Текст книги "Нерассказанные приключения. Стражи у Живых Врат (СИ)"

Автор книги: Пол Парк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Почему ты не злишься? – спросила она. – Меня бы разозлили вещи, которые я тебе говорю.

Они стояли у каменной колонны на входе в лес. Она отмечала границу, где выбеленный песок дороги и её обочины уступали мраку деревьев. Там, где прекращалась мостовая, и дорога становилась грунтовой, стояли часовыми два огромных дуба.

– Защита Каннота оканчивается здесь, – сказала она. Она пожала плечами. – У меня даже нож похолодел.

Она вошла под дубы и исчезла во мраке.

Он не знал, лжёт ли девушка или просто не замечает собственных сил, но во мраке она сохранила некоторую люминесценцию, зеленоватое мерцание, которое вело его вперёд. Без него ему пришлось бы прокладывать свой путь вслепую, потому что кроны деревьев преграждали путь всякому свету, кроме редкого лучика луны, тропа была грязной и петляла среди переплетающихся корней. Скоро дорога пошла под уклон, и в некоторых местах они спускались по склону среди елей, карабкаясь через мокрые булыжники. Струйки воды текли вокруг, и Хаггар был поражён плодородием этого места, плотностью и силой жизни. Куда бы он ни ставил руку или ногу, живые существа уползали, выпархивали или убегали прочь, а воздух кишел жуками, которые забивались ему в ноздри и в рот. В темноте звуки и запахи атаковали его почти с физической силой, изобилие щебета, клёкота, стрёкота и карканья, смолы, пепла, грязи и гниющего дерева. Но среди всего этого он улавливал тонкую, мимолётную нотку корицы или гвоздики, за которой час за часом следовал вниз, как за сверкающей нитью. Иногда её запах сгущался, и он находил её поджидающей его в какой-то лощине или расселине, с мерцающей кожей.

В такие моменты, пока они отдыхали, она продолжала отвечать на заданный им вопрос.

– Мне нужна была помощь, – сказала она. – В глубоком Фейдарке, куда мы направляемся, есть портал под названием Живые Врата. На протяжении многих поколений – несколько сотен ваших лет – его охраняли стражи из моего народа. За годы они ослабили свою бдительность, поскольку ворота были закрыты, запечатаны в древности. Хотя у нас оставались жуткие истории о тех временах, когда портал ещё был открыт, со временем они забылись и превратились в мифы.

Он стоял над нависающими корнями, пока она наклонилась, чтобы набрать воды в ладонь. По его шее пополз жук, и он прихлопнул его. Когда он снова посмотрел вниз, она пропала, и он принялся карабкаться за ней по булыжникам. Только полчаса спустя, сидя на рухнувшем стволу в широком дубовом лесу, он услышал продолжение:

– Так что традиции стражи превратились в пустую церемонию. При Летнем Дворе должность её капитана считалась почётной. В прошлом году этот пост занял племянник королевы, парень по имени Совелисс, и воспользовался своим положением, чтобы сломать печать – наверное, потому, что его интересовал мир по ту сторону портала, Дальнее Царство. Может быть, ради славы того, кто закроет его вновь – его уже не расспросишь, ведь он мёртв или обрёл судьбу хуже смерти.

Её голос был струящимся шёпотом, и ему пришлось наклониться поближе, чтобы разобрать слова. Она отвернулась.

– У тебя изо рта воняет, – тихо сказала она.

Путь снова пошёл в гору. В проходе между двумя огромными булыжниками она остановилась.

– Сначала, стыдясь, он скрыл свой поступок. Он не был знаком с учением друидов или нашими традициями. Он был всего лишь мальчишкой, оступившимся во мраке, и когда он признался, большая часть моих стражей уже погибла. Других я нанять не смогла, поскольку мальчик был фаворитом королевы, и она мне отказала. Это она предложила, чтобы я ушла на поиски более грубых созданий. Мы – долгожители, и одна наша жизнь стоит семерых ваших.

– Это все знают, – буркнул Хаггар. – Арифметика понятна, – добавил он, и Астриана улыбнулась.

– Это я решила тебя обучить, – сказала она.

Он вспомнил долгие часы в одиночестве, годы учёбы.

– Ты меня не обучала.

Она пожала плечами.

– Но я дала тебе искру.

Затем она снова ушла, и он поспешил следом, продираясь через небольшие деревья с дрожащими листьями и бледными ветвями, пока не вышел на ровную землю, где погрузился по лодыжки в воду, распугав лягушек и рыбок своими голыми ногами.

Когда деревья пропали совсем, он зашагал по болоту через доходившие до пояса кусты. Луна опустилась за холмы, и первый красный свет зари окрасил небо. С нового места, в новом свете, он увидел, что стоит в котловине среди высоких холмов в окружении леса. Впервые он заметил, что проделанный ими путь, казалось – совершенно дикий, был всё-таки затронут древними архитекторами и строителями, поскольку на дне котловины поднимались из болота разрушенные здания, каменные основания исполинских сооружений. Следуя за Астрианой, вскоре он оказался на краю воронки. Ты была покрыта почвой и поросла травой, через её край лились струйки воды, растекаясь бесчисленными потоками, но в розовом свете оказалось, что это – огромный каменный цилиндр диаметром не меньше трёх миль. Дна не было видно.

Она стояла на краю водопада, глядя вниз.

– Мы пришли.

В центре этого цилиндрического колодца, поднимаясь со дна, стояла башня, покрытые черепицей крыши и башенки которой располагались далеко под ними. Оттуда, где стояли они, вниз спускалась каменная лестница, на расстоянии примерно в четверть длины окружности. Она заканчивалась на укреплённом контрфорсе, который соединялся с зубчатой террасой на вершине башни посредством длинного деревянного моста. Астриана уже начала спускаться по ступеням, и Хаггар поспешил следом; перил или балюстрады не было, и слева от них зияла бездна, распахнутая челюсть мрака с башней в качестве языка.

Но спустя четверть часа они уже стояли на каменном контрфорсе у внешнего края моста. Здесь были часовые, лучники с длинными луками и алебардщики. Капитан отсалютовал, когда они приблизились к мосту.

– Леди Астриана, когда вы не вернулись, лорд Темирант решил всё равно уйти. После полуночи мы вытащили некоторых из них – ещё одна неудача. Выжили только двое, хотя с тех пор один умер, кажется.

– А Темирант?

– Он не вернулся.

Он говорил с ней, но смотрел на Хаггара, широко раздувая ноздри и презрительно кривя губы.

– Этот орк ваш пленник или раб? У меня в клетке полно его вонючих сородичей.

Она улыбнулась.

– Капитан, это архидруид Хаггар, магистр Разбитого Бассейна, господин всех друидов в царстве смертных. Он согласился помочь нам. Не так ли, магистр?

В этот момент у них над головами первые лучи утреннего солнца коснулись внутренней поверхности стен, освещая ростки растительности, которая свисала через край с чёрных камней. Хаггар почувствовал, что его силы возвращаются, словно от прикосновения цветка Каннота. Астриана повернулась к нему, и в новом свете он заметил вещи, которых не замечал раньше, в темноте дома, когда встретил её в каменном бассейне на склоне, или в колдовском свете луны Каннота, который покрывал всё, чего касался, светом густым как краска, скрывая не меньше, чем обнажая. Она была высотой с него самого, светловолосая женщина в рваном сине-зелёном шёлке, босоногая, с грязными ногами. Как и у всех эладрин, в её желтоватых глазах не было видно зрачков или белков. Её широкий рот и лоб, её высокие скулы казались ему прекрасными – более чем прекрасными – но в то же время он видел её изъяны, неровную переносицу, там где нос был сломан и вправлен, и шрам, тянувшийся по скуле к губам.

Неожиданно устыдившись, он посмотрел на себя – на промокшую от пота разорванную свадебную рубаху, которая открывала его татуированную грудь и плечи.

– Магистр – это что-то новенькое, – хмыкнул капитан. – Это существо умеет разговаривать?

– Это вам следует помолчать, – сказала Астриана. Она повернулась, и Хаггар последовал за ней через мост к башне. Она прошептала ему, пока они шли через помещения стражников и завешенные гобеленами коридоры, так что ему пришлось держаться совсем рядом.

– Среди моего народа принято, что муж и жена обмениваются просьбами. Ты задал вопрос, и я ответила. Теперь моя очередь. Я хочу, чтобы ты закрыл эти ворота со мной и убил любых существ, которые выползли из Дальнего Царства. Потом настанет твоя очередь просить.

– Всё, чего захочу?

– Всё, чего захочешь, – подтвердила она, глядя строго вперёд. Пара солдат отдала честь и изумлённо отпрянула, увидев Хаггара. – Ещё одно, – продолжала она, не оборачиваясь. – Ты не должен говорить о лорде Канноте или упоминать магию, которую он на нас наложил, как и моё обещание. Это обязательство может снять только Летняя Королева при Дворе Звёзд, к которой я обращусь с просьбой, как только мы закончим дело. Это будет прекрасной возможностью меня унизить – как будто мне пришлось расторгать брак со свиньёй или козлом. Нет, молчи, – продолжала она, когда он попытался её прервать. – Среди моего народа моё уродство уже стала легендой. Роль соблазнительницы была для меня в новинку, раз здесь я успеха не добилась. Наверняка мне это понравилось. Наверняка это было частью шутки Каннота.

Они пришли в середину башни, в круглую палату, где располагалась широкая шахта. Интерьер эхом повторял колоссальную архитектуру снаружи. В центре шахты на лебёдке висела железная клетка, к которой вёл железный мостик. Не останавливаясь, Астриана поднялась по мостику и зашла в клетку, где встала, держась за прутья. Хаггар зашёл следом, и когда она кивнула, двое солдат убрали мостик. Затем другие двое освободили цепь; клетка стала спускаться в шахту, дно которой было окутано мраком. Хаггар не мог различить его между своих грязных ступней.

Они ярус за ярусом миновали железные балюстрады, освещённые мерцающими фонарями. Скоро, решил Хаггар, они опустятся ниже основания башни, в каменные глубины. Воздух стал густым и сырым. Пока они спускались, он и сам поник. Астриана всё это время молчала, сжимая железные прутья, и, решил он, испытывала стыд из-за того, что столько ему рассказала. Теперь, когда они могли говорить свободно, не опасаясь быть подслушанными, она молчала. Он тоже не знал, что сказать.

– Как твой муж, – наконец отважился он, – я обязан закрыть эти ворота?

Она бросила на него взгляд, полный мучительного презрения.

– Очень хорошо, что Темирант мёртв. Он ни разу не подчинился моему приказу.

Звякнул колокольчик, и клетка рывком остановилась, повиснув со стоном на конце невероятно длинной цепи. Они висели в естественной пещере, со сталактитами и сталагмитами высотой с человека. Внизу отряд солдат пытался зацепить их длинными крюками и подтащить к краю железного сооружения, лестницы на колёсах; когда клетка заскрежетала о её железную кромку, Астриана выскочила на неё, как будто испытывая облегчение от того, что больше не нужно находиться вместе с ним в таком тесном пространстве, и спустилась по лестнице, к солдатам, очень отличавшимся от эладрин в башне наверху. У них были чёрные доспехи, сутулые плечи, тяжёлые лица, короткие ноги и сильные руки.

Это обитатели Фейдарка, догадался Хаггар, фирболги и гоблины. Один поднял взгляд, и орк увидел, что у него не хватает глаза. Они столпились вокруг Астрианы, пока та спускалась по лестнице, и она вытянула руки – чтобы их поприветствовать или не подпустить к себе, Хаггар не знал. Они расступились, позволяя ей пройти, и девушка дождалась его.

– Если капитан был прав, времени у нас в обрез, – сказала она. – Увидишь.

Затем она отвернулась и заговорила с одноглазым солдатом на незнакомом Хаггару языке.

– Он говорит, что положил их в аванзале, – подытожила она после минутного разговора. – Пойдём.

Они прошли в освещённый факелами тоннель, вырезанный прямо в камне. А затем через железную дверь в сводчатый зал, на дальнем конце которого в груде лохмотьев лежали две фигуры. Астриана поспешила к ним и опустилась на колени.

Одна был жива, а другой мёртв, как и говорил капитан стражи. Астриана склонилась над живой, взяв за руку и отведя волосы с её лица. Чадящий фонарь висел на железном крюке у них над головами, и в его свете Хаггар осмотрел тело другого, тифлинга, с костяными наростами вокруг головы и завивающимися рогами на лбу – один целый, другой отломан у основания. Существо было одето в шовный доспех, и его окоченевшая рука по-прежнему сжимала друидический посох, украшенный вырезанными рунами и тоже обломанный. Он лежал на спине, солома и лохмотья под ним были пропитаны его чёрной кровью.

Заинтересованный, Хаггар рассматривал лицо мужчины, его вьющуюся густую бороду, красную кожу, побледневшую, решил он, после смерти. Он знал историю этой презираемой и злой расы – как древние человеческие семьи заключили пакты с дьяволами и подвергли порче целые династии.

– Что ты ему пообещала? – спросил он.

Астриана не ответила. Другая женщина, судя по виду, была оборотнем, с плоским, кошачьим лицом и острыми зубами. На её щеках и на шее росла шерсть, она была одета в меха и кожу. Когда-то – большую часть одежды она содрала своими длинными когтями и лежала, обнажив своё волосатое тело. Её тотемный жезл упал и валялся, забытый, на полу – чёрное древко из берцовой кости, украшенное неогранёнными тигровыми глазами.

Она приподнялась на локте и говорила с Астрианой низким, встревоженным голосом. Астриана как будто почти не слушала, вместо этого поправляя ложе, чтобы оборотень могла улечься поудобнее. И когда вошёл капитан фирболгов, она набросилась на него.

– Разве я не просила о них позаботиться? Перенесите её в мою комнату, на мою койку. Дайте ей воды с вином.

– Леди, она…

– Не говори мне, кто она.

Позднее она привела Хаггара в квадратное каменное помещение, вырезанное в скале. На железном столе стояли вода и пища – жареный каплун, перцовый соус и хлеб. Они уселись на железные стулья.

– Отвечая на твой вопрос: я пообещала наполнить золотом его сапоги.

– А ей?

– Приглашение ко двору Летней Королевы в Сеналиесс. Благодарность от её величества. Так что, – сказала она, вгрызаясь в крылышко, – ты работаешь задёшево.

– Я бы не пришёл сюда ради этого.

– Как будто я не знаю.

Потом, после паузы:

– Темирант был дураком, но по крайней мере он оказал мне эту услугу. Никто не станет подвергать сомнению моё решение привести друидов из царства смертных. Тифлинг. Ты и оборотень. У вас есть стойкость, которую большинство эладрин утратили.

Она поморщилась, затем продолжила:

– Темирант сказал – это из-за того, что мне комфортнее с изгоями и дегенератами. Существами, больше похожими на животных. Он сказал – это из-за того, что никто из сородичей на меня не посмотрит. Из-за моего уродства.

Он промолчал, хотя и догадывался, что подобное признание далось ей непросто. Он смотрел, как она делает глоток из хрустального кубка. Сначала ему было стыдно есть вместе с ней, пока он не заметил, как она неопрятна – облизывает пальцы, вытирает рукой рот. Они переоделась в солдатский костюм, который был тяжелее и проще, чем тонкие шелка, что она носила в Сендриане.

– Ешь, – сказала она. – Ты ничего не ел, а силы тебе ещё понадобятся.

Зал освещали магические огни, горевшие тяжелым, белым пламенем. Они располагались в нишах на стенах. Хаггар подался вперёд на стуле и воткнул ложку в деревянное блюдо: жареные грибы в чёрном соусе.

– Что тебе известно о Дальнем Царстве? – спросила она. – Живые Врата ведут туда. Нет, «ведут» не совсем подходящее слово.

Когда он не ответил, она нахмурилась.

– Я же объясняла тебе, как найти тексты, где идёт речь о подобных вещах. Несколько месяцев назад – несколько лет назад, для тебя. Потому что знала, для чего ты мне нужен. Так что попытайся со мной поговорить. Постарайся быть умнее, чем ты есть на самом деле. Дальнее Царство расположено за границами пространства и времени…

Хаггар прервал её.

– Слова, которые мы используем для описания этих вещей – мы над ними не властны.

Астриана посмотрела на него. На её нижней губе остался жир.

– И что?

– И ничего. Вот что я понял из того немногого, о чём прочёл, прежде чем заставил себя остановиться: мы становимся уязвимыми, когда пытаемся думать о подобных вещах. За границами пространства и времени – что это значит? Предметы и существа, которых мы не можем воспринимать. То, что мы видим не напрямую, лишь по воздействию на наш разум. И это порча. Существа из этого мира, которые утратили свою истинную природу и изменились.

Астриана смотрела на него, медленно пережёвывая.

– Этот оборотень, – сказала она. – Её зовут Хэзел. Она сказала, что Темирант и другие по-прежнему живы – там, внизу. Рабы разума. Слуги чего-то, что называется аболет.

– Она это видела? Откуда она знает его имя?

Она рассмеялась.

– Я ей сказала.

Затем:

– Самое важное – запечатать ворота. Эти существа, аболеты, пожиратели разума и их рабы. Они попытаются нам помешать.

Она продолжала жевать, указывая на него цыплячьей косточкой.

– Нам с тобой.

И когда он ничего не ответил, он замолчала и опустила взгляд.

– Потому что ты обещал.

Он прочистил горло.

– Когда мы покончим с этим, я не удовлетворюсь знаниями, деньгами или бесполезной благодарностью какой-то архифеи. Дальнее Царство – не единственная вещь, мысли о которой причиняют вред.

– Ты хочешь скачать, – произнесла она, – что мы можем защитить себя с помощью глупости. Полагаю, что это не так плохо – поощрять звериный разум.

– Так поступает наш народ, – сказал он, имея в виду не орков или эладрин, а последователей друидического учения с самого рассвета времён, до эволюции высших рас.

Она улыбнулась. Шрам на её губах отчётливо виднелся в тусклом свете.

– Весомая причина, чтобы обходиться вообще без плана. Ешь, – сказала она.

Он выбрал ножку из котелка с частями каплуна и поднёс её ко рту, думая о том, видит ли она его тяжёлые зубы, длинные рвущие резцы, и если да – привыкла ли она к ним.

– Лорд Темирант и остальные – уверен, у них была масса планов. Они изучали Дальнее Царство. И стали рабами разума. После этого мы не будем думать или разговаривать, сражаясь с этими существами. Одни инстинкты. Пни меня, если я о чём-то подумаю.

Он сунул ножку в рот и откусил.

– Я всё равно тебя пну, – сказала она.

Когда они закончили, она дала ему несколько часов отдыха. В освещённом алькове сбоку от главного зала он нашёл на стене зеркало. Он смочил водой из хрустального кувшина на льняное полотенце и воспользовался им, чтобы очистить тело, стирая грязь, которая скрывала татуировки на его волосатых руках и груди.

Как и все оборотни, он носил только кожу, которая сливалась с его телом во время превращения – как и кости его тотемного жезла. В этот момент Астриана наверняка облачалась в доспехи, выбирала мечи, ножи и копья, но он ничего такого не использовал. Вместо этого он смотрел на себя в мутное стекло, мысленно позволяя себе вскарабкаться по петляющим спиралям эволюции прочь от его завершённого естества. Там были формы, которые он возьмёт с собой на это приключение, и он перебирал их в новом воздухе Фейвайльда, чтобы проверить, отличалось ли что-нибудь в этом мире.

Он смотрел, как удлиняется его челюсть, как шея толстеет и вжимается в плечи, раздувшиеся поначалу, а потом опустившиеся, когда он встал на четвереньки – волк, тотем его клана. Эта форма была для его самой удобной, но он на ней не остановился. Вместо этого он увеличил скорость трансформации, пока мысленно карабкался по лестницам; грубая шерсть на запястьях превратилась в оперение, и в то же время паутина кожи потянулась с его плеч к запястьям, а челюсть стала острой и тяжёлой. А потом его перья сменились маслянистой узорчатой кожей, и чешуя разошлась от его носа, когда ноги слились воедино, а руки прилипли к бокам, и он опустился перед зеркалом кольцами змеи.

Но когда она вернулась, он спал клубочком в своей волчьей форме. Она была одета в боевой наряд рыцаря-шиере Летнего Двора королевы Тиандры, доспех из чешуи внахлёст, сине-зелёный, сделанный из панцирей насекомых, более лёгких и прочных, чем сталь, и таких тугих и тонких, что они облегали её тело подобно второй коже. Её волосы были собраны позади и удерживались серебряным кольцом. Она носила рукавицы из серебристых звеньев и булаву в левой руке. На поясе висел скимитар. В тёмном алькове её тело как будто светилось.

– Пора выходить, – сказала она, он поднялся и потянулся, опустив плечи, позволив языку выкатиться между зубов.

Он прошёл за ней через укреплённую дверь, по норам из заброшенных комнат стражи и коридоров с низкими потолками. В обычное время это место бурлило жизнью, граница между Фейдарком и поверхностью, где фоморы Харроухэйма и эладринские лесные следопыты поддерживали шаткое перемирие. Гнездо воинов сейчас было пустым, но когда Хаггар и Астриана достигли бесконечных лестниц, ведущих в недра скалы, они обнаружили их забитыми беженцами, гоблинами циклопами и фоморами, текущими на поверхность. несущими пожитки на спинах. И в своём ужасе эти бледные жители подземного мира позабыли о своих различиях, хотя происходили они из дюжины разных кланов и рас, соперничавших между собой. Они ждали в долгих очередях, чтобы подняться вверх навстречу солнечному свету, которого многие из них никогда не видели.

Горбатые женщины с распухшими руками и лицами несли на спинах детей, прижимаясь к сырым, чёрным стенам, чтобы позволить Хаггару и Астриане, последним стражам Живых Врат, пройти. Изредка они касались лба или бормотали что-то в знак уважения, прежде чем вернуться к своим заботам и продолжить ждать в очереди. Сейчас, когда волк шагал впереди, чтобы расчистить дорогу, длинную лестницу освещали не факелы или горящие химикаты, а сверкающие кристаллы в скале, испускавшие синий, зелёный и фиолетовый свет.

Со временем они пришли к самому Харроухейму, подземной крепости короля Броннора, построенной в исполинской пещере соляного карьера. Они неожиданно вышли на соляной пол, где над ними нависли каменные и железные стены. По крайней мере здесь был свет и солдаты – мирмидоны короля фоморов. Из цитадели раздавались звуки барабанов и медных труб, эхом отражающиеся от кристальных стен. Но ворота были закрыты, и ни один стражник не встретил их, пока они пересекали солёную равнину под укреплениями, чтобы продолжить свой спуск.

Они вошли в гигантский разлом в камне, где земля уходила вниз. И здесь мир изменился. Наверху, ближе к поверхности, камень вырезали, добывали и умертвляли. Здесь он по-прежнему был живым, вырастая в ландшафты столь же разнообразные, как любой лес или горы. Они спускались через мерцающие леса грибов. Здесь жили звери, змеи, ящеры и грызуны разных видов, но также – крохотные олени и козы сидели на камнях, и даже несколько бледных птиц. Цветущие лозы и лианы укрывали далёкие стены и свисали со сталактитов над головами. Воздух здесь был более лёгким, насыщенным, и по бесконечным пещерам дул ветерок, как будто наполненный свежестью глубин.

Волк шагал вперёд. Они подошли к берегу чёрной реки и взобрались на расколотые камни у водопада. Хаггар проложил себе путь по камням и застыл у первого рукотворного сооружения, что он видел за долгие часы путешествия – сторожки, построенной из чёрных кубков пемзы и освещённый трепещущим фонарём.

– Есть кто? – позвала Астриана.

Её доспех мерцал в темноте сине-зелёным, и она подняла свою серебряную булаву. Из открытых дверей нетвёрдым шагом вышел мужчина, воин-фирболг в кожаных доспехах, с мечом в руках.

– Вы здесь, – сказал он. – Хвала богам. Я часами оставался один, дожидаясь, пока они вернутся. Они забрали всех моих солдат, – добавил он, указывая мечом на дыру в каменной стене, освещённую изнутри неестественной смесью цветов.

– Кто?

– Темирант и остальные. То, что от них осталось.

Он был крупным мужчиной. На его бледной коже блестел пот. Подняв меч и сделав жест в сторону глубин, он сказал:

– Я собирался попытаться снова, в последний раз. На открытом пространстве их слишком много. Но мы можем сражаться с ними в тоннелях, по одному за раз.

– Как тебя зовут? – спросила Астриана.

– Гарм, миледи.

– Ты храбрый мужчина. Пойдём вниз.

Наконец они достигли окрестностей Живых Врат, этого крохотного портала в Дальнее Царство. Его диаметр можно было измерить ресницами, и несмотря на это, сочившаяся через него субстанция – не столько материя, сколько безумные идеи, могла отравить целый мир. В последней пещере они увидели, что все поверхности покрыты блестящей слизью, которая хваталась за ноги и затрудняла ходьбу. Зато она обеспечила им свет; через полторы мили они встретили первых слуг аболетов, стражников-эладрин, которых тот подчинил своей воле. Один из них возник неожиданно, встал в слизи по голень, где лежал, вытянувшись.

– Темирант, – выдохнула Астриана.

Его кожа стала прозрачной, его виднеющиеся органы и кровеносные сосуды были усеяны нездоровыми пятнами, в его пристальных глазах светилась тупая злоба. На нём не было одежды, не было оружия. Он зашагал к ним, вытянув руки, пытаясь заточить Астриану в свою слизистую хватку. Она ударила его булавой, которая издала мокрый, булькающий звук, погрузившись в его плоть; Хаггар не смотрел. Он уже начал своё превращение, мысленно карабкаясь по петляющей лестнице до тех пор, пока его тело не удлинилось в несколько раз, его руки и ноги не исчезли, и он не начал скользить по покрытым слизью камням мимо Темиранта и других слуг-эладрин глубже в нору; они его не видели.

Проползая мимо, он ударил их лодыжки своим тупым носом; одного сбил с ног и опутал хвостом, потащив дальше, выдавив из него то, что оставалось вместо жизни. Он отпустил, затем поплыл туда, где слизь была гуще всего, нырнул в пасту или варево из полуразложившихся тел, пока не нашёл коридор, полностью заблокированный слизью, и не просочился через него.

Лишь на мгновение он увидел аболета, с его крыльями, гребнями и щупальцами, с тремя вертикальными глазами, расположенными вертикально в ряд; он закрыл собственные глаза, закрыл уши, позволил разуму сжаться до размеров своего рептильего сосуда, заперся внутри этого маленького черепа, как внутри тюрьмы из кости, в центре которой он свернул своё сознание в шар, как будто пленник, усевшийся на полу камеры и обхвативший колени руками, обратив лицо внутрь – отчасти от отчаяния, отчасти от желания сохранить силы.

Он позволил себе ничего не ощущать длинной плоской поверхностью тела, гладкой узорчатой кожей великой змеи, пробиваясь через слизь в нутро исполинского чудовища, нутро, которое поглотило его, позволяя пройти, и засосало в ландшафт воспалённых внутренностей, забитых слизью тоннелей, кишащих паразитами.

Даже отключив разум и погрузившись в тело так глубоко, насколько он только мог, не отпуская при этом синапсы и ганглии, контролирующие дыхание и сердце, он всё равно уловил смутный образ Астрианы и Гарма по колено в выделениях, рубящих и колотящих этих паразитов, пытающихся повалить их.

Затем Хаггар миновал их и снова заскользил по затопленным тоннелям, и снова увидел красные глаза аболета, и снова проник сквозь мембрану его тела.

В центре чудовища он обнаружил Живые Врата, портал в Далёкое Царство. Из них сочилось заражение – крохотный клапан из морщинистой плоти в сокращающейся стене. Здесь обитал ещё один монстр, плавал в субстанции, которая была не твёрдой, не жидкой и не газообразной, создание из извивающихся щупалец, окружающих единственный пылающий глаз. Похожие на кинжалы зубы заполняли его пасть, и Хаггар обнаружил, что его несёт к чудовищу в своей естественной форме, обнажённым, не считая тотемного жезла, который торчал из костей запястья. Похоже, существо всё же могло увидеть его истинную сущность и ограничить его слабейшей формой.

Комки огня ударили из глаза чудовища. Но у Хаггара был его тотемный жезл, и этим жезлом он стал перемешивать субстанцию глубин, хрипя приглушённые эвокации, пока окружающая его матрица не началась шевелиться, не приняла форму водоворота или торнадо; он управлял ею, как мог управлять бурей или тучами в собственном мире. Струйки огня потекли назад, охватив монстра сетью собственного пламени, но в то же самое время живые врата отворились, и сквозь них протянулось единственное фиолетовое щупальце. Это был пожиратель разума, последний из ожидавших здесь ужасов, и он тщательно принялся искать его, проникая сквозь слизь, нащупывая его голову. Наверняка за воротами располагалось образование старшего разума, управляющее всей этой сетью иллюзий и обмана.

Он начал брыкаться, и чудовище схватило его. Внутри его тюрьмы разума длинная рука протиснулась через прутья – потому что он боялся. Он сидел голым, свернувшимся в клубок в центре своей камеры, позволяя руке пожирателя прощупывать его череп, отыскивая точку входа. Он ощутил прилив эмоций и ощущений, захлестнувший его, и его разум наполнился образами былого, настоящего и грядущего; его мать стоит у костра рядом со своей хижиной в лесу; бассейн в брошенном городе в горах; Астриана стоит в воде по колено; Астриана с высоко поднятой булавой рассекает плоть покрытых слизью слуг, пока он здесь терпит поражение, позволив пожирателю забрать его и уничтожить, уничтожить их всех.

Но последним усилием своей рептильей воли он оттолкнул всё это прочь, закрыл ментальные проходы, через которые оно протекло внутрь – эта последовательность образов, и в его разуме стало темно. Существо кормилось подобными процессами разума и сердца, и Хаггар почувствовал, как его хватка слабеет, а осторожное щупальце размыкает свои кольца. Вместо борьбы он заставил себя расслабиться, поприветствовать касание руки тюремщика к своему лицу. И чем больше он её принимал, чем больше освобождал разум от паники и сожалений, тем слабее и неувереннее становилась её хватка, пока он карабкался в новую реальность, в которой он стоял в своей форме волка на краю каменистого, зловонного источника под кроваво-красным небом. Там внизу находился какой-то извивающийся моллюск, головоногий с фиолетовыми щупальцами, и он выпустил свои когти и ударил по его вялой, незащищённой голове.

Он услышал крик, безмолвный и внутренний, и оттого – ещё более пугающий. Он убрал лапу. И обнаружил себя плывущим через сферы иллюзий; Живые Врата с его голым телом, подвешенным внизу, наблюдая, как рука пожирателя разума неожиданно убирается и исчезает, и клапан ворот закрывается. В этот момент, как будто источник заражения был необходим для его существования, созерцатель закрыл свой жуткий глаз. И в тот же самый момент Хаггар обнаружил себя лежащим на боку среди покрытых слизью камней, с жирной испачканной шерстью, с ноющим телом, покрытым ушибами. Он лизнул воздух и после нескольких тяжёлых вздохов встал на четыре лапы, и пополз по туннелю туда, где сидела среди камней Астриана – доспехи покрыты мерцающей слизью, булава сломана, сабля в руках. Хаггар прошёл мимо Гарма, солдата-фирболга, лежащего на спине с лицом, искажённым гримасой смерти.