Текст книги "Бразильская история"

Автор книги: Рэчел Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Раньше мне не приходилось видеть машины с такими формами!

Филиппа улыбнулась ему, и вся ее злость исчезла без следа. Во время разговора Лукас пересел на диванчик и положил голову на спинку. Сейчас глаза у него были закрыты, напряжение ушло с лица. Ее пронзило чувство глубокой нежности; откуда-то вдруг возникло желание коснуться его губ. Придя в смятение, Филиппа отпрянула назад и наткнулась на стол. От шума он открыл глаза и внимательно всмотрелся в нее.

– Мне нравится, когда у вас так уложены волосы, – медленно проговорил он. – Очень необычный оттенок.

– Персиковый, – подсказала она и готова была прикусить себе язык, когда он улыбнулся и поправил:

– Оттенок меда с острова Корфу. Вы же знаете, мед бывает разного цвета в зависимости от того, где пчелы добывают нектар. А мед с Корфу имеет удивительный цвет – золотисто-янтарный.

– Пожалуй, мне это нравится, – отозвалась она, пытаясь говорить беззаботно. – «Волосы цвета меда с острова Корфу» звучит гораздо необычнее, чем «светлые волосы персикового оттенка»!

– Медовые волосы и молочная кожа – вот точное описание вашей внешности, – сказал он. – Плюс превосходное владение стенографией и машинописью, а также идеальное умение вести телефонные переговоры.

– Спасибо, мистер Пэджет.

– Не за что, мисс Смит. – В его голосе слышалась откровенная насмешка. – Не кажется ли вам, что такое обращение звучит слишком чопорно? Может, мне лучше называть вас по имени?

Девушка и не думала скрывать, что ей приятно это предложение:

– Конечно. Меня зовут Филиппа.

– Это мне известно, а больше вас никак не называют?

– Некоторые зовут меня Фил.

– Нет, это звучит так, словно обращаешься к парню. Вот имя Филиппа вам подходит – в нем есть что-то одновременно и строгое, и дерзкое!

Она засмеялась:

– Вам тоже подходит ваше имя, мистер Пэджет!

– В таком случае так ко мне и обращайтесь.

Филиппа покраснела:

– Лучше мне так вас не звать. Когда мы вернемся в Лондон, другие девушки подумают, что...

– Да черт с ними! Мы живем не в Средние века. Очень многие секретари зовут своих начальников по имени.

– На типичного начальника вы не похожи, – сухо заметила девушка.

– Знаю, знаю. В отличие от обычных начальников я слишком властный и требовательный.

Он подошел к столу и налил себе кофе.

– Насколько я понимаю, Мастерсон относится к тому типу людей, который девушки вроде вас находят привлекательным. Как вам известно, мне он неприятен, но отрицать его обаяния не могу.

Стоило Лукасу упомянуть это имя, как все его хорошее настроение исчезло и лицо стало раздраженным.

Филиппа подумала, что такое поведение очень смахивает на ревность, и от этой мысли ей стало необычайно приятно.

– Нечего стоять тут с глупым видом и таращить глаза! Позвоните вниз и скажите, чтобы убрали со стола.

После этих слов все ее хорошее настроение испарилось.

Пока она звонила администратору, Лукас ушел к себе. Он не закрыл за собой дверь, и Филиппе было слышно, как он взял телефонную трубку и вскоре заговорил по-португальски. Несмотря на то что девушка не понимала ни слова, по манере разговора ей стало ясно, что он звонит Майе. Мгновение спустя, словно в подтверждение, он произнес ее имя.

Филиппу захлестнула волна ревности, и ей стало стыдно. Она ушла в свою комнату и для вида начала поправлять прическу. Из зеркала на нее смотрела загорелая светловолосая девушка – высокая, стройная и невозмутимая. Очень мила, если вам нравятся девушки с волосами цвета меда с острова Корфу, – Лукас к таким людям явно не относился. Он предпочитал страстных брюнеток с миндалевидными глазами.

– Филиппа! – Услышав его голос, она вернулась в гостиную. – Мне нужно кое-что напечатать.

Едва девушка села за машинку, как он принялся диктовать. Ее пальцы замелькали по клавишам. Она снова стала частью огромного механизма – бизнеса. И если когда-нибудь она не справится с его требованиями, ее заменят, не вдаваясь в сантименты, как любую другую неисправную деталь аппаратуры, используемой в офисе.

Глава 4

Остаток дня они работали без перерыва. Снова звонили в Англию, и после каждого звонка он надиктовывал ей множество страниц текста.

Филиппа все еще продолжала печатать, когда с обычной внезапностью на город опустилась темнота. Лукас включил свет. В теплом мягком сиянии лампы он выглядел моложе и энергичнее. Или это связано с тем, что цену действительно можно снизить? Слова Лукаса подтвердили ее предположение.

– Теперь «Каллисто» ни за что не сможет нас обойти, – торжествующе заявил он.

– Я даже представить себе не могла, что вам удастся настолько снизить цены. Вы сотворили чудо.

– Я просто делал свое дело.

– А также запугивали и устрашали. – Филиппа вспомнила его разговор с заводом «Рэнсомс», одним из крупнейших поставщиков «Лангленда». – Их так перепугала возможность остаться без ваших заказов, что они согласились бы продать вам все даже с убытком для себя.

– Я не произнес ни слова угрозы, – запротестовал Лукас.

– Таких слов вы действительно не говорили, но было ясно, что это подразумевается.

– Вы быстро учитесь, Филиппа. Я из вас еще сделаю деловую женщину.

– Нет. Я никогда не смогу разорить другого ради собственной прибыли.

– А сейчас вы излишне все драматизируете. – В задумчивости он потер щеку. – Получать прибыль и разорять кого-то – это не одно и то же. Если люди согласны сотрудничать, прибыль получат все.

– А если не согласны?

– Тогда они глупцы. А глупцы не заслуживают успеха.

Не желая продолжать спор – Филиппа прекрасно понимала, что проиграет, – она встала.

– Если на сегодня с работой закончено, мне бы хотелось пойти переодеться.

Лукас оглядел ее.

– Во сколько вы встречаетесь с Мастерсоном?

– В полдевятого, внизу.

– Надеюсь, вы сумеете о себе позаботиться?

Филиппа покраснела:

– На что вы намекаете?

– Я ни на что не намекаю. Я задаю вам этот вопрос, потому что довольно-таки ясно представляю, что у него на уме!

– Прекратите! – рассердилась она. – Я уже говорила вам: вы не имеете права вмешиваться в мою личную жизнь.

– Пока мы здесь, я несу за вас ответственность.

– Глупости! Я не маленький ребенок.

Лукас вновь обвел ее взглядом.

– Вы действительно не ребенок, – пробормотал он. – Но это нисколько не успокаивает, а скорее наоборот!

– Перестаньте, – бросила девушка. – Я могу сама о себе позаботиться.

Лукас отвернулся, но Филиппа заметила, что он все еще хмурится. Неприязнь Лукаса к Роланду объяснялась не только ревностью к конкуренту. Интуитивно он чувствовал, что не стоит доверять Ролли Мастерсону. А ведь в недалеком прошлом Ролли Мастерсон был Роландом... человеком, который лгал и обманывал. Страх змеей вполз в ее сердце. Что, если Лукас прав и Роланд ничему не научился?

– Лукас, я... – Резкий стук в дверь гостиной заставил ее замолчать. Вновь вернувшись к роли исполнительной секретарши, она подошла и открыла дверь.

На пороге стояла Майя в мерцающем, расшитом бисером шифоновом платье, обольстительно облегающем тело. Филиппа отступила на шаг, отчетливо сознавая, что у нее лицо лоснится, а простенькое хлопчатобумажное платье совершенно измялось.

– Все еще работаете? – протянула женщина и улыбнулась Лукасу. – Я так и думала, что нужно позвонить и напомнить тебе о времени.

Лукас провел рукой по волосам.

– Я понятия не имел, что уже так поздно. Мы тут работали над новыми расценками для Родригеса.

– Успешно?

– А ты как думаешь?

Наклонившись, Майя вплотную приблизилась к нему. Пусть она и не коснулась Лукаса, но в этом движении было нечто глубоко интимное.

– Дорогой, ты всегда добиваешься успеха. Это один из секретов твоего очарования.

– Что ж, теперь твоя очередь побыть очаровательной, пока я переодеваюсь.

Он взглянул на Филиппу, и, повинуясь безмолвному распоряжению, девушка подошла к подносу с напитками и спросила у португалки, чего бы ей хотелось выпить.

В тот самый миг, когда за Лукасом закрылась дверь, Майя села и вынула из сумочки сигарету.

– Я выпью водки, – сказала она и молча приняла напиток.

Конечно, теперь ей незачем быть очаровательной, подумала про себя Филиппа, чувствуя облегчение, поскольку у нее появилось логичное объяснение неприязни, которую она испытывала к этой женщине.

– Могу я предложить вам что-нибудь еще? – спросила она вслух.

– Нет, спасибо, я сама в состоянии взять то, что захочется.

Филиппа слегка покраснела, а Майя мягко рассмеялась:

– Вы, английские женщины, всегда выглядите такими прямодушными – как ваши лошади!

– Английские мужчины очень привязаны к лошадям, – ровным тоном ответила Филиппа.

Майя кивнула, милостиво признавая, что хоть аргумент и принят к сведению, но цели не достиг.

– Вы не возражаете, что работать приходится допоздна? – поинтересовалась она у Филиппы.

– Этого требует моя должность.

– Но времени на личную жизнь почти не остается.

Последовало короткое молчание, а затем вопрос:

– Какого вы мнения о Ролли Мастерсоне?

– Я его слишком плохо знаю.

– Но вы с ним сегодня встречаетесь, не так ли?

– Откуда вы знаете?

– Ролли своего не упустит.

Майя наклонилась вперед, стряхнула пепел с сигареты и тут же отпрянула назад, воскликнув:

– На колготках пошла стрелка! Должно быть, попала искра с сигареты.

Она потрогала ногу.

– Скажите, у вас есть какой-нибудь лак для ногтей? Хочу попробовать закрепить петлю, чтобы не ползла дальше.

– У меня есть бледно-розовый, он вполне годится. Пройдите в мою комнату...

– Нет, мне лучше не двигаться; не могли бы вы принести его сюда?

Филиппа прошла в свою комнату, когда Майя окликнула ее снова:

– Знаете, мисс Смит, все-таки лучше взять бесцветный лак. Не могли бы вы принести мне его из салона красоты – он на первом этаже? Это не отнимет у вас много времени.

Просьба была высказана в очень вежливой форме. Тем не менее Филиппа почувствовала, что ее воспринимают как служанку, не более. Однако, решив, что, если высказать возмущение, это прозвучит слишком по-детски, она спустилась в салон и минут через десять вернулась обратно. Майя по-прежнему сидела в кресле с поднятой кверху ногой. Снисходительно кивнув, она взяла бутылочку лака и нанесла маленькую капельку на конец стрелки. Даже в такой неудобной позе она нисколько не утратила своей красоты, и, видимо, осознавала это, поскольку даже не попыталась одернуть юбку или сесть иначе, когда вернулся Лукас.

– Твоя замечательная секретарша только что помогла мне закрепить стрелку на колготках, чтобы она не поползла дальше.

– А я гадал: чем это вы занимаетесь? – Он взглянул на поднятую ногу. – На тебе даже колготки со стрелкой смотрятся великолепно.

– Спасибо, дорогой. С годами твои комплименты становятся все лучше.

– Умный мужчина как хорошее вино – с годами становится только лучше.

– Но разве может идеальный мужчина стать лучше?

Лукас расхохотался:

– Я поразмыслю над ответом и дам тебе знать.

Филиппе страшно захотелось пнуть его как следует. Словно почувствовав, о чем она думает, Лукас взглянул на нее с насмешливой улыбкой:

– Филиппа, вы должны простить сеньору. Ей чужда наша британская сдержанность.

Филиппа остановила взгляд на руке Лукаса, скользившей по плечу Майи.

– Нашасдержанность? – едва ли не пропела она с вопросительной интонацией.

Его рука упала с плеча Майи.

– Желаю вам приятного вечера, Филиппа.

– Таким он и будет, – отозвалась девушка, но в тот миг, когда она смотрела вслед уходящим Лукасу и Майе, в ее сердце не было и следа той уверенности, с какой она говорила.

Как странно: оказывается, можно бок о бок проработать с мужчиной шесть месяцев, не осознавая, какие чувства к нему испытываешь, до тех пор пока не окажешься наедине с ним в чужой стране, далеко от дома. А может, именно Майя, твердо решившая стать его женой, заставила ее, Филиппу, понять, что выйти замуж за Лукаса – для нее самое главное в жизни?

Испугавшись собственных мыслей, Филиппа кинулась в свою комнату. От неосторожного резкого движения папка с бумагами свалилась с письменного стола на пол. В ней лежали те самые бумаги, над которыми они работали весь день. Филиппа быстро начала складывать их обратно. Влюбиться в Лукаса – безумие чистой воды. Она ничего для него не значит, и если он узнает о ее чувствах, то немедленно уволит.

Чтобы избавиться от одолевавших ее мыслей, Филиппа стала сосредоточенно готовиться к встрече с Роландом и оказалась готова задолго до условленного времени. Она вернулась в гостиную. Поднятая папка лежала там, куда она ее положила, – на письменном столе. Не желая оставлять бумаги здесь, Филиппа отнесла ее в комнату Лукаса.

Шторы уже были задернуты и постель разобрана, но все вещи по-прежнему лежали там, где он их оставил, – так он распорядился в первый же день приезда. Его кейс оказался на стуле. Филиппа положила туда папку и заперла кейс в ящике бюро.

Проделав все это, она не сразу вышла из комнаты, а стояла и смотрела на небрежно брошенные расческу и щетку для волос. В воздухе витал запах его лосьона после бритья, отчего казалось, будто он здесь, рядом с ней. На мгновение Филиппа закрыла глаза, но, когда она открыла их снова, в комнате его по-прежнему не было. Разобранная постель ждала его возвращения – точно так же ждала бы его и она, если бы была нужна Лукасу.

С горящими щеками Филиппа выскочила в гостиную. После возвращения в Англию ей придется искать другую работу. Видеть его каждый день будет невыносимо. Если Лукас не женится на Майе, то рано или поздно женится на ком-нибудь еще, что бы он сейчас ни говорил, и этого ей не перенести. Филиппа с иронией вспомнила, с каким ехидством она подумала о женщине, которая станет его женой, осознавая, что в его жизни всегда будет занимать второе место. Теперь эта насмешка была нацелена на нее саму, ибо она с радостью согласилась бы на любое место в его жизни, лишь бы только знать, что каждую ночь, пусть ненадолго, окажется в его объятиях.

Телефонный звонок избавил ее от мучительных размышлений. Вспомнив, что внизу ее ждет Роланд, она взяла сумочку и отправилась к нему.

Гораздо позже, вспоминая о своем первом ужине с Роландом в Рио, Филиппа так и не смогла сказать, где они были и о чем беседовали. Ей запомнилось только одно: когда в ресторане он танцевал с ней, она представляла себя в объятиях Лукаса; когда он шептал ей на ухо, как она хороша, Филиппа слышала голос Лукаса. И только когда на прощанье Роланд попытался ее поцеловать, Филиппа очнулась от фантазий и оттолкнула его – поцелуй одного мужчины она никогда не спутает с поцелуями другого.

– Нет, Роланд, я не хочу, чтобы ты целовал меня.

– Если б я не был таким глупцом, то теперь мог бы не только целовать тебя!

Девушка вздрогнула – эти слова так напоминали ее мысли о Лукасе. Роланд, неверно истолковав это как отклик на его слова, крепко обнял Филиппу и прижался губами к ее губам.

Филиппа неподвижно застыла в его объятиях, с трудом заставляя себя не отпрянуть и безнадежно надеясь, что поцелуй разбудит в ней хоть какие-то чувства. Но под его горячими губами ее губы остались холодны, и Филиппа поняла: нет ничего мертвее умершей любви.

– Вот видишь, все-таки я что-то для тебя значу. – Роланд откинулся на спинку сиденья и с нежностью взглянул на нее.

Филиппа подивилась его слепоте. Если ей нужны были доказательства его эгоизма, теперь она их получила. Но она не стала разубеждать его. Если Роланду доставляет удовольствие думать, будто он по-прежнему ей дорог, пусть думает.

– Роланд, уже поздно. Мне пора идти.

– Можно мне увидеть тебя завтра?

Вспомнив о Майе, Филиппа не стала отказываться от встречи. Кивнув, она пожелала ему доброй ночи и выскользнула из машины.

В гостиной номера все оставалось на тех же местах, как и перед ее уходом. Девушка взглянула на часы. Половина третьего ночи. Где сейчас Лукас и Майя – в ночном клубе или у нее дома? Что делают: вспоминают о прошлом, строят планы на будущее, а может, довольствуются настоящим?

Словно на телеэкране, Филиппа отчетливо увидела перед собой Майю и Лукаса, вскрикнула от испытанной боли и кинулась в свою комнату, громко хлопнув дверью. Эта демонстрация чувств, по-детски вызывающая, положила конец ее выдержке. Девушка бросилась на постель и разрыдалась. Будущее, которое когда-то могло у нее быть с Роландом, будущее, которого у нее никогда не будет с Лукасом, жестокая реальность того, что ждет ее впереди, – все это вызвало приступ такого безнадежного отчаяния, что жизнь показалась невыносимой.

Прошло немало времени, прежде чем она разделась и улеглась спать. Несмотря на полное изнеможение, сон не приходил. Филиппа лежала, глядя на ночное небо, пока серебристое лунное сияние не начало меркнуть, предвещая розовеющий рассвет. Только тогда Филиппа заснула, а проснулась, когда яркое солнце, бьющее прямо в глаза, заставило ее разлепить веки. Вздрогнув от испуга, она села в постели. Голова раскалывалась от боли, все тело ломило. Десять часов! Лукас будет вне себя от ярости за то, что она проспала.

Решив не завтракать, девушка приняла душ, оделась и вышла в гостиную как есть – без макияжа, с влажными волосами. Лукаса там не было. Филиппа подошла к двери в его комнату и прислушалась. Ничего не услышав, она слегка постучала. Снова ничего. Тогда она осторожно повернула ручку и заглянула к нему в спальню. Там царил беспорядок – Лукас явно одевался в спешке. Теперь, когда Филиппа поняла, что проспала не только она, ее перестали мучить угрызения совести. Со вздохом облегчения девушка вернулась к своему рабочему месту. В ежедневнике не было никаких записей об утренних встречах, но, закрыв его, Филиппа увидела сложенный лист бумаги, торчащий из машинки. Вытянув и развернув его, она убедилась, что это записка от Лукаса.

Послание оказалось коротким:

«Уехал к Родригесу с новыми расценками. Ждите».

Прочитав записку, Филиппа еще долго держала ее в руке. В конце концов, велев себе не глупить, девушка бросила ее в корзинку для мусора. В этот самый миг дверь отворилась и вошел Лукас. Он выглядел настолько бледным, что она поняла: это никак не связано с поздним возвращением прошлой ночью. Случилось что-то неприятное, и это может быть связано только с заказом.

– Не думала, что вы обернетесь так быстро, – проговорила Филиппа.

– Можно было и не ездить, – отрывисто произнес он. – Более того, можно было бы не тратить понапрасну время на пересчет расценок.

– О чем вы?

Он уселся на диванчик и обхватил голову руками. Впервые Филиппа видела Лукаса в таком удрученном состоянии и была потрясена.

– Что случилось? – повторила она.

Вместо ответа, он открыл кейс, вынул оттуда папку и бросил рядом с собой.

– Сегодня утром «Каллисто» предложила Родригесу новые расценки. Они на два процента ниже наших новых.

Филиппа нахмурилась:

– С какой стати им было менять расценки?

– Этот же самый вопрос я задаю себе с тех пор, как уехал от Родригеса. – Лукас поднял голову и взглянул на нее. – И отдал бы все на свете, чтобы знать ответ.

В его словах звучал намек, не оставлявший никакого сомнения в том, что он означает. Филиппа открыла рот, собираясь заговорить, но в этот момент в дверь громко постучали. Зная, что он внимательно наблюдает за ней, Филиппа подошла и открыла дверь. В коридоре стоял служащий отеля, которого почти не было видно за огромной коробкой с цветами.

– Мисс Смит? Это для вас.

Захлопнув ногой дверь, Филиппа прошла мимо Лукаса к своему столу и водрузила на него коробку. Открыв крышку, она с изумлением уставилась на розы.

– Разве вы не собираетесь выяснить, от кого они? – язвительно произнес голос у нее за спиной.

Девушка взяла в руки маленькую карточку, поместившуюся между цветами. Ей незачем было читать эту записку. Она и так знала: букет прислал Роланд.

– Какая скромность! – насмешливо и громко прозвучал голос совсем рядом с ней. Лукас вынул карточку из ее ослабевших рук и поднял вверх. – «Благодарю за чудесный вечер, – прочитал он вслух. – До встречи. Ролли».

Швырнув карточку в цветы, Лукас схватил девушку за плечи и развернул лицом к себе. Его лицо исказилось от ярости, губы сжались в тонкую линию.

– Почему он прислал цветы? – заскрежетал он. – За оказанные услуги?

В ответ ее рука взлетела вверх и ударила его по щеке. Звук пощечины эхом разнесся по комнате в тишине, наступившей после слов Лукаса. Филиппа ужаснулась, увидев на его коже красный след удара.

– Извините, – выдохнула она. – Мне не следовало делать этого.

– Я сам напросился.

Из его голоса исчезла жесткость. Он говорил, глядя на цветы:

– К несчастью, эти цветы прислал Мастерсон. Надеюсь, вы понимаете, что в настоящее время для меня он к приятным людям не относится.

– Я понимаю. Если б я знала, что их принесут, я бы...

– Не извиняйтесь! Вы – красивая молодая женщина, и нет ничего удивительного в том, что вы ему очень понравились.

Филиппа внимала комплименту, наслаждаясь каждым сказанным словом. Жаль, конечно, что Лукас не сказал все это до того, как увидел букет, присланный Роландом. Роланд... Он представлял скрытую угрозу... приходилось это признать... об этой части ее жизни со временем придется рассказать человеку, который, по существу, приносит ей свои извинения. Но пока Филиппа не смела сказать ему правду. Как только он узнает о прошлом Роланда, ему станет трудно удержаться от соблазна рассказать все Родригесу. Если же эта история станет известна, она непременно попадет в газеты.

– Ну что, снова друзья?

Вздрогнув, Филиппа поняла, что Лукас смотрит на нее.

– Мы всегда были друзьями, – деловито ответила она тем тоном, каким хороший секретарь старается умиротворить недовольного начальника.

Поняв ее намерение, он поднял кейс.

– Закажите нам кофе, ладно? Потом придется заново проверить все расценки.

– Да ведь снижать их больше уже некуда! – запротестовала Филиппа.

Говорить ему ничего не пришлось. По обе стороны решительно сжатого рта залегли морщинки – вот и весь ответ. Филиппа поняла, что для него битва еще только начинается.

Вот только чем она закончится и кто окажется победителем?

Глава 5

По мере того как день клонился к вечеру, Филиппа все отчетливее понимала, почему Лукасу сопутствует успех. Ни на минуту не отвлекаясь, он полностью сосредоточился на лежавших перед ним расценках. Сложение, вычитание, результат – бумага выбрасывалась в корзинку, и все начиналось сначала. Ленч, который она заказала, давно остыл. На столе скопились чашки с недопитым кофе – немые свидетели пролетевших часов. А он продолжал работать. Успех, подобно гениальности, должно быть, достигается умением трудиться не покладая рук, подумала она, изобразив на лице недовольную гримаску. Девушка не представляла, сколько еще сможет выдерживать такой темп.

У нее кружилась голова от усталости, когда Лукас наконец с досадой отодвинул бумаги в сторону:

– Бесполезно! Целый день работы, а результат нулевой.

– Но вам же удалось сократить затраты по перевозке – это лучше чем ничего.

– На четверть процента? – сердито отозвался он. – Да это капля в море! Мне нужно обойти «Каллисто» по меньшей мере на пять процентов, тогда можно на что-то надеяться.

– Не представляю, как вы сможете это сделать.

Покопавшись в бумагах, Лукас вытащил геодезическую карту, разложил на коленях и ткнул пальцем в нагромождение линий, расходящихся от Амазонки.

– Вот где нужно искать ответ. Оставаясь здесь, никаких расходов сократить не удастся. Я должен сам осмотреть место будущего строительства. Нужно было сразу отправляться туда. – Он поднял голову. – Позвоните в приемную Родригеса и узнайте, как нам лучше всего туда добраться.

– Вы хотите сказать, что я поеду с вами? – поразилась она.

– Да. Там мне тоже придется работать, и будет проще, если вы окажетесь под рукой.

Лукас встал:

– Когда закончите, позвоните сеньоре Лопес и передайте, что я заеду за ней в восемь.

Филиппа сумела сохранить бесстрастное выражение лица. До сих пор он сам звонил Майе. Обращение к ней с такой просьбой было своеобразным способом показать, какое место она, Филиппа, занимает в его жизни. Будто она и сама не знала.

К тому времени, когда Лукас вышел из своей комнаты свежевыбритый, в белом смокинге, она обо всем договорилась.

– Мы вылетаем в семь утра, – сообщила ему девушка. – Полет будет долгим, а потом еще дольше придется ехать на джипе.

– Похоже, путь нам предстоит нелегкий. Хотите отказаться?

– Нет, если только вы сами не передумаете.

Лукас отрицательно покачал головой:

– У меня будет легче на душе, если мы поедем вместе. Мне не хочется оставлять вас бездельничать в Рио.

– Вы не признаете более деликатных выражений, не так ли? – сердито поинтересовалась она.

– Не знал, что вы предпочитаете деликатность.

Он направился к двери.

– Нам придется выехать ровно в шесть, так что постарайтесь вернуться не слишком поздно.

Филиппа пожала плечами и отвернулась. Удовольствие, которое она испытала при мысли, что несколько дней проведет наедине с Лукасом, омрачала мысль об эмоциональном напряжении, которое ей придется выдержать. Ее мучили сомнения: не лучше ли отказаться?

Внезапно девушка почувствовала, что ей не вынести еще одного вечера рядом с Роландом. Решив отказаться от встречи под предлогом раннего отъезда, она принялась искать в справочнике номер его телефона, но там его не оказалось. Дозвониться ему на работу тоже не удалось. Подчиняясь внезапному импульсу, она снова позвонила Майе.

– Номер телефона Ролли? – переспросила португалка. – Разве вы не можете найти его в справочнике?

– В справочнике он не значится, – объяснила Филиппа. – Я понадеялась, что вы знаете.

– С какой стати? Мы вращаемся в разных кругах.

Чувствуя, что выставила себя на посмешище, Филиппа повесила трубку. Майя дала ей понять, что Роланд ей не ровня, и, уж конечно, сообщит Лукасу об этом разговоре.

Так и не сумев отменить встречу, Филиппа пошла к себе переодеться. После душа она вспомнила о предстоящем путешествии и начала собираться в дорогу, пытаясь в один небольшой чемодан уложить только самое необходимое, и настолько увлеклась, что забыла о времени. Когда позвонил дежурный администратор и сообщил, что мистер Мастерсон ждет внизу, ей пришлось одеваться в большой спешке.

Восхищение, появившееся на лице Роланда в тот момент, когда он увидел Филиппу, несколько улучшило ей настроение. Странно, что даже внимание мужчины, который тебе не нужен, так действует на женщину.

– С каждой нашей встречей ты становишься все прекраснее. – Он взял ее за руку и притянул к себе.

Филиппа не поддалась. Роланд с легкой улыбкой отпустил ее и повел к машине.

– Могу поспорить, что у тебя сегодня было много работы, – проговорил он, выезжая на дорогу, идущую вдоль берега, и вливаясь в поток машин.

– Не больше, чем всегда.

– Правда? А я думал, что Пэджет весь день рычал, как раненый медведь.

– Почему ты так решил?

Он проехал несколько метров, прежде чем ответить:

– Сегодня я предложил Родригесу новые расценки и подозреваю, что они гораздо ниже тех, которые в силах предложить твой босс.

Филиппа поразмыслила над сказанным и решила задать возникший у нее вопрос:

– Что заставило тебя внести новое предложение? Когда мы в последний раз говорили на эту тему, ты сказал, что твои расценки гораздо ниже, чем у остальных.

– Захотелось на всякий случай подстраховаться. Я знал, что Пэджет не будет сидеть сложа руки и попытается снизить свои цены. – Роланд искоса поглядел на нее. – Он так и поступил, верно?

Филиппа промолчала, и Роланд усмехнулся:

– Дорогая, не сердись.

– А я и не сержусь. Но я оказалась в неловком положении и...

– Ты ничего не рассказывала Пэджету обо мне? – перебил он девушку.

– Конечно нет.

Он слегка сжал ей руку:

– Бедняжка. Могу поспорить на что угодно, ты будешь рада, когда возня с контрактом завершится. Тогда ты сможешь спокойно забыть обо всем.

– Послушать тебя, это так просто, – с горечью отозвалась она. – Неужели ты думаешь, я сумею забыть о том, что ты жив? Что меня не будет мучить желание рассказать твоей матери о нашей встрече?

– Я думал не о том, что ты покинешь Рио и увидишь мою мать. Я имел в виду твою работу у Пэджета, насколько тебе приходится нелегко. – Роланд крепко взялся за руль. – Я не могу представить свою жизнь без тебя.

– Тогда давай не будем говорить об этом, – ответила Филиппа и, положив голову на спинку сиденья, закрыла глаза.

Когда она открыла их снова, машина была уже на окраине города. Они мчались по круто уходящей вверх дороге, вдоль которой стояли высокие дома.

– Странное место для ресторана.

– Сначала мы зайдем в мою квартиру, выпьем чего-нибудь, а потом можно отправляться дальше.

Филиппа почувствовала беспокойство.

– А у нас есть на это время?

– Вполне достаточно.

Роланд затормозил у белого бетонного здания, окруженного прекрасными садами. Вестибюль выглядел очень современно. В специально освещенных альковах стояла металлическая скульптура. Наблюдающий за Филиппой Роланд напомнил ей маленького мальчика, которому хочется похвастаться.

– Этот дом создан одним из наших лучших архитекторов, – сказал он. – Я занимаю пентхаус. Оттуда открывается лучший вид на Рио.

Должным образом оценив увиденное, Филиппа последовала за ним в квартиру. Как и вестибюль внизу, жилище Роланда было оформлено в современном стиле – с мебелью светлых тонов и белыми коврами на деревянном полу. Огромные окна расположились во всю длину трех стен гостиной, открывая взору величественную панораму города и залива. На столиках стояли вазы с цветами, блюда со сладостями, лежали пачки сигарет – и все-таки комната воспринималась как сценическая декорация. Не верилось, что ее занимает живой человек.

Открытие было не из приятных. Все указывало на то, что жизнь владельца этой квартиры пуста и неинтересна. Если бы Филиппа увидела хоть какие-то доказательства того, что он пустил здесь корни... Но их не было. А человек без корней легко мог оказаться бесчестным и беспринципным.

– Ну, что скажешь? – В голосе Роланда звучала такая гордость, что Филиппе пришлось одобрительно кивнуть.

– Очень красиво, – признала она. – Только это больше напоминает декорацию. Не чувствуется домашнего уюта.

– А здесь его и не может быть. Это воплощение того, чего я достиг. Все здесь мое, купленное благодаря моему упорству и стараниям. Это доказательство того, что я могу добиться успеха безо всяких махинаций.

Ненавидя саму Себя за мысли, бродившие у нее в голове, Филиппа прижала ладонь к его руке. Ее первое спонтанное движение в его сторону,

– Квартира замечательная, – повторила она. – Ты должен гордиться собою.

– Ты даже не представляешь, как мне хотелось услышать эти слова от тебя.

Он накрыл ее руку своей. Тепло его пальцев вызвало у Филиппы ответный отклик. Милый Роланд, таким он был всегда: стремился угодить и приходил в восторг, если ему это удавалось. Для нее было совершенно естественным наклониться вперед и поцеловать его в щеку. Но едва девушка коснулась губами его щеки, как Роланд повернул голову и прижался к ее рту. Филиппа попыталась отстраниться, но было слишком поздно. Он притянул ее к себе еще ближе и усилил натиск. По его телу пробежала дрожь, но это не вызвало в ней ни ответной реакции, ни страха. Роланд был неотъемлемой частью ее детства и юности. Пусть в будущем им суждено расстаться, но о прошлом она не сможет забыть никогда.