Текст книги "Снегопад с игроком (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Дженшак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

5

Эммет встает с дивана. – Постарайся не скучать по мне слишком сильно, Хол-Стелл, кто бы ты ни была.

– Холли, – одновременно говорят Тедди и Стелла.

– Боже, чувак. Ты знаешь их столько же, сколько Тедди. – Феликс качает головой.

– Извини. – Эммет пожимает плечами. – Но ты сказал мне не смотреть на них дважды, когда мы встретились, так что…

– Он нам всем это сказал, – говорит Лукас, затем смотрит на Феликса. – Так что не обвиняй нас в том, что мы не смогли отличить их два года спустя.

– Справедливо. – Феликс смеется, вскидывает подбородок и улыбается Тедди. – Всё в порядке что ты остаешься?

– Я не буду втискиваться на заднее сиденье с этими двумя, – говорит он и указывает на Эммета и Лукаса. Затем он легко улыбается моему брату. – Со мной все будет в порядке, чувак. Я приложу лед к копчику. Езжай осторожно.

Дверь за ними закрывается, и в хижине воцаряется тишина. Я наедине с Тео Рэдфордом.

Целый день, только мы вдвоем, в этой хижине? Конечно, это звучит как сбывшаяся мечта, но это предполагает многое. Включая мою способность составлять предложения.

– Я собираюсь принять душ. – Тедди тычет большим пальцем в сторону ванной.

***

Я раскатываю тесто для печенья, с гордостью надеваю один из старых бабушкиных фартуков и слушаю рождественскую музыку.

Я знаю Тедди слишком долго, чтобы чувствовать себя комфортно, находясь в одном и том же месте, но определенно возникает другое напряжение, когда он выходит в гостиную в джинсах, держа рубашку в одной руке.

– Эй, ты можешь мне помочь? Мне нужно нанести немного этого бальзама на свою татуировку.

– У тебя есть татуировка? – Он один из немногих в команде, у которого его не было. У Феликса их так много, что я уже потеряла счет.

– Ага. – Он улыбается, и от этих ямочек у меня сводит живот. – Два дня назад.

Тедди вторгается в мое пространство на кухне и поворачивается, чтобы показать мне. Над его левой лопаткой изображена замысловато нарисованная женщина с большими крыльями. Она стоит в профиль с жестоким выражением лица, с мечом на бедре.

– Это красиво. Имеет ли это какое-то значение?

– Она моя ангел-хранительница. Я решил, что ей не помешает, если я буду стоять на поле спиной, понимаешь? К тому же, она выглядела потрясающе. – Он протягивает мне тюбик с бальзамом для заживления татуировок.

– Твоя ангел-хранительница очень горячая и довольно крутая.

Верхняя часть его тела дрожит от смеха. – Без сомнения.

Я окунаю пальцы в бальзам, а затем провожу им по татуировке. Его кожа теплая, и мое сердце колотится, когда я аккуратно наношу его на кожу. Кончики моих пальцев задерживаются там, обводя контур черных чернил.

– Все сделано? – Его голос стал глубже, чем минуту назад, и звук дошел прямо до нижней части моего живота.

– Ага. – Я опускаю руку и ставлю тюбик с бальзамом на стойку.

Я подхожу к раковине, чтобы вымыть руки, а затем возвращаюсь к раскатыванию теста.

Тедди надевает рубашку и садится на один из табуретов по другую сторону стойки. – Я подумал, если хочешь, я мог бы пойти с тобой выбрать ёлку.

– Тебе не обязательно этого делать.

– Я хочу. К тому же, сегодня я больше ничего не делаю.

– А что насчет этой девушки Анны? Ты больше с ней не видишься?

Его брови сдвинуты вместе. – Анна?

– Она спрашивала о тебе вчера вечером. – Я смотрю на тесто для печенья. – Я подумала, может быть… – Я не могу придумать, как закончить это предложение, не поставив себя в неловкое положение, поэтому и не делаю этого. – Все нормально. В любом случае мне нужно доделать печенье.

– Хорошо. – Он встает и идет позади меня по кухне к раковине. Он открывает кран, но я не оглядываюсь назад, чтобы посмотреть, что он делает.

Я заканчиваю раскатывать тесто и начинаю вырезать фигурки праздничными формочками для печенья, которые мы со Стеллой подобрали по дороге в хижину: снежинки, подарки, елки, олени, пряничные человечки и женщины, леденцы, колокольчики, венки… мы немного переборщили. Ладно, ладно, в основном это была я.

Рядом со мной появляется Тедди, вытирая руки полотенцем. – Чем могу помочь?

Он роняет полотенце, подхватывает кусок теста и бросает его в рот.

На его лице играет мальчишеская улыбка, когда я шлепаю его по руке. – Никаких дегустаций до конца.

– Да, мэм.

– Ты действительно хочешь помочь? Не думай, что тебе нужно тусоваться со мной только потому, что все остальные ушли. Я в порядке сама по себе.

– Я очень хочу, Холли. И кстати, с Анной ничего не произошло. Она осталась, потому что так сделала Триша.

– Ой. – Это все, что я могу сказать. Мое сердце бьется так громко, что я уверена, что он это слышит. Взглянув вниз, я спрашиваю: – Ты хочешь использовать формочки для печенья или лопаточку?

– Что-что, чтобы я мог меньше облажаться.

Я протягиваю ему лопатку. – Положи те, которые я вырезала, на сковороду. Оставь между ними дюйм или около того.

Я вырезаю еще несколько рисунков, и Тедди лопаточкой перекладывает печенье на форму. Он ругается, когда один из них в форме Санты прилипает. Он пытается помочь ему пальцем, но калечит его.

– Дерьмо.

– Все нормально. – Я подхожу ближе, чтобы помочь изменить облик бедного Санты. Одна из его ног торчит под странным углом. Каким-то образом, пытаясь это исправить, я делаю только хуже, и теперь между ног Санты появляется выпуклость. Идеально. Я только что сделала печенье анатомически правильным.

– Ну что ж, в конце концов это может стать нашим печеньем для проверки вкуса.

Он кивает и пробует еще раз, получая аналогичный результат.

– Вот. – Я протягиваю ему формочку для печенья и обхожу вокруг него.

Он скрупулезно выполняет свою работу, и мы входим в ритм, останавливаясь только тогда, когда мне нужно снова раскатать тесто.

– Ты правда делаешь это каждый год? – спрашивает он, хватая еще один кусок теста, чтобы съесть.

– Ага. Мы делаем сахарное печенье, иногда и другие виды. Во время каникул я в основном питаюсь сахаром.

Он смеется. – Звучит неплохо.

– А ты? Что твоя семья делает на каникулах?

– Там только мой отец, брат и я. Это довольно сдержанно. Ничего общего с семейными традициями Уолтеров. Определенно никакого милого фигурного печенья. – Он держит формочку для печенья в виде снежинки.

Его мама умерла, когда он был маленьким. Кое-что, что я знала от Феликса, но никогда не слышала упоминания Тедди.

– Вы не печете вместе на каникулах?

– Нет. Мой папа готовит две вещи – спагетти и стейк. В остальные вечера недели мы едим вне дома, готовим бутерброды или что-нибудь попроще.

– А что насчет тебя?

– Я не готовлю, если могу.

– Если бы мне приходилось есть одно и то же два раза в неделю, думаю, я бы научилась.

– Я люблю спагетти и стейк.

Мы оба смеемся.

– Они готовы к выпечке. – Я указываю на кастрюли.

Я ставлю таймер, пока он ставит их в духовку.

– Ты когда-нибудь делал домашнюю глазурь?

Он поднимает бровь. – Даже не знал, что это такое.

– Тебе нравится глазурь?

– Черт возьми, да.

– Всего лишь уточняю. Это не входит в твою диету со спагетти или стейками.

Мы двигаемся по кухне. Я достаю ингредиенты, он достает мерные стаканчики, и вместе мы готовим глазурь из сливочного крема, которой хватит на вдвое большее количество печенья, которое мы испекли.

Я протягиваю ему ложку, чтобы он попробовал. Он наклоняется вперед, его губы приоткрываются, а язык высовывается, как раз перед тем, как его рот накрывает конец ложки.

Он стонет, отстраняясь, глаза закрываются, и бабочки роятся в нижней части моего живота.

– Хорошо?

Он кивает, глаза все еще закрыты. – Так чертовски хорошо.

Я все еще смотрю на его рот, когда он наконец открывает глаза. Я испытываю нелепую гордость от его похвалы.

Таймер гаснет, и я быстро достаю печенье из духовки.

– Теперь нам просто нужно подождать, пока они остынут.

– И тогда мы сможем их украсить?

– Если ты хочешь.

– Я хочу, – говорит он, и его взгляд падает на мои губы.

Я отступаю назад и внезапно осознаю, что вся в муке и глазури. – Я в беспорядке.

– Да, я тоже. – Он смотрит на свою рубашку.

– Я собираюсь привести себя в порядок.

– Хорошо. Потом, если ты все еще хочешь, мы можем пойти за ёлкой.

Я почти ожидала, что к этому моменту он уйдет. Прошло несколько часов с тех пор, как Феликс и Стелла ушли, а это значит, что они дома и уборщики работают. Мое время наедине с Тедди истекает.

– Хорошо. – Я выдыхаю. – Да, пойдем за елкой.

***

На роще Тедди идет рядом со мной, и мы медленно идем сквозь ряды елей и елей. Это идеальная погода для покупок ёлок. Небо пасмурно, и идет легкий снег. У них играет праздничная музыка, а по периметру стоянки развешаны гирлянды, чтобы добавить рождественского духа.

– Это как оказаться в снежном шаре. – Я вытягиваю руки в стороны и поворачиваюсь по кругу.

– Тебе правда нравится Рождество, да?

– Разве не всем?

– Все любят каникулы и подарки, но нет, я не думаю, что всем так нравится Рождество, как тебе.

– В этом что-то есть, – говорю я, взглянув на него. Кончики его волос вьются вокруг края черной кепки, низко надвинутой и закрывающей уши. – Это волшебно. Свет, запахи, радость. В это время года все кажется возможным.

Сразу после того, как я произнесла эти слова, я чувствую себя немного глупо, но Тедди усмехается мне. – Мне тоже нравится Рождество. Когда я был маленьким, моя мама придавала этому большое значение. Мне этого не хватает.

– Что она делала?

– Она готовила имбирные пряники. Она покрывала глазурью только половину печенья, как будто оно было обмакнуто в глазурь. Хотя я не знаю почему. Возможно, они такими и должны быть. И она собирала снеговиков. – Он улыбается. – Я забыл об этом. Они были по всему дому.

– Я люблю это.

Мы бродим по рядам. Сегодня здесь много семей и пар, выбирающих свою идеальную ёлку. Я останавливаюсь перед большой елью. Это красиво. Я наклоняюсь и вдыхаю аромат.

– Это тот самый? – спрашивает Тедди.

– Нет. – Я вздыхаю и провожу рукой по ветке. – Он слишком большой для хижины и слишком дорогой. – Я указываю на ценник в триста долларов. – Кроме того, Феликсу и Стелле больше нравится пихта Дугласа, поэтому мы всегда берем такую. Но этот пахнет лучше.

Он подходит ближе, его рука касается моей, и он вдыхает. – Пахнет довольно хорошо.

– Я же говорила. – Я отхожу и направляюсь к ёлкам поменьше, многие из которых имеют странную форму или не такие высокие. Позади них висит табличка «половина скидки».

– Рождество Чарли Брауна? – спрашивает Тедди.

– Этим елкам тоже нужна любовь. – Я обхватываю рукой верхушку лучшей из уродливых, ненужных елей Дугласа. – Что ты думаешь?

– Я думаю, если кто и может сделать эту ёлку красивой, так это ты.

От его комплимента и того, как он на меня смотрит, мои ноги становятся резиновыми. Возможно, Стелла была права, и Тедди видит во мне нечто большее, чем просто младшую сестру Феликса. Эта мысль вызывает у меня головокружение от надежды. Я делаю шаг, покачиваюсь и падаю к нему вместе с ёлкой.

Тедди обнимает меня одной большой рукой, а другой поддерживает елку. Я прижимаюсь к нему. Он теплый и крепкий, и смесь запахов – снега, деревьев и “его” самого – делает меня совершенно беспомощной.

– Ты в порядке? – Я чувствую, как вопрос урчит в его груди. Интересно, значит ли это, что он чувствует, как бьется мое сердце?

Я неохотно выхожу из его хватки. – Идеально.

6

К тому времени, как мы добираемся до хижины с ёлкой, снег уже падает и покрывает землю толстым слоем. Тедди паркуется, а я выскакиваю и смотрю в небо.

Я высовываю язык и ловлю большую снежинку. Когда я оглядываюсь на Тедди, его кепка покрыта белым, и он ухмыляется мне. Он наклоняется и с злобным блеском в глазах зачерпывает пригоршню снега.

– О, нет, – говорю я, пока он утрамбовывает снег. Я готовлю свой снежок, но он быстрее, и большая мокрая куча снега швыряет мне в руку.

Мы бросаем друг в друга еще больше снежков, бегая по маленькому двору. Мои все пропускают. Возможно, он плохо катается на лыжах, но зато быстро стоит на ногах. Он подходит ко мне и обнимает меня за талию, чтобы я не бросила в него еще одну.

– Перемирие. – Его голос грохочет рядом с моим ухом.

Я поворачиваюсь в его объятиях, наши лица находятся в нескольких дюймах друг от друга. В его серых глазах светится озорство и что-то еще, чего я не могу понять.

– Перемирие, – соглашаюсь я. Он отпускает меня, и я стреляю с близкого расстояния. Этот его достанет.

Он качает головой и смеется. – Ну давай же. Нам лучше занести твою ёлку внутрь.

Вместе несём его в хижину. Тедди выходит на улицу, чтобы стряхнуть снег. – Там действительно что-то происходит.

– Ага. – Я достаю телефон из кармана. – Я думала, что Феликс и остальные уже вернутся

– Ноль шансов, что его машина проедет по этим дорогам, пока они их не очистят.

– Черт, ты, наверное, прав.

Я звоню по FaceTime, Стелле. Она отвечает, держа в руках кошку наших родителей Усика. – Посмотри, каким большим он стал.

– Вы все еще в Скотсдейле?

– Ага. Ребята решили сыграть в гольф на девять лунок, пока здесь чистят ковры. Они должны вернуться в любую минуту. Как дела с…

– Вам нужно поторопиться. Идет снег. Типо много. Дороги полностью засыпаны, и похоже, что в ближайшее время это не остановится.

Ее брови сошлись посередине, и она опускает Усика. – Подожди. Феликс только что пришел.

Я слушаю, как она передает информацию моему брату. Через минуту звонит телефон Тедди. Мы со Стеллой молчим, пока они разговаривают.

Тедди ходит перед окном, глядя на все еще падающий снег. Он поднимает одну руку и потирает затылок, говоря: – Нет шансов, что твоя машина сможет проехать прямо сейчас. Надеюсь, они скоро получат здесь плуг.

– Что вы делали сегодня? – спрашивает Стелла.

– Ммм… – Я отвлеклась. Нелегко пытаться подслушать Тедди и продолжить разговор со Стеллой. – Мы испекли печенье, а потом купили елку. – Я передвигаю телефон, чтобы она могла видеть ёлку, стоящую в гостиной.

Моя близняшка улыбается. – Звучит весело.

Феликс что-то ей говорит, и она отводит взгляд от телефона.

– Похоже, мы останемся на месте, пока снег не прекратится.

– Действительно?

– Феликс не думает, что его машина выдержит.

– Кто покупает переднеприводную машину? – Я спрашиваю достаточно громко, чтобы, надеясь, он меня услышал.

– Все в Аризоне, – говорит Стелла. – С другой стороны, завтра катание на лыжах будет потрясающим.

– Если тебе удастся сюда добраться, – бормочу я.

– О, не унывай, Хол. Иногда нужно максимально эффективно использовать те карты, которые вам сдали.

– Ты прочитала это в печенье с предсказанием?

– Придумала это. Прямо сейчас. – Ее глаза расширяются. – Иди “веселись”. Я свяжусь с тобой позже.

– Пока, Стелл.

Она целует телефон и завершает разговор.

Неловкость, которой я боялась весь день, наступает по мере того, как накапливается снег. Я теряю всякую надежду на то, что мои брат и сестра вернутся, когда я проверяю приложение погоды на своем телефоне, и оно говорит, что снег должен идти всю ночь.

Желудок у меня беспокойный, но он урчит, требуя еды.

– Голоден? – спрашиваю я Тедди.

Он кивает. – Всегда.

– Я приготовлю ужин.

– Я могу помочь.

– Нет, нет, – говорю я слишком быстро. Мне нужна минутка без него так близко. Мои нервы на пределе. Я наклеиваю улыбку. – Я знаю, как ты относишься к готовке. Я смогу сделать это.

Я открываю холодильник. Мы со Стеллой купили продуктов, которых, по нашему мнению, хватило бы на все выходные, но после того, как мы поделились с ребятами, их количество быстро закончилось.

– Сэндвичи с индейкой?

– Да, это звучит хорошо.

Я достаю все, что мне нужно, и готовлю нам ужин, пока Тедди включает фильм «Подарок на рождество», и его смех над пошлым праздничным фильмом производит странные вещи на мои внутренности.

– Спасибо, – говорит он, когда я передаю ему тарелку с сэндвичем и чипсами.

– Пожалуйста. – Я ем стоя на кухне.

Между укусами я нахожу гирлянду светодиодных фонарей из своей комнаты в общежитии, которую принесла, чтобы повесить на елку, и она выглядит даже лучше, чем я себе представляла. Мне только хотелось бы, чтобы у меня было еще две или три пряди. После этого достаю все для украшения печенья.

Тедди сидит на табурете передо мной, его тело наклонено так, чтобы он мог смотреть телевизор.

Я наблюдаю за ним. Он съедает свой первый сэндвич за четыре больших укуса, а затем переходит к чипсам. Я едва прикоснулась к еде, когда он закончил. Я беру свой сэндвич и продвигаю к нему тарелку с чипсами.

– Спасибо.

– У нас почти закончилась еда, но у нас много печенья. – Я держу один. Он выхватывает его у меня и сует в рот.

– Хорошо, – бормочет он, жуя.

Я игриво смотрю на него и шлепаю его по руке, когда он идет за очередным печеньем. Я очень быстро украшаю маленькое печенье в форме колокольчика и передаю его ему. – Сахарное печенье без глазури – это грустно. Это как незамороженные пирожные Pop-Tarts. В чем смысл?

Он смеется, но, откусив первый кусочек, кивает. – Черт, это хорошо.

Остальное он запихивает в рот, затем встает и достает пиво из холодильника.

– Это кажется поистине ужасной комбинацией, – говорю я, указывая на одно из двух.

– Ты права. – Он ставит пиво обратно, а затем берет Румчату [Прим.: RumChata – сливочный ликер, производимый в Висконсине] с холодильника. – Печенье и крем.

– Если бы я не знала лучше, я бы сказала, что ты сладкоежка.

Он наполняет кофейную кружку сладким ликером и выпивает ее. Его лицо искажается. – Это слишком сладко даже для меня.

Он забирает свое пиво из холодильника.

Мы вместе украшаем печенье. Ну, я украшаю, а Тедди их ест. Я изо всех сил стараюсь сыграть Санту с маленькой третьей ногой, но в конечном итоге выглядит так, будто у него в штанах серьезный жар.

Тедди вежливо об этом не упоминает, но я замечаю, что и это он не ест.

К тому времени, как мы закончили, мы убили всего тридцать минут. Снег все еще идет. Ужасающая метель. Именно то, что я хотела, но не совсем так, как я хотела.

– Я не думаю, что они вернутся сегодня вечером. – В моем животе оседает тяжесть.

– Неа. – Он одаривает меня извиняющейся улыбкой. – Хочешь посмотреть еще один фильм или что-то в этом роде?

Я киваю. – Ага. Можно и так.

Тедди берет еще два печенья и пиво и направляется в гостиную. Едва я выхожу из кухни, как мигает свет. Мы оба замираем. Свет выключается, включаются, а затем снова выключается и остается таким.

7

Между нами царит жуткая тишина, пока мы ждем возвращения энергии. Единственное, что еще горит, – рождественская елка с небольшой ниткой гирлянд на батарейках.

Тедди подходит к окну и выглядывает. – У соседей тоже темно. У тебя есть фонарик или свечи?

На улице еще не совсем закат, и большая фигура Тедди освещена, когда он стоит спиной к окну, лицом ко мне. Вот тогда-то и начинается. Я имею в виду, действительно начинается. Меня засыпало снегом с Тедди. Выпал чертов снег. Нас только двое. Без электричества.

– Холли? – То, как он произносит мое имя, грубо, но как-то мягко, привлекает мое внимание.

Когда я встречаюсь с ним взглядом, его серые глаза (хотя я не могу различить цвет в тусклом свете) ищут меня с беспокойством и заботой. – У нас все будет в порядке.

Как мне сказать ему, что меня беспокоит не то, что мы замерзнем насмерть, а то, что я могу сказать или сделать что-нибудь идиотское и опозориться перед ним? Такое чувство, будто эта влюбленность умрет холодной, унизительной смертью.

Как только ты выставляешь из себя достаточно большую задницу перед тем, кто тебе нравится, ты понимаешь, что от этого уже нет пути назад. Вот и все. Сердце движется дальше. Нет, не сердце. Мозг. Должно быть, это техника выживания. Когда всякая надежда наконец потеряна, ваш мозг перестает посылать дофамин, эндорфины или что-то еще (наука явно не моя сильная сторона), которое заставляет ваше тело петь, когда рядом находится другой человек.

Я не хочу забывать Тедди. Эта влюбленность чувствует себя хорошо, даже если я здесь далеко, далеко не в своей тарелке.

Это один из тех случаев, когда мне хотелось бы быть больше похожей на Стеллу. У нее не будет проблем, если ее завалит снег с ее возлюбленным. Но я – это я, а Тедди все еще смотрит на меня так, будто я вот-вот сломаюсь перед ним.

– Свет, – говорю я наконец. – Я думаю, что в хозяйском чулане мог быть фонарик, и я видела несколько свечей под раковиной.

Он начинает действовать, но я медленнее. Он приближается, и я понимаю, что нахожусь у него на пути, и начинаю двигаться, но он уже обходит меня и вот я снова перед ним.

– Извини, – вскрикиваю я, когда он упирается мне в плечи, чтобы не сбить меня с ног. Его грудь касается моей, и я чувствую запах его мыла, смешанного с еловым ароматом.

Мы оба снова начинаем двигаться, но на этот раз в противоположных направлениях.

Я хватаю свечи под раковиной, обыскиваю другие комнаты и нахожу еще две. Когда я возвращаюсь в главную комнату, у Тедди есть небольшой фонарик и спички.

Он включает фонарик и освещает им темную комнату, затем снова выключает его и ставит на стойку. – Они тоже были там. Он держит спички.

– Должны ли мы их сохранить?

Он качает головой. – Может быть, один, но я сомневаюсь, что электричество будет отключено так долго.

Мы зажигаем свечи, оставляя одну на кухонной стойке, а остальные я отношу в гостиную.

– Хорошо. – Он выдыхает и садится на диван со своим пивом. – Сейчас мы мало что можем сделать, но подождем.

– Мы могли бы поставить фильм, – предлагаю я и тут же отчитываю себя. – Но у нас нет никакого электричества.

Он тихо смеется. – Была бы отличная идея.

– У меня есть ноутбук. Мы могли бы посмотреть что-нибудь по этому поводу.

– Наверное, нам следует его сохранить.

Я киваю, выглядывая наружу. Небо темнеет, а снег все еще падает. – Для экстренных случаев? На случай, если нам понадобится… отправить электронное письмо кому-нибудь или чему-нибудь.

Одна сторона его рта приподнимается, и я получаю полуулыбку с ямочками. – Я имел в виду, на случай, если нам потом станет скучно.

– О верно. – Я иду на кухню и наливаю себе стакан Румчаты.

– Из любопытства, кому мы напишем письмо? – Тедди спрашивает, когда я возвращаюсь. Я сижу рядом с ним на диване. В темноте его присутствие ощущается еще сильнее.

– Не знаю, – говорю я со смущенным хихиканьем. – Может быть, энергетической компания?

– Или снегоочистителям? – он дразнит.

– Так что, возможно, электронная почта – не лучший способ связаться с кем-то в чрезвычайной ситуации, но, может быть, в крайнем случае? По крайней мере, я могла бы написать родителям письмо, чтобы попрощаться. – Комната начинает остывать без включения отопления. Есть камин, но всего два полено дров, потому что это всегда было больше для атмосферы, чем для выживания.

Тедди наклоняется ко мне и кладет одну руку на спинку дивана. – Мило.

– Мило? Мне просто нужно, чтобы они знали, что во всем виноват Феликс.

Он смеется. Мне очень нравится смех Тедди. Это глубоко и раскованно, громче, чем в любое другое время. Я делаю глоток напитка. Он сладкий, но ликер обжигает горло, когда я глотаю.

– Кому бы ты отправил электронное письмо? – Я спрашиваю. – Твоему отцу?

– Во-первых, у нас все в порядке. Сегодня вечером никто не умрет. – Он подмигивает. – Но если бы я оказался на грани смерти, я бы, наверное, попытался связаться с моим младшим братом.

Я улыбаюсь, потому что это очень подходящий ответ для Тедди. – Сколько ему лет?

– Семнадцать.

– Он играет в футбол?

– Да, но он квотербек [Прим.: Квотербек (англ. Quarterback), QB – позиция игрока нападения в американском и канадском футболе], как и твой брат.

– Ой-ой, Феликсу лучше быть осторожным.

Тедди снова смеется, на этот раз тише. – Он довольно хорош. Я не знаю, собирается ли он играть в колледже или нет. У него уже было много предложений, в том числе одно от университета Вэлли, но он не может перестать тусоваться достаточно долго, чтобы успеть сдать уроки.

– Кому-нибудь еще ты мог бы написать электронное письмо? Возможно, девушке? – Я чувствую себя смелее, чем больше я пью напиток, который, как я теперь понимаю, уже наполовину закончился.

– Девушке? – Одна бровь поднимается вверх.

Я подтягиваю ноги под себя и наклоняюсь ближе. – Я не знаю. Ты мог бы иметь одну.

– Ты знаешь, что нет.

Румянец согревает мое лицо. Я знаю это, но все равно рада слышать, как он это говорит. – Почему нет? Ты один из хороших. Горячий и приятный. Я вижу, как девушки смотрят на тебя.

– Как они на меня смотрят? – Кажется, он искренне не знает, что его хочет каждая девушка в кампусе.

– Как будто они хотят сорвать с тебя одежду и залезть на тебя. – Он такой большой, со всеми этими мускулами, которые нужно исследовать. Мои внутренности горят, когда мои слова висят между нами.

Тедди прочищает горло. – Я не знаю, как это выглядит, но я почти уверен, что девушки, которые мне нравятся, не смотрят на меня так.

Я хочу спросить, какие девушки ему нравятся, потому что я не знаю, какой у него тип, но я еще не настолько смелая. Вместо этого я говорю: – Это то, что сказала Стелла на днях, но она не ошибается. Ты отличный парень, Тедди.

Он улыбается мне, и обе ямочки вылезают наружу. – Ты тоже очень хороша.