Текст книги "Письмо ребенку"

Автор книги: Регина Шульжевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

***

Если прошлое не отпускает, то оно ещё не прошлое

Шаг, ещё один…

Давай, Региночка, давай! Ты справишься, девочка моя, – говорю я себе, и с этими словами падаю на пол. Трясёт. Дикое головокружение. Продолжить путь возможности нет. Тело предательски отказало мне, потеряв связь с мозгом. Отключаюсь…

В соседней комнате находится мой восьмилетний сын. Я пытаюсь крикнуть, но язык, который в обычной жизни всегда являлся моим союзником, в этот раз встал на сторону сопротивления. Не могу говорить, онемело лицо, а этот холод в ушах и американские сверхскоростные горки в голове не дают сосредоточиться, но я в сознании. Что это, инсульт? Неужели в свои 33 года я стану недееспособной обузой для детей своих? Тьфу! Прежде чем стать обузой для них, будет правильно задаться иным вопросом: кто детей моих воспитывать будет? Они же совсем маленькие! Сыну восемь, а дочери почти четыре. Неужели им суждено пройти по моему пути? После этой мысли из тёмных уголков моего сознания проявилась травма детства, давшая о себе знать лёгкими мышечными судорогами в центре живота. Затошнило, зато тело стало воспринимать команды.

– Ползи в сторону ванной комнаты, Региночка, – приказала я, и принялась выполнять приказ. Холодная вода и крик: «Платон, звони девочкам на работу!» – это всё, на что хватило сил. И я рухнула, абсолютно обесточенная, на плитку где-то между комнатами. Холодно. Очень холодно. Неужели это конец? Как так? Разве так может быть?

Я, конечно, слышала про такое, но никогда не думала, что может произойти, так сказать, взаправду, и тем более со мной! Но факт остаётся фактом, как и то, что моё тело лежит на полу, а в голову лезут воспоминания всей жизни. Правду говорят, что в такие моменты человек оглядывается назад и смотрит на свою жизнь с иной высоты, как сторонний наблюдатель. Плачь ребенка сменяется песней Аллилуйя и вот я тут…

В старом обшарпанном дворе ни души. На качелях качается маленькая и очень грустная девочка. Ноги подкашиваются: я узнаю её, но не решаюсь подойти.

Бегу со всех ног по знакомым дворам и всё новые воспоминания одно за другим всплывают из подсознания яркими картинками, обрастая подробностями.

***

Желание выковано страданием. Воспоминание первое

Вспоминаю маленькую девочку, которая каждое утро, перешагивая «павших за ночь воинов» – алкоголиков, искала свою маму. Проходя по квартире, она наблюдала за спящими, страшными и невкусно пахнущими людьми. Кто-то уснул на полу, кто-то за столом и, если мамино тело находилось спящим дома, – это было чудесно! Считай, что день удался.

Следующая задача четырехлетней девочки заключалась в поиске пропитания. К сожалению, эта миссия была практически не выполнима. Пустой холодильник и запах водки с сигаретами – всё, на что можно было рассчитывать. Хотя, если вчерашние пельмени, которыми закусывали гости, остались на столе, то можно было встать на носочки, дотянуться до них ручонкой и заморить червячка.

Ну, не всё так плохо было, иногда приносили сгущенку. Потом просыпались старшие брат с сестрой, повторяли её путь и удалялись в школу. А девочка пряталась в шкафу, свернувшись калачиком, и тихонечко ждала, когда проснётся мама.

Тут сразу вспоминается сказка «Хроники Нарнии», про то, как трое сирот, спрятавшись в шкафу, попали в волшебную страну, где животные могут разговаривать, магией никого не удивишь, а добро борется со злом. Где проверяются на прочность родственные узы, минуты идут за годы, а женщину с холодным сердцем никто не может победить и добрые души вынуждены жить в вечной зиме…

Кажется, теперь я понимаю, что хотел сказать нам автор этой чудесной книги. Именно в этом шкафу малышка боролась со своими страхами и чужими демонами. Именно здесь начал формироваться характер истинного воина и будущей королевы.

Обычно мама просыпалась с дикой головной болью, и ей срочно требовалось лечение методом Воланда из романа Булгакова «Мастер и Маргарита», которое звучало так: «Подобное лечится подобным». Поэтому она брала дочку и шла в соседний дом, где проживала её «волшебная» подружка. Оставляя малышку между первым и вторым этажом, рядом с помойкой и почтовыми ящиками, отважная женщина шла лечиться.

Почему мама этой девочки никогда не брала её с собой в Людкину квартиру, навсегда останется тайной, покрытой мраком. Может, оно и к лучшему, но оставлять четырехлетнюю девочку одну в подъезде, как-то не по-человечески, что ли…

Девочка была весьма воспитана и немногословна: сказали стоять, значит будет стоять и не шелохнётся, даже если животик очень кушать хочет, а из помойной кучи аппетитно выглядывает хлебушек. Хотя, ладно, быстро съесть кусочек и встать на место, можно! Никто же не заметит… Ну, кроме старшего брата, конечно же, который, как обычно, вернётся из школы и пойдёт искать маму с ключами от квартиры, потом заметит маленькую сестрёнку: «ОПЯТЬ? ОПЯТЬ ОНА ТЕБЯ ТУТ ОСТАВИЛА? ЧТО ЖУЕШЬ? ФУ, ГАДОСТЬ КАКАЯ! ВЫПЛЮНЬ ЭТО НЕМЕДЛЕННО!»

Кстати, где был её отец в это время? Воспоминания о нём, к сожалению, стёрты. Хотя, каждый вечер малышка ждала его, сидя у окна. И, когда он подъезжал на служебной машине – серой «Волге», она кричала на весь дом: «ПАПА! ПАПА ВЕРНУЛСЯ!» Мама выходила к нему, и они подолгу сидели в машине, а девочка – на подоконнике. Работал он таксистом. Когда злился – скрипел зубами, и у него была взрослая дочь от другого брака. Что ещё? Сидел в тюрьме, где, собственно, до трёх лет и жила наша главная героиня.

«Как так, жила?» – спросите вы. Раньше была такая возможность: брать с собой семью в посёлок, где работали и жили заключённые. Но, хочу уточнить, что мама взяла с собой только малышку, а сестру и брата оставила с нанайкой. Выражаясь грубее, то есть, своим языком, бросила их, отдав предпочтение очередному мужику, а не своим маленьким деткам.

***

Любой плохой день можно исправить одним хорошим человеком. Воспоминание второе

Одним прекрасным новогодним днём родители деток ушли, оставив всех троих дома. Дверь заперли на ключ с обратной стороны так, чтобы открыть её изнутри возможности не было. Весь день детки ждали их и очень хотели есть, но холодильник был пустой, как, впрочем, и всегда. К ночи аппетит разыгрался не на шутку, и малыши выбежали на балкон, стали кричать и просить прохожих о помощи: «Помогите! Позовите нашу нанайку! Мы хотим кушать!». Но, к сожалению, они не были услышаны. Средняя сестра перепрыгнула через перила и попыталась постучаться в соседнее окно… Восьмой этаж, минус тридцать градусов… Она часто так делала, кстати: ходила по перилам, держась за потолок или перепрыгивала через него… Сколько ей было тогда? Семь…

О волшебном празднике напоминала только ёлка, стоявшая между сломанным телевизором и сервантом. Дети стали рыдать от голода и грусти по маме. Малышка вновь спряталась в шкаф и стала петь песню «Аллилуя», которую когда-то услышала в телевизоре, а брат с сестрой стучали по батареям, призывая соседей обратить внимание на квартиру, которую все обходили стороной. После того как пробили куранты, сверху спустилась соседка, чтобы поздравить деток, и обнаружила их запертыми и испуганными. Дверь помогли открыть, вырезав дверной замок, на месте которого образовалась огромная дыра, а детки помчались, довольные, в новогодних масках, в соседний подъезд к любимой нанайке, которая вытирала слёзы цветным платком от всего происходящего и говорила:

«Что ж она творит, зараза такая! Что же она творит?»

***

Чем добрее душа, тем сложнее судьба. Воспоминание третье

Тихонечко, на цыпочках, чтобы никого не разбудить, малышка тащит табурет из комнаты на кухню и ставит его к раковине. Собирает пустые бутылки по квартире, взбирается на табурет, ставит одну ножку на раковину, чтоб дотянуться до крана, и приступает к работе. Сначала замачивает в горячей воде, чтоб этикетки легче отклеивались, а потом натирает стекло до блеска тряпочкой. Особо вредные этикетки на бутылках отдирает крохотными ноготками. Тара готова к сдаче. Один, два, три, четыре, пять, семь… на хлеб надо ещё две бутылки найти. Четырёхлетняя девочка надевает тапочки и плащ прямо на голое тело, спускается вниз, где город лениво начинает просыпаться, дворники метут дороги, а мусорная машина стоит ещё только у первого подъезда. В помоях-то точно есть две бутылки, главное, чтоб не царапанные, а то не примут, как тогда… Зажмурила глаза, чтобы опять с крысой не столкнуться, и зашла в отсек, куда сваливается мусор из мусоропровода. Ужасно страшное и зловонное помещение находилось под охраной злой тетки, которая постоянно вытаскивала оттуда девчонку за ухо и пинала её ногой под зад: «Пшла вон отсюда, тварь. Что ты, что мать твоя. Ненавижу!» Малышка со страху пряталась в кусты и ждала, пока сердечко перестанет из груди выпрыгивать. Посидит, успокоится и побежит домой, предварительно сорвав палочку от куста, чтоб в лифте дотянуться до восьмого этажа.

Позовёт на помощь брата, и они вместе пойдут искать брошенные на улице бутылки. Искать или просить у прохожих: «Дядь, вы молоко допьёте, бутылку нам дадите?» Один ищет, а второй уже в очереди стоит для их сдачи. Потом меняются. На вырученные деньги покупают хлеб да молоко. Обычное утро необычных детей.

***

Когда необходимо сделать выбор, а вы его не делаете, – это тоже выбор. Воспоминание четвёртое

Папа и мама дома не ночевали. Вернее, мама в психе собралась и в срочном порядке уехала в ночь… Возможно, искать папу… Дома остались трое несовершеннолетних детей. Утро сменило ночь, и на пороге показалась мама…

Мама в наручниках и с женщиной в форме, которая не была похожа на новую «волшебную» подругу семьи.

– Теперь будете жить с нанайкой. Артур за старшего!

Это последнее, что сказала их мама перед тем, как её увели. Трое деток долго сидели неподвижно, а потом малышка развернулась к сестре и крепко обняла её руками и ногами, как маленькая панда. Вот так, за пару минут, трое деток стали сиротами.

Зловещая ночка выдалась для их родителей, на самом-то деле! Мама, застукав папу в постели с любовницей, взяла нож и убила его. Потом вызвала милицию и честно стала ждать правосудия, сидя у трупа отца. Потом суд… Отказ от адвоката… Шесть лет колонии во Владимирской области.

Ой, девочки, не спрашивайте! Нанайка плакала, умоляла взять адвоката… Адвокаты говорили, что мать троих детей любой судья оправдает или срок сбавит, но та твердой рукой на бланке отказа поставила подпись.

Так уж получилось, что РУВД находилось в соседнем дворе, и пятилетняя дочь прибегала босиком к зданию, выкрикивая в окно камеры предварительного заключения: «Мамочка вернись»…

Но мамочка не вернулась и никогда больше не вернется.

***

Ушибленный палец заставляет думать, куда идёшь. Воспоминание пятое

В первый класс малышке посчастливилось пойти весьма подготовленной. Счёту, письму, чтению научилась рано, так как нужно было считать дни до возвращения мамы из тюрьмы, читать и писать ей письма. Хороша мотивация для ребёнка, не правда ли? Всему этому её научила сестра – круглая отличница.

Школа. Сентябрь. Первый класс! Сидит девчушка напротив учительницы за первой партой, тут подходит завуч и окидывает её брезгливо-жалеющим взглядом:

– Эта третья, что ли? Зачем в школу привели – не понимаю! Всё равно одна дорога у ребёнка: наркотики, алкоголь, тюрьма или ещё что, а нам мучиться с ней одиннадцать классов, – говорит она Раисе Борисовне – её первому учителю.

А малышка сидит молча, только волком смотрит и думает:

– Ну да, заступиться за меня некому сейчас, но, когда мама вернётся, она вам всем покажет!

Кстати, про «подумала». С того самого дня, как мама убила отца, девчушка замкнулась в себе и перестала разговаривать. До двенадцати лет, из неё слова вытянуть было сложно. Как собака… Смотрит… понимает… но не говорит. Глубочайшая депрессия, которую, к сожалению, никто не замечал.

В то время психологи с детьми не работали, зато социальные работники ставили таких детей на учёт с пелёнок, считая их потенциальными преступниками, наркоманами, проститутками, а родители других детей запрещали с такими дружить. Родственникам в принципе было всё равно, нанайка одевает, кормит, что ещё надо…

Во взрослой жизни брат отшучивался. Говорил, что она молчала шесть лет, чтоб потом высказать всем и всё одновременно, собрав целый стадион. Прорицатель.

***

Жить сложно, но отказываться поздно. Воспоминание шестое

Помню, как на голове мелкой появились первые вши, а женщина, которая порубила на куски и сложила в чемодан своего сожителя, водила руками перед её лицом и что-то колдовала. Шучу. В чемодан она его сложить не успела.

Через год после того, как мама главной героини села в тюрьму, пришла телеграмма с разрешением на свиданку. Нанайка с детьми в тот же час тронулись во Владимирскую область, в поселок Головино, через Москву. Само путешествие из Уфы до Москвы было весьма увлекательным, не считая того, что малышку укачивало всю дорогу, и нанайка хлопотала вокруг неё с всевозможными сладостями, лишь бы вернуть товарный вид ребёнку.

Вокзал, большой город, метро, изобилие иностранных продуктов на прилавках… Москва – город, подкупающий своей перспективой и возможностями.

Электричка, такси, грязь по колено… Здание, обнесённое колючей проволокой. Прибыли.

Из окна четвёртого этажа донёсся голос мамы, и сердце малышки забилось на сверхъестественной частоте. Эта была первая, долгожданная встреча, перед которой нужно было пройти весьма печальную процедуру. Раздевали догола и проверяли все места, куда можно было засунуть запрещенку… Отняли торт, расплавили масло, распотрошили сигареты.

Радовало одно: на той стороне стояла Мама и махала рукой.

А девочка застыла на месте от предвкушения встречи. Сердечко вот-вот выпрыгнет из груди. Через секунду сбудется её мечта!

Длинный коридор, как в больнице, старая коричневая плитка, обшарпанные стены, всё железное приварено к полу, потолку и стенам… ни одного острого угла и гвоздя. Белые двери без замков, разделяющие коридор и комнатушку с ржавыми железными кроватями, столом и стульями. Решётки на окнах. В каждой из этих комнат заселены семьи с детьми. Темно. Лампа жёлтого цвета не справлялась с освещением всего помещения и иногда подмигивала. Вшей девчонки заполучили в первый же час нахождения в колонии, и последующие сутки ходили с полиэтиленовыми мешками на голове, излучая «сладкий» запах керосина. Под истории сидевших женщин, кто кого за что убил, коротали вечера, скинувшись в общак печенюшками, вареньем и чаем. Вечером первого дня малышка залезла на кровать к маме и положила голову ей на колени. Мама стала гладить её по голове, и в это время рассказывать нанайке подробности «той самой» ночи. Девочка притихла, закрыла глаза, и боялась даже шелохнуться, чтобы не спугнуть мамину руку. Голос мамы звучал как песня, от которой становилось тепло-тепло на душе. Фантазия малышки разыгралась, и она стала представлять, как идёт по улице за руку с мамой и показывает язык всем, кто её обижал… И тут она засмеялась.

– Ты не спишь? – крикнула мама, – врунья! Кто тебя врать научил? Пошла вон отсюда!

Сердечко малышки вновь забилось, но только не от счастья, а от дикого страха. Она почувствовала себя виноватой в том, что разозлила мамочку и, возможно, из-за этого мама не захочет к ней вернуться. Малышка побежала к брату и обняла его трясущимися ручками и ножками.

– Мам, ты чего? Она же маленькая совсем, – заступился за неё брат.

Вот и вся встреча. Всё остальное время её гоняли от себя к другим детям, чтоб не мешала общаться старшим.

***

Убитых словом добивает молчание. Воспоминание седьмое

Хорошо, что малышка в этой истории оказалось не одна, а со своим старшим братом и с сестрой, без которой она даже дверь в классный кабинет не осмеливалась открыть. Но вот однажды…

«Домовой сказал, что охраняет меня днём от того чудовища, что приходит но– чью, но в ночи он защитить не в силах»…

«Домовой плачет, извиняется, что не уберёг»…

«Чёрное существо с огромными рогами опять пыталось задушить меня. Голос его – жуткий рёв. Я кричала «МАМА! МАМА!» Голос пропал, лишь рот открывается, а я чувствую что умираю… Душит.. нечем дышать»…

Это рассказ её сестры перед смертью.

В девять лет Вика, – так звали сестру главной героини, – упала с балкона первого этажа, играя с соседкой. Возможно, падение с первого этажа не было роковым, но незакреплённая рама… упала ей на голову.

Как сейчас помню, кровь по волосам льётся, а они тащат её обратно в квартиру к Светке, чтобы никто не узнал. Промывают волосы, приводят в чувство и отпускают домой со словами:

– Только никому! Вы же не хотите, чтоб у вашей нанайки давление поднялось, и она умерла? Вы же сразу в детский дом отправитесь!

Дети испугались и решили молчать о случившемся. Да и Светка так грозно попросила! Она ведь взрослая, ей лучше знать.

Прошло несколько лет. День, скорее всего, выходной. Валяются две сестрички на диване и старшая рассказывает про школу и мальчика, в которого безумно влюблена. Улыбается. Смущается. Вдруг её глаза резко каменеют и закатываются в сторону потолка, а голова судорожно тянется в левую сторону, как видео, снятое в бумеранг, только с превышенной скоростью. Младшая смеется, толкает её ножкой и просит заканчивать спектакль… Через пару минут становиться жутко страшно, она зовёт нанайку…

Скорая помощь. Носилки. Медработники пытаются поместиться в маленький лифт, носилки стукаются о края… попытка безуспешна. Пешком с восьмого этажа. Глаза Вики стеклянные, судороги продолжаются, а медбратья не спешат понять всю сложность ситуации, которая случилась с четырнадцатилетней девочкой. Каждая секунда на счету…

Больница. Обследование. Диагноз: «злокачественная опухоль головного мозга с теннисный мяч». Химиотерапия одна за другой… Лысая голова… Насмешки одноклассников… Первая операция… Всем на удивление, почти получилось, только какую-то часть черепа не успели поставить обратно, нужно было срочно зашивать, а это значит, что не за горами вторая операция.

Вика продолжает разговаривать с потусторонним миром и писать начальнику тюрьмы письма, чтобы увидеть маму. Сестренка настойчиво пишет Деду Морозу и президенту Ельцину о том же. Вскоре Вику положили в больницу. Всё очень плохо, она перестала есть и узнавать кого-либо, круглые сутки звала маму… МАМУ ХОЧУ, ПУСТЬ МАМА ОБНИМЕТ… Она чувствовала смерть, и хотела уйти в объятиях самого дорогого человека на свете… Телеграмма от начальника тюрьмы пришла с отрицательным ответом.

19 апреля – день операции… Вика умерла прямо на операционном столе. Маму выпустили только на похороны, на два дня.

С тех самых пор нанайка всегда говорила, что жизнь несправедлива, потому что забрала лучшую из нас…

***

Сложно выбрать правильное направление в жизни, но когда ты это делаешь, идти не приходится, потому что вырастают крылья. Воспоминание восьмое

Школьная скамья, первый этаж. Детей разбирают родители, а наша главная героиня молча смотрит в полуоткрытую дверь спортивного зала, где дети-акробаты творят чудеса. Вот, если бы сестра была рядом…

Домой никто не торопит, уроки не проверяет. График после смерти сестры, так сказать, свободный. Утром на работу: семечки, носочки продавать. Да, да! Наша девчушка начала свою школу бизнеса в столь юном возрасте. Она приходила на базар ни свет ни заря, искала картонную коробку в помойке и выкладывала на ней игрушки от киндер-сюрпризов, потом ей доверили продажу семечек и ягод, которые она сама же собирала и выращивала в саду. Позднее нанайка договорилась с соседкой о продаже носков, которые та привозила из Москвы. Пять рублей за пару. Четыре получала соседка, а рублик – в карман маленькому бизнесмену. Днём – в школу, а вечером – на спорт посмотреть…

И вот однажды дверь открылась, и тренер – Наталья Юрьевна – подозвала малышку к себе. В этой точке пространства оценить данную ситуацию и её масштабность сложно, но, уверяю Вас, это судьбоносный эпизод!

Было велено сесть на все шпагаты, встать в «мост» и выполнить «колесо». Девочка, конечно же, с полным крахом провалила это задание, но пообещала сделать это за неделю, только возьмите.

Домой после первой тренировки не шла, летела! «Вот он» – думала она, – «Мой дом!» Такое странное чувство тепла!

В тот же вечер наказала самому родному и любимому человеку в жизни – брату посадить её на все шпагаты во что бы это ни стало. А так как Артур ранее занимался карате, то знал, как надавить, чтоб сократить обещанные сроки. Кривенько, да абы как, совместными усилиями посадили героиню на шпагат, а брата на иглу…

***

Как вы уже догадались, этой девочкой была я. Это история моей жизни. История маленькой девочки, которая собирала со старшим братом бутылки по помойкам, чтобы купить еду. История девочки, которая верила в Снежную Королеву, и в то, что когда-нибудь сердце мамы растает, и она скажет ей заветное – люблю.

Могу сразу сказать, что этого никогда не случится. Последняя попытка обрести её любовь произойдёт в мои тридцать два года. Я приеду к ней, обниму, возьму старые фотографии, где мне всего лишь год, и спрошу её с надеждой…

– Мам, на фотографии вы с папой кажетесь такими счастливыми. Складывается ощущение, что ты меня любила. Это так?

Мама посмотрит мне в глаза и промолчит.

– Мам, ну кивни, пожалуйста, любила? Мамочка ответь, – умываясь слезами, произнесу я…

Мама ничего не ответит. Лишь холодным взглядом окинет моё существование и отвернётся в сторону. А я раз и навсегда уйду из её жизни и весь день, абсолютно опустошенная, буду бродить по старым местам родного города. Вот по этой дороге я, будучи четырехлетней девочкой, ходила от дома до тёти, искала маму. Тут же всегда сидела злая собака, которую я смертельно боялась, и поэтому обходила эту тропу стороной или пряталась на детской горке и ждала, когда та уйдёт, не выпуская из виду подъезд, из которого может выйти мама.

А вот мой двор, в котором меня гоняли от себя дети и их родители, брезгуя внешним видом голодранки. А вот те самые выросшие дети сидят на лавочках и бухают, смотря на меня с огромным удивлением. Просят подкинуть деньжат на пивасик… С радостью подкидываю. Улыбаюсь.

А вот моя школа, в которой мне пророчили судьбу матери… А вот и тот завуч, который больше всех кричал об исключении меня из школы, а теперь берёт из рук моих деньги на канцелярию для детей из неблагополучных семей.

А вот самый дорогой ресторан города, где меня узнают, здороваются и сам повар выносит блюдо, чтобы поприветствовать меня.

Всё меняется. Всё. И неважно, откуда ты пришёл, ведь намного важнее, куда ты идёшь.

***