Текст книги "Новенькая - ты Моя! (СИ)"

Автор книги: Регина Кам

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 20

Лео.

После переливания я чувствовал себя паршиво. Меня тошнило, кружилась голова и была сильная слабость. Отец забронировал мне отдельную палату, где оставили до утра под наблюдение. Аида всё ещё не приходила в себя, но врач сказал, что самочувствие ее стало лучше.

Ночью спал как убитый, так как медсестра что-то мне вколола. Наверняка, успокоительное, хотя я отказывался от всего этого. Наверняка боялись, что сбегу ночью сидеть под дверью реанимации, что я и сделал бы. Утром же пришел врач, поинтересовался моим самочувствием и предупредил, что ко мне скоро зайдут сотрудники из полиции для опроса, ждут моего отца.

Я успел перекусить и привести себя в порядок, как ко мне зашла целая делегация. В небольшой палате было тесновато. Здесь были: мой отец, родители Аиды, двое полицейских. Мария Александровна улыбнулась и села в ноги на кровать. Правоохранительные органы уселись на стулья возле меня, наши отцы стояли как коршуны, внимательно наблюдая за ситуацией.

– Итак, расскажите, пожалуйста, о вчерашнем дне.

Я начал с самого начала. Рассказал о том, как вместе шли в школу, как проходили уроки, с кем общались на перемене, о тренировке, после которой мы разошлтсь, я ходил с парнями в пиццерию, а Аида собиралась домой. Также сообщил о звонке Марии Александровны, как вернулся в школу и где с охранником ее нашли.

– Скажите, у нее возникал с кем-то конфликт в школе?

Я задумался. Не считая нашего препирательства, то был только один случай.

– Да, в первый день пребывания в школе, она поссорилась с нашей одноклассницей Синициной Евой в столовой. Аида шла к выходу, когда Ева толкнула ее в спину, благо я успел ее поймать.

Полицейские постоянно писали, записывая каждое мое слово. У мамы Аиды увлажнились глаза.

– Вам известна причина ссоры?

Полицейский смотрел пронзительно, пытаясь найти хоть каплю лжи, но врать я точно не собирался. Не в моих интересах. Хочу, чтобы поскорее нашли того, кто посмел это сделать с моей врединой.

– Да. Я проявлял интерес к Аиде, а Ева требовала, чтобы она оставила меня в покое.

Отцы переглянулись.

– В последнее время происходило что-то странное? Может, были какие-то предпосылки? Издевательства?

Я задумался. Вспомнил всю неделю и не мог ничего подозрительного найти. Всё было как обычно. Только…

– Издевательств я не видел, но в последнее время она была сама не своя. Я пытался узнать в чем дело, но она отказывалась что-либо говорить. Тогда я не стал лезть к ней в душу, ведь она и так переживала из-за своего папы. Не знаю, важно это или нет, но на днях ее вроде случайно облили чаем, с собой у нее оказалась футболка, хотя обычно мы не носим запасную одежду. Больше мне нечего сказать.

Спустя несколько минут правоохранительные органы ушли, остались только наши родители.

– Лео, спасибо тебе большое за помощь! До Валерия я вчера вечером не могла дозвониться, если бы не ты, я даже не знаю, где бы искали кровь, – вытирая слезу сказала мама Аиды.

– Я не мог остаться в стороне, ведь Аида мне очень дорога. Не переживайте, уверен, всё будет хорошо. Она придет в себя и ещё всех нас отчитает за то, что мы тут сопли-слюни развели, – улыбнулся я, а Мария Александровна тихо засмеялась, шмыгая носом.

– Мы благодарны тебе, парень. Может, ты хочешь какое-то вознаграждение за помощь? – спросил равнодушным голосом отец Аиды.

– Нет, мне ничего не нужно. Я уже сказал, что помог ей из-за чувств к ней.

– Мы вообще-то не бедствуем, чтобы сдавать кровь за деньги, – вмешался в разговор мой отец и протянув руку, представился, – Волков Вадим Олегович, владелец рекламной компании "Red Fox Company".

– Тимофеев Валерий Витальевич, строительная компания "Citi Home", – пожал руку в ответ.

Тихо переговариваясь вышли из палаты. Началось. Сейчас будут прощупывать почву и выяснять чем полезны для друг друга.

– Всё как всегда, – вздохнула Мария Александровна.

– Это точно. Как самочувствие Аиды?

Мама Аиды стала рассказывать всё, что сообщил врач. Оказывается, за ночь ей стало намного лучше. Если она сегодня придёт в себя, то ее смогут перевести в обычную палату, где уже будет продолжаться лечение.

Через час я покинул палату и сел на скамейку рядом с реанимацией. Уходить отсюда было дико страшно. Вдруг что-то случится, а меня не будет рядом? Голова раскалывалась, хотелось кофе, но пить его пока не рекомендовано. Пью воду из кулера.

– Лео, иди домой, отдохни, потом вернёшься сюда, – погладила по плечу Мария Александровна.

– Нет, я останусь. Хочу быть здесь, когда она очнётся, – упрямо выдохнул я.

– И ты хочешь показаться перед ней в таком виде? Думаешь, она будет рада, что ты сидел здесь и мучился из-за неё?

– Я не уйду, пока она не придёт в себя.

Мама Аиды обречённо вздохнула. Да, со мной временами сложно, но на это есть причины. И сейчас я точно не намерен покидать больницу.

– Хорошо. Тогда я съезжу домой, приготовлю поесть и привезу тебе. Нельзя же голодать после переливания крови.

– Спасибо, – улыбнулся я, – Вы самая лучшая мама на свете, жаль, что мне с такой не повезло.

Она скромно улыбнулась, сжала мою ладонь и пошла на выход. Почему в этом мире не всем даётся хорошая мама? Окей, я понимаю, что могут быть проблемы на учебе, на работе, со здоровьем, ещё с чем, но мама…

Как женщина, которая носила тебя все девять месяцев, а потом с жуткой болью рожала свою плоть, может не любить тебя? Мама – это же… Всё. Опора на всю жизнь. Пока ещё маленький, она тебе помогает справляться с трудностями, а когда уже становишься самостоятельным, то уже стараешься для нее, чтобы не разочаровать, чтобы гордилась. Получается так, что некоторые дети обделенные материнской любовью, лишены самого важного в жизни. И почему потом взрослые удивляются, что дети вырастают жестокими, с ненавистью в сердцах? Я очень рад, что у моей девочки есть такая поддержка, как Мария Александровна. Не знаю, что будет с нами дальше, но уверен, ее мама поможет ей в любой ситуации.

Глава 21

Открывать глаза мне не хотелось. Всё тело болело так, словно меня пинали, хотя так и есть можно сказать. Состояние было таким, что хотелось умереть, чтобы ничего не чувствовать. Но больше всего жаждала сделать хоть один глоток воды.

Я не сразу поняла, где нахожусь, потому что последнее событие, которое я помню, происходило в раздевалке спортзала. Но слепящие глаза белые стены, отвратительный запах хлорки и лекарств навели на мысль, что меня всё-таки нашли и теперь я в больнице. Но самое ужасное чувство, когда ты не понимаешь, сколько времени прошло от того происшествия, какое сегодня число.

За окном начало смеркаться. Вечер. В палату, где я лежала одна (папочка, что ль постарался?), вошёл врач. Мужчина лет 50, с лёгкой щетиной и усталостью на лице.

– Здравствуйте, как Вы себя чувствуете?

– Здравствуйте, всё болит. Воды, – прохрипела я.

Врач налил стакан воды и осторожно помог сесть, подавая жидкость. Стало так хорошо, прям легко. Он попросил откинуть одеяло, а затем осмотрел мое тело, проверил не двоится ли в глазах. Что-то записывал в своих бумажках.

– Вы помните своё имя?

– Да, конечно, меня зовут Аида.

– Очень приятно, я Пал Палыч.

Я улыбнулась. Добрый дядька. Скривилась от резкой боли в голове.

– А ты помнишь, что с тобой произошло? И кто это с тобой сделал?

Перед глазами пронеслись последние воспоминания перед отключкой. Как меня била эта истеричка, как пыталась сломить мою волю и самоуважение, как она хотела услышать мои крики, слезы, мольбу. Фантомные боли вернулись с новой силой.

– Помню.

– Хорошо. Тогда отдыхайте, чуть позже придет медсестра и сделает обезболивающий укол на ночь.

Он стал собираться уходить, но меня беспокоил один вопрос.

– Простите, а ко мне кто-то приходил?

Надеюсь, что мама знает, где я нахожусь и что со мной произошло. Не хотелось бы, чтобы она волновалась и искала по всему городу.

– О, сегодня кто только к Вам не приходил. А кого именно ждёте? Если маму, то она пока отъехала домой, чтобы привезти Вашему ухажеру и спасителю готовой еды. А если Вам интересен Ваш Хатико, то тут сидит, возле двери. Ни на шаг не отходит, сначала реанимацию охранял, теперь вот палату, хотя ему после переливания отдых нужен, а он упёрся как… Эх.

– Переливания? А можно с ним увидеться?

Что это значит? Это из-за меня? Я начала переживать. Никогда в жизни не хотела даже неосознанно причинять кому-то боль и вред.

– Вам двоим отдых нужен, хватит испытывать мое терпение и нервы медсестер, мы от вас уже устали.

– Ну, пожалуйста.

Врач сделал глубокий вдох и обречённо сказал:

– Хорошо, только не долго. И никаких воспоминаний!

Спустя пару минут в палату буквально ввалился Лео. Осунулся, всё в той же одежде, что был в тот день, когда эта сумасшедшая напала на меня. Волосы взъерошены, уставший, встревоженный с нотками облегчения. Меня это тронуло. Очень. Даже захотелось плакать от того, что небезразлична по сути чужому человеку. Особенно ему.

– Как ты, вредина моя?

Он сел на стул и обхватил мою руку. Мурашки пробежались по спине. На душе как-то теплее. Я вообще не думала, что он может быть таким заботливым и открытым. А ведь при знакомстве он казался заносчивым эгоистом, которому на всех плевать.

– Нормально. Ты как сам? И про какое переливание говорил врач? – спросила я, поглаживая его пальцы.

– Всё хорошо, не переживай. Врач сказал, что тебе нельзя волноваться.

По итогу мы болтали обо всём и ни о чём. Впервые за всё время я осознала то, как мне с ним легко. Не боюсь показаться где-то глупой или сказать что-то не то, почему-то уверена, что он меня поймет.

Сегодня, когда он выглядел растрепано, в мятой одежде, с тревогой в глазах, показался мне самым красивым парнем на свете, самым родным и близким. От этих мыслей, от осознания чего-то важного в жизни, у меня так сдавило в груди, что не могла вдохнуть, так всё ныло, хотелось вцепиться в него и не отпускать.

– Что с тобой? Тебе плохо? – испуганно спросил Лео, заглядывая мне в глаза.

– Да, мне очень плохо без твоего поцелуя, – усмехнулась я.

– Вот же дурочка, – улыбнулся он и осторожно коснулся своими губами моих.

Вот оно самое лучшее лекарство. Я забыла, что у меня что-то болит. Мне было так хорошо и сладко рядом с ним. В груди расцветал нежный бутон любви, который кружил голову от трепетных чувств. Я желала насладиться в полной мощи его поцелуем, как это делал раньше, жадно, жёстко, но сейчас он сильно осторожничал. Хотелось шлёпнуть его по руке и сказать: "Давай уже нормально целоваться", но решила отпустить ситуацию и наслаждаться моментом. Я потянулась к нему ещё ближе и зашипела от боли. Лео отстранился. Я расстроилась.

– На сегодня хватит. Ты мне лучше скажи, кто всё это с тобой сделал?

Молчать уже нет смысла. Не хочу, чтобы эта без царя в голове подходила ко мне снова и угрожала. Надоело быть сильной. Устала.

– Ева и ее компания. Что ты собираешься делать? – вдруг взволновалась я. Не хочу, чтобы он пострадал, натворив дел из-за неё.

– Тш-ш-ш. Ничего, я просто спросил, чтобы знать, что ответить полицейским.

Такой ответ меня вполне устроил, хотя в его словах как будто послышалась ложь. Голова стала болеть сильнее.

– Тук-тук, ребята, как вы тут? – заглянула мама в палату.

Она тут же развела бурную деятельность, стала нас кормить куриным бульоном, даже привезла мой ненавистный кисель. Терпеть его не могу, но пришлось выпить, кривя лицом, чтобы не обидеть маму, она ведь старалась.

После еды я начала засыпать, хотя боролась со сном, как могла. Сквозь сон слышала тихий спор, из которого я вычленила несколько слов, сказанные шёпотом: "Иди домой, тебе нужен отдых", "Я останусь", "Ты обещал. Иди".

Глава 22

Лео.

Я выжат как лимон, но безумно счастлив. Так переживал, так боялся, что Аида не придет в себя. Держался чисто на страхе и упрямстве. Когда ее перевозили из реанимации в палату, я напрягся. Она была без сознания, но ее почему-то вывозили оттуда. Так разве можно?

– Не волнуйтесь, молодой человек, она скоро очнётся, нет нужды держать в реанимации, – сказал врач.

Я следовал за ними, боясь упустить в какую палату ее разместят, потом ведь клещами из них не вытянешь номер палаты. Снова не пустили. Снова ожидание. Мама Аиды опять поехала домой, чтоб приготовить мне поесть. Так неудобно. Не хочется ее напрягать и вынуждать мотаться туда-обратно, но уйти я не могу, пока она не очнётся. Мария Александровна вытянула с меня обещание, что как только Аида приходит в себя, я сразу же еду домой.

Мне было очень плохо. Сильная слабость. Хочется спать. Кажется, иногда я мог отключиться, но тут же вздрагивал и держался изо всех сил. Пью много воды, чтобы потихоньку восполнять потерю крови, про еду и думать не хочется, но Мария Александровна периодически заставляет покушать. Время длится бесконечно, а новостей никаких.

Я всё думал о том, чтобы тайком проскочить к Аиде, но ее палата, как назло, находится напротив поста медсестер и они не спускают с меня глаз. Умно, хитро и не справедливо. Неужели по-человечески не понимают, что такое беспокойство за близкого человека?

Очередной обход врача. Я вскинул голову, он только недовольно цокнул и зашёл в палату. За дверью стали слышаться голоса. Она пришла в себя? Подскочил, но заходить не стал, вдруг там осмотр, а я тут буду смущать? Стал мерить шагами коридор. Казалось, что он долго не выходит. Хотелось ворваться туда и спросить: "Как она?" Меня потряхивало от волнения, хотелось скорее увидеть ее. Дико соскучился.

Когда врач вышел в коридор, то был нахмурен и недоволен. Я тут же подошёл к нему, хотел задать кучу вопросов, таких как: "Как самочувствие?", "Есть ли улучшения?", "Она в сознании?", "Может, ей что-то нужно?" "Можно к ней зайти?" и так далее, но он одним жестом притормозил и сказал:

– Аида очнулась, чувствует себя лучше, память не пострадала. Она просила пустить Вас в палату, я хоть и против, но разрешаю ненадолго, только с одним условием: никаких воспоминаний и волнительных новостей, понятно?

– Да, я понял, спасибо Вам большое!

Залетев в палату на секунду замер. Она лежала на узкой кровати, но казалась такой маленькой, словно сбросила ещё несколько килограмм. Ее бледность немного пугала. Она старалась улыбаться, но по ней было видно, что она без сил. В ее глазах не было той жизни и огня, что раньше, но пыталась скрыть это изо всех сил.

Аида пыталась выяснить, что за переливание было, но помня слова врача, ничего не рассказал. Позже узнает, но сейчас не стоит волноваться. Ее взгляд изменился. Она смотрела на меня с другим чувством, у меня аж внутри всё переворачивалось. Словно до этого никогда не замечала меня, а сейчас наконец разглядела. Она обволакивала теплом и лаской.

Находясь рядом мне было спокойно и даже в такой обстановке уютно. Сейчас я понял, что важно быть не в уютной квартире, а рядом с тем, кто дорог сердцу. И совсем не важен внешний вид, изысканные платья, хотя я ее ещё ни разу не видел ни в платье, ни в юбке, ни дорогостоящие причёски и макияж, лишь искренность и желание открываться друг другу.

В какой-то момент выражение ее лица резко изменилось и даже напугался.

– Что с тобой? Тебе плохо? – спросил я, стараясь разглядеть в ее глазах ответ на вопрос.

– Да, мне очень плохо без твоего поцелуя, – усмехнулась она.

Вот же зараза! Я ведь на самом деле за неё испугался. А она!

– Вот же дурочка, – улыбнулся я, наконец целуя ее.

Как же я скучал по этим губам. Такое чувство, будто сто лет их не касался. Я пил ее и наслаждался этим моментом. Хотелось кусать ее, жадно впиваясь в рот. Желал накрыть ее собой и не отрываться от своего маленького чуда, но я помнил про осторожность. А когда она потянулась ко мне и пискнула от боли, пришлось оторваться от неё.

Всё хорошо, но один вопрос не давал покоя. Я до сих не знал о том, кто такое с ней сотворил. О чём и спросил. Не мог не узнать. Надо найти эту тварь и наказать. Волна злости окатила меня, но я подавил ее в себе. Оказывается, всё это устроила Ева. Предполагаю, что и раньше что-то происходило, но пока не буду расспрашивать об этом, что она не нервничала. Одноклассница за всё ответит. Я добьюсь того, чтобы она не смогла избежать наказания.

После пришла мама Аиды. Она тоже была рада, что состояние дочери нормализовалось, ведь как и я ходила в постоянном напряжении. Она, как истинная мать, накормила нас куриным бульоном, а потом, когда Аида стала засыпать, она стала гнать меня домой. У нас начался недолгий спор, где она напомнила про мое обещание.

С сожалением и грустью в груди, я поехал домой. Сил идти пешком не было, поэтому вызвал такси. Как только оказался дома, едва допозл до кровати. Про душ и чистую одежду не было и речи. Сейчас мне требовался сон, чтобы завтра явиться в школу и выловить одну гадину.

Глава 23

Лео.

Я проснулся с тяжёлой головой, но с одной целью. Отомстить. Наказать. Запугать. Чтобы ни одна живая душа не смела подходить к Аиде. Неважно с каким умыслом, хорошим или плохим, я больше никогда не доверяю. Не понимаю, как можно вести себя так по-скотски из-за выбора другого человека.

Внутри меня всё замерло в ожидании. Я шел по в школу слишком рано. На улице редко встречались прохожие. Прохладный воздух помогал держать свой разум под контролем.

Когда я оказался внутри школы, никого ещё не было, кроме того самого охранника, которому "повезло" увидеть ту картину с участием Аиды. Он сидел уставший, читал какую-то газету и ждал своего часа, когда мог бы уйти домой отсыпаться.

– Доброе утро! – сказал я и подошёл к нему.

– Доброе, – буркнул он, а потом поднял глаза, – А, это ты парень. Как там девчонка – то? Жива?

– Да, она только вчера очнулась. Скажите, полиция уже проходила сюда?

Мне было очень важно знать, есть ли какое-то продвижение в деле нападения на Аиду. Пока они ещё не знают, кто это совершил, но уверен, врач уже сообщил полиции о том, что она может говорить, а значит, они скоро явятся сюда.

– А как же! Я им всё рассказал, показал, что никого в раздевалку не пускал, они там опечатали спортзал. Теперь ребятишки на стадионе занимаются. А нашли уже кто это сделал?

– Нет ещё, – ответил я и сел на лавочку рядом со входом.

Не знал, как нужно поступить. Я разрывался между выбором. Накинуться на эту шавку сразу же или притвориться, что всё в порядке, а потом удерживать ее до прихода полиции? Нет, я не смогу с ней нормально себя вести.

Постепенно ученики стали приходить в школу, в коридорах поднялся гул. Я сидел в телефоне и машинально листал всякие новости групп. Сам же думал, как и куда ее заманить. Без свидетелей и ее подружек.

Наши одноклассники стали приходить, подходить ко мне, здороваться. Я улыбался и делал вид, что ничего не случилось.

– А ты чего один? Где твоя Аида? – спросил меня один из пацанов. Краем глаза заметил, как к нам подошла Ева. Я усмехнулся.

– Не знаю. Она куда-то исчезла, на мои звонки не отвечает, наверное, решила бросить меня. Только вот я бегать за ней не намерен. Девчонок что-ли в школе мало, да Ев?

Мне было противно от своего вранья, но нужно, чтобы Ева подумала, что я свободен и приблизилась поближе. После моего обращения ко мне, она вся расцвела, заулыбалась, стала глазками стрелять. Ну-ну.

На урок прозвенел звонок. Все стали разбегаться по кабинетам, я же не спешил, как и Ева. Она мялась рядышком. Я ждал, пока все уйдут. Когда коридор опустел я поднял на нее глаза, улыбнулся. Постарался сделать это дружелюбно, не скалясь от злости

– А ты почему не идёшь?

– Хочу пообщаться с тобой…поближе, – томно произнесла она.

Держать лицо добродушным становилось всё тяжелее.

– Хорошая мысль. И где мы это можем сделать? – вкрадчиво спросил я.

– Есть тут одно укромное место. Пойдем.

Она пошла вперёд усердно виляя задом. Отвращение накатило волной. Только бы не убить. Мы спустились в подвал, где находилась столовая, она завела нас под лестницу, где была дверь в хозяйственное помещение с лопатами, ведрами и прочим инвентарём. В уголочке над дверью висел всего один ключ, да так незаметно, что вообще не увидишь. Ева отперла дверь и прошмыгнула внутрь. Я вошёл следом, положив ключ в карман брюк.

Сбоку обнаружился выключатель света, щёлкнул и загорелась тусклая лампочка. Она развернулась ко мне лицом и прикусила губу. Смотрю на нее и ведь ни капли страха и сожаления за свой поступок. Была бы она пацаном, избил бы в мясо.

Начал снимать с себя галстук. Ее глаза заблестели от восторга. Дура.

– Так быстро? Я думала, что начнём с поцелуев, – и стала растегивать блузку.

– Не надо, я сам, – сказал я, сворачивая галстук в трубочку и засовывая в карман.

Потянулся к ремню, медленно растегивая и вынимая ее из шлевок. Ее взгляд поплыл. Я усмехнулся. Подошёл ближе, завел ее руки за спину и сцепил их ремнём. Ее глаза округлились.

– Мне так нравится больше, – пояснил я.

Она довольно улыбнулась. Меня всего перекосило от неприязни. Пора сбрасывать маски. Я толкнул её в грудь, она сильно ударилась спиной об стену. Ойкнула.

– Ты серьезно подумала, что я захочу тебя после того, что ты сотворила с Аидой? – я подошёл ближе и схватил за шею.

– Я же ради тебя… – прохрипела она.

– А ты меня спросила, чего я хочу? Я знаю, что твои родители алкаши со стажем, решила за счёт меня в люди выбиться? Только не таким способом. Ты мне омерзительна, как червь на асфальте и после того, что ты натворила ненавижу тебя всей душой. С таким ничтожеством как ты, даже здороваться не хочется. Я люблю Аиду. Ее я буду беречь, хотеть, заботиться. А ты ответишь за свои действия, тварь.

Из ее глаз пошли слезы, но мне было не жаль. Меня потряхивало от гнева, хотелось ударить ее, сделать всё то же самое, что она сотворила с Аидой, желал до хруста суставов бить ее головой об стену до тех пор пока не полегчает, но… Я сделал глубокий вдох, достал из кармана свёрнутый галстук, засунул ей в рот, вместо кляпа и посадил ее на старый стул, который шатался.

– Значит так, дорогуша, сидишь здесь молча и тихо, я буду поблизости, услышу шум, отключу от сознания, поняла? Ждём полицию, дальше же ты рассказываешь всё, как издевались над Аидой. Если соврешь, мало не покажется. Она в сознании и всё уже рассказала. Всё поняла или для особо одаренных нужно повторить?

Она кивнула, заливаясь слезами. Мне было равнодушно на ее страдания. Скорее хотелось увидеть Аиду. А ещё бы позвонил ей, только телефона с собой у нее нет. Вышел из подсобки, запер дверь, ключ унёс с собой. Поднялся на первый этаж, сел на лавку.

– Парень, а ты чего на урок не идёшь? – спросила меня уборщица.

– Опоздал, учительница после звонка не пускает на урок, – нагло солгал я.

Уборщица что-то промычала и пошла со шваброй и ведром в руках на второй этаж. Я же набрал Марию Александровну. Ответила не сразу, а потом объяснила, что вышла из палаты, так как сейчас допрашивают Аиду. Рядом с ней остался отец. Узнав, что моя вредина назвала им имя Евы, я успокоился и начал ждать.

Спустя час на пороге школы объявились правоохранительные органы. Я тут же перегородил дорогу. Зачем тратить время на поиски виновной, когда я могу сразу же к подсобке привести.

– Добрый день! Вы сюда пришли за Евой?

– Добрый. Мы кажется, с тобой уже беседовали. Отойди, не мешай нам работать.

– Я ее запер.

– Кого? – глаза полицейского готовы выпасть из орбит.

– Еву. Идёмте.

Они без слов пошли за мной. Мы спустились в подвал, я открыл дверь и отошел сторону. Ева сидела в том же положении, как я ее посадил.

– Решил поиграть в детектива, парень?

– Нет, решил, что нужно задержать до вашего приезда, пока она куда-нибудь не сбежала.

Тот лишь покачал головой. Хотя наверное и сам понимает, что такой исход лучше, чем бы они бегали в поисках школьницы. Они вывели ее оттуда, сняли кляп и ремень и протянули мне. Ремень я забрал, а вот галстук засунул ей в карман брюк и сказал:

– Это тебе на память. Чтобы помнила, что Моё трогать нельзя.

Ее увели. Я же не стал идти на урок, а сбежал из школы. Чтобы не терять время вызвал такси до больницы. Скоро буду, родная. Только потерпи. Как же я соскучился.