Текст книги "Его Цель (СИ)"
Автор книги: Polina Rem
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)
Глава 39
Катя
Сглатываю слезы и быстро выбегаю из кафетерия. Сердце щемит от боли, от тех грязных слов, которые наговорила Марина. Теперь об этом узнала и Ника. Она меня ни за что не простит. Я ей врала, говорила, что между мной и Максимом ничего и быть не может, а сама была не лучше тех девок, с которыми, как выразилась Марина, спал Максим. Я ведь сама чуть не оказалась на их месте…
Как Максим мог так поступить со мной? Неужели все его слова были ложью? Ложью, которой он кормил всех? Ненавижу, ненавижу!
Быстро вбегаю в туалет, а воспитания сами всплывают перед глазами. Это именно то место, где я застукала их с Мариной. Они встречались и сейчас встречаются, а я, как лишний пазл, влезла в их отношения. Так мне и надо…
Умываю дрожащими руками своё горячее лицо и даю себе слабину расплакаться. Вот так рушатся мечты, которым не было суждено сбыться. В подсознании меня всегда привлекал Максим, я это знала, но не разрешала себе об этом думать, потому что ожидала, чувствовала подставу. И что… своим обманом я потеряла не только воображаемого парня, но и свою лучшую подругу. Ника меня в жизни не простит. Не стоило мне ехать в Москву, не надо, не надо! Кому я тут нужна была?
– Катя?! Ты где? – раздаётся испуганный голос Ники.
Она вбегает в туалет с нашими вещами и, роняя их, подбегает ко мне и обнимает. Я хватаюсь за неё как за спасательный круг и начинаю ещё сильнее плакать.
– Это не правда, это не правда, это не правда, – бормочу я, отрицая реальность.
Она гладит меня по волосам и вздыхает.
– Я знала.
Ошарашено отлипаю от неё, пытаясь понять, шутит она или нет.
– Что?!
Она убирает прядь с моего лица и повторяет:
– Я знала, что что-то между вами двоими происходит. У меня есть Крис, который, между прочим, его друг, да и сама вижу, что оба скрываете что-то, я же твоя подруга… Честно, не думала, что вы уже, ну, это… переспали, вообщем.
– М-мы не спали, – выдавливаю я сквозь слёзы.
Ника поднимает на меня удивлённые глаза.
– Что?!
– Мы не спали, – повторяю я.
– А Марина?
– Она н-не знает, что мы не с-спали…
– Вот же сука! – вскрикивает Ника. – Собирайся!
Теперь моя очередь на неё удивленно посмотреть.
– Куда?
– Посмотришь шоу, как я выцарапываю ее накрашенные глазища своими же ногтями! – говорит Ронни и начинает собирать сумки.
От ужаса я откидываю ее сумку куда подальше, заключая ее в объятия.
Эта женщина простила меня, простила!
– Н-не надо, не надо! Ника, господи, прости меня, прости, – слезы начинают выступать вновь, – я хотела рассказать, но не могла. Думала, ты не поймёшь, будешь презирать. Я не хотела, не хотела…
Ника обнимает меня в ответ.
– Как ты могла подумать, что я могла обидеться на тебя? – спрашивает она, продолжая гладить мою макушку.
– Прости…
Мы так стоим минуть пять, продолжая обнимать друг друга. Я не могу поверить, что у меня такая замечательная подруга. Я никогда ее больше не подведу, как окажемся дома, все сразу расскажу, хватит с меня. Она вправе знать, она меня простила.
– Ты как? – спрашивает Ронни, прерывая тишину.
Отлипаю от неё, смахивая последние слёзы.
– Все нормально…
Она с облегчением вздыхает.
– И хорошо, но если ты думала, что я не исцарапаю идеальное лицо Марины, то ты глубоко ошибаешься. Я все еще злая!
Я тихо смеюсь, но взяв ее за руку твёрдо говорю:
– Не надо, я сама виновата, влезла в их отношения. Представляю, как Марине было больно. Ужасно себя чувствую. Она была права…
– Что?! Ты хоть слышишь себя? Марина – сука, которой не свойственно быть правой, по-любому ты ее защищаешь, я же тебя знаю!
Я уверенно мотаю головой.
– Я дома тебе все расскажу, пожалуйста, не делай поспешных выводов.
Ника отдергивает руку.
– Ты хоть сама себе веришь в то, что говоришь?
Неуверенно улыбаюсь, но все же киваю ей.
– Ты меня до инфаркта скоро доведёшь, Мартынова! Но я все равно не верю тебе и это так просто не оставлю.
– Ты – дура! – выносит вердикт Ника.
После того происшествия мы собрали вещи и быстренько ушли домой, купив по дороге пиццы. Нас ждал долгий разговор, но он того стоил. Мне резко стало лучше, будто от груза избавилась. Я потом себя долго буду корить за то, что раньше не рассказала Ронни. Может, все было бы по-другому… Но мы живем в настоящем и я сама испоганила все, что было.
– Сама знаю…
– Нет! Ты не только в этом дура, – перебила меня Ника, – об этом попозже. Но ты защищаешь Марину! Вот, что меня убивает. Даёшь себя унижать за ни за что! Катя, это ненормально!
– Давай закроем эту тему…
– Нет! Ты уже закрыла ее и посмотри, где оказалась. Без Макса, так тебя ещё и шлюхой выставили.
– Это уже в прошлом.
– Ни в каком это не прошлом! Как ты не понимаешь, что доводы Марины – полная ложь? Нифига они не встречаются, она это сказала, чтобы ты отстала от Максима, он же ей нравится, это каждый знает!
Я закусила губу, может Ника была права и доводы она приводила очень сладкие для моих мечт, но я все решила. Все в прошлом, больше в это болото я лезть не буду. Мне и так больно, а если слова Марины окажутся правдой, вообще не перенесу этого. Так будет лучше…
– Теперь это не важно, – сказала я и встала, чтобы показать, что разговор окончен.
– Ещё как важно! Вы же с Максимом могли бы…
– Нет! Ничего не могло бы быть, я и Максим – два разных человека, с разными принципами, целями и взглядами на жизнь. Ему не нужна я, как не нужна любая из девочек навсегда, на постоянку. А Марина отлична подходит на роль девочки на ночь. Я не хочу оказаться на ее месте!
«Потому что мне будет больно, и так больно», – хотела я сказать, но вовремя прикусила язык.
– Максим не такой! – встала на его сторону Ронни.
Я развернулась к ней.
– А не ты ли мне говорила, какой он бабник в первый же день!?
Ника прикусила губу, но все же ответила:
– Это было месяц назад.
Она тоже встала с дивана, где мы кушали пиццу и подошла ко мне. Взяв меня за плечи, она проговорила:
– Кать, я же желаю тебе только счастья! А Максим… он изменился, я же вижу! Не ты же училась с ним до этого год. Тем более и Крис…
– Разговор окончен, я все решила, – сдернула ее руки со своих плеч и пошла в свою комнату.
– Ну вот что ты психуешь, я же как лучше хочу, – последовала она за мной, – ты опять закрываешься в себе, поэтому Максиму и другим парням было сложно достучаться до тебя, ты никому не доверяешь! Даже мне, лучшей подруге, с который ты знакома со школы!
Я развернулась к ней.
– Это не правда! Я доверяю тебе.
Она подняла вопросительно бровь и спросила:
– Поэтому не рассказала, что происходило в твоей голове этот месяц? Очень доверительные отношения! Но я же тебя простила, и ты его прости.
– Ты не слышишь себя, Ник! Простить Фролова значит встать под прицел его же пистолета!
– Что за дурацкая метафора? – сморщилась она.
– Но это правда! Весь этот месяц он делал мне больно. Из-за него у меня начались проблемы, из-за него меня уволили, из-за него…
– Ты же говорила, что нагрубила хозяину этого книжного, и поэтому тебя уволили!
От негодования я закатила глаза.
– Я соврала.
– Отлично, Мартынова!
– Ну а что мне оставалось делать? – устало спросила я ее.
– Сказать правду! – ответила Ника.
– Сказала, что изменилось?
– Я убью тебя когда-нибудь!
Мы обе засмеялись. Как смешно, наверное, смотрелись две девушки, кричащие друг на друга по середине коридора.
Ника вздохнула и устало сказала:
– Ладно, собирайся, а то опоздаем.
Я удивленно посмотрела неё.
– Куда?
– Куда-куда, устроим этой сучке-Марине отличную вечеринку, у неё же она сегодня?
Глава 40
Катя
– Поверить не могу, что ты заставила меня туда пойти, – бурчу себе под нос, пока мы с Никой спускаемся по лестничной площадке.
– Я бы не дала тебе тухнуть в этой дыре целый вечер, мы должны развлекаться, ало! Такси уже подъехало, так что шевели своими булками, а то пропустим все самое интересное.
Я фыркаю, но все же ускоряюсь. Ну вот не хочу я лезть туда, где нас не ждут, зачем? Тем более после стычки с Мариной в университете, я не очень хотела видеть ее самодовольную улыбку.
Как только мы сели в теплый салон машины, мне пришло сообщение. Это был папа. Он спрашивал об учебе, проекте и как я вообще себя чувствую.
Ужасно, просто ужасно, папа…
Но это я, конечно, не написала, не хотела его расстраивать. Прислонившись к прохладному стеклу, я начала наблюдать за ночной Москвой. Удивительно, но этот город никогда не спит, все куда-то бегут, торопятся. На улицах слышен оживленный и беззаботный хохот подростков. Пятница, привет, выходные. То прекрасное чувство, когда хочется отдохнуть как следует перед рабочей неделей.
– Ты чего приуныла? – отвлекла меня Ника.
Улыбнувшись ей натянутой улыбкой, я покачала головой и вновь приникла к прохладному окну.
Такси доставило нас к особняку, где гремела музыка. Кажется, это и есть дом Марины. Ее родители владели несколькими фирмами, а на этой неделе они уехали, оставив дочь одну в таком замке… Что ж, вот Марина и воспользовалась возможностью.
– С вам пятьсот шестьдесят рублей, – сказал таксист.
Подойдя ближе к дому, мы услышали девичий смех. Постучав в дверь, мы так и не получили ответа, поэтому просто отворили ее и попали в большой коридор, который плавно переходил в гостиную. Здесь были одни подростки нашего возраста, некоторые ребята были из нашего университета, а других я и не знала.
– Ничего-се! – крикнула мне на ухо Ника, так как музыка гремела со всех сторон.
Я неловко улыбнулась и начала осматривать помещение. Чистого воздуха практически не было, везде валялись окурки, пустые бутылки и уже пьяные парни.
– Пойдём, раздобудем что-нибудь выпить, – предложила Ника.
– Ты уверена, что это хорошая идея?
– Ради этого мы и приехали сюда! Не будь такой занудой, пошли!
Мы вошли, как я поняла, на кухню, где было очень много людей. Все они брали себе что-нибудь попить или перекусить. Видок, конечно, был не очень, но я не должна показывать всем своим видом, что меня тошнит от этого, ибо тогда не только Ника меня назовёт убийцей веселья.
– Держи, – она подала мне какой-то стаканчик с янтарной жидкостью.
– Вообще-то…
– Пей! – она поднесла стакан к моему рту и смотрела, пока я его не выпью до дна.
Зажмурившись я сделала глоток. Он сразу обжег мне горло. Следующий раз был тоже не лучше. Остальные были гораздо легче.
Когда жидкость закончилась, я зажмурилась. В последний раз я пила в клубе, когда мы отмечали первый день. Я помню те ощущения, когда было легко, и ничего не волновало, но я боялась сделать шаг к этому сейчас, боялась, что все закончится тем же. Но теперь, после выпитого стаканчика, я почувствовала новый прилив энергии и мне стало легче. Может это все не так уж и плохо, если я дам себе слабину и по-настоящему расслаблюсь после тяжелого месяца. Завтра будет завтра, в универ только через два дня, сейчас я хочу отдохнуть.
– Круто, правда?! – орала мне Ника на ухо, когда мы обе танцевали посреди толпы.
Голова больше не болела, не была забита всякими проблемами, связанных с Максимом и учебой. Было чудесно. Три стаканчика дали мне полную свободу, которой я не могла добиться долгое время.
– Да-а-а, – крикнула я ей в ответ и, подняв голову, начала кружиться в танце.
Это была наша любимая песня с Никой. Она была медленная, но в то же время и заводной. Как будто мы вернулись в те беззаботные времена, когда все было нипочем, мы были детьми, которых ничего не волновало и не угрожало. Были рядом рядом родители, мама… как же я по ней скучаю. Скучаю по нашему небольшому дому, рядом с парком, в котором мы гуляли каждый день. Ни дождь, ни ветер не были нам помехой, мы были как одной командой, ничего нам не угрожало, ведь мы были у друг друга. После смерти мамы я чувствовала, будто время разделилась на до и после, а нашей большой семьи не стало. Теперь, сидя рядом с отцом за одним столом, я не знала о чем поговорить, да и он не знал тоже. Не было рядом с нами того жизнерадостного человека, который, несмотря не на что, поддерживал нас и был всегда рядом.
– Эй, ты чего? – отвлекла меня Ронни.
Оказалось, что я остановилась и больше не танцевала. Оглядевшись по сторонам, я сказала Нике, что схожу в туалет.
Растолкав людей, которые, по всей видимости, не хотели пропускать меня, я пошла не в туалет, а на кухню. Хотелось найти ещё алкоголя. Если он так помогает, то почему бы мне ещё не выпить?
Людей на кухне практически не было, последняя пара вышла, когда я их застала, целующих на барной стойке.
Они могли бы не уходить, мне было все равно пофиг, хоть это и выглядело противно, единственное, что я хотела, это выпить, думаю, они бы не помешали.
Достав бутылку, из которой Ронни наливала мне, я выплеснула жидкость себе в стакан.
Поднеся стаканчик, я поморщилась, запах был отвратный, но все же я выпила его.
Отдышавшись, я бросила взгляд на бутылку, стоявшую рядом. Один стаканчик не помог, думаю, следующий тоже.
Не долго думая, я взяла бутыль и поднесла к горлу. Ощущения на вкус были те же, но адреналин затмил голову. Хотелось ещё и ещё…
Вдруг бутылка неожиданно исчезла из моих рук. От отчаяния я застонала.
– Что ты делаешь?! – заорал мужской голос.
Я долго не могла сфокусировать взгляд на лице незнакомца. Он был рядом, но я не могла понять, где он стоит, что делает и почему он, блин, забрал мою бутылку!?
– Отда-а-ай, – завыла я и потянулась за ней куда-то в пространство.
В глазах потемнело, голова стала кружиться, и сама я пошатнулась. Не успев опереться, я чуть не упала, как сильные руки не подхватили меня.
– Черт, Кэти, – пробубнил знакомый голос.
Кэти, Кэти… что-то знакомое…
Кто-то поднял меня и посадил, кажется, на стол. Моя голова ещё сильнее заболела, из-за этого меня пошатнуло ещё раз.
– Отста-а-ань…
– Виски? Целая бутылка?! Кэти, ты серьезно? – раздался голос рядом со мной, – Эй, ты меня слышишь?
Теплые ладони обхватили мое лицо.
– Кэти, что ты творишь? – устало сказал знакомый голос.
Кто это?
– Ты слышишь меня? Тебя не тошнит, все хорошо?
– Да-а, – устало ответила я.
– Слава богу…
Незнакомец облегченно выдохнул и прислонился ко мне лбом. Он дышал рвано, а его запах, окутавший меня, выдал его с потрохами.
– Максим?
– Да, это я, – подтвердил он.
– Что ты делаешь? – спросила я, осознавая, что он не отпускает меня из своих крепких объятий и продолжает дышать мне прямо в шею.
– Прости, – прошептал он, – просто я не могу больше.
– Что не можешь?
В качестве преграды я положила руки на его горячую грудь, которая так и вздымалась каждую секунду.
– Почему нельзя, Кэти? Почему? – начал повторять он.
Я сидела и не могла понять, что происходит, слышала и ощущала только биение его сердца под своей ладонью.
– Я… я не знаю, что происходит, но в одном уверен точно, я хочу быть с тобой. Меня бесит, что ты ненавидишь меня, что я не могу дотронуться до тебя, что я…
– Я… я не ненавижу тебя, – прошептала я.
Он замолчал.
– Тогда почему ты сторонишься меня, Кэти? Почему тебе доставляет удовольствие мучить меня? Я практически не выхожу из дому теперь, не трахаюсь с кем попало, потому что все это стало таким омерзительным, когда я встретил тебя, я же только ради тебя вписался в этот проект, потому что… потому что я хочу быть рядом с тобой. Что мне нужно сделать, чтобы ты поверила мне? Встать на колени, что? Может быть, тогда твоё сердце дрогнет?
Я не могла посмотреть ему прямо в глаза, все кружилось.
– Скажи, Кэти, – повторял он.
– Нельзя, нельзя, – бормотала я.
– Почему? – отчаянно спросил он, слегка потряхивая меня.
– Ты с Мариной, она сказала мне… – начала говорить я, но язык заплетался, а мысли путались. Алкоголь давал о себе знать.
– С Мариной больше ничего нет, – уверенно сказал он.
Его твёрдый тон отрезвил и разозлил меня. Вздёрнув голову, я сказала:
– Тогда почему она наехала на меня, обозвала шлюхой и сказала, чтобы я отстала от тебя? – спрыгнув со стола, я продолжила, – Это ты наплёл, что мы переспали?
Максим отшатнулся. Удивленно посмотрев на меня, он спросил:
– Что? Она сказала тебе…
– Да! Она сказала, что мы переспали! Это ты, все ты! Ты ей это сказал? Отвечай! – начала кричать я, – Хотя, нет, молчи. Я не хочу больше тебя видеть, ты мне противен. Ты – самый омерзительный человек, которого я когда-либо встречала. Ты портишь мне жизнь с каждым днём, Максим, пожалуйста, отпусти меня, отстань, я не кукла, чтобы так издеваться надо мной. Что я тебе сделала, что так относишься ко мне? Ответь, ответь, – толкнула я его в грудь.
Слезы появились на моих глазах. Я больше не могла сдерживать эту боль и обиду. Я правда была обижена на Максима, все слова, даже которые я не хотела говорить, потому что Фролов был ближе ко мне, чем казалось бы, я говорила не со зла, но мне хотелось сделать ему больно, хотела показать ему то, что он делал на протяжении этого месяца.
– Неужели ты так сильно страдала, Кэти? – прошептал он.
– Не знаю, нет, мне пофиг на тебя, я тебя не переношу на дух! Ты никогда больше не сделаешь мне больно.
– Почему ты тогда плачешь? – усмехнулся он, но по по-доброму.
Он вытер своим большим пальцем мою слезинку, пустив ток по моему телу.
– Мне надоело, я ненавижу тебя, Фролов…
– Так больше не будет, малыш, я все исправлю, – прошептал он и притянул мое лицо еще ближе, – все будет хорошо, – заключил он и накинулся на мои губы, добивая меня окончательно.
Ничего не будет хорошо. Мы пытались, но не помогало.
Максим будто меня не слышал, не чувствовал, как я вырывалась из его хватки, мои слёзы, стекающие по щекам не были ему преградой. Он был одержим, как голодный зверь пытался что-то получить от меня, отчаянно сминая мои губы. Но не получив, отпустил и прошептал:
– Прости, прости…
Я зажмурилась. Сейчас мне надо было сказать то, что следовало давно, ещё таи, в подсобке.
– Нет, – мотнула я головой, – держись от меня подальше, я не хочу тебя больше видеть, ты мне противен.
– Кэти, нет! – услышала я отчаянный голос, когда убегала из этой чертовой кухни.
Глава 38
Катя
Смахивая слёзы, выхожу в коридор, чтобы найти Нику и свалить отсюда. Музыка грохочет и бьет по ушам, пьяные подростки шатаются из стороны в сторону, задевая других. И среди этого балагана Ника. Черт!
От злости начинаю расталкивать людей, чтобы пройти. Прекрасно понимаю, что если даже попрошу, то они и не постараются отойти. Другого выхода нет.
– Смотри куда прешь! Глаза открой, курица! – летит мне в спину.
Но я не собираюсь останавливаться, пошли вы все. То, что произошло сейчас на кухне, расстраивает меня куда сильнее. Больно, противно и мерзко. Как и все здесь. Я не даю себе слабину расплакаться, они не увидят моих слез, никто не увидит…
Я добралась практически до середины толпы, но Ники нигде не было. Где она шляется? Почему я должна ее искать?
Люди танцуют, орут как животные. От злости, накатившей на меня новой волной, толкаю парня, который всеми силами, видимо, хотел уронить меня.
– Э-э-эй, – единственное, что он произносит, пока отшатывается в сторону.
Придурок.
Продолжаю свой путь, расталкивая людей в разные стороны. Где же Ника?!
Задев кого-то плечом, продолжаю идти дальше, пока меня не отвлекает самый мерзкий голос, который я когда-либо слышала:
– Поаккуратнее, дура!
Резко останавливаюсь.
Медленно поворачиваюсь и натыкаюсь на Марину, которая стряхивает что-то со своей руки, при этом держа в руке стакан, видимо, с жидкостью, которую я немного на неё пролила.
Тут она поднимает на меня взгляд и щурится.
– А, это ты, не удивлена.
Через плечо кидаю ей фразу:
– Не удивлена чему?
– Тому, что у тебя такие кривые ноги, раз ходить нормально прямо не умеешь.
Отворачиваюсь от нее и кричу:
– Вытрешь салфетками, руки не отвалятся.
– У меня-то не отвалятся, а ноги тебе новые никто не подарит.
Разворачиваюсь к ней лицом и говорю:
– Ну да, у меня же нет папочки-миллиардера, которому пофиг на мое существование, и чтобы хоть как-то отвязаться от суки-дочери, уезжает со своей любовницей на курорт.
У Марины не было матери, родители были в разводе, поэтому я знала, что могу обидеть ее, но все то, что накопилось во мне, я хотела выплеснуть прямо сейчас на неё.
– Что ты несешь, идиотка? – спросила она.
Улыбка сошла с лица Марины, она нервно обводила взглядом кружок, образовавшийся вокруг нас. Интересно, одна я заметила, что музыка стала тише?
– Правду. Или ты готова поспорить? Какого это искать внимания на стороне, м? Со сколькими ты парнями переспала, чтобы почувствовать, что ты кому-то нужна, а?
– Я хотяб не сплю с чужими парнями, – натянув свою противную улыбку, пропела она.
От злости я быстро делаю два шага, что отделяли нас, выхватываю из ее рук этот гребаный стаканчик и выплескиваю ей в лицо.
– А-а-а, т-ты дура?! Ты что наделала?! – начинает истошно орать она.
Вокруг нас собрался народ. Они молча наблюдают за картиной. Музыки теперь и не было слышно, все внимание было сосредоточено на нас.
Ярость кипит во мне. Смотрю на удивленное и разъяренное лицо Марины, облитое жидкостью, которую я на неё выплеснула, и получаю кайф. Что ж, иногда алкоголь оказывает хорошее воздействие на человека.
– Ты поплатишься, – шепчет она и накидывается на меня, цепляясь за мои волосы.
Еле-еле удержавшись на ногах, я отталкиваю Марину, но она, крепко вцепившись в мои волосы, не отходит, как предполагалось, а наоборот, ещё сильнее тянет меня за пряди. Мне ничего не уставлялось делать, как ответить ей тем же. Хотя, признаюсь, это было приятно, словно я возмещала все обиды и злость на неё и Максима.
Народ вокруг и не собирался устанавливать нас, они наоборот все начали орать, свистеть, наблюдая за шоу.
– Отпусти, идиотка! – орала Марина.
Ну уж нет, ты начала, так наслаждайся.
По ощущением я, кажется, вырвала ей прядь волос, она же, не оставаясь в долгу, поцарапала меня за шею. Усилив напор, я практически ее повалила, пока чьи-то руки не схватили меня за талию и не подняли вверх, тем самым разъединяя нас с ней.
От злости я ударила локтем того, кто мне помешал, и сразу же очутилась на полу.
– Ай, – услышала чье-то тихий возглас, но не обращая особого внимания, двинулась обратно к Марине, которую кто-то тоже держал.
Меня снова схватили за талию и руку, резко притянув к себе, из-за чего я врезалась во что-то твёрдое, это больше напоминало чью-то спину. Переведя взгляд с Марины, я увидела, что ее держит Крис, а когда я решила узнать, кто же меня заграбастал, услышала шёпот:
– Кэти, успокойся.
Кто же это мог быть? Ах да, святой, мать его, Фролов. Оттолкнуть его у меня не получилось, поэтому я решила предупредить его:
– Никогда меня так не называй, меня от этого тошнит.
И сделав последний толчок, я наконец выбралась из его хватки и, быстро оглядев народ, который собрался вокруг нас, заметила обеспокоенное лицо Ники. Вот где! В глазах неожиданно помутнело от резких движений.
Воспользовавшись моим замешательством, Максим опять схватил аккуратно меня за руку, тем самым удерживая на ногах.
– Голова кружится? Что случилось? У тебя кровь, – указал он на мою шею.
На секунду я застыла, всматриваясь в его обеспокоенное лицо и оживленные глаза, удивляясь, почему же все-таки у нас не получилось, почему именно он и я, почему никто не другой? Зачем Максим вообще появился в моей жизни и разрешил все воздвигшие мною стены, которые я так упорно выстаивала? Но это длилось не долго, голос Марины, звавший его, отрезвил меня:
– Максим!
Она звала его. Они были вместе. А я была третьим лишним.
Собравшись с силами, я оттолкнула его и, кинув последний взгляд на разъяренное лицо Марины, волосы которой были похоже на перекати-поле, и Максима, обеспокоенного тем, что произошло, прокричала им обоим:
– Отвалите уже от меня оба, разбирайтесь сами в своих ненормальных отношениях, и меня, пожалуйста, не вмешивайте в это.
Взяв за руку Нику, я отвернулась от застывших тел и пошла выходу, пока до меня не дотронулась чья-то рука.
– Кэти, подожди, что ты несёшь, у нас же все было хорошо, – тихо сказал Максим, чтобы никто не услышал.
Взглянув на его лицо, я поняла, что то, что я собираюсь сказать, ранит меня сильно. Может позже я буду жалеть, плакать, а я точно знаю, что буду, ибо слёзы, стоявшие в моих глазах, были готовы прямо сейчас пролиться от несправедливости, глупости и безысходности. Я не позволю с собой обращаться как с куклой, когда он захочет снова прийти ко мне. Все, хватит, знаю, что если дальше буду тешить себя мечтами, будет хуже. Но куда уже хуже?
– Нет никаких «нас», Максим, усвой уже! И никогда не было, – со злости и обиды шепчу ему, спрашивая молча взглядом: «что же ты с нами сделал?»
Его желваки напрягаются, а взгляд становится ледяным, будто он только сейчас осознал, что ничего не было и его шутка не удалась. Для кого-то смешно, а для кого-то больно.
Но откуда я знала, что в тот вечер причинила боль не только себе?
Закрыв глаза и выбравшись из этого проклятого дома, мы с Никой сели в такси, где я, не сдержавшись, расплакалась на её плече.
