Текст книги "Искатель. 1993. Выпуск №2"

Автор книги: Рафаэль Сабатини

Соавторы: Гилберт Кийт Честертон,Роберт Сильверберг,Микки Спиллейн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава XII. ЛЮБОПЫТСТВО ШУТА

Поутру Франческо тронулся в путь, сопровождаемый Фанфуллой, слугами и шутом. Последний уже мог сидеть на муле, но, чтобы тряска не утомила Пеппе, ехали они почти шагом. Вечером от Урбино их отделяли ещё две мили. Одну из них они преодолели ночью. Шут, чтобы скоротать время, веселил их забавной историей, почерпнутой со страниц книги мессера Боккаччо [2]2
  Речь идёт о «Декамероне», произведении великого итальянского писателя Джованни Боккаччо (1313–1375).


[Закрыть], когда его острый слух уловил необычные звуки, заставившие его замолчать на полуслове.

– Уж не плохо ли тебе? – обеспокоенно спросил Франческо, обернувшись к шуту и помня о его болезненном состоянии.

– Нет, нет, – успокоил его Пеппе. – Но мне кажется, что я слышу, как шагают солдаты.

– То ветер шелестит листвой, Пеппино, – объяснил Фанфулла.

– Не думаю… – шут остановил лошадь, прислушался.

Остальные последовали его примеру.

– Ты прав, – согласился с шутом Франческо. – Это солдаты. Ну и что из того, Пеппе? В Италии это не редкость. Давай лучше дослушаем твою историю.

– Но почему они ходят рядом с Урбино, да ещё ночью?

– Откуда мне знать, да и какое мне до этого дело? – ответствовал граф. – Продолжай.

Шут повиновался, но рассказывал уже без всякого вдохновения. Мысли его были заняты топотом многочисленных ног, который всё приближался. Наконец, Пеппе не выдержал.

– Мой господин, – воскликнул он, вновь прервав рассказ. – Они уже совсем рядом.

– Да, да, – безразлично покивал Франческо. – Скорее всего, за следующим поворотом.

– Тогда я умоляю вас, господин граф, сойти с дороги. Я боюсь. Считайте меня трусом, но не нравятся мне люди, которые не спят по ночам. Может, это банда мародёров.

– И что же? – граф продолжил путь. – Нам ли бояться каких-то бандитов!

Но Фанфулла и слуги поддержали шута и уговорили-таки Франческо свернуть направо и затаиться на опушке леса. Тень деревьев полностью скрывала их, дорога же, освещённая лунным светом, была видна, как на ладони. К удивлению Франческо, увидели они не мародёров, а боевой отряд из двадцати пехотинцев, в панцирях и морионах, с мечами у бёдер и пиками на плечах. Во главе отряда на крепком коне ехал внушительного вида мужчина, вглядевшись в лицо которого шут чуть слышно выругался. Мулы, тащившие четыре паланкина, делили колонну пехотинцев надвое. Рядом с одним из них гарцевал стройный, элегантно одетый всадник, вид которого заставил Пеппе выругаться вторично. Но ещё более изумил его толстый монах в чёрной сутане доминиканца, сердито бранивший солдата, который древком пики охаживал мула, не желавшего тащить толстяка с должной скоростью:

– Пусть тебя поджарят на железной решётке, как святого Лоренцо [3]3
  Святой Лоренцо – дьякон римской церкви, казнённый после жестоких пыток в 258 г.


[Закрыть]! Из-за тебя я сломаю себе шею. Подожди, доберёмся до Роккалеоне, там я заставлю вашего командира повесить тебя за твои проделки.

Но его мучитель лишь рассмеялся в ответ и так наподдал мулу, что животное, взбрыкнув, едва не сбросило доминиканца на землю. Тот испуганно вскрикнул и вновь обрушил поток угроз на голову солдата. С тем они и проследовали мимо.

– Могу поклясться, что этого монаха я уже видел, – подал голос Фанфулла.

– Вы совершенно правы. Это же фра Доминико, толстое исчадие ада. Это он ходил с вами в монастырь Аскуаспарте за мазью и бинтом для его светлости.

– Куда направилась эта компания и кто они? – спросил Франческо, повернувшись к шуту, когда они вновь выехали на дорогу.

– Спросите меня, где держит дьявол свои приманки, и я найду, что ответить. Но даже представить себе не могу, каким ветром занесло сюда фра Доминико. Кстати, он не единственный мой знакомец. Впереди ехал Эрколе Фортемани, известный хвастун, которого, сколько я его знаю, всегда видел только в лохмотьях. А рядом с паланкином – Ромео Гонзага. Ночью он и носа не высунет за дверь, если только у него не назначено свидание. Что-то странное творится в Урбино…

– А паланкины? – не унимался Франческо. – Что ты можешь сказать о них?

– Только одно: если б не они, не было бы и Гонзаги. В паланкинах женщины.

– Похоже, шут, даже твоя мудрость не может нам помочь. Но ты слышал слова монаха о том, что направляются они в Роккалеоне.

– Да, – кивнул шут. – И это означает, что, прибыв в Урбино, мы всё узнаем.

Едва рано утром они въехали в ворота Урбино, Пеппе, любопытный по натуре, сразу же приступил к расспросам. Ночью их в город не пустили, поэтому им пришлось ночевать в одном из постоялых дворов у реки. Обратился он к капитану стражи.

– Господин капитан, что за отряд проследовал вчера вечером в Роккалеоне?

Капитан уставился на него.

– Понятия не имею. Наверное, шли они не из Урбино.

– Так-то вы несёте службу, – поджал губы Пеппе. – Говорю вам, что прошлой ночью по дороге из Урбино прошли двадцать солдат, которые направлялись в Роккалеоне.

– В Роккалеоне? – капитан оживился. – Да это же замок монны Валентины.

– Истинно так, господин капитан. Так кто эти люди и почему они путешествуют по ночам?

– Откуда вам известно, что шли они из Урбино? – в свою очередь полюбопытствовал капитан.

– Потому что возглавлял их Эрколе Фортемани, посередине ехал Ромео Гонзага, а замыкал колонну фра Доминико, исповедник мадонны. Все они из Урбино.

Кровь бросилась в лицо офицера.

– А были ли среди них женщины?

– Я не видел ни одной, – повышенный интерес капитана заставил Пеппе вспомнить об осторожности.

– Мы видели четыре паланкина, – вмешался Франческо, куда более простодушный и доверчивый, чем Пеппе.

Слишком поздно шут бросил на него сердитый взгляд, как бы предупреждая о том, что лучше бы и помолчать. Капитан громко выругался.

– Это она! И шли они в Роккалеоне? Откуда вам это известно?

– Со слов монаха, которые мы услышали, – с готовностью ответил Франческо.

– Тогда, клянусь Девой Марией, мы до них доберёмся. Эй, вы! – с этим криком он метнулся в караулку и через минуту вернулся с дюжиной стражников.

– Во дворец, – скомандовал он, едва его люди окружили маленький отряд Франческо. – Мессер, вы должны проследовать с нами и рассказать герцогу о том, что видели.

– Вам нет нужды прибегать к силе, – холодно ответствовал Франческо. – В любом случае, я не уехал бы из Урбино, не повидавшись с герцогом Гвидобальдо. Я – граф Акуильский.

Капитан тут же рассыпался в извинениях и загнал стражников обратно в караулку. Сам же вскочил на коня и пристроился к Франческо. По пути во дворец он рассказал ему то, о чём шут уже догадался сам: ночью монна Валентина бежала из Урбино в сопровождении трёх её дам и фра Доминико с Ромео Гонзагой – их тоже не могли разыскать.

Услышанное удивило Франческо, и он набросился на капитана с вопросами. Но тот едва ли мог просветить его и высказал лишь предположение, что бегство девушки обусловлено страстным желанием избежать свадьбы с герцогом Баббьяно. Гвидобальдо, добавил он, удручён случившимся и намерен вернуть Валентину в Урбино до того, как весть о её неразумном поведении достигнет ушей Джан-Марии. Потому капитан и спешил передать герцогу новости, услышанные от Франческо и шута.

Пеппе ехал ко дворцу мрачный, печальный. Если б не его проклятое любопытство, если б граф вовремя понял его предупреждающий взгляд и не раскрывал рта, для госпожи всё бы обошлось. А так получается, что он, готовый ради Валентины пойти на смерть, сам же выдал её убежище. А тут ещё он услышал смех Франческо и ещё более разозлился. Но Франческо подумал лишь о том, сколь смела эта совсем ещё юная девушка.

– Но все эти вооружённые люди! – воскликнул он. – Зачем ей понадобилось столько телохранителей?

Капитан пристально посмотрел на графа.

– Вы не догадываетесь? Может, вы ничего не знаете о замке Роккалеоне?

– Конечно, мне известно, что замок этот едва ли не самый неприступный во всей Италии.

– Тогда зачем же вы спрашиваете? Эти люди – гарнизон замка. Она намерена оказать вооружённое сопротивление его, высочеству.

Граф в восхищении покачал головой и громко расхохотался.

– Клянусь Создателем, ну и характер у этой девушки! Ты слышал, что сказал капитан, Фанфулла? Она готова воевать с Гвидобальдо, лишь бы не выходить замуж. Если он будет настаивать на этом браке, значит, у него нет сердца. Когда в роду Гвидобальдо такие женщины, можно представить себе, каковы же мужчины! Стоит ли теперь удивляться, что в Урбино не боятся Чезаре Борджа, – и вновь рассмеялся.

Капитан одарил его сердитым взглядом. Пеппе продолжал хмуриться.

– Шельма она, эта монна Валентина, – неодобрительно буркнул капитан.

– А с выражениями полегче, – осадил его Франческо, всё ещё смеясь. – Будь вы дворянином, за такие слова я бы вызвал вас на поединок. А так… я предлагаю вам воздержаться от критики, господин капитан. Всё-таки она Ровере, близкая родственница Монтефельтро.

Офицер последовал совету графа, и остаток пути они молчали.

И пока Франческо, Фанфулла и Пеппе ожидали в приёмной герцога аудиенции, шут более не мог сдерживать переполняющее его раздражение и высказал всё, что он думал о себе и Франческо. В приёмной толпились многочисленные придворные, хватало там прелатов и военных, но Пеппе не выбирал слов и явно не выказывал должного уважения к графскому титулу Франческо. Тот, однако, не обиделся, понимая, что шут во многом прав: именно их стараниями тайное стало явным. Однако при здравом размышлении пришёл к выводу, что вина их не так уж и велика.

– Во-первых, говори тише, Пеппе. А во-вторых, ты преувеличиваешь нашу вину. Мы просто чуть раньше выболтали то, о чём герцог всё равно узнал бы из других источников.

– Но любая малость, часы это или дни, может сыграть роковую роль, – упорствовал шут, правда, понизив голос. – Джан-Мария вернётся через пару-тройку дней. Если по приезде ему сообщат, что Валентина убежала с Ромео Гонзагой – а говорить про неё будут именно так, – станет он задерживаться в Урбино с намерением жениться? Едва ли. Союз этот политический, где нет места чувствам. От девушки требуется лишь одно – незапятнанная честь. А такой скандал заставил бы его высочество уехать в Баббьяно, и мадонна избавилась бы от домоганий Джан-Марии.

– Но какой ценой, Пеппе, – покачал головой Франческо. – Я согласен, своим молчанием мы помогли бы ей куда больше. Но сомневаюсь, что случившееся охладит пыл моего кузена. Ты ошибаешься, полагая, что в этот союз не вовлечены сердца. Во всяком случае, в отношении Джан-Марии ты не прав. Но в остальном… в чём состоит причинённое нами зло?

– Время покажет, – ответил горбун.

– И покажет, что мы ничем не ухудшили и без того непростое положение Валентины. Сейчас она уже в Роккалеоне, в полной безопасности. Что с ней может случиться? Гвидобальдо, несомненно, поедет туда, попытается уговорить её подчиниться и вернуться с ним в Урбино. Она ответит, что готова на это при одном условии: он более не будет принуждать её к свадьбе с Джан-Марией. Что за этим последует?

– Что? – хмыкнул шут. – Кто знает? Возможно, герцог прикажет захватить замок силой.

– Силой? – рассмеялся Франческо. – Куда девалась твоя мудрость, шут. Неужели ты думаешь, что Гвидобальдо очень хочется стать посмешищем всей Италии? Где это видано, чтобы герцог осаждал замок своей племянницы лишь потому, что той не нравится выбранный им жених?

– Гвидобальдо да Монтефельтро иной раз бывает очень горяч, – начал шут, но тут появился пришедший с ними во дворец капитан и возвестил, что его высочество их ждёт.

Гвидобальдо они нашли в мрачном расположении духа. Довольно-таки холодно приветствовав Франческо, герцог расспросил его о ночной встрече, не выказывая, однако, особого интереса, словно речь шла об улетевшем соколе. Поблагодарил за полученные сведения и отдал распоряжение отвести апартаменты и графу, и Фанфулле на то время, пока они сочтут возможным пробыть при его дворе. С тем Гвидобальдо и отпустил их, приказав капитану задержаться.

– И, по-твоему, этот человек будет осаждать замок своей племянницы? – обратился граф к Пеппе, когда они вышли в приёмную. – Похоже, господин шут, на этот раз твоя мудрость тебя подвела.

– Вы не знаете герцога, ваша светлость, – ответил Пеппе. – За ледяной наружностью скрывается бушующий пожар, так что он может пойти на всё.

Но Франческо лишь рассмеялся и под руку с Фанфуллой зашагал по галерее к отведённым им комнатам.

Глава XIII. ДЖАН-МАРИЯ ДАЁТ ОБЕТ

Последующее развитие событий показало, что прав-то был шут. Ибо, хотя Гвидобальдо и не сам высказал идею о необходимости осады замка, чтобы принудить Валентину к повиновению, он тем не менее благосклонно выслушал это предложение, которое ему через два дня высказал герцог Баббьяно.

Узнав о побеге Валентины, Джан-Мария пришёл в неописуемую ярость. Придворные, от высших сановников до последнего слуги, тряслись от страха, боясь попадаться ему на глаза. Конечно, Джан-Марию печалила мысль о том, что его чувство безответно, но более огорчало его то, что, укрывшись в своём замке, Валентина разрушила смелые планы, о которых он громогласно заявил советникам и матери. Только уверенность в их воплощении побудила Джан-Марию послать столь резкий ответ Чезаре Борджа. И теперь лишь быстрой женитьбой, а соответственно и получением приданого, он мог выполнить обещание защитить корону и герцогство от посягательств Борджа.

Джан-Мария не мог перенести, что от воли какой-то девчушки могла зависеть судьба его государства.

– Её нужно вернуть! – твёрдо заявил он. – Вернуть немедленно.

– Совершенно верно, – кивнул Гвидобальдо. – Её надо вернуть. Тут у нас нет расхождений. Вопрос в другом: как это сделать? – в голосе его слышался едва заметный сарказм.

– А в чём, собственно, сложность? – осведомился Джан-Мария.

– К сожалению, сложности есть, – Гвидобальдо чуть улыбнулся. – Она укрылась в самом неприступном замке Италии и заявляет, что не выйдет оттуда, пока я не пообещаю ей свободы в выборе мужа. А в остальном никаких проблем.

Джан-Мария ощерился.

– Дозволяете ли вы мне найти приемлемое решение?

– Не только дозволяю, но и окажу всяческое содействие, если вы найдёте способ выманить её из Роккалеоне.

– Тогда не будем терять времени! Ваша племянница, господин герцог, мятежница, а с мятежниками и поступают соответственно. Она ввела в замок гарнизон, отказалась повиноваться главе государства. Это объявление войны, ваше высочество, и с ней надо воевать.

– Обратиться к силе? – Гвидобальдо не пришлось по душе предложение Джан-Марии.

– К силе оружия, – с жаром подтвердил герцог Баббьяно. – Я бы осадил замок и разнёс его по камушкам. О, я ухаживал бы за ней по-другому, если б она этого захотела. С нежными словами и подарками, какие нравятся девушкам. Но раз она от этого отказалась, предложим ей аркебузы и пушки да призовём в союзники голод, чтобы убедить её согласиться на этот брак. И я клянусь, что не буду бриться до тех пор, пока не войду в Роккалеоне.

Гвидобальдо посуровел.

– Я предпочёл бы более мягкие средства. Осаждайте замок, если желаете, но не делайте ставки лишь на насилие. Отрежьте их от внешнего мира, и голод, скорее всего, окажется сильнее пушек. Но боюсь, что над вами будет смеяться вся Италия, – резко добавил он.

– Дуракам закон не писан! Пусть смеются, раз уж им того хочется. Какими силами располагает она в Роккалеоне?

Вопрос этот заставил Гвидобальдо помрачнеть. Он словно вспомнил о мелкой, но неприятной подробности, упущенной из виду ранее.

– Примерно двадцать солдат во главе с известным головорезом по фамилии Фортемани. А нанял их, как мне сообщили, мой придворный, родственник герцогини, мессер Ромео Гонзага.

– И он тоже с ней? – ахнул Джан-Мария.

– Похоже, что так.

– Святая Дева! – лицо герцога Баббьяно перекосила гримаса отвращения. – Не означает ли это, что они вовсе не случайно убежали вместе?

– Господин мой! – с угрозой воскликнул Гвидобальдо. – Не забывайте, что говорите о моей племяннице. Она пригласила с собой этого придворного так же, как трёх дам и одного или двух пажей, – то есть свиту, приличествующую её высокому происхождению.

Джан-Мария нахмурился, губы его плотно сжались. Гордый ответ Гвидобальдо убедил его, что не амурные увлечения Валентины были причиной побега. Но ещё более жгучим стало желание наказать девушку, решившуюся противостоять его воле, заставить её склонить гордую голову.

– Возможно, Италия и будет смеяться надо мной, – пробормотал Джан-Мария, – но от своего я не отступлюсь, а, войдя в Роккалеоне, первым делом распоряжусь повесить этого Гонзагу на самой высокой башне.

В тот же день Джан-Мария начал готовиться к походу на Роккалеоне, и весть об этом принёс Франческо Фанфулла, который, узнав о приезде Джан-Марии, покинул дворец и поселился в гостинице «Солнце».

Франческо, естественно, обозвал кузена порождением дьявола и пожелал ему побыстрее отправиться к своему создателю.

– Ты думаешь, этот Гонзага – её любовник? – спросил он Фанфуллу, немного успокоившись.

– Мне об этом ничего не известно, – юноша покачал головой. – Но убежала она с ним. Я, правда, задал этот вопрос Пеппе. Он сначала рассмеялся, потом помрачнел. «Она-то не любит этого павлина, да вот он любит её, а по натуре он – негодяй», – так он мне ответил.

Франческо стоял, глубоко задумавшись.

– Клянусь Богом, это ужасно. Бедняжку окружают мерзавцы, один отъявленнее другого. Фанфулла, пришли мне Пеппе. Мы должны отправить к ней шута с предупреждением о замыслах Джан-Марии. Заодно он раскроет ей глаза и на этого прохвоста из Мантуи, в компанию к которому она попала.

– Мы опоздали, – ответил Фанфулла. – Шут ещё утром отбыл в Роккалеоне, чтобы присоединиться к своей госпоже.

Франческо даже всплеснул руками.

– Они её погубят! Бедняжка оказалась между молотом и наковальней. С одной стороны Джан-Мария, с другой – Ромео Гонзага. Мой Бог, они её погубят. А она такая решительная, такая отважная!

Он шагнул к окну и посмотрел на улицу, которую заходящее солнце окрасило в рубиновые тона. Но видел он не дома и горожан, а полянку неподалёку от Аскуаспарте, где он лежал с раной в плече, и склонившуюся над ним очаровательную девушку, во взгляде которой читались жалость и сочувствие. Частенько с той поры вспоминал он о ней – иногда с улыбкой, другой раз и со вздохом.

Франческо резко обернулся.

– Я поеду туда сам.

– Вы? – изумился Фанфулла. – А как же венецианцы?

Но жест графа показал, сколь мало значат для него венецианцы по сравнению с благополучием Валентины.

– Я еду в Роккалеоне, – повторил он. – И немедленно, – пересёк комнату, открыл дверь, кликнул Ланчотто.

– Ты говорил, Фанфулла, что минули времена, когда странствующие рыцари спешили на помощь томящимся в заточении девам. И ошибался, ибо монна Валентина – та самая дева, мой кузен – дракон, этот Гонзага – его собрат, а во мне она найдёт странствующего рыцаря, которому суждено, я надеюсь на это, её спасти.

– Вы спасёте её от Джан-Марии? – Фанфулла отказывался верить своим ушам.

– По крайней мере, попытаюсь, – и повернулся к вошедшему слуге. – Мы уезжаем через четверть часа, Ланчотто. Оседлай лошадей для меня и себя. Дзаккарья останется с мессером дельи Арчипрети. Позаботься о нём, Фанфулла, и он будет верно служить тебе.

– Но почему? – воскликнул юноша. – Разве вы не можете взять меня с собой?

– Если есть на то твоё желание, пожалуйста. Но ты можешь сослужить мне лучшую службу, если вернёшься в Баббьяно и будешь держать меня в курсе происходящего. Ибо если мой кузен не вернётся домой, а Борджа перейдёт в наступление, то вскорости грянут великие перемены. На этом, собственно, и основаны мои надежды на успех.

– Но… где мне вас искать? В Роккалеоне?

Франческо задумался.

– Если я не дам о себе знать, значит, я в Роккалеоне. Замок будет в осаде, поэтому я, скорее всего, и не смогу послать тебе весточку. Но если, а такая возможность существует, я переберусь в Л'Акуилу, ты сразу же узнаешь об этом.

– В Л'Акуилу?

– Да, вполне вероятно, что я окажусь там до конца недели. Но пусть это останется тайной, ибо я намерен одурачить обоих герцогов.

Через полчаса граф Акуильский на крепком калабрийском жеребце и его слуга, не привлекая к себе внимания, выехали из Урбино. И не было до них дела крестьянам, ещё трудившимся на полях.

По пути в долину реки они встретили купца, слуга которого вёл на поводу тяжело нагруженного мула. Затем им повстречалась конная компания дам и кавалеров, возвращавшихся с соколиной охоты, и их весёлый смех долго ещё звучал в ушах Франческо.

Над рекой поднимался вечерний туман, а они держали путь на запад, к Апеннинам. Давно уже спустилась ночь, и лишь в четвёртом часу утра Франческо слез с лошади у придорожной таверны и разбудил хозяина. Их устроили на ночлег, но спали они лишь пару часов, до рассвета, а когда из-за серых холмов выглянуло солнце, они уже подъезжали к могучему утёсу, на котором, над ревущим внизу горным потоком, высился замок Роккалеоне.

Суровый, могучий, словно гигантский часовой Апеннин, застыл замок. Солнечные лучи освещали громадные, позеленевшие от мха и времени камни стен. Окна-бойницы, зубчатая стена с амбразурами, подпирающие стены контрфорсы. И крутой, в зелёной траве склон, сбегающий к горному потоку, окружившему замок естественным рвом.

В сопровождении Ланчотто граф направился к западной стороне замка – к небольшому пруду в той единственной части рва, которая по желанию человека могла быть затоплена настолько, что Роккалеоне станет островом. Но там их встретила глухая, ещё более толстая стена. Въездные ворота и башню над ними они нашли с северной стороны, когда перебрались через реку по узкому мостику. Здесь во рву тоже грозно ревела вода.

Франческо попросил слугу разбудить обитателей замка, и громкий, звучный голос Ланчотто эхом отразился от стен и окружающих холмов. Но ни звука не донеслось из замка.

– Бдительная же у них стража, – рассмеялся граф. – Попробуй ещё раз, Ланчотто.

Слуга повиновался, и вновь его зычный голос прорезал утреннюю тишину. Однако лишь после пятой или шестой попытки меж зубцов появилось бесформенное личико Пеппе, хрипло поинтересовавшегося, какого чёрта они так расшумелись.

– Доброе утро, шут, – приветствовал его Франческо.

– Это вы, господин мой? – изумился шут.

– Крепко, вижу, спят в Роккалеоне. Растолкай-ка стражу да вели этим лентяям опустить мост. У меня есть новости для мадонны.

– Сию минуту, ваша светлость, – и шут убежал бы, если бы Франческо не остановил его.

– Скажи ей, что приехал рыцарь, которого она встретила у Аскуаспарты. Но имя моё не упоминай.

Пеппе помчался выполнять поручение и вскорости на парапете над воротами появился сонный Гонзага и два наёмника Фортемани, пожелавшие узнать, что привело графа Акуильского в Роккалеоне.

– У меня дело к монне Валентине, – он поднял голову, и Гонзага тут же признал в нём раненого рыцаря, а посему нахмурился.

– Я – капитан монны Валентины, – самодовольно заявил он, – и вы можете изложить мне суть вашего дело.

Потом они долго препирались, поскольку Франческо желал разговаривать только с монной Валентиной, а Гонзага отказывался будить даму в столь ранний час и не хотел опускать мост. Слова летали взад-вперёд над ревущим во рву горным потоком, с каждой минутой раскаляясь всё сильнее, пока их перепалку не прервало появление монны Валентины со следовавшим за ней по пятам Пеппино.

– Что тут такое, Гонзага? – взволнованно спросила она, ибо едва лишь шут упомянул о прибытии Франческо, её сердце сильно забилось. – Почему ты не пускаешь в замок этого рыцаря, если он приехал ко мне с важным известием? – а взгляд её не отрывался от графа Акуильского, странствующего рыцаря её грёз.

Увидев девушку, Франческо обнажил голову и склонился до холки лошади. Монна Валентина резко повернулась к Гонзаге и обоим наёмникам.

– Чего вы ждёте? Или вам не ясен мой приказ? Немедленно опустите мост!

– Поостерегитесь, мадонна, – взмолился Гонзага. – Вы не знаете этого человека. Возможно, он – шпион Джан-Марии, которому заплачено, чтобы предать нас.

– Дурак, – резко ответила монна Валентина. – Разве вы не видите, что это тот самый раненый рыцарь, которого мы встретили по пути в Урбино?

– И что из этого? – стоял на своём Гонзага. – Разве это доказывает его честность или верность вам? Примите мой совет, мадонна, пусть он всё скажет, не входя в замок. Так оно безопаснее.

Валентина смерила его суровым взглядом.

– Мессер Гонзага, прикажите опустить мост.

– Но, мадонна, подумайте об угрозе…

– Угрозе? – рассмеялась монна Валентина. – Да какую опасность представляют собой два человека, если противостоят им целых двадцать? Только трус может в такой ситуации заикаться об угрозах. Немедленно опустите мост.

– Но…

– Будут мне повиноваться или нет? А может, я сама должна браться за цепи?

Всем своим видом выражая неудовольствие, Гонзага пожал плечами и отдал короткий приказ. Тут же заскрипели цепи, мост пошёл вниз и свободный конец его с грохотом рухнул на землю. Граф, не теряя ни секунды, пришпорил лошадь. Копыта прогремели по дубовым доскам, слуга последовал за хозяином под арку башни и в первый внутренний двор.

Но едва Франческо натянул поводья, из двери в дальнем конце вывалился Фортемани, полуодетый, но с мечом в руке. При виде Франческо гигант аж подпрыгнул и двинулся к нему, изрыгая проклятия.

– Ко мне! – вопил он голосом, который разбудил бы и мёртвого. – Живее! Живее! Дьявол и все его слуги! Что тут происходит? Как вы сюда попали? Кто приказал опустить мост?

– Мост опустили по приказу капитана монны Валентины, – ответил Франческо, гадая, что это за псих.

– Капитана? – Фортемани остановился, лицо его побагровело. – Сатана и падшие ангелы! Какого ещё капитана? Я тут капитан!

Граф бросил на него удивлённый взгляд.

– Так вас-то я и ищу. Неплохо вы охраняете замок, мессер капитан. Будь на то моё желание, я бы вскарабкался по стене и вошёл бы безо всяких ворот, не потревожив ни одного из ваших бдительных часовых.

Фортемани с пренебрежением глянул на незнакомца. Четыре последних дня, когда он ел и пил в три горла, добавили ему наглости, хотя он никогда не страдал от её недостатка.

– А вам какое до этого дело? – с угрозой прорычал он. – Слишком уж вы вольничаете, господин незнакомец, указывая мне, что должно капитану замка, а что – нет. Придётся вас за это наказать!

– Наказать… меня? – рыкнул Франческо.

– Да, наказать. Меня зовут Эрколе Фортемани.

– Я слышал о вас, – с презрением ответил граф, – и мне говорили, что второго такого пьяницы и труса не сыскать по всей Италии, даже во владениях папы. И будь поосторожнее, когда собираешься «наказывать» тех, кто посильнее тебя. Ров неподалёку и может сослужить тебе добрую службу. Ибо я могу поклясться, что ты не мылся с той поры, как тебя крестили, если ты вообще христианин.

– Христос милосердный! – Фортемани озверел от ярости. – Да как ты смеешь говорить такое обо мне. Слезай с лошади.

Он ухватился за ногу Франческо и потащил его вниз, но граф вырвал ногу, оцарапав шпорой руки капитана, взмахнул хлыстом и огрел бы Фортемани по спине, ибо тот крепко разозлил его, но строгий женский голос прекратил их ссору.

Фортемани отпрянул назад, бормоча проклятия, Франческо повернулся на голос. Монна Валентина, спокойная, величественная, в платье из серого бархата с чёрными рукавами, подчёркивающем достоинства её фигуры, стояла на ступенях каменной лестницы, спускающейся во двор. Тут же были Пеппе, Гонзага и два наёмника. Гонзага наклонился к ней, но слова, произнесённые намеренно громко, долетели и до графа Акуильского.

– Не зря, мадонна, я советовал вам не впускать его. Сами видите, что это за человек.

Кровь бросилась в лицо Франческо, да и взгляд, которым одарила его Валентина, не добавил ему положительных эмоций.

Однако, не отвечая, он спрыгнул с лошади, бросил поводья Ланчотто и направился к лестнице, высокий, стройный, широкоплечий.

Монна Валентина двинулась ему навстречу.

– Что же такое, мессер? – сердито спросила она. – Достойно ли вас затевать ссоры, едва ступив в мой замок?

Франческо с трудом сдержался. Голос его прозвучал ровно и спокойно.

– Мадонна, этот наёмник вёл себя нагло.

– Но вы, несомненно, спровоцировали его на наглость, – ввернул Гонзага.

Ещё суровее ответила ему Валентина.

– Наёмник? – на щеках её вспыхнул румянец. – Если вы не хотите, чтобы я пожалела о своём решении допустить вас в замок, мессер Франческо, не бросайтесь такими словами. Этот человек – капитан моих солдат.

Франческо поклонился, показывая, что от неё он готов снести любые упрёки.

– Его капитанство и стало предметом спора. Со слов этого господина, – он коротко глянул на Гонзагу, – я понял, что капитан – он.

– Мессер Гонзага – капитан моего замка, – пояснила Валентина.

– Как видите, мессер Франческо, – заговорил Пеппе, – мы не страдаем от нехватки капитанов. Есть у нас ещё фра Доминико – капитан наших душ и кухни, я сам – капитан…

– Дьявол тебя побери! – оборвал шута Гонзага и повернулся к графу Акуильскому. – Вы говорили, что у вас важное известие?

Франческо оставил без внимания тон придворного и вновь поклонился Валентине.

– Я предпочёл бы изложить его в более спокойной обстановке, – и он обвёл взглядом двор, где уже собрались все наёмники Фортемани.

Гонзага пренебрежительно фыркнул, теребя свои золотистые локоны, но Валентина сочла логичным последнее требование графа, и, предложив Ромео и Франческо следовать за ней, девушка пересекла двор и поднялась по ступеням, по которым чуть раньше скатился Фортемани, чтобы встретить графа.

Дверь вывела их в зал приёмов, окна противоположной стены которого выходили во внутренний двор. Франческо, шагая за Валентиной, оценивающе оглядел наёмников, не обращая внимания на их ухмылки и сердитые взгляды. Не раз доводилось ему нанимать солдат, так что и первого впечатления хватило, чтобы понять, с кем он имеет дело. А потому, едва переступив порог, он остановился и повернулся к Гонзаге.

– Мне бы не хотелось оставлять своего слугу на милость этих бандитов. Покорнейше прошу вас предупредить их, чтобы они не смели причинить ему вреда.

– Бандитов? – негодующе воскликнула Валентина, прежде чем Гонзага успел открыть рот. – Они – мои солдаты.

Вновь Франческо поклонился ей.

– Примите мои извинения, и более я не скажу ни слова, но, к моему огромному сожалению, я не могу одобрить ваш выбор.

Теперь уже пришёл черёд сердиться Гонзаге, ибо выбирал-то он.

– Только важность вашего известия, мессер, может оправдать столь неслыханную дерзость.

Франческо глянул в эти синие глаза, безуспешно пытающиеся яростно сверкнуть, и презрительно повёл плечами.

– У меня складывается впечатление, что приезжать мне не следовало: в этом замке все словно сговорились и ни у кого нет более важных забот, кроме того, как поругаться со мной. Сначала ваш капитан, Фортемани, встретил меня с наглостью, которая не должна остаться безнаказанной. Потом вы, мадонна, возмутились из-за того, что попросил защиты для моего слуги от тех парней, что собрались во дворе. Вы рассердились из-за того, что я назвал их бандитами, но я воюю уже десять лет и понимаю, какой солдат стоит передо мной. И наконец, в довершение всего, этот cicibeo [4]4
  Чичибей, кавалер, постоянный спутник дамы (итал.)


[Закрыть]… – он пренебрежительно указал на Гонзагу, – толкует что-то о моей дерзости.