Текст книги "Женщина в озере"

Автор книги: Раймонд Чэндлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20

Перед домом Лэвери не было видно полицейских машин, никто не прогуливался по тротуару, а когда я открыл входную дверь, то не почувствовал ни сигарного, ни сигаретного дыма. Солнце больше не светило в окна, а над пустыми рюмками от виски кружилась муха. Я прошел гостиную и прислонился к перилам лестницы, которая вела в нижний этаж. В доме Лэвери ничто не шевелилось. Единственный еле слышный звук доносился из ванной комнаты: спокойное падение воды на плечи мертвого.

Я открыл телефонную книгу, отыскал страницу «Полиция». Набрав номер и ожидая соединения, я вынул из кармана револьвер и положил его на маленький столик рядом с телефонным аппаратом.

Ответил мужской голос:

– Полиция Бэй-Сити. Я сказал:

– На Элтер-стрит, 623, была стрельба. Здесь живет человек по фамилии Лэвери. Он мертв.

– Шесть – два-три, Элтер-стрит. А вы кто такой?

– Марлоу. Моя фамилия Марлоу.

– Вы находитесь в доме?

– Да.

– Пожалуйста, ни до чего не дотрагивайтесь.

Я положил трубку на рычаг, уселся на диван и принялся ждать. Не очень долго. Издали послышался звук сирены, который становился все громче.

Раздался визг покрышек, звук сирены превратился в металлическое хрюканье и умолк. Покрышки взвизгнули снова, уже перед домом. Услышав шаги на дорожке, я подошел к двери и открыл ее.

Ввалились два полицейских в форме. Это были обычные верзилы, с обычными обветренными загорелыми лицами и недоверчивыми глазами. У одного между фуражкой и правым ухом была воткнута гвоздика. Второй был постарше, с проседью, довольно строгого вида. Они стояли и внимательно меня разглядывали. Потом старший коротко спросил:

– Где оно?

– Внизу, в ванной комнате, за занавеской.

– Энди, останься здесь с ним.

Он быстро прошел через комнату и исчез. Другой посмотрел на меня и сказал:

– Никаких легкомысленных движений, парень!

Я снова уселся на диван. Снизу слышался шум шагов. Полицейский, оставшийся со мной, осматривал комнату. Наконец он обнаружил револьвер, лежавший на телефонном столике. Он бросился к нему, как ястреб.

– Это орудие убийства? – почти закричал он.

– Полагаю, что да. Он пуст.

Он наклонился над револьвером, оскалился и потянулся к своей кобуре.

Его пальцы быстро отстегнули крышку и схватились за рукоятку.

– Что вы полагаете? – пролаял он.

– Полагаю, что это орудие убийства.

– Хорошо! Очень хорошо! – произнес он. – Неплохая шутка!

– Но и не такая уж хорошая, – заметил я скромно.

Он отступил. Глаза были неотрывно устремлены на меня.

– Почему вы его застрелили? – прогремел он.

– Все думаю и думаю, сам не знаю, почему!

– Опять шуточки?! Не нахальничайте!

– Давайте-ка лучше присядем и подождем следственную группу, – сказал я. – До ее приезда я воздержусь от своей защиты.

– Воздержитесь от ваших выражений!

– Я не позволяю себе никаких выражений. Если бы я его застрелил, то не сидел бы здесь. И не стал бы вам звонить. И вы бы не нашли револьвер. Так что не тратьте на это дело столько усилий. Ведь вы пока занимаетесь им не более десяти минут!

Он обиженно посмотрел на меня. Снял фуражку, и гвоздика упала на пол.

Он наклонился, поднял ее, покрутил в пальцах и бросил за каминную решетку.

– Не делайте этого, – предупредил я его. – Могут подумать, что это – улика, и напрасно потратят много времени!

– Ах, подите вы к черту! – Он наклонился через решетку, поднял гвоздику и сунул ее в карман. – Я вижу, у вас на все готов ответ!

Второй полицейский с серьезным видом поднялся по лестнице.

Остановившись посреди комнаты он посмотрел на часы и сделал пометку в своей записной книжке. Потом, немного сдвинув жалюзи, выглянул в окно.

Молодой, который оставался со мной, спросил:

– Можно я теперь посмотрю?

– Ах, брось, Энди. Это дело не для нас. Ты не звонил следственному судье?

– Я думал, это обязанность следственной группы.

– Ладно. Группой командует капитан Уэббер, а он любит все делать сам. – Он посмотрел на меня. – Вас зовут Марлоу?

Я подтвердил.

– У него пасть – на любой вопрос готов ответ! – сказал Энди.

Старший безо всякого интереса взглянул на меня, потом с таким же отсутствующим видом посмотрел на Энди, но в револьвер, который он внезапно увидел на телефонном столике, он уперся отнюдь не с отсутствующим видом.

– Да, это орудие убийства, – сказал Энди. – Я не прикасался.

Второй кивнул.

– Что вы здесь делаете, мистер? Приятель этого? – Он показал большим пальцем вниз.

– Я его вчера видел в первый раз. Я частный детектив из Лос-Анджелеса.

– Так! – Второй пристально уставился на меня. Лицо его выражало величайшее недоверие.

– Черт побери, я смотрю, здесь дело запутанное! – заключил он.

Это была первая разумная мысль, какую он высказал. Я дружески улыбнулся ему.

Старший снова выглянул из окна.

– Смотри-ка, там напротив дом доктора Элмора, Энди! – сказал он.

Энди подошел к окну и тоже выглянул.

– Точно, – подтвердил он, – можно прочесть табличку. – Эй, ты, скажи-ка, этот убитый парень внизу – не тот, который...

– Заткнись! – прервал его старший и опустил жалюзи. Они оба отвернулись от окна и смотрели на меня как деревянные.

На улице послышался шум приближающейся машины. Хлопнула дверца. Шум шагов. Старший полицейский открыл дверь. Вошли двое в штатском. Один из них был мне уже знаком.

Глава 21

Первый из вошедших показался мне слишком мелковатым для полицейского.

Он был средних лет, и лицо у него было узкое и переутомленное. Острый нос был свернут немного набок, словно он когда-то сунулся куда не следовало и получил локтем по носу. Шляпа очень прямо сидела у него на голове, из-под нее виднелись белоснежные волосы. На нем был темно-коричневый костюм. Руки были засунуты в боковые карманы пиджака, только большие пальцы торчали наружу.

За ним вошел Дегамо, здоровенный лейтенант с пепельными волосами, металлическими синими глазами и лицом, изборожденным складками, тот самый, который не выразил особой радости, увидев меня перед домом доктора Элмора.

Оба полицейских в форме посмотрели на вошедших и отдали честь.

– Труп в цокольном этаже, капитан Уэббер, – доложил старший. – Два попадания после нескольких промахов, выглядит так. Мертв уже давно. А этого человека зовут Марлоу. Частный детектив из Лос-Анджелеса. Больше я его ни о чем не спрашивал.

– Хорошо, – сказал капитан Уэббер. Он бросил на меня недоверчивый взгляд и кивнул. – Я капитан Уэббер, – сказал он, – а это лейтенант Дегамо. Мы сначала кинем взгляд на труп.

Он пошел вниз. Дегамо, глядевший на меня так, словно видел впервые, последовал за ним. Старший полицейский из патруля сопровождал их. Энди и я некоторое время внимательно рассматривали друг друга.

Я сказал:

– Там прямо через дорогу дом доктора Элмора, да?

С его лица исчезло всякое выражение. Тут много не узнаешь, это было видно.

– Да. И что?

– Ничего, – сказал я.

Он промолчал. Снизу доносились голоса, слов было не разобрать.

Полицейский навострил уши и спросил уже несколько дружелюбнее:

– Вы слышали о том деле?

– Да... кое-что...

Он засмеялся.

– Тонко они его обделали, – сказал он, – ив тряпочку завернули, и в шкаф положили. На самую верхнюю полку. Куда без лестницы не доберешься!

– Что да, то да! – сказал я. – Хотелось бы только знать, почему?

Полицейский мрачно посмотрел на меня.

– Были на то причины, друг! Не думайте, что без причин! Вы хорошо знали этого Лэвери?

– Нет. Хорошо – нет.

– Вы что, следили за ним?

– Н-да... он имел отношение к одному моему делу, – сказал я. – А вы его знали?

Полицейский по имени Энди покачал головой.

– И понятия не имел. Просто я вспомнил, что тогда эту миссис Элмор нашел в гараже человек, который жил в этом доме.

– Может, Лэвери тогда здесь и не жил? – спросил я.

– А сколько времени он здесь живет? – спросил он в ответ.

– Не знаю.

– Гм, это было примерно года полтора назад, – сказал он задумчиво. – Газеты в Лос-Анджелесе писали об этом?

– Может и писали, знаете, под рубрикой «Новости из провинции», – ответил я, лишь бы что-нибудь сказать.

Он почесал за ухом и прислушался. На лестнице раздались шаги. Энди снова принял безразличный вид, отодвинулся от меня и сел прямо.

Капитан Уэббер поспешил к телефону, набрал номер и что-то сказал.

Потом, отставив трубку в сторону, он посмотрел через плечо.

– Кто на этой неделе дежурный следственный судья, Эл?

– Эд Гарленд, – ответил высокий лейненант.

– Позвоните Эду Гарленду, – сказал Уэббер в трубку, – пусть сразу приезжает. И фотографа с собой привезет.

Он отодвинул телефон и резко спросил:

– Кто дотрагивался до револьвера?

Я ответил:

– Я.

Он подошел и встал передо мной, покачиваясь с носков на каблуки и выставив вперед свой острый подбородок. Револьвер он аккуратно держал в руке, завернув рукоятку в носовой платок.

– Вам неизвестно, что на месте преступления нельзя дотрагиваться до найденного оружия?

– Конечно, известно, – сказал я. – Только, когда я до него дотронулся, я еще не знал, что совершено преступление. И не знал, что из него стреляли. Он лежал на лестнице, и я подумал, что его кто-то выронил.

– Звучит весьма правдоподобно, – сказал Уэббер с горечью. – Вам в вашей профессии, как видно, часто приходится иметь дело с такими вещами?

– Простите, с какими вещами?

Он посмотрел на меня и ничего не ответил. Я сказал:

– Хотите, я вам расскажу, как было дело?

Он набросился на меня, как боевой петух.

– А может быть, вы будете только отвечать на мои вопросы?

На это мне было нечего возразить. Уэббер резко повернулся на каблуках и сказал обоим полицейским в форме:

– Вы, ребята, отправляйтесь к своей машине и пришлите мне санитарную карету.

Они поприветствовали и вышли. Дверь закрывалась с трудом, и они выместили на ней свое недовольство. Уэббер дождался, пока они уехали, потом снова обратил ко мне свой мрачный взгляд.

– Покажите ваши документы.

Я протянул ему бумажник, и он ознакомился с его содержимым. Дегамо сидел в кресле, скрестив ноги и уставившись в потолок. Он вытащил из кармана спичку и принялся ее жевать. Уэббер возвратил мне бумажник, и я его спрятал.

– От людей вашей профессии вечно одни неприятности, – сказал он.

– Не обязательно.

Его голос сделался резче. Впрочем, он и раньше говорил достаточно отчетливо.

– Я говорю, вы доставляете нам неприятности, значит, этим хочу сказать, что вы доставляете много неприятностей, понятно? Но позвольте довести до вашего сведения: в Бэй-Сити вы больше не будете никому доставлять неприятностей.

Я ничего не ответил. Он потряс указательным пальцем у меня перед носом.

– Вы приезжаете из большого города, – сказал он, – и думаете, что вы очень ловки, воображаете себя большими умниками. Не беспокойтесь! Мы с вами справимся. У нас маленький город, но мы начеку и держимся заодно. У нас здесь нет политических междоусобиц. Мы не ходим кривыми дорожками, и мы работаем быстро. Насчет нас вы можете не беспокоиться, мистер.

– Я и не беспокоюсь, – сказал я. – Из-за чего мне беспокоиться? Я лишь пытаюсь вполне приличным способом заработать немного долларов.

– Попрошу вас обойтись без вызывающего тона, – вспылил он. – Я этого не люблю.

Дегамо перестал рассматривать потолок, согнул указательный палец и начал изучать ноготь. Потом он сказал тяжелым скучным голосом:

– Послушайте, шеф. Этого парня, внизу, зовут Лэвери. Он мертв. Я его немного знал. Он был бабник.

– При чем здесь это? – пролаял Уэббер, не отводя от меня глаз.

– Все указывает на женщину. Вы же знаете, какого рода делами занимаются эти частные ищейки. Бракоразводными делами. Может быть, он нам окажется полезным, если вы его не будете запугивать.

– Если бы я его собирался запугивать, – заявил Уэббер, – то я бы уже видел результат! Что-то я не вижу ни малейших признаков.

Он подошел к окну и поднял жалюзи. Слепящее солнце ворвалось в комнату, неожиданное после долгих сумерек. Он вернулся, снова побалансировал на каблуках, показал на меня твердым тонким пальцем и сказал:

– Говорите.

– Я работаю для одного бизнесмена из Лос-Анджелеса, который пытается избежать скандала. Поэтому он меня и нанял. Месяц назад от него ушла жена, и, судя по полученной от нее телеграмме, она сбежала с этим Лэвери. Но несколько дней назад мой клиент встретил Лэвери в городе, и тот все начисто отрицал. Клиент, во всяком случае, настолько ему поверил, что стал волноваться. Судя по всему, эта дама довольно легкомысленна. Она могла попасть в плохую компанию и ввязаться в какие-нибудь неприятности. Я приехал, чтобы расспросить Лэвери, но он и в разговоре со мной все отрицал.

Сначала я ему более или менее поверил, но позднее я получил подтверждение, что в тот день, когда она уехала из своего летнего дома в горах, его видели вместе с нею в одном отеле в Сан-Бернардино. С этими сведениями в кармане я вернулся сюда, чтобы поговорить с Лэвери. На мой звонок никто не ответил, дверь была приоткрыта, так что я вошел, осмотрелся, нашел револьвер и стал обыскивать дом. И нашел его труп. Точно в таком положении, как вы его видите.

– Вы не имели никакого права обыскивать дом, – сказал Уэббер холодно.

– Конечно, нет, – признал я. – Но я был не в силах отказаться от такого шанса.

– Фамилия вашего клиента?

– Кингсли. – Я назвал адрес. – Он директор фирмы косметических товаров. Компания «Гиллерлейн».

Уэббер посмотрел на Дегамо. Тот что-то небрежно нацарапал на обороте старого конверта. Уэббер снова повернулся ко мне:

– Что еще?

– Я съездил в летний дом, где должна была находиться эта дама. Это у озера Маленького фавна вблизи от Пума Пойнт, в сорока шести милях от Сан-Бернардино.

Я посмотрел на Дегамо. Он писал медленно. Его рука на секунду замерла и неподвижно повисла в воздухе, потом он снова принялся записывать. Я продолжал:

– Примерно с месяц назад жена сторожа принадлежащего мистеру Кингсли дома поссорилась со своим мужем и ушла от него, – по крайней мере, все так думали. Вчера ее нашли утонувшей в озере.

Уэббер закрыл глаза, продолжая покачиваться на каблуках. Почти ласково он спросил:

– Зачем вы мне это рассказываете? Хотите дать мне понять, что здесь существует какая-то связь?

– Связь существует во времени. И Лэвери тоже бывал там. Другой связи я не вижу, но посчитал, что следует сообщить вам об этом.

Дегамо все еще сидел молча, безучастно глядя перед собой. Его жесткое лицо выглядело, пожалуй, еще резче, чем обычно. Уэббер сказал:

– Эта утонувшая женщина совершила самоубийство?

– Самоубийство это или убийство – не знаю. Она оставила записку. Но мужа ее заподозрили и арестовали. Его зовут Чесс. Билл Чесс, а жену Мюриэль Чесс.

– Подробности меня не интересуют, – резко сказал Уэббер. – Ограничимся тем, что произошло здесь.

– Я не знаю, что произошло здесь, – сказал я и посмотрел на Дегамо. – Я был здесь дважды. Первый раз я говорил с Лэвери, но ничего не добился. Во второй раз я не говорил с ним, и тоже безрезультатно.

Уэббер сказал медленно:

– Я задам вам вопрос и рассчитываю на честный ответ. Вам, конечно, не захочется мне отвечать, но учтите, что обстоятельства для вас сейчас благоприятнее, чем будут потом. Вы же знаете, что я все равно получу ответ. Вопрос следующий. Вы обыскали дом, и, я предполагаю, довольно тщательно. Обнаружили вы что-нибудь, что указывает, что эта миссис Кингсли была здесь?

– Этот вопрос некорректный, – сказал я. – Вы спрашиваете меня не о фактах, а о моих умозаключениях.

– Я желаю получить ответ, – сказал он мрачно. – Мы не в суде.

– Ответ будет – да. Внизу в шкафу висят женские платья. Одно из них мне описывали, якобы она была в таком в отеле в Сан-Бернардино, когда встретилась там с Лэвери. Правда, описание было весьма приблизительным.

Бело-черный костюм, в котором белого больше, чем черного. И соответствующая панама.

Дегамо пощелкивал пальцем по конверту, который держал в руке.

– Я смотрю, вы замечательно служите своему клиенту, – сказал он. – Стало быть, идя по следу этой женщины, вы попали прямо в дом, где было совершено убийство. При этом предполагалось, что она сбежала вместе с ним. Не думаю, чтобы нам долго пришлось искать убийцу, шеф!

Уэббер продолжал смотреть на меня без выражение или почти без выражения, лишь с напряженным вниманием. В ответ на слова Дегамо он кивнул.

Я сказал:

– Лично я не считаю уголовную полицию такой глупой. Платье приобретено в какой-то фирме, и на нем найдется фирменный ярлык. Я просто сэкономил вам час работы, а то и меньше – один телефонный звонок.

– Еще что-нибудь? – спокойно спросил Уэббер.

Прежде чем я успел ответить, перед домом остановилась машина, за ней – вторая. Уэббер пошел открывать дверь. Вошли трое мужчин. Впереди – маленький, с курчавыми волосами, за ним большой, здоровый, как бык, оба с тяжелыми кожаными чемоданами. Последним вошел высокий тощий, в сером костюме с черным галстуком. У него были острые глаза и некрасивое лицо.

Уэббер поманил пальцем курчавого и сказал:

– Внизу, в ванной комнате, Бузони. Мне нужна целая куча отпечатков пальцев со всего дома, особенно женских. Вам потребуется много времени.

– Как-нибудь справлюсь, – проворчал Бузони. Вместе с быкоподобным они пошли вниз по лестнице.

– А для вас у нас имеется труп, Гарленд, – сказал Уэббер третьему. – Мы с вами быстренько спустимся и посмотрим на него. Вы машину заказали?

Некрасивый кивнул. Они с Уэббером спустились вниз, следом за остальными.

Глядя на меня неподвижным взглядом, Дегамо спрятал конверт и карандаш.

Я спросил:

– Я могу рассказать про нашу вчерашнюю беседу, или это был, так сказать, частный разговор?

– Можете говорить о чем хотите, – ответил он. – Это наша обязанность – охранять покой граждан.

– Ну, раз вы это так называете, то я охотно узнал бы побольше о деле Элмора.

Он медленно налился кровью, и его глаза приобрели злобное выражение.

– Вы же говорили, что не знаете доктора Элмора?

– Вчера еще не знал, – ответил я, – ничего не знал о нем. Но с тех пор узнал, что Лэвери знавал миссис Элмор, что она совершила самоубийство и что Лэвери по крайней мере подозревали в том, что он шантажировал доктора либо имел возможность его шантажировать. Оба ваших полицейских из патруля тоже весьма заинтересовались тем, что дом Элмора находится как раз напротив. Один из них сказал, что это дело было замято, – в общем, выразился в этом роде.

Дегамо сказал убийственно медленно:

– Я позабочусь о том, чтобы эта собака вылетела со службы. Все, что они умеют, это болтать языком. Проклятые пустоголовые собаки!

– Значит, это мнение ошибочно?

– Какое мнение?

– Мнение, что Элмор сам убил свою жену и при этом оказался достаточно влиятельным, чтобы замять это дело?

Дегамо поднялся, подошел ко мне и медленно наклонился.

– А ну-ка, повторите, – сказал он тихо. Я повторил.

Он ударил меня ладонью по лицу. Голова мотнулась в сторону, щека сразу стала горячей.

– Скажите еще раз.

Я сказал еще раз. Он размахнулся и ударил еще раз.

– Скажите еще раз!

– Нет, – сказал я. – Не всегда бог троицу любит. Лучше на этот раз ударьте мимо. – Я поднял руку и потер лицо.

Он стоял, наклонившись вперед, зубы обнажились, в синих глазах был жесткий звериный блеск.

– Будете знать, как разговаривать с полицейским офицером. Попробуйте-ка еще разок – и вы познакомитесь не с ладонью, а с кулаком!

Я прикусил губу, продолжая растирать лицо.

– Не суйте нос в наши дела, – сказал он. – Не то однажды проснетесь в кювете и вас будут обнюхивать собаки.

Я продолжал молчать. Он вернулся к креслу и сел, тяжело дыша. Я стоял, потирая лицо, потом стал растирать руку и массировать пальцы. Их так свело судорогой, что я их еле-еле расцепил.

– Я подумаю об этом, – пообещал я. – С двух точек зрения.

Глава 22

Был еще ранний вечер, когда я вернулся в Голливуд, к себе в контору.

Здание уже опустело, в коридорах было тихо. Все двери стояли открытыми, везде работали уборщицы со своими тряпками и пылесосами.

Я отпер свою комнату и поднял письмо, которое, видимо, подсунули под дверь. Не глядя, бросил его на письменный стол. Открыв окно, я свесился наружу, смотрел, как загораются первые световые рекламы, вдыхал теплый, острый воздух.

Потом я снял пиджак и галстук и сел за стол. Из глубины ящика достал бутылку виски и пригласил себя на стаканчик. Не помогло. Выпил второй, с тем же результатом.

Сейчас Уэббер уже, наверное, разговаривает с Кингсли. И теперь или по крайней мере вскоре начнется большая облава на его жену. Полиции это дело кажется ясным как день. Мерзкая связь между двумя довольно противными людьми. Слишком много алкоголя, слишком много интимности. Дело кончается дикой ненавистью, преступными импульсами и, наконец, – убийством.

«Только все это немножко слишком просто», – думал я.

Распечатал письмо. Оно было без марки и гласило:

«Мистер Марлоу. Родителей Флоренс Элмор зовут мистер Эустас Грейсон и миссис Летти Грейсон. В настоящее время они живут по адресу: Розмор Арме, 640, Саут Оксфорд Авеню».

Элегантный почерк, элегантный, как и рука, написавшая это послание.

Отодвинув письмо в сторону, я выпил еще стаканчик. Наконец-то я начал чувствовать себя менее плачевно. Провел пальцем по крышке стола, остался пыльный след. Вытер палец. Руки были тяжелыми, горячими и плохо слушались.

Посмотрел на часы, посмотрел на стену. Посмотрел в никуда.

Потом убрал виски и пошел к умывальнику, чтобы сполоснуть стакан. Вымыл руки и лицо холодной водой. Краснота на левой щеке прошла, осталась небольшая припухлость. Не очень большая, но достаточная, чтобы снова прийти в ярость. Начал причесываться и обратил внимание на седые пряди. Постепенно их становится все больше. Лицо выглядело больным и чужим. Оно мне не понравилось.

Пошел опять к письменному столу и взял послание мисс Фромсет. Разгладил его на столе, понюхал, сложил и сунул в карман пиджака.

Я сидел и молча прислушивался, как за окном затихал вечер. И медленно, совсем медленно пришло успокоение.