Текст книги "Каюсь. Том Второй (СИ)"

Автор книги: Полина Раевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

–Я жду объяснений, – холодно сообщил я, садясь в кресло за стол, от греха подальше. -Я тоже, – вдруг выдала Яна, вызывая у меня изумление. Я просто оторопел, когда она вздернув гордо голову, прошествовала к столу и усевшись напротив, приподняла бровь. Тем самым давая понять, что отступать не намерена. – Ты обнаглела, Ян, совсем? – вкрадчиво поинтересовался я, подаваясь вперед. -А что я такого сделала, что не делал ты? – впилась она в меня требовательным взглядом. -Мне надоел этот каламбур. -Мне тоже. Надоела твоя хамка-дочь, надоела твоя гребанная работа, надоел ты со своим отношением ко мне! Если настолько не уважаешь меня, то не нужно было возобновлять наши отношения. Я ничем не заслужила этой грязи, в которой ты вместе со своей дочерью пытаешься меня утопить. А напилась я только потому, что мне было очень плохо, у меня есть причины для этого…. -Это какие же? Твоя дебильная ревность? Опять начнешь нести бред про Марину?– сыронизировал я, начиная закипать от ее отповеди. Посмотрите-ка, невинная овечка! -Дело не в ревности, дело в твоем отношении ко мне. -Мое отношение прямо пропорционально твоему поведению!– отчеканил я. -Прекрасно,– усмехнулась она сквозь слезы. – Тогда может и мне надо было каждый раз, когда ты без объяснений заявлялся ночью, хватать тебя и бить головой об стену, спрашивая, где ты шлялся? -Только не надо преувеличивать, – поморщился я. – Моя реакция вполне обоснована. Я что, по-твоему, похож на того, кто будет терпеть подобные выходки? -А я? На кого похожа я в твоих глазах, что ты относишься ко мне, как к какому -то домашнему зверьку? -Не неси чушь! И хватит уже этих пререканий! Я задал тебе вопрос и жду на него ответ!– оборвал я ее. -Нет. Так больше не пойдет, Олег. – покачала она упрямо головой, вызывая у меня раздражение и гнев. -Я не твоя подчиненная, чтобы ты разговаривал со мной в таком тоне. Я, как ты сам вчера заметил, твоя женщина. А это включает в себя то, что ты должен относится ко мне так, как хотел бы, чтобы относились к тебе. Иначе, как говорится, что посеешь, то и пожнешь. -Не много ли гонора для той, которая всю ночь бухала и шлялась не ясно где и с кем? И чтоб ты знала, если бы ты была моей подчиненной, я бы тебя уволил уже давно!– процедил я, начиная звереть. -Браво! А ты не задумывался, почему «бухала”? -Ты еще не протрезвела что ли? Или что, я не пойму?– повысил я голос, охреневая с ее речей. -О, ты наверное, ожидал, что я упаду тебе в ноги и начну слезно просить прощение, – хохотнула она и попала точно в цель. Именно этого я и ожидал, а никак не того, что последовало. – Увы и ах, Гладышев. Я не о такой жизни мечтала. -О жизни не мечтают, девочка. Ею живут. – Вот я и хочу жить! – горячо воскликнула она.– Хочу, чтобы меня любили, уважали и считались со мной, доверяли мне! А не отдавали ежеминутно приказы и обвиняли во всех грехах. Касательно нынешней ситуации: да, ты прав, я поступила неправильно, поехав в этот бар, но ничего криминального не совершила. Только напилась, но и то позволив себе это лишь потому, что была не одна. Мой одногруппник со своей девушкой тоже оказались в этом баре, и я знала, что на них можно положиться. Они помогли мне добраться до квартиры Крис, которую мы вчера утром ей сняли. Вот и вся история. Удовлетворен?– язвительно заключила она. Ее объяснения звучали очень убедительно. Но я все равно задумался. Сверлил Янку тяжелым взглядом, пытаясь что-то разглядеть в серо-голубых, сверкающих глазенках, но видел лишь непомерную гордыню, вызов и негодование, которое с каждой минутой моего молчания увеличивалось все больше. Но у меня в душе происходила жесточайшая война. Рациональная часть меня не могла успокоится, чтобы не проверить все досконально, другая же – хотела верить безоговорочно. И я понимал, что должен верить, поскольку требовал от Чайки того же. Поэтому усилием воли задавил всякое сомнение, и глядя в пылающее Чайкино лицо, поставил на этой истории точку, зная, что это правильный шаг, если я хочу, чтобы наши отношения продолжались. А я хотел, отчаянно хотел, несмотря ни на что. – Вполне удовлетворен, – выдавил я. И огромнейшим усилием воли заставил себя перейти к другой части нашей проблемы. – Но это последний раз, когда я закрыл глаза на твои идиотские выходки. Давай договоримся, что прежде, чем ты что-то сделаешь, мы для начала обсудим наши проблемы. – О, наши отношения принимают форму договора, – отметила она с улыбкой, а в следующую секунду удивила меня в очередной раз за это сумасшедшее утро. – Тогда и с моей стороны есть несколько условий. -Не сомневаюсь. – ухмыльнулся я, на что Чайка сощурилась, но не стала комментировать мою иронию, а перешла сразу к делу. -Я хочу, чтобы ты запомнил: как ты ко мне, так и я к тебе буду относится. Поэтому и ты прежде, чем что-то сделать, подумай и обсуди со мной. Именно обсуди, а не отдай приказ. -Это угроза? -Предупреждение. – сухо отозвалась она. – И еще: твоя дочь… Я не хочу больше контактировать с ней никоим образом. Поскольку ты вряд ли согласишься отправить ее в какую-нибудь закрытую, элитную школу, то я хочу, чтобы в случае, если она меня еще раз заденет, ты принял меры и наказал ее, иначе я поставлю тебя перед выбором, пусть даже он будет не в мою пользу, – все это она выдала ровным, ничего не выражающим голосом, а меня будто оглушило. -Ты что, серьезно?– засмеялся я, не в силах поверить, что она действительно это озвучила и вообще сидит тут с видом королевы, ставит мне условия. Охренеть не встать! Мир сошел с ума! -Более чем. Если ты не согласен с этим, то мы больше не будем тратить время друг на друга, – все так же невозмутимо парирует она. У меня теряется дар речи. Я не ожидал подобного от Чайки. Было видно, что она настроена решительно. И как бы я не бесился, стоит признать, что пожалуй, это правильно. Пора уже что-то решать и делать, ибо мы двигаемся не туда. Но я все же надеялся, что решения Чайки будут направлены на созидание, а не на полный отказ от попыток наладить контакт с моей дочерью. Хотя и Янку понять можно, мало кто выдержит в такой обстановке. Но мне все же были интересны причины ее категоричности, поэтому я спросил: -И с чего вдруг такие решения? -Не вдруг, Олег. Я многое тебе не рассказывала, чтобы не беспокоить лишний раз,– удивила она. -Но с меня хватит! Я больше не буду терпеть выходки твоей дочери, молча. У нее не травма психологическая, а избалованность. Можешь злиться, но я все равно скажу, твоя дочь-самовлюбленная хабалка, считающая, что мир должен крутится вокруг нее. Ей плевать на то, что ты хочешь счастья и нормальной семьи. Главное-ее желания и покой. А ты носишься с ней, как с писанной торбой, считая себя в чем-то виноватым. Да миллионы детей растут без отца, с бабушками, и ничего. Я тебе пример! Меня тоже бабушка, можно сказать, воспитала, потому что мама вечно пропадала на работе, но лично я была бы счастлива, если бы мама нашла кого-то, кто облегчил бы ей тяготы жизни. Твоя же дочь ненавидит меня за то, что я люблю тебя и хочу сделать счастливым. И я искренне недоумеваю, почему мы должны с пониманием относится к ее ненависти? Если хочешь, пожалуйста. А я в этом участвовать больше не буду! – высказалась она. -Я понял тебя,– усмехнулся я невесело, признавая ее правоту и завидуя. Потому что мне также хотелось бы просто взять и заявить, что я не буду в этом участвовать. Но увы, поскольку ответственность за все происходящее исключительно на мне, просто рубануть с плеча не получится. Я уже пытался, когда расстался с Чайкой, но из этого путного ничего не вышло. Отправить же дочь, чтобы не мешала моей личной жизни – это как забить последний гвоздь в гроб моего отцовства. Хотя с другой стороны-закрытая школа не такая уж и плохая идея, учитывая мой ритм жизни. Олеся всегда была бы под присмотром и образование получила бы самое лучшее. Наверное, не стоит так скоро сбрасывать со счетов этот вариант. -Если мы все обсудили, я иду спать, – отвлекла меня Янка от размышлений. Я кивнул, и когда она вышла из кабинета, вернулся к обдумыванию своей жизни: что хочу от нее и как все устроить, чтобы не было бардака и неприятностей. Перво-наперво, позвонил ребятам, которые искали Чайку. Они уже выяснили адрес, где Яна провела ночь, и ехали туда, чтобы окончательно во всем разобраться. Я дал им отбой, хотя наверное, стоило проверить Чайку, но почему-то я ей больше верил, чем нет. Следующим в списке был разговор с дочерью. Дался он мне очень тяжело. Мы вновь разругались и я укоренился в своем решение, подумать насчет предложения Чайки основательней. И не откладывая в

долгий ящик, позвонил своей ассистентке, дав указание разузнать о лучших школах-пансионатах в Англии с возможностью получения диплома Cambridge Рге-U. В конце концов, университет не за горами. Когда разобрался со всеми делами, понял, что от усталости просто валюсь. Поэтому решил последовать примеру Чайки и впервые за долгие годы поспать днем. Войдя в спальню, обнаружил Янку спящей. Приняв наскоро душ, лег рядом, но ощутив ее тепло и запах, сонливость в тот же момент исчезла. Я вновь, будто загипнотизированный не мог оторвать взгляд от этой девчонки. Смотрел и ощущал какой-то покой и удовлетворение, словно получил в этой жизни все, о чем мечтал. Я вдруг понял, что все, чего я по-настоящему хочу, так это, чтобы моя девочка всегда была рядом: вот так умиротворенно спала в моей постели и заразительно хохотала на весь дом, как в первые недели нашей совместной жизни. Чтобы наполняла мою жизнь праздником и ощущением того, что меня кто-то любит и ждет. Точнее не кто-то, а именно женщина, моя любимая женщина. Янка была моей, и я любил ее, как никого и никогда в своей жизни. Любил так, что щемило в груди от каждого взгляда на нее. – Янка, Яна, Яночка…. любимая моя,– прошептал я, осторожно касаясь губами ее лба, вдыхая легкий аромат ее шампуня, не в силах удержать в себе чувства. Малыш что-то пробормотала в ответ, и закинув на меня ногу, прижалась щекой к груди, продолжая спать, я обнял ее и тоже медленно погрузился в сон. Проснулись мы вечером. Несколько секунд лежали, не шевелясь. Я наслаждался, ощущая под рукой ее упругое тело, и подумывал о дальнейшем сценарии нашего вечера. Но идиллия быстро закончилась. Когда я совершенно на автомате провел ладонью по бедру Янки, которое так и лежало на мне, Чайка высвободилась из моих объятий и не глядя на меня, торопливо одела халат и ушла в ванную. Мне все это не понравилось, поэтому я последовал за ней, дабы сразу выяснить, что опять не так. Мы же вроде как зарыли топор войны, а если кто и должен дергаться, так это я. Когда вошел в ванную, Чайка стояла у зеркала и пристально что-то рассматривала на своем лице. -Как насчет того, чтобы поужинать где-нибудь?– предложил я, делая вид, что не заметил отчуждения. -В другой раз,-холодно отозвалась она и повернулась ко мне, демонстрируя синеватые отпечатки моих пальцев на своем лице. Я застыл, вглядываясь в ее идеальные черты, рассматривая эти кошмарные пятна на нежной коже. Стало не по себе. Было противно и неприятно видеть на лице любимой женщины следы своей грубости и жестокости. Я сам себе был противен, а потому не знал, что сказать. Но Янка, кажется, и не ждала ничего. Спокойно подошла к раковине и стала умываться, словно насилие в порядке вещей в наших отношениях. Наверное, ее невозмутимость поразила больше всего. Это было не похоже на Янку, и я не знал, как действовать. Да, и что тут можно сделать? -Прости, малыш! – произнес я, остановившись за ее спиной, и приблизившись, осторожно коснулся

губами ее шее. Яна замерла и посмотрела на меня напряженным взглядом через зеркало. Я же продолжил целовать, шепча, – Я не хотел, чтобы дошло до этого. -Ну, конечно, – улыбнулась она краешком губ, сглотнув промелькнувшие в глазах слезы, но тут же взяв себя в руки, резко дернула плечом, когда я прикоснулся к нему. -Олег, прекрати, пожалуйста. Я не настолько страдаю мазохизмом, чтобы заниматься с тобой сексом после того, как ты едва не вышиб мне мозги об стену. -Но настолько, чтобы продолжать жить со мной под одной крышей, – сыронизировал я, и тут же мысленно чертыхнулся, когда она невесело усмехнулась. -В этом весь ты, Гладышев, – упрекнула она, обернувшись. – Ты настолько себя превознес, что считаешь, будто осчастливил меня, снизойдя до того, чтобы попросить прощение. -Это не так. -Неужели?! – сыронизировала она, высвобождаясь из моих объятий -Я действительно сожалею. -Хорошо, пусть так. Но одного прости, Олег, будет мало. -Согласен. Как насчет ужина? – повторил я свое недавнее предложение, на что она закатила глаза, тяжело вздохнув, видимо, решив, что я собираюсь задобрить ее банальным походом в ресторан. Смешная. Будто я не в курсе ее самолюбивой, тщеславной натуры. Просто ресторан не подойдет. Надо что-то такое, чтобы поражало воображение. -Я уже дала ответ на это предложение, – снисходительно сообщила она. -Да, но может, ресторан с тремя звездами Мишлена в центре Парижа заставит тебя пересмотреть свое решение? -поинтересовался я, как бы между прочим, с удовольствием наблюдая, как Чайка замирает и недоверчиво смотрит на меня, ища подвох. И мне нравится ее реакция. Нравится, что Янка еще не привыкла к мысли, что может позволить себе, когда угодно махнуть в любую точку мира. -Что, вот прям этим вечером?– сощурившись, с изрядной долей скептицизма спросила она. Я же едва сдержал улыбку, поскольку знал, что отказаться эта девчонка не сможет при всей своей гордыне. -Ну, если поторопимся, то через четыре с половиной часа будем точно на месте, – подмигнул я. Она несколько минут молчала. По лицу было видно, что внутри нее происходит борьба между гордостью и жаждой новых впечатлений. Исход этой борьбы был с самого начала предрешен. Поэтому я совершенно не удивился, когда Янка отвела взгляд и нехотя сообщила: -Чтоб ты знал, я просто хочу посмотреть Париж! -Если бы я не знал, никогда бы не предложил, – парирую насмешливо. -И что, не задевает то, что я использую тебя? -Ничуть. Красивым девушкам положено использовать состоятельных мужчин,– ухмыльнулся я и притянул ее к себе. Чайка нахмурилась и уперлась руками мне в грудь, а я прошептал, – А еще быстро забывать обиды, когда все складывается, как нельзя, удачно. -Приму это к сведению, Олег Александрович. Вполне вероятно, что когда увижу воочию Эйфелеву башню, у меня случится амнезия. Пока же с моей памятью полный порядок, – улыбнулась она наигранно. -Надо это исправить. -Исправляй, но не рассчитывай, что это будет просто, – бросила она мне вызов и направилась в гардеробную, собирать чемодан. Так начался новый период в наших отношениях. Странный, непонятный, наигранный – если подбирать точное определение. И ключевым в этом определение была не неискренность, а игра, которую вела Чайка. Поначалу мне казалось, что она просто на меня обижена, поэтому ведет себя так, словно ее каждую секунду надо завоевывать. Она дразнила, скрывая себя настоящую за соблазнительными ухмылками, загадочными взглядами и холодной отстраненностью,и меня это подстегивало, я с азартом включился в игру, пытаясь пробить брешь в этой ледышке, выверяющей каждый шаг, скрывающей внутри себя огонь. Но с каждым днем игра становилась нормой жизни. Даже во время секса эта девочка контролировала себя. И пожалуй, она поступала правильно, потому что я вдруг понял, что действительно зажрался, так как раньше ее бесконечные “люблю” даже не воспринимал, а теперь чувствовал в них острую потребность, но Чайка говорила все, что угодно, кроме главного, что бы я не делал. А я старался. Старался уделять ей больше внимания, считаться с ее желаниями и быть терпимей. Мне нравилось баловать ее, купать в роскоши, наряжать, как куклу, и я тратил внушительные суммы, чтобы просто увидеть, как загорятся ее глазенки счастливым блеском. О, да, Чайка была до неприличия тщеславной и дорогие подарки очень уважала, хоть и старалась делать вид, что это не так. Но меня-то не проведешь. Я видел, какой восторг у нее вызывали драгоценности, видел ее тягу к роскоши, ее горящие огнем глаза, хоть и пыталась она выражать свою радость сдержанно и степенно, словно ей каждый день дарят побрякушки стоимостью в сто тысяч долларов. Меня это смешило, поскольку, я знал, что она любит цацки до дрожи, причем даже не красоваться в них, а коллекционировать. Казалось, ее больше радовал факт, что пополняется ее коллекция в сейфе, чем то, как она будет выглядеть в том или ином украшении, а выглядела она в них, конечно же, богично. Цветы и прочие мелочи воспринимались и вовсе, как само собой разумеющееся. Не то, чтобы я каждый день осыпал ее подарками, но иногда случалось, просто потому, что мне это нравилось. Нравилась Чайка в эти моменты, она будто светилась, загоралась, как искорка, и я видел тот самый огонь, который полюбил. Не знаю, кто там кого любит вопреки всему, а я точно могу сказать, за что полюбил свою Чайку, что мне в ней нравится, а что – нет. И надо отметить, что Янка умело играла на моем чувстве. Меня это с одной стороны забавляло, с другой -нервировало. Не скажу, что что-то в нашей жизни было не так. Нет. В Париже мы провели три замечательных дня. А вернувшись, продолжили жить дальше, стараясь не повторять прошлых ошибок, хотя конечно, бытовых стычек и проблем не избежали. Но мы стали спокойней, точнее пытались быть. Чайка больше не ставила мне в укор то, что я постоянно занят, но наверное, только потому, что сама ударилась в трудоголизм, который надо отметить, меня беспокоил все больше и больше. Она будто стала одержима: до самого вечера пропадала в академии, практически ничего не ела, ей видите ли нужно было похудеть и пахала до стертых в кровь ног, отрабатывая свою партию. На фоне голода, напряженных тренировок и каких-то закулисных интриг у нее начали случаться нервные срывы, она могла разрыдаться просто из-за того, что сломала ноготь или не получается с первого раза застегнуть замок. Со временем я стал понимать насколько профессия танцора непроста, пару раз понаблюдав, как Янка репетирует дома. Невероятная выносливость, выдержка, упорство, с которой она оттачивала каждое движение, поражали. Несмотря на боль в каждой мышце и стертых ногах, эта девочка шла к своей цели. И я был покорен, даже стыдно стало, что язык когда-то поворачивался назвать «танцульками” такой титанический труд. Но как бы не восхищал меня ее перфекционизм, а мне все это совершенно не нравилось. В наших отношениях не стало душевного тепла. Мы вроде были вместе, но каждый сам по себе. У Чайки появился свой мири она была увлечена покорением собственных вершин. Конечно же, я как никто понимал ее амбиции, мечты и тщеславные порывы, но как бы это эгоистично не звучало, мне это было ни к чему. Я хотел приезжать домой, где меня ждет красивая женщина, излучающая любовь, уют и тепло, а не измотанная тренировками девчонка, занятая собой и своими делами. И сегодня в очередной раз в этом убеждался. Вместо того, чтобы уже вовсю отмечать победу на выборах, я едва сдерживал раздражение, наблюдая за Чайкой. Мы уже опаздывали, но торопить было бесполезно. Янка уже была собрана: с идеальным макияжем, прической, в роскошном платье сидела едва не плача, держа свои многострадальные ступни по тридцать секунд в ледяной воде, чтобы привести в тонус и одеть шпильки. Я не мог спокойно смотреть на ее страдания, меня все это бесило до зубного скрежета. Какого хрена себя так истязать? Мечта, бл*дь, у нее! Мечтай ради бога, оплачу, договорюсь, сделаю. Но нет, мы же гордые, мы сами! Пока я ей это позволяю, как говорится: чем бы дитя не тешилось, лишь бы не вешалось, но мое терпение уже на исходе. -Гладышев, не мельтеши. Сейчас еще пару минут и поедем, – устало попросила она, вытирая ноги, чтобы намазать кремом с ментолом, от запаха которого меня уже тошнило, поскольку им пропахла вся спальня. -А ты не могла сегодня обойтись без своих репетиций? – раздраженно поинтересовался я, опускаясь на колени возле ее ног, забирая крем. Смотреть на то, как она будет корячиться в платье, сил не было. -Не могла, у нас строгий хореограф, а конкурентки спят и видят, как бы занять мое место, – протягивая ножку, повторила она мне то, что я уже слышал сто раз. Я же с ужасом смотрел на ее расширенные вены на икрах и стертые в кровь ступни. -Если продолжишь в том же духе, будут уродливые ноги. Смотри как вены вздулись, – покачал я головой, втирая крем, ласковыми, массирующими движениями, отчего Чайка едва не мурчала. -О, ты просто бог массажа, Олеж. Я щас кончу, – простонала она, отвлекая меня, вызывая улыбку. Только эта девчонка может быть столь очаровательна в своей беспардонности и разряжать атмосферу одной фразой. – Надо будет свозить тебя в Тайланд на массаж стоп по биологически активным точкам, хотя боюсь представить, что с тобой будет, – парирую, одевая ей на ноги туфли. -Будет множественный сквирт,– подмигнула она, поднимаясь с кресла. -Какие мы просвещенные стали,– ухмыльнулся я, закатывая глаза. -Естественно. Кстати у меня еще ни разу не было. Так что двойка вам Олег Санныч, – заявила она нахально. -Ну, если ты от «двойки» визжишь, как резанная, то на «пятерку” я даже стараться не буду, поберегу свой слух. -Что? Это я визжу?– воскликнула она возмущенно, долбанув меня сумочкой по плечу. -Ну, не я же, – подразнил, с довольной улыбкой наблюдая, как она краснеет. Вот так-то лучше, а то смотрите-ка, искушенная мадам стала. -Ладно. Больше от меня ни звука не дождешься! – пообещала она, вздернув голову. -Спасибо, Господи! – шутливо поднял я руки к верху. -Дурак, – насупилась Чайка, но дрожащие уголки губ выдавали ее с головой. – Ладно, поехали, пора уже познакомится с твоими друзьями. Я кивнул и мы отправились на вечеринку. Это был первый наш выход в свет, так как в связи с предвыборной компанией я не мог лишний раз светить свою личную жизнь, но сегодня был именно мой вечер, а потому я имел право позволить себе неосторожность и познакомить ее со своими друзьями. Не то, чтобы я ее скрывал, просто редкие выходные дни мы предпочитали проводить в обществе друг друга. Шувалова, правда, несколько раз порывалась приехать к нам в гости, но я отказывал ей, зная, что лучше познакомить Янку со всеми сразу. И вот этот момент настал. Чайка от усталости даже не нервничала, разве что пару раз спросила, как она выглядит. Выглядела она по-королевски и дело вовсе не в цацках и платье. Что ни говори, а природа Янку щедро одарила. Именно ее феноменальная красота обратила на себя мой замыленный взор, иначе я никогда бы не заметил какую-то официантку. На моих друзей она также произвела впечатление. Полвечера я только и слушал восторженные оды в ее честь. И надо признать, это тешило самолюбие. Не зря говорят, что женщина – визитная карточка мужика. Моя была сногсшибательна: роскошна, ослепительно красива, неприлично молода, весела, довольна, а следовательно что? Следовательно, я – молодец. Жизнь удалась. Пожалуй, я еще никогда не получал от вечера столько удовольствия. Янка тоже прекрасно проводила время, ей без особого труда удалось очаровать всех своей непринужденностью и заразительным смехом. -Олежка, я соскучилась, – прильнула ко мне Аленка, отвлекая от размышлений.– И безумно рада тебя видеть таким. – Каким? – приобнял я ее. -Счастливым. -Ну, я счастлив. -Не сомневаюсь, – хмыкнула Шувалова и переведя взгляд на танцующих Янку с Диманом, пояснила. – Она действительно ОГОНЬ! Димка вон бедняжка ели дышит. -Ну-ну, а в первую встречу, я помню, ты не особо впечатлилась, – напомнил я эпизод у входа в клуб. -Как раз -таки впечатлилась да еще как! «Эй, блондин!я – надо же такое отмочить, – хохотнула Аленка, ткнув меня локтем в бок. – Если бы я знала в свое время, что это пароль от твоего сердца….мм….,-мечтательно закатила она глаза. -Ой, да ладно тебе, – отмахнулся я. -Ну, ладно, так ладно,– улыбнулась она. – Кстати, сынок наш обещался заскочить, поздравить. – Ты поаккуратней, а то Янка услышит, подумает с дуру что-нибудь не то. -О, ты еще ей не сказал, что у тебя помимо дочки сынок имеется? – подколола она меня. -Нет, боюсь после Леськи она эту новость не осилит, – усмехнулся я невесело. -Что, все настолько плохо? -Ну, как тебе сказать… Поначалу были постоянные стычки, которые мне приходилось разруливать, а сейчас у них обоюдный игнор. Так вроде спокойней, но тоже ничего хорошего, – обрисовал я коротко ситуацию. -Ой, не переживай, подрастут и успокоятся, – утешила она на свой лад. -Твоя правда,– засмеялся я, качая головой. -Вижу, ты не скучаешь, – подскочила ко мне раскрасневшаяся после танцев Чайка. И казалось, даже воздух завибрировал от ее энергии. -Не особо. Как ноги? – спросил я, легонько касаясь губами ее щеки. -Нормально, я уже привыкла, – отмахнулась она.– Потанцуешь со мной? -О, скорее рак на горе свистнет, чем Гладышев пойдет танцевать, – со знающим видом сообщила Шувалова, что моей Чайке определенно не понравилось. Эта девочка была сумасшедшей собственницей. Я должен был принадлежать ей и только ей. А потому ее наверняка взбесило то, что кто-то знает меня не хуже, чем она. Так что ее ответ меня не удивил. -Возможно, так и есть, но со мной Олег Александрович делает исключения из многих своих правил. -высокомерно улыбнувшись, холодно сообщила она.

Шувалова недовольно взглянула, приподняв бровь. Я же едва сдерживал улыбку, убеждаясь, что двум женщинам, привыкшим быть в центре внимания, тесно в одной компании. -Ну, оно и видно, – заключила Аленка беззлобно и тут же воскликнула-О, сынок приехал. Мы обернулись. Крестник с улыбкой приближался к нам, но заметив рядом со мной Чайку, словно застопорился, на лице отчетливо проскользнуло изумление. Я не очень понял его реакции, а потому перевел взгляд на Чайку, и с интересом наблюдал аналогичную картину, поскольку Янка тоже будто окаменела. Меня этот секундный обмен странными взглядами и последовавшее неловкое знакомство озадачили. И хотя после ребята вели себя вполне обычно, но я то и дело замечал, как Темка напряженно смотрит на Чайку. -Что-то хочешь сказать?– поинтересовался я у крестника, когда Янка ушла танцевать с Антроповым. Темка усмехнулся и покраснел, интригуя меня еще больше. -Да не то, чтобы хочу. Просто мы как-то в клубе пересеклись с Яной в начале лета и у нас не зашло общение. -Ну, бывает , – улыбнулся я. -Да я не про это, бать. Она там с типом одним была…. – замялся он, я же напрягся в духе « а с этого момента поподробнее”, Тема не заставил себя ждать. – Я к тому, что он мутный на бабки, и возможно, твоя Яна с ним за компанию. Просто с ним обычно такие же мутные девки тусят. Ну, я в общем, к тому, что мало ли. -Тем, я понял. Не переживай, Янка не «мутная девка, – остановил я его неловкую речь, едва сдерживая смех. Чтоб меня развести на деньги – это надо быть семи пядей во лбу. А уж заподозрить Чайку в чем-то таком -это надо быть с пулей в башке. Но вот то, что она с кем-то там «тусила”, хотя утверждала, что никого не было, по-настоящему разозлило. Настроение моментально сошло на «нет, и я поспешил распрощаться с крестником, который сам уже был не рад, что поднял эту тему. Я же с каждой минутой мрачнел все больше, представляя Чайку в объятиях какого-то «мутного типа. Но допекло меня появление разъяренного Антропова. -Олег, втолкуй своей Яне, чтобы больше не лезла в чужие дела, – процедил он, и прихватив пиджак, направился к выходу. -Че эт с ним?– озвучил Борька мои мысли. – Сам хотел бы знать, – пожал я плечами, ища взглядом Янку. Она как раз направлялась к нашему столу и выглядела не менее взбешённой, чем Антропов. -Что это сейчас было?– сразу же спросил я, как только она подошла. -Серьезные проблемы с психикой, наверное,– отозвалась она раздраженно, над чем Шувалов расхохотался.

–Олег, похоже, вы с Михой махнулись местами, -заметил друг, имея в виду мои трепетные отношения с Викой. Вот только новое перераспределение ролей меня совсем не порадовало, а разозлило. -И что это значит? – непонимающе воззрилась на Шувалова Чайка. -Это значит, что пора домой! – раздраженно отрезал я, поднимаясь со своего места. Янка вмиг уловила перемену моего настроения и недовольно закатила глаза, но промолчала. Попрощавшись со всеми, мы покинули вечеринку. Некоторое время ехали молча, пока Чайка не психанула. -Ой, ну, говори уже, а то скоро воздух заискрит. -А тебе все надо говорить, сама ты не соображаешь! – завелся я с пол-оборота. -Я то соображаю, но тебе видимо, не очень по вкусу мои соображения, – невозмутимо парирует она, выводя меня еще больше. -Мне не по вкусу, когда мои друзья начинают давать указания, чтобы ты держала свой рот на замке! -Ну, так ты своим друзьям и скажи об этом, ко мне какие претензии?– пожала она плечами. -Хорош, придуриваться! – рявкнул я, доведенный до белого каления. Мне осточертели ее выходки и корчинья из себя не бог весть кого. А уж в купе с новостью, что ее кто-то трахал те полгода, что мы не были вместе, и вовсе. -Чтобы больше не лезла туда, куда тебя не просят! Без тебя разберутся! -отчеканил я. -Я сама решу, куда мне лезть, а куда нет! – процедила она, и тут же добавила. – А твоему дружку не помешает хорошенько дать по мозгам. -Это тебе не помешает дать по ним, чтобы хоть немного заработали! -Ну, за тобой не застоится, -усмехнулась она. – Надеюсь, это стоит того, а то потом опять будешь просить прощение и оправдываться. -Нет, на этот раз мы будем слушать твои оправдания, – сьязвил я . Чайка непонимающе приподняла идеальной формы бровь, раздражая меня своей невозмутимостью. -Я ведь говорил тебе, чтобы ты не смела мне врать? – вкрадчиво поинтересовался я, отчего она побледнела, не оставляя сомнений в том, что врала. -И в чем же я, по-твоему, обманула тебя?– тяжело сглотнув, уточнила она, прощупывая почву. И хотя все внутри меня бушевало, я продолжал сохранять видимое спокойствие. -В том, что ни с кем не трахалась после того, как мы расстались, -повысил я голос, решив, не ходить вокруг да около. -Что?– вполне себе искренне изумилась она. -То, милая моя! -А-а, твой крестничек со старта залил в уши, – понимающе протянула она. -Интересно, чем же ты ему так досадила, что он взялся на тебя наговаривать?– ядовито посетовал я.

–Ну, как показывает практика, отвергнутые мужики хуже брошенных баб, так что все довольно банально, – пояснила она со снисходительной улыбкой. -О, как! И все -то ее хотят, и всем-то она отказывает!– насмешливо резюмировал я. -Не всем, только тем, у кого доход меньше миллиона долларов в месяц, – парирует она ехидно. – Ты передо мной не кривляйся, Ян! Выеб*выться будешь перед всякими мальчиками. Что за мужик с тобой рядом был? – холодно оборвал я ее пафосные речи. Чайка с ухмылкой, покачала головой, доводя меня до бешенства. – Просвети меня, Олеженька, разве не ты мне втирал про то, что ревность в наших отношениях не должна фигурировать? -Просвещаю тебя, Чайка, когда я задаю вопрос, ты на него отвечаешь! -Ладно, я отвечу, если это так важно для тебя. Со мной был мой знакомый хореограф, он готовил меня к вступительному экзамену и НИЧЕГО БОЛЕЕ! Но наверняка твой крестник расписал все так, будто я прямо в клубе едва не переспала с Максом. – пояснила она с видом, будто делает мне огромное одолжение. -С Максом?– уточнил я, придя в ярость от одного имени, всматриваясь в ее лицо, пытаясь понять, лжет она или нет. -Да, бл*дь, с Максом! -огрызнулась она и тут же яростно добавила, – Доволен теперь, придурок? -За языком следи! -Ты тоже следи, я не собираюсь выслушивать твои идиотские домыслы всякий раз, когда какой-то мудак решит высказаться на мой счет. -Ну, знаешь, дыма без огня не бывает. А ты из тех, кто родной матери может врать, причем в наглую так, – привел я бесспорный аргумент, отчего Чайка словно закаменела. -Пошел ты!– выплюнула она, сглатывая слезы. – Мне плевать, что хочешь, то и думай! Даже если бы и спала с кем-то, тебя это не касается, понял? -Послушай сюда, – прорычал я, хватая ее за волосы, не контролируя себя от накатившей ревности и ярости.– Меня касается все, чем ты живешь и дышишь. Думаешь, я с тобой тут в игрушки играю? Закончились игрушки. Ты хотела в мою жизнь, ты своего добилась. А теперь вздумала хвостом крутить? Не получится, красавица моя, иначе ты у меня без хвоста останешься, с голой жопой! Поняла? – цедил я, глядя в ее глаза, полные слез, сжимая в кулаке шелковистые волосы. Она всхлипнула, задрожав от едва сдерживаемых рыданий. Я отпустил ее, отворачиваясь к окну, закрывая глаза, втягивая с шумом воздух, не в силах поверить, что в очередной раз настолько потерял контроль. Тишину разорвали надсадные рыдания. И так тошно стало на душе, замутило от всего вот этого: от себя, от нее. Потому, что я ей не верил. Все сомнения, подозрения и гадкие предположения, задавленные когда-то усилием воли, всплыли наружу, отравляя меня, наполняя ревностью и гневом. Перед мысленным взором замелькали картинки, в которых она со всей страстью отдает себя кому-то, шепча слова любви. Это сводило меня с ума, рвало на части. И я хотел избавиться от этой агонии. Любыми путями. Я хотел поверить ей, хотел, чтобы она убедила меня в том, что не лгала. Поэтому, когда подъехали к дому, и Чайка выскочила из машины, я ринулся за ней следом. Настигнув в холле, схватил за руку. -Не трогай меня, скотина! Ты мне противен! Животное!– прокричала она, вырываясь. -Это ты меня таким делаешь! Ты! Что ты творишь, а? Неужели не понимаешь, что я с ума схожу? Не видишь, что я люблю тебя, суку, как ненормальный? – проорал я в ответ, встряхивая ее, как куклу. -Да я на тебя вообще смотреть не могу! Ты мне омерзителен. В жопу себе свою «любовь” засунь! Ненавижу тебя, ублюдок! Ненавижу! – выплюнула она и со всего размаха залепила мне пощечину. Боль вспыхнула огнем, запульсировала яростью. Я оттолкнул Чайку от себя, словно какую-то мерзость, вот только не рассчитал силу, и Яна потеряв равновесие, упала на стеклянный столик, разбивая его вдребезги. Все во мне перевернулось от ее крика и звона разбивающегося стекла. Казалось, это не стол разбивается, а наши отношения. Вот так оглушительно, фатально, со звоном, и ничего уже не склеить, не собрать. А потом все затихло. Гробовая, смертельная тишина ударила тупым ножом в сердце. Вся ярость в момент улетучилась, будто спала какая-то пелена, и я от самого себя пришел в ужас. Господи, я совсем с ума сошел! Что творю?! Я смотрел на дело своих рук – на Янку, неподвижно лежащую на осколках, и от шока боялся даже дышать. Меня трясло, как в лихорадке от страха. Мысли кружились, как бешеные. И только одна пульсировала отчетливо-господи, только бы она ничего себе не повредила. Но раздавшийся спустя мгновение болезненный стон убедил меня в обратном, заставляя похолодеть. Я подскочил к Яне, когда она скорчилась, заходясь слезами, выворачивая мне все нутро наизнанку этим плачем. -Малыш…не шевелись, пожалуйста. Поранишься, – попросил я дрожащим от паники голосом. И потянулся к ней, чтобы поднять на руки, озвучивая свое намерение, – Сейчас я тебя подниму. -Не прикасайся ко мне! – процедила она, дернувшись и тут же вскрикнула от боли, напоровшись рукой на осколок. -Успокойся, а то вся изрежешься! – произнес я, и поморщился от злости на себя, увидев кровь. -Помогите мне, – обратилась она к кому-то, я же только сейчас заметил, что вокруг нас собрался обслуживающий персонал, Олеся тоже была тут. С ужасом смотрела то на меня, то на Чайку, прижимая ладонь ко рту. Мне стало совсем хреново. Вот только свидетелей этого кошмара не хватало. Такого унижения Чайка мне никогда не простит. Пока я лихорадочно думал, Янку подняли и она не глядя ни на кого, направилась к двери, хромая, прижимая к боку окровавленную ладонь, пачкая платье, отчего у меня защемило в груди. Я ринулся было за ней, но тут на пути у меня встал Николай и неловко, но настойчиво попросил: -Олег Александрович, не ходите. Я отвезу Яну Владимировну в больницу. Вы пока успокойтесь. Я замер, готовый сию же минуту вырубить этого осмелевшего. Все внутри меня рвалось к ней. Потому что я знал, если она сейчас уйдет, больше никогда не вернется. А я не могу ее потерять. Но что-то во взгляде Николая остановило от еще более диких действий. И я молча, кивнул, признавая его правоту, хотя все внутри противилось этому. Мысли путались, в душе был такой бардак, что я не знал, за что хвататься и что делать. Прикусил костяшки пальцев, разрываемый шквалом эмоций, и заметался туда сюда, забыв, что все это видят люди. Но к счастью они поспешили разойтись, осталась только Леся. -Пап? – осторожно позвала меня она, отвлекая от душевных терзаний, я обернулся и резанул недовольным взглядом. -Почему не спишь? Иди в свою комнату, – отмахнулся я. Дочь тяжело сглотнула, но не отступила. -Пойдем наверх?– протянула она дрожащую руку. Мне стало не по себе. Докатился! Боже, до чего же я докатился! Уже и на всех срываюсь. Сглотнув ком в горле, коснулся руки Леськи и погладил по лицу. -Иди спать Лисенок, мне надо побыть одному, – прошептал я, с чувством целуя ее в лоб. Леся подняла голову и заглянула мне в глаза. -Все хорошо будет, папуль,– прошептала она и не хотя, направилась к себе. Я же очень сильно сомневался в том, что что-то еще будет хорошее в моей жизни. Ибо Янка и была моим хорошим и плохим, светлым и темным, горячим и холодным. Она была жизнью, которая играла всеми красками.