Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 9. Три сердца и три льва. Буря в летнюю ночь"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Господин, прости нас! – воскликнул пастух.

Ив слабо улыбнулся.

– Боюсь, что это я должен просить о прощении. И прежде всего – тебя, сэр Хольгер. Рембер подняла заплаканное лицо.

– За-заберите мен-ня отсюда, – всхлипнула она. – Я чувствую, как темнота возвращается; Заприте меня до рассвета… А завтра, сэр рыцарь, я смогу отблагодарить тебя… Ты спас мою душу.

Фродар повалился Хольгеру в ноги.

– Защитник вернулся! – слезливо закричал он.

– Только без этого, вздора, – отрезал датчанин. – Я завернул в ваш город ради куска мяса с хлебом. Или я могу рассчитывать еще и на глоток вина?

Глава 15

Популярность Хольгера стала такой, что он теперь не мог и шагу ступить, не будучи окружен толпой почитателей. Леди Бланшфлор заставила его благословить ее, и спустя несколько часов действительно оказалась совершенно здоровой. Она выздоровела бы и так: кризис уже миновал, но Хольгеру сразу стали мерещиться картины того, как он кочует по округе и врачует каждый приступ радикулита и фурункулеза.

Однако им надо было спешить к волшебнику-эксперту, пока фея Моргана не придумала новую чертовщину. Поэтому к вечеру следующего дня они оставили Лурвиль и двинулись дальше. Сэр Ив настоял, чтобы Алианора приняла от него в подарок верховую лошадь, и она с удовольствием дала себя уговорить. С таким же удовольствием они взяли бы и деньги, но ни один уважающий себя рыцарь не имел, увы, права коснуться этой низменной темы.

Следующие несколько дней были самыми приятными днями их путешествия. Путь лежал по холмам и долинам, сквозь прозрачные рощи. Они останавливались, где хотели, и позволяли себе долгие стоянки на берегах рек и озер, где ловили рыбу и наслаждались купанием. Время от времени мелькал в стороне бледный силуэт лесной нимфы, но Срединный Мир, казалось, просто забыл об их существовании.

Единственное, что смущало покой Хольгера, неправдоподобная естественность Алианоры. Трудно было найти более неунывающего и покладистого спутника, но привыкнуть к ее манере сбрасывать тунику при виде каждого водоема, пригодного для купания, он не мог. В придачу время от времени появлялись ее лесные приятели. Белку, принесшую в подарок орехи, еще можно было перенести, но когда в лагерь заявился лев и положил к ее ногам оленью тушу, нервы Хольгера дрогнули.

Однако главная проблема заключалась в ее отношении к нему. Черт побери, он не имел никаких серьезных намерений! Развлечения в стогу сена с кем-нибудь вроде Меривен – это совершенно другое. А он при первой же возможности намерен вернуться в свой мир, так что роман между ними заведомо обречен. Хольгер решил оставаться джентльменом до конца, но черт возьми, она ни на йоту не упрощала ему эту задачу и буквально льнула к нему.

Однажды вечером Хольгер отозвал Хуги в сторону. Последний час перед этим он желал спокойной ночи Алианоре, но эта процедура потребовала от него слишком много поцелуев и сил…

– Хуги, – сказал он, – ты знаешь все, что происходит между мной и Алианорой.

– А то как же! – хмыкнул гном. – Глаза-то у меня есть. Слишком долго, скажу я, жила она в дикости, среди зверья да лесного народа.

– Но… ты сам предупреждал меня, чтобы я вел себя с ней поприличнее.

– Тогда я тебя еще не знал. А теперь вижу, что дивно вы друг дружке подходите. Девке всегда парень нужен. Так что ты да она могли бы царить в лесах наших. А мы бы радовались.

– Значит, ты мне помочь не хочешь?

– Это я тебе не помогал? – обиделся Хуги. – Да не счесть, окольно раз я нарочно к вам затылком сидел или в лесу уходил, чтобы одних вас оставить.

– Мда… Помощник. Ладно.

Хольгер раскурил трубку и уныло уселся у костра. Он никогда не был донжуаном. И никак не мог взять в толк, почему в этом мире женщины бросаются в его объятия одна за другой. Меривен и Моргана преследовали самые низменные, цели, но почему обязательно с ним? Алианора же самым банальным образом влюбилась в него. Странно. Он не питал иллюзий относительно своей внешности.

По всей вероятности, в этом был виноват его двойник из этого мира. Он был здесь кем-то очень значительным. И хотя, наверное, неспроста из всех людей Земли был выбран именно Хольгер, тем более очень хотелось бы знать, кем был тот, кто носил в своем гербе три сердца и три льва?

Поразмышляем. На основании всего, чему он явился свидетелем, попробуем реконструировать эту личность. Прежде всего, он был могучим воином, что здесь особенно ценилось. Импульсивный и рассудительный одновременно. Искатель приключений. Не бабник, но и не святоша. Наверно, немного идеалист: Моргана проговорилась, что он защищал Порядок бескорыстно и мог бы получить больше от Хаоса. Он, должно быть, умел управляться с женщинами, иначе такая сильная и умная особа, как она, не затащила бы его на Авалон… Кстати, Авалон… Хольгер поднес к глазам правую руку. Эта самая рука покоилась на малахитовых перилах, выложенных серебром и рубинами. Солнце золотило волоски на пальцах… Серебро было теплее камня, а рубины пылали, как капли крови… Перила шли по краю обрыва над отвесной стеклянной скалой… Свет дробился в гротах на миллионы осколков, и его брызги – красные, желтые, фиолетовые – осыпались в море. А море было темным, с пурпурным отливом и поразительно белыми барашками волн… Авалон – плавучий остров, скрытый туманом магии…

Он посидел еще немного, глядя в огонь, и отправился спать.

Дней через семь они выехали на обширную равнину. На пологих склонах холмов колосились пшеница и рожь, на сочных пастбищах паслись лохматые лошаденки, коровы и овцы. В качестве строительного материала местные жители употребляли глину: все чаще они натыкались на домики с глиняными стенами. Домики то и дело сбивались в крохотные деревеньки. Время от времени у дороги вырастали деревянные замки с дубовыми заборами. Горы, через которые они перевалили, вместе с темной пеленой Фейери давно скрылись из глаз. Однако на севере Хольгер заметил зубчатую линию более мощной горной цепи. Она была едва различима отсюда. Три высокие снежные вершины как бы парили в воздухе, отделенные от своих оснований. Хуги сообщил, что за этими горами также лежит область Срединного Мира. Поэтому то, что мужчины здесь, даже работая в поле, не снимали оружия, не было странным. Также не удивил Хольгера и тот факт, что изощренная иерархическая система Империи была здесь упрощена и избавлена от лишних формальностей. Рыцари, в домах которых они ночевали в две последующие ночи, были неграмотны и не очень велеречивы, зато полны доброжелательства и интереса к новым людям.

На третий день пути по равнине, перед заходом солнца, они въехали в Тарнберг. По словам Алианоры, в восточной части герцогства это местечко более всего походило на город.

Но в городе было невесело. Барон и все его сыновья пали в битвах, с северными варварами, баронесса уехала к родственникам на запад, а наследники не спешили вступать во владение наследством. Упадок этой семьи был только фрагментом тех бедствий, которые постигли эти края за последние годы. Тарнбергом управлял неопытный совет горожан, годный разве только на то, чтобы следить за сменой караулов на городских стенах.

Въехав в ворота, Хольгер увидел перед собой прямую мощеную улицу, по которой бегали дети, собаки и свиньи.

Разнокалиберные деревянные и каменные дома стояли вплотную друг к другу. Улица утыкалась в церковь.

Папиллон продвигался сквозь толпу ремесленников и женщин, во все глаза рассматривающих Хольгера и отвешивающих ему неуклюжие поклоны.

– Хольгер натянул на щит чехол – реклама ему была не нужна. Здесь, оказывается, знали Алианору. Люди окликали ее:

– Эй, дева-лебедь, какие новости ты принесла?

– Что это за рыцарь с тобой?

– Что слышно в лесах, дева?

– А что с Шармеманом, а?

– Не видала моего кузена Эрсена?

– Что, Фейери продолжает копить силы? – взволнованно спросил кто-то.

Многие перекрестились.

– Может быть, лебедь, ты привела нового господина, который защитит нас?

Девушка отвечала натянутой улыбкой. Среди людей и каменных стен она чувствовала себя не в своей тарелке.

Наконец они очутились перед домом, который был, пожалуй, в городе самым ветхим. Над дверью висела вывеска. Хольгер прочитал:

МАРТИНУС ТРИСМЕГИСТУС

Магистр Магии

Заклинания. Чары. Предсказания.

Исцеления. Любовные напитки.

Благословения. Проклятия.

Всегда-полные-кошельки.

Особая скидка при крупных заказах

– Ого! – поднял он брови. – Смахивает на визитную карточку коммивояжера.

– О да! – поддакнула Алианора. – Он также городской аптекарь, дантист, писарь и ветеринар. Она ловко соскользнула на землю. Хольгер тоже спешился и привязал Папиллона к столбу перед входом. Тотчас как из-под земли на противоположной стороне улицы выросло несколько подозрительных личностей.

– Присмотришь за конем, Хути? – попросил Хольгер карлика.

– Зачем? – удивился тот. – Тому дураку, который замыслит украсть Папиллона, можно хоть сейчас спеть за упокой.

– Именно этого я и опасаюсь, – хмыкнул Хольгер.

Он взялся за ручку двери и остановился. Стоит ли рассказывать волшебнику все до конца? Алианора его хвалит, а больше, кажется, обращаться не к кому. Он распахнул дверь и вошел. Мелодично брякнул колокольчик. Темное и пыльное помещение было завалено самым диковинным хламом: склянки, колбы, ступы, перегонные кубы и реторты, огромные фолианты в кожаных переплетах, человеческие черепа, чучела животных и еще бог весть что – все в чудовищном беспорядке громоздилось на шкафах, столах, полках и просто на полу. Из угла зыркнула сова. Через комнату прошествовал белый кот.

– Иду, иду, благородные господа, – послышался тонкий голос. – Минуточку!

Откуда-то из глубин хлама появился, потирая руки, магистр Мартинус – маленький лысый человечек в застиранной черной хламиде, украшенной знаками Зодиака. Редкая бороденка казалась приклеенной, близорукие глазки непрерывно моргали, а на губах играла неуверенная улыбочка.

– Рад, рад приветствовать вас, господа! Надеюсь, вы в добром здравии? – Он прищурился. – О, никак это прелестная дева-лебедь? Входи, входи, моя дорогая. Или ты уже вошла?.. Ну да, разумеется, раз ты уже здесь, ты, конечно, уже вошла.

– У нас просьба, Мартинус, – взяла быка за рога Алианора. – Она может оказаться обременительной, но нам не к кому, кроме тебя, обратиться.

– Прекрасно, прекрасно! Я сделаю все, что смогу, все, что смогу, для тебя, дорогая дева-птица, и для твоего благородного спутника. Уверяю вас. Извините. – Мартинус подбежал к стене и смахнул пыль с висящего на ней пергамента. Пергамент уведомлял, что Мартинус сын Холофи достойно справился со всеми премудростями науки, выдержал экзаменационные испытания и удостоен титула магистра в области магических наук со всеми вытекающими последствиями.

– Я только боюсь, маэстро… – Хольгер хотел честно признаться, что у него нет ни гроша за душой, но чувствительный локоток Алианоры не позволил ему обнародовать эту глупость.

– Страшные тайны связаны с нашим делом, – поспешно подхватила она. – Ни один рядовой волшебник не в силах справиться с ними, и потому я привела этого рыцаря сразу к тебе.

Она одарила мага обольстительнейшей улыбкой.

– Прошу вас, прошу, – пригласил их Мартинус и засеменил в соседнюю комнату, такую же захламленную, как и передняя. Он убрал со стульев книги, освободил угол стола, сдул с него пыль, бормоча извинения и проклятья в адрес нерадивых слуг; потом хлопнул в ладоши и приказал:

– Вина! Подай нам вина и три кубка! – Подождал, прислушиваясь, и повторил: – Эй, ты там! Проснись! Вина, говорю я тебе! Вина и три кубка!

Хольгер осторожно сел на жалобно заскрипевший стул.

Алианора присела на краешек другого. Мартинус плюхнулся на свой, забросил ногу на ногу, переплел пальцы рук и деловито спросил:

– Итак? Итак, рыцарь, что у тебя за проблемы?

– Как тебе сказать… – начал Хольгер. – Вся эта история началась… Просто не знаю, с чего начать.

В этот момент в комнату вплыли по воздуху бутылка и три запыленных кубка.

– Наконец-то! – буркнул волшебник, когда бутылка приземлилась на стол. – Ну и времена! Невозможно, невозможно, поверите ли, подыскать порядочную прислугу! Возьмите этого духа. Крайне, крайне нерадив и невыносим! Когда я был молод, все было совершенно иначе. Тогда они знали свое место. А возьмите товар, с которым сегодня имеешь дело! Травы, мумии, растертые жабы… Разве это такой товар, который был раньше? А цены? – Он закатил глаза. – Ты не поверишь, дорогой рыцарь, но в последнее время…

Алианора кашлянула.

– Что? О, простите меня, – спохватился Мартинус. – Разболтался. Скверная привычка, скверная. – Он наполнил кубки. – Итак, продолжай, дорогой рыцарь, прошу тебя, продолжай. Рассказывай все как есть.

Хольгер вздохнул и рассказал все. Время от времени Мартинус перебивал его вопросами, цокал языком и теребил бородку в знак озабоченности. Когда Хольгер дошел до Матери Герды, волшебник покачал головой:

– Знаю, знаю эту особу. Ничего удивительного, что тебя взяли в такой оборот. Она давно заигрывает с черной магией. И, скажу я тебе, из-за таких вот невежественных кустарей-одиночек дипломированные профессионалы теряют доверие, а значит, и клиентуру. Но продолжай, продолжай, рыцарь.

Когда Хольгер закончил рассказ, Мартинус дернул себя за бороду и воскликнул:

– Удивительная история! И я думаю, рыцарь, твои догадки правильны. Ты попал в сердце каких-то действительно важных событий.

– Кто я такой? – спросил Хольгер. – Чей это герб – три сердца и три льва?

– Боюсь, что не знаю, сэр Хольгер, боюсь, что не знаю. Возможно, это герб какой-нибудь крупной фигуры из западных стран. Может, из Франции? Знаешь ли ты, что мир Порядка – человеческий мир – со всех сторон окружен доминионами Хаоса? Он – только остров в море Срединного Мира. На севере живут великаны, на юге – драконы. Здесь, в Тарнберге, восточная граница стран, населенных людьми. Рукой подать до Фейери и Тролльхейма. Чего ждать от них? Мы не знаем. Слухи идут быстро, но по дороге искажаются до неузнаваемости. Что тут говорить, если даже о человеческих страдах на Западе мы мало что знаем! Франция? Испания? Слухи, одни только слухи. Нет, я не могу ответить тебе, рыцарь. Наверно, владелец этого герба принадлежит к знатному роду. Но при чем тут ты? Нет, даже не стану спрашивать свои книги. Тем более, что у меня в библиотеке некоторый, знаете ли, беспорядок… Мда… Однако, – неожиданно перешел он на серьезный и значительный тон, – я думаю, мы можем сделать кое-какие выводы. Вероятно, рыцарь львов и сердец был для Хаоса слишком серьезным противником. Вероятно, он был одним из избранных, вроде Карла, Артура и им подобных. Я имею в виду избранность не праведника, но миссионера. Это тяжелая ноша. Рыцари Круглого Стола ушли в мир иной, Карл – тоже. Но на их место должны были прийти другие герои. Хаос понял это и решил опередить события и устранить возможных кандидатов. Предположим, за дело взялась Моргана. Она сблизилась с потенциальным героем, лишила его памяти, потом превратила в ребенка и отправила в другой мир в полной уверенности, что он не сумеет вернуться до тех пор, пока Хаос не одержит окончательной победы. Не могу понять, почему она попросту не убила его? Возможно, его жизнь охраняется силой более могущественной, чем сила феи Морганы. Во всяком случае ясно, что в момент, который был сочтен переломным, ты все-таки был возвращен обратно. Кто это сделал? Бог? Не думаю. При всем моем уважении к тебе. По-видимому, просто подействовал некий Мировой Закон, согласно которому в случае чрезвычайной нужды долженпоявиться герой! Должен! Понятно, что Срединный Мир во что бы то ни стало будет пытаться во всем воспрепятствовать ему.

Ему, или тебе, что, кажется, одно и то же. Вот так, – подытожил Мартинус. – Понятно, что это только догадки, мой дорогой рыцарь, только догадки. Гипотезы. Однако всеми известными нам факторами они подтверждаются, не так ли?

Хольгер сидел, понурившись. Влип. Кому понравится быть послушной фигуркой в чьей-то шахматной партии?

Нет, это не для него. Никто не может лишить его свободы воли. Мировой закон? К черту! Почему он должен считаться с чужими законами?

– К делу! – нетерпеливо воскликнул он. – Удается тебе вернуть меня обратно?

Алианора печально вздохнула.

Мартинус покачал головой.

– Нет, рыцарь. Боюсь, что эта задача мне не по плечу. И, думаю, она не по плечу кому бы то ни было, будь он человек или житель Срединного Мира. Если мои догадки верны, то ты не просто втянут в борьбу Порядка и Хаоса, но играешь в ней центральную роль. – Он вздохнул и продолжил: – Быть может, раньше, когда я был молод, нахален и весел, я попытался бы рискнуть. Если бы ты знал, каковы они – студенческие проделки студентов с факультета магии… Однако с тех пор утекло много воды, и я отдаю себе отчет… Боюсь, что от меня будет мало толку.

– Что же мне делать? – беспомощно спросил Хольгер. – Куда мне идти?

– Не знаю… Разве что… Искать меч Кортану. Он выкован из той же стали, что и Жуаез, Дурандаль, Эскалибр. По преданию, он освящен кем-то из отцов церкви. В руках правоверного владельца Кортане надлежало охранять христианский мир. Но меч был украден. Говорят, подданными феи Морганы. Она не в силах уничтожить его, но с помощью язычников-дикарей где-то спрятала.

– Я должен его найти?

– Это опасно, мой юный друг, это опасно. Однако больше мне в голову ничего не приходит. Знаешь что? – Мартинус хлопнул Хольгер а по колену. – Мы сделаем вот что! Моих сил и знаний – кстати, некоторые утверждают, что они весьма значительны – хватит на то, чтобы узнать, где спрятан меч. Да, да, так мы и поступим. Это будет наилучшим решением.

– Я безмерно тебе благодарна, – сказала Алианора.

Опасности были для нее пустым звуком. Главное, Хольгер задерживается в этом мире на неопределенный срок.

– Боюсь, что у меня тесновато, – сказал Мартинус. – Но в городе есть постоялый двор, где вы найдете все, что пожелаете. Передайте заодно хозяину, что я не забыл о его долге… Мда… Кстати, кстати… Может быть, ты хотел бы, рыцарь, избежать встречи с этим сарацином? У меня найдется все для полного преображения – по умеренной цене.

– С каким сарацином? – удивился Хольгер.

– Как? Я тебе не сказал? Ах, дырявая голова! Нужно записывать, все записывать. Так вот, тебя ищет какой-то сарацин. Он тоже сейчас в городе.

Глава 16

Мартинус порылся в своих фолиантах и развел руками: вернуть Хольгеру память он оказался не в силах. Зато с помощью нескольких пассов и вонючего дыма он снабдил датчанина новой внешностью. Взглянув в зеркало, Хольгер увидел, что кожа его лица потемнела, волосы и борода стали черными, а глаза из голубых превратились в карие.

– Раньше ты мне больше нравился, – вздохнула Алианора.

– Когда захочешь вернуть свой естественный облик, – сказал Мартинус, – воскликни: «Белгор Меланхус!» Или, возможно, Кортана сам развеет мои чары.

– Неплохо было бы поработать и над моим конем, – заметил Хольгер. – Он слишком бросается в глаза.

– Но-о-о… – запротестовал было Мартинус.

– Ну пожалуйста, – подлизалась Алианора.

– Ну, хорошо, хорошо. Введите его сюда. Но чтобы он вел себя тут пристойно.

Папиллон заполнил собой всю переднюю. Но в результате из дома вышел конь каштановой масти. Махнув рукой, Мартинус сам предложил изменить, по выбору Хольгера, и герб. Хольгер вспомнил Айвенго, и его щит тут же украсило вырванное дерево.

– Приходите завтра, и я сообщу все, что сумею узнать, – попрощался с ним волшебник. – Но не раньше, не раньше полудня. А то вы, странники, думаете, что если солнце уже взошло, то день, почитай, скоро кончится.

Они покинули дом чародея в сумерках. Темнота быстро сгущалась, и искать путь к постоялому двору им пришлось чуть ли не на ощупь. На пороге дома их встретил улыбающийся толстяк.

– Вы ищете ночлег! Прекрасно! У меня есть покои, в которых останавливались даже коронованные особы!

– Нам нужны две комнаты, – сказал Хольгер.

– Я могу спать на конюшне, – небрежно обронил Хуги.

– Две комнаты!

Толстяк кивнул. Они спешились. Алианора подошла к Хольгеру и тихо спросила:

– Зачем нам две комнаты? У костра мы спали бок о бок.

Ее волосы пахли солнцем.

– Здесь я не доверяю себе, – буркнул он.

Она захлопала в ладоши.

– Но это здорово!

– Что?!. Ну, нет! К черту! Две комнаты!

Хозяин опять кивнул и улыбнулся, но, улучив момент, когда на него никто не смотрел, выразительно постучал пальцем по лбу.

Он проводил их в комнаты, меблированные только кроватями, но довольно опрятные. До сих пор Хольгеру как-то удавалось обходиться без денег, но сейчас он с ужасом подумал о том, как он будет расплачиваться с хозяином. Алианору, разумеется, финансовые проблемы не интересовали. И еще об одном подумал Хольгер с тревогой. Каждая собака в этом городишке, разумеется, уже знала о его приезде. И все знали, конечно, что прибыл блондин, а у Мартинуса превратился в брюнета. Эти сведения с легкостью дойдут до сарацина. Он снял доспехи и переоделся в свою лучшую тунику. На всякий случай нацепил меч. Вышел из комнаты и наткнулся на Алианору. – Пойдем поужинаем? – неуверенно предложил он.

– Пойдем, – глухо ответила она и неожиданно схватила его за руку. – Хольгер! Я совсем не нравлюсь тебе?

– Да нет… Ты мне нравишься…

– Я знаю, я дикая и некрещеная… Дикая птица… Но я могу с этим проститься, Хольгер! Я могу стать обычной женщиной… дамой!

– Видишь ли… Ты прекрасно знаешь, Алианора, что я должен вернуться домой. Что ни говори, а это не мой мир, и в нем нет для меня места.

– А если тебе не удастся вернуться? – горячо прошептала она. – Если тебе придется остаться?

– Тогда… тогда это будет совсем другая история…

– Я не хочу, я не желаю, чтобы ты возвращался! Нет, нет, я буду, я буду изо всех сил помогать тебе, потому что ты… – Она отвернулась. – Почему жить так непросто? – пожаловалась она.

Он взял ее за руку, и они спустились по лестнице.

В обеденном зале постоялого двора пылал камин. Зал был узким и длинным, с низким и темным потолком. За большим общим столом сидел только один человек. При появлении Хольгера он вскочил и воскликнул: «Ожь!..» – но осекся.

– Простите, я обознался, благородные господа, – поклонился он. – Я принял тебя за другого, рыцарь. Еще раз прошу прощения.

Хольгер подвел Алианору к столу. Вероятно, это был тот самый сарацин, который искал его. Среднего роста, худощавый и гибкий, он выглядел весьма элегантно в своих просторных белых одеждах и красных башмачках с загнутыми носками. На поясе – кривая сабля, на голове – тюрбан с изумрудом и страусиным пером. Темное узкое лицо, орлиный нос, короткая аккуратная бородка и золотые серьги в ушах. Он двигался легко и гибко, как кошка, а говорил мягко и вежливо, но было понятно с первого взгляда, что в бою он мог оказаться опасным противником…

– Мы охотно извиняем тебя, – галантно ответил датчанин. – Осмелюсь представить тебе госпожу Алианору… де ля Форе. А я… хм… сэр Руперт из Граустарка.

– Боюсь, что ничего не слышал о твоих владениях, рыцарь, поскольку прибыл я с далекого юго-запада и в этих краях только гость. Сэр Карау, – представился он. – Некогда король Мавритании, к вашим услугам. Не соблаговолите ли разделить со мной трапезу?

– Охотно, сэр Карау, – без промедления согласился Хольгер. Король, готовый оплатить счет, был весьма кстати.

Они уселись. Необычный наряд Алианоры явно смущал Карау, и он старательно отводил глаза. Выбор меню он взял на себя, перепробовал все хозяйские вина, покритиковал их и указал, какой именно сорт подавать к тому или иному блюду. Хольгер не мог удержаться от замечания:

– Я полагал, что твоя религия, рыцарь, возбраняет употребление спиртного.

– Ты принимаешь меня за кого-то другого, сэр Руперт, – отозвался сарацин. – Я христианин, как и ты. Да, когда-то я сражался на стороне еретиков, пока справедливый и благородный рыцарь, одолевший меня в бою, с истинной щедростью не открыл мне света истинной веры. Но должен признаться, что оставайся я мусульманином, я не осмелился бы нанести оскорбление прекраснейшей из дам и не выпить за ее здоровье.

Ужин прошел под аккомпанемент приятной легкой беседы. Потом Алианора зевнула и отправилась спать. Карау и Хольгер уселись потверже: им предстояло главное – основательная мужская пьянка. И хотя Хольгер честно попытался от этого уклониться, сарацин настоял.

– Для меня истинное счастье оказаться в обществе человека, который умеет в равной степени сложить изысканный сонет и скрестить меч, – заявил он. – Такие встречи – большая редкость в этом диком краю. Поэтому прошу тебя не отказывать мне в любезности, рыцарь.

– Ты прав, это дикие края, – согласился Хольгер и с деланным равнодушием добавил: – Такого рыцаря, как ты, должна была привести сюда какая-то крайняя необходимость.

– Да, я ищу одного человека. – Зоркие глаза Карау встретились с глазами Хольгера. – Может быть, ты о нем слышал? Он высок и могуч, как ты, только со светлыми волосами и кожей. Под седлом у него черный конь, а в гербе он носит либо орла – чернь на серебре, либо три сердца и три льва – золото и багрец.

– Хм! – как можно равнодушнее хмыкнул Хольгер. – Мне кажется, что-то такое слышал… Как; ты говоришь, его имя, рыцарь?

– Я не назвал имени, – ответил Карау. – Пусть это имя будет таким, каково оно есть, да простишь ты мне эту скрытность. Дело в том, что у него много врагов, которые не замедлят напасть на него, как только прознают, где он находится.

– Он твой друг?

– Прости еще раз, но будет лучше, если и мои отношения с ним останутся тайной. О, это не значит, что я не доверяю тебе, сэр Руперт, но и у стен могут быть уши. А я здесь одинок, и не только в этой части света, но и вообще в вашем времени.

– Что-о-о???

Карау кинул на Хольгера изучающий взгляд.

– Вот об этом я могу рассказать без утайки. С человеком, которого я ищу, я познакомился несколько столетий назад. Но вскоре он куда-то исчез. Потом мы встретились снова, и он снова исчез. Потом мне стало ясно, что он появляется всегда в тот момент, когда прекрасной Франции начинает грозить опасность. Я долго искал его. Однажды во время странствий по морю шторм выбросил меня на берег плавучего острова И-Бразель, и я оказался в гостях в замке прекраснейшей из всех земных женщин. – Он грустно вздохнул. – Время имеет там свои законы. Говорят, оно ведет себя так же в Холме Эльфов и на острове Авалон. Для меня прошел один год, а здесь миновали столетия. Когда до меня дошли слухи о том, что поднимаются силы Срединного Мира, я воспользовался магическими знаниями моей госпожи и любимой и узнал, что битва разразится именно здесь, на восточных границах Империи. Я узнал также, что Ож… этот рыцарь, встречи с которым я так страстно желаю, будет вызван сюда высшими силами. И тогда под покровом ночи я сел на волшебный корабль и устремился прочь. На побережье купил коня, и вот я здесь. Но Господь еще не послал мне желанной встречи.

Карау одним глотком опорожнил кубок. Хольгер выпил свой. Вполне правдоподобный рассказ. Для этого мира, конечно. Но, может быть, это все ложь. Хотя сарацин производит впечатление искреннего человека. К тому же это смуглое сухое лицо кажется Хольгеру почему-то очень знакомым. Где-то, когда-то он знал Карау, но вопрос остается вопросом: кто он – друг или враг? От прямого ответа он уходит, и, значит, допытываться не стоит. То, что он отзывается о человеке, которого ищет, лестно, ничего не доказывает: рыцарский кодекс обязывает отдавать должное даже самым злейшим врагам.

– Я не хотел бы казаться назойливым, – учтиво произнес Карау, – но меня не может не томить любопытство: а что заставило тебя пуститься в путь по этим неспокойным землям? Твой Граустарк – где он?

– Немного южнее, – пробормотал Хольгер. – Я … я дал обет. Дева-лебедь любезно согласилась помочь мне его исполнить.

Карау согласно кивнул. Вряд ли он поверил Хольгеру, но расспрашивать больше не стал, а весело улыбнулся и предложил:

– Может быть, мы споем для веселья? Тебе, конечно, известно много баллад и песен, которые усладят слух скитальца, привыкший лишь к свисту ветра и вою волков.

– Давай попробуем, – обрадовался Хольгер перемене темы.

Они запели и, не оставляя кубков, горланили несколько часов подряд. Вечер кончился тем, что они, ревя на весь дом что-то из датского фольклора и поддерживая друг друга, с трудом одолели лестницу, крепко обнялись и разошлись по комнатам, горячо пожелав друг другу спокойной ночи.