Текст книги "Смерть Сталина. Все версии. И ещё одна"

Автор книги: Рафаэль Гругман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

«Роман» Сталина с сионистами

Кратковременный «роман» Сталина с сионистами, которых после окончания гражданской войны советская власть преследовала наряду с церковнослужителями, «попутчиками» и инакомыслящими (список репрессированных, попавших в ту или иную категорию, исчисляется миллионами), начался после визита в Москву в августе 1941 года Гарри Гопкинса, личного представителя Рузвельта. В ходе его визита было подписано соглашение о подключении Советского Союза к ленд-лизу, государственной программе, принятой Конгрессом в марте этого же года, позволявшей президенту США передавать союзникам средства, необходимые для ведения войны. Перед его приездом в Москве организовали пропагандистскую акцию – радиомитинг «представителей еврейского народа», обратившихся с призывом о помощи к «братьям евреям во всем мире». Америка ответила на воззвание созданием «Еврейского совета по оказанию помощи России в войне», который возглавил Альберт Эйнштейн. Аналогичный «общественный комитет по оказанию помощи СССР в борьбе против фашизма» был создан в Палестине. Поставки по ленд-лизу частично оплачивались пожертвованиями евреев, и для активизации сбора денег Сталин дал указание Ивану Майскому, советскому послу в Лондоне, встретиться с Хаимом Вейцманом, Президентом Всемирной сионистской организацией, штаб-квартира которой размещалась в британской столице. Вейцман объявил о сборе пожертвований.

Сотрудничество с сионистами на внешнеполитической арене выглядело перспективным, и, воспользовавшись приездом в Лондон Бен-Гуриона, председателя правления Еврейского агентства, Сталин поручил Майскому «прощупать» политические взгляды лидера самой влиятельной в Палестине партии – социалистической, МАПАЙ. Их встречи состоялись в здании советского посольства 4 сентября и 9 октября 1941 года.

На первой встрече Майский попросил Бен-Гуриона письменно рассказать о рабочем движении в Палестине. 13 октября он получил подробное письмо. Бен-Гурион писал о преданности социалистическим идеалам и о кибуцах, где, по его словам, коллективизм и обобществление собственности зашло намного дальше советских колхозов. Он писал, что целью сионизма является возвращение евреев на историческую Родину, рассказал о роли рабочего движения в социальном и экономическом строительстве Палестины и выразил готовность направить в Москву профсоюзную делегацию, которая подробно проинформировала бы советских руководителей о еврейском рабочем движении в Палестине. В этом же письме Бен-Гурион поинтересовался, какую помощь Советский Союз желал бы оказать евреям в осуществлении в Палестине их политических устремлений.

Майский не мог ответить на этот вопрос и передал письмо Молотову. А Сталин получил благожелательные отзывы о палестинских сионистах-социалистах, которых, как оказалось, можно использовать в политических целях для завоевания плацдарма на Ближнем Востоке: они, как выяснилось, преданы коммунистическим идеалам, страстные поклонники Ленина и СССР и недовольны англичанами, давними недругами Сталина.

Майский пробыл в Лондоне в должности посла девять лет. В октябре 1943-го его назначили заместителем наркома иностранных дел и командировали в Каир для подписания документов о восстановлении дипломатических отношений с Египтом. И тут он преподнёс англичанам сюрприз. В Каире он обратился к Гарольду Макмайклу, Верховному комиссару Палестины, с пожеланием посетить Иерусалим и прикоснуться к святым местам. В Иерусалиме располагалась штаб-квартира британской администрации (Англия владела мандатом Лиги Наций на Палестину), и Макмайкл, не подозревая о тайном умысле, пригласил Майского в качестве личного гостя посетить с трёхдневным визитом Палестину. Но затем последовала ещё одна просьба, удивившая Верховного комиссара: замнаркома выразил желание побывать в кибуце и попросил организовать ему встречу с руководителями Еврейского Агентства. Предупредив гостя, что не может гарантировать ему личную безопасность, с большой неохотой Макмайкл позволил ему по пути из Тель-Авива в Иерусалим провести один день в кибуцах, в Кирьят-Анавим и Маале а-Хамиша. Там Майский встретился с Бен-Гурионом и Голдой Меир. Они показали гостю, как выглядят живущие коммуной еврейские сельскохозяйственные поселения.

Единственным известным на сегодняшний день документом о визите Майского в Палестину является сообщение Бен-Гуриона на заседании руководства МАПАЙ; предварительно тот предупредил присутствующих о неразглашении информации, поэтому в партийной печати, предназначенной для «внутреннего пользования», об этой встрече появилось лишь краткое сообщение. На него через полстолетия в израильском журнале «Лебенс-Фраген» ссылался профессор Минц, рассказывая о политике Советского Союза в Палестине в годы Второй мировой войны.

По словам Бен-Гуриона, на обратном пути из Маале а-Хамиша Майский завёл разговор о сионизме и спросил, имеется ли план приёма евреев после окончания войны. Майский подчеркнул, что после Победы на повестке дня остро станет еврейский вопрос и уже сейчас необходимо найти пути для его разрешения. Бен-Гурион ответил, что существует план приёма одного миллиона евреев, на что Майский заметил, что этого недостаточно: «Вы должны быть готовы к цифре 2,5 млн человек».

Информируя руководство МАПАЙ о беседе с заместителем наркома, Бен-Гурион был взволнован и возбуждён. Обещав Майскому подготовить условия приёма иммигрантов, ориентируясь на эту цифру, он не знал, как выполнить обещание, и признался: «Я ошарашен. Мне трудно даже представить, как это подготовить».

Остаётся загадкой, почему в октябре 1943 года Майский заговорил о переселении в Палестину 2,5 млн евреев. Откуда взялась эта цифра? Почему он затеял этот разговор?

Предположим, советское руководство размышляло, что делать с сотнями тысяч бежавших в 1939 году от Гитлера польских евреев, которых польское правительство в изгнании не желало принять обратно. С другой стороны, от 1,2 до 1,4 млн советских евреев (данные разнятся) оказались в глубоком тылу. В эвакуации они жили в бедственных условиях и после окончания войны мечтали вернуться в родные места. Но как их разместить, если жилищный фонд в оккупированных районах находился в руинах? Планировал ли Сталин решить жилищную проблему отправкой польских и советских евреев-беженцев в Палестину? А может, он намеревался вместе с беженцами переправить в Палестину евреев-коммунистов, бойцов Красной Армии, которые помогут создать шестнадцатую советскую республику?

Вопросов множество, но мы должны чётко осознавать: не мог Майский, знавший о политических процессах 30-х годов, на которых даже членов Политбюро обвиняли в шпионаже и сотрудничестве с зарубежными разведками, к тому же имевший грехи молодости (ему время от времени припоминали меньшевистское прошлое) – не мог он по собственной инициативе посетить Иерусалим. Не мог он без поручения Молотова (но и тот в таких вопросах не был самостоятелен) встречаться в кибуце с лидерами сионистов и делать политические заявления. Только один человек мог дать ему такое распоряжение – Сталин. И только он в те дни, когда, за редким исключением, бывшие меньшевики получали пулю в затылок, только он, Верховный Правитель Советской России, мог не только спасти меньшевика Майского от «ежовых рукавиц», но и назначить послом в Англии, затем заместителем наркома, а позже включить в состав советской делегации для участия в Ялтинской и Потсдамской конференциях.

Пока архивы полуоткрыты, можно только гадать, какие мысли витали в голове Сталина, но замнаркома отсебятиной не занимался и «ляпы» не произносил. Он прекрасно знал реалии, существовавшие на тот момент: Палестина – подмандатная территория, контролируемая Великобританией, лимитировавшей еврейскую иммиграцию в Палестину (в год разрешалось въехать 15 тысячам при общем числе за пять лет 75 тысяч, на этом иммиграция прекращалась). Для принятия двух с половиной миллионов беженцев (цифра была названа Майским не «с потолка») Палестина должна была обладать иным статусом, другими словами, не быть подвластной Великобритании. Это понимал Бен-Гурион и руководители МАПАЙ, которых он проинформировал о беседе с высокопоставленным представителем Сталина. Никто не знал, что за этим скрывается и каковы истинные намерения главы советского правительства.

Вернувшись в Москву, Майский написал подробный и благожелательный отчёт о реальных силах и возможностях сионистов и об их идеологии (до сих пор не опубликованный), способствовавший формированию советской политики в Палестине.

Визит Майского в Палестину в советской прессе не освещался. Молчала и палестинская. Ни слова не сказано о встречах с Майским ни в мемуарах Голды Меир, ни в обширной биографии Бен-Гуриона, написанной Бар-Зохаром. Промолчал о поездке в Палестину и сам Майский. Его мемуарная серия обошла этот вопрос стороной; впрочем, не станем забывать, что последняя книга серии – «Воспоминания советского дипломата, 1925–1945 гг.» – была издана в 1971 году, в расцвет эпохи застоя. В 1975 году он умер.

«Забывчивость» Майского легко объяснима: в разгар «дела врачей», за две недели до смерти Сталина, он был арестован и помещён в одиночную камеру, в которой без предъявления обвинений пробыл более двух лет до освобождения в июле 1955 года. Такой оказалась цена, заплаченная им за контакты с лидерами сионистов.

«Роман» Сталина с сионистами завершился зимой 1949-го. Вождь заговорил о борьбе с сионизмом и космополитизмом, попутно обвинив в этом всех советских евреев, и «жертвами» нового курса в высшем политическом руководстве страны стали Берия, Молотов и Микоян. Но об этом позднее. О прежнем партнёрстве в Кремле предпочитали умалчивать, и опытный дипломат, получив уроки тюремной грамоты, держал язык за зубами. А Голда Меир и Бен-Гурион, зная о годах, проведенных им в тюрьме, благоразумно исключили из своих воспоминаний страницы, которые могли бы ему повредить.

1945 год: Великие Державы и Палестина

Хотя палестинский вопрос не был официально внесён в повестку дня Ялтинской конференции (4—11 февраля 1945 года), в частных беседах лидерами «большой тройки» он затрагивался. Держа в уме тайную мечту создать советский форпост на Ближнем Востоке, Сталин заявил Рузвельту, что мировое сообщество несёт ответственность за судьбу еврейского народа и после случившегося обязано создать условия, исключающие в будущем дискриминацию евреев. Советский вождь высказался за создание в Палестине еврейского государства и поддержал требование сионистов о неограниченной еврейской иммиграции в Палестину.

Придерживались ли такой же позиции две другие великие державы? Как бы не так!

Рузвельт лавировал, зная нежелание Черчилля идти навстречу чаяниям сионистов, юлил и делал противоречивые заявления. Возвращаясь после Ялтинской конференции в Вашингтон, он пригласил на борт своего крейсера короля Саудовской Аравии, арабских лидеров Ливана, Сирии и Египта и успокоил их обещанием, что любое решение, связанное с Палестиной, будет принято только после всесторонних консультаций с арабами и евреями. Он заверил их, что не поддержит решение, которое арабы могли бы расценить как враждебное. В Вашингтоне он повёл себя иначе. «Покупая» голоса избирателей-евреев, Рузвельт принял в Овальном кабинете раввина Уайза, влиятельного в еврейской общине политического деятеля, и на прямой вопрос, подтверждает ли он сделанные осенью в ходе предвыборной кампании обещания о поддержке неограниченной еврейской иммиграции в Палестину и о создании еврейского государства, беззастенчиво заверил того, что всё остаётся в силе. Когда успокоенный Уайз удалился, Рузвельт телеграфировал королю Саудовской Аравии о неизменности своей ближневосточной политики.

Двуличное поведение Рузвельта лишь частично объяснялось его болезнью (он был ослаблен гипертоническими атаками и умер через два месяца после завершения Ялтинской конференции, 12 апреля 1945 года). Он склонялся к позиции Госдепартамента, избегавшего конфликта с арабскими странами и выступавшего против создания еврейского государства. Госдеп и раньше не благоволил к евреям, а с окончанием строительства нефтепровода запах саудовской нефти дошёл до коридоров Белого дома и стал влиятельным фактором, определяющим внешнюю политику США. Незадолго до смерти, беседуя с Джозефом Проскауэром, президентом Американского еврейского комитета, Рузвельт печально развёл руками, поясняя причину отказа от ранее сделанных обещаний: «Из-за ситуации с арабами в Палестине ничего сделать нельзя».

Дэвид Найлс, помощник Рузвельта, позже, осмысливая противоречивые обещания, раздаваемые президентом, писал: «У меня имеются серьёзные сомнения в том, что Израиль появился бы на свет, если бы Рузвельт был жив»[23]23
  Sachar H. M. A History of Israel from Rise of Zionism to Our Time. – New York: Alfred A. Knopf, 2002.


[Закрыть].

Новый президент Гарри Трумэн также придерживался проарабской позиции, и не склонен был из-за Палестины ссориться с англичанами.

Сталин, ненавистник Черчилля и единственный из трёх мировых лидеров, не связанный дивидендами от ближневосточной нефти, принял твёрдое решение оказать сионистам политическую поддержку. В Палестине он намеревался ударить по английским интересам на Ближнем Востоке.

Советско-британские войны

Фултон, штат Миссури, Вестминстерский колледж, 5 марта 1946 года.

По иронии судьбы, день в день за семь лет до кончины Сталина, Черчилль обвинил Советский Союз в создании «железного занавеса», а коммунистические организации – в угрозе демократии. Речь в Фултоне назовут началом «холодной войны». Как оказалось, она растянулась на сорокалетие.

Политические предсказания подобны гаданию на кофейной гуще. Чтобы они осуществились, необходимо совпадение множества условий. Умница Черчилль не ошибся ни в оценке событий, ни в масштабах сталинской экспансии. Он предвидел создание блока тоталитарных марионеточных государств, участников ансамбля песни и пляски Советской Армии, и назвал имя главного дирижёра – Кремль. Он первым призвал Запад осознать угрозу экспансии коммунистической идеологии.

«<…> Никто не знает, что Советская Россия и её международная коммунистическая организация намереваются сделать в ближайшем будущем и каковы пределы, если таковые существуют, их экспансионистским и верообратительным тенденциям.

От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на континент опустился железный занавес. По ту сторону занавеса все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы – Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест, София. Все эти знаменитые города и население в их районах в пределах того, что я называю советской сферой, все они в той или иной форме подчиняются не только советскому влиянию, но и значительному всё возрастающему контролю Москвы.

Коммунистические партии, которые были весьма малочисленны во всех этих государствах Восточной Европы, достигли исключительной силы, намного превосходящей их численность, и всюду стремятся установить тоталитарный контроль. Почти все эти страны управляются полицейскими правительствами <…>

<…> Турция и Персия глубоко обеспокоены и озабочены по поводу претензий, которые к ним предъявляются, и того давления, которому они подвергаются со стороны правительства Москвы. В Берлине русские предпринимают попытки создать квазикоммунистическую партию в своей зоне оккупированной Германии <…>

<…> по всему миру вдалеке от границ России созданы коммунистические пятые колонны, которые действуют в полном единстве и абсолютном подчинении директивам, которые они получают из центра. <…> коммунистические партии, или пятые колонны, представляют собой всевозрастающий вызов и опасность для христианской цивилизации»[24]24
  http://www.coldwar.ru/churchill/fulton.php


[Закрыть].

Так обрисовал Черчилль внешнюю политику Кремля. Политические процессы конца сороковых – начала пятидесятых годов и тысячи репрессированных в каждой из стран, попавших под сталинское влияние, ещё впереди. Но уже в марте 1946-го Черчилль назвал государства, оказавшиеся с советской стороны «железного занавеса», тоталитарными, управляемыми полицейскими правительствами.

Ответом Сталина, издавна ненавидевшего Черчилля и только после нападения Гитлера на Советский Союз вынужденного пойти с ним на союзнические отношения, стало неприкрытое противодействие планам Великобритании. В том числе в Палестине.

Никакого противоречия между разворачивающейся антисемитской компанией в Советском Союзе и абсолютной поддержкой планов по созданию в Палестине еврейского государства не было: во внешней политике Сталин проповедовал троцкистский лозунг экспорта революции.

На встречах лидеров «большой тройки» споры между Сталиным и Черчиллем о послевоенном устройстве мира не затихали. Но это была словесная перепалка, временами жёсткая, нелицеприятная, но до военного противостояния не доходившая.

Между Потсдамской конференцией, на которой в последний раз Сталин и Черчилль пожали друг другу руки, и историческим голосованием в ООН по судьбе Палестины прошло два года. За это время были как минимум две горячие точки, где уже столкнулись интересы Советского Союза и Великобритании.

Первая – Иран. 25 августа 1941 года Советское правительство ввело войска в Северный Иран, сославшись на статью шестую советско-иранского договора 1921 года. Одновременно в южные провинции Ирана вступили английские войска. Совместные действия союзников были вызваны опасением, что власть в Иране перейдёт к прогерманским силам и Гитлер получит доступ к нефтяным промыслам. Нефть, как удачно подметил Виктор Суворов, – кровь войны.

Прояви Сталин такую же дальновидность в 1940 году во время вторжения в Бессарабию и захвати румынские нефтяные промыслы – не было бы гитлеровского нападения на Советский Союз. Захвати Гитлер в 1942 году Кавказ и перережь каспийские транспортные артерии – Советскому Союзу впору было бы сдаваться. Мотор войны заглохнет. Танки и самолёты камнем застынут, как в старой детской игре «Замри!», – и с места не сдвинутся. Заржавеют.

Советско-британская военная акция в Иране в августе 41-го – превентивная мера, оправданная борьбой с фашизмом. Война закончилась. Пора начинать вывод войск. Но, как обычно, пресловутое «но».

В ноябре 1945 года в северных провинциях Ирана, контролируемых Красной Армией, вспыхнуло восстание, и Советский Союз, заговорив о национально-освободительном движении и демократической революции, поддержал ориентирующееся на СССР «Национальное правительство Иранского Азербайджана». Опасаясь расчленения Ирана и расширения советской зоны влияния, в Москву срочно вылетели госсекретарь США Бирнс и министр иностранных дел Англии Бевин.

Прошло восемь месяцев после ядерной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. США обладали атомной монополией, и Сталин в отсутствие собственной ядерной бомбы, веского аргумента в споре, не решился вступать в преждевременный конфликт с союзниками, согласившись вывести войска из Ирана. 5 апреля 1946 года последний советский солдат пересёк советско-иранскую границу. Без советской поддержки в декабре 1946-го иранская Демократическая Республика Азербайджан прекратила существование. «Революция» захлебнулась.

Сталин воспринял поражение спокойно: иранский фронт был всего лишь одним из фронтов, не самым главным на тот момент.

Вторая необъявленная советско-британская война началась в Греции в мае 1946-го. Возглавляемая коммунистами Греческая народно-освободительная армия развязала гражданскую войну. Советский Союз снабжал партизан оружием через Болгарию, Албанию и Югославию. Правительственным войскам помогала Великобритания.

Она была настолько измотана международными конфликтами, что 21 февраля 1947 года премьер-министр Великобритании информирует США о невозможности самостоятельно нести бремя гражданской войны в Греции.

Реакция США была быстрой. Через шесть дней Трумэн пригласил в Белый дом лидеров Конгресса и сообщил им, что в случае американского бездействия советское влияние распространится на Европу, Средний Восток и Азию. 12 марта Президент выступил на объединённом заседании Конгресса и потребовал принять быстрые и решительные меры, чтобы воспрепятствовать распространению коммунизма на Ближнем Востоке.

В комиссиях ООН в это время проходило обсуждение судьбы Палестины, и американский представитель постоянно выступал на стороне арабов: Госдепартамент опасался, что в случае возникновения еврейское государство, в котором сильны симпатии к СССР, попадёт в сферу интересов Кремля и станет оплотом коммунизма на Ближнем Востоке.

Голосование по Палестине (осень 1947-го) и начало первой арабо-израильской войны (май 1948-го) происходило в разгар советско-британской битвы за Грецию. Палестина – второй фронт, открытый Сталиным в противостоянии с Англией.

Но, на радость англичан, весной 1948 года Сталин рассорился с Тито. Разрыв привёл к прекращению югославской помощи партизанам, контролировавшим около пятой части греческой территории. В отсутствии внешней поддержки боеспособность партизан улетучилась. Осенью 1949 года гражданская война в Греции завершилась победой правительственных войск.

В обеих проигранных битвах (Иран и Греция) официально Москва не участвовала, используя в качестве подставных лиц дружественные компартии. Схема идеальная. Если кто-то попытается схватить поджигателя войны за руку, он оконфузится. Рука же Сталина незапятнанна.

Хотя многие шаги, предпринимаемые Сталиным на международной арене, иначе как авантюрными не назовёшь (достаточно вспомнить берлинский кризис, едва не приведший к войне), он опасался идти напролом. Причина «миролюбия» очевидна – отсутствие ядерной бомбы. Лишь 29 августа 1949 года Советский Союз провёл испытание собственной атомной бомбы и восстановил военный паритет, после чего угроза применения ядерного оружия стала аргументом советской внешней политики.

После поражения на Балканах советско-британские «боевые действия» начались в Палестине. Хотя вначале ничто не предвещало того, что Советский Союз будет приглашён к игровому столу.

Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль был готов (по крайней мере, на словах) после окончания Второй мировой войны выполнить обещание, данное лордом Бальфуром, и, несмотря на возражения арабов, создать в Палестине еврейский национальный очаг.

В октябре 1943 года он пригласил на ужин Хаима Вейцмана, президента Всемирной сионистской организации, где в присутствии Клемента Эттли, лидера оппозиции, заявил: «После того как Гитлер будет разгромлен, евреи должны создать своё государство там, откуда они родом. Бальфур завещал это мне, и я не собираюсь от этого отказываться»[25]25
  Sachar H. M. A History of Israel from Rise of Zionism to Our Time – New York: Alfred A. Knopf, 2002.


[Закрыть].

Война закончилась. Прибыв на Потсдамскую конференцию триумфатором, неожиданно для всех Черчилль потерпел поражение на парламентских выборах. 28 июля 1945 года к власти пришло лейбористское правительство Клемента Эттли.

Новый министр иностранных дел Великобритании Эрнест Бевин отказался выполнять обещания и ранее достигнутые договорённости. Британские спецслужбы и дипломатические представительства на Ближнем Востоке получили указания активно противостоять росту влияния СССР, установить «особые отношения» с арабскими лидерами и подталкивать их к военному противостоянию с ишувом[26]26
  Ишув – собирательное название еврейского населения Палестины, использовавшееся до создания государства Израиль.


[Закрыть].

Среди рассекреченных в 2014 году документов французской разведки (послевоенные интересы Франции и Великобритании столкнулись в Сирии и Ливане) обнаружены донесения о подталкивании англичанами арабских лидеров к конфронтации с сионистами. Таким оказался договор, подписанный в 1945 году послом Великобритании в Сирии и Ливане с президентом Сирии Шукри аль-Куватли: президент обязался «сражаться за объединение Сирии в её естественных границах – от гор Тавр и Средиземного моря до пустыни Негев и границ Египта». Территория Палестины, включая земли нынешнего Израиля, рассматривалась британским правительством, «забывшем» о мандате Лиги Наций и о своих международных обязательствах, как часть Сирии.

Двуличная политика Лондона вынудила палестинских евреев объявить войну британской администрации. Сионистско-британская война только лишь разгоралась, но Сталин вовремя осознал, держа в памяти донесение Майского: в стратегическом плане третий антибританский фронт наиболее перспективен.

В политике возможны немыслимые кульбиты. На земле Палестины совпали внешнеполитические интересы Советского Союза и планы сионистов. У Сталина появилась реальная возможность завоевать Палестину и создать на Средиземном море советскую военно-морскую базу.

«– Давайте согласимся с образованием Израиля, – сказал он Молотову. – Это будет как шило в заднице для арабских государств и заставит их повернуться спиной к Британии. В конечном счёте британское влияние будет полностью подорвано в Египте, Сирии, Турции и Ираке»[27]27
  Судоплатов П. А. Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы. – М.: ОЛМА-Пресс, 1997.


[Закрыть].

Автор понимает недовольство читателя и его желание незамедлительно перейти к обсуждению всех известных на сегодняшний день версий смерти Сталина, как и было обещано в заглавии книги. Но поскольку в тех версиях, где речь идёт о заговоре, прямо указывается, что возник он из политических процессов 1952 года, пражского и московского, “дела врачей” и планировавшейся депортации евреев, то мы не можем обойти стороной причину, породившую эти процессы. Об этом главы, посвященные «роману» Сталина с сионистами и образованию государства Израиль. При желании читатель может их пропустить, но без них сложно понять, почему резко изменилась внутренняя и внешняя политика СССР и в опалу попали влиятельные члены Политбюро, которые, по некоторым версиям, стали участниками антисталинского заговора.