Текст книги "Белая волчица (СИ)"

Автор книги: Рада Сарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Белая волчица

Пролог

Мягкие лапы, покрытые белым мехом, тихо ступают по влажной траве. Чуткий нос втягивает утренний воздух, пытаясь определить, где же прячется Тот, кто ей нужен. Орехово-зеленого цвета глаза считывают малейшее движение. Вот только... Не здесь. Моя цель опять ушла от меня. Лишь тонкий шлейф Его присутствия витает в воздухе…

1.

– Давным-давно, когда лес был еще молодым, а облака плавали совсем близко к земле, так, что их можно было задеть рукой, началась эта история…в одном посаде у Ладоги жила красавица-девка, и сватались к ней лучшие парни Посада. Вот только прогоняла она их всех, не глядя. Молвила, что другого ждет, что не пришел Тот её единственный, кто дорог. Ни жемчуга заморские, ни шелка, ни гребни костяные, ни бусы не трогали её сердце. Недели сменялись месяцами, отец да мать красы той только диву давались – чем же ей, непокорной, не угодили женихи? Кого она ждет? Уж не порчу ли навели на неё? Ничего не отвечала она им. Лишь грустно улыбалась и уходила к вечно грозному Неву, что катило свои волны на каменистый берег.

И вот оделась златом листва, зарумянились яблоки во дворах, запенился хмельной мед в гриднице, девки наряды свои начали доставать из сундуков да коробов. Парни игры устраивали на потеху девкам, леденцы дарили любушкам своим. Лишь в одном доме на краю Посада тихо было. Шумел темный лес за оградой, в тиши катились под ноги яблоки, развивались ленты девичьи на воротах – но никто эти ленты не снимал. В деревянной избе тепло потрескивал огонь, в углу под лавкой томились лукошки и кадки с грибами да ягодами, на полу лежали ковры тканные, в красном углу фигурки богов хитро щурили глаза. Вечерами за столом собирались девка-краса да мать с отцом её. Уж и корили её, и к совести взывали, да только все одно – уткнется глазами в плошку с кашей сладкой и сидит, молчит. А то и вовсе в лес уходит. А парни все на оконце её, вьюном увитое, засматривались. Да и накликали беду на девицу. Стали бабы Посада судачить, будто бы и ведьма она, и Велесова жрица, и проклятая, и лешего внучка – и парней всех околдовала. Бабья дурь – да вот поверил ей народ посадский. Стали шипеть змеями на неё молодухи, старики руками махать, парни колесо Перуново показывать… А ей все одно – идет, куда шла, на люд на смотрит. И нет ей до глупых пересудов дела. Как березка стройная – тоненькая, с косой льняной до пояса, глазищи в пол-лица  – да и цвета необычного, не то зеленые, не то меда спелого. Макошь её любила, в трудах девичьих пособила – и рубаха у неё всегда крашена толково была, и узоры-то вышиты красивые. Может, и зависть чужая её погубила, но говорят, как-то вечером собрались девки посадские да решили извести соперницу. Решили – да и пошли к бабке-травнице, а та…

– Так, Сонечка, хватит, хватит, это уже не годится, никак не годится! Что это за ужасы средневековые? Ты что детям перед сном читаешь? Где ты эту книгу взяла? А ну немедленно убирай!! Детки, ложимся, ложимся по кроваткам, ну, вот, молодцы. Укрываемся, на улице дождик идет, холодно. Дима, ты почему в штанишках лег? Ну-ка, снимай, снимай… Пашенька, не бей Светочку подушкой, ей же больно!! Ну, сладкие мои, угомонились, спать, детишки, спать.

– Марина Евгеньевна, пусть Соня сказку дорасскажет!!

– Ирочка, няня Соня устала, она кушать пошла. Завтра она придет и все-все расскажет, правда, Сонечка?

Сонечка, двадцатилетняя практикантка из пединститута, рассеянно кивнула головой и вышла под кудахтанье старой воспитательницы – как и положено, полной матроны в платке, шали и огромных очках в роговой оправе, считающей, что на свете в вопросе воспитания детей есть два мнения – её и все остальные, которые заведомо неправильны. Впрочем, неугомонная Ирочка, растрепанная бойкая конопатая девчушка лет 5, удостоилась настороженного взгляда Марины Евгеньевны и улыбки Сонечки. С этой улыбкой девочка и уснула. А Соня, зачитавшая детям старую славянскую легенду, еще два часа слушала со скучающим видом наставления великого воспитателя советской закалки. Какая разница, что ей выговорят сегодня, если завтра её практика здесь кончается и этих детей она больше не увидит?

«А жаль – думала Соня про себя –  я к ним привязалась… Это беда всех практикантов и вожатых – к своим подопечным привязываешься, в них влюбляешься – и очень сложно потом оторваться от общения с ними. А надо…»

В этот момент лекция о труде воспитателя кончилась и девушка тут же унеслась по своим делам, мигом пролетев вкусно пахнущую супом и котлетами(они все равно окажутся за шкафом, как ни крути) столовую, исчезнув из жизни этих детей и даже не попрощавшись –все равно забудут.

Маленькая Ира в это время спала и видела странный сон… Сон, в котором девушка-красавица шла по тропинке в лес – и на опушке звала её с собой. А из леса выбегали белые волки и садились полукругом у её ног…

2.

Наблюдать за человеком, попавшим вместо теплого душа под ледяной ливень – это, несомненно, забавно. Особенно если ты в этот момент находишься дома, в тепле под одеялом. Мне не повезло. Ибо я стояла в лагерном душе и ругала на чем свет стоит всех мастеров, придумавших правило ровно в 23.00 и ни секундой позже отключать горячую воду – видимо, чтоб дети отбой соблюдали. Этот самый отбой я чуть не нарушила, едва сдержав дикий крик, когда мне на голову вылилось как минимум ведро холоднющей воды. А голова-то все еще мыльная…видимо, придется снова ощутить себя «моржом».

Ах, как приятно так лежать, укутавшись в одеяло и обнявшись с чашкой горячего сладкого чая, который умеют готовить лишь в столовых. Неважно, школьных или лагерных. А еще лучше, когда рядом кто-то милый сердце, такой весь белый и пушистый, который обнимет, принесет эту самую чашку чая, укутает в одеяло и сядет рядом, наблюдая краем глаза и улыбаясь. Мррр…даже мурашки по коже побежали. Только вот нет никого такого пушистого рядом со мной. Конечно, периодически какие-то романы случаются, вот и теперь вожатый 3 отряда ходит хвостом, да только не то все это…не получается у меня с молодыми людьми вместе быть дольше 2 месяцев. Для своих 18 я сделала слишком много попыток. Последняя кончилась отъездом возлюбленного на учебу в другой город. Ну и удачи ему там. А я осталась в родном городе  с родным кружком вожатых и кучей друзей-студентов. С которыми сейчас и нахожусь в этом замечательном лагере самых строгих правил, взъерошенная, стучащая зубами и завернутая, как капуста, в десяток одеял. И совершенно одна, потому что остальные вожатые со своими отрядами ушли на дискотеку, а мне вздумалось помыться. Кстати, насчет «я». Студентка второго курса психологического факультета Ирина Агнова. Для друзей просто Ирка. И не говорите, что Ира и Ирина – это разные имена. Не в моем случае.

Грохот откуда-то слева, к сожалению, прерывает мою исповедь, поскольку там явно пола в ход тяжелая артиллерия в виде горшков с цветами. О, еще и визги пошли. Мда, и почему я не пошла на дискотеку?!

– …идиот, смотри что ты натворил?! Вот сам и иди к вожатым!!!! Ненавижу тебя, ненавижу!!!

Девочка лет 15 с длиннющими ресницами от MaxFaktor и в джинсах со стразами невообразимого розового цвета махала искусственными ногтями а-ля Фредди Крюгер в сторону маленького, насупившегося мальчишки в серой футболке, латаных-перелатаных штанах и в стоптанных кроссовках. Тот стоял молча, не глядя на эту юную особу, и носком сгребал останки горшка с каким-то кактусообразным растением в одну кучу. Девица продолжала истерику.

– Мисс, а не пора ли прекратить и объяснить старшему по званию, что произошло?

– Что?! да этот придурок, – разворот кукольного личика на 180 градусов, и сразу – ой, простите, Ирина. – И сразу глазки долу. Я прямо умиляюсь.

– Так что произошло?

– Понимаете, он…там…В общем, я у окна стояла, красилась, а там будто бы волки завыли. Я только назад отошла – и тут же прямо за спиной, в коридоре, ответный вой!!! И кто-то ко мне побежал! А я одна в корпусе, никого нет, ну и… Я испугалась, закричала, рукой горшок зацепила…вот и…

– Ну, и мальчик–то при чем?

– Так это он выл!!!

Оп-па. Вот это номер. Поклонник Братства волка? Или просто пошутить решил?

– Ну что, герой, признавайся, пошто девку красную напугал? Да, и имя и номер отряда назови, а то я тебя не припомню.

– Витька я. Не из отряда, из деревни, к сестре мать прислала. А её нет.

– Как же тебя охрана пропустила? И кто твоя сестра?

– А меня охрана знает, я им воду таскать в котельную помогаю. – Парень гордо выпрямился, подбоченился. – А сестра у мня Светка из 3го отряда, рыжая такая.

– А, ага, ну да, да, Свету я знаю. Она на дискотеку ушла. А зачем выл-то, герой?

– Это не я. – Витя сразу же помрачнел, насупился. Темнит парень.

– Кто же, если не ты? Я одна в корпусе была! Ну, и Ирина!! и все! – девчонку снова стало срывать на визг. Я подошла поближе, шепнула ей про симпатичного помощника диджея из города – и она тут же унеслась. Виталий маневр разгадал и отошел к стене.

– Ну, братец-кролик, рассказывай, пока лишних нет, кто выл в корпусе? Я, признаться, не слышала, но я в душе была.

По расширившимся глазам я поняла, что произвела на парня впечатление. Еще бы, найдите среди здравомыслящих девушек такую, которая сама полезет в ледяную воду!

– Ну?

Это слово-паразит уже порядком действует мне на нервы, но что поделаешь…

– Это не я. Это Вульф.

– Кто?

– Вульф. Пес мой.

– Ясно. А почему кличка такая? Вулф – с английского «волк»?

– Его волчица выкормила. А потом охотники нашли. Волчицу убили, а пса забрали.

– Погоди… Умник, ты что, собаку в корпус провел?! Уму непостижимо…показывай давай этот объект паники.

Парень послушно потопал в комнату девчонок 3го отряда. Не наврал. Рядом с кроватью Светки сидел пес. Не большой, не маленький. Так, среднего размера. Но…абсолютно, просто до невозможности белый. Свет фонаря пробивался сквозь штору, падая на шкуру этого зверя. Кажется, это лайка…а может и нет, не знаю.

Пес заметил меня, повернулся, подошел, понюхал протянутую ладонь, лизнул. Витька только охнул. А я уже сидела на коленях рядом с собакой и смотрела в его глаза, хотя меня всегда предупреждали, что этого делать нельзя. Глаза были невероятно умные и…грустные.

– Вульф, не грусти, не грусти, песина.

Песина смотрел на меня и лизал ладони.

– Ирина, а вы кто?

Я настолько увлеклась собакой, что даже не расслышала вопрос. Мальчику пришлось повторить.

– Ирина, кто вы?

– Вожатая 4 отряда, студент 2 курса ПФ РСПК. – Я на автомате оттараторила эту фразу, не отрываясь от игры с псом.

– Нет, а вы…в зоопарке не работали? Или собаки у вас нет?

– Я вообще-то собак боюсь. – вспомнила я. И тут же насторожилась. Что происходит?! Я же ДО СМЕРТИ боюсь собак! Я отскочила от Вульфа, нервно оттирая ладони о джинсы.

– Просто он никого, кроме меня и Светки к себе не подпускает, мы его у охотников забрали, вылечили, у него лапа прострелена была.

– Бедняжка, – вырвалось на автомате. – Так, Витек, ладно, забирай свою собаку и беги отсюда, пока другие вожатые не пришли. Светка еще часа два танцевать будет.

– Хорошо. Передайте ей тогда эту книгу, и что я её завтра у Волчьего камня ждать буду.

– Хорошо.

 Я пошла в сторону комнаты, думая об этой встрече.

– Виталь, стой!!! ГДЕ ты её ждешь?!

Но парня уже и след простыл.

3.

Серебристый свет луны тревожит и будоражит звериную кровь. Дерзкий вой вырывается из горла, блеск звезд сетью ложится на спину. А в ответ…тишина… Лишь шепот ветра в вершинах вековых дубов да плеск ручья. дорога продолжается…

4.

Молочно-белый диск луны заглядывает в окно, лукаво щурясь сквозь тонкие занавески. Я сижу, обнявшись с подушкой и закусив губу. Передо мной лежит книга. Та самая, которую мальчик Витя оставил своей сестре. Сестра его все еще на дискотеке. А книга у меня. Странная книга, скажу я вам. Сказка о белом волке – вот как она называется. А на обложке– старой, не глянцевой, а какой-то истертой, будто бы берестяной – скальный уступ, за ним темный лес, под ним – ручей, а в ручье – рыжая луна. И чернильная темнота вокруг. И только два светлых пятна – девушка с огромными бирюзовыми глазами и белоснежный волк. И так хорошо прорисованы их лица – даже у волка лицо, а не морда. Столько чувств на них – такая дикая печаль и тоска. Вот думайте, что хотите, а я просто боюсь открывать эту книгу. Боюсь и все.

Всю свою сознательную жизнь, сколько я себя помню, мне снится один и тот же сон. Почти каждую ночь. Я вижу опушку старого хвойного леса. Поломанные стволы сухих елей вперемешку с высокими, стройными лесными красавицами. Мечущиеся в глубине тени, изредка блеск пары глаз. Безумно синее небо над верхушками деревьев. Солнечные пятна на густой траве. Тропинка, протоптанная в дерне – видимо, грибники часто ходят в этот лес. Тропинка бежит, разворачивается прямо у мня перед глазами, я словно бегу по не – все ближе к лесу. И вдруг – это не я, это высокая беловолосая девушка в простом вышитом платке и льняном сарафане идет к лесу. Идет босиком по траве – и та лишь едва заметно пригибается под её ногами. Она поворачивается ко мне лицом – и я понимаю, что нигде не видела таких глаз – чистых, прекрасных – только вот цвет подобрать сложно. Орехово-зеленые, как сказал бы мой брат-художник. Она стоит, смотрит на меня и улыбается. И улыбка добрая-добрая. И немного грустная. Она машет мне рукой, зовет за собой – и тут же из леса выскакивают белые волки и садятся у её ног. А за моей спиной какие-то крики, ругань, проклятия, визги. Они настигают меня, а я стою и смотрю. И не могу сделать шаг. Она тоже стоит и глядит на меня.  И улыбается…

Кажется, лет с пяти что-то произошло со мой – мама говорит, что именно в тот день я пришла из садика и спросила, где водятся белые волки и где земля Ладога. С тех пор я не на шутку увлеклась славянской культурой, нашим прошлым – и карты старой Гардарики – страны городов –составила, и захоронения посещала, где правили тризну, и по Неву – ладожскому озеру – плавала. Ходила в клуб реконструкции, научилась шить одежду тех времен, готовить, танцевать, играть на свирели. Перечитала все мифы, все легенды – и нигде не могла найти упоминаний про Белого волка. Только то нашла, что это Царь волков и живет он далёко. Почему именно волка я искала, почему белого – кто б объяснил.

И теперь, похоже, та самая сказка, рассказанная перед сном, лежит передо мной – а  я страшусь открыть книгу и дочитать её до конца. Аж стыдно за свою слабость. Но не могу. Я со вздохом отложила книгу и побрела умываться. Пора уже и свой отряд спать уложить. Завтра смена заканчивается, подъем вожатые решили отложить на час… гул голосов в холле оповестил, что мои птенцы вернулись и горят желанием продолжить гуляния. Я только натянула джинсы, как в комнату поскреблись.

– Войдите.

В дверь просунулась вихрастенькая головка. Светка. 3й отряд.

– Ирина, а ко мне Витька заходил, да?

– Да. А как ты поняла?

– Да Вульф шерсть свою на ковре оставил, там куча целая.

– Да уж, пушистый у вас пес. Брат тебе книгу оставил и передал, что ждет завтра у Волчьего камня. А где это, кстати?

Света настороженно глянула на меня, совсем как брат насупилась – и спросила:

– А вы книгу открывали?

– Честно? Нет. Духу не хватило. К тому же волк мне очень Вульфа напомнил.

– Ага. И мне тоже, а Витька говорит, что бредни это и с Вульфом такого не случится!

– Какого? – она оговорилась-таки.

– Да так, легенда в книге одна грустная очень. Поэтому Витька и говорит, что бредни это все и вообще там волчица нарисована, он, видите ли, по форме головы видит!

Видимо, этот спор был очень старым, поскольку фразы звучали заученно – как в школе на уроке, когда просили если не понять, то попросту запомнить. Что мы и делали с ловкостью попугаев.

– Слушай, Свет, а почитать мне эту книгу можно будет?

– Ну…наверное, да.

– А волчий камень – это где? А то куда это мы отпускать будем своих воспитанников перед отъездом?!

Натянутая улыбка все ж таки сошла за реальную. Ребенок расслабился и, видимо, махнул рукой на запреты.

– Да это недалеко совсем, километр всего от лагеря. К тому же я местная, до деревни рукой подать. А волчий камень – потому что утес тот очень похож на картинку с обложки. А идти туда надо утром, в 6 часов. Я успею вернуться.

– Зачем туда так рано? А поспать тебе не хочется?

– Хочется. Но нельзя. – она тяжело вздохнула.

– Ну, как знаешь.– меня так и подмывало напроситься с ней.

– Книгу ты сегодня прочитаешь, а? – она вопросительно смотрела на меня, умильно хлопая густо накрашенными ресницами.

– Прочитаю.

– Ну, тогда держи. А я пошла, часик полежу…

Книга вновь оказалась у меня. Я подумала чуток, проверила своих детей, сидящих в палате девчонок с гитарой  и печеньем, и ушла к себе. Ветхие страницы начали свой хоровод...

5.

"Давным-давно, когда лес был еще молодым, а облака плавали совсем близко к земле, так, что их можно было задеть рукой, началась эта история. В одном посаде у Ладоги жила красавица-девка, и сватались к ней лучшие парни Посада. Вот только прогоняла она их всех, не глядя. Молвила, что другого ждет, что не пришел Тот её единственный, кто дорог. Ни жемчуга заморские, ни шелка, ни гребни костяные, ни бусы не трогали её сердце. Недели сменялись месяцами, отец да мать красы той только диву давались – чем же ей, непокорной, не угодили женихи? Кого она ждет? Уж не порчу ли навели на неё? Ничего не отвечала она им. Лишь грустно улыбалась и уходила к вечно грозному Неву, что катило свои волны на каменистый берег.

И вот оделась златом листва, зарумянились яблоки во дворах, запенился хмельной мед в гриднице, девки наряды свои начали доставать из сундуков да коробов. Парни игры устраивали на потеху девкам, леденцы дарили любушкам своим. Лишь в одном доме на краю Посада тихо было. Шумел темный лес за оградой, в тиши катились под ноги яблоки, развивались ленты девичьи на воротах – но никто эти ленты не снимал. А парни все смотрели на её окошко, да так и накликали беду. Сговорились девки глупые, ревнивые, пошли к бабке-травнице, чтобы та им зелья болотного дала, извести соперницу. А та глянула на лица их безумные, Чернобогом тронутые, да и решила уберечь бедняжку. Пошла к ней ночью лунной, вывела на крылечко посидеть, да стала расспрашивать, кого ждет она, красоту свою кому подарила. Та ничего не сказала, лишь полотенчико показала вышитое. Бабка глянула – и за сердце схватилась. Потому как оборотень на том полотенчике вышит был. Да не абы какой, а в личине волка белого. И глаза его – так и тянут к себе.

– Откуда ж у тебя, голуба моя, вещица эта? Да неужель проклял кто тебя, подкинул чертову холстину?

– Не бойся, матушка, не из Посада вещица. Звери лесные принесли, жениха сватать. На крыльце оставили, все ленты мои в лес унесли.

– Так можно же пособить еще, спасти тебя, красавица! Неужели ты зверю лесному женой пойдешь?

Лишь волчий вой был ей ответом. А девка лишь улыбнулась грустно. Поняла бабка, что приходил к ней оборотень, человеком приходил. Да только не смогла она удержать его в облике людском. Лишь силы зря потратила да слезы пролила.

– Пособлю тебе, девка. Негоже тебе среди людей так маяться, да и не дай Перун, прознает кто о женихе твоем – кольями забьют, а потом и его изведут. Приходи завтра к опушке вечером, дам тебе зелье оборотное, будешь с лЮбым своим по лесам бегать.

Посветлела лицом красавица, благодарила старушку сердечно, да и унеслась в дом. А травница старая в лес пошла, слово свое держать, трав на зелье набрать. Да только подслушала тот их разговор баба-змея одна, наутро разнесла по посаду. Пришли к дому красавицы мужики с топорами, бабы с серпами, стали кричать да гомонить, на суд девку силой тащить хотели. Мать её с отцом на улицу выволокли, к старейшине отправили, а девку так и не нашли в доме – убежала краса, босиком убежала, да с непокрытой головой. На опушку прибежала, стала ждать травницу – та подоспела, только пузырек отдала, да и унеслась прочь подобру-поздорову. А лес шумел, трещал, ветер свистел, бурю звал. Грохотало мрачное Нево, тучи скрыли землю от лица Перуна. Вот уж встала она на колени, прямо на землицу лесную, прочь с тропы людской – а шум все ближе, бегут люди дурные, свистят, кричат, железом каленым грозят. Да только не успели они. Только-только первый дурень с топором подскочил к девице, стрелой из леса волк огромный белый выскочил, повалил человека на землю, оградил невесту свою. А та пузырек открыла – да и выпила все в один миг. И замертво на землю упала. Люди застыли, рты разинули. Лес шумит, скрипит, ветер платки с голов непутевых срывает – а на траве девка-красавица лежит, словно уснула, да волки белые кругом стоят, зубы скалят. Постояли люди, подумали – и тут та баба, что всех в погоню подняла, заголосила, что не кинут люди добрые сестру свою, человеком рожденную, да отберут у волков-иродов, да справят тризну богатую. Только двинулись люди к волкам – а девка лежащая ррраз – и дернулась. Встали люди одуревшие. А та дугой выгнулась, глаза открыла, крикнула имя одно – да и обратилась волчицей белой. Только глаза от былой красавицы остались – глубокие, чистые, цвета листвы осенней, только-только золотом тронутой. Подошла она к жениху своему, встала рядом, головой лобастой мотнула – да и унеслась вся стая обратно в лес. Только сарафан льняной да колесо Перуново на траве осталось. С тех пор, бают, видят в тех лесах дремучих порой красавицу-девку с глазами дивными да молодца статного, беловолосого. А то и просто пару волков белых встречают. И никто на них руку не поднимает, потому как с разрешения лесного   хозяина они там живут, никого не трогают. А порой и к людям выходят, орехи да ягоды приносят к дому её. Да только испужался народ, стариков переселил в гридницу, а дом пожгли – чтоб неповадно было нечисти ходить. Долго лес стонал после этого, долго люди боялись мимо стены деревьев у круга выжженного ходить. Так и пустует еще  то место. А там, где оборотни девицу к себе забрали, ночью лунной камень вырос. И назвали его Волчьим. Ночами темными волки там свадьбы свои празднуют. Да и сам Царь волков со своей невестой людьми оборачиваются, из лесу выходят, посмотреть на мир человечий…»

6.

Я проснулась от стука в дверь. Книга лежала на полу, раскрытая на какой-то картинке – видимо, я зачиталась. Даже не помню толком, о чем книга, вот ведь тетеря. я встала, закутавшись в одеяло, подошла, открыла. На пороге стоял паренек-вожатый 3го отряда и мило краснел.

– Привет. Ты еще спишь?

– Уже нет, как видишь. Чем обязана?

– Ир, ты сегодня уезжаешь и я…ну, в общем…я хотел пригласить тебя погулять. Сейчас.

Он выпалил конец фразы на одном дыхании и покраснел еще больше. Милый такой юноша. Ну ладно, я сегодня добрая…

– Куда пойдем?

– Я тебе такое место показать хочу…увидишь сама, тебе понравится. Вот, держи, это тебе. Через пятнадцать минут жду в холле.

Он сунул мне в руки чашку с чем-то горячим. Пахнуло крепким  кофе. О, Боже. Я буду жить! Мне впервые принесли кофе! Почти что в постель! Я радостно зашагала к кровати, с наслаждением выпила кофе, оделась, натянула кроссовки, взяла чашку – столовая не переживет её потерю – и только теперь вспомнила о книге. Вытащив её из-под кипы одеял – холодно ночью было, я мельком глянула на картинку и…

Девушка с красивыми глазами улыбалась мне с ветхой страницы. А вокруг сидели белые волки…Сон, который оказался частью старой легенды, разбудил память. Я поняла, о чем же читала книгу. кружка со звоном разлетелась на части.

Внизу Вася-Василек(так звали вожатого) уже переминался с ноги на ноги, ожидая меня. Я выдавила из себя улыбку. Парень прямо-таки засветился.

– Ну что, пошли?

– Пошли.

Мы вышли за территорию лагеря, пошли вдоль по лесной тропинке…как часто в детстве я гуляла здесь с друзьями по отряду… перешли деревянный мостик, где сидели рыбаки, прошли мимо болотца, попутно покормив комаров.

– Вась, а мы куда идем, не подскажешь?

– Увидишь! Да ты не бойся, я не маньяк, ничего тебе не сделаю. Просто там правда классное место.

– Ну смотри. Если мне не понравится…кстати, а сколько время сейчас?

– Э…Только не бей меня сразу, хорошо? Шесть тридцать утра.

Мда. А я-то удивлялась, что ж так тихо в лагере?

– Мы почти пришли. Закрой глаза и дай мне руку, а то упадешь. – командирским тоном выговорил мне мой провожатый.

– Это обязательно?

– Да. Ну Ир, пожалуйста! – парнишка сделал просящие глазки. Я согласилась. Закрыла глаза, протянула ему руку. Его ладонь оказалась на удивление твердой и теплой. В голову полезли разные ненужные, хотя и приятные, мысли.

– Открывай.

Меня отпустили. Так скоро…даже как-то жалко. Я открыла глаза…

Кажется, это называется «замереть как громом пораженной». Это я и сделала. Дело в том, что… описываю: лесная опушка, кромка леса, где в глубине скачут тени и скрипят деревья, с другой стороны – поле с пожелтевшими колосьями, где-то на холме – сизый дымок деревеньки. А прямо передо мной – тоненькая тропка, ведущая в обход огромного камня, непонятно как очутившегося здесь. И розовые лучи встающего солнца на плоской верхушке камня.

– Ир, ты в порядке?

– Да-да. А как это место называется?

– Ну, ты будешь смеяться, но местные называют его Волчьим камнем, хотя никаких волков тут нет и быть не может, здесь же деревня, лагерь…

– Ну да, ты прав. – нервный смешок у меня вырвался-таки.

– Ир, а давай залезем наверх? – Василий двинулся к камню, желая покрасоваться перед дамой сердца.

– НЕТ!

Мой дикий крик его не остановил. В общем, как и было задумано, как я поняла. Поскольку откуда-то прилетел камешек, стукнувший его в висок. Несчастный вожатый рухнул рядом с камнем. Не смертельно, но на полчаса он выведен из строя. Я обернулась. За деревом прятался – кто б вы думали? – правильно, Витя.

– А где Света?

– Вить, ты меня спрашиваешь? Я ей все передала, она сказала, что придет.

– Ну ладно, я еще подожду.

– А зачем ты Ваську отключил? – меня порядком раздражала дерзость этого мальчишки.

– А затем, что на этот камень не надо залазить, это не альпинистская горка.

– Ну, как знаешь.

Я пошла приводить в себя своего горе-провожатого, как вдруг из-за деревьев послышался какой-то шорох и писк. Я повернулась. На свою голову.

Из леса выскакивали волки. Белые. А за ними шла девушка. Шла и улыбалась мне. Приветливо так. Только отчего-то сердце у меня ушло в пятки. Я смотрела, как привязанная, в её глаза странного цвета – грустные, печальные. А она подходила все ближе. Нет, она ничего не говорила. Просто я поняла, кто это. И поняла, сколько ей должно быть уже лет. И от этого по спине поползли мурашки.

– Привет! Ну и зачем ты меня каждую ночь во сне звала?

 Нет ответа. Только еще одна грустная улыбка. Откуда-то послышалась музыка. То ли свирель, то ли что-то в этом духе. Мда. Театрализованное представление на высоте.

Девушка подошла еще ближе. Заглянула в глаза.  Положила руку мне на голову. Я не знаю, что произошло. Зрение вдруг обострилось, в нос полезли тысячи запахов. Я посмотрела вниз – понимание пришло очень скоро. Зов крови. Полнолуние сегодня. На великой охоте начинается день. Теперь я тоже волк. В ушах зазвучал странно-рычащий девичий голос

– Ищи, сестра…

Солнце медленно разжигало свой костер над полем, туман из низин отступал в лес. Вожатый 3го отряда пришел в себя. Оглянулся. Никого. Только волчьи следы вокруг да странно знакомая одежда. Он помотал головой. Встал. Отряхнулся. И пошел обратно в лагерь, вряд ли понимая, для чего забрался в эту глушь так рано.

7.

Ветки хлещут по бокам, вырывая клочья серебристо-белого меха. Ветер свистит в ушах, смешивая в причудливую вязь все запахи и звуки. Я бегу сквозь дремучий лес, прорываясь на одной лишь мне слышный зов. Никто не найдет моих следов. Никто не вспомнит обо мне. Лишь при звучании имени будут накатывать на людей какая-то грусть и тоска. А я…я теперь одна. Но я знаю, кого я ищу. И я найду его. Найду…