Текст книги "Здравствуйте, я ваша мама!"

Автор книги: Полина Нема

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 3

Сегодня даже небо скорбело, покрытое хмурыми серыми тучами.

Мы шли по ровным дорожкам между ухоженными рядами могил. Местами попадались красивые статуи, на которых имена были написаны на табличках красивым готическим шрифтом.

Коля ухватился за мою руку и сжал ее с недетской силой, а затем ослабил хватку. Ладно, держим ребенка и терпим.

Втроем мы подошли к толпе в черном, которая при виде нас расступилась. Люди смотрели на нас сочувствующе, пока мы шли к саркофагу – огромному черному ящику с горизонтальными серыми вставками. Рядом стоял еще один ящик из стекла. В нем лежал светловолосый мужчина с очень красивыми чертами лица – копия Коли. Точнее, Коля копия его. Казалось, что мужчина вот-вот очнется и встанет, но он оставался неподвижен.

Никто не вечен, никто не бессмертен. Разве что религия.

Тяжело смотреть на ребенка, не сводившего взгляда с мертвого отца. Даже сжал мою руку, будто боясь вырваться.

Я ощутила на себе пронзительный взгляд. Мне стало не по себе, по телу пошел озноб, но быстро пропал. Оглянулась – людей много, большинство стояли с опущенными головами. Только сейчас заметила, что пришедшие собрались по группам. У одних на одежде виднелись значки темно-зеленых драконов, у других – огненные птицы, а у третьих – единороги. Интересно.

Коля не отпустил мою руку, но и не сжимал уже так навязчиво. Его взгляд так и был устремлен на отца, мальчик еле сдерживал слезы. В какой-то момент я почувствовала его легкую дрожь. Ему было страшно и одиноко. Сейчас он один против всего мира с женщиной, заменившей маму, с которой вообще непонятно что случилось. Не буду судить того, кого не знаю. Я сжала Колину руку. Мы оба потеряли нечто дорогое. Он – отца, я – любовь. Хотелось верить, что Коле я сейчас нужна больше, чем своему жениху.

Сережа мог бы сказать, что хотел детей. Я бы пересмотрела взгляды на это. Мы могли бы это пережить. Подумаешь, какая-то Жанночка беременна! Мы с Сережкой любим друг друга… О чем я думаю?! Измена – конец отношений, какие бы они ни были! Но прошлое нельзя отпустить за пять минут. Дерево с корнем тоже не вырвать одним махом. Я смахнула слезы, проступившие на глазах. Со стороны это могло выглядеть, будто я оплакиваю любимого. Где-то так и есть.

Так, все. Соберись, Каролина. С Сережей – все.

Я вновь посмотрела на собравшихся, но, судя по их лицам, никто не горевал о кончине Колиного папы. Происходившее больше походило на дань вежливости. Они пришли сюда, потому что знали усопшего и скинулись на поминки.

И вновь я ощутила холодный взгляд. Да что ж такое?!

На кладбище царила тишина. Трое крепких мужчин подняли гроб и вложили его в саркофаг. Николай уткнулся в мой живот, а его плечи затряслись от плача.

– Ты хочешь уйти? – прошептала ему на ухо, немного склонившись. Вот теперь на меня все посмотрели, как на врага народа. А я что сделаю? У меня ребенок нервничает! Коля кивнул, не отпуская мою юбку. – Ну, тогда пошли. – Юстас аккуратно сжал мой локоть, качая головой, мол, нельзя уходить. Я нахмурилась. – Мы уходим, – прошептала ему.

Его глаза молили остаться, а плачущий ребенок решительно тянул меня к выходу. У детей вообще нельзя идти на поводу, но сегодня я с ним была солидарна.

Юстас шепнул мне на ухо:

– Нельзя уходить. Николай должен остаться до конца.

– Я понимаю, но посмотрите на него. Отца уже не вернуть. Если он не увидит, как его тело прячут в землю, ничего не случится.

Надеюсь, меня никто не слышал. По спине прошел холодок. Мне здесь не нравилось, как кошке, которая чувствует привидения.

– Хорошо. Идите, но дождитесь меня на выходе, – Юстас замешкался, но все-таки кивнул, отпуская меня и Колю.

Мы быстрым шагом отдалялись от саркофага, не оборачиваясь, будто мы два героя эпичного боевика. Только нам обоим надо было бы сопли подтереть. У самого выхода услышали низкий голос с легкой хрипотцой:

– Наследнику необходимо остаться до конца церемонии.

Измена мужа, о которой я знала всего один день, крепко развила во мне нелюбовь ко всем мужчинам. Изменил один, а отдуваться будут все. Потому так и хотелось удавить того мужика, что нас остановил. Я развернулась и застыла, а все потому, что на меня смотрела копия Колиного папы. Будто он ожил и надел парик с длинными черными волосами. Только у этого видно, что волосы свои. Прямые черты лица, волевой подбородок, крылья носа хищно раздувались при каждом вздохе. Кустистые брови над карими глазами с тяжелым взглядом смотрели в мои. На щеке едва заметный тонкий шрам. Черный камзол с черным плащом, накинутым на одно плечо, штаны заправлены в сапоги. Хотя я и не метр с кепкой, мужчина на голову выше меня, несмотря на то, что стоял, опираясь на трость с золотой рукояткой в форме головы дракона с рубинами вместо глаз. Красивый мужик. Явно за таким женщины бегают. Да, есть на что посмотреть, эстетическое наслаждение мне никто не запрещал. Вот только на душе было тяжело.

Похоже, это дядя Коли, которого, со слов Юстаса, я должна опасаться.

– Мы идем домой, – ответила ему.

А ведь мой Сережа по сравнению с ним – задохлик. Только почему секретарь отца Коли не предупредил, что дядя такой?

– Наследник должен оставаться до конца захоронения, – пренебрежительно ответил он, будто я какая-то букашка. Коля спрятался за мою юбку.

На том месте, где стоял гроб, вспыхнуло пламя.

– Нет, не должен. Это зрелище не для детей, – я повернула голову, глядя, как огонь взмыл ввысь, выпуская черно-серый клуб дыма.

– Это не вам решать. Вы ему никто.

– Это моя мать! – вот теперь мальчик рыкнул так, что я чуть не подскочила на месте. Он вышел вперед и попытался спрятать меня за своей спиной.

Дура его мать, если бросила такого защитника.

– Мама? – мужчина прищурился, оглядывая меня. Холодный и морозный взгляд. Меня будто в холодильник засунули. Где ж он был, когда у нас холодильник сломался?

– Тогда Марина определенно должна знать, что необходимо соблюдать традиции этого мира.

– Нет, мне психика ребенка важнее.

Я прижала к себе Колю, уловившего, что творится нечто плохое – я чувствовала его напряжение.

– Мне плевать, что думаете вы. Есть установленные правила, которые следует соблюдать, – продолжил мужчина спокойным голосом, но таким, что можно гвозди забивать. – Спрятаться за юбку женщины всегда можно успеть. Я заеду сегодня к вам домой ближе к вечеру. Есть моменты, которые нам необходимо обсудить.

Я прищурилась.

– Давайте не будем ругаться. Вы оба сегодня хороните родного вам человека. – В моих глазах данный индивид уже упал – высокомерный слишком. – Примите мои соболезнования.

– Я заеду домой ближе к вечеру, – повторил мужчина. – Нам есть что обсудить.

Вот и познакомились с родственником. Я легонько кивнула, будто аристократка, и развернула ребенка к выходу. Хочешь оскорбить кого-то – оскорби его вежливостью. Она многих бесит похлеще хамства. Обернулась и увидела его, опиравшегося на трость и шедшего в сторону пламени. А ведь его не было в той толпе. Тогда кто ж на меня так смотрел, что я вздрогнула?

***

Мы подошли к нашей карете с единорогами. Те стояли, ржали и топали копытами.

– Им не нравятся кладбища. Они чувствуют смерть и горе, – трагически заметил Густав, поглядывая на единорогов. – И трава тут невкусная.

Я глянула на кладбищенскую поросль, которая в тон настроению была серой, а местами и черной. Да, будь я конем, тоже бы не жевала такую.

– А пегасы?

– Кто? – недоуменно уставился Густав.

– Единороги без рога, но с крыльями, – объяснила, как смогла.

– Нет, таких нет, – отмахнулся он. – У нас драконы, фениксы летают и иногда люди, правда, только с обрыва.

Вскоре показался Юстас, а позади него другие люди. Или нелюди.

– Мы бы хотели выразить соболезнования юному Николаю, – сказал высокий и худой мужчина. На гладковыбритом, слегка вытянутом лице светились янтарные глаза, и создавалось ощущение, что они вот-вот зажгутся. На его черном пиджаке висел значок с огненной птицей. И нет. Не было в его взгляде того мороза, что я испытала на кладбище.

– Благодарю, – ответила, а ребенок вновь спрятался за моей спиной. – Николай, что надо сказать?

Что ж он всех так боится?

– Спасибо, – пропищал мальчик.

– Меня зовут Фейтон Айкоз. Если у вас возникнут финансовые трудности, вы всегда можете обратиться к нам в банк «Возрождение», – он протянул мне маленький свиток, перевязанный узкой атласной ленточкой. – Мы поможем в любое время и любой суммой. Думаю, в скором времени вам это пригодится.

Он легонько улыбнулся. А вот Юстас аж выдохнул, когда Фейтон отошел от нас.

Мы втроем сели в карету, причем секретарь так спешил, будто за ним гнались зомби. Я бы не удивилась, если бы тут и нежить существовала.

– Юстас, а насколько у нас все плохо? – спросила, читая свиток. Обычная визитка – вклады, кредиты, семейное ведение финансов…

– Отец Николая владел землей, на которой изначально выращивали розовых пони, потом единорогов.

Что-то я не припомню никаких животных хотя бы рядом с домом.

– Они в другом месте?

– Нет-нет. Они все в фамильном поместье… Раньше были.

– Насколько раньше? – спросила, прикидывая масштаб катастрофы.

Дом-то огромный. И если и тут надо платить налоги и коммуналку, то нам, прямо говоря, мягкое заднее место.

Юстас скривился, поглядывая на Николая.

– Единорожки пропали, когда мне было столько, – Николай показал пять пальцев. – Пони я не помню.

– Юстас?

– Отец Николая – банкрот, – ответил юрист.

Чудесно! Нам еще и жить не на что.

– Как? А я тогда здесь зачем?

– Дом. Пока жива мать, дом никто не заберет… – Юстас замешкался.

– Продолжайте, – я нервно улыбнулась.

– Но тут такая ситуация… Дом заложен в банк за долги.

У меня медленно поползли брови на лоб. Размер нашей катастрофы становился сравнимым с черной дырой.

– А дядя?

– Клейтона Даффа не было здесь около семи лет, насколько я знаю. Мы с Терри Клейтоном – отцом Николая, не знали, вернется он или нет. И я не думал, что вернется сейчас. В любом случае вы можете с ним договориться.

С этим морозильником? Ладно – с сексуальным морозильником, но все равно!

– Так. Я согласилась съездить с Николаем на кладбище, но я не подписывалась на отработку чужих долгов. Напомню – я даже не мать ему, – прошипела.

– Нет-нет, что вы! Я краем уха слышал, что господин Клейтон Дафф хочет остаться в Визарии – это город-столица, где мы сейчас находимся. По закону Николай – наследник дома, если жив один из родителей. Но если оба мертвы – наследство переходит по ближайшему родству. Точнее, к дяде. Но вы можете попробовать договориться с господином Клейтоном на выкуп дома с долгами.

Сомневаюсь, что он согласится после нашего разговора на кладбище.

– Предлагаете обмануть его и продать дом с долгами?

– Нет, ни в коем случае! Я поставлю в известность господина Даффа. Проблема в том, что сумма долга составляет стоимость дома…

– Стойте! – я выставила руку вперед. – Вы хотите сказать, что ребенок остается на улице?

– Я не хочу на улицу, – всхлипнул Коля.

– Теоретически я бы могла забрать его в свой мир.

– Но фактически мы не можем в нем жить. Только взаимодействовать, – тут же отметил Юстас. – Есть еще вариант – отправить мальчика в приют.

То есть у нас ничего нет, семья в долгах, и Николая отдать в приют – единственный вариант. Пожалуй, некоторые вещи не стоит говорить при ребенке, но тут уже выбора просто нет. Я могла его бросить вот прямо сейчас, пока не привязалась.

Да, цинично. Но стоп. У нас есть крыша над головой, пусть она и не совсем наша. Так, придумать, что делать, можно. Устроюсь на работу, делов-то. Может, оставим этот дом, возьмем какую-нибудь квартиру поменьше в городе…

Коля улегся мне на колени, обняв двумя руками. Я провела рукой по его слегка вьющимся волосам, выпрямляя их. Нет, я же не совсем сволочь, чтобы оставить ребенка одного, когда он попросил о помощи. Вот если бы это было не нахрапом… Хотя не поверила бы я ему, заявись он ко мне домой и расскажи о своем мертвом отце и о том, что он дракон. И вообще, у Коли есть дядя. Родной, между прочим. Что, он бросит ребенка на произвол судьбы? Или отдаст в приют?

Я действительно колебалась. Мне было жалко мальчика, но, с другой стороны, я понимала, что не смогу помочь. Это как поехать в другую страну и провернуть там подобное. Так что придется с дядей поговорить. Попробую договориться! Я вообще не знала, как работают законы в этой стране. Но тоже разберемся.

– А банк пока не требует нас выселить?

– По закону, пока есть мать, то дается срок, оговоренный с отцом. У господина Даффа был оговорен срок в пять лет. Четыре уже прошло. У вас есть всего лишь год, чтобы вернуть банку золото.

Час от часу не легче. То есть получается, что Колин папа даже и не думал возвращать долг. Раз за четыре года сумма так и не поменялась.

– Продлить срок?

– Вряд ли женщине разрешат, – Юстас вновь скривился. – Я-то ничего против не имею, но женщины меньше получают на любой из работ. Сами поймите, ваша задача – рожать детей, воспитывать их, следить за кровом и слугами. А добыча целиком и полностью лежит на плечах мужчины. Разве что вы можете удачно выйти замуж или пойти работать прислугой. Но даже прислуге требуются рекомендации, репутация…

– Ясно, ясно. Я поняла, – остановила его.

Все сложней, чем я думала.

– А ребенку еще в школу надо ходить, – добил секретарь.

– Надо дом с долгами продать. Или как-то с Клейтоном решить, что делать. Все-таки он его родной дядя, – прошептала.

– Понимаете, – Юстас покосился на Николая, развесившего уши. – Кто ж знает, что хочет Клейтон? Его не было здесь семь лет…

Глава 4

Дом казался удивительно оживленным по сравнению с тем, когда мы уезжали. В нем, будто муравьи-трудоголики, сновали слуги. По крайней мере, я за них приняла людей в чепчиках и коричневых платьях из грубой ткани с метлами в руках. Каждая порхала из комнаты в комнату, наводя порядок. Мужчины выносили старую мебель. Еще при входе мы заметили целую груду наваленного хлама.

– Это еще что происходит? – я уставилась на Юстаса.

– Без понятия, – толстяк почесал лысину.

Ладно. Я двинулась вперед и остановила первого мужчину, который выносил стул.

– Что здесь происходит?

– Так это. Хозяин умер, мы мебель выносим. Приказ у нас.

– От кого?

– Так это. От нового хозяина – Клейтона Даффа.

Какого?.. Мы же на похоронах были всего лишь пару часов, а тут… Тут уже все выносят.

– Юстас! – чуть ли не крикнула я.

– Без понятия, – прошептал он. – Я не в курсе.

Мужчина и сам недоуменно смотрел на происходящее.

– Вы же это раньше могли сказать!

– Я не знал, – ответил он, жалобно посмотрев на меня.

Да что ж тут происходит?!

– Это же моя игрушка! – крикнул Коля, когда служанка вынесла огромного плюшевого единорога. Мальчик вырвался и вцепился в игрушку, которую служанка тут же отпустила и с ужасом уставилась на него. – Ты не имела права ее трогать! – крикнул Коля совсем не детским голосом. Мне на миг показалось, что земля разверзлась, и этот голос раздался из глубин ада. Служанка пошатнулась от вспыхнувшего перед ней огня, исходившего от ребенка. Да я и сама отскочила на ногу Юстаса, который тут же ойкнул. Я, пожалуй, не буду ссориться с ребенком. А то это чревато последствиями. – Смотри, какая у меня игрушка, – Коля довольно посмотрел на меня.

Да, дома нет, зато игрушка красивая – белоснежный единорог с золотым рогом – есть. Коля начал играться с единорогом. Я подошла к двери, дорогу тут же преградили двое мужчин.

– Без хозяина нельзя входить.

– Господин Дафф принял решение отправить ребенка в приют, – услышала я за спиной женский голос.

Я никогда не думала, что у меня может дергаться глаз, но именно сейчас мое веко дернулось несколько раз. Обернулась и увидела симпатичную миниатюрную блондинку в черном закрытом платье в пол, будто она решила закутаться от всего на свете, с миловидным лицом и огромными голубыми глазами, и взглядом таким стальным и строгим, что даже мне стало не по себе.

– Юстас, – я повернулась к секретарю, который упорно пытался слиться с окружающей обстановкой. Да только красное лицо выдавало его. – Есть что-нибудь еще, что вы забыли мне сказать?

– Я не знаю, – промямлил он.

– А вы, собственно, кто? Господин Дафф говорил, что в дом должен прибыть юрист и ребенок, – продолжила блондинка. – Мы уже вызвали людей из приюта, и Николая заберут туда. Вы из приюта?

Она смотрела на меня, не отводя глаз. Такой знакомый взгляд. Где-то я сталкивалась с ним. Ах, да. На кладбище. Только там так смотрел дядя Николая.

– А вы? – вежливо спросила.

– Я юрист господина Клейтона Даффа.

Такой молодой специалист рядом с таким мужчиной? Да, да. Она просто юрист.

– Нет! Я не хочу! Это мой дом! – надрывно крикнул Коля.

С детских рук сорвалось пламя, долетело до блондинки, которая просто словила его, а потом помахала перед собой, сбивая.

– Николай, прекрати, – я одернула ребенка, хотя мне казалось, что это то же самое, что вежливо попросить разъярённого медведя не нападать.

Если он сейчас выпустит в меня пламя, то останутся от Каролины только кости да горстка пепла. Мальчик подхватил свою игрушку и побежал вдоль дома, а я за ним:

– Коля, стой! – Нагнав мальчика, присела перед ним на корточки, удерживая за руки. Столько безграничной боли в детских глазах я не видела ни разу. И даже несмотря на то, что это не мой ребенок, захотелось за него весь мир порвать. Материнский инстинкт беспощадный, когда пробуждается. – Ты меня слушаешь? – спросила, а он отвел глаза. Нельзя сейчас потерять контакт с ним. – Николай, я понимаю, что тебе сейчас ужасно больно…

– Я не хочу в приют. Я хочу быть дома с папой, – прошептал он, прижав своего единорога. – Это ведь мой дом.

– Послушай, ты сейчас должен принять все как есть. Как бы сейчас ни складывалась твоя жизнь, ты должен оставаться сильным. Ты же дракон? – Мальчик кивнул. – Так вот, драконы сильные и все выдерживают, – я пыталась подбодрить его.

– Но… но я слышал… – малыш всхлипнул. – Если будет мама… то и дом не заберут.

– Я сделаю все, что в моих силах. Но и ты должен понимать, что я не житель этого мира.

– Сделаешь? – он с надеждой посмотрел на меня.

Только бы сдержать собственные слезы. Так больно смотреть на него, понимая, что от меня ничего не зависит, что я не смогу оправдать его доверия.

– Я постараюсь…

Надежда умирает последней, главное, чтоб не в конвульсиях. Хотя будем реалистами – я ничего не могу сделать. В этом мире я вообще на случайных правах. Тут как бы самой вернуться домой. Нащупала кристалл возврата в кармане – на месте. А с другой стороны – рожают же у нас детей без копейки за душой. И находят же как-то выход. Будет зайка – будет и лужайка. А в моем случае будет драконенок – будет и пещерка? Срочно ищем принцессу для дракона. Только дракон будет жить у принцессы. С мамой. За драконом еще сопли подтирать надо. Что ж там за дядя такой, что сходу ребенка на улицу выставляет?

– Соберись, хорошо? Постараемся поговорить с твоим дядей. Ты его видел раньше?

Николай замотал головой из стороны в сторону. Они даже не виделись. И папа Коли тоже не общался с братом, получается. Тогда понятно, почему дядя сразу убирает племянника из дома. На какие-то родственные чувства а-ля «ну вы же держали его за левую пяточку на крещении» рассчитывать не приходится. Да и вряд ли драконы исповедуют какую-либо из земных религий. Ладно, посмотрим.

Николай взял меня за руку и сжал.

– Марина, – позвал Юстас.

– Каролина, – укоризненно поправила.

– Мы можем поговорить наедине? Николай, отпусти ее, пожалуйста.

Мальчик посмотрел мне в глаза.

– Я все еще здесь, – подбодрила его, и ребенок нехотя отпустил меня.

Юстас подошел ко мне и отвел в сторону:

– Господин Дафф выкупил дом. Отец Николая умер всего пару дней назад. Пока я согласовывал его похороны и занимался всеми делами, Клейтон Дафф выкупил весь дом с долгами. Если честно, то никто не рассчитывал, что вернется мать ребенка. Я случайно рассказал ребенку, что жить с ним может его мама, а он принял все за чистую монету, нашел кристалл и привел вас.

– То есть его дядя совершенно случайно узнал о смерти брата?

– Скажем так: когда-то братья очень сильно поссорились. Честно, я уже не припомню, что случилось между ними. Но когда Марина уже была беременной. Клейтон уплыл из этих краев. Терри пытался его найти, когда дела уже совсем пошли на спад…

То есть в какой-то степени наш дядя может быть виновным в смерти брата. Час от часу не легче.

– И сейчас он вернулся и выплатил долг Терри. Сами поймите, когда Марина вернулась в свой мир, никто не знал, что есть шанс, что она вернется сюда. Но ребенок же не виноват, что его отец промотал все деньги.

– Ничего страшного, что его в приют отправят, а мне что делать? – как бы цинично ни звучало, но у ребенка будет крыша над головой. – Мне что, под мостом милостыню просить?

– Ну поймите, я не думал, что Николай перенесет вас, – укоризненно ответил он.

Отлично, я и так рассталась с почти мужем, так еще и в другом мире без крыши над головой. Хоть кристалл возврата есть. Через месяц вернусь домой, и будет у родственников стопятьсот вопросов о том, где была. И Сережа будет волноваться, локти кусать, гадая, где я. И искать даже. Что-то я сомневаюсь, что он будет бегать и от радости размахивать флагом «Наконец я от нее избавился». Причем флаг я представила в виде семейных трусов.

Так. Руки есть, ноги есть, здоровье тоже позволяет – буду подрабатывать служанкой.