Текст книги "90-е. Бухгалтер в законе, или Орлы стаями не летают!"

Автор книги: Разалия Третьяк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Главный бухгалтер, на мой взгляд, изначально мужская профессия. Классика жанра кинофильмов и книжных изданий во все времена, управляющих счетоводов изображала в образе умных деловитых, сухих, немногословных мужчин. Такие качества приписывают руководителям -работникам сферы финансов.

В мире полном двойственности, необходимость ежедневно принимать ответственные и не очень решения, дает определенное чувство стабильности, обеспечивает едва уловимым ощущением собственного превосходства. Профессия Главный бухгалтер предполагает, что при верном взвешенном расчете исключается вероятность ошибок и гарантируется соблюдение баланса во всем.

В последние годы, я – бухгалтер с тридцатилетним стажем размышляла об этом часами.

Замечательное качество характера Главного бухгалтера – умение быть не только расчетливой, но и непреклонной. Вынужденные стоять на страже имущества и денег, Главбухи на любые просьбы автоматически отвечают отказом.

В том числе и себе…

Стало модно жонглировать словами – женственность, мужественность, карма, долг, Кали Юга… Различные учения о месте женщины в обществе наперебой пытаются внушить, что женщина – «слабый пол», мягкость, послушание, терпение, прощение и так далее… по списку. «Юбки в пол – глаза в дол», «голову покрой – рот закрой!». – и что именно такая женщина– мечта любого мужчины.

Человек любой гендерной принадлежности приходит в мир с определенным набором личностных качеств, и не способен кардинально изменить природу, не изменяя себе. Женщина – Главный бухгалтер на работе не может в одночасье превратиться в покорно– молчаливую посудомойку дома, мужчина– незаметно-скромный банковский клерк автоматически не станет рядом с ней капитаном семейного корабля.

Если в современном обществе появилась целая прослойка женщин – с тиарой «Главных», значит есть в пространстве мужчины, способные оценить по достоинству надетую временем Корону.

Начало 90-х

Молодая Россия стремительно развивалась на обломках Союза. Начали создаваться сообщества СП– совместные предприятия, ЧП– частные предприниматели, ООО, огранивающие ответственность Уставом и различные кооперативы– этакие «группировки по интересам».

Специалист бухгалтерии стал востребованным, как никакая другая профессия утерянной эпохи. Когда происходит тотальная смена декорации действительности, необходимы негласные летописцы происходящих перемен. Новоиспеченные учреждения остро нуждались в человеке, который стал бы гибким мостиком-посредником между предпринимателем и государством.

А оно было многоликое в лице различных фондов, инспекции, отделов статистики и прочая. Зарождающаяся власть желала контролировать всех.

В рядах бухгалтеров-экономистов началась настоящая анархия. Разброд и шатания финансовых умов. Немногие конторщики СССР были готовы к грядущим событиям. Плохо ориентировались в неустойчивом налоговом законодательстве, да и просто находились в каком-то шоке от темпа жизни, от скорости изменений и требований.

И именно здесь в недрах хаоса и беспорядка зародилось и вылезло на белый свет новое поколение.

Уже не «Ниночки», из любимого «Служебного романа». Спешащие и суетливые бабенки, с прической «а-ля коммунарка». Женщины в пыльном бесформенном костюме – униформе и выцветших блузках с неизменным жабо. Суетливые представители мышиного царства Цифр.

Нет, вырастало поколение молодых и амбициозных – Главбухов современности. В нескрываемой жесткости – жестокости: в манере говорить, одеваться, достигать поставленных целей любыми средствами, которым в условиях военного времени разрешалось все.

Никто больше не пытался и не смел шутить– высмеивать отдел бухгалтерии.

Чтобы начать работу Главным и порой единственным бухгалтером нужны были элементарные познания в этой области.

Спрос рождает предложение. Словно робкие грибные подснежники стали появляться различные курсы для начинающих. Потребовались навык и опыт отвергнутого, но выжившего поколения бухгалтеров бывшей страны Советов.

Круг замкнулся. Пробил бухгалтерский звездный час. Предприимчивые «бывшие» кинулись преподавать – передавать знания начинающим, но амбициозным и честолюбивым. Всевозможные курсы наскоро выплевывали «специалистов» словно цыплят из квадрата инкубатора.

Основную массу составляли молодые женщины 23-25 лет. Красивые, сильные, яркие, с решительным блеском в глазах, за плечами которых техникум или ВУЗ, причем любой направленности, главное наличие в характере экономической жилки и хватки. Бонусом шли неудачное замужество и как правило маленький ребенок.

Вышли на охоту. Брошенные, преданные, голодные оставленные волчицы. Россия обнажила мелкие, но острые клыки зарождающегося капитализма.

У многих на шее ненужной пластмассовой медалькой на хлипкой веревке болтался запуганный действительностью муж. Растерявшийся мужчинка по русской вековой привычке потянулся к бутылке– спасительной иллюзии– панацее от проблем. У большинства инфантильных мужчин, воспитанных различными совковыми детскими садами с бесчисленными мамками и няньками, рухнула встроенная поколениями четкая программа жизни. Дальше уже не один элемент знакомой мозаики – «школа– вуз -молодой специалист -направление на работу– квартира служебная -семья -ребенок-пенсия» –никак не хотел складываться. Потерялась сама коробка с пазлами.

Такого супруга, как правило очень скоро, скидывали за борт. Некоторые продолжали жить с ним, пристроив к какому-нибудь знакомому оборотистому бизнесмену на работу. Страшно сразу расставаться с привычной моделью -мужчина в доме, значит порядок. Бессловесно-покорная тень семейной идиллии. Да, и срабатывала воспетая русской классикой генетическая память женской жертвенности.

Время показало, что выиграли в основном те, кто ответственность за жизнь взяли исключительно на себя. А мужчине предоставил право собственного выбора.

Нелли

Когда в 1989 году в СССР с голубых экранов Михаил Горбачев торжественно объявил перестройку, неминуемо перешедшим в крах государственной системы, Нелли была уже взрослой замужней женщиной двадцати одного года.

Вмиг испарились надежды миллионов на размеренное совковое существование. Лопнули и растворились в бесконечности, словно мыльные пузыри на ветру.

Непривычная «тихая революция», страшная и пугающая глубиной отчаяния, оправдывающая древнюю русскую пословицу «в тихом омуте черти водятся». Люди яростно метались в поисках смысла происходящего, по привычке попутно ругая и оправдывая власть имущих.

Об этом и многом другом размышляла молодая невестка, сидя с чашкой остывшего чая в широком цветастом фланелевом халате, за обшарпанным столом на крошечной кухне коммуналки. На голове вязаный крючком самодельный голубой хлопковый «чепчик», на ногах неизменные белые носочки– ее фирменный домашний стиль. Почему-то вспомнились бабушкины наставления– ноги держать всегда в тепле, а голову прикрывать, чтобы волосы не выпадали. Из трехкомнатной уютной родительской квартиры переехала жить к новоиспеченному мужу. Меланхоличная, неповоротливая и грузная Нелли лениво думала обо всем и ни о чем. Мысли текли вязко, словно раки искали тихое русло, где можно остановиться и залечь на илистое дно.

Ее избранник Илья был из смешанной семьи – русская мать и татарин отец. Парень обычный во всем– звезд с неба не хватал, диплом автотранспортного техникума завершал обучение. Высокий, какой-то весь нескладный и рыхлый с покатыми плечами и невыразительным лицом. Носил мягкие синие спортивные брюки и цветные рубашки в клетку, заботливо выглаженные молодой женой. Многословный Илья любил часами рассуждать о мире, о политике и просто «ни о чем». Подкупала в парне улыбка. Открытая и бесхитростная. Вот на эту улыбку и поймалась Нелли во время летней практики в пионерском лагере. Илья немного тренькал на гитаре незамысловатых «три аккорда» и застенчиво мило улыбался при свете ночного костра. Глаза блестели и казались девушке отблеском далеких звезд. Недолго думая, молодые стали пылкими любовниками, сбегая от многоголосого гвалта детворы на задворки столовой. Скандально известная дырка в заборе стала им летним пропуском во взрослый мир.

Нелли нельзя было назвать красавицей. Невысокая «плюшечка» – вся такая круглая – восточное лицо– «луноликая» назвали бы поэты древности. Редкие прямые серые волосы, кожа на щеках в видимых глазу капиллярах. Поразительными на неприметном лице были глаза– карие небольшие «пуговки» под тонко выщипанными бровями. Глаза Нелли смотрели на мир слегка удивленно, с едва уловимой хитринкой. И добрый взгляд притягивал к себе, словно омут. Словом, пара гармонично дополняла друг друга.

– Ты его любишь? Ты так решила? Ну что же – воля твоя! – родители, настоящие консерваторы в вопросах национальности.

– На поддержку можешь не рассчитывать! – мама в сердцах захлопнула дверь перед непокорной своенравной дочерью. Инженеры с высшим институтским образованием мечтали об интеллигентном эрудированном зяте.

Беременная поставила холодную чашку давно остывшего чая на стол и свободной рукой слегка поглаживала растущий живот. Распирал и болел так, что ее больше ничего не могло волновать – лишь бы скорее случились роды.

– Ничего не понимаю?! -, акушерка, старая и немного глуховатая надолго впечатывалась в живот стетоскопом, качала головой и недоуменно пожимала плечами. Обследования УЗИ не назначала принципиально, не доверяла новомодному аппарату. Только подозрительно что-то бормотала себе под нос.

На приеме казалось, что доктор не меньше пациентки хочет «выдавить» младенца. И весной в марте 1990 года, сомнения гинеколога наконец развеялись – Нелли разрешилась от бремени. Двойней.

Тяжелый, жестокий день…

Не успела роженица очнуться после наркоза от кесарева сечения

– Двойня у тебя милая, мальчонки, больные…слепенькие и немые. – сердобольная санитарка елозила мокрой шваброй полы.

Невольно запомнила ласковую старушку и впала ы забытье.

Время остановилось.

С роддома прямиком направили в лечебницу– сдали нервы, молодая мать нуждалась в профессиональном уходе.

Услышав о страшном диагнозе, новоиспеченный отец «слился» – в ту же ночь исчез из города подальше от калек – жены и детей.

Из роддома детей забирала свекровь. Маленькая, сморщенная от боли баба Нина в цветастом платочке и сером плаще. С двумя плотно прижатыми к груди кульками младенцев в руках– такой ее запомнили акушерки.

– Ты можешь идти куда хочешь! – кричала вслед непутевому сыну – Нелли мне дочь, и ее дети – мои внуки!

Выписали из лечебницы через месяц.

Настоящий смысл трагедии дошел уже дома. Мальчики совершенно здоровые, просто слабенькие, а диагноз нелепый санитарка перепутала. В роковую ночь там действительно родился слепоглухонемой мальчик. Фамилии у рожениц были одинаковые.

Родители не нашли в себе силы простить несчастную, отвернулись. Двойняшек тоже не приняли. Свои амбиции и надежды связали с младшей из сестер. Школьница Лейла была красавица и отличница, гордость семьи.

Колесо жизни для молодой матери покатилось по строго заданной колее.

На руках имелась синяя «корочка» – диплом пищевика. Местный Торговый техникум готовил универсалов – технолог приготовления пищи со знанием бухучета. После тяжелых родов уже не могла работать в столовой, женщина видела единственный выход– решила закончить бухгалтерские курсы.

– Грузовой аист принес, – слегка цинично шутила по поводу своих младенцев. Адель и Гадель росли как на дрожжах. Грудного кормления малышам не хватало, а в районной детской кухне выдавали совсем маленькие пайки творога и молока.

–Дочка, мы уже немолодые. Детей смотреть поможем, а вот с деньгами туго. Надо идти работать, – пьяный свекор наставлял невестку уму-разуму. Нелли понимала, что старый грузчик во всем прав.

Работать устроилась на близлежащий продовольственный рынок продавцом фруктов к кавказцу Гиви, а вечерами бежала на бухгалтерские курсы.

На первом же занятии осознала, что выбрала верный путь. Уставшие слушатели и не менее уставший преподаватель – хмурое лицо вечерней столицы. Утренний город дышал чашкой горячего чая и бутерброда с новомодным лакомством -спредом «Rama». И новый забег нетронутого дня. Как ослик за морковкой. По кругу.

Прошло почти два месяца, и мало-помалу начало получаться. Даже хорошо. С каждым днем становилось светлее утро и бутерброды были не просто с маслом, появились сыр и колбаса. И пустой чай сменился крепким ароматным кофе.

Подрастающие детки находились под неусыпным любящим оком свекрови. А свекор все чаще глядел в прокуренное окно и сокрушался о чем-то своем. Так и просиживал целыми днями, молча тосковал по сыну.

–Продуктов нам хватит на месяц, – раскрасневшаяся Нелли занесла очередную коробку из машины. С шумом поставила на пол. На кухне коммунальной квартиры выстроились разномастные ящики с консервами – рыба, тушенка, всевозможные каши. Сухари и печенюшки на любой вкус в разноцветных коробках. Голодная смерть семье больше не грозит.

Про непутевого мужа начала забывать. Изредка ночью глядя на спящих в обнимку сыновей, с тоской вспоминала, что, когда-то также доверчиво и нежно прижималась к их отцу.

Илья всего лишь раз появился вечером на курсах. В коридоре послышался шум и гам. После недолгой возни в дверях учебного класса показался он – нетрезвый, с недельной щетиной и с виноватой улыбкой, из-за пазухи несвежей джинсовой куртки торчал куриный окорочок – гриль, прозванный в народе «ножки Буша».

– Я помню, ты любишь копченую курочку! – вытащил «ножку» из кармана и прямо на глазах изумленной публики, положил на лежащую перед женой раскрытую тетрадь.

Готова была от стыда провалиться под стол, но увидела какими сострадательным глазами смотрят на нее слушатели и преподаватель. Не осуждали и не смеялись. У каждой был свой «скелет в шкафу».

Молча завернула птицу в недописанный конспект и вышла с Ильей.

– Прости! Не могу! Как только подумаю – ты была в «дурке на Волкова» – меня друзья засмеют…– пьяно, громко икая раскачивался Илья. Грузно привалившись на колени перед женой, мужчина оплакивал свою несчастную судьбу.

Волкова – легендарная улица, в центре Казани, названная так в тридцатых годах уходящего столетия в честь удмурдского большевика Ивана Волкова. Печально известная психоневрологическая лечебница сыскала себе недобрую славу еще в советские времена. В стенах «дурки» коротали свои дни различные диссиденты -невменяемые и душевно больные. Жаль, что кирпич не умеет говорить…

Нелли сидела на полу, на раскрытой джинсовой куртке мужа, не чувствуя ни холода, ни боли. Застыла изваянием, гладила немытые волосы любимого, прощалась с молодостью и несбывшимися надеждами. Безмолвные слезы текли из карих глаз…

Это была их последняя встреча в молодости.

Кристина

Кто-то предпочитал курсам бухучета индивидуальное обучение. К таким относилась Кристина – замужняя аспирантка ВУЗа с маленьким ребенком. С Антоном были знакомы с детского садика. Выросли вместе, закончили школу за одной партой. Юные любовники так спешили стать взрослыми, что уже в августе 1986 года на свет появилась маленькая Стася. Дети родили дитя.

Новоиспеченного супруга, сразу после рождения дочери, призвали служить на Советский Военный Флот. Подводная лодка гарантировала три года одиночества.

Антон вернулся в 1989 году и пошел учиться снова на первый курс в КАИ. Годы службы мало повлияли на мужчину, как и в юности студент увлечен был исключительно собой. Кристина занималась на кафедре мехмата КГУ шестой год– сначала институт, а потом учеба в аспирантуре.

Наука перед ней буквально захлопнула двери в один наверно прекрасный момент.

– Проходи, проходи, Кристиночка! – руководитель Константин Назарович покровительственно показал на стул, и вдруг неожиданно притянул ее к себе на колени.

Девушка увидела сальные волосы и глубоко посаженные глаза-щелочки профессора так близко, что ее качнуло от брезгливости.

Молодая женщина, не сдержав возмущения резко оттолкнула старого ловеласа. Сделала «ход конем» – послала ему воздушный «нах… поцелуй» и хлопнув дверью «ушла в люди».

–Запомни, дура! – нет тебе места на кафедре! – шипел вслед и плевался словами отвергнутый развратник.

Долго рыдала, глотая слезы под кафельным душем в институтском общежитии, тщательно соскребая и смывая липкую грязь взгляда научного засранца.

В тот же вечер бывший адьюнкт сидела на кухне двухкомнатной «хрущевки» со своей приятельницей по Малому Университету, в уютной квартире матери Амалии.

– Амалька! Как давно мы не виделись…– Кристина не спеша пригубила уже остывший чай, – помнишь наш Малый?

Девушки мельком бросали оценивающие взгляды друг на друга. Стройные, высокие, симпатичные в юности, и сейчас сохранили фигуру. Обе за шесть лет после окончания школы успели хлебнуть горькой женской доли.

Амалия сероглазая шатенка с прямыми длинными волосами, и Кристина с веселыми медно-рыжими кудрями, удивительно сочетавшимися с ее огромными зелеными глазами. Одеты неброско, но со вкусом. Кристина в черной юбке прямого кроя до колен и таком же строгом пиджачке, прикрывающем салатовую блузку.

Амалия более романтична на вид– расклешенная серая юбка– «татьянка» чуть ниже колен, и атласная красная блузка с короткими рюшами на рукавах.

Обувь девушки носили классические «лодочки», черные на небольшой шпильке у Кристины, и темно-серые с квадратным каблучком у приятельницы.

Ушки девушек украшали маленькие золотые «гвоздики». С юности не любили наряжаться «новогодней елкой».

Кристина никогда не снимала широкого обручального кольца, Амалия ограничилась тоненьким колечком с едва заметным аметистом.

Кристина робко пыталась расспросить подругу о жизни.

–Полюбила иностранца залетного, -отшутилась Амалия и сразу «увела тему».

Хвастать собственной семейной жизнью Кристи тоже не решалась– приятельница остро чувствовала фальшь.

Девушки словно играли, понарошку мысленно передвигая тяжелые фигурки на шахматной доске, не сдвигая их с места. Прошла веселая и беззаботная пора. Столько планов совместных выстроено у ночного костра с гитарой. Кристина плюс Антон, Амалия плюс Роман…

Сквозь пелену прошедших лет словно за дымкой догорающего костра пытались разглядеть друг друга. Время безжалостно расставило другие фигурки. Кристина плюс Стася плюс призрачный Антон… Амалия плюс Сонечка и плюс-минус Арне…

Так и не решились открыться друг другу, с горечью подумала Кристина. Близкая подруга юности стала совсем далекой…, но пока не чужой.

Осторожно, словно хрупкие бусинки в хрустальном ожерелье, перебирая юность, дождались с работы Сылу Анваровну.

Уже назавтра с вечера до глубокой ночи Кристина вместе с виртуозом бухучета постигала азы экономической науки.

Высчитывала дебеты-кредиты, сводила мифический баланс, училась заполнять документы. С удивлением замечая, что занятие приносит удовольствие и действительно нравится– есть где разгуляться любознательному научному мозгу.

Доморощенный педагог была очень довольна, что Кристи умная девушка, схватывает все на лету.

–Знаешь, а ты прирожденный Главбух! – наставник старательно вкладывала вдохновение в обучение. Кристина благодарно улыбалась.

То, на что у Нелли ушло два месяца вечерних часов на курсах, уложила в семь ночей. Все же выпускница сильнейшей математической школы города и имеет красный (такой бесполезный теперь) диплом мехмата.

Девушка была уверена в своем прекрасном будущем– профессия Главного (что именно Главного– не вызывало сомнений) бухгалтера придаст смысл жизни на ближайшие годы.

Недельные экспресс-посиделки позволили несостоявшемуся научному сотруднику почувствовать себя снова умной и востребованной.

Очень быстро нашла работу.

–Знаешь, Крис, в нашем институте объявили самоокупаемость, организовали что-то вроде некоммерческого сообщества. – возбужденно шептала в трубку подруга, секретарь кафедры. Главным у них Малиновский!

Это был реальный шанс. Профессор Малиновский был давний враг-оппонент ее бывшего шефа. Невысокого роста, слегка седеющий, но не старый, даже импозантный Георгий Николаевич принял Кристину благодушно.

– Знаете бухучет? – близорукие глаза председателя смотрели сквозь линзы импозантных очков скорее отрешенно – равнодушно. Темно-синий «научный» пиджак, классические в тон, чуть помятые брюки. Немного оттопыренные «коленки» и слегка засаленные отвороты рукава выдавали «старость» костюма.

Им нужен сотрудник, а профессор никогда не нанимал работников– он «червь науки», а не коммерсант.

Но все же с любопытством рассматривал молодую женщину. Рыжие кудри собраны в элегантный пучок. Кошачьи глаза слегка подведены, губы тронуты легкой помадой. И держится уверенно. Темно-зеленый брючный костюм идеально подчеркивает соблазнительные изгибы.

«Хороша»– «губа не дура, однако у Назарыча»– удовлетворенно подметил про себя. И немного польстило, что теперь такая красотка будет радовать его глаз ежедневно. А то, что сработаются, не сомневался. Профессор был не такой самовлюбленный и любвеобильный и умел ждать.

Прозвучало утвердительное «да!».

– Ваше рабочее место – несколько сухо показал на коричневый стол в углу кабинета и ушел по своим ученым делам.