Текст книги "Подлость союзников. Как Запад предавал Сталина"
Автор книги: Ральф Паркер
Соавторы: Анабелла Бюкар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
В самом начале дипломатической карьеры Джорджа Кеннана небольшая группа высокопоставленных чиновников государственного департамента избрала его в качестве «человека будущего», предназначенного для того, чтобы стать «ведущим дипломатом – специалистом по России». Эти чиновники предвидели, что, несмотря на их усилия, неизбежно наступит день, когда Соединенным Штатам придется установить дипломатические отношения с Советским Союзом и учредить посольство в Москве.
Поэтому они решили отобрать и натренировать смышленых молодых людей, которые смогли бы с их помощью оказывать монопольное влияние на советско-американские отношения.
Как я уже упоминала, при выборе этих молодых людей основную роль сыграл Лой Гендерсон, взявший на себя роль лидера этой клики. Выбор Гендерсона в первую очередь пал на Кеннана, и последний полностью оправдал его ожидания.
Начиная с 1928 г. и вплоть до 1933 г., не считая двух лет, в течение которых Кеннан занимался в Германии изучением русского языка, он находился в прибалтийских государствах, представлявших собой в период до учреждения американского посольства в Москве центры американского шпионажа, направленного против СССР. Кеннан, обладая природной склонностью к разведывательной работе, без каких-либо затруднений приспособился к этому делу.
Там, где дело касается реальных фактов развития Советского Союза, он предпочитал и предпочитает искаженную и фальшивую информацию, характерную для американского шпионажа.
До Второй мировой войны Кеннан дважды посетил Советский Союз. Впервые это произошло во время учреждения американского посольства в Москве. Кеннан лично занимался подбором служащих для посольства и принял на себя заботу по частичному перенесению в Москву «деятельности», ранее осуществлявшейся из Риги. Для того чтобы догадаться, в чем заключалась эта «деятельность», не требуется большого труда.
* * *
Вторичное пребывание Кеннана в Москве стало для него весьма неприятным вследствие прибытия в СССР посла Джозефа Дэвиса. Хорошо известно, что Дэвис больше интересовался правдивыми фактами о Советском Союзе, чем небылицами Кеннана и Гендерсона, а это вряд ли соответствовало планам этих людей, находившихся в то время в Москве. Довольно скоро после прибытия Дэвиса Кеннан уехал из Москвы.
После Мюнхена Кеннан был направлен в Прагу и, по имеющимся сведениям, находился в прекрасных отношениях с марионеточным правительством Гаха. Из Праги Кеннан перекочевал в Берлин, где оставался до вступления в войну Соединенных Штатов.
Несомненно, в течение войны Кеннан пережил один из наиболее печальных периодов своей жизни. Именно в этот период он считал, что вся его карьера рушилась, так как США и СССР заключили союз против Германии и боролись бок о бок во имя поражения Гитлера. Близкие к Кеннану люди утверждают, что в тот период у него обнаружилась язва желудка, которая обострялась по мере укрепления американо-советского сотрудничества.
Мне кажется, что Кеннан испытывал сильнейшее волнение, принимая в 1944 г. пост советника американского посольства в Москве. Очевидно, он боялся, что, занимая этот пост, будет вынужден, независимо от собственного желания, приспособляться к хорошим взаимоотношениям, существовавшим в то время между обоими народами.
Однако по прибытии в Москву Кеннан обнаружил, что его высокий пост открывает широкие возможности для нарушения этой дружбы. Это стало еще более явным вскоре после смерти Рузвельта.
Кеннан обрел очень сильную поддержку в лице посла Гарримана, с нетерпением дожидавшегося смерти Рузвельта для того, чтобы отойти от его политики.
Мне точно известно, что Кеннан последовательно, день за днем, строчил одну телеграмму за другой новому руководству государственного департамента. Он старался доказать следующее:
– американо-советская дружба являлась ошибкой, так как Америка и Советский Союз никогда не смогут жить в мире, несмотря на успешный союз во время войны;
– советское правительство стремится к «мировому господству», «немедленной большевизации Европы» и, в конечном итоге, к «агрессии против Соединенных Штатов»;
– Соединенные Штаты должны «противостоять» Советскому Союзу по каждому вопросу, независимо от его важности, ни в коем случае не вступая в соглашение с советским правительством, поскольку «всякое соглашение с Россией неосуществимо»;
– соглашения, заключенные в Тегеране, Ялте и позднее в Потсдаме (несмотря на свои поистине неимоверные усилия, Кеннан не смог предотвратить заключение этих соглашений), были «серьезными ошибками»; Соединенные Штаты должны освободиться от обязательств, принятых ими в соответствии с этими соглашениями.
Телеграммы и донесения Кеннана встречали в госдепартаменте исключительно внимательное отношение. Они получали наилучшую оценку. Фактически они стали библией тогдашнего государственного секретаря США – Бирнса. Все сотрудники политических отделов департамента, а также многие другие из числа его персонала и сотрудники важнейших миссий во всем мире были обязаны знакомиться с этими телеграммами и донесениями.
Перед отъездом на работу в Советский Союз в 1946 г. мне пришлось посещать курс лекций, длившийся 8–10 недель в старом здании государственного департамента. Лекции читались через день по утрам. Всего на этих курсах выступало 20–25 лекторов из числа чиновников иностранной службы государственного департамента, прослуживших длительное время в какой-либо стране. Они делились своим опытом работы и отвечали на наши вопросы. Целью этих лекций было придать соответствующее направление будущей работе выезжающих за границу сотрудников государственного департамента, научить их собирать секретную информацию и для этого «держать свои уши и глаза широко раскрытыми».
* * *
Антисоветские элементы в Вашингтоне, представлявшие финансовые и военные круги США, нашли в Кеннане свой идеал. После смерти Рузвельта в руках этих элементов (в результате жульнических махинаций, а не законных выборов) сосредоточился контроль над правительством Соединенных Штатов, Кеннан выражал их взгляды лучше, чем на это были способны они сами, и, кроме того, он занимал авторитетный наблюдательный пост в Москве. Это обстоятельство придавало его заявлениям большой вес.
Таким образом, совершенно неожиданно Кеннан был провозглашен главным идеологом новой внешней политики Соединенных Штатов.
Эта позиция была официально закреплена за ним в 1947 г., когда государственный секретарь США Маршалл назначил его главой совета по планированию политики. Находясь на этом посту, он был призван формулировать основные принципы внешней политики Соединенных Штатов на «поддающийся предвидению период времени» и даже помогать ее проведению в жизнь. Он постоянно пользовался благосклонным вниманием государственного секретаря Маршалла и оказывал на него большое влияние.
В случае необходимости Кеннан выступал официальным представителем государственного департамента, взгляды которого он отражал. Он опубликовал статью в журнале «Форейн афферс» под псевдонимом «Мистер X.». Для того чтобы американская пресса правильно оценила значение этой статьи, некоторым газетным репортерам личность ее автора была расшифрована. Это вызвало сенсацию (как и требовалось), в результате чего статье Кеннана был обеспечен значительно более обширный круг читателей в США и за границей, чем в том случае, если бы она была опубликована под его истинной фамилией.
Статья Кеннана хорошо известна. Взгляды руководящего деятеля государственного департамента, выражаемые частным порядком, открыто и широко обсуждались в американском посольстве в Москве.
Кеннан заявлял, что «война между США и Советским Союзом неизбежна». Он считал, что США не могут «допустить существования преуспевающего социализма» в лице Советского Союза.
Рассматривая войну как нечто неизбежное, Кеннан доказывал, что чем скорее она разразится, тем лучше, «Несговорчивую» политику или так называемую «холодную войну» Кеннан рассматривал как средство для провоцирования настоящей войны в полном масштабе. Политику «обуздания» коммунизма, которую отстаивал Кеннан, он оправдывал необходимостью для США захватить весь мир.
Будучи заядлым германофилом, Кеннан проявлял большую настойчивость в вопросе о вооружении Германии, рассматривая ее, как острие американской атаки против СССР. При этом Кеннан, всегда являвшийся сторонником западного блока, скорее предоставил бы руководящую роль в этой системе Германии, нежели Англии. Следует отметить, что в целом идеи Кеннана поразительно напоминают идеологию некоторых гитлеровских «философов».
Также, как и его коллеги из клики «монополистов по советско-американским делам», Кеннан возлагал большие надежды на атомную бомбу. Он считал ее окончательным и единственным ответом коммунизму и мечтал использовать ее против советских городов. Это полностью соответствовало бы планам и чаяниям единомышленников Кеннана.
Кеннана возмущала даже буржуазно-демократическая представительная система государственного управления, которая, несмотря на ее пороки, все еще до некоторой степени вынуждает чиновников, формулирующих внешнюю политику США, публично отчитываться за свои действия. Он негодовал при одной мысли о том, что конгресс может вмешаться в деятельность «высшего интеллекта», каким, по его убеждению, он обладал.
Кеннан лучше усвоил высказывание известного администратора американского цирка П. Т. Барнума, действовавшего по принципу: «каждую минуту в мире появляется на свет дурак», чем слова Авраама Линкольна, что «можно дурачить некоторых людей все время и весь народ – некоторое время, но нельзя постоянно обманывать весь народ».
* * *
Чарлз Болен. В антисоветской клике дипломатов Болен играл не менее важную роль, чем Гендерсон или Кеннан. В государственном департаменте его считали блестящим работником; это, очевидно, означало, что у него «быстро работает голова».
Болен изучал русский язык в Париже в начале 30-х годов. Затем, вместо обычного «курса обучения» в прибалтийских государствах, его назначили на работу во вновь созданное посольство США в Москве, где он в течение нескольких лет работал под непосредственным руководством Гендерсона и Кеннана.
Некоторое время он служил в государственном департаменте и затем в 1937 г. опять вернулся в посольство в Москву, где оставался до 1940 г. В течение этих трех лет большую часть времени он являлся в посольстве представителем «монополистов по советско-американским делам», поскольку Гендерсон в то время возглавлял русский отдел в Вашингтоне, а Кеннан находился в Праге и Германии.
Несмотря на свою ответственную должность, Болен в то время не рассматривался Гендерсоном как человек, могущий занять руководящее положение в антисоветской клике. Двери открылись для него несколько позже.
Когда Гендерсона в 1943 г. отдалили от русских дел и отправили в Ирак, «монополия» стала перед лицом серьезного кризиса. Нужно было найти людей, которым не только можно было бы доверить проведение политики клики, но, что особенно важно, найти такого человека, который мог бы завоевать доверие Рузвельта, проявлявшего исключительный интерес к русским делам.
Выбор пал на Болена; вместе с ним начали продвигать и молодого дипломата Рейнхардта. Однако, когда Рейнхардта назначили на другую работу, «монополия» возложила все свои надежды на Болена. Начали весьма хитроумно и тщательно готовить представление Болена Белому дому в качестве «нового специалиста» по американо-советским делам. Ожидаемая возможность возникла тогда, когда нужно было найти переводчика для важных переговоров Белого дома с советскими представителями.
Болен был представлен Рузвельту с соответствующими рекомендациями в качестве «переводчика». Причем его представили как «единственного человека» в государственном департаменте, подходящего для этой цели, хотя не приходилось сомневаться в том, что было много других людей на правительственной службе в Вашингтоне, которые знали русский язык значительно лучше, чем Болен.
Б дипломатических кулуарах убежденно твердили, что Болен – весьма интересная личность, обладающая большим «личным обаянием», и надеялись, что это «обаяние» и его «быстрый ум» сумеют завести Рузвельта в подготовленный для него капкан.
Дело было сработано неплохо. Болен, очевидно, понравился Рузвельту, и он начал думать о нем, как о компетентном молодом человеке, которому можно было бы доверить ответственные поручения.
Болена взяли на Московскую конференцию 1943 г., а затем назначили начальником вновь созданного отдела восточноевропейских стран госдепартамента. В конце 1943 г, Рузвельт взял его с собой на Тегеранскую конференцию. К концу 1944 г. положение Болена стало настолько прочным, что появилась возможность назначить его специальным помощником государственного секретаря для связи с Белым домом.
Вначале 1945 г. Болен был и на Ялтинской конференции.
Болен сохранил свою должность специального помощника государственного секретаря и после смерти Рузвельта. Он стал важным членом «монополии по советско-американским делам». Формально на конференциях он играл роль переводчика, но в действительности он брал на себя смелость давать далеко идущие советы по советско-американским делам.
Позднее Болен присутствовал на всех важных международных конференциях, играя свою двойную роль переводчика и советника. Он, например, участвовал в работе Потсдамской конференции. С тех пор пронырливый дипломат присутствовал на всех заседаниях Совета министров иностранных дел, включая заседания в Москве. В государственном департаменте Болена называли «выдающимся экспертом» по советско-американским делам.
* * *
Основное, что следует подчеркнуть, заключается в том, что Болен делал все, что было в его силах (весьма тайно, разумеется), чтобы подорвать политику покойного президента в отношении Советского Союза. Выдавая себя за «либерала» и человека, стремящегося к достижению взаимопонимания между СССР и Соединенными Штатами Америки, Болен по заданию «монополии» закладывал фундамент для последующего полного отказа от политики Рузвельта в отношении Советского Союза и после его смерти активно участвовал в разрушении дружественных отношений между обоими государствами, которые были установлены во время войны. Все это Болен делал преднамеренно, с полным пониманием значимости своей работы.
Будучи личным советником президента по советско-американским делам, Болен мог контролировать назначение личного состава на основные должности в государственном департаменте, имеющие отношение к советским делам. Так, он способствовал назначению Элбриджа Дюрброу на должности своего помощника в отделе восточноевропейских стран государственного департамента и, насколько мне известно, именно он добился назначения Дюрброу начальником этого отдела, когда он сам двинулся вверх по служебной лестнице.
Впоследствии Болен добился назначения Дюрброу в качестве советника американского посольства в Москве.
В 1944 г. Болен также сыграл значительную роль в назначении Кеннана советником посольства в Москве и, видимо, помог его продвижению на должность руководителя комиссии по планированию внешней политики. Другими словами, еще при жизни Рузвельта, в 1944–1945 гг. Болен активно занимался устройством членов «монополии» на руководящие должности. Этим он подготовлял почву для возвращения к старой политике враждебности в отношении России.
В американской прессе часто писали, будто бы Болен являлся отпрыском знаменитой семьи германских военных промышленников Крупп фон Болен. Это утверждение, по всей вероятности, не соответствует действительности. Но во всяком случае в нем кроется один элемент правды. Если бы этот человек в действительности являлся представителем семьи Крупп фон Болен в Америке, то трудно представить себе, как бы он мог лучше или более успешно представлять их интересы и интересы всех крупнейших империалистов.
Изучив его послужной список, можно точно утверждать, что он действовал не только в качестве «внутреннего агента» «монополии по советско-американским делам», отстаивающего ее узкие интересы, но и в качестве ходатая по делам Уолл-стрита и американских финансовых кругов в целом, неоднократно заявлявших, что они не потерпят советско-американской дружбы и союза, за которые стоял покойный Франклин Рузвельт.
* * *
Джон Дэвиз. По своему опыту Дэвиз являлся специалистом по Дальнему Востоку, а не по Советскому Союзу, хотя он работал здесь в течение двух лет, вплоть до 1947 г.
Я работала в посольстве под непосредственным начальством Дэвиза и знаю его довольно хорошо. Как и другие члены этой группы, Дэвиз являлся отъявленным карьеристом. Он делал все, что можно, чтобы продвинуться по служебной лестнице, независимо от того, как низко ему приходилось нагибаться.
В посольстве Дэвиз являлся одним из основных исполнителей политики Кеннана и Дюрброу. В частности, он контролировал деятельность информационной службы посольства, а также работу пресс-отдела.
По поручению Кеннана и Дюрброу, Дэвиз должен был собирать от всех посольских служащих информацию об их контакте с русскими, а также информацию, которую они представляли друг о друге. Его жена активно помогала ему в этом деле.
Так как Дэвиз обладал психологией провокатора, ему часто поручали провокационную работу местного, посольского значения. Ему приказывали подрывать авторитет некоторых сотрудников и офицеров посольства, чтобы подготовить почву к их переводу из Москвы. Например, ему было поручено избавиться от Арманда Уиллиса, и он выполнил это задание весьма успешно.
Я довольно подробно изложу этот эпизод в другом месте, поскольку я была непосредственной свидетельницей этого события.
Дэвиз имел также задание от руководства американского посольства поддерживать тесный контакт с американскими корреспондентами в Москве для разведывательных целей, а также для возможных провокаций.
Очень часто, заходя в контору Дэвиза, я находила там одного или двух корреспондентов, с которыми он совещался. У него были определенные корреспонденты, которых он систематически использовал для того, чтобы сообщать из Советского Союза искаженные сведения и провокационные слухи. Этим корреспондентам Дэвиз систематически показывал свои папки с секретными отчетами и телеграммами, написанными им и другими сотрудниками посольства. Он рекомендовал корреспондентам конспектировать эти доклады и использовать их для написания статей по возвращении в Соединенные Штаты. Это делалось для того, чтобы оказывать непосредственное влияние на информацию о Советском Союзе, предназначенную для обработки американского общественного мнения.
Наиболее ярко эта практика выявилась во время Московской конференции министров иностранных дел в 1947 г. Дэвиз приказал одной подчиненной ему сотруднице посольства, девушке-клерку, которая снабжала его информацией о других сотрудниках посольства, подготовить тщательно отобранные лживые доклады о Советском Союзе с тем, чтобы ими могли свободно пользоваться несколько десятков корреспондентов, приехавших с официальной целью – описать совещание Совета министров иностранных дел. Большинство корреспондентов было прислано своими газетами, дабы собрать для опубликования коллекцию слухов и выдумок, развращающих читателей американских газет. Причем все это должно было выдаваться за «правду о России, собранную корреспондентами на месте».
На протяжении всей конференции Дэвиз рекомендовал американским корреспондентам читать эти отчеты, конспектировать их и даже снимать копии с больших отчетов, которые позже были опубликованы в качестве «оригинальных наблюдений».
В этот период вся его работа протекала исключительно в контакте с корреспондентами. Он снабжал их хитроумной ложью собственного изготовления о советской жизни и Советском Союзе. Большинство из этих корреспондентов, присланных в Советскую Россию для сбора материалов именно такого рода, которые передавал им Дэвиз, были очень довольны, что им не нужно самим трудиться над стряпней подобной клеветы.
* * *
Я полагаю, что Дэвиз не являлся профессиональным разведчиком, а если и являлся таковым, то он был не очень опытным шпионом. Например, Дэвиз приказал одному из сотрудников посольства, работающему в консульском отделе, систематически допрашивать всех «интересных лиц», посещающих консульский отдел в качестве претендентов на американское гражданство.
Этот сотрудник – Уоллес, – несколько позже высланный из Москвы посольством за участие в пьяной драке, во время которой ему чуть не проломили череп, обычно разговаривал с такими лицами, а затем писал подробные доклады для Дэвиза об этих беседах. Дэвиз, значительно прикрашивая эти доклады антисоветской стряпней, использовал их в беседах со своими друзьями, разносившими его рассказы по всему посольству.
Дэвиз лично участвовал в допросах некоторых лиц, посетивших консульский отдел, пытаясь добыть «информацию», которая подтверждала бы проводимую им антисоветскую линию.
Дэвиз так преуспел в своей работе в американском посольстве в Москве, что ему простили его прежние грехи, которые заключались в том, что, работая в Китае, он якобы занимал дружественную позицию в отношении китайских коммунистов. В действительности, конечно, Дэвиз отнюдь не был «дружественно настроен» к китайским коммунистам. Он просто был двуличным человеком. Дэвиз, очевидно, надеялся на то, что ему удастся сыграть шпионскую и провокаторскую роль высокого класса во внутренней китайской политике в пользу гоминдановского правительства и Соединенных Штатов Америки. Однако он в чем-то допустил ошибку, приобрел репутацию прокоммунистически настроенного человека в китайской политике, и его убрали из Китая во время чистки американского посольства.
После этого ему дали возможность «искупить» свои грехи командировкой в Москву, и он их искупил. Его работа в Москве была настолько зловредной, что обратила на себя особое внимание «монополии по советско-американским делам» государственного департамента.
Из Москвы он направился прямо в Вашингтон, где был назначен в комиссию по планированию политики, возглавляемую Кеннаном.
