Текст книги "Поездка в Испанию"
Автор книги: Ребекка Уинтерз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
Невольно она отметила, что тело его такое же бронзовое, как лицо и шея. Могучие плечи, рельефная грудь с островком черных волос... У Рейчел перехватило дыхание. Еще и апартамент с арабскими мотивами – прямо гордый повелитель пустыни, а не испанский аристократ.
– Пожалуйста, закройте дверь и пройдите, сеньорита.
Она последовала его приказу.
– Я не настолько в форме, чтобы устраивать прием при дворе. Но для вас, как для члена семьи, сделаю исключение.
Собрав последние силы, Рейчел оторвала взгляд от его прекрасных мускулистых ног, пересекла комнату и подошла к ложу. Только теперь до нее дошло: она так очарована этим зрелищем, что даже не спросила о травме, а ведь это и привело ее к нему в спальню.
– Как раз из-за Луизы я и решилась на это путешествие, – пробормотала она первое, что пришло в голову. – Она скучает без поцелуя на ночь.
Без всякого предупреждения рука его обвилась вокруг ее талии, и он притянул Рейчел на постель рядом с собой.
– Нет! Не сопротивляйтесь, сеньорита! – приказал он, когда она попыталась высвободиться. – Хотя это произошло несколько часов назад, малейшее движение – и все плывет у меня перед глазами.
Рейчел мгновенно застыла.
– О, я знаю, каково это. Однажды в школе мне попали в голову бейсбольным мячом – было небольшое сотрясение. Головная боль не проходила несколько дней. А у вас шишка появилась?
Она произнесла это дрожащим шепотом, так как он притянул ее к себе и теперь они лежали лицом к лицу. Исходящие от него тепло и аромат мыла, которым он пользовался в душе, обволакивали ее, возбуждали против воли... Правая рука ее была под ней, и он завладел левой, прошептав прерывающимся голосом:
– Потрогайте здесь!
И приложил ее руку к опухоли у себя на голове.
Рейчел тут же вспомнила тот момент, когда он заставил ее дотронуться до своего лица, но черные кудри скрыли страшную рану от глаз. Она закрыла глаза, боясь смотреть на него, и осторожно потрогала шишку кончиками пальцев. Даже легкое прикосновение посылало дрожь его телу – она это чувствовала.
– Вам больно? Это все из-за меня. Простите, пожалуйста. Если б случилось что-нибудь серьезное, я...
– Вы – что? – потребовал он ответа хриплым голосом.
– Н-ничего. Вам... вам нужен лед.
– Мне много чего нужно, – проговорил он медленно.
Рейчел знала: он ни за что не признается, если в чем-то уязвим. Она позволила себе взглянуть на него: неестественно бледен, небольшие кровоподтеки вокруг глаз, закрытых от боли. Как только она выйдет отсюда – сама позвонит доктору.
– Я принесу лед, но вам придется отпустить меня. Постараюсь вас не потревожить.
Неожиданно он обхватил Рейчел рукой и так близко притянул к себе, что сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди.
– Когда вы убежите, передайте Луизе этот поцелуй.
В следующее мгновение его рот накрыл ее, подавив возглас удивления. Сколько она мечтала об этом – и все равно оказалась не готова к всепоглощающему чувству наслаждения, когда он раздвинул ее губы и принялся жадно терзать ее рот. Больше она не могла себя сдерживать и, забыв обо всем на свете, о том, что привело ее сюда, страстно отвечала ему, неистово целуя, требуя его страсти, желая, чтобы этот поцелуй не кончался... Не сознавая, как это произошло, она вдруг обнаружила, что лежит на нем, обвив руками его шею, длинные ее волосы разметались, золотые пряди запутались у него между пальцами.
– Рог Dios, Рейчел! – пробормотал он лихорадочно.
Звук его голоса развеял туман. Кляня себя, она попыталась от него оторваться, но руки его ее опередили.
– Извините, если сделала вам больно. Боюсь, это единственное, что у меня получается, – выдавила она, внутренне раскаиваясь: в тот момент она потеряла всякую связь с действительностью, всю бдительность и наверняка лишь усилила его боль.
– Посмотри на меня, Рейчел, – опять приказал он, и так, что ей пришлось подчиниться. Он потряс ее, его черные глаза угрожающе сверкнули. – Ты причиняешь мне боль, когда упорно зовешь сеньором. Меня зовут Винсент. Я хочу услышать, как ты произнесешь мое имя!
Да будь он хоть наполовину в сознании немного раньше – услышал бы: она кричала его имя так, что горы содрогнулись.
– В...Винсент... – неуверенно выговорила она. Какое райское блаженство – произносить его имя. – А теперь позвольте я пойду и приведу помощь.
Она почувствовала, как напряглась его грудь, – его чувства так же обнажены, как ее.
– Если ты правда хочешь мне помочь, останься со мной на ночь.
Томление в его голосе обволакивало ее тело, как шелковое покрывало. О, Господи Боже!
– Я хочу тебя, pequena. – Он снова припал к ее рту, нежно лаская языком его контуры. – Я так давно хочу тебя... и знаю: ты хочешь меня. Я так очарован твоей невинностью и красотой, что мне впору кричать о своей страсти. Мы могли бы утолить наш голод прямо сейчас, вместо того чтобы лишь говорить о нем.
– «Наш голод»?! – воскликнула Рейчел в ужасе.
– Да. Если бы ты видела свои глаза в пароксизме страсти – поняла бы. Они говорили с моими на своем собственном языке. Как огромные фиолетовые звезды, разорвавшиеся на сотни маленьких осколков, и каждый излучал свет. А твой рот так великолепно очерчен... – Он провел пальцем по ее трепещущим губам – и Рейчел снова ослабела. – Твои губы беспрестанно искали мои, нежные и молящие – ведь никакой поцелуй не может быть долог, чтобы утолить страсть, pequena.
– Нет! Пожалуйста, не надо! – взмолилась она, когда его рука скользнула по ее одежде туда, где билось сердце.
Его рот приблизился к ее, опаляя его своим дыханием.
– Ты знаешь, что ничего не можешь скрыть от меня? Каждая клеточка твоего тела, твоей шелковой кожи отзывается на ласку моих пальцев. Позволь мне любить тебя. – Его голос дрожал, он, видимо, терял последние капли самообладания, сводя на нет все ее жалкие попытки сопротивления. – Я хочу слышать, как ты кричишь, что хочешь меня! Я хочу, чтобы ты осталась в моей постели на всю ночь! Сжалься надо мной, amorada, я так долго был одинок... – молил он.
А Рейчел, уже всецело поглощенная огнем его поцелуя, твердила себе: «Нет, все это не сон!.. Не сон...» Винсент буквально душил ее в объятиях, снедаемый первобытным голодом, – такого она не могла представить себе даже в самых своих диких фантазиях. Вдруг ее пронзила острая мысль: его жена, Леонора, знала, что значит всецело принадлежать ему и испытать восторг, воплотившийся в ребенке. Она была его женой, она имела истинное, законное право на его любовь и защиту до конца жизни. А с ней он говорит лишь о желании – не о любви... Это сознание вдруг наполнило ее болью, и тоской, и жестокой завистью к тому, чего ей никогда не суждено иметь. Винсент одинок и скучает по жене – все так просто. Она, Рейчел, лишь удобная замена, не более того...
И, застонав в агонии, она разорвала объятия Винсента, соскользнула с ложа и встала на дрожащие ноги. Он попытался ее удержать, воспротивился побегу, потянулся к ней, попробовал сесть, но боль в голове, видимо, настигла его – он молча откинулся назад. Если б не эта рана... никогда он не позволил бы ей ускользнуть – ведь она и сама отчаянно хочет его любви...
Стыд жаркой волной накрыл Рейчел – всепоглощающий стыд: он открыл ее тайну, и так легко! Очередная ищущая его любви идиотка... Бежать, бежать от него! Она бросилась к дверям, боясь передумать.
– Вот это правильно! – прокричал он ей вслед тем язвительным тоном, что приберегал специально для нее. – Невинная белокурая сабинянка убегает через поля, спасаясь от преследователей. Что ж, спасай свою жизнь, pequena!
Она вылетела в коридор и захлопнула за собой двери – вслед ей донесся его издевательский хохот. Она стояла, переводя дыхание, глотая воздух. Раненый он или нет, у него всегда хватает сил довести ее до белого каления.
– Сеньорита Эллис?
Рейчел резко обернулась, обмерев при мысли, что экономка все это время находилась здесь, неподалеку... Что она слышала, эта пожилая женщина? И что о ней подумала?.. Она бросила взгляд на часы – пробыла у Винсента почти час, достаточно долго, чтобы вызвать подозрения, – и, путаясь в словах, принялась объяснять:
– Думаю, рана его не очень серьезная, но ему нужен лед, чтобы уменьшить опухоль. А если к утру не станет легче, надо позвонить доктору.
– Я принесу вам лед.
– Я... я... лучше вы сами отнесите сеньору лед. Мне... мне уже пора к Луизе, она там одна. – И, достав из кармана ключ, отдала его ей.
– Как скажете, сеньорита. – Экономка нахмурилась и поджала губы.
Рейчел глубоко вздохнула и поспешила по длинному коридору обратно. Она приняла твердое решение: утром улетает в Нью-Йорк. Фелипэ отвезет ее в аэропорт в Севилье.
А Луиза... Кармен приезжает со дня на день, а пока за малышкой присмотрит Катана. Слишком долго она в Испании, пора возвращаться домой. Надо удалиться подальше от Винсента; время, которое ей суждено провести с ним, истекло.
«Все кончено!» – кричало ее сердце, пока она неслась вниз по ступенькам, убегая от источника своих мучений и чувствуя, что экономка смотрит ей вслед с явным неодобрением.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Чересчур возбужденная, чтобы лечь, а тем более уснуть, Рейчел облачилась в дорожный костюм – юбку и блузку – и принялась собирать вещи. Вот и все... она поставила чемоданы к двери, утром сама отнесет их вниз. Что еще? Да, долг вежливости – оставить короткую записку сеньору де Рьяно с благодарностью за гостеприимство. А теперь – в детскую, проститься. Там она провела остаток ночи, перебирая в памяти всякие милые эпизоды и баюкая спящую малышку.
В семь Луиза проснулась, зевнула и сладко улыбнулась няне. Рейчел прижалась к ее шейке, все еще пахнущей детской присыпкой, и тихонько зарыдала. С каждым днем дочь Кармен все больше напоминала ей брата, добавляя боли.
– Сеньорита Эллис? Я принесла nina бутылочку.
Полная решимости довести свой план до конца, Рейчел встала и передала девочку изумленной Катане.
– Ты искупаешь малышку и покормишь? Я уезжаю сегодня утром.
Темные глаза служанки округлились от удивления, но Рейчел была непреклонна; только спросила девушку, видела ли та Фелипэ.
– Его здесь нет.
– Ты хочешь сказать, он повез сеньора на работу? – воскликнула Рейчел в ужасе. – Ему ведь нельзя вставать, он еще нездоров!
Катана лишь в недоумении пожала плечами. Рейчел поняла, что больше ничего от нее не узнает, поблагодарила девушку и, с трудом сдерживаясь, чтобы не поцеловать Луизу еще раз, буквально вылетела из детской. Схватить свои вещи – и бегом вниз по лестнице: Джордж ее отвезет. Но у самых дверей, ведущих в патио позади дома, она услышала:
– Как вор в ночи, вы ускользаете из моего дома, даже не прошептав «прощай».
Винсент! Изумленная, она замерла на месте.
Первая ее мысль была: «Слава Богу, ему лучше!» Прошлой ночью он не мог даже сидеть в постели, не говоря уже о том, чтобы выйти из дома. Сознание, что он уже способен сам передвигаться, сняло камень с ее души. Но его тихая ярость страшнее всех испанских проклятий, вместе взятых.
– Пожалуйста, не пытайтесь меня остановить. – Рейчел все еще боялась обернуться и встретиться с ним взглядом – не смела.
– Так как вы отказались разделить со мной ложе прошлой ночью, вряд ли отсюда следует, что я буду удерживать вас нынешним утром. Не сомневаюсь, что вы проклянете меня за признание, что никогда в жизни мне не приходилось молить женщину о снисхождении. Еще более унизительно для меня, что, несмотря на весь мой опыт с женщинами, я не сумел увлечь вас.
Рейчел ушам своим не верила: уникальная у него все же способность представлять все, что она говорит и делает, так, что в конце концов она сама чувствует себя виноватой. Прекрасно он понимает, почему она убежала из его объятий. Он не сказал ей ни слова о любви! Ни единого слова!
– Вы свободны, сеньорита. Я сам отвезу вас в аэропорт.
– А где Фелипэ?
– У него сегодня выходной.
У Рейчел перехватило дыхание.
– Тогда, может быть, Джордж... Вам нельзя еще вести машину. Вчера ночью...
– iBasta!
Ну и суровый же у него тон – она даже вздрогнула.
– Прошлую ночь я не хотел бы обсуждать.
– Но вы еще недостаточно окрепли, чтобы вести машину! – вырвалось у нее.
С первого взгляда она заметила: глубокие тени залегли под его великолепными темными глазами, так странно и интересно подчеркивая латинский тип лица. Его четкий, такой чувственный рот изогнула насмешливая улыбка: он видел, что глаза ее скользят по его фигуре. Она безуспешно пыталась не замечать, как идет ему эта оливкового цвета рубашка, небрежно заправленная в джинсы, облегающие его великолепное тело как перчатка руку. Однажды, в ранней юности, Рейчел с друзьями стояла слишком близко к горящему зданию, и адский жар внезапного взрыва заставил всех разом отпрянуть, она это запомнила. И теперь, стоя так близко к Винсенту, ощущала нечто подобное. Языки пламени дотягивались до нее, оставляя ожоги, постепенно подбирались все ближе, поглощали ее волю и наконец зажгли ее тело.
– Вы так спешите, что даже не позавтракаете со мной? – И, не дожидаясь ответа, он молнией метнулся к ней, забрал чемоданы, поставил их в сторону и, уверенно взяв ее за локоть, провел через двери в патио, где напоенный розами воздух был все еще нагрет. – К слову, о вашей зарплате. – Он помог ей устроиться за столом. – Если вы сообщите мне номер вашего банковского счета в Нью-Йорке, я прослежу, чтобы деньги были переведены незамедлительно, в американских долларах конечно.
– Мне не нужны ваши деньги.
Рейчел пришлось усмирить свой гнев, ибо появилась служанка: повинуясь кивку хозяина, она принесла булочки, свежие фрукты и кофе и удалилась.
– Вы предоставили мне кров и еду, пока я была здесь, и еще возможность познакомиться с моей маленькой племянницей. За одно это я обязана вам. Я не могу взять ваши деньги.
– Тем не менее вы их получите. Один из моих поверенных достанет необходимую информацию и проследит, чтобы все было выполнено.
– Я не потрачу ни цента. Так что не стоит беспокоиться.
Он вдруг кинул на стол салфетку и с силой отодвинулся. Немного горячего кофе вылилось на обнаженную руку Рейчел, заставив ее поморщиться от боли.
– iMadre de Dios! – Не успела она вздохнуть, как Винсент схватил кувшин с водой и принялся прикладывать к ее руке мокрую салфетку. – Я не хотел, pequena, клянусь! – Его голос звучал так, будто он сам переживал величайшие муки.
– Н-ничего, это моя вина. Я обидела вас, сама того не желая. Извините.
– Вы умеете меня задеть. Слишком часто пускаете мне кровь.
«А что вы со мной делаете?» – с болью в душе подумала девушка.
Он опустился рядом на корточки, не оставляя ее руки, а Рейчел не сводила глаз с его преклоненной головы с великолепными черными волосами – их она пропускала сквозь пальцы вчера ночью. Она хотела, жаждала снова повторить это. Но в ту же минуту, как почувствовала уже знакомые ласки его рук на своем теле (хотя сейчас он просто сочувствовал ее боли, а не пылал страстью), она пропала. Глаза ее были закрыты, и это все, что она могла сделать, чтобы не кричать о своей любви, не умолять его ласкать ее, обнять крепко и никуда не отпускать...
– Рейчел?
Невероятно, но этот встревоженный голос, разорвавший возникшее напряжение и заставивший Винсента что-то с досадой пробормотать, принадлежал Кармен.
– Что? Что случилось?
Рейчел отпрянула от Винсента и вскочила на ноги. Она была так потрясена неожиданным появлением Кармен, так смущена ситуацией, в какой та их застала, что в спешке чуть не опрокинула стул – Винсент его подхватил. Какой смысл его племянница вложит в увиденное?
– Все в порядке, – откликнулась она, не понимая, почему Винсент хранит молчание, и нервно развернулась в сторону Кармен. – Просто кофе проли...
И осеклась: Кармен не одна. Рядом с ней, положив ей руку на талию, стоял мужчина, почти такой же высокий, как Винсент, широкоплечий, золотоволосый – наследственная черта семьи Эллис... Ни следа не осталось от прежнего восемнадцатилетнего юноши. Они долго молчали и смотрели друг на друга, отыскивая знакомые черты, отмечая изменения... Кто из них очнулся первым?
– Брайан! – Рейчел полетела навстречу его распростертым объятиям.
– Спанки! – Брайан и смеялся, и кричал ее детское прозвище, не переставая ее кружить.
Он не забыл! Как будто прорвалась плотина – слезы хлынули по ее щекам, и Рейчел дала им волю. Наконец они оторвались друг от друга, еще и еще раз друг друга рассматривая.
– Ты такая красавица! – изумленно воскликнул Брайан сиплым голосом. – Так выросла! Боже!
– Ну, вы с Кармен тоже ничего, – сумела-таки выговорить Рейчел. – Иначе ваша доченька не была бы самой красивой девочкой во всей Андалузии.
– О, ты так считаешь? – Глаза Брайана засветились. – Это потому, что она так похожа на тебя. – Внезапно он погрустнел, прорезавшиеся морщинки сделали его старше. – Я всегда хотел вернуться, Спанки. Простишь ли ты меня за то, что я покинул дом? Что так долго был вдали? Я не хотел, но эта боль...
– Знаю. Я прошла через свой ад, пытаясь вспомнить чувство семьи, нянчась с чужими детьми. Хвала Господу, что мы есть друг у друга.
– Кармен сказала мне о маме. – Голос его сломался. – Жаль, что уже ничего не вернуть, – Его плечи содрогнулись – настала ее очередь утешать его.
– Она хотела, чтобы ты, именно ты, ее простил, – помни об этом. Не сомневаюсь: где бы она ни была, сейчас она улыбается.
– О Господи, как я хотел бы верить этому!
– Верь мне, Брайан! Это правда. И чтобы она была довольна, тебе надо любить Кармен и твою малышку – всем сердцем, до конца жизни.
– Ну, это нетрудно. – Он так крепко обнял Кармен, что Рейчел испугалась, как бы та не задохнулась.
Но тут же отпустил и взял себя в руки.
Наступила неловкая тишина; Брайан снова обнял Кармен одной рукой, и они приблизились к Винсенту – тот возвышался над ними как повелитель тьмы, наблюдая за этими троими с необъяснимым выражением умных глаз. Больно ему: болит голова? Удрученная этой мыслью, Рейчел могла о том лишь гадать. Его испанская гордость никогда не позволила бы ему выдать себя.
– Сеньор де Рьяно, давно пришло время нам объясниться. Но чтобы вы не подумали обо мне худшее, прежде всего я хотел бы сообщить вам, что Кармен и я – мы тайно обвенчаны аббатом в Ла-Рабиде. Это произошло вскоре после того, как я поступил к вам на службу.
– Но... но аббат ничего не сказал! – раздался изумленный возглас Рейчел.
– Это потому, что мы взяли с него слово, – встала Кармен на защиту аббата.
– Как я счастлива, что вы женаты! – Радостный голос Рейчел отозвался теперь по всему патио.
Но Винсент ни малейшим движением, ни жестом не дал понять, что эта новость его хоть как-то касается.
– Это я, я сама уговорила Брайана жениться на мне! – Кармен устремила на дядю свои выразительные, полные мольбы глаза – они молили о понимании.
А Брайан не мог оторвать от нее взор. «О, как изменила Брайана любовь!» – думала Рейчел.
– Я знала, что ты никогда не одобришь моего поступка, – вновь заговорила Кармен. – Папа ведь ожидал, что я выйду за Раймундо. А ты... ты принял это его желание как неоспоримое, но я никогда не любила Раймундо. Когда мы с Брайаном встретились... то была любовь с первого взгляда. Я даже не подозревала, что любовь может быть такой. Брайан хотел пойти к тебе и просить моей руки, но я не позволила – не сомневалась, что ты разлучишь нас.
Страстная ее речь разбилась о стену угрюмого молчания.
Рейчел била дрожь – она уже хорошо знала этот взгляд Винсента.
– Я люблю вашу племянницу, сеньор, – решительно вмешался Брайан. – Моя цель была как следует вкалывать у вас на заводе, заработать на квартиру и на то, чтобы завершить мое языковое образование и получить диплом.
Рейчел воспрянула духом.
– Ты поступил учиться?
– Ну да, – несколько церемонно кивнул Брайан. – Сначала в Перудже, потом в Кадисе. Аббат, узнав, что я свободно говорю по-испански и по-итальянски, уговорил меня преподавать. Сам он научил меня латинскому и греческому – я ими владею теперь так же свободно. Он уверен, что со временем я смогу стать профессором. Поэтому он и послал меня к вам, сеньор де Рьяно: мне нужна приличная зарплата, чтобы продолжать обучение.
– Мать оставила тебе денег, Брайан. Немного, но они помогут.
– Я хотела тебя поддержать, но ты мне не позволил, – вмешалась Кармен. – Ты такой же упрямый, как дядя.
Брайан помотал головой и снова обратился к Винсенту:
– Кармен требовала, чтобы мы жили в ее доме в Севилье, но я настоял: или по-моему, или никак. Это была наша первая ссора.
Рейчел посмотрела на Винсента и, спокойно встретив его проницательный взгляд, бессознательно подняла голову, будто продолжая их спор: «Видите? Что я вам говорила! Брат мой остался тем же честным юношей, каким я его знала и помнила».
– А вторая произошла в связи с этим воровством у вас на заводе, – продолжал Брайан. – Четыре месяца прошло, прежде чем я понял, что кто-то со стороны ворует на пару с моим шведским приятелем. Тогда я молчал – ведь нужны доказательства. Ларе знал, что я наблюдаю за ним и только вопрос времени, когда я все открою. Но его арестовали прежде, чем у меня появилась такая возможность, и, конечно, он указал на меня. Это сильно напугало Кармен – она к тому времени уже ждала нашего ребенка.
Каждое открытие все больше снимало груз с души Рейчел. Но их сиятельный хозяин, как он ко всему этому относится?
– Я с ума сходил от волнения, особенно когда первый же врач сказал, что у Кармен повышенное давление и ей нужен особый уход. Вот тогда я и посоветовал ей обсудить все с вами, сеньор. Мы немного повздорили, конечно. Но из-за ее положения я все-таки поддался на ее мольбы – уехать к ее крестным в Кордову и поработать у них, пока мой адвокат не соберет достаточно доказательств, чтобы оправдать меня в суде. Но клянусь всем святым, сеньор: уехал я только при условии, что Кармен будет жить с вами, еженедельно показываться врачу и вообще всячески себя беречь.
Горячая, взволнованная исповедь Брайана тронула Рейчел до глубины души. Винсент... она не сомневалась, что и на него все это подействовало, но внешне это никак не проявлялось – он оставался неподвижен как статуя.
– Я благодарен Богу, что, несмотря ни на что, вы любите ее и заботитесь о ней в такие сложные для нее времена. Она и малышка расцвели благодаря вам, и я в вечном долгу перед вами. К счастью, времена эти позади, и у меня есть все доказательства, чтобы восстановить мое доброе имя. – Голос его задрожал. – С вашего позволения, сеньор, я бы хотел переговорить с вами наедине. В вашем подчинении находится человек, которому следует задать несколько вопросов.
Радость Рейчел оказалась недолгой: она увидела выражение глаз Винсента – загадочное и отрешенное, как никогда прежде.
– Сеньорита Эллис, что вы предпочитаете? Чтоб я сейчас отвез вас в аэропорт или вы соблаговолите подождать более позднего рейса, пока я улажу дела с вашим братом?
– «В аэропорт»? – Кармен и Брайан воскликнули это одновременно.
Изумление их было столь же велико, как и Рейчел – она совсем забыла о своем намерении покинуть виллу.
На лице Винсента появилась холодная улыбка.
– Именно так. Я сам только сегодня утром узнал, что сеньорита собирается вернуться в Штаты. Ее чемоданы упакованы и уже стоят у дверей.
– Как? Ты хотела уехать до того, как я вернусь? – Кармен казалась уязвленной.
– Да, дорогая, – ответил за Рейчел Винсент. – Видимо, у сеньориты есть серьезные причины для немедленного возвращения в Нью-Йорк, и это куда более срочно, чем забота о Луизе.
– Это несправедливо! – с негодованием запротестовала залившаяся румянцем Рейчел: ее личная ссора с Винсентом становилась достоянием гласности.
– Рейчел! – Брайан с несчастным выражением лица подошел к ней и обнял за плечи. – Я так долго жил этой встречей. Ты не можешь сейчас уехать! Останься хотя бы еще на неделю! Нам ведь нужно нагнать шесть лет разлуки...
Кармен захлопала в ладоши, требуя внимания.
– У меня есть отличное решение! Пусть Брайан разберется со всеми делами, и мы все трое поедем назад в Севилью, вместе с малышкой, а бедного дядю Винсента оставим в тишине и покое.
Предложение Кармен просто находка, обрадовалась Рейчел. Сам Бог ее надоумил. Разлучаться сейчас с Брайаном – об этом и подумать нельзя! Она только что его обрела. А после всего происшедшего для нее немыслимо оставаться под одной крышей с Винсентом – ни на один день. Она слишком любит его, чтобы дольше выдерживать это притворство.
В порыве любви Кармен обвила руками голову дяди, лицо ее излучало счастье.
– Ты всегда был для меня как отец! Пришло мое время отплатить тебе. С этого момента у меня есть муж, и он позаботится обо мне. Пришел конец твоим волнениям. Пора тебе налаживать собственную жизнь, дорогой дядя. Я так желаю тебе найти свое счастье! Не знаю, кто бы другой так его заслужил!
– Кармен права, сеньор, – осмелилась вставить Рейчел, превозмогая боль. – Я сама стала свидетельницей вашей привязанности к Кармен и Луизе. Вы все делали, чтобы быть для них отцом и дядей, в то время как ваше собственное сердце кровоточило. Нужно же и вам отдохнуть... – Она остановилась вдруг – почему у него такая напряженная поза, суровое лицо? – но все же закончила: – Я не простила бы себе, если б не поблагодарила вас не только за гостеприимство, но и за участие в моей судьбе и за предложение пожить в вашем доме, присматривая за Луизой, пока я ждала новостей от Брайана. Она маленький ангел, и я никогда не буду жалеть о проведенном с нею времени. Вот сейчас так уже соскучилась по ней – подняться бы наверх и взглянуть на нее... если вы не возражаете, конечно.
– Что ж, я больше не ваш работодатель. – Глаза его сузились и засверкали. – Вы вольны делать что хотите, сеньорита.
Эти его слова прозвучали для нее как похоронный колокол.
– Ни пуха! – прошептала она Брайану, поцеловала его в щеку, улыбнулась Кармен и поспешила исчезнуть в дверях, успев еще услышать, как Винсент, с металлом в голосе, пригласил ее брата к себе в кабинет.
Но до детской она так и не дошла – силы изменили ей. Добралась до своей комнаты и упала на постель в полном отчаянии.
После невыносимой жары снаружи благословенная прохлада в Севильском музее изобразительных искусств принесла Рейчел невероятное облегчение.
У Брайана была назначена утром встреча в университете, с деканом факультета иностранных языков, и он подбросил ее на своей малолитражке («Купил вот год назад, у одного приятеля»). Освободится – заберет ее: они все вместе посмотрят в городе, что она еще захочет, а вечером отправятся на фламенко. Но одно это слово – «фламенко» – бередило незаживающую рану, и Рейчел предложила вместо этого: она посидит с Луизой, чтобы Брайан мог побыть наедине с женой. Несмотря на их протесты, она осталась непреклонна. Пройти эту пытку еще раз? Нет, с нее хватит!
Раннее утро по настоянию Кармен брат и сестра провели вдвоем – впервые после встречи в Аракене три дня назад. Нет лучше места, чем дворцовые сады, согласились оба, чтобы тихо посидеть, поговорить о прошлом, рассказать, как они жили все эти годы.
Но Брайан всегда отличался способностью читать ее мысли. Ему недолго пришлось добиваться: что, в самом деле, произошло, почему она отказывается поразвлечься в свои последние дни в Испании?
А для Рейчел возможность излить душу после такой долгой разлуки была как лекарство. Все она рассказала брату, все горести и переживания выплеснула наконец наружу: потеря матери, предательство жениха и, конечно, вторжение в ее жизнь этого знатного надменного испанца...
Она и опомниться не успела, как поведала ему все тайны своего сердца. У Брайана не осталось никаких сомнений: сестра безумно, и безнадежно, влюблена в Винсента де Рьяно. Похоже, это рок семьи Эллис: они не могут устоять перед жгучими черными испанскими очами и бешеным темпераментом их обладателей.
Теперь ему все известно, он ее понимает, и, конечно, ни он, ни Кармен не смеют хоть как-то вмешиваться в ее жизнь, пытаться влиять на ее чувства, отговаривать ее от намерения вернуться в Нью-Йорк. Но пусть она помнит: у нее всегда есть дом в Севилье и с этого момента он, Брайан, будет рядом с нею по первому зову. Он любит ее, он все сделает, чтобы наладить отношения с Винсентом, – у них всех должно быть спокойное, безоблачное будущее.
Расхаживая по залам музея, Рейчел перебирала в памяти этот разговор и радовалась, что брат ее, слава Богу, обрел заслуженное счастье. Полотна великих испанских мастеров смотрели на нее со стен в гулкой, торжественной тишине (их привезли сюда на время из Прадо), но Рейчел не чувствовала нужного настроя, чтобы оценить их по достоинству. Лишь беглый взгляд бросила она на шедевры Эль Греко: насыщенный, темный колорит, трепещущая, бурная жизнь, глубокая драма на каждом холсте – все это так живо напоминало ей необычный, загадочный характер сеньора де Рьяно... Она невольно стала изучать каждую деталь, башни и дома, удлиненные лица, и боль ее только усиливалась.
Как и эти изумительные картины, Винсент наделен некими неуловимыми, редкими качествами – их нет у других мужчин, и именно они отзывались в ее душе. Укоряя себя – она так поглощена своей любовью, что не в силах сосредоточиться на бессмертных произведениях искусства, которых, быть может, никогда больше не увидит, – Рейчел направилась к выходу: Брайан, наверно, уже ждет ее. Но одна картина в последнем зале приковала ее внимание, и она застыла на месте: «Похищение сабинянок...» Беспомощные жертвы, преследуемые похитителями, несутся подобно встревоженным животным. Саркастический словесный пассаж Винсента ей вслед, когда она убегала из его апартаментов... Как передан испуг, страх на лицах сабинянок!.. Вот так же страшится власти Винсента все ее существо. Останься она на всю ночь с ним, в его объятиях, – тайна ее перестала бы быть для него тайной. Разве смогла бы она скрыть, как отчаянно его любит? А пресытившись, что он испытывал бы к ней? Жалость, ничего больше. Вот почему она убежала.
– Сравнение более чем удачное, не так ли, pequena?
Он, Винсент! Сердце Рейчел так застучало, что она побоялась – он услышит. Что он здесь делает? Она обернулась, чтобы спросить об этом, но... о Боже! – как он хорош... ее захватила его мужественность и то, как глаза его блуждали по ее лицу и фигуре. Она растеряла все слова. Кажется, месяцы прошли, а не дни, с того момента, как она последний раз видела сардонический изгиб этих губ. Она помнит их вкус, их жар...
– Я приехал в Севилью по делам и решил проведать мою маленькую Луизу, но Мария мне сказала, что Кармен взяла ее и ушла к подруге, – сообщил он спокойно, явно догадываясь, о чем она думает. – При мне как раз позвонил ваш брат – что запаздывает; просил послать за вами машину. – Он с небрежной элегантностью пожал плечами. – Но я свободен, вот и предложил свои услуги.
