нейролинкер серого металлического цвета.

Харуюки удивился, а затем перевёл взгляд на шею девушки. На ней уже был надет нейролинкер очаровательного пастельно-зелёного цвета. Вернее, без уже надетого нейролинкера она не смогла бы открыть машину.

Но от этого возникал другой вопрос.

Нейролинкеры, в отличие от старинных мобильных устройств – телефонов и смартфонов – не могли просто «быть». Они были визитной карточкой, кошельком и документом. Поэтому центральный чип нейролинкера опознавал своего владельца по мозговым импульсам и был намертво привязан к нему. Одного надетого нейролинкера вполне достаточно, чтобы однозначно сообщить, кто ты. Его можно было назвать «паспортом» человека.

Другими словами, нейролинкеры можно рассматривать как «опознавательные ошейники», которые государство раздавало населению. Поэтому владеть несколькими нейролинкерами было запрещено законом. Конечно, речь шла не о самих устройствах, которых у человека могло быть несколько, а о центральных чипах – их ядре. Оно могло быть лишь одно на человека, и для его замены было необходимо обращаться либо в префектуру, либо в специальные государственные учреждения. Поэтому владеть несколькими нейролинкерами было почти бессмысленно. Даже у Черноснежки нейролинкер был только один. Если бы у неё был ещё один, ей бы не пришлось два с лишним года избегать глобальной сети, чтобы не стать целью убийц, подосланных Шестью Королями.

И именно поэтому Харуюки был крайне удивлён, увидев у девушки второй нейролинкер.

– Э-это… твой? Он… работает?

– Ра… ботает. Но, он не… мой. Это был… нейролинкер мое-го брата.

– Б-брата?.. Был?.. – ошарашенно повторил Харуюки.

В ответ девушка кивнула и развернулась к Харуюки всем телом. Конечно, они всё ещё сидели в машине, и под всем телом понималось, в основном, туловище, и, конечно же, её юбка при этом весьма высоко закаталась, почти полностью обнажив её бледные ноги.

Оказавшись в такой сложной ситуации, Харуюки не нашёл ничего лучше, кроме как рассеянно забегать глазами, но девушка, ничуть не обращая на это внимания, выпрямилась и сделала пару глубоких вдохов. Судя по всему, она нервничала не меньше, чем сам Харуюки. Она положила серый нейролинкер на юбку, а затем сжала кулачки, словно подбадривая себя. После этого она сделала ещё один глубокий вдох, посмотрела прямо на Харуюки как всегда влажными глазами и ясным голосом произнесла:

– Меня зо-вут… Кусакабе Рин.

С этими словами она слегка взмахнула правой рукой, и перед глазами Харуюки высветилась бледно-зелёная панель. Визитка, которую она передала через местную сеть автомобиля.[16]16
  Похоже, Кавахара и сам забыл, что Хару отключил связь со всеми сетями.


[Закрыть] Сверху значилось: «Кусакабе Рин». Также на ней значилось, что она родилась в 2033 году, то есть, она, как и Харуюки, училась во втором классе средней школы.

– А, э-э… я Арита Харуюки, – рефлекторно представился он и переслал ей свою визитку.

Девушка по имени Рин скользнула глазами по визитке и, впервые с момента их встречи, слегка улыбнулась. Понимая, что ситуация стала ещё более неловкой, Харуюки тут же выпалил первый пришедший в голову вопрос:

– К-кстати говоря… откуда ты узнала, что я… Сильвер Кроу, и нашла меня в той толпе?..

– Через несколько минут… после того, как я вышла из поля, мне позвонила учитель… она прислала мне твою фотографию и приказала любой ценой остановить тебя и не дать выйти из дома…

– Учитель?.. Ты про Скай Рейкер? – спросил Харуюки для подстраховки, и коротко подстриженная девушка кивнула головой.

Конечно, это сочетание выглядело немного странным, но прилежная богатая школьница (по крайней мере, снаружи) по имени Курасаки Фуко была «родителем» постапокалиптического байкера Аш Роллера. Теперь, когда он увидел перед собой эту девушку, связь Аш Роллера с Фуко казалась чуть более реальной, но она всё равно многого не объясняла.

Харуюки уже был готов схватиться за голову от возникающих одного за другим вопросов, но тут Кусакабе Рин взяла в руки серый нейролинкер. Каждый раз, когда она двигалась, от неё доносился приглушенный цветочный аромат, парализующий мысли Харуюки. Но следующие её слова заставили Харуюки моментально выпрямиться.

– Хорошо… я расскажу всё с самого… начала. О том, каким образом я стала… бёрст линкером…

«Мой старший брат Ринта – ICGP-гонщик», – рассказ Рин начался этими словами.

Слово ICGP означало определённую категорию гоночных соревнований на мотоциклах. Аббревиатура IC расшифровывалась как Internal Combustion, то есть «двигатель внутреннего сгорания». В современном мире даже в спорте многие соревнования проводились на электромобилях, но были и те, что упорно держались за бензиновые движки и отсутствие автомобильного автопилота, как в прошлом веке.

Их можно было понять – по сравнению с эффективным и тихим стилем езды гоночных электромобилей, у грозных рыков бензиновых движков и яростно буксующих колёс был определённый шарм. Пусть эти двигатели и стали символом наплевательского отношения к окружающей среде, пусть они долгие годы подвергались нападкам, пусть судьба этих гонок всегда висела на волоске, но и сам Харуюки, бывало, смотрел поздно ночью трансляции этих гонок, не в силах оторвать глаза.

– Мой брат на шесть лет старше меня… и он был гениальным гон-щиком, насколько я вообще могу об этом су-дить. Два года назад он участвовал в национальных соревнованиях за право поехать в Европу… этот шанс был очень ему дорог… – продолжала сбивчиво говорить Рин, а в глазах её вновь появились слезы. – Но во время последней гонки… с ним столкнулся другой гонщик… я была там, я пришла болеть за него, и все случилось прямо на моих глазах. К счастью, он выжил, но с тех пор находится… в коме… на нём медицинский нейролин-кер, с помощью которого его держат в фулл дайве, но медикам не удаётся добить-ся от него ничего, кроме слабых откликов…

– …

Харуюки не знал, что на это ответить, поэтому продолжал молча смотреть на влажные глаза Рин.

В гонках на машинах, оборудованных искусственным интеллектом, подобные столкновения происходят крайне редко. Из-за этого в них почти не бывает напряжённых обгонов и опасно близкой езды. Именно поэтому ICGP и IC-формула вызывают у зрителей такой интерес... но, в то же время, количество происшествий в них на порядок выше.

Рин несколько раз моргнула. Когда её дыхание вновь выровнялось, она продолжила:

– С того момента мой брат живёт в большом госпитале в Сибуе... я живу в Эготе, в районе Накано, но среднюю школу выбрала в Сибу-е.

– Чтобы... видеться с ним? – тихо спросил Харуюки, и Рин в ответ кивнула.

– Врачи говорят, что чем больше мы будем говорить с ним в реальном мире, чем чаще будем держать его за руку, тем выше шансы того, что он поправится... поэтому я каждый день после школы захожу... в больницу. Даже на канику-лах я ходила туда каждый день. Но мне как-то неловко покупать проездной на авто-бус только ради этого... а прошлым летом его лечащий врач предложил мне подрабатывать в больничном кафетерии...

– Я-ясно...

Тот же закон, что ослабил ограничения на найм несовершеннолетних работников, снял часть запретов и с учащихся средних школ, хотя полный день им работать всё ещё не разрешалось. Впрочем, Харуюки никогда даже не задумывался о том, чтобы начать работать и зарабатывать, и поэтому восхищённо вздохнул.

– Ничего себе... выходит, ты ради своего брата работала все каникулы...

В ответ Рин, несмотря на продолжавшие стоять в глазах слезы, слегка улыбнулась и покачала головой.

– Но... я оказалась жуткой растяпой... в течение того лета я разбила больше десяти тарелок и стаканов.

– С-серьёзно?

– И не толь-ко... был случай, когда я случа-йно облила ледяной во-дой ноги одной посетительницы...

– П-правда?

– К счастью, она оказалась очень доброй... она была чуть старше меня, но тоже училась в средней школе не очень далеко от меня. Так мы познакомились и подружились... мы говорили с ней о планах на будущее, о моём брате, и я многое с ней обсудила...

– Та-ак...

Харуюки, не понимая, к чему всё идёт, заинтересовано подался к ней, совершенно забыв о своём тяжёлом положении. Он забыл даже о часах в правом нижнем углу, которые упорно приближались к отметке в пятнадцать минут с того момента, как он выбежал из дома.

«Прошлое лето» было примерно десять месяцев назад. Почти сразу после его окончания Черноснежка предложила Харуюки стать бёрст линкером. Рин посмотрела на Харуюки влажными глазами и продолжила:

– Постепенно… она смогла разглядеть… мою «душевную травму». И тогда она сказала мне, что у Токио есть другая сторона. И что именно там может скрываться ответ, который я… ищу…

– Душевная травма… другой Токио… – прошептал Харуюки, запоздало понимая, о чём именно она рассказывала.

Виртуальный Токио, в котором собирались и сражались парни и девушки с моральными травмами. Она говорила об Ускоренном Мире, тайном поле боя, созданном программой под названием Brain Burst.

– Выходит… это был бёрст линкер, ставший твоим «родителем»?..

– Имен-но. Мой добрый, стро-гий «учитель»… – произнесла Рин, кивая, и Харуюки вздрогнул.

Он уже успел забыть, что девушка перед ним была тем самым Аш Роллером. И, если это так, то та школьница, которую она встретила в кафетерии больницы – бёрст линкер восьмого уровня, «железная длань» Скай Рейкер, Курасаки Фуко…

Возможно, сейчас это уже было совсем маловероятно, но Харуюки не решился произносить её имя, на случай, если Рин была враждебным бёрст линкером, пытавшимся войти с ними в контакт. Поэтому он замолчал, и Рин, возможно, поняв, почему, опустила взгляд, а затем сказала:

– Когда она объяснила мне условия установки программы «Brain Burst 2039», я… поняла, что не подхожу под них. Мой первый нейролинкер мне купили уже после того, как я пошла в школу…

– Выходит… ты не выполнила первое условие?.. – прошептал Харуюки, и Рин утвердительно кивнула.

Первое условие, необходимое для установки Брейн Бёрста, оно же первое условие бёрст линкера, гласило, что нейролинкер нужно носить с самого младенчества. Без родителей, уделявших слишком много или слишком мало времени воспитанию своего ребёнка, выполнить его не получится.

– Я сказала ей об э-том, но… учитель в ответ улыбну-лась и сказа… ла. Что чует во мне… сильную волю. Что её интуиция никогда её не подводит…

Действительно, эти слова достойны Фуко, умеющей убеждать мягкими словами. Но насколько бы могущественной ни была Рейкер, она не могла сделать бёрст линкера из человека, не выполнившего первое условие. Харуюки удивлённо наклонил голову, а Рин вновь подняла нейролинкер, покоившийся на её коленях.

– И тогда я… вспомнила. Когда мой брат… Ринта, был маленьким, он любил подшучивать надо мной… и, пытаясь привить любовь к ICGP-гонкам и мне, втихую надевал на меня свой нейролинкер. Я тогда была совсем младенцем, а он показывал мне записи соревнований… сама я слышала об этом уже от родителей…

– Ничего себе у тебя брат… – сказал Харуюки, натянуто улыбаясь.

Затем он опомнился и удивлённо заморгал. Да, она могла быть его сестрой, но она была другим человеком. А значит, нейролинкер не должен был заработать, будучи надетым на неё.

Рин поняла, о чём задумался Харуюки, кивнула и сказала:

– У новорождённых мозг ещё не сформирован окончательно, и распознать его уникальные импульсы затруднительно… это редкий случай, но нейролинкер моего брата действительно признавал во мне своего пользователя… позже, в сознательном возрасте, но до того, как у меня появился свой, я периодически одалживала нейролинкер брата, чтобы читать комиксы и заходить в фулл дайв. Это… и есть тот самый нейролинкер.

Харуюки перевёл взгляд на старый металлический прибор, который Рин бережно держала обеими руками.

И теперь он заметил кое-что, что ускользнуло от его взгляда из-за тусклого освещения. Помимо облезшей краски и мелких царапин на корпусе нейролинкера, по нему шла похожая на молнию трещина, словно его пытались разбить.

– Мой брат… использовал этот нейролинкер и когда вырос, только сменил корпус на взрослый. Он говорил, что с ним ездит быстрее. Когда он закончил среднюю школу, он с головой погрузился в мир гонок… и даже тогда…

Хотя брат Рин, Ринта, и участвовал в ICGP-гонках, в которых гонщики не полагались на искусственный интеллект, нейролинкеры в них всё же использовались для вывода информации на глаза и подачи всевозможных сигналов.

А значит, то устройство, что Рин держала в руках…

– То есть, этот нейролинкер… был на нём два года назад, когда он попал… – шёпотом спросил он её, и девочка медленно кивнула.

– Сразу после аварии команда брата и его тренер пере-дали его нам. Скорее всего… в память о нём. Да, мой брат выжил, но с тех пор так и не вышел из комы… но, как ни странно… – Рин на мгновение прервалась и улыбнулась. – Когда учитель рассказала мне о подробностях установки Брейн Бёрста… я сняла свой нейролинкер и надела этот. В последний раз я надевала его перед тем, как впервые пойти в школу… за восемь лет до этого. Я была уверена, что теперь он уже не запустится… но он заработал.

– …!

Харуюки ахнул. Выходит, что эта девушка, Кусакабе Рин, по сути, могла использовать два нейролинкера, что считалось невозможным и незаконным.

Конечно, хоть какую-то пользу от наличия нескольких нейролинкеров могут извлечь разве что мошенники, пытающиеся выдать себя за кого-то ещё. Но наличие нейролинкера, использовавшегося в младенчестве, могло помочь при установке Брейн Бёрста.

Если первым условием было ношение нейролинкера с самого рождения, то вторым был большой опыт фулл дайва. По-другому, эти условия можно перефразировать как то, что Брейн Бёрст требовал хорошей совместимости мозга с устройством и хорошей реакции. У каждого нейролинкера были свои особенности, и именно с тем из них, что человек носил с самого младенчества, устанавливалась самая крепкая связь.

– Получается… Брейн Бёрст установлен не на тот зелёный нейролинкер, что сейчас на тебе… а на нейролинкер брата? – спросил Харуюки, и Рин едва заметно закивала.

– Да. Учитель сказала, что возможность передачи установщика лишь одна, и поэтому я сильно сомневалась… но знаешь, что самое странное?.. Когда я надела нейролинкер, смотрела на пламя Брейн Бёрста и ждала заполнения шкалы… я услышала голос моего брата.

– Э?..

– «Ты должна ехать по своему пути», сказал он. «А я буду подталкивать тебя в спину»…

Капли в её глазах стали совсем крупными, и Рин улыбнулась как никогда широко. Она осторожно расправила дужки старого изношенного нейролинкера и продолжила:

– И установка… прошла успешно. Но… когда я вступила в дуэль с учителем и впервые увидела свой дуэльный аватар… я рассмеялась, – прервавшись, Рин действительно прыснула. – Кожаная куртка, вычурный шлем. Огромный сверкающий мотоцикл. Это была та самая машина, которую мой брат мечтал купить себе, если победит в европейском турнире… он сказал мне… чтобы я ехала по своему пути… но этот аватар был воплощением его мечты… мой брат всегда… хотел…

За мгновение до того, как слёзы скатились с её глаз, она зажмурилась, разбив их о ресницы, и с любовью прижала серый нейролинкер к груди. Харуюки не смог не улыбнуться и сказал:

– Так вот оно что… выходит, «Аш Роллер» из Ускоренного Мира… это такой отыгрыш?.. Ты пытаешься своей речью, своим стилем боя вести себя так, как это делал бы твой брат?..

Пусть плачущая девочка перед его глазами была всё так же далека от образа постапокалиптического байкера из Ускоренного Мира, но Харуюки казалось, что он начал понимать глубину тех чувств, что она испытывала по отношению к своему брату.

Когда Харуюки постепенно начал понимать происходящее, Рин вдруг искоса взглянула на него и неожиданно сказала:

– У меня ведь… хорошо получается? Он ведь… клёвый?

– Э?! Клёвый?.. Аш?

Её короткие волосы качнулись от очередного кивка, а затем Рин подалась вперёд, резко сократив расстояние между ними. Она заговорила таким же тихим, но куда более страстным голосом:

– У него такой клёвый шлем в виде черепа… такая крутая кожаная куртка с заклёпками… даже мотоцикл с ракетами прикольный…

Трудно поверить, что девушка в такой дорогой школьной форме, явно хорошо воспитанная, произносит такие слова. Харуюки закивал, но губы его сами по себе поджались. Затем Рин пришла в себя, резко отодвинулась и вновь стыдливо склонила голову.

– П-прости… когда я попадаю в Ускоренный Мир, я забываю обо всём… именно это и проис-ходит во время… дуэлей. Я сражаюсь настолько самозабвенно, что полчаса пролетают, словно миг… и когда я возвращаюсь в реальный мир, я почти… ничего не помню…

– Я… ясно… – ответил Харуюки, ещё раз кивнув, а затем задумался.

Судя по её словам, «Аш Роллер» был не столько отыгрышем, сколько своего рода её второй личностью, или же частичным подсознательным превращением в её собственного брата. Сам Харуюки в Ускоренном Мире тоже получал прилив уверенности и разговаривал гораздо развязнее, чем в реальности.

Но как только он задумался об этом, он вдруг ощутил дуновение и поднял голову.

Перед собой он видел влажные глаза Рин, которая придвинулась к нему ещё ближе и фактически сидела уже вплотную к нему. Хоть её глаза и были серого цвета, зрачки казались похожими на бездонные озёра, и Харуюки ощущал, как тонет в них.

– Но кое-что из того мира я помню яснее, чем да-же реальный… мир.

Голос Рин был как всегда тонким и прерывистым, но звучал внутри закрытой машины так чисто, словно она передавала его мыслями через кабель. Харуюки, стараясь унять разбушевавшееся сердце, беспрестанно повторял себе, что перед ним сидит Аш Роллер, но…

Девочка, управляющая постапокалиптическим гонщиком, придвинула своё лицо ещё на сантиметр и страстно прошептала:

– И это… ты. С того самого дня, когда мы впервые сразились, по разу выиграли и по разу проиграли, твой образ, твой голос никогда не покидал ме… ня…

– К-Кусакабе…

Кое-как успокоившееся сознание Харуюки вновь моментально перегрузилось, и Харуюки начал быстро моргать. Мир перед глазами превратился в раскадровку, и казалось, что каждое мгновение влажные глаза Рин становились всё ближе.

– Ты… заметил то, чего не замечал ника-кой бёрст линкер, использовал особенность мотоциклов с двигателями внутреннего сгорани-я и победил… меня. Брат час-то говорил мне… мотоцикл, у которого вращается переднее колесо – уже не мотоцикл. Возможно, он расстроился от того, что я проиграла новичку на уровень ниже меня, но я уверена… глубоко в душе он был счастлив…

Расстояние между их лицами стало уже меньше двадцати сантиметров, а мысли Харуюки почти полностью парализованы. Он не замечал даже того, как странно звучали слова Рин. Но и она, похоже, уже не осознавала, что говорит и делает, продолжая постоянно придвигаться всё ближе.

– Но… самое неизгладимое, самое яркое впечатление, навсегда отпечатавшееся в моем сердце, на меня производили твои небесные полёты с расправленными крыльями. Когда ты летишь быстрее ветра, быстрее кого бы то ни было... ты… выглядишь почти как мой брат, включающий шестую передачу… на финишной прямой…

Наконец чудесным образом поддерживавшийся всё это время баланс нарушился, и крупные капли, державшиеся на ресницах Рин, покатились по её щекам.

Они пересекли её по-мальчишески отчётливые черты лица и упали на футболку Харуюки.

– Мне… всегда нравилось смотреть, как ты летаешь в небесах Ускоренного Мира. Мне всегда нравилось гнаться за тобой по земле, когда мы с тобой сражались. Твоя форма… словно чистейшее воплощение скорости…

Её голос дрогнул и прервался. Рин опустила взгляд, обронив ещё несколько слёз. Она глубоко вдохнула и через несколько секунд с болью в голосе продолжила:

– Но… но после всего этого я… не задумываясь о последствиях, совершила глупость… и из-за неё… над тобой нависла угроза…

«Э, о чём ты?» – едва не успел удивиться Харуюки, но вновь вспомнил о своём положении.

Ведомый яростью, он призвал Броню Бедствия, окончательно слился с ней, став Шестым Хром Дизастером, и потому решил, что должен сам положить конец своему существованию как бёрст линкера ради безопасности его Легиона. Но, как заметила Рин, поводом для этого стало то, что Харуюки увидел смерть Аш Роллера на неограниченном нейтральном поле.

Аш попал в засаду Олив Граба и остальных владельцев ISS комплектов потому, что он (или она) проигнорировал указания своего учителя, Скай Рейкер, погрузился на неограниченное нейтральное поле раньше, чем нужно, и в одиночку отправился в довольно далёкое путешествие, несмотря на то, что это крайне опасно.

Но цель этого путешествия заключалась в спасении его «братана», Буш Утана. Как и Олив, тот был заражён ISS комплектом, но пытался избавиться от его влияния. Именно для того, чтобы помочь ему, Аш и был вынужден действовать в одиночку. Разве кто-то мог обвинять его за то, что он сделал?..

– А… к-кстати, – Харуюки вдруг вспомнил кое-что, что следовало спросить гораздо раньше, и обратился к сидевшей вплотную к нему Рин, – В-вы с Буш Утаном смогли выйти через портал?..

– …Да. Мы с У сделали так, как ты и сказал, и после воскрешения побежали в сторону станции Сибуи…

– Я-ясно… ох, слава богу…

Но стоило Харуюки вздохнуть с облегчением…

Как склонившаяся голова Рин качнулась и уткнулась в грудь Харуюки.

Харуюки моментально и окончательно застыл, а в следующее мгновение ощутил, как к его спине мягко, но уверенно прижалась маленькая ручка. С учётом того, что со стороны эта сцена выглядела так, будто они обнимались, сидя наедине на заднем сиденье машины, заклинание «это Аш Роллер» уже не работало. Хотя мысли Харуюки почти полностью остановились, сердце его билось на максимальной скорости, вступая в противоречие с принципом ускорения сознания Брейн Бёрста…

Когда Харуюки потратил остатки своего сознания на эти размышления, от прижавшегося к нему тела донёсся едва слышный голос:

– Я… всё видела. Чтобы спасти нас с У, ты призвал… ужасное Снаряжение. Это ведь… Броня Бедствия? Та самая, от которой ты уже избавился бы, если бы я тебе не помешала…

– …

Харуюки попытался открыть рот, но не смог ничего сказать. Когда он вдохнул в следующий раз, он ощутил цветочный аромат, доносившийся от тонких, блестящих волос Рин.

Из груди его, словно на этот запах, стало подниматься странное, сильное чувство. Оно было похоже на беспокойство и волнение, но в то же время отличалось. Его грудь зудела, словно по ней изнутри водили мягкими шипами…

– Это… неправильно… ты не можешь покинуть небеса Ускоренного Мира ради того, чтобы в нём… осталась я.

Харуюки уже начал поднимать руки, чтобы попытаться сделать хоть что-то, но слова Рин вновь парализовали его, и руки так и остались висеть в воздухе.

– Ведь… всё это время я сражалась в этом прек-расном и жестоком мире только благодаря тому… что в нём был ты. Только ради того, чтобы ви-деть, как ты летаешь в небесах, и как играет на твоей броне свет солнца на «Закате» и огни костров «Постапокалипсиса». Каждый день… когда я еду на автобусе в школу или обратно, я с наслаждением думаю о том, напасть ли мне сегодня на тебя самой, или на меня нападёшь ты…

Тут тонкий шёпот и жаркое дыхание Рин прервались, и она подняла голову.

Её взмокшие от слёз глаза посмотрели прямо на Харуюки. А затем с бледно-розовых губ этой девочки, бывшей в другом мире вечным соперником Харуюки, отчаянным постапокалиптическим байкером, с хохотом разъезжающим на американском мотоцикле, скатились слова:

– …Я люблю тебя.

И в этот миг Харуюки окончательно окаменел (вернее, ему самому так показалось). Одновременно с этим его напряжённая спина, державшая на себе эту хрупкую девочку, самопроизвольно расслабилась.

Они с мягким звуком упали на сиденье под Харуюки. Итальянский пятидверный хетчбек был весьма просторным, но Харуюки всё равно ударился головой об отделку двери. Но этого удара он совершенно не заметил. Ощущение физического контакта, окутывавшее его спереди, и сила произнесённых ею слов словно вышибли из Харуюки дух, и тот уже словно наблюдал за происходящим со стороны.

– Н-но…

Вопреки всему, Харуюки умудрился ответить на её слова, пусть хриплым, но всё же голосом. Иначе как чудом это не назвать.

– Но ведь в реальности я совсем не такой.

У Харуюки уже не оставалось сил отдавать себе отчёт в том, что его слова вновь зазвучали жалко. Но Рин в ответ не только не отпряла, а ещё сильнее прижалась к нему и со слезами на глазах прошептала:

– На самом деле, я… уже давно уз-нала, кто ты в реально… сти.

– Э?.. Н-но как?

– Ведь ты всегда после наших дуэ-лей стоишь на пешеходном мосту через Седьмую Кольцевую… а мой автобус проез-жает под ним.

– …

На это Харуюки уже ничего не мог ответить. Любой новичок знал, что если ты вступаешь в дуэль на открытом пространстве, то после её окончания нужно немедленно уйти с того места, где ты стоял. Но Харуюки сражался так отчаянно и так радовался и победам, и поражениям, что у него появилась дурная привычка после их окончания стоять на месте и с наслаждением вспоминать лучшие моменты. Похоже, что пока он так стоял, Рин и заметила его из окна автобуса.

– Но… почему, если ты знаешь, кто я, ты всё равно… я ведь…

– Потому… что у тебя есть крыль-я. Не только у дуэльного аватара… но и в реальности. Я прек-расно их… вижу.

Левая рука Рин, которой та все ещё обнимала его за спину, нежно погладила Харуюки между лопаток.

Неописуемое чувство пронзило всё тело Харуюки от головы до пят, и у него спёрло дыхание.

Он продолжал ощущать, как на его грудь всё ещё капали одна за одной слёзы Рин. Она расплылась в улыбке и сказала: