Текст книги "Инстинкт охотника"

Автор книги: Пола Хейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

7

Гилберт лениво взглянул на циферблат своих золотых часов. В этот день их разбудил будильник.

– По моим подсчетам выходит, что Филдстоуны уже приземлились в Нью-Йорке. Теперь молодой наследник снова пакует чемоданы для отправки в Даллас, – сказал Берт и улыбнулся Конни, которая лежала рядом. – Вскоре начнется его блестящая карьера посыльного.

– Ты думаешь, Филдстоун-старший приведет свое решение в исполнение немедленно?

– Уверен в этом.

Вспомнив выражение лица старого Филдстоуна при вчерашнем разговоре, Конни согласно кивнула.

– Он был в ярости… и полон решимости.

Когда Филдстоуны снова посетили Калифорнию, Гилберт попросил старика назначить ему встречу наедине.

Гилберт явился в отель к Рональду Филдстоуну в сопровождении Констанции, и старик очень удивился. Но во время разговора все понял, к тому же он не усомнился, что ему сказали правду.

– Мой сын – преступник! – гневно воскликнул он и в ярости заходил взад и вперед по комнате.

– Сегодня утром мы говорили с Педро и Рикардо, и они сказали, что Роберт пока не объявлялся, – проговорил Берт. – Значит, он отказался от планов похитить Конни. Видимо, эта мысль показалась ему не столь удачной, когда он немного протрезвел. Либо он вынашивает другие планы.

– Но откуда у него такие идеи! Это, можно сказать, почти терроризм! – заявил старик. – Из-за того, что мать бросила его, я чувствовал себя обязанным как-то возместить ему эту потерю. Я был слишком мягок с ним. И слеп. Но теперь с меня довольно! – стукнув кулаком о ладонь, провозгласил старик. – Еще есть возможность привести сына в чувство и сделать его приличным человеком. И я это сделаю, черт побери! Он хочет управлять компанией – что ж, пусть начнет с самых низов. Пусть полгода поработает посыльным в одном из моих магазинов.

– Посыльным? – удивилась Конни.

Рональд Филдстоун коротко кивнул.

– Да-да, именно посыльным. И будет жить только на свою зарплату. Это послужит ему хорошим уроком. – Он повернулся к Конни. – Как только он появится, то тут же принесет вам извинения.

Конни покачала головой.

– Спасибо, не нужно.

Они с Бертом решили, что требовать извинений у Роберта – занятие совершенно бессмысленное. Может, со временем ему самому станет стыдно.

И теперь, лежа в это утро в постели, Конни проговорила:

– Значит, теперь Боб проходит курс психотерапии посредством разноски пакетов. – Она улыбнулась. – А тебе пора в свою комнату.

Обхватив ее мускулистой рукой, Берт притянул Конни к себе.

– Еще не пора.

– Эрик скоро проснется. Он очень расстроится, если застанет тебя здесь.

Та ночь стала первой, но не последней, когда любовник оставался у Конни до утра. Теперь он постоянно приходил к ней, когда малыш засыпал, и исчезал по утрам.

– Не уверен, – отозвался он.

– А я уверена, – заявила Конни. – Ему это определенно не понравится. Если мальчик увидит тебя здесь, он может возненавидеть меня. А я не хочу, чтобы наши с ним отношения испортились. Я не хочу, чтобы…

– Может, хватит разговоров? – Берт провел рукой по ее телу. – Как насчет дела?

Сердце Конни забилось быстрее. После ночных ласк ее тело устало, но оно тут же откликнулось на его призыв. Чтобы скрыть приступ желания, она засмеялась.

– Ты просто помешался на сексе.

– Наверное, ты права, – ответил Берт. – И все-таки?..

– Дорогой, мы не должны, мы не можем… – запротестовала Конни, когда он начал целовать ее. Она попыталась избежать его губ, которые творили с ней удивительные вещи и зажигали сильнейшую ответную страсть. – У нас нет времени.

– Мы хотим и мы можем. – Он потерся лицом о ее шею. – И время у нас есть. По тому, в каком я настроении, это не будет длиться долго. Черт! – выругался Берт, так как в холле послышался звонок телефона.

– Иди быстрей и возьми трубку, а то Эрик проснется и увидит, что ты выходишь из моей спальни.

– Ты делаешь из мухи слона, – проворчал Берт, но все же вылез из постели, накинул халат и пошел в холл.

Как только дверь за ним закрылась, Конни пошла в ванную и встала под душ.

– Это жених Глории, – сообщил вошедший в ванную Берт.

Он, словно зачарованный, смотрел, как она намыливается. Его глаза повторяли каждое движение ее рук, которые плавно ходили по ногам и плечам.

Конни ополоснулась и выключила воду.

– Так что он сказал?

– Кто? – удивленно моргнул Берт. – А… Он сказал, что Глория плохо себя чувствует и сегодня не сможет работать.

– Тогда я сама приготовлю завтрак.

– Я заметил, что вчера ты чистила овощи. Сегодня я все сделаю сам после работы, сам приготовлю ужин.

– Ты? – переспросила она. – Я не знала, что ты умеешь готовить.

– Одинокие отцы умеют многое, о чем даже сами не подозревают. Жаль, что тебе не удалось позагорать обнаженной.

– Что ты сказал?

Взгляд Берта остановился на ее груди – светлой по сравнению с золотистым, загорелым телом, затем спустился на бледный треугольник на бедрах.

– Тогда бы ты была загорелая везде, хотя, – он изогнул бровь, – контраст тоже притягивает взгляд. Так вот, я умею еще и стирать, гладить, хотя с теми рубашечками, которые купила Эрику моя мать, так просто не справишься. Еще я умею держать в руках молоток, резать, красить…

– Передай мне, пожалуйста, полотенце, – нетерпеливо сказала Конни. Чем дольше он смотрел на нее, тем более острое желание она испытывала.

– Я могу мыть пол и окна. А по обращению с пылесосом и кухонным комбайном мне вообще нет равных. – Берт пожал плечами. – Я очень хозяйственный.

– Ты делаешь это нарочно!

– Что делаю? – невинно переспросил он.

– Заставляешь меня чувствовать то, что чувствуешь сам. – Конни брызнула в него водой. – Снимай халат.

Берт рассмеялся, разделся и вошел под душ.

– Я думал, ты уже не попросишь.

Прижав ее спиной к выложенной розовой кафельной плиткой стене, он стал гладить ладонями напряженные кончики ее грудей. Когда он вошел в нее, Конни застонала и закрыла глаза. Теперь для нее существовал только он. Только почти жесткое прикосновение его рук. Только жар его тела рядом. Только крепость его плоти. Берт задвигался, и Конни снова застонала. Ее бедра задвигались в такт его бедрам. Темп нарастал, пока любовник не застонал в экстазе. Он сделал еще один глубокий толчок, и их тела одновременно содрогнулись.

Потом, вымывшись вместе под душем, они вышли из ванны. Берт завернул Конни в громадную махровую простыню и бережно положил на кровать.

– Я же говорил, это займет всего несколько минут, – сказал он, поцеловал ее и с улыбкой исчез.

Когда Конни вытирала голову, она услышала, как Эрик пробежал в спальню отца. Она с радостью подумала, что Берт успел вернуться к себе вовремя.

– Я хочу принести еще один мой рисунок домой из детского сада. Где мы его повесим? – спросил Эрик за завтраком.

– Давай устроим выставку в твоей спальне, – предложила Конни. – Если прикреплять рисунки скотчем, пятен на стенах не останется.

– Ты устроила тут настоящий дом, – сказал Берт, когда Эрик вышел. – Когда мы приехали, это было просто безликое жилище. А теперь… и рисунки, которые сделал Эрик, и цветы в комнатах. Теперь это настоящий дом. И гостеприимный.

Конни улыбнулась.

– Раньше я и не знала, что я такая домовитая. Но все равно, спасибо.

– Это тебе спасибо. – Берт положил ладонь на ее руку.

Конни едва сдержала слезы. Он смотрел на нее так нежно, что у нее сжалось сердце.

– Тебе пора на работу, – сказала она.

– Кажется, да, – согласился он.

Конни вымыла посуду после завтрака, собрала свою сумку и вместе с Эриком направилась в детский сад. Они иногда заходили за Джеком, чтобы и его по дороге захватить, но сегодня они вышли слишком поздно.

Пока Эрик важно рассказывал о том, во что он собирается после занятий играть со своим «самым верным на свете другом», Конни, закусив губу, размышляла. Несколько ночей и пробуждений в одной постели с Бертом, как она и опасалась, изменили многое. Она почувствовала, что влюбилась в него.

Ее пальцы крепче сжали ремень спортивной сумки. Эрик шел вперед, и Конни автоматически предупредила:

– Без меня не переходи дорогу.

Но любить Гилберта – это путь в никуда. Разве что – к разбитому сердцу. Он сам сказал, что не ищет серьезных отношений. Он по-прежнему тоскует о покойной жене. Конни знала, что он оставался верен памяти жены целых три года. Какие же еще нужны доказательства тому, что надеяться на что-либо серьезное бессмысленно?

По всему видно, продолжала размышлять Конни, что Берт привязался к ней. Но простой привязанности недостаточно. В ней нет искры божьей, нет страсти, нет самозабвения и силы чувств. Привязанность можно испытывать даже к рыбке в аквариуме! Но, тем не менее, эта привязанность опасна для нее, влюбленной дурочки. Она может начать питать бесплодные надежды. Лучше покончить с романом, пока не поздно. Нет, уже слишком поздно. Может, лучше сказаться больной и уехать? Филдстоун легко найдет замену, если сочтет нужным. Правда, жалко расставаться с Эриком…

Эрик! Конни разом очнулась. Погруженная в свои мысли, она на мгновение забыла о ребенке. Посмотрев вперед, увидела его фигурку в голубых шортах, белой футболке и бейсбольной кепке. И тут Конни похолодела. Малыш подошел к краю тротуара и, не останавливаясь, направился на другую сторону. Слева на него летел грузовик. Водитель шел на обгон и явно не видел ребенка. А Эрик прыгал на одной ножке и не обращал на дорогу никакого внимания.

Констанция в ужасе бросилась к нему. Она боялась крикнуть, чтобы Эрик не испугался и не кинулся вперед под машину. За секунду до того, как грузовик пронесся мимо, она успела подхватить малыша на руки и отскочить в сторону.

– Тебя могли сбить! – схватив Эрика за плечи, закричала она. – Я же говорила тебе подождать меня, а ты побежал сам. Ты противный, противный, глупый мальчишка!

Испугавшись ее гнева, Эрик скривил рот, его глаза наполнились слезами.

– Ты делаешь мне больно, – сказал он.

– Тебе было бы еще больнее, если бы тебя сбила машина!

Эрик фыркнул.

– Я тебя ненавижу, – шмыгая носом, объявил он.

– Я тебя тоже, – бросила в ответ Конни, обняла малыша и прижала его к себе. Она еще никогда в жизни не испытывала такого страха, гнева и облегчения. – Это неправда. Я люблю тебя. И поэтому я не хотела, чтобы ты попал под машину.

– Ты меня любишь? – переспросил Эрик.

– Да, – ответила Конни. – Пойдем быстрее, а то опоздаем.

Вечером Эрик снова достал толстую пачку фотографий из своего чемоданчика. Он долго раскладывал их на столе, а потом позвал Констанцию.

– Вот видишь, – сказал он, показывая ручонкой на фото, – здесь я, папа и мама. А здесь я, папа и ты. А здесь я и ты. Ты взаправду любишь меня, как мама?

– Хотя сегодня утром ты меня очень напугал, я действительно очень-очень люблю тебя.

Эрик принял важный вид.

– Тот грузовик был далеко.

– Может, и так, – согласилась Конни. – Но мне показалось, что он близко, и я очень испугалась. – Она погладила малыша по головке. – В следующий раз жди меня на тротуаре.

– Хорошо, Конни. Честное слово. А вот раньше меня никто не любил, никогда не любил, – угрюмо сказал малыш. – Только мама и папа. И бабушка с дедушкой. – На шею Конни легли две маленькие ручки. – А вот ты меня любишь, да?

Посадив малыша к себе на колени, Конни погладила его по щечке и улыбнулась.

– Конечно, люблю.

Эрик просиял.

– Я тоже тебя люблю.

– Раз мы любим друг друга, то все в порядке, – сказала Конни и почувствовала укол в сердце при мысли о своей неразделенной любви к отцу мальчика. – А теперь пора идти к твоему приятелю Джеку.

Мать Джека пригласила Конни зайти выпить кофе и полчасика поболтать. Затем Констанция, оставив Эрика, вернулась в бунгало. Кора Пратт присмотрит за ребятами, а она пока приготовит ужин. Пусть это и не входит в ее обязанности, но будет несправедливо возложить это на Гилберта, который придет после рабочего дня. А затем она собиралась почитать очередной детектив.

Когда с ужином было покончено, она села на веранде с книгой. Тут же раздался стук в калитку. Подняв голову, она увидела мужчину и женщину, на вид обоим лет по тридцать. Мужчина со своими взлохмаченными светлыми волосами и узким лицом походил на полярного волка, а его спутница была высокой и тонкой брюнеткой с роскошной копной волос. Они казались усталыми.

– Здесь живет Барбер? – спросил мужчина сиплым голосом, откашлялся и погасил сигарету об ограду.

– Да, – ответила Констанция и спустилась в сад.

– Мы – мистер и миссис Редхилл. Эвелин – сестра покойной жены мистера Барбера, – пояснил он, указывая на женщину. – Меня зовут Айзек.

Констанция крепче зажала в руке книгу, в висках у нее застучали тысячи молоточков.

– Здравствуйте, – проговорила она через силу, инстинктивно загораживая вход в дом.

Айзек улыбнулся.

– Я не думаю, что мистер Барбер еще на работе.

Конни замялась. С одной стороны, она не хотела давать никакой информации. С другой – глупо было бы утверждать, что Гилберт дома, раз она не сможет его предъявить.

– Нет, вы ошиблись, он именно там, – с усилием улыбнувшись, парировала она.

Эвелин тяжело вздохнула.

– Так мы и думали.

– Нам нужно с ним поговорить, – пояснил Айзек, – но заехать еще раз мы не сможем, так что хотелось бы встретиться с ним сегодня.

– Можно, мы подождем его здесь? – спросила женщина, заглядывая на веранду.

Конни быстро соображала. Если бы эти люди хотели похитить ребенка, они вряд ли позвонили бы в дверь и представились. К тому же их поведение нельзя назвать угрожающим. Напротив, Айзек держится вполне дружелюбно. А самое главное – Эрика сейчас нет дома. Она решилась.

– Подождите. А я позвоню мистеру Барберу и спрошу его, не сможет ли он приехать немедленно, – сказала Конни, провожая Редхиллов в дом. – Ему не понадобится много времени на дорогу.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказал Айзек, опускаясь в кресло. – Мы устали. Мы летим в Сан-Франциско и специально заскочили в Лос-Анджелес, чтобы повидать Барбера. Но у меня уже такое чувство, что мы провели в пути лет сто.

– Из Майами мы вылетели два дня назад, – поджав накрашенные яркой помадой губы, вставила Эвелин и огляделась вокруг. – А где же мальчик?

– Его нет, он в гостях, – непринужденно сказала Конни. Она намеренно создавала впечатление, что малыш где-то далеко, а не по соседству. Только бы Эрика не привели раньше времени! – Я позвоню мистеру Барберу, – добавила она и скрылась в доме.

Взяв трубку, Конни быстро набрала номер Коры Пратт.

– Вы не могли бы подержать Эрика у себя еще час или два? Я вам позвоню, – тихо проговорила Конни.

– Никаких проблем, – ответила Кора. – А может, ему лучше остаться у нас на ночь?

– Я перезвоню насчет ночевки. Спасибо, – прошептала Конни и повесила трубку.

Затем она позвонила Гилберту.

– Можно попросить мистера Барбера? – нарочно громко сказала она. – Передайте ему, что звонит Констанция и что это срочно. Очень срочно.

– Вам повезло, он только что вошел, – ответили ей. – Даю ему трубку.

– Что случилось? – спросил Берт.

– Здесь твои родственники, – коротко бросила она.

Он пробормотал какое-то ругательство.

– Кто именно?

– Свояченица и ее муж.

– Они видели Эрика?

– Нет, – тихо ответила Конни. – Он у Праттов.

– Позвони Коре и попроси ее пока оставить Эрика у себя.

– Уже позвонила.

– Спасибо. Родственники ничего не сообщили о цели приезда?

– Нет. Сказали только, что хотят поговорить с тобой.

– Еду, – бросил Берт и повесил трубку.

Вернувшись в гостиную, Конни сообщила Редхиллам, что Гилберт выехал, и предложила напитки.

– Есть кофе, чай, пиво и соки.

– Апельсиновый сок со льдом было бы чудесно, – ответила Эвелин.

– Мне тоже, – сказал Айзек. – Мы слышали, что вас зовут Констанция. Простите, Констанция – а дальше?

– Мисс Буш. – Она помолчала. – Я присматриваю за Эриком.

– Ему повезло, – сказал Айзек и подмигнул.

Конни улыбнулась. В неуклюжей любезности мужчины было что-то привлекательное. Он определенно понравился ей, чего нельзя было сказать о его супруге.

Пока все они вели обычный разговор о погоде и климате, Конни думала о том, что никогда не узнала бы в Эвелин сестру Мэри. Правда, Гилберт говорил, что у них разные матери. Эвелин повезло меньше. Старшая из сестер была стройна и красива, младшая – невероятно худа. Острые черты ее лица бросались в глаза, несмотря на искусный макияж, дорогую оправу очков и шикарные волосы.

Гилберт упоминал о том, что Эвелин очень нервная. Это подтверждалось тем, как напряженно она устроилась на краешке стула, как визгливо смеялась, как теребила свои многочисленные браслеты.

Послышался шум подъезжающего джипа, и в комнату быстрым шагом вошел Гилберт.

– Эвелин, Айзек, привет! – проговорил он. – Какой сюрприз!

Айзек встал ему навстречу.

– Да, мы…

Гилберт резко прервал его:

– Знаю. Вы приехали, чтобы сообщить мне, что заполучили какую-то бумажку, по которой я должен передать вам Эрика. – Его голос звучал хрипло, синие глаза стали ледяными. – Так вот, зря потратили и деньги, и время.

– Но послушай… – начала Эвелин.

– Вы заявляете, что можете обеспечить ему нормальную жизнь. Но я тоже могу. Это наш временный дом, но Эрику здесь хорошо. Он спокоен. И за его будущее не надо волноваться, так как он будет со мной и с Констанцией.

– Да, мисс Буш его няня, – отчаянно теребя браслеты, сказала Эвелин. – Мы уже познакомились.

Гилберт покачал головой.

– Она не няня. Констанция – член нашей маленькой семьи. Скоро у Эрика будет не только отец, но и мать, потому что мы с Конни поженимся. – Он повернулся к ней и обнял за плечи. – Не так ли?

Конни с трудом сглотнула. Конечно, он сказал это сгоряча, но все же ее сердце екнуло.

– Так, – подтвердила она.

– Пока об этом никто не знает, включая Эрика, – продолжал Берт. – Но Эрик не будет против, он обожает Конни.

В последней фразе была доля истины. Конни согласно кивнула.

– Да, мы прекрасно ладим.

– У Эрика будут нормальный дом и нормальная семья, – не унимался Гилберт. – И теперь, сколько бы ваши адвокаты ни старались, я все равно выиграю дело!

– Успокойся, – вдруг сказал Айзек.

Голос Гилберта задрожал:

– И ты еще хочешь, чтобы я успокоился?! После того как вы пустили за мной своих ищеек?

– Я отозвал детективов, как только узнал, что Эвелин наняла их, – ответил Айзек.

Гилберт нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что не знал об этом?

– Не знал. Как и то, что Мадригалы преследуют тебя. Теперь мы приехали затем, чтобы Эвелин попросила у тебя прощения и за себя, и за отца…

– Прощения?!

Айзек горько рассмеялся.

– Я хотел бы кое-что объяснить. Пожалуйста, сядь и выслушай меня, – сказал он.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Потом Гилберт опустился в кресло.

– После смерти Мэри я тоже, как и Эвелин, думал, что мальчику будет лучше у нас или у деда. Но, увидев твою решительность в отстаивании своего права на него, мы поняли, как много он для тебя значит. Мы с Мадригалом отнеслись с уважением к твоим чувствам и признали за тобой право на ребенка.

– Тогда как вы могли подать на меня в суд, как могли собирать компромат, чтобы получить опекунство?! – гневно спросил Гилберт.

– Я этого и не делал. Это все Эвелин, – грустно сказал Айзек. – Поверь, я никогда не пошел бы на такое.

– Я с ума сходила от желания иметь ребенка, – заговорила Эвелин. – После появления Эрика на свет я была сама не своя. Мне стыдно об этом говорить, но я дико завидовала Мэри, ее счастливому браку, удачным родам, здоровому малышу. Ради ребенка я была готова на все, абсолютно на все. Я была больна.

– Я ничего не знал о том, что Эвелин звонила тебе, что она втянула в эту историю Мадригала, что они уговаривали тебя отдать Эрика, – продолжил Айзек. – Правда выяснилась, только когда жена начала ходить к психоаналитику. Мы смогли понять, какой запутавшейся невротичкой она была.

– К психоаналитику? – переспросил Гилберт.

– Да. Дошло до того, что ее желание иметь ребенка стало навязчивым. Наш брак начал рушиться. Тогда я предложил ей обратиться к врачу. – Айзек посмотрел на Эвелин. – Вначале она отказывалась, но зато теперь результаты прекрасные.

Женщина рассмеялась.

– Он спас мой здравый рассудок.

– После первого же визита в клинику она стала меняться. Теперь моя милая примирилась с тем, что у нас никогда не будет детей, и готова по-новому строить свою жизнь. И для нее очень важно получить твое прощение.

– Прости меня, – обратилась Эвелин к Гилберту. – Я не посчиталась с твоими отцовскими чувствами и думала только о себе. Даже не о племяннике. Я была эгоисткой, – опустив голову, закончила она.

Конни неприязненно подумала, что это самобичевание, несомненно, идея психоаналитика. Он похвалит послушную пациентку за старательность.

– Так что прости ее, если можешь, – закончил Айзек. – Мы оба будем благодарны тебе за это.

– Я постараюсь, – сказал Гилберт.

Айзек положил руку ему на плечо.

– Спасибо.

– А нельзя мне хотя бы одним глазком взглянуть на Эрика, перед тем как мы уедем? – с мольбой проговорила Эвелин.

Берт нахмурился и посмотрел на Конни. Та кивнула. Кажется, враждебных действий больше не будет.

– Хорошо, – сказал Гилберт.

Конни встала.

– Я схожу за ним.

Сказав Коре, что у них гости, которые хотят увидеть Эрика, она привела малыша домой.

– Это твои тетя Эвелин и дядя Айзек, – сказал Гилберт, когда Конни с мальчиком вошли в гостиную.

Эрик вежливо улыбнулся. Ему было весело у Джека и не терпелось вернуться обратно.

– Какой ты большой! – взяв малыша за руку, воскликнула Эвелин. – Когда ты был совсем маленьким, мы с твоей мамой брали тебя с собой на ланч. Ты сидел на специальном стульчике, как принц, а все вокруг не сводили с тебя глаз. Ты помнишь? – спросила она, вглядываясь в лицо Эрика.

– Нет, – ответил мальчуган и сделал шаг назад.

На лице тетки было написано разочарование.

– А ты помнишь, как мы гостили у дедушки и катались на пони?

Эрик хмуро посмотрел на тетку и перевел настороженный взгляд на Айзека.

– Нет, – сказал он и резко выдернул свою ладошку. – А можно я опять пойду к Джеку? – спросил он, глядя попеременно то на Конни, то на Берта. – Мы еще не закончили складывать большую мозаику.

– Я не против, – ответил его отец.

– Здорово!

– Нам уже пора, – заявил Айзек и пояснил, что у них скоро рейс на Сан-Франциско, а такси ждет за садом.

– Если захотите повидаться с Эриком, звоните в любое время, – сказал Гилберт.

Айзек улыбнулся.

– Спасибо. И спасибо за то, что ты понял все. Наверное, на твоем месте я бы Эвелин на клочки разорвал.

– Я был очень близок к этому, – глухо проговорил Гилберт.

Когда гости уехали, он обнял Конни.

– Слава богу, мои тревоги закончены.

Едва она ощутила тепло его губ, как маленькая ножка топнула по гравию.

– Перестаньте! – крикнул Эрик.

Конни отпрянула. Она с горечью подумала, что была права, когда подозревала, что малыш будет ревновать отца к ней.

– Я не хочу, чтобы папа тебя целовал, – с ледяным видом заявил Эрик.

– Это было всего один раз, – примирительно сказала Конни. – И это вовсе не значит, что папа не любит тебя. Очень любит.

Берт присел перед сыном на корточки.

– Я всегда буду любить тебя, малыш.

Маленький кулачок стукнул его по груди.

– Но Конни – моя, ты не должен целовать ее! И обнимать тоже! Пусть она обнимает только меня!

Констанция от удивления рассмеялась. Эрик действительно начал ревновать, но не того, кого они предполагали.

– Мы можем все вместе обняться, – сказала она.

Берт подхватил сына на руки.

– Отличная мысль, – заметил он, притянул к себе Конни и заключил их обоих в объятия.

Конни поцеловала Эрика.

– Ты доволен? – спросила она.

Эрик задумался, потом улыбнулся.

– Конечно. Мне так хорошо, что я не хочу к Джеку. Давай позвоним его маме и скажем, что я сегодня к ним не пойду.

– Хорошо, – согласился Берт. – Вместо этого мы с тобой как два мужчины отправимся в магазин, купим торт-мороженое и шампанское.

– А наша Конни накроет на стол и зажжет свечи, – добавил малыш.

Конни усмехнулась.

– Чтобы отпраздновать благополучное завершение всей этой криминальной истории?

– Да. И выпить за нашу семью, – сказал Берт.

– За семью?

– Да, за наши новые отношения.

Конни вдруг охватило волнение.

– Что это значит? – спросила она.

– Когда мы вернемся домой, ты переедешь ко мне, – серьезно проговорил Гилберт.