Текст книги "Проволока"

Автор книги: Пол Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

5.

Поутру я уже собрался позвонить Хэмботу и сказать, что его задание невыполнимо, как вдруг ко мне в контору зашел мальчик. Худой, как скелет, лет двенадцати, тонкогубый, темноволосый, карие глаза так и шныряли по помещению. На нем был верх от синего комбинезона и низ от коричневого, причем посередине они не соединялись. Он был грязен и напуган.

Конечно, не Вэнди, которую мне сулили, но явно из ее «команды».

– Вы Дрейер? – спросил он совершенно детским голоском.

– Он самый. Чем могу быть полезен? Он присел.

– Вы ищете трехлетнюю девчонку?

– Возможно. Почему ко мне не пришла Вэнди? – Я откинулся в кресле.

– Мы вас не знали, сан. Ждали, следили, проводили домой, из дому, обратно, сюда. – Он очень тщательно выговаривал слова – наверное, думал, что это делает его похожим на человека. Потеха!

– Она осталась довольна? Он пожал плечами.

– Это она тебя подослала? – Кивок. – Вы сумеете помочь мне в поисках девочки?

– Может быть. – Снова пожатие плечами. – Только за плату.

– Ни минуты в этом не сомневался.

– Меняемся.

– Что на что?

– Нам надо кое-что узнать.

– Кому «нам»?

– Всем.

– Значит, теперь вы заодно? Я полагал, ваши банды враждуют.

Думал, вы сбываете друг другу попрошаек, а в остальное время ведете войну.

– Раньше – да. А сейчас у всех вопрос.

– Какой?

– Больные. И те, мертвые.

Я вспомнил рассказ своего клиента о разбившихся детях.

– Получается, банды тоже не знают, что случилось с несчастными?

– Нет, сан. – Он кашлянул и усилием воли усовершенствовал свое красноречие. – Не знаем, но рано или поздно узнаем. I – Если вы так в этом уверены, зачем вам я?

– Нам нужна помощь в Верхнем мире.

– Неужели никто из выходцев из Подземелья, которых в Мегалопсе пруд пруди, не может вам помочь? Он опустил глаза и покачал головой.

– Они не оглядываются назад, – услыхал я мудрый ответ.

Я вспомнил, что всякий, променявший банду на теневую экономику, где властвует бартер и нет связи с Центральным банком данных, живет только в настоящем. Еще более это касается получивших статус. Прошлое остается позади. Никто никогда не сознается, что побывал в Подземелье. Его же не существует!

Чем больше я размышлял об их предложении, тем больше оно мне нравилось. Беспризорники станут искать по моей просьбе малышку Хэмбот, пока я буду выполнять их задание в Верхнем мире. Я терялся в догадках, почему им так важно выведать судьбу двоих погибших, но поостерегся проявлять излишнее любопытство.

– Идет. У меня есть к кому обратиться.

– Кто это?

– Там ребенку не место. Тем более беспризорнику.

Я сказал правду: Элмеро противопоказан детям. Но, главное, я не хотел появляться перед Элмеро в сопровождении подземного жителя.

– Никто не узнает.

– Узнают, стоит тебе открыть рот. У вас всех одинаковый выговор.

– Мне нужно в Верхний мир. Я покачал головой.

– Ничего не получится.

Он уронил голову и сбивчиво ответил:

– Я могу говорить правильно.

Вот насмешил!

– Ты что, тренируешься? Готовишься перебраться в Верхний мир? Он поднял на меня большие карие глаза.

– Пожалуйста, сан…

Что-то шевельнулось в пыльном, заброшенном углу моей усталой души.

– Ладно, рискнем. – Я сам себе удивлялся. – Главное, держи рот на замке. Если приспичит что-нибудь сказать, не произноси свое «сан»! Это сразу тебя выдаст. Называй меня «мистер Дрейер».

– Кей.

– О'кей!

Я позвонил Элмеро. Появившись на экране, он наговорил вежливых слов, я не остался в долгу. Потом я спросил, не окажет ли он мне услугу.

– Глубина поиска?

– Порядочная.

– Придется раскошелиться.

– Конечно. Если не подведешь.

– Я тебя когда-нибудь подводил? – спросил Элмеро со своей ужасной улыбочкой.

– Не скажу, что никогда, но чаще – нет. Док на месте?

– Скоро будет. Сейчас у него дневной отдых.

– Увидишь его – попроси, чтобы дождался меня. Я буду часов десять.

– Валяй. – Экран погас.

– Как это – кореш, а клянчит бабки?

– Скажи то же самое по-человечески, – потребовал я.

– Если он ваш друг, почему просит бабки?

– Деньги, – терпеливо поправил я, чувствуя себя обучающей шиной. – Очень просто: это его бизнес. Да, мы друзья, но из этого не следует, что я могу лезть в его дела, когда захочу. Дело есть дело.

Я почувствовал, что он не слишком внимательно меня слушав и перешел к теме, которая должна была его заинтересовать.

– Хочешь пообедать?

– Ага! Есть жратва?

– Не здесь, в ресторане. Его глаза округлились.

– Где?!

Можно было подумать, что я предложил ему провести день парке космических аттракционов.

– На двенадцатом уровне есть одно местечко… Он уже устремился к двери.

6.

– Смотри, не переусердствуй, – предупредил я беспризорника. Кажется, он собирался заказать все имеющиеся блюда, причем по два раза.

– Никогда не пробовал бифштекс. Ни разу. – Он отчаянно следил за своей речью.

– Здесь ты его все равно не получишь.

– Но ведь сказали «бифштекс». – Он ткнул пальцем в подсвеченное меню.

Комп только что закончил зачитывать монотонным женским голосом перечень блюд. Называемые позиции загорались желтым светом. Я уставился в меню.

– Верно. Тут сказано: «Бифштекс с грибным соусом». Только это не мясо бычка, питающегося травкой. – Заведение обслуживало далеко не самую богатую публику, которая не могла себе позволить натуральное мясо. – Выбирай: хлорная корова или соевый бифштекс.

– Как это – хлорная?..

Не желая вдаваться в объяснения, что такое скот, не нуждающийся в фотосинтезе, я сказал:

– Соевый бифштекс почти не отличается по вкусу от настоящего. К тому же он больше.

– Тогда мне соевый бифштекс. Два!

– Будьте добры соевый бифштекс, – заказал я. – Один! Знаешь, какой он здоровенный? На полкило! – Паренек скорчил рожу, и я пошел на уступку: – Если останешься голодным, то я, так и быть, закажу еще.

Он улыбнулся и превратился на мгновение в нормального мальчугана.

Я начал с гамбургера с искусственными креветками и кружки пива. Помогая парню вводить заказ в машину, я чувствовал себя его папашей. Пришлось взять ему молочный коктейль и брусничный пирог. Давненько мне не приходилось исполнять роль отца…

– Как тебя звать?

– Би-Би.

То еще имечко!

– Скоро получишь свой бифштекс, Би-Би.

Он ждал, не в силах отвести глаз от автоматических раздатчиков. Я уже боялся, что он кинется на тележку с десертами. Наконец на столике появилось блюдо. На вопрос раздатчика, не желаем ли мы заказать что-нибудь еще, я ответил отрицательно и приложил большой палец к полоске кассового считывателя. Когда я повернулся к своему беспризорнику, парень уже вгрызался в бифштекс, схватив его обеими руками.

– Положи немедленно! – злобно прошипел я. Надо отдать ему должное: он не выронил бифштекс и не окрысился на меня, а вполне достойно опустил его в тарелку.

– Чего? – спросил он обиженно, слизывая с губ соус.

– Ты когда-нибудь слышал слово «нож»?

– А то!

– Так воспользуйся им, если не хочешь, чтобы все вокруг догадались, откуда ты вынырнул.

Он стал кромсать бифштекс ножом, придерживая его пальцем. Я был готов вспылить, но вовремя сообразил, что он бесит меня не нарочно.

– Лучше положи, – посоветовал я. Он нехотя подчинился и стал облизывать пальцы.

На нас еще не оглядываются? Я показал ему вилку:

– Пользуйся вот этим, а не пальцами. Называется «вилка». Гляди, как ею орудовать.

Я взял в другую руку нож и потянулся к его тарелке, чтобы продемонстрировать, как едят нормальные люди, но он накрыл тарелку ладонями. Это продлилось всего секунду. Потом он убрал руки и откинулся. Я отрезал кусок с той стороны, в которую он успел впиявиться, наколол на вилку и подал ему. Он поспешно схватил вилку, засунул кусок в рот и стал жевать, блаженно жмурясь.

– Бифштекс? – восторженно спросил он.

– Во всяком случае, по вкусу. Но натуральные здесь только грибы.

Неужели можно так быстро слопать этакую порцию! Я успел съесть только половину гамбургера, а мальчуган уже заглядывал пустую тарелку. Что хорошо в соевом бифштексе – так это отсутствие жира, костей и хрящей.

– Еще!

– Послушай, тебе будет плохо…

– Вы обещали, сан!

– Ладно.

Я заказал ему еще один соевый бифштекс и стал смотреть, как он уничтожает блюдо. Парень проделывал это с невероятной скоростью. Просто цирк какой-то! У него еще хватило сил и наглости клянчить десерт. Я расщедрился на шоколадное желе и мороженое. Он быстро проглотил и это. Пока мы стояли на платформе в ожидании спуска, паренек позеленел.

– Что, худо? – с некоторым злорадством спросил я. Он уже мчался к туалету. Добежать не успел, и платформа украсилась лужей рвоты.

Он вернулся улыбающийся, вытирая рот рукавом.

– Сказано было: не жадничай! Вторая порция – явный перебор. Он улыбнулся и указал на ресторан.

– А третья?

Я притворно замахнулся, он запросто уклонился от подзатыльника.

7.

– Беспризорники? – переспросил Элмеро со своей страшной улыбкой. Я подробно объяснил ему, в чем состоит заказ Хэмбота, и он уже в третий раз повторял это словечко. Наверное, ему нравилось, как оно звучит.

Рядом с Элмеро сидел Док. У него было круглое черное лицо с совиными глазами и массивное тело. Ему предстояло еще год дожидаться, пока истечет запрет на врачебную лицензию.

– При чем тут я? – спросил он.

– Нам потребуется консультация по результатам, вскрытия. Сколько ты берешь?

– Примерно столько, сколько задолжал игорному заведению Элмеро, – ответил Док со смешком.

Я посмотрел на Элмеро. Тот пожал худыми плечами.

– Не так уж много.

– Что ищем? – спросил Док.

– Любую информацию о погибших беспризорниках. Слышали?

– У меня нет доступа к этим данным, – предупредил Док.

– Элмеро взломает…

– Ничего Элмеро не взломает! – оборвал меня Элмеро с каменным лицом. Взгляд его был устремлен на мальчишку.

– Его можно не опасаться, – сказал я, кладя руку на плечо своему беспризорнику. Он был молодцом: поздоровался и с тех пор помалкивал. – Би-Би не выдаст. Кремень!

Элмеро приподнял брови и склонил голову набок.

– Ты гарантируешь?

– Сто процентов! – Я ничем не рисковал: не будучи реальным человеком, беспризорник не может давать показания в суде.

– Хорошо.

Элмеро подъехал в кресле к своему комплексу и занялся разбоем. Он открыл нам файлы коронера, и мы начали в них копаться. В категории «дети моложе пяти лет» мы нашли двоих неопознанных – мальчика и девочку: незарегистрированный генотип. Док внимательно изучил данные.

– Стандартный набор травм, сопровождающих падение. Биологические и химические токсины отсутствуют, следы насилия тоже. Содержание кишечника обыкновенное. Словом, просто разбились. Может, их кто-то столкнул?

– Все это весьма любопытно, – сказал Док, – но мне хотелось бы знать, каким образом двое малолетних беспризорников оказались на среднем уровне комплекса «Бедеккер-Северный». Что они там делали?

– Что-то нехорошее, – предположил Элмеро с пакостной улыбочкой. – Хуже не бывает.

Как ни интересно мне было их слушать, настало время расплаты. Элмеро списал с Дока долг, потом вычел эту сумму и стоимость взлома сети из средств, депонированных мной после удачной асре-ры с золотишком.

Я вывел Би-Би и усадил его за столик в холле.

– Нам надо поговорить, дружок. По-моему, тебе кое-что известно.

– Нет, сан. Почему вы так думаете, мистер Дрейер?

– Иначе ты бы хоть как-то отреагировал на слова о том, что ребят столкнули. А тут – ноль эмоций. Значит, у тебя своя версия.

– Чего?

– Ну, предположение. Догадка. Давай выкладывай. Он отвернулся и вздохнул.

– Ребят крадут.

– Крадут?! – Раньше я о таком не слыхал. – Кто?

– Мы не знаем.

– Сколько детей украли?

– Много.

– Зачем?

– Не знаем.

Бред какой-то… Выкуп за них не возьмешь. Проблема бесплодия давно решена, и бездетных семей нет. Значит, продать их тоже нельзя… Зато стало ясно, почему накануне в Баттери маленькую попрошайку охраняло сразу шесть человек.

– Этих, погибших, – их тоже похитили? Он кивнул.

– Кто-нибудь еще погиб? Он покачал головой.

– Только эти двое. Остальных возвращали.

– Не понял. Их похищают, а затем возвращают?

– Да, туда, где поймали. Бессмыслица какая-то!

– Невредимыми?

Би-Би яростно закрутил головой.

– Нет! Не в себе: глухими, дурными, больными. Итак, похитители маленьких беспризорников возвращают «товар» подпорченным.

– Мы думаем, что их накачивают «дурью».

– Зачем?

Он пожал плечами.

– Не знаем.

– Никаких признаков… надругательства? – Впервые с тех пор, как Мэггс увезла мою дочь, я порадовался, что Линии теперь далеко от Земли.

– Нет, – ответил он уверенно. – Вэнди их проверяла. Говорит, все в порядке, только в башке муть.

– Да кто она такая, эта Вэнди? Он вдруг взволновался.

– Мамка. Она все знает, все может. Дети выздоравливают, только медленно. Две недели, три.

Да, похоже на наркотики, причем, сильные. После разовой дозы обычных стимуляторов или галлюциногенов можно оправиться за неделю.

Значит, подземных жителей похищают, потом возвращают – в телесном здравии, но одурманенными. Зачем? Их накачивают транквилизаторами, чтобы они ничего не могли рассказать? Но к чему столько предосторожностей? С точки зрения закона, беспризорников не существует. Они не могут предъявлять иски и давать свидетельские показания. Кому потребовалось мутить им мозги, а потом возвращать?

И вообще – почему их возвращают?

– Сколько времени отсутствовали двое погибших? Немного поразмыслив, он ответил:

– Старший два дня, младший – три.

Значит, за это короткое время их умудрились так накачать, что они потеряли ориентировку в пространстве. Но как же тогда объяснить отсутствие в организме следов химикатов и токсинов?

– При вскрытии ничего не найдено.

Он посмотрел на меня, как на дебила.

– Говорю, «дурь»!

Внезапно меня посетила любопытная мысль.

– Идем. – Я потащил его к трубе-транспортеру. – Поедем в одно местечко.

8.

«Бедеккер-Севёрный» – самая большая постройка в районе Денбери. Он высится над всеми остальными колоссами, как торт среди пирожных. Мы вышли на среднем уровне и изучили карту.

– Какого хрена? – Я сердито покосился на своего спутника, и он поправился: – Что мы ищем?

– Фармацевтическую компанию.

– Фарма?..

– Знаешь, что такое аптека? Фармацевты делают для аптек лекарства. Не наркотики, а полезные таблетки. – Видя его непонимающий взгляд, я вздохнул. – Скоро поймешь.

Сам-то я уже понял: детей используют как лабораторных крыс, испытывая на них новые препараты. Новый вид – его не удалось идентифицировать при вскрытии. Предположим, у новых препаратов обнаружились побочные эффекты. Как поступят экспериментаторы?

Отправят детей обратно. Только в этом случае можно отследить долгосрочные изменения. А хлопот никаких, и на содержание в клинике тратиться не нужно. И опасность разоблачения сведена до минимума.

Беспризорные дети в роли лабораторных крыс… О дивный мир!

– Это еще не все, – сказал вдруг Би-Би, разглядывая вместе со мной перечень магазинов и служб Уровня. Я вздрогнул.

– Что еще ты от меня скрыл?

– Нет, сан. – Он заморгал. – Я просто вспомнил. На боку машины, которая увезла маленького Джо, была нарисована комета.

– Почему ты не сказал раньше? – Насколько мне было бы проще, если бы я знал это с самого начала!

– Я не думал…

– Ладно, неважно. Какого цвета? Красная, желтая?

– Серебряная звездочка и длинный серебряный хвост.

– А какие-нибудь слова?

Он пожал плечами. Я мысленно обозвал себя болваном. Он же не умеет читать!

Значит, стилизованная серебряная комета? Наверняка символ какой-то компании. Теперь я знал, что искать.

…В «Бедеккер-Северном» были зарегистрированы тысячи арендаторов. Мы проверили весь указатель, не пропустив ни одной фирмы, которая могла бы иметь хотя бы отдаленное отношение к медицине. Потом стали проверять, не использует ли какая-нибудь из них в качестве символа серебряную комету. Все без толку! Тогда мы ввели задание: найти в названиях компаний слова «звезда», «комета», «метеор», вообще любое небесное тело. Это тоже не дало результата. Пришлось искать названия, как-то связанные с космосом. Такие компании существовали, но ни одна не обозначала себя кометой.

Прошло немало времени, уже стемнело. Мы нашли тележку со снедью, я купил себе и Би-Би по две порции «сойвлаки». Он сразу все проглотил. Мы наблюдали за людьми, возвращающимися с работы.

– Почему вы не работаете?

– Ты имеешь в виду постоянную работу?

Он кивнул, и я призадумался. Мэггс задавала мне тот же самый вопрос не меньше миллиона раз. Ничего нового я не придумал, поэтому дал стандартный ответ:

– Не хочу быть роботом.

Он смотрел на меня в недоумении. Пришлось объяснить:

– Мне не нравится подчиняться расписанию. Будь здесь тогда-то, там тогда-то, это сделай до обеда, это – после, это перед уходом… Такая жизнь не для меня. Мне нравится работать в моем собственном ритме, никому не подчиняться, ходить только туда, куда мне хочется и когда хочется. Трудиться на себя, а не на крупную корпорацию. Я сам себе корпорация.

Он кивнул, но я видел, что не сумел его убедить. Поразительно! Беспризорный, вольная птица!

– Только не говори мне, что хочешь жить по расписанию!

Он провожал торопливых трудяг взглядом расширенных глаз. Я едва расслышал его голос:

– Еще как…

А чему тут удивляться?.. Я предлагал отвергнуть систему мальчишке, обреченному всю жизнь прозябать в подполье, не смеющему претендовать даже на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей на свет. Из его дыры даже нижняя ступенька представлялась раем.

Мне оставалось лишь размалевать себе щеки мелом, нацепить красный нос и сплясать под шарманку. Клоун, да и только!

У меня пропал аппетит, и я отдал парню свой второй «сойвлаки». Он взял, но ел уже без жадности. Потом спросил:

– Куда теперь?

Я порядком устал. С «Бедеккер-Северным» мы еще не закончили, но мне не хотелось возвращаться вечером на Манхеттен, а с утра снова тащиться сюда. Но не люблю признавать своего поражения.

– Давай вернемся к списку, – предложил я. – Изучим фирмы среднего уровня, одну за другой, и просмотрим символы всех арендаторов в «Бедеккер-Северном», пока не найдем что-нибудь, смахивающее на комету.

– Вдруг я прокололся? – предположил он.

– Насчет кометы? Думаешь, мне это не приходило в голову? Поэтому я тебя и не отпускаю.

Мы уселись перед списком и стали перебирать арендаторов в алфавитном порядке, вызывая голограммы. На букве «J» у меня начали слезиться глаза, на «М» я уже клевал носом. Неожиданно Би-Би дернул меня за рукав.

– Эй, сан! – Он подпрыгивал в кресле, тыча пальцем в голограмму. – Вот она!

Я открыл глаза и уставился на голограмму. От названия фирмы – «НейроНекс» – у меня застыла в жилах кровь.

– Это же не комета, – уныло сказал я.

Но палец парня уже находился в голографической сфере, на уровне символа, тонкий голосок сорвался на визг:

– Она, она!

И тут я смекнул, что он имеет в виду. Компания была обозначена стилизованным нейроном с длинным серебристым отростком. Действительно, смахивает на комету!

Нашли!

Глаза парня выражали восхищение.

– Соображаете, мистер Дрейер, сан!

– Если бы соображал, – ответил я, скрывая тревогу, – то не позволил бы себя во все это втянуть.

– Едем? – спросил он.

– Куда? – отмахнулся я. – Все давно уже закрыто. Поеду завтра.

– Мы поедем.

– Нет, я! Тебе в этот «НейроНекс» все равно не попасть. – Я встал. – Идем. Пора возвращаться.

Как он ни дулся, я потащил его на платформу. Почти всю дорогу домой я глазел сквозь прозрачную стенку капсулы на освещенные станции и темные промежутки трубы между ними, размышляя о «НейроНексе».

Почему я не вспомнил о нем сразу? Потому, должно быть, что не хотел видеть это название. И надо же – именно «НейроНекс»!

Что-то ударило меня по руке. Я встрепенулся. Мой беспризорник заснул и во сне навалился на меня. Другие пассажиры принимали его, должно быть, за моего сына. Он ежился во сне. Я обнял паренька за плечи. Надо же сохранить видимость отеческой заботы.

9.

– На следующей мне сходить, – сказал я, тряхнув своего спутника. Видя, что я встаю, он зевнул и потянулся.

– Можно мне у вас переночевать, сан? Я покачал головой.

– Вряд ли. Он удивился.

– Почему? Я не помешаю.

– Мне надо поработать.

– Я могу вам помочь, – настаивал он.

Я уже чувствовал, что он виснет на мне, не отходит ни на шаг, как утенок от утки. Пришлось напомнить мальчишке о дистанции.

– Загляни ко мне через пару дней. Может быть, у меня будут для тебя новости.

Капсула остановилась, я вышел и побрел прочь. Я ощущал спиной его взгляд, пока он не унесся дальше по трубе. Этот вечер я должен был провести в одиночестве, без свидетелей.

Открытие, что разыскиваемая нами комета – символ «НейроНекса», подталкивало меня к принятию решения. Важного решения. А я еще не был к нему готов.

Много лет назад именно «НейроНекс» посадил меня на «пуговицы». Теперь эта компания – во всяком случае, один из ее филиалов – оказалась связанной с похищением и гибелью двоих беспризорных детей… Я был попросту обязан выяснить, кто это сделал и зачем.

Значит, я должен был найти повод для появления в «НейроНексе», чтобы задать им кучу вопросов, не вызвав подозрений. Для этого существовал один-единственный способ. Вынуть микросхему. Отсоединиться.

Та еще перспектива! То есть я, конечно, планировал сделать это, но не сейчас, а когда-нибудь, позже… Не так скоро… Может быть, через год? Ну, через полгода. Уж во всяком случае не завтра!

Но как иначе попасть в «НейроНекс»? Сколько я ни ломал голову, ответа не было.

Я упал в свое эргономическое кресло – точную копию кресла Элмеро – и заставил его принять форму моего тела. Перед моими глазами, за прозрачной дверью, простирался холл. Убедившись, что там нет ни души, я подъехал в кресле к ящику с «пуговицами» и открыл его. Вот они, мои маленькие золотые кружочки! Сколько я истратил на них денег! Некоторые уже отслужили свой срок, но я все равно продолжал их хранить. Ностальгия, знаете ли! Тоска по прежним денькам, когда мне хватало обычного оргазма. Потом я перешел к двойному, даже тройному. В конце концов докатился до оргий, до медленного нарастания возбуждения, до серии мелких взрывов, сливающихся в одно могучее извержение…

Я выбрал среди «пуговиц» свое последнее приобретение и выехал на середину секции, повернувшись спиной к голограмме Линии. Кресло опрокинулось, я уже лежал навзничь – и тут меня охватили сомнения. Напрасно ты это делаешь, сказал я себе. Ты уже прожил три недели, ни разу не прибегнув к «пуговице». Это твой личный рекорд, славное достижение! Зачем все/тюречеркивать? Послезавтра тебе уже будет гораздо легче вернуть эту чертову штуковину в ящик и мирно уснуть.

Очень убедительно. Бездна здравого смысла! Но все меркло перед лицом суровой реальности: после отсоединения, намеченного на завтра, у меня уже не останется выбора. Получается, что сегодняшняя возможность – последняя. После этого я уподоблюсь всем прочим, с той лишь разницей, что годы с «пуговицами» сделали часть моего естества.такой заскорузлой, что через коросту уже никто не сможет прорваться. Важная часть потеряла чувствительность – наверное, навсегда. Разве откажешься тут от последней встряски в память о былом? Никакие доводы не могли помешать мне в последний раз прибегнуть к «пуговице».

Я уже вкладывал ее в выемку в черепе, когда заметил за дверью какое-то движение. Я вгляделся и стиснул зубы. Если этот негодник воображает, что «купит» меня своим нытьем и добьется разрешения переночевать, то его ждет разочарование. Мне необходимо побыть одному…

Он не стал ни стучать, ни звонить. Просто постоял, сверля взглядом мою дверь, а потом улегся на пол под самой дверью и повернулся ко мне спиной.

Час от часу не легче: устроиться на ночь у меня на пороге!

Я наблюдал, как вздымается и опадает его тощее тельце, и грел в ладони «пуговицу». Что мне мешает воткнуть ее в ход, как я и собирался? Дверь не пропускает шума, спящий не узнает, чем я занимаюсь…

Но я-то буду знать, что он здесь!

До чего он все-таки щуплый, до чего жалкий! Каково мне будет всю ночь сознавать, что он лежит прямо на полу, в безжизненном свете, пока сам я нежусь в постели… Да, но что из этого следует? Кто мешал ему вернуться в свою банду и переночевать в привычных условиях, в безопасном подземелье, в старом тоннеле метро?

Я со вздохом подкатил к ящику, забросил туда «пуговицу» и вернулся к двери. Может, это даже к лучшему, сказал я себе. Легче будет проявить решительность поутру… чтобы потом томиться ночь за ночью…

Я лишил дверь прозрачности – пусть свойства двери останутся моим секретом, – сдвинул ее вбок и тронул мальчишку ногой.

– Заходи! – прошептал я сердито. – Что подумают соседи, если тебя увидят?

Он встал с виноватой улыбкой. Я с ворчанием указал ему на диван и выключил свет.