Текст книги "Враждебные звезды"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Да у вас за час прогулки по лесу приключений может быть больше, чем за целый год пребывания на звездолете. Так вот, вы убили своего сына, так как увидели, что он становится нормальным!

– Ну хватит, – прорычал Магнус и шагнул к ней. – Я уже достаточно наслушался тебя. В своем-то собственном доме! К тому же я никогда не был сторонником этой новомодной бредовой идеи позволять женщине тявкать…

– Отойдите! – вскричала она. – Я не ваша жена! Он остановился. Черты его лица неожиданно смягчились. Он поднял свою искусственную руку, словно защищаясь от удара.

– Ты жена моего сына, – проговорил он уже спокойно. – Ты тоже одна из Райерсонов… теперь.

– Нет, если именно это имеется в виду. – Она наконец нашла решение, которое искала. Подойдя к стене, она сняла с вешалки плащ. – Надеюсь, вы одолжите мне свой аэрокар для перелета в Сторноуэй. Я обязательно отошлю его обратно, на автопилоте. Оттуда я найду на чем уехать.

– Куда же ты едешь? – спросил он голосом обиженного ребенка.

– Не знаю, – резко ответила она. – Куда-нибудь, где не такой ужасный климат. Мне будут выплачивать жалованье Дэвида, пока его не объявят мертвым, а потом я буду получать пенсию. Когда не останется никаких сомнений в том, что он не вернется, я перестану его ждать и уеду на Рам.

– Но девочка… прилично ли…

– К черту приличия! Я предпочитаю, чтобы сын Дэвида родился живым.

Она снова обулась в сапоги и, взяв с буфета фонарик, вышла за дверь. Когда она открывала ее, в дом ворвался ветер и ударил Магнуса по лицу.

Глава 13

 
Есть чудесная страна
Чинчанчу у моря,
Там из красного вина
Ткет прибой узоры.
 

 
Там берет из жизни все
Милая принцесса —
Аморальна пусть, зато
Красотою блещет.
 

Обогнув кожух гироскопа и с трудом поднявшись в обсервационный отсек, Дэвид Райерсон услышал легкое пощелкивание струн гитары, перемежающееся с красивыми аккордами. Голос Макларена не отставал от них. Взяв себя в руки, юноша вздохнул и убрал с глаз свесившуюся прядь прямых светлых волос.

Макларен находился в жилом отсеке. Видеть его было почти оскорбительно – такого чистого, в белой тунике, тогда как каждому для мытья выдавалось мизерное количество воды, достаточное лишь для однократного смачивания губки. Но еще обиднее было то, что от наполовину урезанных пайков новозеландец, казалось, ничуть не изменился. О недоедании говорили лишь заострившиеся черты его привлекательного смуглого лица и сгорбленная спина. У него не выпирали кости из-под туго натянутой кожи, как у Райерсона, и не было болезненного румянца и периодических приступов зубной боли, как у Накамуры. Это было несправедливо!

– О, привет, Дэйв. – Макларен продолжал пощипывать струны, только тише. – Как дела с контуром?

– Я закончил.

– Хм?

– Я только что расклепал последний болт и заварил последний контакт. Осталось лишь найти этот германий, сделать транзисторы и настроить блоки. – Обхватив рукой опору, Райерсон отдался на волю невесомости. Запавшие глаза его вглядывались в никуда. – Да поможет мне Бог, – прошептал он, – чем мне сейчас заняться?

– Ждать, – произнес Макларен. – Нам ничего не остается делать, как только ждать. – Некоторое время он изучающе смотрел на юношу. – Честно говоря, мы с Сейки пользовались любыми предлогами, чтобы не помогать тебе налаживать контур, а если уж делали, то меньше, чем могли бы. Причина тут проста: я боялся, что ты закончишь работу прежде, чем мы найдем нашу планету.

Райерсон вздрогнул. Бледное лицо медленно заливал румянец.

– Да как же… – Гнев его улегся так же быстро, как вспыхнул. – Понимаю. Хорошо.

– За эти недели, с тех пор как мы отодвинулись от мертвой звезды, у меня появилась редкая возможность попрактиковаться в музыке, – заметил Макларен. – Я даже пробовал сочинять. Вот послушай.

 
На роскошных кораблях
Принцы-ухажеры
К той красавице плывут
Сквозь дикие штормы.
 

 
Нетерпением горя,
Принцы сразу к делу:
Предлагают руку ей,
А она им – …
 

– Да прекрати же! – взвизгнул Райерсон.

– Как хочешь, – мягко произнес Макларен и уложил гитару обратно в футляр. – Я с удовольствием поучил бы тебя играть, – предложил он.

– Нет.

– А как насчет партии в шахматы?

– Нет.

– Мне бы чертовски хотелось, чтобы я был поинтеллектуальнее, – признался Макларен. – Я никогда, знаешь, не отличался особой широтой взглядов. Всегда был каким-то несерьезным и безответственным, даже в науке. Теперь же… Было бы хорошо, если б я захватил с собой сотни две книг. Когда я вернусь, то обязательно прочитаю их все. – Улыбка на его лице угасла. – Думаю, теперь я смог бы понять их.

– Когда мы вернемся? – Исхудавшее тело Райерсона подобралось в воздухе, словно для прыжка. – Ты хочешь сказать: если вернемся!

Вошел Накамура, держа в руке пачку исписанных листков бумаги.

– Я произвел расчеты по последним данным, – сказал он. Райерсон встрепенулся.

– Что ты обнаружил? – закричал он. – Бога ради, что ты обнаружил?

– Безрезультатно.

– Господь Бог Израиля, – простонал Райерсон. – Опять безрезультатно.

– Дальше этой орбиты мы и не видим ничего, – спокойно сказал Макларен. – Где-то у меня были кое-какие выкладки по следующей орбите. – Он вышел, лавируя среди приборов.

На щеке Райерсона непроизвольно задергался мускул. Юноша долго смотрел на Накамуру.

– Неужели мы ничего не можем сделать? – спросил он наконец. – Телескопы или… Что нам, так и сидеть?

– Мы вращаемся вокруг мертвого солнца, – напомнил ему штурман. – Отсюда можно видеть лишь слабый звездный свет. Только мощные приборы в состоянии сфотографировать планету, а не такие телескопы, как у нас. И не с большего расстояния, чем нам бы позволила гравитация. Вот так-с-с.

– Но ведь мы могли бы изготовить большой телескоп! – воскликнул Райерсон. – У нас есть стекло, и… и серебро, и…

– Я уже думал об этом. – Голос Макларена донесся до них из лаборатории. – Можешь заниматься им на досуге, но мы умрем с голоду прежде, чем получим подходящее зеркало и установим его здесь со всем полагающимся к нему оборудованием.

– Но… Макларен, ведь космос так велик! Мы можем разыскивать планету миллион лет и не найти ее, потому что не видим… не в состоянии видеть их!

– Нельзя сказать, что мы работаем так уж вслепую. – Держа в руках перфоленту, Макларен снова зашел в отсек. – Возможно, ты забыл, по какому принципу мы ищем. Прежде всего мы определяем свое положение на орбите относительно мертвой звезды, затем какое-то время двигаемся по орбите, снова определяем положение – и так много раз. Потом смотрим, имела ли траектория движения корабля значительное расхождение с заданной кривой. Если да, то это значит, что причиной возмущения орбиты послужила некая планета, и в своих поисках этой планеты мы можем воспользоваться методом Леверье.[19]19
  У. Ж. Ж. Леверье (1811–1877) – французский астроном, автор теории планет. По предвычислениям Леверье был открыт Нептун.


[Закрыть] Если же нет – иными словами, если мы слишком далеки от планеты, то на следующем отрезке мы делаем то же самое. Пройдясь таким образом по всей окружности, мы повторяем все сначала на более высокой орбите.

– Заткнись! – раздраженно бросил Райерсон. – Можешь меня не учить! Я не школьник, черт бы тебя побрал! Мы лишь гадаем!

– Не совсем так, – возразил Макларен. – Ты был занят контуром, а я в это время разрабатывал второй принцип… ну да, приступил к нему, ты меня раньше никогда и не спрашивал. Сейчас поясню. Понимаешь, соотнеся полученные нами данные с известными классами звезд, я узнал, как примерно выглядела эта звезда в ее лучшие времена. Исходя из этого, а также из теории образования планет, я получил представление о ее былой планетарной системе. Например, ее планеты находились, скорее всего, приблизительно в экваториальной плоскости, а такие величины, как масса, угловой момент и магнитное поле, определяют постоянные закона Боде.[20]20
  И. Э. Боде – немецкий астроном. Один из авторов правила, устанавливающего зависимость между расстояниями планет от Солнца.


[Закрыть] В меру этих знаний я могу изобразить орбитальную карту.

Ну а потом звезда превратилась в сверхновую. Ее ближайшие планеты испарились, а самые дальние гиганты, хотя и сильно пострадали, но, вероятно, уцелели. Теоретически планеты могли сформироваться на расстоянии светового года от этой звезды. Из-за таких колоссальных радиусов их обращения даже незначительная погрешность может сделать сомнительными мои подсчеты в астрономических единицах. Важную роль играет также следующий факт: взрыв сверхновой заполнил газом все близлежащее пространство. Фактически мы находимся внутри несветящейся туманности. Орбиты оставшихся планет должны были бы уменьшиться, ведь в течение миллионов лет планеты по нисходящей спирали приближались к своему угасшему центру. С одной стороны, нам это только на руку: круг поисков становится не таким безнадежно огромным. Но с другой, возникает вопрос: сколько времени прошло с момента взрыва? Каково сейчас распределение плотности данной туманности и каким оно было в то время? Я тут кое-что прикинул, взяв несколько показателей. Вчерне, конечно, но… – Макларен пожал плечами, – что нам еще остается делать? Те последовательные орбиты, которые я вычислил как наиболее приемлемые на сегодняшний день для уцелевших планет, мы как раз сейчас и проверяем. Ну и, конечно, промежуточные радиусы, чтобы убедиться в значительных возмущениях нашей траектории, когда это будет происходить. И тут неважно знание точных координат тех планет. Это уже вопрос времени, когда мы достаточно близко подойдем к одной из них.

– Если хватит еды, – простонал Райерсон. – Нам ведь еще надо есть, пока не наладим контур. Не забывай об этом.

– Мы собираемся пересмотреть наши графики, – задумчиво произнес Макларен. – До сих пор мы находили, чем себя занять. Теперь нам приходится только ждать и стараться не сойти с ума от этого ожидания. – Он ухмыльнулся. – Итак, объявляю конкурс скабрезных стишков на «Южном Кресте» открытым и в качестве приза предлагаю…

– О да, – сказал Райерсон. – Мировая потеха. Игры и веселье – а там к нам прислушивается замерзший труп Чанга Свердлова!

Сразу стало тихо. До них донесся неясный шепот воздуха в вентиляторах.

– Что мы еще можем сделать для нашего бедного друга? – тихо спросил Накамура. – На контрольной ракете послать его в черное солнце? Он заслужил лучшего к себе отношения. Да-с-с? Пусть его похоронят близкие.

– Похоронят его копию? – пронзительно закричал Райерсон. – Более глупого…

– Прошу вас, – произнес Накамура, пытаясь улыбнуться. – В конце концов… нас это не затруднит, а его друзей на родине может как-то утешить, как вы думаете? В конце концов – пользуясь атомной терминологией – мы даже не стремимся отослать обратно самих себя. Только копии. – Он засмеялся.

– Да прекрати же ты наконец свое хихиканье!

– Пожалуйста. – Накамура отодвинулся, в шутливом изумлении поднимая руки. – Пожалуйста, и если я обидел вас, то прошу прощения.

– Прошу прощения! Прошу прощения! Убирайся отсюда! Убирайтесь оба отсюда! Видеть вас больше не могу!

Все еще кивая головой, улыбаясь и издавая шипящие звуки, Накамура направился к шахте. Одним прыжком Макларен очутился между ним и Райерсоном и схватил каждого за руку.

– Ну хватит! – Для обоих было настоящим потрясением увидеть, как на смуглом крючконосом лице Макларена глаза неожиданно наливаются зеленью. Он крушил их словами, орудуя ими, словно топором. – Дэйв, ты прямо как младенец, криком призывающий мать сменить ему пеленки. А ты, Сейки, думаешь, что остальному миру достаточно лишь твоих вежливых словечек. Если вы оба еще не передумали снова увидеть солнечный свет, то вам придется подправить свои взгляды. – Он слегка тряхнул их. – Дэйв, будь опрятнее. Сейки, переодевайся к обеду и разговаривай с нами. Вам обоим следует прекратить самооплакивание и взяться за работу, чтобы выжить. А следующий шаг – снова стать цивилизованными. Чтобы одолеть ту Звезду, мы не располагаем ни численностью, ни временем, ни силой – ничем, кроме мужества. Теперь уходите и начинайте тренироваться, чтобы стать мужчинами!

Не отвечая, они молча смотрели на него и через несколько секунд разошлись в противоположных направлениях. Макларен остался один. До него вдруг дошло, что он сидит, тупо уставившись на футляр от своей гитары. «Мне лучше убрать ее подальше, до лучших времен, – подумал он. – Если они вообще наступят. Я не перестал мыслить, а с моими привычками, наверное, трудно ужиться».

Долгое время он ни о чем не думал. «Кажется, я стал капитаном – фактически, если не номинально. Но как это произошло? Что я сделал такого, чем я этого добился?» И тут же всплыла мучительная для него мысль: «Это потому, что мне нечего особо терять. Я могу быть объективнее, ведь у меня нет ни жены, ни детей, ни какого-то дела, ни Бога. Одинокому человеку легче оставаться спокойным».

Он прикрыл глаза и, словно желая опровергнуть себя, поплыл среди тысяч и тысяч безжалостных звезд. Но он не имел права долго оставаться в таком положении – вот так, сгорбившись. Кто-нибудь мог вернуться, а капитана нельзя видеть поддавшимся чувству страха.

Страха не перед смертью. Перед жизнью.

Глава 14

Планета, видимая сквозь пластик смотровой башенки обсервационного отсека, выглядела так же зловеще, как и убившая ее материнская звезда. Скорчившись в тесноте тесной башенки, Райерсон пристально вглядывался в темноту космического пространства. На фоне рассыпанных по всему небу созвездий проступали контуры гигантского черного тела с серой каймой, испещренного бледными полосками. Райерсон смотрел, как оно пересекало Млечный Путь, пока наконец не исчезло из поля зрения. Но он знал, что это перемещение вызвано движением «Креста», в страхе кружившегося вокруг своей надежды.

«Я стою на горе Нево, – подумал он, – а внизу – моя земля обетованная».

Без всякой связи со своими мыслями он сунул руку в нагрудный карман. За долгие месяцы у них появились странности; они стали молчаливыми интравертами[21]21
  Человек, сосредоточенный на самом себе, на своих переживаниях.


[Закрыть] и траппистами,[22]22
  Монах, член католического ордена молчальников.


[Закрыть] потому что содержательная беседа была слишком редкостна и драгоценна, чтобы сыпать ею где и когда попало. Из кармана Райерсон вытащил фотографию Тамары и приблизил ее к глазам. Временами в его памяти оживали воспоминания и тогда ему казалось, будто он вдыхает аромат ее волос. «Посмотри, – сказал он ей. – Мы нашли ее». И, подобно язычнику, преклоняющемуся перед своим идолом, прошептал: «Ты – мой талисман, Тамара. Ты нашла ее».

Когда черная планета, жадно заглатывая звезды, снова появилась в поле зрения (а до нее было всего тысяча или около того километров), Райерсон повернул фотографию жены лицом к планете – так, чтобы Тамара могла видеть, чего они достигли.

– Дэйв, ты там?

Голос Макларена донесся до него из-за цилиндра жилого отсека. За время поисков его голос стал совсем тихим. Часто, когда Макларен говорил, его было почти не слышно. А сам новозеландец, который некогда находился в гораздо лучшей форме по сравнению с остальными, в последнее время страшно исхудал – не так, как они, – а глаза его словно провалились на самое дно глазных впадин. Зато, подумал Райерсон, Каждый из присутствующих на борту звездолета так или иначе пришел к примирению с самим собой, но это им дорого обошлось. Он, например, заплатил своей юностью.

– Иду, – Райерсон с трудом двинулся вдоль закруглявшейся стены обсервационного отсека, стараясь не задеть приборы. Макларен сидел за своим пультом. В руках он держал пюпитр, в зажимном устройстве которого была порядочная стопка исписанных листков бумаги. Только что к нему подошел Накамура. Сараец уже не расставался с маской, под которой прятал свои чувства, и все больше и больше походил на вежливого, ненавязчивого робота. Райерсон, глядя на него, спросил себя, что ощущает этот человек – безмятежна ли сейчас его душа или, наоборот, проходит через адов круг самого беспросветного одиночества, а может, она переживает и то и другое одновременно.

– Тут у меня для вас вполне приличные данные расчетов, – сказал Макларен.

Райерсон и Накамура застыли в молчаливом ожидании. Как ни странно, особого ликования по поводу того, что планета наконец приоткрыла свои секреты, не было. «Я превратился, – подумал Райерсон, – в обыкновенного работягу. Все, что происходит вне меня, кажется почти нереальным – существует лишь последовательный ряд движений в моем теле и моем мозгу. Я не могу веселиться, потому что никакой победы нет. Есть только единственная и окончательная победа: Тамара.

Но я удивляюсь, почему не радуются Теранги и Сейки».

Макларен быстро перелистал бумаги.

– По сравнению с Землей планета имеет меньшую массу и радиус, – сообщил он, – зато значительно превышает ее по плотности. Это наводит на мысль, что планета состоит, в основном, из никелевого железа. Спутников у нее, конечно, нет. Атмосферы тоже нет, несмотря на то что сила тяжести на ее поверхности ненамного больше земной. Кажется, там внизу – голые скальные породы… или, как мне думается, металл. Во всяком случае, что-то твердое.

– Каковы были ее размеры в прошлом? – тихо спросил Накамура.

Макларен пожал плечами.

– Тут можно только гадать, – сказал он. – Я не знаю, какой по счету является эта планета когда-то существовавшей системы. Понимаете, одна или две из числа уцелевших планет к настоящему времени, вероятно, уже упали на мертвую звезду. Лично я, однако, думаю, что эта планета была типа 61 Лебедя С – более массивной; чем Юпитер, но занимавшей меньший объем из-за деформации коры. У нее была чрезвычайно большая орбита. Но сверхновая все же достала планету, полностью испарив ее кислород, и, возможно, даже некоторые более тяжелые элементы. Весь этот процесс, конечно, требовал времени, и, когда звезда окончательно выродилась в белого карлика, у планеты все еще оставалась довольно большая масса. Поскольку на кору больше не давили наружные слои, она вернулась к нормальной плотности, и это возвращение, ставшее новой катастрофой, само по себе было, наверное, захватывающим зрелищем. С тех пор, в течение вот уже сотен мегалет, газы, оставшиеся после взрыва сверхновой, заставляют планету медленно двигаться по нисходящей спирали к мертвому центру. А сейчас…

– Сейчас мы нашли ее, – проговорил Райерсон. – А запасов еды у нас осталось только на три недели.

– И ко всему германий, который еще только предстоит найти, – добавил Макларен.

Накамура вздохнул. Мысленно он перевел взгляд на отсек «под» ногами. Там, далеко на корме, находилось складское помещение. Через его незакрытый люк свободно вливался не знающий пощады космос, омывая своими потоками мертвого человека, привязанного к опоре.

– Будь нас тут четверо, – сказал он, – мы бы уж давно съели все свои припасы и сейчас умирали бы от голода. Со всей покорностью я отдаю дань признательности инженеру Свердлову.

– Он умер не потому, – холодно заметил Макларен.

– Нет, конечно. Но разве сам факт несчастного случая умалил значение того, что он сделал для нас?

Какое-то время они молча плавали в невесомости. Затем Макларен, взяв себя в руки, произнес:

– Мы только зря теряем время. Наш корабль никогда не предназначался для высадки на планеты. Ранее я информировал вас, что в любом из найденных нами миров вместо небесной атмосферы вполне вероятен вакуум. Поскольку никаких возражений с вашей стороны не последовало, то беру на себя смелость утверждать, что наши аэролеты способны совершить посадку.

Скрестив ноги, Накамура обхватил руками колено. Лицо его по-прежнему выражало полное безразличие.

– А вы хорошо знакомы с типовым разведочным оборудованием? – спросил он.

– Не очень, – признался Макларен. – Просто, насколько я понимаю, аэролетам отдают предпочтение из-за экономии в массе.

– Скорее даже из-за лучшей маневренности. Используя крылья и турбореактивные ядерные двигатели, воздушное судно способно высоко подняться в атмосферу, преодолевая сильнейшее сопротивление воздуха. При этом не надо даже тратить реактивную массу самой ракеты. С такой же легкостью и без всякого риска для себя он может производить посадку в каком угодно месте. Те аэролеты, что имеются на борту «Креста» в демонтированном виде, как раз и предназначены для этой цели. Покинув свой базовый корабль, обращающийся вокруг новой планеты, они на короткое время включают ракетный двигатель, плавно входят в атмосферу планеты и снижаются. С возвращением, конечно, труднее, но аэролеты достигают стратосферы, даже не включая реактивную тягу. Ну а ее включение, в свою очередь, выносит аэролеты из стратосферы прямиком в космическое пространство, где заработают их ионные ускорители. С загерметизированными кабинами аэролетам, естественно, пригодна любая атмосфера.

Это что касается их разведывательных функций. Но, оказывается, эти вспомогательные космические кораблики способны приземляться на одной только ракетной тяге. Когда приходит время установки очередной ретрансляционной станции, работающей на луче, выбирается небольшой спутник какой-либо планеты. Причем, чтобы избежать необходимого в таких случаях карантина, желательно выбрать спутник, начисто лишенный атмосферы и жизни. Кораблики, снующие взад и вперед как челноки, переносят с базового корабля детали нуль-передатчика, а тот уже собирается на поверхности спутника. Таким образом, собственная масса спутника поступает в распоряжение накопителя материи и тогда, согласно сигналам с базовой станции, может быть воссоздано любое количество вещества. В первую очередь обычно пересылаются детали намного более крупной приемопередаточной станции, которая способна манипулировать сразу многими тоннами материи.

– Что ж, прекрасно, – сказал Макларен. – Примерно так я и думал. Давайте приземляться и… о!

Райерсон почувствовал, как его рот растягивается хоть и в невеселую, но все же улыбку.

– Ты видишь? – прошептал он. Макларен внимательно посмотрел на него.

– Ты, кажется, не слишком обескуражен, – заметил он. – Этому должна быть причина. Райерсон кивнул:

– Я уже говорил об этом с Сейки, пока ты был занят определением точных характеристик планеты. Тебе, наверное, будет не интересно, но… Впрочем, пусть он сам скажет тебе.

– Я почти и не надеялся, – медленно произнес Макларен, – что у первой же встреченной нами планеты уцелеет спутник, причем достаточно малых размеров, чтобы посадить на него наш корабль – или, если угодно, пришвартоваться к нему. Лучшего невозможно было бы и желать. А теперь я знаю точно, что никакое небесное тело не сопровождает эту глыбу. Следовательно, нам придется добывать свой германий там, внизу.

– Что мы, вероятно, давно бы уже сделали, если бы нам повезло быстрее отыскать планету, – сказал ему Накамура. – Мы можем спустить аэролет на поверхность прямо сейчас. Но ведь нам придется переправлять туда все шахтное и обогатительное оборудование, определять место для бурения, устанавливать воздушный купол… Слишком много работы на троих – явно больше, чем на те три недели, за которые мы успеем съесть все наши запасы пищи. А ведь еще остается самое главное – горные работы.

Макларен кивнул.

– Мне бы следовало самому об этом подумать, – сказал он. – Интересно, насколько здраво мы рассуждаем… как можем мы оценить нормальность рассудка, если мы – единственная человеческая раса на десятки световых лет?.. Ладно. Итак, я не подумал, а вы не сказали. И все же мне кажется, что выход из нашего трудного положения найти можно.

– Да, – согласился штурман. – Правда, довольно рискованный, но любой другой приведет к смерти, это уж точно. Мы можем спустить сам корабль и использовать его в качестве готового воздушного купола и оборудованной рабочей площадки.

– «Крест»? Но… ну да, конечно, здешняя гравитация для него не проблема. Да и магнетизм ему тоже не страшен, тем более что сейчас ионный привод экранирован… но мы не можем садиться на хвост! Мы же сомнем контур, и… черт побери, корабль вообще не может приземляться. Он просто не предназначен для этого! Он не обладает достаточной маневренностью; ведь даже такая простая операция, как полный его разворот с помощью гироскопов, занимает около получаса.

– Когда-то я подготовил расчеты – так, на всякий случай, – спокойно проговорил Накамура. – И этот случай, кажется, настал. Мы ничего не могли предпринять, пока не знали, что же мы в действительности обнаружим, но я все же набросал несколько эскизов. У нас есть шесть вспомогательных ракет в разобранном виде. Так? Монтаж их реактивных двигателей не займет много времени, поскольку их схемы весьма просты. Затем прикрепим их к корпусу «Креста» с его внешней стороны, а их системы управления выведем к пульту оператора корабельного компьютера. Думаю, что если мы очень постараемся, то за два-три дня сможем завершить и монтаж, и проверку узлов, и даже приведение всей этой системы в рабочее состояние. Каждая пара ракет должна быть смонтирована на корпусе так, чтобы образовалась пара сил, которая будет вращать корабль вокруг одной из трех ортогональных космических осей. Я не прав? Таким образом, звездолет станет весьма чутко реагировать на команды. Кроме того, мы разрежем на куски корпусы аэролетов, а также все, что может пригодиться для нашего замысла и без чего мы можем обойтись – например, внутреннюю арматуру. Из этих кусков мы сконструируем треножник, который будет оградой и защитой всех конструкций на корме. Он, конечно, будет не слишком изящным, да и корабль из-за него разбалансируется. Но я надеюсь, что мои скромные навыки в области пилотажа смогут компенсировать этот недостаток. Треножник будет не таким уж прочным, но с помощью радара и мощной ионной тяги можно очень мягко посадить корабль.

– Хм-м. – Макларен потер подбородок, переводя взгляд то на Райерсона, то на штурмана. – Прикрепить на место те ракетные двигатели так, как ты сказал, будет несложно. Но треножник более сотни метров в длину, для корабля с такой массой, как наш… не знаю. Если ничего другого придумать нельзя, то как насчет механизмов саморегулирования для этой штуки?

– Пожалуйста. – Накамура отмахнулся от его слов. – Я понимаю, что у нас нет времени делать все как следует. Мой план не предусматривает каких-либо опорных конструкций с автоматической регулировкой. Простого жесткого сооружения вполне достаточно. А с помощью радара мы сможем выбрать почти ровную посадочную площадку.

– Там, внизу, все площадки такие, – заметил Макларен. – Железо этой планеты когда-то кипело, и с тех пор не подвергалось никаким атмосферным воздействиям. Разумеется, там хватает всяких неровностей – пусть незначительных, но и они способны опрокинуть нас на нашем треножнике. Представляете, как мы хлопнемся об землю всей своей массой в тысячу тонн!

Накамура опустил глаза.

– Все будет зависеть от быстроты моей реакции, – сказал он. – Конечно, мы рискуем.

Подготовив корабль, они еще раз встретились в обсервационном отсеке, чтобы надеть скафандры. При посадке корпус мог треснуть. Через несколько минут они должны были разойтись по своим местам: Макларен и Райерсон – вниз, к рычагам управления двигателем, а Накамура – в штурманскую рубку. Там он обвяжется противоперегрузочными ремнями, оставив свободными только руки. Накамура устремил свой взгляд на Макларена.

– Мы можем больше не встретиться, – проговорил он.

– Не исключено, – сказал Макларен.

Маленькое, плотно сбитое тело Накамуры не дрогнуло, но лицо его смягчилось. Впервые за много времени на нем появилось выражение, и оно было кротким.

– Другой возможности у меня может не оказаться, – сказал он, – поэтому мне хотелось бы поблагодарить вас.

– За что же?

– Я больше не боюсь.

– Не благодари меня, – сказал Макларен в замешательстве. – Парень, знаешь, справляется с этим сам… ну, что-то в этом роде.

– По крайней мере, вы дали мне время на это. – Накамура поклонился в воздухе. – Сэнсей, дайте мне свое благословение.

– Послушай, – немного смущаясь, заговорил Макларен, – у любого из вас мастерства больше, чем у меня, и в корабль я вложил меньше, чем остальные. Я всего лишь рассказал вам в нескольких словах об этой звезде и об этой планете, а вы – по крайней мере, Дэйв – смогли раскусить это с чуть большим трудом. Зато я никогда бы не узнал, как отремонтировать ионный привод… или контур; и я никогда бы не смог посадить этот корабль.

– Я говорил не о физическом выживании, – сказал Накамура. На его губах заиграла улыбка. – И все же, вы помните, как мы поначалу растерялись и как шумели, а потом какими мы стали спокойными и нам так хорошо работалось вместе? Это все вы. Наивысшее искусство в межчеловеческом общении – дать возможность другим показать свое искусство. – Накамура посерьезнел. – А вот следующая ступень успеха находится в самом человеке. Вы научили меня. Сознательно или нет, Терангисан, но вы научили меня. Я бы, конечно, многое отдал за то, чтобы у вас… появился шанс… научить себя.

Из отсека, где находились их рабочие шкафчики, вернулся Райерсон.

– Вот они, пожалуйста, – произнес он. – Куда ни глянь, повсюду эти водолазные жестянки.

Облачившись в свой скафандр, Макларен отправился на корму. «Интересно, много ли Сейки знает? Знает ли он, что я стал ко всему безразличен и что я не ликовал по поводу обнаружения нами этой планеты не потому, что я – стоик, а просто потому, что мне было страшно надеяться.

Я, наверное, даже не знал, для чего мне надеяться. Затевать всю эту борьбу, лишь бы попасть обратно на Землю и снова развлекаться? Нет, конечно. Это даже смешно».

– Нам бы следовало раздать дневной паек перед тем, как спускаться вниз, – заметил Райерсон. – Там нам, может, и не удастся поесть.

– А у кого есть аппетит при таких делах? – спросил Макларен. – Откладывая обед, мы растягиваем свои припасы еще на пару часов.

– Осталось только на семнадцать дней.

– Мы можем продержаться без еды чуть подольше.

– Нам придется продержаться, – сказал Райерсон и облизал губы. – За каких-то семнадцать дней мы ни за что не успеем столько сделать: и добыть нужный нам металл, и газифицировать его, и выделить ничтожный процент германия, а потом сделать из него транзисторы и настроить линию связи.

Макларен состроил гримасу:

– А не все ли равно, от чего мы умрем – от истощения или из-за этой жестяной плетенки? Если честно, то я не вижу большой разницы.

Спохватившись, он поспешил широко улыбнуться Райерсону, так чтобы парнишка принял сказанное им за шутку. Всякий ропот отныне был исключен; они просто не смели роптать. А их мечтания вслух типа «когда мы вернемся домой» – то, что являлось положительной стороной любой беседы – давно уже иссякли. Застольная беседа была для них ритуалом, в котором они одно время чувствовали потребность, но в каком-то смысле уже выросли из нее, как из платья. И теперь каждый погружался в себя. «Именно это и имел в виду Сейки, – подумал Макларен. – Вот только ничего я в себе не нашел. Впрочем, нет. Нашел. Но не знаю, что именно. Там слишком темно, чтобы разглядеть».

Затянувшись ремнями, он приступил к проверке приборов.

– Штурман машинному отделению. Дайте отсчет показаний!