Текст книги "Мишень в шляпе"

Автор книги: Раймонд Чэндлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Чэндлеp Раймонд
Мишень в шляпе

Раймонд ЧЭНДЛЕР

МИШЕНЬ В ШЛЯПЕ

Когда я впервые встретил Ларри Батцеля, тот был в стельку пьян. Он сидел за рулем подержанного "роллс-ройса" у ресторана Сарди с высокой блондинкой, глаза которой навсегда врезались мне в память.

Второй раз я встретил его, когда у него уже не было ни "роллс-ройса", ни блондинки, ни работы в кино. На нем был мятый костюм, и его руки дрожали типичный алкаш. Ларри меня вспомнил. Бутылка виски и полпачки сигарет помогли ему прийти в себя. Потом время от времени я виделся с ним в периоды, по его словам, "межсезонья". Ларри занимал у меня деньги. Не знаю даже, почему я их ему давал. Он оставался порядочной сволочью с невинными телячьими глазами, в глубине которых скрывалось что-то детское и чистое. Что-то такое, с чем мне редко приходилось сталкиваться в своей работе.

Самое смешное, что в то время он работал на довольно крутую шайку перевозил спиртное. Было это еще до отмены сухого закона. Потом окончательно перестал сниматься в фильмах и на глаза мне больше не попадался.

Но однажды совершенно неожиданно я получил чек на всю сумму его долга и, записку, из которой следовало, что теперь Ларри работает в игорном зале в клубе "Дарданелла". Он хотел со мной встретиться. Мне стало ясно, что Батцель занялся грязными делишками.

Я не стал с ним встречаться, но для себя разузнал, что заведение принадлежит Джону Месарви, женатому на блондинке с глазами, так поразившими меня при первой встрече с Ларри. Но все равно я туда не пошел.

В одно прекрасное утро меня разбудила темная фигура, которая неизвестно каким образом оказалась у моей постели. Шторы были задернуты. Наверное, этот звук и разбудил меня. Мужик был здоровенный и держал в руке "кольт". Я протер глаза.

– О'кей, – произнес я кисло. – В карманах брюк есть монет двенадцать, и наручные часы потянут долларов на тридцать. Не такой уж и большой улов. Человек подошел к окну, слегка раздвинул шторы и посмотрел на улицу. Затем он повернулся ко мне, и я узнал Ларри Батцеля.

Его небритое лицо выглядело усталым и изможденным. Темное двубортное пальто было накинуто на смокинг, лацкан которого украшала роза.

Он сел, удивленно уставился на пистолет, будто не соображая, как тот попал ему в руку, и, нахмурившись, спрятал его.

– Собирайся, довезешь меня до Берду. Мне срочно надо смыться из города. Меня засекли.

– О'кей, – согласился я. – Расскажи, что случилось. Я сел на постели, спустил ноги на пол и прикурил сигарету. Было полшестого.

– Открыл твой замок кусочком целлулоида, – начал Ларри. – Тебе бы надо время от времени закрываться на щеколду по ночам. Не знал, которая твоя квартира, да и де хотелось поднимать на ноги весь дом.

– В следующий раз посмотри на почтовые ящики. Там фамилии жильцов, посоветовал я. – Ну да ладно. Колись. Ты что, пьян?

– Хотел бы, но сначала нужно отсюда дернуть. За мной охотятся. Сам я уже не тот, что раньше. Ты, конечно, читал об исчезновении О'Мары?

– Ну.

– Все равна слушай.

– Пара глотков нам не помешает, – предложил я. – Виски там, на столе.

Он быстро налил себе и мне. Я надел халат и всунул ноги в шлепанцы. Зубы Ларри отбивали дробь о край стакана. Поставив его на стол, Ларри крепко сжал руки.

– Я неплохо знал Дада О'Мару. Вместе возили спиртное из Хьюнем-Пойнта. Даже втрескались в одну и ту же девочку. Теперь та, правда, замужем за Джо Месарви. А Дад женился на пяти миллионах долларов. На чокнутой разведенной дочке генерала Дейда Уинслоу.

– Знаю все это, – вставил я.

– Ну да. Все равно слушай. Та выбрала его, как я бы выбрал стакан в баре. Но такая жизнь была не по нему. Думаю, Дад продолжал встречаться с Моной. К тому же он прознал, что Джо Месарви вместе с Лэшем Игером держат еще и перевалочный пункт для ворованных машин. Вот те и кокнули его.

– Это они могут, черт побери, – ругнулся я. – Выпьешь еще?

– Нет. Слушай дальше. Есть два момента. В ночь, когда О'Мара задернул занавес, – нет, не в тот день, когда газеты сообщили об этом, – Мона Месарви тоже исчезла. Только не по-настоящему. Ее спрятали в развалюхе в паре миль от Реалито. Это рядом с гаражом одного типа по имени Арт Хак. Тот занимается крадеными машинами и тому подобным. Я это выяснил. Проследил за Джо.

– А тебе-то какое дело? – поинтересовался я.

– Говорю тебе все это потому, что ты когда-то здорово выручил меня. Можешь этим заняться, когда я смоюсь. Ее там спрятали, чтобы все выглядело, будто Дад скрылся вместе с ней. Естественно, полиция не настолько глупа, чтобы не допросить Джо после этих исчезновений. Но они не нашли Мону, хотя у них целая система по розыску пропавших людей.

Ларри встал и снова подошел к окну, выглянул из-за шторы на улицу.

– Внизу стоит голубой "седан". Похоже, я его уже где-то видел, – задумчиво произнес он. – А может быть, и нет. Таких сейчас море.

Ларри снова сел. Я молчал.

– Местечко это сразу же за Реалито, по первой боковой дороге на север от бульвара Футхил. Мимо не проедешь. Гараж и рядом дом, других строений там нет. Дальше старый цианидовый завод. Говорю все это...

– Это один момент, – прервал я его, – А второй?

– Тот, кто возит Лэша Игера, пару недель назад мотался на Восток. Был на мели. Я дал ему пятьдесят зеленых. Тот проговорился, что Игер ездил в поместье Уинслоу в ту ночь, когда исчез О'Мара.

Я уставился на Ларри.

– Интересно. Но все равно мало, чтобы что-то предпринимать. В конце концов, на это есть полиция.

– Ну да. Еще кое-что. Вчера я надрался и брякнул Игеру, что мне известно. Потом уже уволился из "Дарданеллы". Кто-то стрелял в меня у дома, где я живу. С тех пор скрываюсь. Ну, отвезешь меня в Берду?

Я встал. Была теплая майская ночь, но меня бил озноб. И Ларри выглядел замороженным, хотя был в пальто.

– Конечно, – решился я. – Не паникуй. Выпей еще. Ты же точно не знаешь, что именно они кокнули О'Мару.

– Если Дад разузнал о дедах Лэша и Джо с крадеными машинами, а ведь Мона жена Джо, то наверняка разъярился. Вот они его и прикончили.

Я встал и направился в ванную. Ларри снова подошел к окну.

– Все еще там, – бросил он через плечо. – В тебя могут стрелять, когда повезешь меня.

– Не хотелось бы этого.

– Нормальный ты парень, Кармади. Будет дождь. Больше всего на свете не хочу, чтобы меня хоронили в дождь. А ты как?

– Много болтаешь, – с этими словами я закрылся в ванной.

Откуда мне было знать, что этот разговор с Ларри станет последним?

Пока я брился, было слышно, как Ларри ходил туда-сюда по комнате. Потом я принял душ. Выйдя из ванной, понял, что Ларри ушел. Накинул халат и выглянул в вестибюль: никого, только молочник спускается с верхних этажей, расставляя у дверей пакеты с бутылками.

– Эй, – окликнул я его, – парень тут не проходил? Молочник взглянул на меня и открыл было рот, чтобы ответить. Это был молодой симпатичный парнишка с прекрасными крупными белыми зубами. Я отлично запомнил именно зубы, потому что смотрел на них, когда услышал выстрелы. Мне показалось, что они доносились с заднего двора, от гаражей или с аллеи. Сначала два коротких, потом оглушительная очередь. И шум быстро отъезжающей машины.

Молочник мгновенно закрыл рот, будто ждал сигнала. Глаза расширились, и он тупо уставился на меня. Потом очень осторожно поставил бутылки на верхнюю ступеньку, прислонился к стене и тихо произнес:

– Похоже на выстрелы.

Все это заняло пару секунд, но мне показалось, что прошел целый час. Я рванулся в квартиру, кое-как оделся и вернулся в вестибюль. Он был пуст. Вдалеке раздался вой полицейской сирены. Лысая башка с явными следами сильнейшего похмелья на помятой физиономии высунулась из одной двери.

Я бросился вниз по лестнице.

Ларри Батцель лежал лицом вниз, шляпа валялась в каком-то метре от его головы, неестественно вывернутая рука все еще сжимала пистолет. Половина лица была изуродована пулями, кровь уже стала запекаться на нем, на светлых волосах и шее, на асфальте двора.

Двое полицейских, водитель молочного фургончика и мужчина в коричневом свитере и грязной спецовке склонились над Ларри. Человек в спецовке был нашим дворником.

Я подошел к ним. Водитель молочного фургончика взглянул на меня со странным напряженным выражением. Один из полицейских выпрямился и спросил:

– Кто-нибудь из вас его знает? Сказано было не мне. Молочник мотнул головой и продолжал странно смотреть на меня. Дворник объяснил:

– Здесь он не живет. Может, приходил к кому-нибудь. Но что-то уж больно рано для визитов, а?

– На нем выходная одежда... Вам ведь известны обитатели этого дома? Полицейский вынул блокнот.

Другой полицейский тоже выпрямился, покачал головой и пошел к дому. Дворник засеменил за ним.

Полицейский с блокнотом хрипло обратился ко мне:

– Вы были здесь сразу после этих двух. Что-нибудь можете сказать?

Я взглянул на молочника. Ларри Батцелю уже на все наплевать, а другим надо зарабатывать на жизнь. Да и полицейским из патрульной машины это знать необязательно.

– Услышал выстрелы и выбежал, – коротко ответил я. Ответ удовлетворил полицейского. Молочник взглянул на серые низкие облака и промолчал.

Через некоторое время я вернулся в квартиру и оделся. Когда брал шляпу со столика у окна, то увидел розу, лежащую на записке: "Ты хороший парень, но я решил поехать один. Передай розу Моне, если будет возможность. Ларри".

Все это я положил в сумку и глотнул солидную порцию виски.

Около трех часов пополудни я стоял в вестибюле дома Уинслоу и ждал возвращения дворецкого, который пошел доложить обо мне. Большую часть дня я старался не появляться рядом со своей квартирой и конторой, чтобы случайно не встретить кого-нибудь из отдела по расследованию убийств. Так или иначе они рано или поздно найдут меня, но сначала мне необходимо встретиться с генералом Дейдом Уинслоу. А это не так просто.

Все стены были увешаны картинами, в основном портретами. На пьедестале из темного дерева стояли рыцарские доспехи. Высоко над мраморным камином в стеклянном футляре висели два кавалерийских знамени, то ли пробитые пулями, то ли изъеденные молью. Под ними располагался портрет худощавого человека с черной бородой и усами, со всеми регалиями периода мексиканских войн. Скорее всего, на нем был изображен отец генерала Дейда Уинслоу. Сам генерал, даже при своем почтенном возрасте, конечно же, не мог быть настолько древним.

Дворецкий вернулся и объявил, что генерал Уинслоу находится в оранжерее и готов там со мною встретиться.

Мы прошли через застекленные двери, ведущие во двор, миновали клумбы и направились к огромному стеклянному павильону. Дворецкий открыл дверь и впустил меня внутрь. Было жарко. Закрыв входную дверь, он открыл еще одну, внутреннюю. Здесь уже было невыносимо жарко.

По стенам и потолку струилась влага. Это было царство тропических цветов и растений невероятных размеров. Их запах по силе был сравним разве что с запахом кипящего спирта.

Наконец мы подошли к открытому месту в центре оранжереи, покрытому огромным, красного цвета турецким ковром. Посередине ковра в инвалидной коляске сидел очень старый мужчина, укутанный одеялом. Он молча ждал, когда мы подойдем.

Живыми на его лице были только глаза. Карие, глубоко посаженные, сверкающие. Все остальное несло печать неминуемой скорой смерти: провалившиеся виски, заострившийся нос, вместо рта – маленькая узкая щелка. На голове местами сохранились редкие седые волосы.

Мой провожатый торжественно объявил:

– Мистер Кармади, генерал!

Старик уставился на меня. Затем резким, пронзительным голосом приказал:

– Дай мистеру Кармади стул.

Я Сел на подвинутый мне плетеный стул, положив шляпу прямо на пол. Дворецкий поднял ее.

– Бренди? – предложил генерал. – Как вы относитесь к бренди, сэр?

– Нормально.

Старик хмыкнул. Дворецкий почтительно поклонился и вышел. Генерал уставился на меня немигающими глазами.

– Я всегда пью бренди с шампанским, – пояснил он. – Треть стакана бренди, остальное – шампанское. Очень холодное шампанское. Самое холодное, какое только может быть.

Он издал звук, похожий на короткий смешок.

– Можете курить, сэр.

Поблагодарив его, я отказался. Достал носовой платок и вытер лицо.

– Снимайте пальто, сэр. Дад всегда так делал. Орхидеям нужно тепло, мистер Кармади, как и старым больным людям.

Я снял пальто, которое прихватил на случай дождя. Похоже, что он пойдет. Как и говорил Ларри Батцель.

– Дад – мой зять. Дадли О'Мара. Надеюсь, что вы пришли что-то мне рассказать про него.

– Просто слухи, – начал я. – Я не стану заниматься этим делом, пока не получу вашего одобрения, генерал Уинслоу.

Карие глаза впились в меня.

– Вы – частный детектив? Думаю, вы не против оплаты ваших услуг. – Да, я этим занимаюсь, но это отнюдь не означает, что мне платят за любое шевеление моего мизинца. Просто я кое-что услышал. Вы же имеете полное право обратиться в отдел по розыску пропавших людей.

– Ясно, – тихо сказал старик. – Будет скандал. Не успел я ответить, как вернулся дворецкий. Подкатил тележку, поставил ее у моего локтя, налил бренди с содовой и удалился.

Я пригубил стакан.

– Похоже, тут замешана одна женщина. Он познакомился с ней до встречи с вашей дочерью. Та сейчас замужем за рэкетиром. Похоже...

– Я все это уже слышал. Наплевать. Хочу только знать, где Дад и все ли у него в порядке. Я выпучил на него глаза и тихо произнес:

– Может, я найду эту девушку, может, парни из полиции, если кое-что им подсказать.

Старик кивнул. И, с трудом выдавливая из себя слова, сказал:

– Кажется, я слишком много говорю о своем здоровье, но хочу, чтобы одно было ясно. Я калека. Нет половины желудка, и ноги парализованы. Мало ем и почти не сплю. Сам себе надоел и еще причиняю всем столько беспокойства. Я скучаю по Даду. Со мной он проводил много времени. Почему? Один Бог знает.

– Ну... – начал я.

– Заткнитесь... Вы моложе меня, поэтому мне позволительно вам грубить. Дад ушел, не сказав мне даже "до свидания". На него это совсем не похоже. Однажды вечером сел в машину и уехал. С тех пор о нем ни слуху ни духу. Если он устал от моей дуры дочери и ее отпрыска, если ему понадобилась какая-то другая женщина, тогда все ясно. Он что-то внезапно решил и умчался, не сказав мне "до свидания". Сейчас, наверное, жалеет. Поэтому я ничего и не слышал о нем. Найдите его, и все. Если ему нужны деньги, то я дам, сколько он захочет.

Оловянные щеки старика приобрели розоватый оттенок. Карие глаза заблестели еще ярче. Он медленно отклонился назад и опустил веки.

Одним большим глотком я осушил стакан и сказал:

– Допустим, он попал в беду. Связался с мужем той женщины. С Джо Месарви. Генерал открыл глаза.

– Только не О'Мара. В таком случае тот Джо скорее сам попадет в беду.

– О'кей. Должен ли я сказать в полиции, где находится девушка?

– Конечно, нет. Они еще ничего не сделали. Вот пусть и ищут. Сами найдите Дала. Заплачу тысячу долларов, даже если для этого нужно просто перейти улицу. Скажите ему, что здесь все нормально. У старика все в порядке, и он передает привет. Это все.

Не смог я ему ничего рассказать. Просто не смог передать рассказ Ларри Батцеля, не стал говорить и о его смерти. Встал и надел пальто.

– Слишком много денег за такую работу, генерал Уинслоу. О них попозже. Могу ли я говорить с Дадом от вашего имени?

Генерал нажал на кнопку, вмонтированную в коляску.

– Просто скажите ему: я хочу знать, что у него все хорошо. Вот и все. Если, конечно, ему не нужны еще и деньги. А сейчас вы должны извинить меня. Я устал.

Генерал Уинслоу закрыл глаза. Я прошел через заросли орхидей. У выхода дворецкий вернул мне шляпу.

Глубоко втянув в себя прохладный воздух, я сказал:

– Генерал хочет, чтобы я встретился с миссис О'Мара.

***

Пол комнаты был покрыт большим белым ковром. Громадные окна закрывали портьеры цвета слоновой кости. В окнах были видны очертания темных холмов. Дождь еще не начался, но в воздухе чувствовалось дыхание грозы.

Миссис О'Мара лежала в шезлонге, вытянув ноги в вязаных чулках, давно вышедших из моды. Красота ее была какой-то отталкивающей.

– Что еще я могу для вас сделать? – спросила она. – Все и так известно. Чертовски хорошо известно. Кроме того, я вас не знаю.

– Ну да, откуда вам меня знать. Я занимаюсь частным сыском.

Она потянулась за стаканом, которого я не заметил, но все равно через секунду стал бы искать его глазами, принимая во внимание ее манеру говорить и снятые тапочки. Она лениво отпила, на руке сверкнуло обручальное кольцо.

– Я встретила его в одной забегаловке, – начала она, неожиданно разразившись приступом нервного смеха. – Очень симпатичный вихрастый оутлегер с ухмылкой ирландца. Вот и вышла за него. От скуки. Для него же бутлегерство было случайным занятием, просто не было других развлечений.

Миссис О'Мара ждала, чтобы я как-то на это среагировал, возразил ей, но я промолчал. Ей и на это было наплевать. Наконец я просто спросил:

– Вы видели, как он уезжал в день исчезновения?

– Нет. Я вообще редко видела, как он уезжает или , iриезжает. Вот так. Она снова отхлебнула из стакана.

– Но вы, конечно же, не ссорились?

– Есть множество способов поссориться, мистер Кармади.

– М-да. Рад, что вы это признаете. Конечно, вы знали о его связи.

– Рада, что могу быть по-настоящему откровенной со старым добрым семейным детективом. Да, я знала о ней. – Она отрешенно наматывала на палец прядку волос.

– Знали до его исчезновения? – вежливо поинтересовался я.

– Конечно.

– Как узнали?

– Что-то уж слишком в лоб. Связи, как вы их называете. Я же страшно люблю поболтать. А вы разве не знали этого?

– Знакомы с людьми в "Дарданелле"?

– Была я там. – Она не выглядела ошарашенной или удивленной. – Как-то я прожила там целую неделю. И там же встретила Дадли О'Мару.

– Ну да. Ведь ваш отец поздно женился, не так ли? Миссис О'Мара улыбнулась, и ее лицо, внезапно побледневшее, вновь приобрело нормальный оттенок. Не поднимаясь с подушек, она дернула за шнур звонка.

– Очень поздно. У вас еще вопросы?

– Нет.

Вошла застенчивая горничная и приготовила на боковом столике еще выпить. Один стакан она протянула миссис О'Мара, другой поставила рядом со мной, и вышла, продемонстрировав прекрасные ножки.

Миссис О'Мара подождала, пока дверь не закроется, а затем продолжила:

– Все это привело отца в прескверное настроение. Лучше бы Дад что-нибудь написал, или дал телеграмму, или еще как-то сообщил о себе.

Я медленно произнес:

– Ваш отец старый, очень старый человек, весь искалеченный, одной ногой в могиле. Тонкая нить связывает его с жизнью. Нить рвется, а всем на это наплевать. Я бы это не назвал просто скверным настроением. Назвал бы это демонстрацией силы духа.

– Галантно, – прошипела миссис О'Мара, вонзая в меня взгляд, как кинжал. Вы так ничего и не выпили.

– Надо идти. Но все равно спасибо.

Она грациозно протянула руку, и я встал, чтобы попрощаться. Вдруг откуда-то из-за холмов донеслись оглушительные раскаты грома. Миссис О'Мара вздрогнула от неожиданности. Резкие порывы ветра сотрясали окна.

Я спустился по лестнице в вестибюль. Откуда-то вынырнул дворецкий и услужливо распахнул передо мной дверь.

Я посмотрел на террасы, украшенные, цветочными клумбами и экзотическими деревьями. Вдали виднелась высокая металлическая ограда. Дорога вела к главным воротам со сторожкой.

За поместьем располагались заброшенные нефтескважины. Сейчас на их месте было что-то вроде парка-заповедника. Кое-где еще сохранились старые деревянные буровые вышки. В свое время именно они принесли богатство семейству Уинслоу, а уж только потом поместье переместилось вверх по холму так, чтобы не несло запахом топи.

Я пошел по кирпичным ступенькам между лужайками. На одной из них темноволосый парнишка лет десяти с бледным лицом метал маленькие дротики в мишень, установленную на дереве. Я подошел к нему.

– О'Мара младший?

Тот уперся спиной в каменную скамейку, держа в руке четыре дротика, взглянул на меня холодными синеватыми глазами взрослого человека.

– Я Дейд Уинслоу Тревиллиан, – ответил он хмуро.

– А, ну тогда Дадли О'Мара не твой отец.

– Конечно, нет, – в его голосе сквозило явное презрение. – Вы кто?

– Детектив. Собираюсь найти твоего... Я имею в виду мистера О'Мару.

Это не сблизило нас. Детективы для молодого Уинслоу ничего не значили. За холмами продолжали раздаваться раскаты грома, будто стадо слонов играло там в пятнашки. Мне пришла в голову озорная мысль.

– Спорим, ты не сможешь попасть четырьмя дротиками из пяти с тридцати футов! Мальчишка сразу оживился:

– На сколько спорим?

– Ну, на доллар.

Он подбежал к мишени и выдернул воткнутые дротики, вернулся и занял позицию у скамейки.

– Здесь нет тридцати футов, – заметил я. Парень презрительно посмотрел на меня и отошел от скамейки. Я ухмыльнулся, но через секунду разинул рот: все пять дротиков вонзились точно в центр мишени. Мальчишка с видом триумфатора ждал моей реакции.

– Черт возьми, отлично, мистер Тревиллиан, – пробурчал я, вынимая из бумажника доллар.

Он выхватил его у меня, как форель, заглатывающая мушку, и так же моментально спрятал в карман.

– Нормально, – хихикнул мальчишка. – Вам надо посмотреть, как я стреляю в нашем тире за гаражами. Не хотите пойти туда и еще на что-нибудь поспорить?

– Хорошо, но не сегодня. В следующий раз, когда я сюда приду. Выходит, Дад О'Мара не твой отец. Если я его в конце концов найду, что ты на это скажешь?

Мальчишка пожал худенькими плечами.

– Нормально. А вы можете сделать то, чего не сделает полиция?

– А что, это мысль, – заключил я, прощаясь с маленьким победителем.

Вымощенная кирпичом дорожка вела к главным воротам. На полпути к сторожке сквозь заросли я заметил голубой "седан". Новенькая, с обтекаемыми формами, очень чистая машина, полегче чем полицейская, но примерно такого же размера. За ней, под деревом, стоял мой автомобиль.

Я остановился, разглядывая голубую машину из-за изгороди. Заметил огонек сигареты в салоне. Обернулся и посмотрел назад. Мальчишки и след простыл: может, помчался прятать свой выигрыш. Хотя что этот доллар может значить для него?

Вынув из кобуры "люгер" калибра 7,65, который был у меня с собой в этот день, я засунул его стволом вниз в левый ботинок и направился к воротам.

Из сторожки вышел свирепого вида охранник с пистолетом под мышкой. Выпустил меня через маленькую дверь сбоку от ворот. Я поболтал с ним пару минут, наблюдая за "седаном".

Мне пришлось пройти шагов тридцать, чтобы добраться до своей машины.

Я забрался в нее и сразу же открыл тайничок, где обычно держу полицейский "кольт". Засунул его в кобуру под мышкой, завел двигатель и тронулся с места. Вдруг хлынул ливень, крупные капли забарабанили по крыше, стало чертовски темно. Но не настолько, чтобы не заметить, как "седан" покатил за мной.

Я успел промчаться кварталов восемь, но тут они включили сирену. Пришлось притормозить и остановиться у обочины. Тут же подъехал "седан". Из открытого бокового окна на меня уставилось отвратительное рыло автомата.

Я успел рассмотреть узкое лицо с красными глазами, плотно сжатый рот. Чей-то голос прорычал:

– Иди к нам. Будь паинькой, если врубаешься, что происходит.

Это не полиция! Впрочем, последнее уже не имеет значения. Я выключил зажигание, бросил ключи на пол и вышел из машины. Человек за рулем даже не взглянул на меня. Другой же, с заднего сиденья, пинком открыл дверь, пододвинулся, освобождая мне место, руки его со знанием дела сжимали автомат.

Я забрался в машину.

– О'кей. Лу, обыщи.

Водитель выбрался из-за руля и сел рядом со мной. Нашел "кольт" под мышкой, забрал его, ощупал карманы и пояс.

– Все чисто, – сказал он и перебрался обратно за руль. Человек с автоматом наклонился, вперед, взял "кольт" у водилы, потом аккуратно положил автомат на пол и, прикрыв его коричневым ковриком, откинулся в угол, спокойный и уверенный, держа на коленях мой пистолет.

– О'кей, Лу. Теперь вперед.

***

Дождь продолжал колотить по крыше и ручейками стекал по окнам. Дорога кружила среди холмов с расположенными на них частными владениями. Размытые силуэты придорожных деревьев проплывали перед нашими глазами. В нос ударил резкий запах дешевых сигарет, и человек с красными глазами спросил:

– Что он тебе сказал?

– Совсем немного. Что Мона смылась в ту же самую ночь, когда появились первые сообщения в газетах. Старый Уинслоу это уже знал.

– Ради этого не стоило так глубоко копать, – промычал красноглазый. – Что еще?

– Сказал, что в него стреляли. Хотел, чтобы я вывез его из города. Но в последний момент решил действовать в одиночку. Не знаю даже почему.

– Колись дальше, легавый, – сухо пробормотал красноглазый. – Только так сможешь выкрутиться.

– Это все, – ответил я и посмотрел на низвергающиеся с небес потоки воды.

– Работаешь на старикана?

– Нет, он слишком скуп.

Красноглазый расхохотался. Я ощущал тяжесть пушки в ботинке, но до нее было далеко.

– Вот, наверное, и все, что мне известно об O'Mape, – закончил я. Человек за рулем слегка повернул голову и пробурчал:

– Да, черт подери, где, ты говоришь, эта улица?

– Выше Беверли Глен, тупица. Малхолланд Драйв. – А-а, эта. Черт, она даже не асфальтирована.

– Уложим легавого как покрытие, – буркнул красноглазый. Район коттеджей кончился.

– Ты неплохой парень, – сказал красноглазый, – но скряга, как тот старикан. Врубаешься? Мы хотим знать все, что он сказал, чтобы решить, отпускать тебя или нет.

– Пошел к черту. Все равно вы мне не поверите.

– А ты попробуй. Как раз для нас работенка. Просто узнаем и передаем дальше.

– Классная, должно быть, работенка. Пока она есть. Красноглазый снова рассмеялся. Он не походил на хвастуна.

– Насколько мы знаем, ты чист перед законом. Не шутил насчет сегодняшнего утра? Точно?

– Если скажу "да", можете меня сразу же отпустить. О'кей?

– А кругленькая сумма тебе не нужна, чтобы все забыть?

– Ты сам-то веришь в то, что говоришь?

– Я-то да. Идея такая. Мы выполняем свою работу и передаем информацию. Мы же целая организация. Но ты-то живешь здесь, у тебя свой бизнес. И мы договоримся.

– Точно, договоримся.

– Мы просто так никого не кончаем. Плохо для дела. Он откинулся в угол, держа пушку на правом колене, сунул руку во внутренний карман. Достал толстенный бумажник, вынул две банкоты и положил их на сиденье.

– Твои, – хмуро объяснил он. – Учти, не проживешь и двадцати четырех часов, если проболтаешься.

Я взял деньги – две пятисотенные бумажки, засунул их в карман пиджака.

– Отлично.

– Подумай обо всем, легавый.

Мы широко улыбнулись друг другу: парочка чудных парней, договорившихся между собой в этом грязном, грубом мире. Потом красноглазый резко повернул голову

– О'кей, Лу. Забудь про Малхолланд Драйв. Тормозни-ка.

Дождь продолжал лить как из ведра, закрывая серой завесой окружающий нас мир. Ни горизонта, ни неба не было видно.

– Водила свернул на обочину и выключил двигатель. Он молча закурил и повернулся к нам. У него была прелестная улыбка – улыбка аллигатора.

– Надо за это выпить, – предложил красноглазый. – Хотел бы и я так же легко заработать целую штуку. Просто привязав нос к подбородку.

– Нет у тебя никакого подбородка, – пошутил Лу, продолжая улыбаться.

Красноглазый положил "кольт" рядом с собой на сиденье и вынул из бокового кармана плоскую флягу. Похоже было на приличную вещь: зеленая этикетка, закручивающаяся пробка. Зубами отвинтил пробку, понюхал горлышко и облизнулся.

– Не какой-нибудь дрянной самогон. Фирменная вещь. Попробуй-ка.

Он протянул мне бутылку. Можно было бы схватить его за кисть, но оставался Лу, а до моей пушки слишком далеко.

Я выдохнул и поднес бутылку к губам, тщательно принюхиваясь. Кроме терпкого запаха виски какой-то легкий фруктовый оттенок. В другой ситуации я бы не обратил на него никакого внимания. Неожиданно мне в голову пришли слова Ларри Батцеля, что-то вроде: "К востоку от Реалито, в сторону гор, около старого цианидового завода". Цианид. Точно.

Испарина выступила у меня на лбу, когда я поднес бутылку ко рту. Почувствовал, как по телу пробежали мурашки и все внутри похолодело. Удачно сымитировал здоровенный глоток, меньше чайной ложечки отравы попало в рот, но ничего там не осталось.

Я резко закашлялся и согнулся пополам, хватая ртом воздух. Красноглазый захохотал.

– Только не говори, что тебе стало плохо от одного глотка, парень.

Выронив бутылку, я стал сползать с сиденья в левую сторону. Прикрывая корпусом руки, дотянулся до пистолета и, не целясь, выстрелил из-под левой руки в красноглазого. Тот даже не успел дотронуться до "кольта", только сбросил его на пол. Одного выстрела было достаточно. И тут же выстрелил второй раз – вперед, в направлении Лу.

Но тот уже успел сползти на пол и затаиться. Воцарилась тишина. Даже дождь, казалось, хлестал уже беззвучно.

У меня не было времени взглянуть на красноглазого, но он мне пока не мешал. Я отбросил "люгер", выхватил из-под коврика автомат и направил его вперед. Лу не издавал ни звука.

– Слушай, Лу, – начал я мягко, – у меня сейчас автомат. Что скажешь на это?

Раздался выстрел, но Лу знал, что стреляет впустую. Только сеть трещинок на пуленепробиваемом стекле. Опять тишина. Наконец Лу Глухо произнес:

– У меня "лимонка". Хочешь?

– Выдерни чеку и держи ее. Вместе отправимся к праотцам.

– Дьявол! Ему конец? Нет у меня никакой "лимонки". Только тогда я взглянул на красноглазого. Казалось, ему удобно сидеть в углу, откинувшись назад. Теперь у него было три глаза, один краснее двух других. Для стрельбы из-под руки – уж слишком точно.

– Да, Лу, ему конец. Что будем делать? Сейчас я слышал его тяжелое дыхание. Дождь перестал быть бесшумным.

– Вылазь из колымаги. Я уеду.

– Нет, ты вылазь, Лу. Поеду я.

– Черт возьми, я же отсюда не дойду до дома, парень.

– А тебе и не надо, Лу. Я пришлю за тобой машину.

– Черт подери, я же ничего не сделал. Только вел машину.

– Тогда будешь обвиняться в неосторожном вождении, Лу. Ты выкрутишься, ты и твоя организация. Выбирайся, пока я не передумал.

Дверной замок щелкнул, и я услышал, как он вывалился из машины.

Подняв оба пистолета с пола, я положил тяжелый, двенадцатифунтовый автомат, вытащил наручники и махнул Лу, чтобы тот подошел ко мне. С хмурым видом он протянул мне руки.

– Против меня у вас ничего нет, – пожаловался он. – Я под защитой.

Защелкнув на запястьях Лу наручники, я обыскал его тщательнее, чем он меня. Кроме оставшегося в машине, у Лу оказался еще один пистолет.

Я вытащил красноглазого из машины и оставил лежать на дороге. Кровь все еще текла из пулевого отверстия. Лу с сожалением посмотрел на труп.

– Ловкий был парень. Не похожий на других. Любил фокусы. Привет, ловкий малый.

Я вынул ключ от наручников, открыл один и нацепил его на руку мертвеца.

Глаза Лу округлились, и вместо улыбки появилось выражение панического ужаса.