Текст книги "Пампушка для злого босса (СИ)"
Автор книги: Полина Рей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
–Алексей, – представляется он.
– Василий, – с таким же выражением на лице отвечает папа. И добавляет веско: – Отец Веры.
– Парень Веры, – тут же расставляет остальные точки над «ё» Казанский. Хорошо хоть женихом не назвался, и то хлеб.
– Ну что же мы стоим? – выдавливаю я, чувствуя неловкость. – Пойдёмте выпьем кофе.
То, что мои мужчины окончательно нашли общий язык, стало ясно, когда мы перевезли мои вещи в новую квартиру, и отец, потирая руки, предложил заказать на дом пиццу или пасту, а заодно немного выпить за знакомство. Я от пиццы и пасты отказалась, равно как и от алкоголя, а вот Алексей с удовольствием согласился.
Наскоро нарезав салат и пожарив себе стейки из говядины, я накрыла импровизированный стол прямо на полу в кухне. Новая мебель, купленная по случаю переезда в новое же жильё, стояла в коробках по углам квартиры, и собирать её предстояло в самом обозримом будущем.
Я позвала Алексея и отца, которые о чём-то переговаривались на балконе, достала бутылку вина и, протянув её Казанскому, села по-турецки на расстеленное на полу покрывало.
– А у тебя здесь уютно, – похвалил он квартиру, устраиваясь рядом. – Мы тут с Васей решили, что если балкон хорошенько утеплить, там можно даже кальянную сделать.
Ну надо же! Они с Васей решили. Я поджала губы, чтобы не улыбаться или даже не смеяться. Мужчины выглядели серьёзными, так что моя минутка веселья была бы совсем не кстати. Но не уточнить не могла:
– Кальянную? Интересно, для кого?
– Ну, ты же будешь нас приглашать в гости хоть иногда? – не сумев скрыть тревоги в голосе, поинтересовался Казанский. Будто бы я его уже вот-вот собиралась отправить с вещами на выход.
– Хоть иногда буду, – старательно сохраняя покер-фейс, кивнула я.
– Веся, ты чего такая вредная?
Нет, это решительно невозможно. Услышать такое от отца в свою сторону я никак не ожидаю. Это вызывает у меня приступ хохота, который я даже не собираюсь сдерживать. Просто запрокидываю голову и начинаю искренне смеяться, пока Алексей и папа с недоумением смотрят на меня. Один застыл со штопором, который так и не докрутил в горлышко бутылки, второй – с куском пиццы наперевес.
– Вы бы видели свои... лица, – с трудом отсмеявшись, я вытираю слёзы, выступившие на глазах, и, кашлянув киваю сама себе. – Пускать вас буду, вредничать больше не буду.
Навряд ли они понимают, что послужило причиной тому, что я так и сижу, посмеиваясь, потому просто предлагаю:
– Давайте выпьем за новоселье и за то, что у нас такая приятная компания.
– Давайте, – с сомнением, которое исчезает мгновением позже, поднимает тост Казанский.
Пожалуй, я впервые вижу его таким. Каким-то спокойным, даже умиротворённым. Как будто он наконец оказался в том месте, к которому стремился всю свою жизнь. Впрочем, скорее всего, я самообманываюсь, потому что мне очень хочется, чтобы это было правдой.
Они снова начинают обсуждать что-то вполголоса, в основном эти разговоры связаны с квартирой, которую отец и Алексей собираются продолжить обустраивать, даже не спросив моего на то мнения. Но им и не нужно его спрашивать. Я сама сейчас совершенно спокойна, мне не хочется думать о чем бы то ни было, равно как и решать какие-то проблемы. Отец уезжает через пару часов, они с Алексеем успевают посмотреть в моем ноутбуке названия то ли цемента, то ли чего-то ещё – я даже не желаю вдаваться в подробности происходящего. Лишь только предупреждаю строгим, как мне самой кажется, голосом, что не потерплю, если они превратят моё новое жилище в помещение, в котором по углам будут складироваться всякие мешки с песчаной смесью, и в которой ремонт растянется на годы.
Отойдя к окну, я смотрю на вечерний город. Обычно он успокаивает меня, но сейчас, когда я чувствую кожей присутствие Казанского, ничто, кажется, не способно избавить меня от того предвкушения, которое разливается по венам. Он подходит сзади, невесомо проводит ладонями по моим рукам, и я вздрагиваю, будто по телу только что прошел разряд в двести двадцать.
– У тебя офигенный папа, – признается Казанский, шепча мне эти слова на ухо. И я с огромным трудом понимаю, что именно он говорит.
– Поверь мне, ему ты понравился тоже. Он довольно легко сходится с людьми, а вот мои мужчины его никогда не радовали.
– Ты водила при папе домой мужиков? – удивлённо-насмешливо спрашивает Казанский, и его рот горячим дыханием опаляет кожу на шее.
– Даже если водила, сейчас самое последнее, о чем я могу думать, – это чужие мужики.
– Вот это правильно, я бы не потерпел, чтобы в моем присутствии ты думала о других.
По моим губам скользит лёгкая улыбка. Наверное Алексей так и не понял, что когда он рядом, я в принципе не могу ни о чём думать. А уж тем более в моих мыслях нет места другим мужчинам. Впрочем, спешить разубеждать его я не спешу, мне даже приятно знать, что он готов ревновать меня к кому-то мифическому.
Эту ночь мы проводим вместе, и Казанский не устает удивлять меня. Он настолько нежен и предупредителен со мной, что мне кажется, я ещё буду очень долго поражаться тому, сколько всего сокрыто в этом мужчине. Когда он рядом, мне совсем не хочется думать о том, что нас с ним впереди ждёт множество проблем. И что я сейчас совершенно не могу представить, как именно мы будем их решать. Но я же так хотела позволить себе хоть немного почувствовать себя нужной ему, и разменивать эту возможность на тревоги категорически не собираюсь. По крайней мере, пока.
Глава 6
Казанский становится другим уже на следующий день, когда мы с ним приезжаем на работу. На этот раз вместе, потому что ни я, ни он не хотим скрывать того, что кажется настолько очевидным, когда мы вместе, что никаких сомнений ни у нас, ни у сотрудников офиса это не вызывает.
Напряжение сковывает Алексея сразу же, едва мы с ним заходим в офис. Он будто бы чувствует какую– то опасность, впрочем, мне и гадать не нужно, какую именно. И хочется заверить его, что все будет хорошо, но даже я не верю в эту возможность. Наверняка, я просто слишком утрирую, но мне почему-то кажется, что вся эта история с Кристиной так просто не закончится. И в ней пострадает не только Алексей, но и я.
К обеду я успеваю довести себя этими мыслями до какого-то странного состояния, и мне снова хочется побыть наедине с собой. Сообщив боссу, что я ухожу обедать одна, и получив кивок с его стороны, иду в кафе, где почти не притрагиваюсь к еде. Меня начинают одолевать идиотские желания. Например, найти адрес Кристины и съездить к ней. Правда, о чём с ней говорить и что ей предлагать, я не знаю. Да и предложить мне особо нечего.
Перебрав несколько вариантов, чем же может закончиться наша встреча, я все же решаю пока оставить все так как есть. Возможно, эти её адвокатские игры и угрозы – всего лишь театральная постановка, за которой нет ничего. Казанский идёт на определённый риск, посылая Кристину ко всем чертям с её условиями, но этот риск может сыграть в итоге на его стороне.
Вернувшись в офис, я сталкиваюсь с ещё одной проблемой, как будто мало их на мою голову за последнее время. В приемной меня ожидает Тупикин, который сначала смотрит настороженно, будто внезапно передумал говорить, за чем пришёл, а потом выдает то, от чего у меня мгновенно холодеют руки.
– Сегодня босс вызвал меня к себе, спрашивал о тебе снова. Я не стал говорить расплывчато как в прошлый раз. Солгал ему, что мы действительно жених и невеста.
Мне хочется закатить глаза. Как – как? – я могла забыть о Тупикине и о том, что придумала сама?
Но, слишком поглощенная отношениями с Алексеем, я напрочь забыла о Паше и о нашей с ним дурацкой игре. Вернее, моей игре, которую Тупикин поддержал лишь отчасти.
– Паша... у меня из головы вылетело сообщить тебе, что больше врать Казанскому не нужно, – признаюсь я, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Он у себя?
– Нет, уехал куда-то, но мне не сообщил, куда именно.
Отлично! Теперь мне ещё предстоит изводиться до того момента, пока я вновь не увижу Алексея и не поговорю с ним о своём так называемом женихе.
– Ладно, я поняла. Спасибо, что сообщил. Я поговорю с боссом сама, объясню ему всё. Если переживаешь, что это как-то на тебе отразится, не стоит. Всю вину за содеянное возьму на себя. Тем более, то уж в чем-в чем, а в этом я ему точно не солгу.
Тупикин несколько минут молчит, наблюдая за тем, как я занимаю свое место за рабочим столом, давая ему понять, что наш разговор закончен. И меня нервирует ещё и это. Когда он уходит, я начинаю тихо смеяться сама над собой. Никогда не думала, что погружусь в настолько абсурдную ситуацию. Однако, кажется теперь начинаю смиряться с мыслью о том, что моя жизнь становится абсолютно ненормальной, когда в ней появляется Алексей.
Решение ехать к Казанскому приходит ко мне, когда он не появляется в офисе ближе к концу рабочего дня. Не то чтобы я переживаю за него или подозреваю в чем-то нехорошем, но и сама успеваю довести себя до состояния, находиться в котором дальше и притворяться спокойной просто невозможно.
Он снимает квартиру в центре города, в противоположной стороне от моего дома. Добравшись по адресу, выясненному на работе, я поднимаюсь на пятый этаж, долго звоню в безмолвную дверь. Пока не прихожу к выводу, что Казанского дома нет. Это тоже наводит меня на определённые мысли, которые решительно мне не нравятся. В памяти всплывают слова Кристина, которые она сказала мне в нашу последнюю встречу. «Да у него таких как ты миллион.» Верить в это вот так, когда их озвучила женщина, у которой свои счёты к Алексею, не хочется. Но червячок сомнения уже начинает грызть меня изнутри. Побродив возле дома Казанского несколько минут, я снова вызываю такси, и отправляюсь домой, рассчитывая провести этот вечер в компании чашки кофе и дневника.
Сейчас понимаю, что вести дневник о похудении, равно как и худеть со ста с лишним килограммов, гораздо проще, чем делиться своими мыслями о чувствах, которых я ещё не разу не испытывала в своей жизни.
Я даже не знаю, чего в моих отношениях с Алексеем больше – тревоги, что все закончится провалом, или какого-то удивительного счастья, в котором я пребываю в последнее время. Но что бы там ни было, мне не хочется думать, что наши отношения могут закончиться в ближайшее время. Наверное, я просто этого не перенесу.
Что мне делать с Кристиной, и делать ли в принципе, я понять пока не могу. Знаю лишь, что предчувствие чего-то неизбежного настолько огромное, что я никак не могу от него избавиться. Как ни стараюсь настраиваться на позитивный лад, все равно мысли о том, что грядёт что-то нехорошее, заполняют мою голову. И все равно, если бы кто-то спросил у меня, хочу ли я прервать эти отношения и перестать изводить себя нехорошими предчувствиями, я бы ответила однозначно – нет».
Звонок с приглашением организовать в одном из кафе Питера встречу тех, кто хочет послушать мои истории о похудении, вызывает кратковременный ступор. Никогда не думала, что дневниковые записи, выложенные на одном из женских форумов, могут вызвать интерес не только у тех, кто читал их по ту сторону экрана. Мелькнувшая в голове мысль, что это может быть чья-то шутка, тонет в восторге от упоминания имени доктора, который тоже будет присутствовать на этой встрече.
Правда, тут же возникает вопрос, зачем я нужна на ней, если сам светило будет проводить коучинг, но кто я такая, чтобы сомневаться в своей необходимости прибыть в кафе?
Казанского я собираюсь уведомить о том, что отлучусь чуть раньше, прямо перед отправлением на встречу. На вечернее время не запланировано никаких особых дел, потому уверена, что он отпустит меня без лишних вопросов. С самого утра мы не перекинулись и парой слов. И мне это категорически не нравится. Я знаю, что нам нужно обсудить Тупикина и то, что он сказал боссу, но и сама инициировать эту беседу не желаю. Потому что теперь уверена – Алексей с самого начала был уверен в том, что это выдумка, и поводов увериться у него в этом было предостаточно. С одной стороны, он видел, как я к нему отношусь, с другой – у него были слова Паши. Вот пусть и думает, что для него важнее.
–Алексей Николаевич, можно? – постучав, я открываю дверь в кабинет Казанского и понимаю, что едва не поймала его на месте преступления. Он судорожно закрывает какие-то страницы интернета, хотя, последнее, что я стала бы делать – интересоваться, чем он занят.
–Да?
– Я хотела бы попросить вас отпустить меня сегодня чуть раньше. У меня дела.
– Хорошо. Можешь идти.
Его голос чужой, как будто и не Казанский это, а какой-то совершенно посторонний мужчина. И предчувствие, что всё у нас вот так и закончится, сдавливает моё сердце ледяной ладонью.
Я всё же после короткого раздумья решаюсь. Закрываю за собой дверь и вхожу в кабинет. Алексей вскидывает на меня взгляд, и столько в нём всего, что хочется подбежать к боссу и прижаться крепкокрепко. Какая-то безнадёжность и затравленность, усталость и страх, и что-то ещё, чему я даже названия найти не могу.
– Лёш... Я по поводу Тупикина.
–А что с ним?
– Он сказал, что солгал тебе. Он сделал это по моей просьбе.
– Я это так и понял. Но смысла говорить об этом не вижу.
– Почему?
– Что «почему», Вера?
– Почему нет смысла?
– Потому что всё это полная херня.
–А что не херня?
– Мы с тобой. То, что мы вообще вместе.
– Да, мы вместе, – эхом откликаюсь, подходя ближе. И едва оказываюсь возле Казанского, он привлекает меня к себе. Утыкается лбом в мой живот, крепко обнимает руками. Я глажу его по волосам, гадая, что же такого случилось, что он настолько погрузился в свои переживания? Почему стал таким? Глупое предположение, что это из-за Тупикина, уже растаяло, и теперь на смену его пришло непонимание.
–Ты ничего не хочешь мне рассказать? – уточняю едва слышно, так и продолжая зарываться пальцами в волосы Алексея.
– О чём? – глухо уточняет он.
– О том, что тебя тревожит.
Возникает пауза, я понимаю, что едва дышу, ожидая ответа. Равно как и понимаю, что Казанский думает, рассказать мне, что его угнетает, или нет. И делает выбор в пользу молчания.
– Меня ничего не тревожит, Вер. Устал просто. А у тебя что? Встреча какая-то?
Первый порыв солгать боссу, что это просто дела, приходится усиленно от себя гнать. Мне совсем не хочется посвящать Казанского в то, к чему он может отнестись с пренебрежением.
–Да.
Я тоже выдерживаю паузу, а после, словно бросаясь в омут с головой, говорю:
– Меня пригласили на небольшую встречу в кафе, куда приедет доктор, который разработал диету. Её я придерживаюсь на протяжении последнего года.
Казанский вдруг делает то, чего я совершенно от него не ожидаю. Поднимает голову и смотрит на меня долгим изучающим взглядом. После чего уточняет:
– И в качестве кого ты там будешь присутствовать?
– В качестве автора дневников, которые я вела весь этот год на сайте.
– М-м-м.
Не могу понять, что кроется за его реакцией. Но точно чувствую – она какая-то странная. Будто бы Алексей борется сам с собой, чтобы не сказать мне о чём-то, о чём пока я не знаю.
– Я могу поехать с тобой? – спрашивает он совершенно серьёзно, заставляя меня округлить глаза.
Не думала, что в сферу интересов босса могут входить какие-то там бабские проблемы, обсуждение дневниковых записей или встреча с врачами-диетологами.
– Можешь, конечно. Только у меня есть просьба.
– Слушаю.
– Обещай надо мной не смеяться.
– Почему я должен это делать?
– Потому что речь пойдёт о многом. О моих ста пятнадцати килограммах, о растяжках, о смешных ситуациях... Я хочу сегодня просто рассказать обо всём, как оно было, понимаешь?
– Понимаю. И последнее, что стал бы делать – потешаться над тобой. А этот доктор... он хороший специалист?
– Для меня лучший. А что?
– Нет. Ничего. Если больше нет никаких дел в офисе, мы можем ехать?
– Да. Только мне надо сначала переодеться.
– Хорошо. Тогда сначала к тебе, потом на встречу.
Он поднимается из кресла, понуждая меня отстраниться. Но до сих пор не исчезает ощущение, что Казанский находится в каком-то странном состоянии. Я не могу понять, что именно меня напрягает, просто чувствую это на физическом уровне. Но расспрашивать не хочу. Если он захочет – расскажет сам.
Но он, как я предчувствую, не расскажет.
Глава 7
В кафе народу не очень много, хотя мне кажется, здесь собралась половина города. У страха глаза велики – и сейчас я на собственной шкуре понимаю всю суть этой поговорки. Снова начинаю чувствовать себя неуютно. От одной мысли о том, что мне придётся быть откровенной при Казанском, становится нехорошо. За время пути сюда, пока Алексей сосредоточенно вёл машину, мы не проронили ни слова. Я была погружена в свои мысли, босс – в свои. Никто никого не дёргал по пустякам... По пустякам ли? Сейчас мне так совершенно не казалось.
Но вскоре все переживания замещаются атмосферой, в которую я попадаю. Вижу, что Казанский, водрузив на один из столиков прихваченную мною коробку с дневниками, занимает место в дальнем конце кафе, устраиваясь так, будто хочет или спрятаться, или не мешать.
Я откашливаюсь, начиная перебирать свои записи, пока все, пришедшие на встречу, рассаживаются поближе. Никогда не стремилась к излишнему вниманию. Напротив, боялась его. Но кажется, сейчас у меня период жизни, когда все прошлые страхи обнажаются, и мне нужно с ними бороться.
– Самое главное, что я поняла, когда только искала свой путь к похудению – нужна мотивация. Она должна быть обязательно, иначе всё, к чему вы стремитесь, не будет иметь чёткой цели.
– Что стало мотивацией для вас?
–Ммм.
Я бросила быстрый взгляд на Казанского, что так и сидел застывшей статуей на прежнем месте.
Сказать, что это был он? Совру и окружающим, и сама себе.
– Неудовлетворённость. Да, неудовлетворённость. Собой. Я вдруг поняла, что мне некомфортно быть в собственной шкуре. Что моё внутреннее состояние не соответствует тому, что видит мир. Тогда я решила во что бы то ни стало похудеть.
– У этого был какой-то катализатор?
– Был.
Я снова сделала паузу. Сказать: «Но это моё личное, извините»? Или же признаться в том, что вон он – катализатор собственной персоной, сидит и слушает меня со всем возможным вниманием?
– Я впервые в жизни сильно влюбилась. Очень сильно, – всё же решилась на откровение. – Но, – подняв руку, я улыбнулась чуть натянуто: – Позвольте это останется только моей тайной.
– Вы ведь не сразу нашли ту диету, которая вам подошла?
– О! Очень не сразу. Поначалу сто раз обожглась на совершенно ужасных способах. Но в итоге всё получилось.
Я взяла свой первый дневник, часть записей из которого уже была выложена в виде постов на форуме. Как давно это было! Кажется, в прошлой жизни. И начала читать.
– «Наконец-то! Ура! Счастью нет предела и хочется плакать. Впервые вижу в описании диеты отсутствие запрета на еду... Боже, теперь не будет голодных слёз по ночам, урчащего желудка и ненависти ко всему миру. Единственное, чего у меня просят – соблюдать все рекомендации. Да я готова расцеловать весь мир, а не только рекомендации соблюдать. Можно есть то, без чего я не мыслю жизни. Мясо. Мясо! Много мяса. Почитала отзывы о ней – нашла и негативные. Диета вредна. А таскать на себе полцентнера лишнего веса – можно подумать, полезно!»
Я остановилась, улыбаясь своим эмоциям, которые отражала в тот период на бумаге. Помнила, как уже отчаялась и подумывала устроить себе вечер, который бы наверняка окончился очередным набором веса. Хотела накупить всего самого вредного и есть без остановки, запивая газировкой. И именно тогда наткнулась на диету.
– «А ещё меня очень поддерживают точно такие же худеющие. Итак. Что мы имеем? Питаемся здоровыми продуктами – белок, белок и ещё раз белок в виде рыбы, мяса, яиц и обезжиренных молочных продуктов. Отруби, никакого сахара, много воды и овощи. Овощи меня тоже радуют несказанно. Кажется, в группе говорили, что есть магазин, где можно купить всё по диете – от макарон до пирожных. Я в раю?».
Остановившись, закрыла дневник. Да, меня тогда и вправду переполняли эмоции, и похоже, не только меня.
– Вы описали мои чувства. Неверие, эйфория. А когда я наткнулась на тот самый магазин, у меня просто был экстаз. Но есть и минусы. Растяжки. Как вы справляетесь с ними?
Я покосилась на Алексея, но его лицо вообще ничего не выражало. Бесстрастный наблюдатель, ничего кроме. Странное чувство заполонило меня всю. Ему всё равно? Даже если так, почему мне так неприятно?
– О, этому посвящена отдельная глава моей жизни. Никогда не думала, что столкнусь с подобным. Растяжки... Наверное, у меня всё не как у нормальных людей, потому что появились они не во время набора веса, а когда он стал стремительно уходить. Но здесь меня выручили народные средства, массажи и аппаратные процедуры. Не буду сильно углубляться в это, скажу лишь, что всё поправимо.
Да, я не идеальна и сейчас, но чувствую себя гораздо комфортнее чем год назад.
– А что изменилось в вашей жизни, кроме того, что пришла уверенность?
– Я стала счастливой...
Вот так просто я призналась в том, что и сама осознала только что. Я действительно стала счастливой. Рядом с этим невыносимым мужчиной, который застыл в нескольких метрах. Не зная, что нас ждёт дальше, порой не понимая его реакций или поведения. Но счастливой.
А всё потому, что знала – Казанский меня дополняет, но и без него для себя я всегда буду цельной и уверенной в своих силах.
Дальше встреча переходит на обсуждение нововведений, которые представляет сам доктор, а после беседа вообще становится больше похожей на дружескую, когда в приятной компании собрались те, кто друг друга не видел до этого дня, но кто быстро нашёл себя в крохотном обществе. Когда все начинают расходиться, Алексей поднимается с места и подходит к доктору. Просит меня извинить их, и я отхожу, делая вид что не озадачена вопросом, что могло понадобиться Казанскому и о чём не должна знать я.
Их разговор длится довольно долго – официанты несколько раз напоминают нам, что кафе закрывается на ночь, что совсем не мешает Алексею продолжать узнавать что-то, о чём, видимо, мне знать не положено.
– Ну, всё, – выдыхает он, став мрачнее тучи. Уж не знаю, о чём они говорили, но судя по всему,
Казанскому исход не понравился. Это его «ну всё» звучит словно звон погребального колокола.
– Можем ехать?
–Да.
– Докинешь меня до дома?
–Да, конечно.
– Окей.
Мы выходим из кафе, Алексей покорно несёт мои коробки с дневниками. А меня снова начинают мучать тысячи вопросов. Почему он просто не может поделиться со мной тем, что его гложет? Это что, какая-то такая тайна, что я не имею никакого права о ней знать? Даже если так, ну сказал бы, чтобы не лезла куда не просят и не загонялась по пустякам.
В машине ощутимо стыло, что заставляет меня поёжиться от какого-то противного чувства. Будто со всех сторон обволакивает невидимым сырым туманом, в котором ничего не могу разобрать. И которые заползает в лёгкие и не даёт толком дышать.
– Как тебе встреча? – задаю нейтральный вопрос. Снова молчание, повисшее между нами, угнетает, и я не знаю, что с ним делать.
– Отличная. Я узнал о тебе много нового.
– Ничего не повергло в шок?
–А что могло повергнуть?Ты прекрасный оратор.
– Не льсти мне. Я так не волновалась со времён утренника в детском саду, когда должна была читать стихи перед кучей родителей.
– Я не льщу.
Алексей выглядит настолько серьёзным, что мне хочется ущипнуть его. Попросить перестать изображать из себя буку, потому что это невыносимо.
– Что-то случилось?
– У кого?
– У тебя. Я же вижу, что ты другой.
Снова поднимаю ту тему, от которой на скулах Казанского начинают играть желваки. Да что же происходит?
– Я нормальный, Вер. Просто устал, говорил вроде.
– Говорил.
Делаю паузу, глядя в окно, но не замечая ничего. И всё же решаюсь на то, чтобы поинтересоваться:
– Не расскажешь, о чём вы беседовали?
– С твоим супер-врачом?
В голосе Алексея звучат пренебрежительные нотки. И это меня коробит. Как будто всё, чем я занимаюсь, недостаточно хорошо для него.
– Он действительно такой.
– Сомневаюсь.
–Ая нет.
Он хочет сказать что-то ещё, но сдерживается, вижу, как белеют костяшки пальцев, которыми с силой сжимает руль. Но лучше бы высказался, это бы расставило точки над «ё».
– Я считаю, что имею право знать если не обо всём, то о том, что меня касается, – наконец тихо, но с предупреждением в голосе говорю я, решив идти ва-банк.
– Это тебя не касается.
– Вот как? Тогда почему ты ведёшь себя так, что я начинаю подозревать прямо противоположное?
– Да как я себя веду, чёрт побери?
Казанский срывается. Резко жмёт на тормоз, едва не вылетев на перекрёсток на красный свет, и заставляет меня испуганно выдохнуть и инстинктивно упереться в торпеду рукой. Что же я такого сказала?
Словно считывая все мои чувства, хватает меня за запястье, когда уже собираюсь молча выйти из машины прямо посреди дороги, и шепчет:
– Прости.
– У тебя всё время один ответ на всё. «Прости», – не выдерживаю я. – Только мне от него ни разу не легче.
– И всё же... Извини. Я не должен на тебя выливать всё это.
– Да что «это», чёрт побери?
Теперь уже желаю сорваться я. Не намерена себя вести тише воды, ниже травы, если на меня так открыто сливают негатив. Я перед ним всю душу выложила, включая информацию о растяжках на заднице и осточертевшем сельдерее, а он...
– Раздражение своё.
– Ему есть причина? Или ты по поводу Кристины?
– Нет. – Он морщится при упоминании имени бывшей невесты. – Кристина здесь ни при чём.
–Тогда что случилось, скажи мне уже, наконец.
Нам начинают сигналить – включился зелёный, а мы так и стоим без движения у светофора. Алексей цветасто ругается сквозь крепко стиснутые зубы, включает аварийку и игнорирует тех, кто начинает объезжать нас и пытается заглядывать в салон.
– Это не то, к чему можно быть готовым вот так, сходу.
– У тебя есть ребёнок? Двое?
Не знаю, что заставляет меня задать именно этот вопрос, но он разряжает атмосферу. Казанский улыбается, качает головой и делает глубокий вдох.
– Нет. Нету. Потомством я пока не обзавёлся.
– М-м-м. Ты миллиардер? Президент какой-нибудь небольшой страны?
–Тоже нет. И если хочешь узнать всё, не гадай. Всё равно попытки провальны.
– Хочу узнать. Но это не потому, что я страдаю пустым любопытством. Просто хочу разделить с тобой все тревоги.
– Это не то, что можно разделить.
Он всё же отключает аварийку, снимается с места, и мы снова вливаемся в поток едущих машин. Сразу же словно бы становится более спокойным и... усталым.
– Всё равно я хочу.
– Окей.
– Окей?
– Да. Завтра я тебя отвезу кое-куда, где ты кое-с-кем познакомишься.
– Уже страшно.
Он переводит на меня взгляд – быстро, но этого мгновения хватает на то, чтобы я прочла по нему эмоции Казанского, которые пугают. И выдаёт то, от чего по моему позвоночнику пробегает ледяная дрожь:
– Если бы ты знала, насколько.
Глава 8
Дождаться завтрашнего дня сложно, но я терпеливая. Хоть поведение Алексея и заставляет меня бездумно ходить из угла в угол и задаваться миллиардом вопросов, я убеждаю себя, что нужно всего лишь подождать и перетерпеть. Время, как назло, течёт так медленно, хоть на стенку бросайся. Я прокручиваю в голове всё, что знаю о Казанском, но даже предположить не могу, чего же такого он может бояться настолько, что из его уст звучит слово «страшно».
Ночью почти не смыкаю глаз – в голове, как на репите, мысли об Алексее, одна краше другой. Всё изменилось, стоило только ему снова появиться в моей жизни, но я понимала сейчас, что не хочу никого другого рядом. Только Казанского, со всем его «прекрасным» багажом, который он привносил в мою жизнь. Только этого невыносимого мужчину, который порой сводил с ума.
Утром сижу и пью кофе глядя на просыпающийся город. В том, что вижу за окном, черпаю силы. Кажется, если долго смотреть на то, как прохожие спешат куда-то, увлечённые делами, которые им предстоят, собственные проблемы видятся не такими уж и глобальными.
Отправляю смс Казанскому и получаю в ответ мгновенное:
*Ты точно готова ко всему?».
Боже, ну почему не сказать обо всём прямо? Почему не подготовить меня к тому, с чем я столкнусь уже через пару часов?
«Точно готова. И вообще – перестань меня пугать!»
На это сообщение он не отвечает, да я и не жду. Всё кажется таким странным – и его поведение, и моя готовность принять всё, чего бы меня ни ждало впереди.
Он заезжает за мной минут через сорок. Молчаливый и собранный. Едва касается губ поцелуем, когда здоровается, отводит взгляд. Не понимаю, что происходит, но молча иду следом, так же молча сажусь в машину и передёргиваю плечами от холода, хотя салон не успел выстыть.
– Как дела? – спрашиваю чуть подрагивающим голосом, когда Казанский берёт направление в сторону Московского проспекта.
– Нормально. А у тебя?
– И у меня ничего.
Вот и весь наш разговор, такой незатейливый, который порождает только новые вопросы и недопонимание, и ничего больше. Я перевожу взгляд за окно, Казанский – сосредоточен на дороге. Мы молчим, и в этой тишине рождается новый сонм мыслей и вопросов. Чёрт бы побрал босса! Я уже совершенно не понимаю, чего от него ждать.
Ещё минут через сорок мы оказываемся в обычном дворе Питера – абсолютно безликом и стандартном. Алексей паркует машину, пока я пытаюсь составить картину происходящего. Итак, кто-то, близкий Казанскому, живёт в этом доме, во дворе которого мы сейчас находимся. Кто это может быть – я не знаю, и пока узнать это мне не дано.
Просто выхожу из машины, когда Алексей распахивает для меня дверцу. Он кажется чужим, совсем другим, не тем, кого я знала последние несколько дней. А знала ли? Наверное, именно сейчас особенно остро понимаю – нет.
Нервничать начинаю сразу, едва оказываемся в полумраке подъезда. Здесь даже пахнет как-то по– особенному, будто бы в воздухе разливаются нотки адреналина. Он щедро выбрасывается в кровь, понуждая сердце стучать в каком-то бешеном темпе.
–Лёш...
–Что?
Казанский разворачивается, так и не нажав кнопку вызова лифта. На лице – тревога, смешанная с облегчением. Словно боится, что я пойду на попятный, но и хочет этого.
–Ты меня запугал.
Выдыхает рвано, и всё же жмёт на чёртову кнопку. Сверху с приглушённым звуком начинает спускаться кабина лифта.
– Вер, я ничего не могу сказать. Потому что... ты в общем, сама всё поймёшь.
И от этих слов мне ни черта не легче. Я на ватных ногах захожу в лифт, машинально замечаю, какой этаж выбирает Казанский. Седьмой. Хорошая цифра – мелькает в голове дурацкая мысль. А через полминуты мы уже стоим напротив безликой тёмной двери в квартиру.
Алексей так же без слов открывает её ключом, пропускает меня внутрь. Здесь пахнет чем-то металлическим, вся крохотная прихожая пропитана этим ароматом. Не могу понять, что за запах, но он порождает ещё больше тревоги.
