Текст книги "Прорвемся, опера! Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Рафаэль Дамиров

Соавторы: Никита Киров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7

– Так за что, дядя Витя? – спросил я.

Устинов со стуком поставил на место бутылку, которую только что взял. Тишина повисла такая, что слышно запоздалую муху между оконными рамами. И лишь Толик, уже красный от выпитого, икнул и торопливо прикрыл рот. Якут, который только что было собрался угостить Саныча колбасой, замер, а пёс неподвижно уставился на угощение.

Для такого можно было выдернуть следака, передать все улики, но тогда бы не все наши поверили в это, ведь дядя Витя работал с ними всю жизнь, ещё до РУОП. Но если я сейчас смогу убедить его коллег, они и сами вспомнят разные странности. И всё сложится.

Мы опера, мы не работаем с судами напрямую, а только осуществляем оперативное сопровождение дела в рамках для следователя, чтобы тот систематизировал всю доказуху, подписал обвинительное у прокурора и дело направил суд.

Но сейчас в этом кабинете начинался почти настоящий судебный процесс.

– Не в первый раз ты такое удумал, – продолжил я, глядя на дядю Витю. – Сначала заказывал через Вагона, приказал ему, чтобы тот одноразового мокрушника нашёл, потом продолжал, подбивал под это дело других. Из-за квартир, значит. Побоялся, что он тебя раскроет?

Вилка, лежащая рядом с ним, немного измазана в кетчупе, её кроме него больше никто не брал. Костыль стоял в стороне, у окна, рядом с ним уселся Сан Саныч, обнюхал рукоятку, тоже испачканную в чём-то, и дальше сидел, пристально рассматривая, что есть на столе.

– Ты чё⁈ – дядя Витя поднялся. – Едрить тебя в ногу, ты совсем уже, Паха? Эй, это же я! – Опер обвел всех взглядом, ища поддержки. – Парня контузило просто. Вот и мелет чушь, бывает…

– Тебе и костыль не нужен, – я хмыкнул, но голос оставался спокойным, как у бывалого палача. – Ещё бы, столько беготни было, пока ты в больнице лежал, не до него. И я на реабилитацию не лёг, и ты тоже решил хитрить, дядя Витя.

Он оглянулся, заметив, как далеко стояла его палка. А Василий Иванович хлопнул себя по лбу, но ничего не сказал. Наверное, досадно стало старому оперу, что такое недоглядел. Хотя он же первым заронил подозрение, вспомнил, что у Виктора жена работала на почте и в курсе, кто из стариков на участке живёт один.

– Давно понял, – следом за мной в кабинет вошёл отец и уселся на стул, отгородившись от дяди Вити спинкой. – Да признаваться сам себе не хотел, думал – старею, паранойя. Помнил же, что все дела с квартирами через тебя шли, и что с Рудаковым ты вась-вась был, и с Борькой Кузьминым корешился. И все фигуранты этого дела тоже через тебя проходили когда-то.

– Короче, – Витя насупился. – Васильевы, батя с сыном, вы чё-то точно напутали. Знаешь, Лёха, я тебе по морде за такое настучу! Ты совсем уже, такое мне предъявлять⁈ Помнишь, как мы тогда с тобой…

– Ты давно боялся, что отец всё поймёт, – я откашлялся. – Вот и готовил киллера заранее. Одноразовый киллер, одноразовая машина, да и тех, кто избавился бы от мокрушника, ты бы тоже на тот свет отправил. У тебя же Ганс был для таких дел…

– Ты сядь, Витька, – спокойно сказал Устинов и без церемоний забрал у него из кобуры револьвер. – Садись, в ногах правды нет.

– Ганс – это вообще-то твой стукач, Васька! – злобно произнёс дядя Витя. – У тебя он числился под оперативным псевдонимом Штирлиц! Он…

– До Ганса дойдём, – перебил я. – Занимался ты квартирами долго, обидно, наверное, было, что у всех есть деньги, а у тебя нет. Ты с ними совсем рядом всё время, а дотянуться не можешь. Вот и решил исправить. Сначала набрал тех, кто через тебя проходил на работе: Кадет, его брат и Прохоров, а потом нашёл других бандитов, которые порешительнее были. Но от старых людей не избавился, ещё не было такой привычки, всех зачищать. Это потом у тебя руки грязные стали. Не моешь ты их, дядя Витя.

Он машинально посмотрел на свои ладони.

– Давно за тобой это заметили, – я сел на краешек своего стола. – Вот тогда даже Федя Останин ругался, в чебуречной, что телефон измазан, звонить невозможно, – я показал на сидящего с нами опера, который удивился, когда я на него показал, но, вспомнив, кивнул. – А там ты как раз был, дядя Витя, ел чебуреки, звонил, значит, куда-то. Никак, приказал Гансу, чтобы он Сёму порешил прямо на квартире… А мы же как раз с отцом и тобой ехали задерживать Сёму. Тот бы сразу тебя сдал. А так ты поехал с нами, ещё и убедился, что всё сделано. Потому что Сёма-то тебя в лицо знал, как Ганс и Кадет. Остальные – не знали.

Стало тихо, все переглядывались, не зная, что и делать. Только Сан Санычу пофиг, он сел рядом с Толиком и грустно положил голову на стол, глядя на тарелку с закусками.

– Потом ты и самого Ганса порешил, чтобы помалкивал, – продолжил я. – Но ты человек умный, понял, что на тебя выйдем так или иначе, и решил, что надо кого-то подставить. Вот и пустил нас по ложному следу, подключил бывшего следака Рудакова, начал подставлять его по полной.

– На хате у него даже мокруху организовал, – добавил отец. – А сам-то при этом… – он цокнул языком.

– Он вам за деньги отказные стряпал по потеряшкам из этих квартир, – говорил я, – и ты решил, что мы точно это выясним. Рудаков на пенсию по выслуге свалил, но дела свои продолжать точно хотел, только уже посредником, а не напрямую. Вот для чего ты и вызывал его к Гансу, вроде бы, чтобы обсудить это, а на деле – чтобы он там мелькнул, и мы его искать начали. А Ганса, похоже, прирезал Кадет, ты его снова позвал, больше некого было под это дело подводить. А Кадет так ловко кинжалом орудовать не умел, вот и тыкал Ганса, как придётся.

Я поднялся, встал и подошёл к своему столу, где оставил улику совсем недавно. В нижнем ящике у меня был небольшой тайничок, оттуда я достал свёрток из старой тряпки, из которого и вытащил самодельный кинжал. Хотел даже воткнуть его в стол или в бумаги, но к чему такие театральные жесты? Просто положил его перед собой, все и так на него уставились.

– Пальчики его, – сказал я. – Кирилл их снял, но я попросил его об этом молчать. А то бы ты опять кого-нибудь отправил уничтожить улики. Как тогда, когда кто-то залил образцы протекторов раствором, помните? С шин джипа Рудакова. Правда, это было сделано для того, чтобы подставить самого Рудакова. Как и гараж поджечь, грубо и топорно, но выглядело, будто сам бывший важняк следы зачищал. А не ты, дядя Витя, поджигать-то ходил? В маскировке-то ты спец, а Василий Иваныч тебя только со спины видел.

Пальчиков на рукоятке кинжала на самом деле не было, но откуда дяде Вите это знать. Ну и говорить о том, что это следак Румянцев залил справку, я тоже не стал, следак пока у меня на крючке. Но пока улики сходились, и, несмотря на яростные протесты Виктора, на него уже смотрели, как на чужого. Без злости, без презрения, просто равнодушно и холодно. Разом все потеряли к нему уважение.

– Ты и про Кузьмина знал, что он в аварию влетел, и что там жена Артура пострадала, тоже в курсе был, – продолжил я, переведя дыхание. – Вот и его подтянул. А по нему видно, что он жил хорошо и богатую жизнь любил, терять всё это не хотел. Прознай про это Артур, про ту аварию, хрен бы Кузьмину, а не лёгкая жизнь, тот закопал бы его живым. Да и РУОП тогда на банк вышел, «Феникс», где Кузьмин работал, так что и его ты заставил твои приказы выполнять. Наверняка шантажом. Я помню, как он тогда паниковал. На всё был готов, лишь бы выпутаться живым. Даже Верхушина грохнул и посторонних чуть не убил. Такой он был человек, как я про него узнал уже потом.

– Угу, – батя кивнул. – Такой и был.

Тишина звенела, никто не мог вставить и слова.

– Олег Верхушин следак был дотошный, вышел бы на тебя и так, поэтому ты решил, дядя Витя, от всех нас избавиться разом. Чужими руками. Кузьмин бы убил меня и успел убить Верхушина. А батю ты заказал бригаде кавказцев, и даже встречу организовал, чтобы Кузьмин предложил моему отцу встретиться в том кафе. Он изначально там сам должен был быть и выстрелить, но ты потом хитрее план придумал. Но в курс никого не ставил, всех запутал.

– Чё ты гонишь? – возмутился дядя Витя. – Какие кавказцы? Ты чё, забыл, что я там с вами был? Я же к тебе подходил!

– Ага, в бомжа даже переоделся. Тебе алиби было нужно. Сам же ты был на квартиру у Рудакова днём, телефон трогал, после тебя там его ещё больше размазали, весь этот кетчуп. А вечером делал себе алиби, ведь это же ты скинул ФСБшникам инфу, что батю хотят мочить. Сам же их нанял, сам же поучаствовал в их задержании, сам себе алиби сделал. А главное – думал, что всю бригаду там как раз и замочат. Очень удобно.

Сидевший в стороне Николай, молча наблюдавший за разговором, кивнул, когда заметил, как все на него смотрят.

– Оперативная информация такая пришла, да, – хрипло сказал он. – От Виктора, как я тебе и сказал сегодня. Вот ты для чего это спрашивал…

– А потом Кузьмин грохнул бы меня, – я поднялся, а то устал сидеть, – и все шишки посыпались бы на него и Рудакова. А когда вышло, что мокрушников взяли живыми, ты первым рванул на задержание их координатора, потому что он тебя в лицо знал. Поэтому и кинулся вперёд всех, чтобы завалить его сразу. Пулю даже поймал, хотя явно тебя или вообще не задели, или это царапинка. А в больнице ничего и не сказали, потому что у тебя там подвязки были, никто вопросов не задавал. Да и никто же не спрашивал, откуда там так много стариков берётся, которые потом продают квартиры и исчезают.

– Вот ты гонишь, – устало повторил дядя Витя, потирая взмокший лоб.

– Рудакова тоже запугал, – это уже сказал отец, – что и его грохнут. Сам же спрятал его на даче своей тёщи от первой жены, сам же тормоза подрезал ему, ты в этом понимаешь. И в бомжа переоделся, контролировал сам всё на месте, в маскировке-то ты и правда спец. А бомжи-то тебя потеряли, думали, ты с бутылками их кинул, украл всё, чтобы самому всю стеклотару сдать. Непорядочно поступаешь с людьми, Витёк. И не в первый раз.

– А как заканчивал свои дела, – подхватил я, – возвращался в больницу. К тебе туда Кадет ездили с Прохоровым, участковым вашим липовым. Он ещё ныл, что так часто они ездят туда. И брат Кадета там не лежал, я узнавал. Так что это к тебе Кадет приезжал, инструкции получать. Тебе он был нужен, чтобы все вопросы закрыть. А он хотел вознаграждения, только ты ему его не давал.

– Хитрый ты, Витёк, – тихо сказал отец. – Большие планы строил.

– И на Севера ты меня специально вывел, сам, – напирал я, подходя ближе к его столу, – знал, что я его найду, а он меня на Кузьмина и Рудакова выведет, и чтобы это выглядело так, будто я сам всё распутал. А ты контролировал, проверял, чтобы потом раз – и избавиться от нас с отцом! До того, как мы бы заметили несостыковки. А может, ты даже хотел, чтобы Север меня грохнул, не просто же так он оказался в той сауне, да? РУОП-то же в курсе операции был, и ты мог спланировать, чтобы меня или Север грохнул, или чечен. А я выжил, вывернулся,и вышел на Кадета с остальными.

– И ты сегодня позвонил Кадету, когда мы поехали их брать, – закончил отец, – у него дом к цифровой АТС подключен, мы пробили уже, откуда им звонили. Хотел, чтобы они сбежали, а там…ты их потом сам прибил.

Дом не был подключен к такой АТС, там старая, аналоговая. Но отец тоже не дурак хитрить, и дядя Витя, наслушавшись всего, это не выкупил.

– Но Кадет заложников захватил, а ты всё порывался его прибить, чтобы он молчал.

– А он всё мне сказал, – заключил я. – Он твоё имя успел назвать, пока его снайпер не грохнул. Мы с отцом всё проверили, и знаешь – всё сходится. Так что план твой почти сработал – чтобы все думали на бывшего следака Рудакова, что он главарь. Вот только зря ты жадничать начал, ещё и с квартирой дедушки Толика, – я показал на друга. – Если бы не это – никогда бы распутали это дело. И ты бы потом от нас избавился, чтобы уж точно хвосты закрыть. Осторожный ты.

Дядя Витя уже давно перестал спорить. Устал он, да и слишком много доказательств мы предъявили. Осунулся вмиг и будто постарел лет на десять. После недолгого молчания он вздохнул, потянулся к налитой водке и выпил залпом.

– Выйти из дела я хотел, – тихо сказал он. – Заработал столько, что и детям хватило. Выучил их, жильё им купил, вот и закончить хотел. Я же не бандит какой-то, чтобы всю жизнь таким заниматься. И сделал всё так, чтобы на меня больше никто и никогда не вышел. Но вот этот Кадет и остальные п***сы жадные решили продолжить без меня, мало им всё было. Надо было Гансу тогда сказать, чтобы он их замочил.

Отец прошёл мимо него, достал жёлтый лист бумаги из печатной машинки Якута и положил перед бывшим другом.

– Пиши, Витёк, – сказал он. – Чистосердечное. Хватит уже, попался.

Тот больше не спорил.

* * *

За руль москвича я сел сам, Сан Саныч привычно разлёгся на заднем сиденье, а батя устало приземлился впереди и посмотрел на последнюю сигарету в пачке.

– Будто кошки в душе насрали, – медленно сказал он.

– Понимаю. Всю жизнь вместе проработали, в такие переделки попадали, а тут – такая подстава.

– Так главное – мент он сильный, хороший, выручал столько раз, – отец махнул рукой и закурил. – Такие дела воротили с ним, столько бандитов повязали. Но про себя он вообще-то никогда не забывал, да. Я же в курсе, что у него дети в Москву переехали, вот и проверил как-то раз, вдруг ему кто-то из братвы приплачивает. Да и с квартирами дело тогда раскручивалось как раз. А он перец осторожный, всегда соломки стелет. Всех зачистил бы, а потом – на пенсию по выслуге. И меня бы грохнул, и тебя…

Он покачал головой. Я видел, как ему хреново, наверняка чувство внутри, что его предали. Мне тоже неприятно это всё, хотелось сменить тему хотя бы сейчас, потому что в ближайшие дни и без того только это мы и будем обсуждать.

– А что с оружием? – спросил я, включая фары, потому что уже опустилась ночь. – А то чекисты сейчас вспомнят, начнут трезвонить.

– Точно! – отец усмехнулся. – У Артура оно, про это все в курсе. Но никто не знает, где оно хранится, а я знаю, поступила информация от осведомителя. Артур сейчас думает, себе всё оставить или сбагрить кому-то. И кто-то из его кодлы про чечена слышал, скоро к боссу подойдёт, предложит. Оперативная информация у меня такая, короче говоря. Вот я и хотел к нему съездить утром завтра, поговорить на этот счёт.

– Чтобы он отдал его тебе? – я удивился.

– Да, – кивнул он спокойно. – Уболтать его, потому что если его сейчас возьмут с пушками и закроют за этот груз смежники, тогда Кросс сразу весь город под себя подомнёт, его кроме Артура никто не сдержит. Кросс – намного хуже, Артур хотя бы деньги любит, а Кросс – власть. Закрывать их надо так, чтобы разом всё сделать, чтобы и самым мощным бандам хребет сломать, и новые на их месте не зародились. А то как бывает, одного посадишь, двое приходят на его место, ещё хуже.

Так и есть, не поспоришь. В голосе отца не было никаких интонаций – но это даже не оттого, что дело якобы казалось ему простым и обычным – просто не было сил у него после сегодняшнего дня.

– И как тогда будет проходить операция? – спросил я, больше для того, чтобы его отвлечь. – Просто взять Султана и всё? Так его в любой момент можно взять.

– Ну, как – в любой момент, – отец затушил окурок. – Раскрутить его надо, тогда вагон с наркотой выйдет поймать, цепочки он свои сдаст там, на границе. В итоге боевики не только не получат груз оружия, но и потеряют сообщников на железке. Мы и их возьмём, и тех, кто через границу всё переводит. Считай, операция выйдет успешной в любом случае. А раз не вышло прижать на этом грузе Кросса, то хотя бы статус-кво в городе не нарушим. Тут видишь, в РУОП надо шире мыслить, чем просто пахана посадить, ведь на его место тут же другой встанет. После Артура будет Мирон или Серый, но это швах – они дел натворят. Мы всё равно продолжим ими заниматься, и сядут все, окончательно и надолго. Но сейчас лучше не помогать Кроссу избавляться от конкурентов.

Он мрачно усмехнулся. Это уже хоть что-то.

– Братва пока не стреляется, кстати, – заметил я. – Ответки ещё не было.

– Слепой собирается их мирить, хотя хрен знает, что у старого вора на уме. Он же их всё провоцировал.

– Угу, – я кивнул. – А что этот Кепкин до тебя докапывался? Просто сам выслужиться хотел и московских коллег обскакать?

– Не совсем, – отец нахмурился. – Есть у меня одна мысль на этот счёт…

Впереди показался киоск, в котором горел свет. Батя показал на него.

– Давай-ка сигареток возьмём, Пашка, и я расскажу тебе, что это за тип. Тоже долго думал насчёт этого, вспоминал – и одну закономерность увидел.

Когда отец вышел, Сан Саныч навострил уши, но быстро снова уснул.

Я сел прямо, держа руки на руле. Вот, значит, как тогда всё вышло. Дядю Витю я знал с самого детства, он часто приходил в гости, играл со мной, водился, приносил гостинцы. Все думали, что хороший человек, но для него от кого-то своих избавиться, как видно, вообще не приносило никаких угрызений совести. Даже друга мог легко заказать.

Зато понятно, что случилось в первой жизни. Тогда мы не вышли своевременно на Федюнина, и парня заставили пойти на покушение. Но, потянув за эту цепочку, мы смогли растянуть остальное. Почти всё.

Вот только одно меня беспокоило. Судьба – штука упрямая, как оказалось. Податливая, но всё равно, так или иначе, что-то да захочет повториться. Поэтому надо смотреть по сторонам.

Отец склонился над окошком и постучал в стекло. Через несколько секунд окошко открылось, батя протянул туда деньги.

А позади нас остановилась тёмно-зелёная восьмёрка. Внутри двое… трое, один только что поднял голову и хлопнул по плечу сидевшего впереди.

Тот надел маску. И номеров у машины не было.

Нет, я не ошибся, дядя Витя точно планировал покушение на отца. Но у бати было много и других врагов. И если не удалось у одного, другой мог попытаться позже.

А долбаная бабочка так и хочет махнуть крылом по-старому.

Мужик в маске вышел из машины и достал ТТ…

Но пошёл он не к отцу, а ко мне.

Глава 8

Выстрелить и попасть в человека, сидящего в машине, не так-то просто. Стёкла изменяют траекторию полёта пули, сама пуля может застрять в сиденье или в подголовник попасть. Даже пистолет ТТ, славящийся своими пробивными возможностями, может тут не справиться. Шанс промазать мимо цели есть всегда.

Поэтому киллер, если он не полный профан и не совсем новичок, или подойдёт на дистанцию эффективной стрельбы, или воспользуется другими средствами – калаш на 7–62, снайперская винтовка, в крайнем случае вообще заложит бомбу.

Вот киллер в маске и шёл ко мне, держа пистолет стволом вниз, чуть приспустив на него рукав куртки, а батя этого не видел, занятый покупкой сигарет. Крикну ему – киллер сразу начнёт палить, ещё собаку ранит. Но сидеть и ждать, когда он подойдёт, ещё опаснее – убьёт точно.

Сан Саныч громко пыхтел, вывалив язык и преданно глядя на меня, он-то ещё эту угрозу не увидел. Ладно, надо действовать. Нелегальный ПМ у меня при себе, патрон уже в стволе, а предохранитель со щелчком ушёл вниз.

Я большим пальцем поставил курок пистолета на боевой взвод, чуть приоткрыл дверь москвича со своей стороны… и с силой ударил кулаком левой руки по гудку.

Тот громко взревел, а я рявкнул, распахивая дверь:

– Лежать, сука!

Киллер замешкался, пусть всего на долю секунды. А я уже вскинул пистолет, прицелился.

Бах!

На короткое мгновение стало светло. Мужик дёрнулся и тут же начал падать, роняя оружие.

Бах-бах!

Это раздавалось со стороны киоска. Батя отреагировал быстро, а может, угрозу он, как и я, обнаружил сразу, но не выдал этого. Делал себе вид, что покупает сигареты. Ночь же, не так много машин в городе, все привлекают внимание. Его тогда днём застрелили, а сейчас машина сразу бросилась в глаза.

Двигатель восьмёрки взревел, тачка резко рванула вперёд с места, но как-то странно свернула в сторону, ещё и клаксон загудел.

Бам! Посыпалось битое стекло. Восьмёрка врезалась нам в багажник и заглохла. Но гудок затих, потому что подстреленный водитель мешком сполз вниз. Хорошо у меня батя стреляет, снял второго.

Сан Саныч яростно залаял, прыгая в машине, не понимая, что вдруг случилось. А сидящий на заднем сиденье восьмёрки пассажир толкнул переднее сиденье и полез наружу через открытую дверь.

– Стоять! – рявкнули мы с отцом разом.

Но не стреляли. Надо же кого-то взять и допросить, тем более, ствола у этого придурка не было. Он неловко вылез, поднялся и побежал, при этом пару раз ещё споткнувшись. Я открыл заднюю дверь батиного москвича.

– Взять!

Сан Саныча уговаривать не надо. Хоть и напуганный столкновением, пёс выскочил наружу, моментально оценил обстановку и ринулся следом за бандитом. Не зря говорят, что нельзя убегать от собак, они бросаются в погоню на одних инстинктах.

Несколько секунд, и всё было кончено. Саня догнал убегающего, вцепился в ногу и повалил на дорогу, я вскоре подоспел и оттащил собаку, чтобы Саныч не загрыз злодея. Его мы взяли. А что насчёт остальных?

Выяснилось, что водила готов, его подстрелил батя, я же своего только ранил в плечо, а вот третьего мы взяли целехоньким. Этих двоих и будем допрашивать.

Осталось только вызвать СОГ и оформить труп.

– Сходил за сигаретами, ёклмн, – батя хмыкнул и протянул мне руку, чтобы забрать ствол. – Давай-ка мне свою волыну, на всякий случай. Если что, я из своего табельного шмалял, и твоего раненого я подбил, – он поглядел на корчащегося от боли человека, которому мы замотали плечо тряпкой. – Он всё равно в шоке, не поймёт, откуда палили. Только, сука, патрон-то левый, увидят, – отец потёр лоб, раздумывая. – Ладно, чё-нибудь придумаю. А ты в машине сидел, если поймут, что у тебя левый ствол и ты из него стрельнул – дело такое, сам знаешь, ничем хорошим не закончится…

Он отошёл, заметив гильзу возле москвича.

– Как криминалист определит, так всё и будет, – заверил его я. – Да и сверять пулю только у водилы будут, потому что он труп. А с раненым так ковыряться не станут. Прорвёмся. Может, она вообще навылет прошла. Но, если что, решим вопрос. Прокуратура баллистику нам назначит, в ГОВД – эксперту, нашему Кирюхе.

Бандитов, напавших на нас, я не знал. А вот отец их вспомнил, но ничего особенного это нам не дало. Мелкие, даже не в братве, а так, на подхвате. Как говорится, двигались сами, наркота и угоны, а ещё наезды на дальнобоев.

Ну а водитель проходил по темнухе с разбоем. Когда-то ночью так избили продавщицу в магазине, что она умерла от полученных травм, но злодей отмазался, какое-то алиби состряпали (хотя дело было у покойного Рудакова, а тот мог решить вопрос банально – за мзду).

С квартирами, вроде бы, точно не завязаны. А вот это дело с мокрухой для них, похоже, первое, да оно и видно: облажались, слишком явно они себя выказали.

Короче, нечего долго церемониться. Раненого отправим в больничку, искусанного – в изолятор, а труп в машине надо оформлять. Я дошёл до автомата, сделал сообщение в дежурку, сказал, чтобы высылали группу. Ну а смуглый парнишка, работавший в киоске, крутился рядом с нами, интересно ему стало.

– Скучно одному-то сидеть, – сказал он, разглядывая место преступления, – а тут развлекуха началась.

– Развлекуха? – недовольно проговорил отец. – И тебя бы грохнули за компанию, вот была бы тебе развлекуха.

– А меня-то за что? – удивился пацан.

– А чтобы ничего не рассказал, – отрезал батя.

Но мы его не гнали, свидетелем будет, хотя толком из своего закутка он ничего и не видел. Зато подтвердит то, что будем говорить мы.

Сначала приехал Якут с Василием Иванычем, чуть позже Толик, из-за чего-то мрачный, потом два судмеда, криминалист, и… оба-на, ещё один мой новый старый знакомый.

– Ты же завтра выходишь? – отец нахмурился, увидев его.

– Да думаешь, дадут отдохнуть? – высокий усатый мужик в коричневом пиджаке громко заржал. – Прокурор звонит, говорит, коллеги зашились, в городе разборки, трупешники. Давай-ка, говорит, выходи-ка на работу.

Звали его Гена, и это новый следователь городской прокуратуры, прибывший из области взамен Верхушина. Фамилия у него Кобылкин, но скоро его назовут – Конь, из-за его очень громкого смеха. Друзьями мы не были в первой моей жизни, но это с ним мы брали того маньяка-душителя… когда же это было? В 1996-м или в 1997-м? Надо вспомнить, кстати говоря, дело-то по зиме было.

Кобылкин со всеми познакомился, посветил фонариком Кириллу, пока тот искал гильзы, и выслушал от водителя Степаныча анекдот про Ельцина. А тот и рад, что нашёл, с кем поговорить.

– Ну и уговорил Ельцин, короче, водилу, чтобы за руль пустил. Едут-едут, и х**кс! Врезается он братве в шестисотый мерс, прямо в жопу, на полной скорости, прикинь! Вот как эти киллеры в Лёхин москвич!

Степаныч махнул рукой на смятый багажник и продолжил:

– Из мерина выходит браток, в кожанке, с мобилой, цепура – во толщиной! – он показал большой палец. – Подходит к машине их, дверь открывает, смотрит на Ельцина так внимательно-внимательно, потом дверь осторожно закрывает и уезжает. Его уже в тачке братва спрашивает, мол, чё случилось-то? Кто там был-то? А тот в ответ: без понятия, пацаны, что там за крыша у этого мужика, но водила у него – сам Борька Ельцин! Прикинь! Сам Борька Ельцин! Ах-ха-ха!

Степаныч засмеялся, следак Кобылкин – ещё громче, широко открывая рот. Из-за этого видно было глубокий шрам над губой, то ли пуля так попала, то ли ножом били. Я никогда не спрашивал, да и он сам не говорил.

Ручка, чем-то расстроенный, тяжко вздыхал. Пока его напарник Ванька осматривал тело в машине, Ручка начал возмущаться, глядя на отца.

– Вы чё, сдурели? – ныл он. – Очередной труп за ночь? Мне будто заняться нечем, как трупы за вами считать? Стреляете и стреляете! Сколько можно?

– Мы бы не стреляли, ты бы нас тогда осматривал, Яха, – хмыкнул отец.

– Ты так не говори, – Ручка погрозил отцу пальцем. – Слова-то сбыться могут! Скажешь тоже! Ну куда я без вас? Куда, скажи мне? У меня бы сердце не выдержало, вас бы, Васильевых, осматривать!

– Типун тебе на язык, Яха, – улыбнулся отец.

Ручка шмыгнул носом. Кажется, он выпил больше, чем следовало, вот и расчувствовался. Ну а отца самого, возможно, тоже скоро угонят на реабилитацию. Правда, Шухов уже в курсе, что я никуда не уехал, и скоро будет из-за этого топотить.

Но надо успевать, остались последние дела.

– Шухов в кабинете у нас был, – сказал Устинов громким голосом. – Там генерал Суходрищев возвращается, снова пистонов вставлять всем будет, вот Шухов и носится с горящей жопой. У него уже и так на коленках мозоли, весь ковёр в кабинете протёр ими, до дыр! – он засмеялся, но через секунду стал серьёзнее. – И про тебя точно в курсе, Паха. Орал так, аж слюни летели. Короче, какая-то лажа творится сегодня на улицах нашего города.

– А вдруг уволят Паху? – испуганно спросил Толик. – Мало ли, Шухов же дурной!

– А кто тогда работать будет? – заметил Якут, глядя в небо. – Сам Шухов? Нашего брата и стреляют, и режут, а мы ходим и работаем. Знаю я, кстати, этих придурков, – он зыркнул на тело водителя восьмёрки. – Надо к ним на квартиру наведаться, может, чего накопаем…

Поспать так и не удалось. Шерстили по месту жительства киллеров, проводили обыски, искали контакт того, кто нас заказал. Очухавшийся в больнице стрелок толком ничего не знал, а вот тот, кого «задержал» Саныч, говорил больше. Он и выдал, что за нас обещали две тысячи долларов, правда, вместо аванса им дали только дозу дури. Но нарики и на это согласились.

На дело их нанял какой-то хмырь с погонялом Меркуха, но кто он такой, они толком не знали. Им его рекомендовали знакомые пацаны, а сам Меркуха сказал, что будет ждать их в общаге за радарным заводом. Там этого Меркухи не было, да и выглядело всё так, будто он их кинул, особо не заботясь о результате.

В общем, провозились мы до самого утра, даже дядю Витю, сидевшего в ИВС, пришлось допрашивать по этому вопросу. Но он ещё в кабинете сознался во всём, даже в том, что он сам лично тогда одобрил Федюнина как потенциального киллера, а вот эту новую заказуху брать на себя отказывался. Возможно, здесь и правда бывший опер не замешан, но спросить стоило в любом случае.

Но работа на месте не стоит, у нас были и другие дела. Надо заняться тем, что предлагал мне отец как раз перед покушением. Уже ранним утром, пока нас не дёрнуло начальство, мы с отцом поехали за речку. Табельный ПМ у него забрали, как вещдок, в прокуратуру, но у бати в отделении оставался ПСМ, да и выписать он мог себе любую пушку из оружейки, он же всё руководитель городского РУОП. Вот он и «выписал» себе ещё дополнительно «Кедр», который убрал в кожаную папку и выдал мне. Ещё и бронежилеты мы оба надели на всякий случай, вдруг опять кто-то решит на нас покуситься.

Пока ехали в машине, гадали, кто мог нас заказать, но идей особых не было. Правда, отец кого-то точно подозревает, по лицу вижу. Но не говорит, наверное, и сам не уверен.

Ресторан «Охотник» работал, судя по табличке, с пяти вечера, но дверь уже и утром была открыта. На первом этаже никого, стулья подняты на столы, а на кухне, судя по запаху, уже готовили что-то вкусное.

Мы поднялись наверх, на второй этаж, в зал для самых важных гостей. Там нас хоть и не ждали, но нашему прибытию совсем не удивились. За большим столом сидело всего двое: Артур и его бригадир Мирон. Оба ели шашлыки, Артур срывал мясо зубами прямо с шампура. Вид хитрый, лыба до ушей, но молчит, некогда говорить – жрёт.

– Приятного аппетита, – проговорил отец, усаживаясь напротив него.

Я сел рядом и без всяких церемоний просто взял один шампур с большого блюда – есть хотелось, со вчерашнего вечера во рту ни крошки. Собаку-то я покормил, а самому даже некогда перекусить. Артур кивнул и показал рукой, мол, угощайтесь. А неплохие тут шашлыки, с дымком, распробовал сразу.

– С чем пожаловали? – спросил Артур, прожевав мясо.

– Сам знаешь, – сказал отец. – Ты тут кое-что у Кросса забрал, что ему не принадлежит.

– Ему, если хочешь знать моё мнение, в этом городе вообще ничего не принадлежит, – проговорил Артур, вытирая руки белой салфеткой. – Он всё силой взял и назад никому не отдаёт. Не даёт работать честным бизнесменам.

– Ты-то у нас честный, – едко проговорил батя.

– Но мы про другой груз, – влез я.

Ведь ради разговора отец меня позвал, сам-то он с бандитами говорить не любил, хотя приходилось часто, а у меня хорошо получалось найти с ними общий язык.

– Про другой груз, – повторил я. – Который был не у Кросса, а у Боцмана, которого ты урыл.

– Ты о чём, начальник? – Артур хмыкнул и пихнул локтём Мирона. – Боцман с лестницы упал, весь город это знает, ха!

– Ага, и прямо на твою биту упал, причём несколько раз, а потом ещё на нож напоролся, прямо во время операции. Ладно, давай серьёзно, Артур. У Боцмана был груз, не его товар, но он его прятал, хотел перепродать. И даже нашёл покупателя. Но Боцман умер, а покупатель ждёт в городе. А за этим покупателем…