Текст книги "Кризис в Церкви"

Автор книги: Рафаил Архимандрит (Нойка)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

И сейчас вторая часть выступления, которое могло бы занять около двух недель, но, думаю, я вас так долго не задержу. Надеюсь, Господь поможет мне кратко выразиться. Несколько определений. Вот о чём я подумал… Кризис в Церкви длится века, начиная с падения Адама. И всегда этот кризис проходит через момент, который я бы назвал моментом Вавилонской башни. Вавилон означает «смешение». Когда Бог смешал языки… Да простит мне Господь, я дерзаю сказать, что не Бог их смешал. Господь учит нас исповедоваться, и Он сам не щадит себя, когда говорит (возможно, в книге пророка Иезекииля): «Нет зла, которое Я, Господь Бог, не сотворил бы». Не Бог творит какое-либо зло, но допускает, потому что если бы не допускал, то и не могло бы оно совершиться. А если допускает, то берёт на Себя ответственность за зло, которое мы должны претерпеть. Берёт ответственность на Себя настолько, что становится солидарным с нами: Христос принимает на Себя всё зло – воплощение, распятие, смерть, схождение во ад, но и Воскресение. Не то чтобы Бог смешал языки, а само человеческое «созидание» привело к тому, что мы видим и сегодня. Впав в страсти, человек перестал находить общий язык с ближним, потому что страсть по природе своей приводит к непониманию и расколу. Бог в свою очередь предпринял что-то тогда, и сейчас мы очнулись, если правильно понимать, то множество языков мира: румынский, английский, французский, китайский являются результатом того Вавилона, того делания, когда человек захотел соединения народов не с Богом и не для Бога, и не из страха Божия. Это ли страх Божий? Нет, к сожалению, наш земной язык имеет так мало нюансов для выражения. Из страха перед Богом, до того, как Господь рассеет нас по всей земле, давайте построим себе крепость, башню и имя. И собрались вместе, чтобы строить крепость с башней до небес во имя своё. В духовном понимании башня, достигающая небес, – это самообожествление. И Бог допустил страсти работать и расколоть человека, чтобы он не смог довести до конца этот свой разрушительный замысел. И получилось это смешение, когда люди не понимали друг друга по причине множества языков, которые мы с трудом должны изучать, чтобы румыны, англичане, французы и китайцы понимали друг друга.

Сегодня человеческое падение (здесь провожу параллель) достигло ситуации Вавилона во второй его стадии. Что я имею в виду под второй стадией Вавилона, скажу чуть позже. Не обязательно по причине смешения языков, даже наоборот, смешавшись, языки как будто становятся снова одним. Простите, я сорок лет не был в Румынии. Вернувшись, я нашёл другой народ, другой пейзаж и другой язык. Если бы я не жил во Франции и Англии, я бы не понял вашего нынешнего румынского языка. Это значит, можно сказать о том, что румынский, английский, французский стремятся стать одним языком. Но сколько раз я общался по-английски с англичанами, по-французски с французами, по-румынски с румынами и не находил никакого взаимопонимания. А часто мне случалось, ещё не зная языка, говорить с людьми одного со мной духа, и, хоть были сложности, мы отлично понимали друг друга. Вавилон во второй его стадии заключается в том, что смысл слов понимается различно в одном и том же языке. Кризис нашей Церкви в том, что мы не используем в духе смыслы слов наших отцов. Вся Филокалия для нас – это закрытая книга. Понимаем, сколько можем, а если нет, у нас есть словарь, где можем посмотреть. Но смысл в другом, и в этих определениях хочу попытаться дать вам несколько примеров. Думаю, и двух недель будет мало. Следовало бы написать целый словарь. Но на интеллектуальном уровне необходимы не словарь и не культура, чтобы разрешить этот вавилонский вопрос, а светлая и верно ориентированная духовность, которая восстановит через опыт жизни слова его истинный, первоначальный смысл.

Много хочется сказать, не знаю, на чём остановиться, но, может, начну с покаяния. Около года назад в одной духовной газете в Бухаресте, был опубликован диалог некоего юноши с отцом Софианом Богиу, или, возможно, с другим известным духовником. Итогом было то, что юноша, казавшийся разочарованным, спрашивает священника: «И что, выходит, всю нашу жизнь мы ничего другого не можем делать, кроме покаяния»? Не помню, какой был ответ, но я подумал о себе, потому что и я имел много проблем, связанных с этим словом, как и со всеми словами. И хочу поделиться с вами некоторыми духовными находками. Я бы ответил этому юноше: «Да, нам нечего больше делать в этой жизни, кроме как каяться». Но что понимать под покаянием? Ни в коем случае не то, что разочаровало бедного юношу. Потому что, если бы он понял, что такое покаяние, он бы вдохновенно взлетел, как огненный серафим, и отправился бы прямо к Богу. Покаяние сегодня понимается на нравственном, морализированном уровне как скуление о содеянных оплошностях, и даже этого не всегда достигаешь.

Хочу ещё одну вещь сказать вам относительно определения слова «подвиг», которое, в первую очередь, является работой ума, а не тела. Столько времени, сколько наши подвиги не достигают хоть какого-то результата, мы подвизаемся еретически. Здесь следовало бы дать определение словам «ересь» и «православие», но пока говорю о покаянии. Что значит подвизаться еретически, т.е. безрезультатно? Сколько людей исповедуют мне, что просили слёз покаяния у Господа, а их нет, и сердце окаменело. Предвижу, что наш подвиг ошибочен. Бог зовёт нас в одну сторону, а мы тянемся в другую и удивляемся, почему не получаем результата наших подвигов. Мы еретики. Мы, православные, сегодня живём еретически, на уровне событий. Чаще всего живём еретически, потому что понимаем еретически. Слова и формулы верны, а понимание абсолютно ложное.

Покаяние, братья и сёстры, по сути, не что иное, как динамика к вечности. Это динамика вечной жизни. Что хочу сказать словом «динамика»? Это тот внутренний трепет души, которая предвидит что-то из духовной реальности и сетует о ней более или менее, – глубокое покаяние или не очень, но это покаяние. Как выражается покаяние в словах, которые вы услышите в Страстную Седмицу? «Чертог Твой вижу, Спасе, украшенный, но не имам одежды, чтобы войти». Если не вижу, значит, покаяние ещё не началось. Но скажу, что этого «вижу» мы часто не осознаём. Я уверен, что нет ни одного из присутствующих здесь, которые не «видели» что-нибудь из красот того чертога. Что-то в душе человека работает. Христос говорит: «Не искал бы меня, если бы не нашёл меня», т.е. в какой-то мере каждый человек нашёл, может, в крещении, ещё во младенчестве. Кто знает, когда, как и в какой мере дар Божий работал в сердце творения и разбудил нас в большей или меньшей мере. Это покаяние, культивируемое в каждом из нас.

Кстати, о духовной культуре – вот это и есть культура. Будем развивать в себе это динамически, пока не засияет в нас, грешных, каковыми сегодня себя видим, а может, еще и не видим. Потому что всё начинается с видения греха, которое сложно обрести и тяжело носить. Сказано нам: «Держи ум во аде, НО не отчаивайся». Потому что Господь показывает наш грех нам не для того, чтобы довести до отчаяния и сломить нас, убедить нас в нашей греховности и осудить на адские муки. Но чтобы, поняв свою греховность, мы бы воскликнули: «Господи, сделай что-нибудь!» И Он сделает, потому что это тот Господь, который творит. Мы хотя бы воззовём, даже если не обладаем духом и пониманием просимого. Но скажем лишь «Господи!» Апостол Павел говорит: «Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными» (Рим.8:26). Таким образом, наше покаяние выражается по мере того, как что-то в нас прозревает и осознаётся. Внутренним зрением это видимо, когда что-то внутри нас ожидает чего-либо другого, кроме ежедневной насущности нашей жизни, её утех.

Глубокое покаяние приводит к тому, что ты уже не желаешь радостей этой жизни. Чем сильней покаяние, тем более можешь отречься от благ этой жизни. И так далее, я не буду вникать в подробности. Достаточно православной литературы, которую, надеюсь, вы лучше поймёте, так же, как и я, осознав истинный смысл слов, стал вернее это воспринимать. Покаяние ведёт меня к понятию греха. Что есть грех? Наше понимание очень слабое в этом вопросе и сильно морализированное. Где в современном понимании нашей духовности то самое переживание новой жизни во Христе, о которой говорит Святой Апостол Павел и все Святые Апостолы в Новом Завете? В том, что называется духовностью, мы видим, что от нас требуется жить нравственнее, не делать того и другого, начать творить добрые дела, подавать милостыню, отказаться от лжи, вредных привычек, распущенности. Это первый, конечно, абсолютно необходимый, но самый примитивный шаг к духовному развитию. И если останемся на этом уровне, то наше спасение ещё не началось.

Кто распял Христа? Самые нравственные люди – фарисеи, которые были церковной сектой, движением, подобным сегодняшнему «Воинству Господню», которые желали сохранить Закон Моисея в абсолютной целостности. Они осуждают Христа за то, что Он не соблюдал святость Субботы. Приходит Тот, кто дал нам закон субботнего покоя через Моисея, и те, кого Он просвещал в церкви, осуждают Его и предают смерти, потому что податель закона не соблюдает закон о субботе! Он приходит и подаёт им это утешение: суббота для человека, а не человек для субботы. Они же еще более озлобляются и ищут убить Его вместо того, чтобы утешиться. Вот, пожалуйста, до чего доводит нравственность, если остаётся только на этом уровне. Следует как можно быстрее перейти этот уровень нравственности и достигнуть истинной духовной жизни. Что значит духовная жизнь? Нравственность – это лишь поведенческая модель, принадлежащая этому миру. Эта модель частично открывает нам божественную жизнь, т.к. Господь не аморален, но Он намного более, чем просто не аморален. Это «намного более» является нашей целью, которой мы должны достигнуть.

Что такое грех? Единственно, как могу это объяснить, – это делание, в котором отсутствует Господь. Но, что значит быть в Господе? Это – вечная жизнь. Всё, что принадлежит смерти, или уже является, или в определённый момент станет грехом. Что же принадлежит смерти? Всё, что циклично. Начнём с еды и питья. Не зря еда доставляет удовольствие человеку, потому что через еду он получает жизнь. Какова реакция Христа в пустыне? Сатана говорит ему: «Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами» (Матф.4:3). Дьявол знал, чем искусить человека, как притягательно зрелище свежеиспечённого хлеба, источающего аромат, легко представить себе удовольствие отведать этого хлеба. Христос очень легко мог сотворить это чудо. Но реакция Христа другая. Он не вспоминает о том, что хлеб вкусен, притягателен, а говорит: «Написано: не хлебом одним будет жить человек» (Матф.4:4). Питание означает жизнь. А какую жизнь даёт нам хлеб насущный? Временную жизнь. Ты ешь хлеб сегодня и завтра должен будешь есть. И сколько бы хлеба ты ни съел в своей жизни, всё равно когда-то умираешь.

Христос даёт нам хлеб истины, вкушая который человек не умрёт. И что интересно, хлеб упоминается и тогда, когда говорится, что хлеб Божий – это сам Христос, который подаётся нам во Святом Причастии. Хочу сказать, что есть хлеб никак не грешно. Но это становится грехом в определённый момент. Когда? Когда превышает всякую меру и превращается в чревоугодие. Когда мы в поисках высшего удовольствия, хотя питание – это не истинное удовольствие, это только биологическая функция, забываем, что еда должна давать нам жизнь. Этой биологической насущностью маскируется наше желание вечного, желание, которого окончательно невозможно достигнуть материальными средствами. Это желание недостижимо и в духовном смысле, т.к. если Господь бесконечен, то и желание человека бесконечно, оно содержит потенциал бесконечности в себе. Такое псевдоосознание бесконечности желания приводит к греху чревоугодия. Есть – не грех. Не есть – не добродетель. Это становится грехом, лишь когда превышает меру.

Многие вещи в нашей жизни не греховны, но когда случаются не вовремя или преступают свою меру и цель, становятся грехом. Почему? Всё, что не по Богу, всё равно становится в чём-то, когда-либо грехом. Так, например, чрезмерная зависть не по Богу приобретает значение человекоубийства. Господь не обладает биологической жизнью, ему нет необходимости становиться и быть; все вещи, связанные с нашим существованием в их обычных рамках, не являются грехом и таковыми не могут быть. Но становятся грехом через превышение меры. В итоге понятие греха должно приносить утешение нашей душе – я согрешил, значит, Господь утешает меня, желая подать мне что-то большее. И когда какой-то мой ограниченный поступок называет грехом, значит, Господь хочет преподать мне что-либо безграничное. И вот Христос отвечает сатане: «Написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Матф.4:4), а Слово Божье – это сам Христос, Слово, которое от начала было у Бога, и Господь был этим Словом.

И Слово Божье даётся нам в виде хлеба – заметьте, какая особенная богословская связь между всем этим. Посредством этого, не вникая в подробности, заметьте, что всё, что является биологической функцией, удовольствием, связаны с жизнью, которая их нам дарует. Но это не истинное удовольствие, это функция, обеспечивающая жизнь. И удовольствие наше объясняется тем, что мы получаем жизнь, но это удовольствие мы в молитвах называем заблуждением. Действительно, существует искушающий человека хлеб, которого он жаждет.

И человек, если не обладает духовной культурой, не знает, что он жаждет Слова Божия. Он объедается, грешит этим, а что значит грешит – не совершенствуется. Какой чревоугодник, блудник и любой другой грешник совершенен в своём грехе? Грех не может совершенствовать человека, и поэтому Господь назвал его грехом, а не добродетелью. В этом смысле мы должны утешаться, но не ошибаться, ища в заблуждениях исполнения этих заблуждений. Всё это символично. В Евангелии кто-то говорит: «Блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием!» (Лук.14:15). Христос же отвечает притчей о пире, когда никто из званых не явился. Т.е. будь внимателен, человек, ведь когда сам Господь зовёт тебя, ты должен откликнуться. Да будет воля твоя, когда я, Господь, зову тебя. Так же и с питием. Почему напивается пьяница? Чтобы забыться в жизненных удовольствиях.

Существует «пьянство духа», трезвенное опьянение, по словам Святых Отцов. Святой Апостол Павел говорит: «И не упивайтесь вином, от которого бывает распутство» (Еф.5:18), т.е. эти грехи схожи. Но, продолжает Апостол, «исполняйтесь Духом». В других языках: английском, французском на лингвистическом уровне есть прямая связь между словами «алкоголь» и «дух». «Спирит» – спирт, но какова связь? Она происходит из древней алхимии. Человек заметил связь между духом и химической субстанцией, названной алкоголем. По-моему, даже в арабском языке алкоголь означает дух. Т.е. человек имеет право и даже обязан искать трезвенного пьянства духа, которое не превращает в животное, но обожествляет. А удовольствия, получаемые от всех спиртных напитков, хороши, пока не превышают меры, ибо тогда уже превращаются в грех. Безобразен пьяный человек, не владеющий собой, и совсем наоборот – «опьянённый» духом. Алкоголь – лишь заблуждение. Человек знает, чего хочет, но не знает, где это обрести. То же самое и с объедением, блудом и всеми телесными удовольствиями.

Святой Дорофей Газский говорит: «Когда человек обращается к Господу со словами «да будет воля Твоя», «отрекусь от воли своей», то оказывается, что на самом деле он всё время творил по своей воле. Почему? Потому что Господь не требует от человека отвергнуться своей воли, но чтобы смогли мы получить от Господа то, что Он хочет подать нам. А Господь знает лучше, чего я хочу, и знает, как подать и где мне лучше обрести это. Когда же Господь поведёт вас туда, «куда не хотите», ведь сказал Господь Святому Апостолу Петру: «Когда ты был молод, то препоясывался сам и ходил, куда хотел; а когда состаришься, то прострешь руки твои, и другой препояшет тебя, и поведет, куда не хочешь» (Иоан.21:18), то увидите, что, как и Апостол Пётр, окажетесь точно там, где сами желали, но ещё не знали тогда, что вы на этом пути. Т.е. Господь ведает лучше, чего ты желаешь. Здесь вы можете найти для себя определения понятий послушания, собственной воли и других, которые, надеюсь, вы осознаете.

Ещё о многом хотел бы поговорить с вами, но коснусь вопроса мистики. Это слово беспокоит меня на протяжении многих лет. Мистики в Церкви не существует и не может в Ней существовать. Этим я не умаляю Церковь. В Церкви существует духовная жизнь. Слово мистика чуждо Церкви и происходит из католическо-протестантской ереси (добавляю и протестантизм, т.к. он происходит от средневековой католической схоластики), от ереси падшего человечества, где духовная жизнь свелась к черствой нравственности и где воистину мистические тайны духа уже непонятны человеку, ставшему рационалистом. Средневековая схоластика не что иное, как рационализм 17-го века с духовными и религиозными претензиями, но это тот же самый дух животного рационализма.

Понятно, что духовная жизнь – это тайна, это вхождение в подобие Божье, это движение по пути, которым следовало идти Адаму вслед за Богом, шаг за шагом. Первым шагом была заповедь не вкушать от древа познания, затем бы следовал другой шаг, и так, постепенно, Господь обожил бы Адама. Такими примерами для нас являются Илия, вознесённый на небо в колеснице, и Енох, которые не умерли телесно. Возможно, подобно этому, из заповеди в заповедь, поэтапно, должно было совершиться и Адамово спасение.

Таким образом, мистика являет собой отпадение человека от Божественного, когда человек уже не понимает тайны Духа, реальной тайны, уже пережитой, т.к. если не пережита, то и не реальна и не существует. Что же изобрёл человек мыслящий? В свою интеллектуальную рационалистическую систему добавил раздел, названный мистикой, и всё непонятное стал прятать туда. А мистика – это слово, разрушающее верное понимание духовной жизни, которая есть не что иное, как обожение. Были ещё слова, которые я хотел бы показать вам в ином свете, чем как они переживаются в нашем постмодернизме, в их числе и мистика. Это было лишь краткое введение в вопрос, и, надеюсь, что Господь через ваших духовников подаст вам верное понимание. Скажу, что с детства до сегодняшних дней меня многие вещи не удовлетворяли. Но всё, что меня не удовлетворяло, я, даже не всегда сознательно, представлял пред Господом, ожидая, чтобы Господь подал мне Его верное понимание.

Один из переводов слова ортодоксия – верное понимание, как и правильное прославление. Верное понимание обязательно утешительно, исполнено силы Божьей. Сегодня мы живём в период вавилонского смешения, но не языков, а смысла слов, которые отдаляют нас от Церкви. В итоге язык должен служить нам, потому что не человек для языка, а язык для человека.

Мы отдаляемся от Церкви, становимся чуждыми нашему Богу, нашему естеству, затеваем развод сами с собой. И это, возможно, главный источник душераздирающей трагичности постсовременного человека. Уже на протяжении многих десятилетий во Франции слышится это выражение – «кризис смысла». Сегодня ничто не стремится обладать смыслом. Лишь заботы, ежедневные тяготы, которыми загружены сверх меры, обязанности и суетные необходимости: нужно то, нужно это… Для чего?! Вот пример кризиса одного молодого человека из Бухареста 13 – 14 лет, о котором я слышал. Он спрашивал взрослых, для чего он родился. Ответ: «Тебе что, нечем другим заняться»? «Нет, – ответил бы я за этого юношу, – нет лучшего занятия в этой жизни, чем узнавать, для чего меня создал мой Творец и ради чего я должен переносить все эти страдания, выплачивать кому-то долги». И когда приходит истинный смысл жизни, всё получает осмысление, даже и крест, и смерть, и ад – всё это лишь способы, но более божественные, совершенствовать человека, но это всё в руках Божиих. Господь предлагает, а человек располагает, но человек обладает только силой свободы выбора, а не созидания. Созидание во власти Божией и даёт нам эту силу. Вот здесь вмешивается молитва как диалог между Богом и Его творением, где человек просит у Господа, Всемогущего Творца, невозможного, и Господь совершает это в человеке. Мы знаем множество историй и примеров, когда люди грешные, нравственно рассматривая, может, даже более грешные, чем большинство из нас, достигли высот святости. Один из примеров я читал на прошлой неделе – житие Марии Египетской. И примеров достаточно. Это примеры, но это не выдумки какого-то духовного баснописца. Это исторически реальные лица, и мы верно поступим, если будем воспринимать их буквально. Будучи с детства выращенным в этом мире, я с трудом верил различным чудесам буквально, хотя они случаются. Но благодарю Бога, что Он не дал мне дерзость отвергнуть их абсолютно. Сейчас же я всё более и более просто начинаю верить практически многому из того, что говорится, по крайней мере, всему Святому Писанию. Верю, что Мария Египетская, сотворив крестное знамение, по водам прошла к Зосиме, чтобы причаститься. И верю не только в это… Кстати, о духовной жизни. Для нас это чудо, а для духовной жизни, которую уже не называю мистикой, для истинной духовной жизни – это её закономерность, это естественно Богу. А то, что естественно Богу, должно стать естественно человеку. Эти чудеса должны были бы быть и даже должны стать закономерной естественностью нашей жизни. Этого ищет Нью Эйдж и заблуждается, потому что мы, принадлежащие Церкви, делаем Её карикатурной, потому что сами Её не понимаем. И тогда ищем в мистике, в дианетике, в йоге, в телепатии исполнение человеческих потенциалов. А вся истина об этих вещах находится лишь в Церкви. Но её можно найти! Господь показал нам примером всех святых, что не шутит. Вспомните, как в житии Марии Египетской святой Зосима поражается и восклицает: «Воистину говорил Господь…», я не скажу точно, но вы понимаете мою мысль. И этим, пожалуй, закончу.

Вопросы

1. Мы чувствуем и одновременно удивляемся, как много свободы и дерзости дозволяет нам Господь в отношениях с Ним, и это реальность, о которой Вы нам рассказывали. Просим Вас подробней рассказать об этой свободе, и о том, как отказаться от привычной практики формальной молитвы.

Важно помнить о форме и этимологии слова «формализм». Мы говорим о формализме, слове, происходящем от слова «форма». Первое движение формы – это сформировать того, кто ещё не сформирован. Не забывайте, что мы приходим к существованию из полнейшего небытия. Не знаю, верно ли я выражусь богословски, но хочется сказать – из вечного небытия. Теперь вечность осталась позади нас. Наш первый истинный контакт с жизнью, исключая внутриутробный период, происходит сейчас. Другими словами, человек носит в себе потенциал. Господь сотворил человека образом и подобием Божьим. Образ мы уже носим. Мы единственное животное на Земле, обладающее образом Божиим и потенциалом стать Богом. В конце концов, это то единственное, что по сути отличает человека от всей остальной биологической массы. Образ Божий… Но образ Божий – это потенциал. А что значит подобие? Подобие подразумевает и наше участие. Подобие достигается соработничеством человека Богу.

Это как введение. Возвращаясь к формализму, скажу, что назначение формы – образовать нас. И если форма правильна, а в Церкви мы имеем верные формы, то мы образуемся действительно истинным, божественным образом. Изменения происходят тогда, когда форма, как и любой другой грех, превышает меру. Когда форма становится самоцелью, и мы забываем, что главная цель, – достигнуть Господа. В Церкви мы обладаем свободой использовать своевременно все формы с помощью духовника, находить те формы самосовершенствования, которые подходят нам, включая и внешние проявления, меру и т.д… Формализм появляется тогда, когда остаёмся на уровне форм.

Мы должны понимать, что обязаны куда-то идти и осознавать, куда именно и к чему. В этот вечер мы говорили об этом в общем, а в частности каждый из вас должен совместными с духовником поисками, поучениями открыть практически, собственным живым опытом нужный путь. И форма должна помочь найти направление. Например, если студент должен бы был всю жизнь корпеть над грудой книг без разбора, не выходя никуда, это было бы равнозначно формализму в молитве, о котором я говорил. А студент, желающий заниматься наукой, знает, какие книги ему нужны и в каком направлении ему следует работать. Так и мы должны подчинить форму определённой цели. Цель молитвы, в первую очередь, – диалог между Богом и человеком. И здесь я начну с человека, т.к. мы сами себя лучше знаем, чем Господа, который, как нам кажется, очень далеко, хотя, конечно, начинать всегда следует с Господа. В этом диалоге мы должны иметь постоянный контакт с Богом, беседовать, даже болтать с Ним. Не думать абстрактно, что завтра, например, я должен побывать там-то и сделать то-то, а произнеси «Господи!» – и твоя мысль уже превращается в молитву. И она не менее действенна и важна, чем то, что мы привыкли считать молитвой. Существует один важный момент – в молитве следует отрекаться от мирских забот, чтобы сохранять интимность общения с Богом. Молитвенное правило и для монаха, и для мирского, и для студента, например, который ограничен во времени, – всегда различно. Не обязательны два часа утром и вечером, если это невозможно. Но должна сохраняться динамика покаяния, нельзя терять молитву и контакт с Богом. Правило должно совершать по мере возможности и удобным образом – не важно, будут это пять минут или час, но важно почувствовать себя в полной близости с Господом. Мы должны были бы жить с Господом практически так, как двое влюблённых – они не встречаются по расписанию, на строго определённый срок, но скучают весь день друг о друге, и долгая разлука невыносимо тяжела.

Преимущество же общения с Господом в том, что даже если Он кажется далёким, Он всегда рядом с нами. Говоришь: «Господи!», и даже до его призывания Он уже с нами, потому что Он в нас, если только можем открыть Его в себе. Таким образом, молитву следует понимать в двух главных моментах. Первый – момент молитвенного правила, когда хотя бы на несколько минут мы оставим житейские заботы и будем с Господом в тесном общении. Это мы должны открыть в себе в самых разных формах. Каких? Церковь дала нам множество форм. Со своим духовником и с помощью своей собственной инициативы вы должны найти нужные формы. Но всегда ищите быть с Господом – в молитвенном правиле, во всякое время и на всяком месте, в любой ситуации и во всём. Нуждаешься в чём-то? Скажи: «Господи, как достигнуть, помоги мне!». Удалось что-то? «Господи, слава Тебе, благодарю!». Одолевают дурные помыслы? «Господи, просвети меня покаянием!». Всё, что проходит через тебя, твою жизнь, твой ум, твою душу, тело, побеждай обращением «Господи!» – и это становится молитвой. В обоих случаях мы взращиваем в себе способность оставаться рядом с Богом, и тогда форма, если это будет форма, способная помочь, будет нам практической подмогой, таким же образом, как тросточка или костыли помогают человеку в ходьбе. Но когда мы достигаем Господа, наступает такой момент, когда мы уже не нуждаемся в этих костылях, мы чувствуем, что ноги окрепли, ведь кто станет ходить с костылями, если здоров? Точно так же и в духовной жизни, особенно духовной.

2. Отец Рафаил, человек проходит через многие испытания на своём жизненном пути. Скажите нам, как мы должны относиться к Господу, как нам к Нему обращаться тогда, когда мы чувствуем, что посланные нам испытания превышают все наши силы и нет никакой возможности выполнить то, что мы должны? Что Вы нам посоветуете, чтобы в таких случаях не впадать в грех отчаяния? В связи с этим ещё просьба: растолкуйте смысл молитвы «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Матф. 27:46).

Две вещи хочу я вам сразу сказать на это. Во-первых, на всё, что бы ни случилось с нами в этой жизни, доброе или плохое, первая наша реакция должна быть: «Господи!», в любой форме, как я говорил вам об этом выше. Таким образом мы должны обращаться. Во-вторых, и здесь я вам снова хочу поведать, что очень много парадоксальных вещей в Писании и в Церкви. Например, во многих случаях Господь выступает как тиран. Что-то внутреннее во мне никогда не могло воспринять тиранический образ Господа. Если наш Господь – это Господь любви, то что-то неверно в этом рассуждении. Либо здесь речь идёт о какой-то неправде, либо я превратно понимаю. И хочу вам сказать, что на протяжении всей моей жизни, когда бы то ни было и как бы то ни было, всеобъемлющая любовь Божия побеждала. Никогда не забывайте этого и не сомневайтесь в любви Божией. Когда я говорю «не сомневайтесь», не идёт речь о запрете, просто в этом нет необходимости.

Если говорить о грехе отчаяния, я не буду вам давать прямых ответов на это, но вот что я открыл для себя: мы не знаем, что такое отчаяние, потому что мы не знаем ничего другого, кроме отчаяния. В отчаянии мы зачались во чреве матери. Хочу вам сказать о результате своего многолетнего жизненного наблюдения, которое просветилось откровением о. Софрония. О. Софроний говорил, что мир после первой мировой войны стал не таким, каким он был прежде. И отец Софроний знал этот мир, потому что на тот момент он был совершеннолетним сознательным человеком. Тот мир, тот размеренный уклад жизни, который был раньше, после войны уже не чувствовался, а после второй мировой войны стало ещё хуже. Дар Божий был взят с земли из-за всемирного братоубийства. И он говорил страшные вещи, что если придет третья мировая война, вера на земле будет невозможна. Говорю вам, чтобы вы знали, к чему мы идём, и это первая часть фразы «держи ум во аде» – мы должны быть реалистами. Но, возвращаясь к разговору о грехе отчаяния, скажу вам: заповедь Божью не воспринимайте как запрет: не запрещено отчаиваться, просто в этом нет необходимости. Господь исповедует нам, что это не нужно. Господь хочет, чтобы человек жил, Господь может спасти человека из адских глубин. Откровение Церкви постичь до конца невозможно, но то, чего умом не постигаем, можем постичь верой. Я извиняюсь за отступление от темы, но всё церковное, во что я когда-то поверил, со временем полностью подтвердилось. Церковь невероятна, но истинна, и в продолжении скажу: будьте внимательны к правдоподобности, потому что обман должен быть правдоподобен. Господь не старается быть правдоподобным, Он говорит нам невероятные вещи, потому что они истинны. Истина сама себя защищает, а обман должен казаться истиной, чтобы быть правдоподобным. Возвращаясь к отчаянию – нет в нём необходимости. Церковь исповедует нам, что Христос познал бездонные глубины ада, потому что как человек, как сын Адамов, обладал высочайшим потенциалом. А этот высочайший потенциал распространяется в двух направлениях – «вверх» и «вниз». И тогда, познав глубины ада, нет души, которая не могла бы спастись, включая и Иуду, если бы он захотел или если придёт то время, когда Иуда захочет и передумает. Господь может найти спасение и для него. Но, ещё раз, не воспринимайте Заповедь Божью как запрет.